Текст книги "Кровавый рассвет"

Автор книги: Микки Спиллейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9

В семь часов у выхода на Сорок девятую улицу мы замешались в гущу толпы, а у газетного киоска я мельком глянул на последние выпуски газет. Как я и ожидал, на первых полосах большинства из них заголовки кричали уже о чем-то другом. Обычной публики опасаться было нечего, но куда более острые глаза осматривают город; только эти опытные глаза и страшны для нас.

Я вошел в боковую дверь аптеки на углу, там были телефонные будки; я бросил монету и набрал номер Уолли Гиббонса. Выслушал шесть гудков, пока трубку, наконец, подняли. Я был уверен, что Уолли узнает мой голос, а мне вовсе не хотелось объявлять свое имя – линию могли прослушивать. Я сказал:

– Уолли, прости, что беспокою тебя, но мне нужен тот материал о деле конструкции Уотсон-Брайса, который я тебе послал. Жду тебя через час там, где Бинг околачивается. До встречи.

Я повесил трубку, прежде чем он ответил, но успел услышать, как дыхание со свистом вырывается у него между зубов. Два года назад, когда возводилось здание «Уотсон-Брайс компани», он находился на строительной площадке и упал в корыто с известковым раствором. Я был вынужден идти и покупать ему одежду. Это было смешно, потому что Уолли был весь белый и похож на персонаж из комического шоу. А Бинг Уиллис – наш старинный приятель, который практически жил в «Стэнтон-баре» на Бродвее до самой своей смерти. Если Уолли сложит два и два, то мы избавим Мартреля от белого комбинезона.

Больше всего я опасался, что полицейские сообразят, в чем он путешествует. Поскольку нас они не застали, а единственная одежда в доме – белые комбинезоны, копы разберутся быстро. Одна печаль: им придется проверять каждого маляра, штукатура или рабочего, одетого в белый комбинезон. Времени уйдет немало.

Чтобы не торчать все время бок о бок с Мартрелем, я прошел вперед футов на пятьдесят и велел ему следовать за мной. Его, понятно, заметут первым, но полиция обязана всего лишь взять его под защиту, а я останусь свободным. Мы прошли по Бродвею, перешли на противоположную сторону и зашли в «Стэнтон-бар».

Рон, дневной бармен, куда-то отлучился по делу, но конверт, нужный мне, высовывался из журнала для записи наличности, и ночной дежурный отдал его мне в обмен на протянутый ему доллар. Он был слишком поглощен приготовлением напитков, чтобы обратить на меня внимание; бар в этот час был полон работяг, в том числе и тех, кто вкалывал на новостройках, и ни я, ни Мартрель ничем среди всей этой публики не выделялись.

Я зашел в заднюю комнату, юркнул в угловую телефонную будку и сел лицом к двери. Когда Мартрель проскользнул сюда, он устроился так, что его можно было заметить разве что из телефонной будки на другом конце помещения. Появился официант, принял и записал заказ на два сандвича и пиво, а потом удалился.

Принес он заказанное минут через пятнадцать, но тут в бар явились Уолли и Рондина и направились к нам, так как Уолли знал, где я. Мне доводилось видеть его в бешенстве, но сейчас в выражении его лица было нечто новое. Я махнул ему, потянулся к руке Рондины, ощутил, как все во мне перевернулось при виде ее, и произнес:

– Привет, милая.

Было трудно уловить выражение ее глаз, но улыбка говорила сама за себя.

– Ну что... тяжко пришлось?

– Ужасно. Садись. Это Габен Мартрель.

Уолли передвинул ко мне через стол сверток, бросил на меня тоскливый взгляд, потом вдруг заулыбался:

– Черт тебя возьми, Тайгер! Черт тебя возьми!

– Спасибо, дружище.

– Не благодари меня. Ее вот благодари. – Он указал большим пальцем на Рондину. – Я был намерен заставить тебя помучиться. Попотеть, как я потел, но она меня отговорила.

– Они следили за твоим домом?

– Да, но это было не так трудно обойти. Ты вообще представляешь, какой шухер ты учинил?

– Я был вне досягаемости.

– В таком случае позволь мне ввести тебя в курс. – Он бросил взгляд на Мартреля, потом на меня: – При нем можно?

– Давай.

– После того как ты улизнул из больницы, кто-то заметил, что на посту у палаты нет полицейского. Он не очнулся, чтобы объяснить происшедшее, так что они там закрыли все ходы и выходы.

– Так я и ожидал.

– Вам повезло, – заметил он, – а вот кое-кому еще отнюдь нет.

– Что ты имеешь в виду?

