Текст книги "Хаос. Женщины на грани нервного срыва"
Автор книги: Мика Мюллюахо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Сцена тринадцатая: Эмми пишет статью об антидепрессантах
Эмми (зрителям.) Ссора с Юлией не давала мне покоя. Я поняла, что, в общем-то, она была права, во всяком случае, в некоторых деталях. Я решила написать статью о влиянии алкоголя и антидерпрессантов на поведение человека и связалась с одним авторитетным изданием, главным редактором в котором была моя бывшая однокурсница. Она дала мне зеленый свет, и я отправилась в университет на поиски материала.
Выходит исследователь мозга.
Исследователь мозга. Добро пожаловать на лекцию по истории исследований маниакально-депрессивного синдрома. Сегодня мы с вами повторим опыт, который впервые был поставлен в пятидесятых годах прошлого века. Итак, перед вами стул, к которому подведен электрический провод с небольшим напряжением. Вскоре в комнату за стеклом войдет наш подопытный. Он не будет нас видеть. Итак, прошу в комнату спокойного и уравновешенного человека. Пригласите, пожалуйста…
Уравновешенный человек входит в комнату и садится на стул.
Исследователь мозга. А теперь пускаем ток… Так… Немного увеличим заряд…
Уравновешенный человек вскакивает со стула, пинает его и уходит из комнаты.
Исследователь мозга. Итак, это была реакция уравновешенного человека, он чувствует раздражение, ищет его причину, и обнаружив ее, покидает помещение… А теперь позовем в комнату человека, страдающего депрессией. Пригласите… Прошу вас, проходите, проходите, садитесь…
Подавленный человек входит в комнату, садится на стул.
Исследователь мозга. Пускаем ток… Увеличиваем напряжение…
Подавленный человек корчится на стуле, но не слезает с него.
Исследователь мозга. Спасибо, выключите… Итак, теперь мы увидели реакцию человека с депрессией. Он замкнут в себе, он не способен действовать, не в состоянии принять решение. Это так называемая пессимистическая реакция… Спасибо, большое… Можете идти… Пациент, вы свободны… Идите, идите… Да идите же…Итак, есть ли вопросы по данному эксперименту?
Эмми. Простите, я хотела бы задать вам вопрос вот о чем… В последние время таким больным часто назначают медикаментозное лечение в виде курса антидепрессантов, так вот, если он одновременно с этим лекарством, скажем, совершенно случайно, выпьет водки…
Исследователь мозга. Ну, если спроецировать описанную вами ситуацию на наш эксперимент, то это будет примерно то же самое, как если бы мы значительно повысили силу электрического разряда.
Эмми. То есть, вы хотите сказать, что это опасно.
Исследователь мозга. Конечно, опасно, это же электричество.
Эмми. Ну да. А если это так, как вы говорите, то, что при этом происходит и можно ли это как-то доказать? (Садится на стул и резко вскакивает) Ай, он и в самом деле бьется током. Я думала, это так, показательное выступление…
Исследователь мозга. Обычно, для доказательства я использую очень простое сравнение. Представьте себе, что на одну взлетную полосу садится самолет, а в это же время с нее взлетает другой. Как вы понимаете, катастрофа при этом неминуема.
Эмми. Спасибо вам большое. (Зрителям.) Этого было более чем достаточно. Я поняла, что тема актуальна, и тут же придумала, как об этом написать. Я решила описать все на личном примере. Если все срастется, то эта статья послужит мне оправданием в суде. Главный редактор, кстати, даже посокрушалась, почему ей самой не пришло в голову написать об этой проблеме.
Сцена четырнадцатая: Эмми относит статью в газету и посещает врача
Главный редактор. Это, конечно, смело, что ты приводишь свою личную трагедию в качестве примера. Хотя этот прием и раньше был довольно популярен в журналистике… Есть тут одна загвоздка – излишняя субъективность, ну ты понимаешь, о чем я. Но если тебе удастся найти и другие подобные примеры…
Эмми. Без проблем.
