Текст книги "Эротический цирк"

Автор книги: Микки Леоне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава четвертая

На десерт подали ассорти из фруктов со взбитыми сливками, красиво разложенное по граненым вазочкам. Данни проглотила слюнки, жадно взглянув на лакомство, предложенное ей экзотической служанкой, и непроизвольно пощупала живот.

– Боишься располнеть? – шепотом спросил Айвен.

Данни покосилась на него и нехотя ответила:

– Да, я недавно стала контролировать вес. Мой любовник…

– Настолько глуп, что не способен оценить твои прелести, – договорил за нее Айвен. – Ты восхитительна, малышка! – Он зачерпнул ложечкой сливки с клубникой и поднес лакомство к губам девушки. – Не нужно себя стесняться!

Данни колебалась: такое откровенное ухаживание ей было внове. Не привыкла она и к тому, чтобы незнакомцы кормили ее с ложечки. И все же она послушно открыла рот и, едва лишь сочная ягода скользнула на язычок, почувствовала изысканное удовольствие. Загипнотизированная Айвеном, Данни прожевала и проглотила клубнику, позабыв на мгновение, что в гостиной находятся, кроме них двоих, и другие люди. Она утонула в бездонных васильковых глазах и даже подалась вперед, готовая припасть к его груди.

– Вы очень добры, – проговорила она, открывая рот для второй порции десерта. Зубы ее лязгнули о металл, и по телу пробежала сладкая дрожь.

Айвен положил ложечку на стол, взял салфетку и вытер ей рот.

– Я сказал только то, что думаю, – заметил он, кладя салфетку рядом с тарелкой и продолжая сверлить Данни взглядом. – Я никогда не лгу. Женщины этого не любят. Верно?

Данни рискнула. Ей безумно хотелось ему верить. Всю свою сознательную жизнь она страдала из-за своей фигуры. Метаморфоза случилась с ней в одночасье: она легла спать девочкой, а проснулась сформировавшейся женщиной. Этот редкостный феномен имел малоприятные последствия для ее незрелой психики. Внимание взрослых мужчин вселило в ее неокрепшую душу смятение. Мозг подростка не мог правильно оценить реакцию женского тела. И как только в шестнадцать лет Данни лишилась невинности, она начала напропалую трахаться со всеми парнями, решившими провести с симпатичной глупышкой время. Потом она на два года ушла в себя и воздерживалась от половой жизни, после чего познакомилась с Тэмом и стала с ним сожительствовать.

Но только теперь до нее дошло, что она так и не вкусила прелестей медленного обольщения и подлинной чувственности. Ранние сумбурные сексуальные отношения и скучные совокупления с самовлюбленным Тэмом не удовлетворяли Данни. Она поняла, что отдалась ему скорее из чувства благодарности за то, что он вывел ее из затянувшегося воздержания и одновременно избавил от тягостной похотливости; все же определенное облегчение она испытывала.

Чутье подсказывало Данни, что существует и иное, пока не известное ей, наслаждение. Именно в обществе Фов и Айвена Данни надеялась раскрыть для себя эту темную тайну…

– Извините, я задумалась о своем, – спохватившись, сказала она. – Вы, кажется, о чем-то меня спросили?

Айвен внимательно посмотрел ей в глаза и сказал, поглаживая ее ладонь пальцами:

– Я спросил, о чем ты задумалась, малышка. Уж не о волшебном ли королевстве?

– Нет, о странной земной жизни, – призналась Данни, неспособная лукавить после выпитого вина.

– И какие выводы ты сделала?

– Далеко не утешительные, – призналась Данни. – И кажется, так ничему и не научилась. Но я постараюсь наверстать упущенное.

Глаза Айвена потемнели, зрачки расширились, он хищно оскалился и раздул ноздри. Данни сообразила, что в нем пробудился зверь, и опустила глаза. Грудь ее набухла, соски просвечивали сквозь тонкую ткань платья.

К счастью, в разговор вступила Фов.

– У нас завязалась интересная дискуссия, – хрипловатым низким голосом произнесла она. – Гвидо утверждает, что по части чувственных наслаждений еще ни одна нация не превзошла итальянцев. Вы согласны с его мнением?

Айвен покосился на самоуверенно улыбающегося юного итальянца и, наклонившись к Данни, спросил:

– Пожалуй, ты тоже так думаешь, верно? А по-моему, все люди, независимо от их национальности, способны глубоко чувствовать и получать истинное наслаждение. Даже англичане, прослывшие холодными снобами.