– В подвале обнаружили троих без всяких документов. Никто в больнице их не опознал, хотя они заявляли, что работают там. Полиция их обыскала, осмотрела помещение. Один из электрических полотеров оказался взрывчатым устройством, которое могло разнести по меньшей мере весь угол здания, а они планировали установить это возле двери палаты Мартреля. И оно бы сработало.

– В газетах ничего про это нет.

– Это приказ сверху. Они не хотели об этом распространяться. Три репортера были там по другим делам, когда все открылось, и уж они накатали материальчик будь здоров. Дэйв Северн звонил мне и все рассказал.

Мартрель поджал губы и сказал жестко:

– Они нынче отчаянные.

Рондина потянулась через стол и накрыла ладонью мою руку:

– Тайгер... ты должен был сделать это один?

– У меня нет выбора.

– У тебя еще есть твоя жизнь.

Итак, все началось опять – я видел это по ее глазам. Когда-нибудь мне предъявят ультиматум. Это могло произойти и теперь, но она не хотела, чтобы я думал о чем-то в этот момент. Она ждала, чтобы я стал чист и ясен, прежде чем сказать главное.

– Как у многих других людей, девочка. Если мы станем действовать правильно, они их сохранят.

– А ты?

– Это работа, Рондина. Ты это знаешь не хуже меня. Я не могу отказаться от задания.

Когда она убрала руку, глаза у нее сделались грустными. Я передал сверток Мартрелю:

– Идите в мужской туалет и переоденьтесь. Комбинезон бросьте в мусорный бак под вешалкой для бумажных полотенец.

Я подождал, пока он выйдет, убедился, что за ним никто не последовал, и повернулся к Уолли.

– Перестань волноваться. За нами не следили, – сказал он. – Мой дом связан с соседним, мы прошли по туннелю и выбрались из того дома через черный ход. Взяли такси на авеню и приехали прямо сюда.

– Твой телефон прослушивают?

– А как же, черт побери! Или по кабелю идут помехи.

– Значит, прослушивают.

– Видишь ли, Бинг был хорошо известен. Много народу знало о нем и об этом баре. Если они усекли...

– Мы смоемся, как только Мартрель вернется.

– Таможенники снова приходили сегодня под вечер. Может, там и сейчас. Я их обрадую хор-рошенькой статейкой!

– Ты ее заполучишь, парень. Ты взлетишь на немыслимую высоту. Я нуждаюсь в парочке свидетелей, ты и Рондина можете ехать. Ты не возражаешь, милая?

Она улыбнулась, покачав головой:

– Нет. На этот раз нет.

Я дал Уолли адрес склада и объяснил, как надо стучать, чтобы их впустила Соня. Пусть остаются там, пока не прибудем мы с Мартрелем, а мы всё изобразим в письменной форме – всё, чего так жаждут наши люди. Соне следует сказать, чтобы она продолжала прежнюю игру с Мартрелем и не разочаровывала его, пока мы не закончим дело, к вящей безопасности ее самой и Мартреля тоже. Единственный способ сохранить им жизнь известен – Мартрель должен заговорить. Советы оказывают сейчас огромное давление. У них сильная команда, и действуют они быстро. Если бы мы могли раскрыть и обезвредить их источник связи, мы бы остановили их, но приходится ждать. И главное – защитить Мартреля.

Я отпустил Рондину и Уолли, подождал, пока вернулся Мартрель в старом костюме Уолли, взял счет и, проходя через бар, оплатил его.

Снова начался дождь, легкий, теплый дождь, но и его оказалось достаточно, чтобы улицы опустели и пешеходы кинулись ловить такси. Мне не нравилось стоять на углу рядом с Мартрелем, а потом переходить улицу – так легче легкого заработать пулю.

Как и другие пешеходы, мы держались из-за дождя поближе к домам, обходя встречных. На первом перекрестке слишком много народу охотилось за такси, так что мы пошли дальше вперед. Дождь, по крайней мере, давал нам возможность опустить головы пониже.

Но ушли мы недалеко. Чья-то рука ухватила меня за рукав, и чей-то голос окликнул:

– Эй, мистер... Эй!

Он никогда не узнает, насколько близок был к смерти. Я ухватился за сорок пятый и уже наполовину вытащил его, как вдруг узнал лифтера из небоскреба Том-линсона.

– Вы не вернули мне мои ключи, мистер. Не оберешься неприятностей, если обнаружат их отсутствие.

Я подтолкнул его ко входу в открытый магазин мелких товаров, в то время как Мартрель обеспокоенно смотрел на нас.

– Прости, братец, я очень спешил.

