Текст книги "Ловушка для крота (СИ)"

Автор книги: Михаил Симаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

 

   Ловушка для крота

   Пролог

   Спецгруппа ЦРУ в составе майора Роберта Флинна, капитана Оливера Кроуна, эксперта по дронам сержанта Мэри Швейкер и программиста Тони Фордхэма прибыла в Исламабад 25 июня 2010 года. На следующее утро чартерный рейс должен был перебросить их в Кветту. Разумеется, они путешествовали не под своими должностями и званиями. Они значились сотрудниками компании «Америкэн энд глобал фрут», решившей сделать крупную оптовую закупку шафрана, которым издавна славился Белуджистан. Из Кветты им предстояло отправиться на авиабазу Шамси; впрочем, пакистанским властям знать об этом было необязательно.

   Парикмахер гостиницы «Серена» уже заканчивал манипуляции с шевелюрой Флинна, когда в зеркале отразилась фигура директора регионального отделения ЦРУ по Среднему Востоку Пола Торсона. Он снял плащ и остановился возле стойки с одеждой, незаметно осматриваясь. Ничего хорошего от незапланированной встречи начальник спецгруппы не ждал и обеспокоенно следил за его пертурбациями. Наконец, мастер, удовлетворённо причмокнув, счёл свою работу законченной.

   – Боб, у нас пропала связь с руководством фирмы,– пожатие Торсона было, как всегда, крепким.– Пойдём, поговорим.

   Кодовая фраза означала утечку сведений и возможную слежку. Оба сотрудника ЦРУ вышли из гостиницы и сели в стоявший рядом со входом неприметный «Форд». Торсон предпочитал пользоваться дешёвыми машинами, хотя он числился в посольстве заместителем руководителя торговой миссии, а его дядя возглавлял представительский отдел «Кадиллака». Это было вполне разумно не только с точки зрения его профессии, но ещё и потому, что американское посольство в Пакистане, как и в других странах, регулярно шерстили заезжие конгрессмены на предмет перерасхода средств налогоплательщиков.

   Флинн решил, что они направятся в посольство, располагавшееся в нескольких кварталах от гостиницы, но Торсон, вырулив со стоянки, свернул на Ататюрк-авеню.

   – Перекусим в «Тосканском дворе»,– пояснил он.– Да, так вот. Вчера АНБ засекло радиообмен между Шамси и Кандагаром. Кто-то из нашей авиабазы разговаривал со штабом талибов-

   – Он же центр наркоторговли,– вставил Флинн.

   – Разумеется,– нетерпеливо отмахнулся Торсон.– Разговор шёл на пушту и условным кодом, но в нём прозвучала твоя фамилия.

   – Гм.– Начальник спецгруппы задумался. Новость была не из приятных.– Значит, на базе есть сотрудник, завязанный на героиновый бизнес...

   – О вашем приезде мы сообщили командиру авиабазы, и только ему,– продолжал Торсон.– Но с кем он поделился информацией мне, разумеется, неизвестно.

   – Протечь могло и Лэнгли,– не слишком охотно допустил Флинн. Торсон с сомнением глянул на него и закурил сигарету.

   – Не думаю,– сказал он после короткого молчания.– Газетчики постоянно пишут сочинения на тему «ЦРУ и наркотики», но мы-то знаем цену этим сенсациям.

   – В торговле наркотиками заинтересованы не только афганские полевые командиры, но и мафии разных стран,– покачал головой Флинн.– Мафии нередко связаны со спецслужбами. Если у нас в Центре сидит чей-то крот и ему поручено сливать текущую информацию по наркобизнесу, то он мог переслать её сначала своим кураторам, а те переправили её сюда. Откуда был первый звонок, из Шамси или из Кандагара?

   Региональный директор ЦРУ задумался, потом, проехав перекрёсток с Шахра-и-Джумхуриа, остановил автомобиль, достал распечатку и принялся её внимательно изучать.