Главный редактор. … то это расширило бы представление о проблеме и подняло ее на новый уровень. Хорошо бы привести статистику о масштабе употребления и доступности этих лекарств.
Эмми. Да, это было бы здорово! (Зрителям.) Из редакции я прямиком отправилась в поликлинику, решив на деле проверить, насколько трудно достать эти лекарства. Отстояв очередь, я попала на прием к психиатру. Врач сидел в кабинете, уставившись в компьютер.
Врач. Слушаю вас, на что жалуетесь?
Эмми (зрителям). Я изобразила плохое самочувствие и пробормотала что-то о проблемах с психикой. (Врачу.) Страшная усталость и никакого настроения что-либо делать…
Врач. Давно? Когда у вас появились эти симптомы?
Эмми (зрителям.) Он до сих пор даже ни разу не взглянул на меня… Ситуация стала меня раздражать. (Врачу раздраженно.) Давно. Усталость не проходит, а только накапливается, но работать-то все равно надо. Мне бы какое-нибудь лекарство, а то ведь так с ума сойти можно!
Врач. Ну, ну, успокойтесь, все хорошо. (Дотрагивается до Эмми.) Вид у вас, и вправду, немного усталый. Садитесь вот сюда, и мы вместе подумаем, что тут можно сделать.
Эмми (зрителям.) И как только он посмотрел на меня и дотронулся… Как будто внутри меня вдруг прорвало плотину… я заплакала…
Врач. Ну, ну, успокойтесь. К сожалению, сейчас очень сложно попасть на прием к психотерапевту. Я, конечно, выпишу вам направление… Но придется подождать месяца два-три. А пока я назначу вам трехмесячный курс антидепрессантов. Это очень современные препараты, практически не вызывающие побочных эффектов. Ну разве, что может немного отразиться на оргазме…
Эмми. Это ничего.
Врач. К сожалению, ничем другим я вам пока помочь не могу. Выздоравливайте! Всего вам хорошего!
Эмми (зрителям). Я дописала статью и отправила ее главному редактору. Через некоторое время она вызвала меня к себе.
Сцена пятнадцатая: Статью Эмми не принимают к печати
Главный редактор. К сожалению, у нас большие проблемы с твоей статьей.
Эмми. Не понимаю…
Главный редактор. В общем, мы сейчас не можем ее опубликовать.
Эмми (зрителям). И она стала мне говорить что-то про другие материалы, которые обязательно надо вставить в номер… (Главному редактору.) Но ведь это такая важная проблема! Ты же сама говорила!
Главный редактор. Да, но вопросы правозащиты не менее важные… Пришла статья о смертной казни, мы просто не можем не вставить ее в номер. Я сожалею. Тебе заплатят аванс.
Эмми (зрителям.) Я была уверена, что что-то явно случилось, она просто не решается мне сказать. Потом она мне, конечно, все объяснила. Оказалось, что фармацевтические фирмы – одни из основных рекламодателей и что редакция не хочет портить с ними отношений… (Главному редактору.) И это говоришь мне ты, которая с пеной у рта защищала свободу слова в университете. Говорила о морали и журналистской этике! Как я в тебе обманулась!
Главный редактор. Эмми, не надо быть такой наивной… Ты ведь знаешь, как здесь все устроено…
Эмми. Нет, не знаю. Но ты ведь мне сейчас все расскажешь. (Зрителям.) Она промолчала. (Главному редактору.) Знаете что, а идите-ке вы все на хуй. (Зрителям.) Я развернулась и ушла. Села на улице на скамейку и вдруг ощутила полную опустошенность. А потом вспомнила, что опаздываю в детский сад и на праздник в школу Софии. Я бросилась к машине и на всех парах помчалась на другой конец города.
Сцена шестнадцатая: Эмми опаздывает в детский сад
Воспитатели. Детский сад закрыт.
Эмми (зрителям). Я старалась быть вежливой и дружелюбной, но эти воспитатели были как античный хор, прямая трансляция из ада. (Воспитателям) Простите, я немного опоздала. А где моя малышка?
Воспитатели. Здесь ее уже нет.