Он подмигнул сестрам-двойняшкам, словно бы заведомо был уверен, что они его в этом поддержат.

– Ты самодовольная свинья, Гвидо! – без обиняков заявила Летти. – У вас, итальянцев, нет монополии на умение наслаждаться. Мы с Розой, к примеру, утрем нос любому иностранцу. Верно, сестричка?

Сестры многозначительно переглянулись.

Данни промолчала, предпочитая не встревать в спор.

– Ловлю тебя на слове! – воскликнул Айвен. – Назови мне шесть любых природных источников чувственного удовольствия человека! Только не сексуальных.

За столом воцарилась тишина.

– Ради Бога! – разом воскликнули сестры и уставились в потолок, будто бы там крупными буквами были написаны ответы на этот непростой, как показалось Данни, вопрос.

Роза обвела всех сидевших за столом таинственным взглядом и промолвила:

– Например, мокрая листва. Вспомните, как приятно бродить в ясное осеннее утро по парку или саду.

– А запах земли под прелыми листьями? – подхватила Летти. – Какой он пронзительный! И как приятна почва на ощупь! Вспомни, сестренка, как мы с тобой, бывало, развлекались и натирались влажной землей. Истинное блаженство!

Данни завистливо заерзала на стуле: такое никогда не приходило ей в голову! Да сестрички-то, оказывается, совсем не тихони!

– Продолжайте, – сказал Айвен.

– Солнце! – сказала Роза. – Оно ласкает кожу.

– И снег! В него приятно нырнуть после сауны, – добавила Летти.

– Горячий шоколад! – воскликнула Роза. – Его нужно слегка остудить и медленно лить на груди и бедра.

– А потом слизывать! – Летти довольно захихикала и причмокнула языком.

Данни затравленно огляделась: ей не хотелось верить, что она единственная чувствует неловкость от рассказов бойких сестричек. Неужели они только тем и занимаются, что раздеваются догола и мажут себя всякой дрянью? Данни стало душно.

– Назовите напоследок еще какой-нибудь предмет, вызывающий у вас восторг, – предложил девушкам Айвен.

– Опилки! Разве не восхитительно падать в кучу опилок с высоты? – воскликнули его ученицы.

– Тем более голой, – саркастически добавила Данни.

Тишина, воцарившаяся после этого в гостиной, показалась ей оглушительной. Айвен медленно обернулся и, окинув Данни холодным взглядом, негромко сказал:

– Не суди о том, чего не знаешь, малышка!

Данни прикусила язык: сколько раз он ее подводил!

– Извините меня! Я, кажется, увлеклась вином, – хрипло сказала она. – Пожалуй, мне лучше прилечь.

Данни встала и, покачиваясь, направилась к выходу. Не без труда открыв дверь, она вышла в коридор и пошла вдоль стены. Только спустя несколько минут она сообразила, что заблудилась, и, прислонившись к стене, расплакалась.

– В чем дело, малышка? – услышала она знакомый голос. – Почему ты убежала? Здесь все – твои друзья. Никто не обиделся на твою шутку.

– Я ляпнула глупость, не подумав. Я не хотела никого оскорбить, – пролепетала Данни.

Айвен приблизился к ней и погладил по голове.

– Все сообразили, что ты неудачно пошутила: у тебя на лице написано, что оскорбить человека ты не способна.

Данни хрипло рассмеялась.

– Я бы так не сказала, иногда меня называют стервой.

– Дерзость сорвалась у тебя с языка случайно, – возразил Айвен. – Не переживай, никто на тебя не обиделся, можешь вернуться в гостиную, если хочешь. Или проводить тебя в спальню?

– Мне стыдно посмотреть людям в глаза, – покраснев, сказала Данни. – Я чувствую себя идиоткой. Надеюсь, до утра все забудут о моей неловкой шутке.

– Уверен, что все так и будет! – Айвен приподнял указательным пальцем подбородок Данни и посмотрел в глаза. – Актеры душевные люди, они не помнят зла. Пошли к тебе!

– Я найду дорогу сама, объясните, куда идти, – сказала Данни. – Не хочу портить вам остаток вечера.

– Ты полагаешь, что мне неприятно твое общество? – Айвен вскинул брови. – Поверь, это не так. Я давно не встречал такой очаровательной юной особы, как ты, Данни. Знаешь, у меня сложилось впечатление, что тебя серьезно обидели когда-то и ты ушла в себя, потеряв самоуважение. Расскажи мне, что с тобой произошло, и на душе станет легче. Ты должна мне верить, я твой наставник.