   – Похоже, начало разговора АНБ не зафиксировало,– сказал он, наконец.– Так что допустимы оба варианта.

   – Может ли это как-то помешать нашей миссии, сэр?– Флинн приоткрыл окошко автомобиля, чтобы выпустить сигаретный дым. Направо через квартал виднелось высотное здание НАДРА – одного из правительственных агентств Пакистана.– Всё, что нам нужно, это запустить группу дронов, сосчитать с них информацию, соединить её с уже имеющимися у нас данными, составить полную базу координат маковых полей и героиновых лабораторий, затем передать её командиру авиабазы. Где тут слабый пункт?

   – Если за вами не будут следить, то нигде,– сказал Торсон, снова запуская двигатель.– Но если они – кто бы они ни были – сядут вам на хвост и будут отслеживать запуски дронов, а на афганской территории массово сбивать их, то вся ваша миссия провалится. Вопрос, собственно, во времени. Сейчас радикальные исламисты давят на власти Пакистана, чтобы те закрыли Шамси, и, если это произойдёт, мы лишимся возможности хоть как-то блокировать поставки наркотиков с юго-востока Афганистана. А разбомбив их лаборатории, мы на время остановим героиновый поток в Европу и к нам.

   – Когда полевые командиры лишатся валютных поступлений, которые они сейчас имеют от торговли наркотиками, они станут сговорчивее,– заметил Флинн.

   – Вот именно,– кивнул Торсон.– Вся их нынешняя «борьба за свободу и независимость» это только борьба за деньги. А деньги они могут добывать только продажей наркотиков, поскольку ничего больше делать не умеют.

   Глава 1

   Российский мультимиллионер, владелец сети автозаправок Альберт Пармутов очередной свой визит во Францию планировал посвятить исключительно личным делам. Дочь Людмила, давно обеспеченная виллой на Лазурном берегу и французским гражданством, в этом году оканчивала университет Пантеон-Сорбонна, и на семейном совете предстояло определиться с её планами на будущее. Жена настаивала, чтобы Люда прошла стажировку в юридическом комитете Госдумы, где у неё были прочные связи, сама выпускница хотела продолжить образование и получить степень магистра по экономике, а отец предпочёл бы, чтобы единственная наследница посвятила себя семейному бизнесу. Последнее требование было обязательным, но не срочным, так что после недели электронных дебатов дело шло к приемлемому для всех компромиссу – вместо летних каникул на Гавайях дочь месяц поработает стажёром в Думе, потом будет готовиться к экзаменам, ну а после окончания курса и получения степени магистра займется делами семейной фирмы. Единственное условие, которое Люда выставила, а олигарх, не слишком охотно, принял, заключалось в том, что она останется на постоянное жительство во Франции, в Россию же будет приезжать только по необходимости. Теперь эту договорённость предстояло в личном общении окончательно оформить и закрепить.

   – Валера, сверни направо, потом налево, в переулок параллельно Елисеям, и притормози около кондитерской,– велел Пармутов, когда его «Бентли» приблизился к повороту на улицу Пресбур.

   Шофёр сбавил ход, аккуратно проехал по указанному ему маршруту и, найдя свободное место на платной стоянке, припарковал машину. Рядом сверкали витрины «Дома шоколада», в десятках зеркал которых многократно отражались всевозможные изделия кулинарной фантазии: торты с белым и розовым кремом, пирожные, конфеты.

   – Возьми пару тортов Наполеон, то есть, Тысяча слоёв как они его здесь называют, десяток пирожных Птифур и пачку бельгийского шоколада,– распорядился Пармутов, протягивая купюру.– Сдачу оставишь себе.

   Шофёр кивнул, выбрался из машины, и через пять минут вернулся с красивыми пакетами, которые передал хозяину. Машина мягко тронулась с места. Впрочем, ехать оставалось немного. Вернувшись на Елисейские поля, «Бентли» вскоре подкатил ко входу в гостиницу Paris Marriott, где у олигарха был заказан «люкс».