Эмми. Что значит «нет»?
Воспитатели. Ее забрал отец. Лео.
Эмми. Но он не должен был ее забирать! Сегодня моя очередь!
Воспитатели. Он сказал, что будет добиваться лишения вас прав на дочь. Вы не справляетесь с родительскими обязанностями… И мы с ним в этом солидарны.
Эмми. Что за ёб твою мать!
Воспитатели. Мы попросили бы вас не выражаться.
Эмми. Я села в машину и открыла бутылку вина.
Сцена семнадцатая: Юлия встречается с мужчиной и предает Софию
Юлия. Все произошло очень внезапно, я вдруг обнаружила, что стою перед дверью того мужчины. Его жена и дети уехали на выходные за город.
Страстный мужчина. Привет! Клево, что пришла. Ну вот здесь мы, типа, обитаем.
Юлия. Да, немного странно.
Страстный мужчина. Ничего странного. Осматривайся, будь, как дома.
Юлия. Извини, что спрашиваю. Ты уже рассказал своей жене о нас?
Неуверенный мужчина. Нет еще…
Страстный мужчина. Я решил, что расскажу после того, как она вернется.
Юлия. Как ты себя чувствуешь?
Неуверенный мужчина. Плохо.
Страстный мужчина. Прекрасно… Я чувствую себя превосходно. Пойду принесу вина.
Юлия. Он оставил меня в гостиной, и я немного осмотрелась. Обычный дом. Стала разглядывать фотографии. Большие семейные праздники. Крещение детей, куча чужих лиц. Поездка летом на юг, на заднем сидении двое маленьких детей. Свадьба, растерянные молодожены. Я заглянула в детскую. Кроватки заправлены, а сверху сидят плюшевые игрушки. В голове вдруг все помутилось. Я вернулась к полке с фотографиями, схватила одну из них и стала бить ею о стену, пока уже невозможно стало определить, кто на ней изображен… Точнее так мне хотелось сделать.
Страстный мужчина. Ну, что скажешь?
Юлия. Красивый у вас дом.
Страстный мужчина. Да, жена любит всякие модные штучки.
Юлия. Ясно…
Страстный мужчина. Я взял фильм напрокат… Азиатский… In the Mood for Love.
Неуверенный мужчина. Он же такой грустный… Все эти цвета и вообще…
Юлия. Вообще-то мне надо идти.
Страстный мужчина. Нет, ты не можешь вот так просто взять и уйти.
Юлия. У моей подруги, у Софии, сегодня очень важный день, я обещала ей, что приду.
Страстный мужчина. Юлия… Я так тебя ждал. Я обижусь, если ты сейчас уйдешь… Никто не понимает меня так, как ты. Не уходи, прошу тебя…
Юлия. Хорошо, я останусь. (Зрителям.) Он пошел в спальню. А я задержалась на мгновение, рассматривая вино на дне бокала. Все это вызвало следующую череду размышлений: на то, чтобы проделать путь из желудка в мозг, алкоголю потребуется не более пяти минут. Таким образом, вместе с клетками крови он вскоре попадет в самую незащищенную, затылочную часть мозга и станет постепенно ослаблять центральную нервную систему… Настроение улучшится…Неприятные чувства отойдут на задний план… Наступит состояние полного блаженства. Никаких проблем… Так что это? Что? Получается, что на свете существует два мира – мир гармонии и мир хаоса. В мире гармонии сосредоточено все самое лучшее: любовь, порядок, благополучие. Но рядом есть и другой мир – мир хаоса, в котором правят страх, наши слабости, детские обиды и все другие неприятности. И почему-то именно тогда, когда меньше всего этого ожидаешь, эти два мира сталкиваются и возникает хаос.
Сцена восемнадцатая: 100-летний юбилей школы
Актовый зал школы, Речи, голоса, музыка, яркий свет.