– Да, я долго чувствовала себя подавленной, – вздохнула Данни. – Это долгая история… Но теперь я, кажется, на правильном пути, начинаю обретать уверенность в себе.

Они побрели по коридору, поворачивая то направо, то налево, и незаметно для себя Данни разговорилась.

Айвен слушал внимательно, понимающе кивал, и она поведала ему обо всех напастях и переживаниях, обусловленных ее ранним и быстрым половым созреванием. Данни была признательна ему за сочувствие и симпатию. Они вышли из дома и, пройдя по аллее через парк, подошли к флигелю. Данни захотелось познакомиться с Айвеном поближе, поболтать с ним о своих планах и вообще о жизни.

Войдя в комнату, Айвен включил ночник на столике рядом с кроватью, и в спальне стало уютнее. Данни захотелось прилечь, она сбросила туфли и присела на кран постели. Айвен включил вторую настольную лампу, стоявшую на тумбочке, и встал посередине комнаты.

– Какая ты красивая, – сказал он. – Жаль, что сама ты даже не догадываешься об этом. Если бы ты могла взглянуть на себя со стороны.

– Этого многим хотелось бы, не только мне! – Данни покраснела от комплимента и почувствовала в груди томление. Но разве такой мужчина снизойдет до того, чтобы обнять и приласкать ее, самую обыкновенную женщину? Она тяжело вздохнула и потупилась.

Взгляд ее случайно упал на колени, и она смутилась еще сильнее: платье задралось до бедер и едва прикрывало белые трусики. Данни бросило в жар, ей стало стыдно: что подумает о ней преподаватель? Непростительная легкомысленность, нужно тщательнее подбирать одежду, если хочешь произвести на приличных людей благоприятное впечатление, подумала она. Виновато потупившись, Данни подняла голову и заметила, как горят у Айвена глаза. Она сразу же успокоилась.

Женская интуиция подсказывала ей, что они рано или поздно достигли бы этого момента в своих отношениях. А раз судьбе угодно ускорить события, значит, так тому и быть.

После скучных и серых будней лондонской жизни – монотонной работы, изнурительных поездок в метро, унылых вечеров – общение с неординарными и красивыми людьми приятно поразило ее и помогло преодолеть невидимый барьер, разделявший постылую рутину прежнего прозябания и ее радостное, светлое будущее, наполненное яркими событиями и впечатлениями.

– Не желаете ли выпить чего-нибудь освежающего? Присаживайтесь, я принесу лимонада. Признаться, других напитков у меня и нет, – сказала она, недоумевая, почему он медлит, почему не обнимает ее.

– Спасибо, – сказал Айвен и сел на кровать.

Данни подошла к буфету, чувствуя, как жжет ей спину его взгляд, и достала оттуда бутылку и бокалы. Наполнив их, она вернулась к кровати и воскликнула:

– Выпьем за наше здоровье!

Они отпили по несколько глотков тепловатой влаги, проникаясь лирическим настроением летнего вечера. Насыщенный ароматом полей, теплый воздух струился в щель между шторами из-за приоткрытых стеклянных дверей. Вокруг все стихло, только где-то тихо и печально блеяла овца, тоскуя по барану.

– Какая пасторальная идиллия, – сказала Данни, откидываясь на подушки и закрывая глаза. – Здесь так хорошо, не то что в шумном Лондоне.

– Ненавижу столичную суету, – фыркнул Айвен, отгоняя неприятные воспоминания, и поставил свой бокал на столик.

Данни тоже поставила бокал и мечтательно воскликнула:

– Какие прекрасные дни меня здесь ожидают! Две недели в обществе красивых, доброжелательных и обаятельных людей – это сказка! Я так счастлива, что очутилась здесь.

Айвен привлек ее к себе и поцеловал.

Вздрагивая от сладострастия, Данни застонала и, обняв его плечи руками, прижалась к широкой мускулистой груди. Просунув язык ему в рот, она ощутила вкус меда, ей захотелось подобно сестрам-близнецам скинуть одежду и остаться голой. Летти и Роза правы, нужно при любом удобном случае скидывать оковы условностей и наслаждаться дарами природы. Она торопливо расстегнула пуговицы на рубашке Айвена и, зажмурившись от наслаждения, стала ощупывать его шелковистую кожу и бугристые мускулы под ней.

Айвен учащенно задышал и начал гладить ей спину и волосы. Поцелуй показался им обоим сладким, как божественный нектар. Он сжал ей грудь, она охнула и задрожала.