Я порылся в кармане и вынул два ключа. Пальцы нащупали и еще что-то... фотографию Спаада Хело, которую мне дал Эрни.

Лифтер взял ключи и сказал:

– А это один из парней, который занимается доставкой для «Фаунтаймс».

Я постарался, чтобы голос мой не дрогнул:

– Да ну?

– Точно. Он туда приходит регулярно. Приметный парень, потому я его и запомнил. Кто он такой?

– Да так, ничего особенного.

– Рад, что встретил вас и получил ключи. Паршивая ночка, верно?

– Не такая уж скверная.

Он хихикнул, сунул ключи в карман, поднял воротник и шагнул под дождь. Я посмотрел на Мартреля.

Лицо у него было белое как мел.

– Можно мне взглянуть на фото?

Я дал ему снимок.

– Вы его узнали?

– Спаад Хело. Да, я его отлично знаю.

– Он здесь для того, чтобы убить вас, Мартрель.

Он вернул фотографию и поглядел на меня долгим и твердым взглядом:

– Нет, я не главная его задача.

Руки у меня непроизвольно сжались в кулаки.

– Выкладывайте.

– Он здесь в связи с проектом Валчека.

Вот оно опять!

– Дальше. Побыстрее.

– В Вашингтоне есть некое здание, где хранятся записи и информация о советских делах, включая новые сведения, неизвестные вашим людям. Вскоре там начнется дешифровка материалов, и советское правительство понесет колоссальный ущерб.

– Вы знаете, что это такое?

– Нет, оно проходило через другое министерство. Я только осведомлен о его ценности. Все здание будет разрушено. Это и есть проект Валчека.

До меня начало доходить медленно и постепенно, словно я находил отдельные частицы и кусочки и выстраивал их в одну линию. Началось оно случайно и кончилось преднамеренно, но это было еще не все. Возможно, уже слишком поздно.

– Мартрель, послушайте. Вы должны добираться сами.

В его глазах появилась решимость.

– Как скажете.

Я дал ему адрес склада, сообщил, как стучать в дверь, велел ехать на такси и оставаться там, пока я не вернусь. Уолли и Рондина уже там вместе с Соней, в безопасности. Никого, кроме меня, не впускать, и пусть Мартрель даст Уолли описание проекта Валчека, пока они ждут меня.

На этот раз мы двинулись к западу и шли, пока не увидели такси. Я помахал, стал посреди улицы и усадил Мартреля в машину. Через десять минут поймал такси для себя и попросил водителя отвезти меня к пристани, где стоял на причале «Мейтленд», надеясь, что он еще не отплыл.

Ирландское счастье сопутствовало мне. Пристань была освещена прожекторами, и на палубе царила невероятная суета. «Мейтленд» был готов к отплытию, времени оставалось немного. Пятерка открыла мне доступ к телефону смотрителя пристани, и я позвонил Чарли Корбинету.

Он начал что-то говорить, но я его прервал. Сказал, где нахожусь и, попросил прибыть как можно скорее. Я хотел, чтобы команда службы безопасности была поднята по тревоге и готовилась к быстрым действиям, а их линии интеркома, все до одной, должны быть свободны. Чарли не тратил времени на расспросы. Это потерпит. Он уразумел, что дело чрезвычайное, и повесил трубку раньше меня.

Смотритель сообщил, что корабль отчаливает через сорок пять минут, и я посмотрел на свои часы. Я ждал у ворот, вглядываясь в каждое подъезжавшее такси и с каждой минутой волнуясь все больше. Чарли понадобилось полчаса на дорогу.

– Только бы не прокол, Тайгер! – Это были его первые слова.

– Задержи этот корабль, Чарли. Можешь?

– Думаю, что да.

То, что он предъявил смотрителю, вынудило того открыть нам ворота. Мы бегом ринулись на пристань, поднялись по трапу на палубу, где здоровенный парень преградил нам дорогу, нахмурив брови на исцарапанной и мятой физиономии.

– Какого черта вам тут надо?

– Капитана, – ответил Чарли и снова приоткрыл бумажник.

– Дьявол побери, мистер, корабль готов к отплытию. У нас нет времени...

– Делай, что тебе говорят, – холодно и жестко произнес Чарли.

Парень зарычал, вперевалку зашагал прочь и вернулся через минуту с кривоногим коротышкой в потрепанной синей форме, рожа у которого была такая же приветливая, как у разъяренного быка. Но он уважал власть, когда видел ее, и, кроме того, не хотел осложнений перед самым отплытием.

– Да, джентльмены?

Чарли посмотрел на меня:

– Твое слово, Тайгер.