Директриса. Добро пожаловать на столетний юбилей нашей школы! Честь открыть торжественные мероприятия предоставляется человеку, которого связывает с историей школы не только долгий педагогический стаж, но и семейная преемственность. София Лехто! Пожалуйста, София… (Шепчет.) Ну, вперед, смелее… Давай, вон туда…
Аплодисменты. София выходит на сцену
София (чуть не плача). Я хотела рассказать вам об одном маленьком магазине… Где продается всякая мелочь, от хлопушек до презервативов… Помидоров… (Раздражается.) Хотя нет, не то, не то, не то…. Все дело в том, что нашу школу закрывают, то есть объединяют с другой школой. Вот и вся правда.
Директриса. Простите, здесь у нас небольшое недоразумение…
София. Мне директор запретила говорить об этом. Чтобы никто не стал протестовать. Но факт остается фактом.
Директриса. Хорошо… Да, мы действительно обсуждали с педагогическим коллективом такую возможность. А сейчас перед вами выступит ученица пятого «В» класса Тутти Виртанен. Тутти исполнит нам произведение Яна Сибелиуса «Финляндия».
Директриса. София… Отойдите, пожалуйста… Тутти, выходи вперед.
Тутти играет на блокфлейте. София и директриса в это время переругиваются.
София. Сразу видно, что место директора у нас занимает человек, у которого нет педагогического опыта, который только и мечтает, что о должности повыше.
Директриса. Играй, Тутти, играй … (Шепчет.) София, мы же договорились?! Ты, похоже, забыла о своем положении, да? Я, между прочим, сделала все, чтобы о твоем приключении в кафе не узнал никто за пределами школы!
София. Все же и так было понятно. Ты решила продать школу с самого начала. В твоих глазах стоит страх. Ты же считаешь только нули в своей зарплате и боишься, что кто-нибудь отнимет у тебя это хлебное место! Дура! (Зрителям.) Все это вызвало следующую череду событий. Часы пробили восемь. К сцене стремительно приближался охранник. Тутти перестала играть и в испуге смотрела на меня. Директриса замахнулась и нанесла удар.
Директриса бьет Софию на сцене актового зала школы. Тутти и София плачут.
Директриса. Играй, Тутти… Играй, я сказала… Простите, видите, в какой непростой обстановке приходится работать …Достаточно, Тутти… А следующим номером нашей программы… Тутти, твою мать, долго ты еще будешь дудеть… Пошла уже отсюда…
София (зрителям). Я еще поплакала там некоторое время, потом собралась с силами и отправилась домой. А через неделю Эмми и Юлия, которые так и не пришли на праздник, решив загладить свою вину, пригласили меня в ресторан… Мы немного выпили, потом еще немного, и еще… немного… а потом после некоторых обстоятельств полицейские забрали нас в участок для выяснения этих самых обстоятельств.
Сцена девятнадцатая: София, Эмми и Юлия в полицейском участке
Все пьяны.
София. Эй… Выпустите меня отсюда… Как я объясню это Маркусу… А моим ученикам?… Боже мой… Выпустите меня… А моим собственным детям, что я им скажу… Пьяную маму посадили в тюрьму… Это нарушение моих прав! Выпустите меня… Пекка!
Юлия. Кто такой Пекка?
София. Ну, тот милый полицейский. Он еще по плечу меня похлопал… Пекка, выпусти меня отсюда!
Эмми. А почему ты кричишь наверх?
София. У них тут наверняка везде видеокамеры …
Эмми. Пытаешься докричаться до съемочной группы?
София. Боже мой… Я уже не могу… Она ведь и вправду заперта, эта дверь…
Эмми. Конечно, заперта. В этом-то и весь прикол! Мы – заключенные, а они – охранники… Не волнуйся, утром нас выпустят. Мы с Юлией и раньше оказывались под прессом власти…
София. Неправда.
Эмми. Правда, правда… Враг общества номер один однажды силой затащила меня на митинг протеста, где мы протестовали против натуральных мехов и даже разгромили какую-то меховую лавочку. Там две старушки-хозяйки чуть с ума не посходили. Стояли среди своих шуб, сложив на груди руки, пока двадцать придурков крушили все вокруг. Вот после того случая мы и провели ночь в каталажке… На хлебе и воде. Так что спасибо, дорогая Юлия, что украсила мою биографию и этим фактом.