   Дверца отъехала в сторону. Пармутов подумал с полминуты и все-таки решил полакомиться пирожным. Развернув обертку Птифура, он поднёс сладкий кусочек ко рту – и поперхнулся, даже не надкусив кулинарный шедевр. Из окошка водителя Убер-такси, остановившегося рядом с его «Бентли», ему улыбался Абдулла Маслямов, он же Масляный, хорошо знакомый Пармутову по его прежнему бизнесу, и, казалось бы, давно сгинувший в огненном смерче, который пронёсся по кавалькаде машин уважаемых людей Екатеринбурга, направлявшихся за город на сходку.

   Улыбка Абдуллы была широкой и приветливой, но у олигарха вдруг задрожали коленки, он зацепился носком ботинка за дверцу и чуть не вывалился из машины на тротуар.

   – Абдулла,– пробормотал Пармутов, выбравшись, наконец, из автомобиля.– Не ожидал тебя здесь встретить.

   – Абу Саид, с вашего позволения, месье,– по-прежнему широко улыбаясь, ответил тот.– Абу Саид Масляме. Вы, наверное, обознались.

   – Да, конечно,– тяжело вздохнув, ответил олигарх.– Вы очень похожи на одного моего старого знакомого. К сожалению, его давно нет в живых.

   Таксист участливо покивал.– Сочувствую вам, месье. Старых знакомых обидно терять, это я по себе знаю.– Может быть, мы почтим их память за рюмочкой в баре? Или месье предпочёл бы подняться в номер?

   Пармутов, которого в номере ждали жена и дочь, приглашать туда бандита не собирался, и в баре общаться с ним тоже никакого желания не имел. Но от этого призрака из прошлого просто отмахнуться было нельзя. Мельком глянув на вышедшего из машины обеспокоенного шофёра, выполнявшего одновременно функции телохранителя, и чуть заметно качнув ему головой, он ответил: – Ну что ж, месье Масляме, давайте пропустим по рюмочке. Старых знакомых помянуть не грех.– Но его благодушное настроение полностью испарилось.

   * * *

   Абдулла Маслямов, или Абу Саид Масляме, как его теперь звали, работал таксистом фирмы Убер, хотя на доходы от курировавшейся им сети наркоторговцев он мог бы уже до конца дней безбедно жить на Канарах. Но Аллах воспрещает праздность, да и работа таксистом, которой он занялся десять лет назад, прибыв во Францию после разгрома их группировки и спешно заметая следы, по-прежнему была по душе Масляме. Такси Убер вызывали, как правило, небогатые гяуры, и Абдулле– Абу Саиду нравилось видеть тайный или явный страх в их глазах, когда бородатый шофёр с отчётливо иностранным выговором распахивал перед ними дверцу. От диспетчера-единоверца он знал, что гяуры, заказывая машину, часто просили прислать белого водителя – не прямо, конечно, чтобы их не обвинили в расизме, а разными намёками. Смешные. Абдулла сам нередко ездил по таким вызовам и ни разу не видел, чтобы гяур набрался смелости отказаться от поездки, когда перед ним останавливалась жёлтая машина с бородачом за рулём. Гяуры боялись, что шофёр с улыбкой, больше похожей на оскал волка, может оказаться шахидом, и тогда их кровавые ошметки вперемешку со сталью и пластиком разлетятся во все стороны. И правильно делали, что боялись. Абдулла в любую минуту готов был стать шахидом, если прикажет имам. Что ему мир? Семьдесят две девственницы, полногрудые, черноглазые, встретят его на пороге рая, и он будет вечно наслаждаться с ними. Но ещё гяуры боялись, что если они откажутся от поездки, то бородач достанет нож и пырнёт их. И тут они тоже правильно делали, что боялись – если бы какой-то гяур осмелился, глянув на водителя, отменить заказ, Абу Саид, скорее всего, его бы порезал – до смерти или нет, это зависело от настроения. Братья, которых оскорбили неверные, поступали так, и всегда либо адвокаты добивались их оправдания, доказывая, что убитые были расистами, либо агитируемые прогрессивной прессой судьи присуждали им небольшие сроки и штрафы в пользу семьи потерпевшего, которые, впрочем, никогда никто не выплачивал.