Я вытащил фотографию Спаада Хело и того парня, который получил пулю случайно. Поднес обе к свету.

– Узнаете этих двоих?

Коротышка вытянул снимки у меня из пальцев, внимательно изучил их и сказал:

– Да. Они приходили на борт, когда мы сюда прибыли. Таможенники. Полагаю, они искали наркотики. Незачем и говорить, что ничего они не обнаружили. – Он ткнул пальцем в одну из фотографий: – Этот парень выглядит мертвым.

– Так оно и есть, – сказал я.

– В таком случае, что я могу для вас сделать?

– Вы разгружали контейнеры с прессами фирмы «Кайпляйц» и сопутствующими аксессуарами, предназначенные для отправки в Вашингтон. Что с ними стало?

– Вам следует обратиться за этой информацией в соответствующие конторы...

– У нас нет времени, – нетерпеливо перебил его я. – Все уже закрыто.

– Сожалею, но я вам не могу помочь. – Он вернул мне снимки. – Теперь, если позволите, я вернусь к своим обязанностям.

– Двигайте.

Мы сошли на пристань и стояли там в свете прожекторов.

– Ничего не поделаешь, Тайгер, – заметил Чарли.

– Проект Валчека.

– Проклятье! – взорвался Чарли.

Я рассказал ему о том, какие детали сообщил мне Мартрель.

– Советы нашли способ проникнуть внутрь этих зданий. Они узнали о прессах, которые должны были туда доставить, и снабдили один контейнер маленькой атомной бомбой. В какой-то момент во время сборки прессов в здании эта штучка взорвется и сметет с лица земли район, по площади равный городскому кварталу.

– Как ты узнал об этом?

– Я об этом узнал от чудаковатого маленького человечка, который считал, что зря выбросил тысячу восемьсот баксов на приобретение счетчика Гейгера. Я собирался сказать ему, что истратил он свои деньги не совсем зря, да только он уже мертв. Он кружился со своим счетчиком возле контейнеров, обнаружил на одном из них условный знак и вызвал меня, потому что не знал, что делать дальше. Я подумал, что счетчик реагирует на один из люминесцентных дисков на прессе, и объяснил ему это, да еще добавил, что он здорово погорел на цене счетчика. Он после этого принялся пьянствовать.

Когда «Мейтленд» причалил здесь, парни из советской группы боевиков, которые связаны с проектом Валчека, поднялись на борт с удостоверениями таможенников под предлогом, что ищут наркотики. Ничего необычного в этом не было, и никто их ни в чем не заподозрил. А на самом деле они искали свой груз. В это время кто-то из приятелей Флетчера, должно быть, сообщил им, что он крутится со счетчиком возле груза, и они забеспокоились не на шутку. Они выкрали у него счетчик, выследили Флетчера, когда он был в доску пьян, и утопили его в реке. Считали, что такого ничтожного человечишку никто особенно не хватится, и оказались почти правы. Единственную ошибку совершил тот боевик, который забыл выбросить липовое удостоверение таможенника. Уолли Гиббонс позвонил и выяснил, что на этот раз никто из таможенников на «Мейтленде» не был. И сообщил мне. Я тогда не обратил на это особого внимания, решил, что таможенники проводили довольно обычную для них засекреченную операцию.

– Мы можем успеть. Установим, если надо, все конторы, которые были связаны с этим рейсом. Поехали.

– Куда?

– Все руководители службы безопасности собрались, чтобы выслушать тебя. Хотят получить информацию из первых рук. Для тебя это единственная возможность сорваться с крючка.

– Вероятно.

– Все лучше, чем ничего.

* * *

И они действительно ждали. Как стервятники ждут момента, когда можно будет наброситься на труп и начать свой пир. Целая дюжина их уселась по обе стороны стола красного дерева; они смотрели на меня – кто с ледяной враждебностью, кто с любопытством. Наблюдали за человеком, о котором так много слышали. Хэл Рэндольф восседал на дальнем от меня конце, а четыре стенографистки записывали устный доклад.

То было великое действо Чарли, и он времени зря не терял. Полковник старого закала, он знал, что и как делать, внешне ни во что вроде бы не вмешиваясь. Он был их частью и в то же время частью меня, но вне зависимости от этого для него речь шла о национальной безопасности по преимуществу и прежде всего. Это была война, и мы должны были победить.

Я изложил все в подробностях, намеренно опустив дело Мартреля, и продемонстрировал им проект Валчека во всей красе. Позже они услышат о Мартреле, но не теперь, пока еще нет.