Юлия. Не хотела бы, не пошла.
Эмми. Меня мама заставила.
Юлия. Первый раз слышу.
Эмми. Мама всегда просила присматривать за тобой. Сегодня вот тоже, надо было тебе прицепиться к этому вину. Из-за этой твоей принципиальности нас выкинули из ресторана.
Юлия. Просто я считаю, что в каждом уважающем себя заведении должно быть экологически чистое вино. Я просто вежливо им посоветовала улучшить ассортимент.
Эмми. Ты обозвала официанта «гомиком» и нарочно разлила вино по столу. Не знаю уж, что на тебя нашло…
Юлия. Никого я не обзывала. И вообще у меня было превосходное настроение. София нас простила и вообще. Может, у меня есть личный повод для праздника.
Эмми. Какого на хрен праздника?
Юлия. Праздник по поводу увольнения. Я незаконно выписала тебе лекарства, и это не понравилось моему начальству. И когда они стали мне грозить всякими взысканиями, я решила уйти… Я сказала, да пошли вы все в жопу со своими психами, и адьё – ушла.
Эмми. Хочешь сказать, что это типа я в этом виновата…
Юлия. Нет… Я разве так сказала?! И вообще я счастлива. Это вот ты весь вечер сидела с лицом, как у слона яйца.
Эмми. Да, кстати, забыла сказать. Лео подал в суд и требует лишения меня родительских прав. Заседание на следующей неделе, и вряд ли эта «экскурсия в полицию» добавит мне шансов.
Юлия. Что?
София. Это же просто ужас!
Эмми (Софии). Так что спасибо, София. Какого хрена тебе надо было тащить нас на это проклятое кладбище?
София. Я хотела поговорить с мамой.
Юлия. Очень типичная ситуация, после смерти близкого человека часто остается ощущение, что вы многого не успели друг другу сказать.
София. Да нет же, вы не понимаете… Просто мне кажется, что она, как каменная глыба, стоит передо мной, что бы я ни делала!
Юлия. Подождите, я вам сейчас все объясню… Женский характер во многом формируется под влиянием материнского. Скорее всего, твоя мать испытывала в отношении своей матери точно такие же чувства, что и ты сейчас. Ей тоже казалось, что мать стоит перед ней неприступной глыбой.
Эмми. Я тебе сколько раз говорила, не позволяй ей собой командовать. Она ведь, даже лежа на смертном одре, и то тобой понукала. А теперь ты ревешь у нее на могиле и просишь прощения.
София. Я не ревела! Я просто хотела… БЛЕВАТЬ я на нее хотела!
Юлия. Ну, и кто тебе мешает… Давай, вперед…
София. Что? Прямо здесь, в камере?
Юлия. Да какая к черту разница…(Ставит перед Софией ведро.) Вот, давай сюда. Там твоя мать. Действуй!
София. Ну не знаю…
Эмми. «Не знаю». Ты не можешь сделать это даже над воображаемой могилой, что уж говорить…
София. Нет, могу! Ясно?
Юлия Ну так давай!
София. Кхе… Не получается…
Эмми. Тогда давай я!
София. Не смей, это же моя мать! Давайте так… Вы будете стоять вон там. А я его вот так переверну… и сяду сверху…
Эмми. Конечно, садись-садись и смотри в оба, а то не дай Бог, она из ведра выскочит!
София. Ну что ты ерничаешь. Для меня ведь это очень важно.
Эмми. Для меня ведь это очень важно.
София. Ты повторяешь за мной?
Эмми. Ты повторяешь за мной?
София. Почему ты такая противная?
Эмми. У-пу-пу-пу-пу!
София. Прекрати сейчас же!
Эмми. Прекрати сейчас же!
София. Прекрати, не то я тебе врежу!
Эмми. Ай-ай-ай. Не врежешь, духу не хватит.
София. Сказала, врежу!
Эмми. Ты ведь даже там в кафе никому толком не врезала… Так, пытаешься привлечь наше внимание.