   * * *

   – Почему вы не можете переправлять свой товар в дипломатическом багаже?– хмуро глядя мимо собеседника, спросил Пармутов.

   Масляме– Масляный пожал плечами.

   – У нас нет связей с дипломатами.

   – А с российскими и французскими таможенниками, стало быть, есть? Мой самолёт могут проверить и перед вылетом, и после посадки.

   Собеседник усмехнулся.

   – Сразу видно, что ты давно отошёл от серьёзных дел. Сегодня в нашем бизнесе все имеют кураторов из спецслужб. Не беспокойся, твой самолёт на вылете из России никто проверять не будет. А прилетать он будет в Марсель,– он усмехнулся снова.– В аэропорту работают наши люди, а в район, где находится наша база, гяуры и носа не осмелятся сунуть.

   Пармутов молчал, уставившись в свой бокал.

   – Раз в неделю или две,– продолжал Абдулла, попивая безалкогольный ягодный коктейль,– тебе будут звонить. Потом к самолёту придёт человек с чемоданчиком.

   Пармутов по-прежнему ничего не отвечал.

   – За тобой должок, не забывай,– мягко усилил нажим Абдулла.– Екатеринбургские не знают, почему тогда разом взлетели на воздух все машины, что ехали на сходку. И лучше было бы, чтобы они этого так никогда и не узнали. Кстати, не требуется ли твоей девочке охрана? – Он ощерился в улыбке.– Париж нынче довольно беспокойный город.

   Пармутов скрипнул зубами, залпом выпил бренди, и поставил бокал на стойку.

   – Ладно.– Он отрывисто кивнул.– Только ни я и никто из моих этими рейсами летать не будет. Пилота предупрежу насчёт твоего человека с грузом... чемоданчиком... – Пармутов поморщился.– Остальное – ваша забота. Если возникнут какие-то проблемы – решать их будете без меня. Охрана у моей девочки хорошая, спасибо за заботу. Ну а если с ней вдруг всё-таки что-либо случится,– он жестко взглянул на бандита,– заказывать нужно будет сразу много гробов.

   – Ай, слюшай, зачем так мрачно гаваришь, дарагой,– Абдулла, несколько кривляясь, перешёл на ломаный русский,– всё идёт харашо.– Он допил свой коктейль и хотел было хлопнуть старого приятеля по плечу, но Пармутов, холодно кивнув ему, отступил и направился по лестнице наверх в свой номер.

   Глава 2

   Джон Олмс, заместитель начальника восточно-европейского отдела ЦРУ, был на прекрасном счету у руководства. Спортивный, подтянутый, аккуратно одетый, испано-американец во втором поколении успешно выполнял порученные ему задания, всегда был вежлив, отзывчив на просьбы. У Олмса была только одна слабость – он чересчур любил деньги. Проведя детство в латинском пригороде Сан-Диего, он на всю жизнь запомнил постоянные униженные просьбы родителей об отсрочке за оплату жилья, и твёрдо решил, что с ним такого никогда не случиться. Сейчас у него была собственная вилла во Флориде, «Мерседес» в гараже, и яхта на причале, кредит за которую, впрочем, был выплачен не до конца. Коллегам по работе эти приобретения, сильно превышавшие возможности его зарплаты, Олмс объяснял приданым жены, тоже испано-американки во втором поколении, чьи родители жили в Лос-Анджелесе.