Едва я закончил, как один из них, весьма своеобразный тип, снял телефонную трубку и принялся отдавать приказания. Кем бы он ни был, он обладал большим весом, потому что Хэл Рэндольф по первому его слову подскочил к другому телефону, чтобы предотвратить задержки. Они обращались к картотекам пароходной компании, выясняли маршруты перевозок и нынешнее состояние дел. У них не было ни малейшей возможности уличить меня в ошибках. Времени прошло достаточно, прессы перевезены, и сборка началась.

Внезапно Хэл Рэндольф поднял руку, призывая к молчанию.

– Вашингтон на линии, – объявил он; легкий шорох пробежал по комнате, и все настороженно повернулись к нему. – Эти прессы прибыли сегодня утром. Они в подвале здания Р-1, началась сборка.

Тот, второй человек сказал:

– Остановите их. Велите очистить помещение и немедленно направить туда группу.

Он подошел к другому телефону и отдал распоряжение телефонистке: вертолет ВВС должен быть готов к немедленному взлету. После этого он собрал свою группу, собираясь уходить. Оставались только Рэндольф и еще трое.

Он подошел ко мне, и в глазах у него больше не было любопытства.

– Все это в вашу пользу, разумеется, но вам за многое придется ответить. В данный момент вы под арестом.

– Куча благодарностей, – сказал я.

Едва они ушли, Рэндольф поднялся вместе с остальными и обратился ко мне с ядовитой усмешкой:

– Наконец я этого дождался, Мэнн. Собираюсь понаблюдать, как ты станешь корчиться. Твои проклятые штучки мне дорого стоили, и мне хотелось бы получить возмещение.

Я ему тоже улыбнулся:

– А я бы мог кое-чем вознаградить тебя.

Он продолжал улыбаться, но явно был озадачен.

– Как это прикажешь понимать?

– Ты получил из-за меня кое-какие неприятности. Может, нуждаешься в небольшом подарке, чтобы прийти в доброе расположение?

– Обойдусь без твоих одолжений.

– Но страна без них не обойдется, – сказал я, уже не улыбаясь. – Не стоит увлекаться всяким личным мусором, пока картина не прояснилась до конца. Дело еще не закончено.

Он смотрел на меня выжидательно. Другие тоже. У Чарли глаза превратились в щелочки, он радовался происходящему не меньше меня и был доволен, что я беру верх.

– Думаю, что знаю, как уничтожить их систему связи. Мне известно, откуда осуществляется руководство операциями.

Один из них буркнул что-то себе под нос. Лицо у Рэндольфа стало наливаться кровью, и оттого зубы казались особенно белыми.

– Мы не собираемся заключать сделки, Тайгер.

– Тогда вали к дьяволу, – спокойно ответил я.

Его рука потянулась было к моему лацкану. Я схватил его запястье и отбросил руку прочь:

– Прекрати!

– Тебя могут заставить говорить.

– У меня на теле немало рубцов от людей, которые так думали, но не преуспели.

Чарли встал между нами:

– Говори, что ты хочешь сказать, Тайгер.

Я кивнул и улыбнулся Рэндольфу:

– Ну как? Дать тебе десять минут форы?

– Давай, – холодно произнес он.

– Ты слишком легко сдаешься, приятель. Мне нужны гарантии.

– Если ты думаешь...

Чарли вмешался:

– Я знаю этого человека, Хэл. Он не станет говорить, пока ты не дашь согласия. Если ты это сделаешь, я хочу быть свидетелем.

Рэндольф, казалось, готов был взорваться.

– Ты что, за дурака меня держишь?

– Получится и в самом деле глупо, если ты будешь тянуть волынку, – оборвал его Чарли. – Мы должны заключать между собой сделки так или иначе. Ничего необыкновенного тут нет. Я ручаюсь за репутацию и честность этого человека по всем линиям, а если ты считаешь, что страдаешь от давления департамента, позволь Тайгеру высказаться, и тогда нам удастся добраться до тех, о ком речь. А ты, друг, и в самом деле испытываешь нажим. От меня, из Вашингтона, от Мартина Грейди, от газетчиков и так далее. А так ты будешь держать газетчиков в руках до самого конца своей жизни.

Я не выдержал и засмеялся. Даже не предполагал, что у полковника в голосе есть такие ноты. Рэндольф понимал, что тот говорит вполне откровенно и убежден в правдивости каждого своего слова. Хэл стоял неподвижно и от души желал, чтобы я сдох. Ему понадобилась одна минута, чтобы остыть, вышагивая по комнате, но в конце концов он подошел ко мне и сказал:

– О'кей, Мэнн... ты своего добился. Куда мы направимся отсюда?

– В небоскреб Томлинсона на Бродвее, – ответил я.