София ударяет Эмми по щеке.
Эмми. Аййй!
Юлия. Эмми… не надо изображать жертву, это была всего лишь пощечина. К тому же ты руку подставила …
Тишина. Юлия спит.
София. Почему ты все время споришь с ней и ругаешь всех ее мужиков?
Эмми. Когда я была маленькая, утро в нашей семье обычно начиналось так. Отец читал газету и тут же начинал свои ежедневные манифестации против общемировой несправедливости. А Юлия жила с мамой, что само по себе уже было странным, потому что она гораздо больше, чем я, походила на отца. Она носилась с его идеалами и совершенно не замечала того, что происходит в действительности. Отец был человеком, который считал себя выше всех прочих, но при этом он не умел заботиться даже о самом себе. Ей было пятнадцать, когда после победы на очередном турнире по фехтованию она напилась вдрабадан. Я нашла ее в спальне, где какой-то идиот трахал ее, а она была в полной отключке… Я увезла ее домой и ничего ей не рассказала… По сути я тогда спасла ее…
Юлия. Зачем ты сейчас об этом рассказала?
София. А ты не спишь?
Юлия. Зачем ты рассказала?
Эмми. Да потому, что Юлия все время в кого-нибудь влюбляется. И это ее серьезная проблема. Никакого, даже элементарного, чувства самосохранения. Сначала влюбляется, теряет голову, затем мучается, страдает, зализывает раны, а потом снова и снова на одни и те же грабли. И так всю свою жизнь. Я пытаюсь хоть немного защитить ее от идиотов, но, похоже, ей просто нравится, когда этот карточный домик вновь рассыпается…
София. (Юлии). Но ведь ты говорила, что мужик из кинотеатра – это твоя первая настоящая любовь.
Эмми. Угу. Сто тысяч первая. Я уже слышать не могу про то, что на этот раз она точно настоящая, и что почему-то на меня счастье льется рекой, а ей капает из пипетки… Она ведь все время живет так – от любви до любви… Чертов психоголик… Только все заканчивается всегда одинаково. Сначала влюбляется, а потом в самый ответственный момент делает ноги. Надо сказать, я предупреждала твоего киношника, что так будет. Я сказала ему, что Юлия никогда не идет до конца… Ну, как видишь…
Юлия. Между прочим, я переезжаю. К нему. Он подает на развод. И теперь у меня будет все то, о чем говорила София.
Эмми. Не верю.
Юлия. Боже мой… Да от тебя завистью несет прямо за километр. Ты просто сама хочешь влюбиться, чтоб по самые уши, чтоб в омут с головой. Потерять голову, целиком отдаться чувствам, забыть обо всем, просто любить и получить от любви все, что только возможно!
Эмми. Ой! От кого я это слышу? Неужто сама Елена Троянская вещает нам из тюремной камеры.
Юлия. Да заткнись ты, Эмми! Ты ведь никогда даже и влюблена-то не была. Ты же не знаешь, что это такое. Потому что ты просто никогда не осмеливалась любить! Когда ты избивала ту женщину на корабле… Ты же саму себя избивала! Потому что это было единственное средство избавиться от Лео!
Эмми. Вот это постановка диагноза! Маэстро, туш! Ведь тут среди нас, оказывается, психиатр-профессионал, а мы сразу и не заметили.
Юлия. Гораздо проще жить мучеником или дерьмом, чем человеком, который не боится смеяться, любить и сочувствовать по-настоящему!
Эмми. Что ты пытаешь сейчас доказать?
Юлия. Что ты никогда никого не любила, даже Лео!
София. Юлия, прекрати!
Юлия. Это ведь не первый раз, когда я доставала для тебя таблетки. Ты глотаешь их уже целых пять лет! И знаешь что еще… Я думаю, ты не способна любить даже Сири!
Эмми плачет.
Эмми. Я не желаю тебя больше видеть! Никогда.
Юлия. Да пожалуйста!
Эмми. Прости меня, Юлия… Я не смогу одна!