   Очередное дело, которое шеф поручил Олмсу, было связано с новым, недавно открывшимся каналом поставки наркотиков в США из Франции. Партии героина, переправляемые из Европы в Штаты, проходили через арабскую no-go зону Марселя, ставшую за последние годы, как писали в прессе, практически «мини-исламским государством», но путь до неё наркотиков пока оставался неясным. Химический анализ показывал афганское происхождение вещества, значит, он должен был идти через Таджикистан, Россию и, возможно, какие-то из стран Восточной Европы. Олмсу предстояло, задействовав своих личных агентов и работавших во Франции оперативников ЦРУ, дополнить уже известную информацию и установить траекторию потока «белой смерти». А потом его пресечь.

   Глава 3

   Расположенная на Монмартре консалтинговая фирма «Эгида» занималась оказанием правовой помощи лицам, пострадавшим от действий преступников и при этом считавшим вынесенные судами приговоры чересчур мягкими. Другой, негласной функцией «Эгиды» было сопровождение операций ЦРУ, и почти треть её штата составляли сотрудники американского разведывательного ведомства.

   Отдел расследований «Эгиды» возглавлял Эндрю Нильсен, имевший лицензию адвоката, а заодно звание полковника центра специальных операций ЦРУ. Агентство было основано пять лет назад, вскоре после нашумевшего убийства Азиза Такара – которое долго муссировалось в прогрессивной прессе, и в ней же было объявлено «расистским преступлением года». Позже Нильсен так и не мог вспомнить, когда именно ему пришла в голову мысль об основании «Эгиды» – то ли когда он заметил среди ожидавших выхода Такара из зала суда женщину с побелевшим лицом, сжимавшую в руках дамскую сумочку, то ли, когда Такар рухнул с размозжённым черепом на доски дока, и Эрика изо всех сил пнула каблуком его залитое кровью лицо, то ли позже, когда он в спокойной обстановке обдумал происшедшее. Но в тот момент, когда улыбающийся алжирец, покинув здание апелляционного суда, оказался среди соплеменников, принявшихся поздравлять его, пожимать руки и хлопать по плечу, он только придержал за локоть двинувшуюся вперёд француженку со словами, сказанными почти шёпотом: «Мадам, не надо этого делать». Женщина, казалось, не услышала его, её взгляд был прикован к толпе у Дворца Правосудия. Почти бессознательным движением она сделала попытку освободить свою руку, однако Нильсен держал её крепко. «У вас ничего не получится, вы лишь погубите ещё и себя»,– так же шёпотом сказал он. Нильсен догадался, что эта женщина с безумным взглядом – мать школьницы, изнасилованной и убитой Азизом Такаром, условный срок которому за это преступление только что был подтверждён в апелляционном суде. За смягчение приговора Такару после того, как он подписал признание и заявил, что раскаивается, вели борьбу французские правозащитники, к которым вскоре присоединились «Адвокаты за гуманизм», «Международная амнистия», а потом и либеральные политики ряда стран. На суде Азиз Такар объяснял своё поведение сексуальной необходимостью и тяжёлым сиротским детством. Приговор к небольшому условному сроку и штрафу был встречен во Франции общественным возмущением, но оно быстро угасло после того, как несколько либеральных газет обвинили митингующих в «речах ненависти», ксенофобии и расизме.

   – Я убью его.– Женщина снова попыталась освободить свою руку.

   – Вас схватят раньше, чем вы к нему приблизитесь.– Нильсен кивнул в сторону полицейских, стоявших в оцеплении вокруг Дворца Правосудия. Он вспомнил имя матери убитой школьницы, и добавил.– Эрика, сегодня целый день усиленные наряды полиции патрулируют город. Власти опасаются беспорядков. И потом, такими вещами должны заниматься профессионалы.

   – А вы... – женщина, наконец, перевела взгляд на него и хотела что-то спросить, но Нильсен прервал её:– Давайте поговорим в другом месте.