Овца за окнами заблеяла громче.

Охваченная неутоленной страстью, Данни срывающимся голосом призналась Айвену:

– Я хочу тебя! Трахни меня!

Он дико зарычал и, повалив ее на кровать, раздвинул ноги. Данни закинула голову и раскрыла рот, ей стало жарко. Айвен наклонился над ней, сжав груди, поцеловал их и впился пальцами в тугие ягодицы.

– Ты восхитительна, – прохрипел он. – Я хочу вкусить твою спелую сочную сладость!

– Пососи грудь, умоляю! – сказала Данни, изнемогая от сладострастия.

Пальцы Айвена сжали твердые, как козлиные рожки, соски, готовые проткнуть тонкое платье. Данни оттянула ворот и выпятила груди, чтобы он коснулся их своим ртом, влажным, красным и чувственным.

– Быстрее! Пожалуйста! – простонала она.

Глаза Айвена потемнели от страсти, он впился в розовые рожки губами и стал жадно сосать, как голодный ягненок. Он ласкал их по очереди языком, причмокивая от удовольствия. Данни извивалась под ним, поводя бедрами и теребя руками его волосы. Наконец он сорвал с нее платье и впился горящим взглядом в обнаженное тело. Груди Данни разбухли, белые трусики врезались в промежность, волосики на лобке заманчиво просвечивались сквозь ткань.

– Данни, ты прекрасна! – прошептал сладострастно Айвен, запуская руку ей в трусы.

Она задрожала, словно бы ее пронзило током, и замерла, упиваясь мыслью, что возбудила богоподобного мужчину, о ласках которого даже не осмеливалась еще недавно и мечтать. Согнув ноги в коленях, она выпятила низ живота, желая угостить могучего самца запретным плодом. Она все еще испытывала робость перед этим белокурым богатырем и готова была подчиниться ему, исполнять любые его прихоти, стать покорной рабыней. Набравшись смелости, Данни спросила, хочет ли он ее, чтобы услышать желанное «да».

Но он только кивнул в ответ, хищно оскалив жемчужно-белые зубы. И все стало ясно без слов: соглашение достигнуто, остается осуществить его.

Айвен просунул ладонь под ее ягодицы и нажал большим пальцем на мокрую ткань трусов. Данни замерла, боясь отпугнуть его неловким движением. Он рассмеялся:

– Проказница! С виду – невинная овечка, а трусы промокли насквозь, как у похотливой блудницы. Я тебя накажу!

Изнемогая от желания, Данни захныкала и, упершись ступнями в матрац, начала тереться лобком о его руку. Айвен понял намек и, просунув указательный палец во влагалище, стал нажимать большим пальцем на клитор. Возбуждение Данни стремительно нарастало. В промежности вспыхнул пожар. Горячий сок хлынул из нее ручьями, бедра пришли в движение. Она застонала, покраснев до корней волос, и закрыла глаза. Дыхание ее стало горячим и частым.

Синие глаза Айвена вспыхнули дьявольским огнем. Ноздри чувственно затрепетали. Он ввел во влагалище безымянный палец и прорычал:

– Коварная искусительница! Ведешь себя так, словно бы не догадываешься, как трудно мне устоять перед соблазном. Разве могу я удержаться и не отведать такого лакомства?

Ее грудной призывный стон слился с далеким блеянием овцы. Айвен замотал головой, как возбужденный конь, и тряхнул серебристыми волосами, похожими на гриву.

Данни открыла свои зеленые, как у кошки, глаза и, взглянув в его расширившиеся от возбуждения зрачки, поняла, что между ними возникла прочная, хотя и невидимая, эротическая связь. Их неудержимо влекло друг к другу еще с их первой встречи. Нет, вспомнила Данни, она почувствовала трепет при звуке его голоса, когда разговаривала по телефону с Фов! Просто раньше она этого не осознавала! Радость от сделанного ею открытия была так велика, что Данни едва ли не нанизала самое себя на его длинные сильные пальцы и бешено заработала бедрами и животом.

Айвен просунул пальцы еще глубже, слегка согнул их в суставах и основанием большого пальца нажал на клитор. Такой искусный прием вызвал бурную реакцию Данни: она закричала и задергалась в экстазе, сжимая руками груди и теребя пальцами соски.

– Я вижу, ты готова принять меня в сокровищнице наслаждения, – прошептал Айвен и, вынув пальцы из влагалища, стянул с нее трусы.