   Эрика тогда не стала допытываться, почему он решил помочь ей, а Нильсен не стал ничего объяснять; впрочем, он, пожалуй, и сам точно не понимал этого. Нацепив бороду, парик и смазав лицо кремом загара, он выследил Такара, обитавшего в пригородной no-go зоне, а потом, вместе с женщиной, прятавшей лицо под хиджабом, настиг его в темноте близ корабельных доков. Скорее всего, именно тогда у него и появилась идея «Эгиды».

   Через несколько дней Нильсен снова встретился с Эрикой и предложил создать юридическую фирму для оказания помощи гражданам, пострадавшим от преступников и не добившимся от властей правосудия. Он сообщил, что у него есть лицензия адвоката и богатые друзья в Америке, которые выделят на такое дело деньги. Конечно, Нильсен не сказал ей, что этими «богатыми друзьями» являются спецфонды правительства США, а деятельность фирмы будет включать в себя прикрытие операций ЦРУ. Впрочем, она не спрашивала его о подробностях, ухватившись за эту идею, которая дала новый смысл её жизни после смерти единственной дочери. С того момента, как американец на её глазах прикончил бандита, Эрика верила ему во всём. После недолгого обсуждения было решено, что Эрика станет официальным главой агентства, а Нильсен возьмёт на себя руководство отделом расследований и набор сотрудников.

   Для оперативников ЦРУ крыша «Эгиды» оказалась очень удобной. Прежде всего, слежку или сбор нужной информации теперь можно было практически легально осуществлять как часть проводимых агентством расследований. Кроме того, их клиентура, постепенно становившаяся всё более многочисленной и разнообразной, давала полезные связи.

   Появление «Эгиды» вначале не привлекло к себе особого внимания общественности. Многие сочли её всего лишь ещё одной из расплодившихся в последнее время адвокатских фирм. Но когда выяснилось, что новое агентство намерено заниматься защитой не преступников, а их жертв, в правозащитных организациях поднялась буря негодования. Либеральные газеты стали без конца называть сотрудников «Эгиды» хейтерами, ксенофобами, расистами. По их призыву «Лига борьбы с фашизмом» провела перед зданием агентства демонстрацию протеста. Однако после нескольких судебных процессов, по итогам которых издателям этих газет пришлось выплатить крупные штрафы за клевету, нападки на «Эгиду» в СМИ почти прекратились. Мало того, они сыграли роль дополнительной рекламы, и к агентству потоком пошли пожертвования, которые, вместе с гонорарами за выигранные дела, позволили через некоторое время даже отказаться от финансовой подпитки из Вашингтона. Впрочем, штатные сотрудники ЦРУ, составившие костяк «Эгиды», продолжали получать, наряду с жалованием от агентства, зарплату по основному месту работы.

   Глава 4

   Звонок спутникового телефона разбудил Нильсена рано утром. Чертыхнувшись, полковник откинул одеяло и взял лежавший на столике рядом с кроватью аппарат. Звонили из Вашингтона, что означало, скорее всего, новое срочное поручение Центра.

   – Слушаю,– сказал он.

   – Хэлло, Эндрю,– в трубке раздался знакомый голос Пола Торсона, недавно назначенного на должность заместителя директора ЦРУ.– Извини, если разбудил,

   Нильсен проворчал что-то невнятное.

   – Завтра, то есть, по вашему времени, уже сегодня утром в Париж прибудет Джек Олмс.

   Нильсен опять отозвался недовольным мычанием.