Данни помогла ему, двигая бедрами, и стала расстегивать на нем брюки. Рука ее сжала его могучий член, уже давно рвавшийся наружу, и вопль восторга вырвался у нее из груди:

– Вот это настоящий комплимент женщине!

Она взглянула в зеркало над туалетным столиком и вздрогнула: в нахальной распутнице ей трудно было узнать себя – волосы растрепались, глаза сверкали, щеки пылали, губы сочились блудом. Данни пришла в неописуемый восторг.

Она демонически расхохоталась и, перекатившись на бок, сжала в кулаке глянцевую головку.

– Не представляю, что я испытаю, когда ее коснутся твои ангельские губки, – сказал Айвен.

– Хочешь попробовать? Не боишься? – шаловливо прищурилась Данни. Не дожидаясь ответа, она встала на колени и начала игриво поводить бедрами, словно кошка, задравшая хвост трубой. Айвен вскочил и начал снимать с себя одежду и обувь. Наконец он предстал перед ней в одних трусах с нашитым на них ярлыком известной фирмы «Келвин Кляйн». Из-под резинки выглядывала его грозная багровая булава, готовая к сражению не на жизнь, а на смерть.

– Впечатляющая картина! – отметила Данни.

Трусы последовали на пол за остальной одеждой, сваленной в кучу. Айвен лег на спину на кровати, и фаллос, обретя долгожданную свободу, встал в полный рост. На конце его шишковидной головки сверкнула прозрачная как слеза капелька.

Айвен впился в Данни гипнотизирующим взглядом сапфировых глаз, и ее обдало внутренним жаром. Клитор задрожал, и новая порция секрета потекла по ноге. Она раскрыла рот и облизнула губы, чувствуя во рту странную сухость. Ее горлу требовалась смазка. Она с трудом проглотила подступивший ком и жадно втянула ноздрями воздух. Из-за окна не доносилось ни звука. В комнате зависла томительная тишина. Айвен молча ждал, что она сделает дальше. Но ждать ему пришлось недолго.

Данни подползла к нему и, упершись ладонями в кровать, слизнула острым язычком эту вязкую жидкость. Айвен сладострастно застонал, и она, облизнув головку, стала ритмично кивать головой, сжимая фаллос в кулаке и ловко втягивая щеки. Оральный секс был ее коньком, она от всей души хотела сделать Айвену приятное, лелея надежду, что и он не откажет ей, как Тэм, в таком же удовольствии.

Опасаясь, что она не сможет удовлетворить его, Данни продемонстрировала Айвену все свое искусство: постепенно его член вошел ей в рот целиком, и тогда она начала сосать его почти неистово. Айвен сжал ладонями ее голову, зарычал и стал быстро двигать торсом. Она затрепетала и причмокнула от удовольствия. Он погладил ее по спине и плечам и стиснул пальцами соски.

Охваченная энтузиазмом, она продолжала яростно работать ртом, языком и щеками, сильнее сжимая его разбухающий член в своем кулаке. И вот бордовая головка задрожала – и горячее желе наконец-то выплеснулось ей в рот. Она поспешно проглотила первую порцию солоноватого деликатеса, но все же небольшое количество спермы вытекло на губы и подбородок. Данни облизнулась и, обтерев подбородок тыльной стороной ладони, села на корточки, очень довольная свершившимся и собой.

Айвен был наверху блаженства. Веки его отяжелели, глаза радостно блестели, тело расслабилось. Член все еще вздрагивал, продолжая стоять, но уже не выглядел таким огромным, как минуту назад. Мошонка обвисла, потемнев и покрывшись глубокими кожными складками, особенно заметными в сравнении с гладкой кожей его ляжек.

– Ты божественно красив! – воскликнула она, не находя иных слов, чтобы выразить свое восхищение.

Мускулистое и стройное тело Айвена мгновенно возбудило ее, а лицо обострило эту страсть настолько, что она больше не могла спокойно смотреть на его прекрасные, четкие и правильные черты, длинные ресницы и сапфировые глаза.

– Это не я, а ты красива как богиня! – сказал Айвен и протянул ей руку.

Данни взяла ее и легла на его мощную грудь, сверля ее своими твердыми сосками. Фаллос Айвена стал набухать, отчего у нее в животе словно запорхали бабочки. Он жарко поцеловал ее и стал гладить ладонью ее спину и ягодицы. Охваченная внутренним жаром, Данни прошептала ему на ухо, что она перевозбудилась. Айвен вставил два пальца во влагалище и, раздвинув их, словно ножницы, прохрипел:

– Настала и твоя очередь получать удовольствие, малышка!