   – Ему поручено ликвидировать новый канал наркотрафика к нам через Францию,– продолжал Торсон.– Подробности он расскажет при встрече. Твои оперативники, свободные от других дел, поступают в его распоряжение.– Заместитель директора ЦРУ немного помолчал, потом добавил.– Я хочу обратить твоё внимание на непонятные проблемы с нашими делами по наркоторговле в последнее время. Год назад у нас едва не сорвалась операция по бомбёжке центров производства героина в Афганистане. Кто-то слил талибам информацию, и они сбили почти половину наших разведывательных дронов. А полгода назад в Праге застрелили нашего легального резидента там Фредди Саймонса, который, судя по его последним сообщениям, близко подобрался к местной сети наркоторговцев, транзитом переправлявших героин в Западную Европу и Штаты. У нас есть некоторые предположения на этот счёт. Сделай вот что...

   Нильсен окончательно проснулся.– Да, сэр,– ответил он, дослушав собеседника.

   * * *

   В номере парижского отеля беседовали трое мужчин: прибывший из Вашингтона эмиссар Центра Джон Олмс, заместитель директора «Эгиды» Эндрю Нильсен, и его сотрудник Том Лоусон.

   Олмс и «эгидовцы» уже встречались, во время операции по задержанию отряда джихадистов, намеревавшихся под видом беженцев переправиться из Франции в США и устроить там теракт. Сведения о них, включая биографические данные и фотографии, поступили в ЦРУ через восточно-европейскую агентуру, которую курировал отдел Олмса, и для их розыска была образована совместная спецгруппа из сотрудников антитеррористического подразделения французской жандармерии и американцев. «Эгидовцы» тогда приняли участие в её работе негласно, добывая информацию через своих клиентов.

   – Итак, вот что мы имеем,– Олмс открыл ноутбук и вывел на экран файл с фотографиями в анфас и в профиль десятка личностей, которые вполне могли бы украсить коллекцию Ломброзо.– Арестованные недавно во Флориде наркодилеры показали, что героин, которым они торговали, был ими получен от французских поставщиков. Потом они уточнили конкретнее – из Марселя. Поставки, по их словам, были регулярными, обычно раз в неделю, и начались три месяца назад.

   – Наркоторговля в Марселе сосредоточена на севере города,– заметил Нильсен.– Но там в ходу в основном, гашиш и кокаин, последний доставляют из Южной Америки. Героин местные хотя и производят, но немного.

   – Химики определили, что наркотик был афганского происхождения,– отрицательно покачал головой Олмс.– Скорее всего, его везут сюда через Таджикистан, Россию и Восточную Европу. Я попробую установить маршрут его поставок, после чего вам нужно будет проследить за курьерами и установить, кому они отвозят товар.

   – Не проще ли, как только выяснятся личности курьеров, сдать их французам, а дальше уже они сами разберутся?– подал голос Том Лоусон.

   – Проще,– согласился Олмс,– но так мы рискуем засветить свою агентуру.– Небольшая утечка информации – и там– он повёл рукой в сторону окна, на которое падали лучи восходящего Солнца, – быстро вычислят, через кого были получены наши сведения. Нет, мы должны сдать французам не курьеров, а наркоторговцев. На курьеров и весь канал поставок они потом выйдут сами.

   – Значит, мы будет ждать сигнала от вас?– уточнил Нильсен.

   Олмс кивнул.– Да. Я рассчитываю получить начальную информацию по этому делу в течении недели, потом подключаю вас.– Он закрыл компьютер.– Забыл уже местную топографию. Где посоветуете обедать?

   – На Монмартре, недалеко от нас, есть неплохой ресторанчик,– подумав, ответил Нильсен.– Там можно будет и встречаться.

   – Окей, сбросьте мне на мобильник адрес, я потом посмотрю по карте.– Олмс встал со стула, открыл окно и сказал:– Похоже, сегодня будет жарко.

   – Глобальное потепление, разве вы не читаете газеты, сэр?– ухмыльнулся Лоусон.– Об этом же почти ежедневно пишут. И призывают с ним бороться.

   – Какое-то умопомешательство у политиков и журналистов,– проворчал Нильсен.– Объяснил бы кто-нибудь этим кретинам, что лучше десять дней загорать на солнце, чем один день сидеть в холодильнике.

   – Столько мусора на улицах – это что-то новое,– агент ЦРУ продолжал всматриваться в утренний парижский пейзаж.

   – Это обогащение нашей культуры,– дискантом в нос, подражая популярному французскому телеведущему, сообщил Лоусон. А затем добавил, тем же голосом:– Это просто их самобытный образ жизни и мы должны его уважать.

   – Во время нашей прошлой встречи я хотел спросить, но что-то запамятовал – как вам удалось отбиться от здешних прогрессистов?– Олмс закрыл окно.– Ведь эта публика чрезвычайно упрямая. Вцепляются, как питбули, и пока не оторвут свой кусок мяса, не отстают.

   – Дело в том, что они не ожидали отпора,– усмехнулся Нильсен.– Они рассчитывали, что мы, растеряемся под их натиском, то есть, их криками – расизм! нацизм! фашизм! и всё прочее бла-бла-бла – и сразу сдадимся, как обычно делают их противники. А мы начали быть их долларом, вернее, франком – это единственный язык, который они понимают – хотя и толкуют без конца про «мораль» и «честь». И они, в конце концов, предпочли заткнуться.

   – Понятно.– Олмс мельком глянул на часы.– Ну что же, я рад, что с вашей фирмой всё хорошо. Как только у меня прояснится обстановка, я с вами свяжусь.

   Глава 5

   – Легко сказать – отследите наркоторговцев в Марселе,– проворчал Том Лоусон,– когда оба оперативника вернулись в свою контору.– Был я там проездом. Наркоторговлей занимаются сотни человек. Это даже не учитывая, что сейчас там почти «Исламское государство» – только головы неверным публично пока не рубят. Местные банды целые побоища устраивают, а в no-go зоны и полицейские не суются.

   – Нам не придётся вскрывать всю сеть, когда на неё выйдем,– ответил Нильсен.– Достаточно будет только отследить пути курьеров. Дальше передаём информацию французам, и остальное – их дело. Через наркодилеров они выйдут на курьеров, и канал поставок закроется.

   Он задумался, потом сказал: – Впрочем, есть одна идея. Джек не хочет сдавать курьеров, когда их найдёт-

   – если найдёт,– уточнил Лоусон.

   – ну да, неважно,– отмахнулся коллега.– Он боится за свою агентуру. Но мы ведь сами можем вычислить курьеров этого канала и сдать их французам. Тогда агенты Джека окажутся ни при чём, а нам не придётся таскаться по всяким гадюшникам.

   – Точно!– воскликнул Лоусон.– Отличная мысль! Исходные данные: первое – поставки героина из Афганистана, второе – через Марсель, третье – канал открылся недавно-

   – Четвёртое – поставки регулярные, раз в одну-две недели, пятое – начались три месяца назад,– добавил Нильсен.

   * * *

   Через пару часов сотрудники «Эгиды» начали мозговой штурм проблемы. Нильсен обычно привлекал к подобным обсуждениям весь аналитический отдел агентства, хотя, разумеется, конечную цель операции знал только узкий круг работников ЦРУ. После небольшой дискуссии задача была поставлена так: определить все маршруты разных видов транспорта – автомобилей, морских судов, поездов, самолётов, автобусов – прибывающих в Марсель не реже одного-двух раз в неделю; из них, приоритетно, те, которые появились в три-четыре-пять последних месяцев; из них, приоритетно, беспересадочные транспорты, прибывающие из европейских стран, имеющих прямое или транзитное сообщение с Афганистаном.

   Через свой контакт в полиции Нильсен запросил базу данных контроля дорожного движения, фиксировавшую въезды и выезды из Марселя. Потом он позвонил одному из диспетчеров аэропорта Париж-Орли, бывшему клиенту «Эгиды», и поинтересовался, может ли тот заполучить список авиарейсов из Восточной Европы в Марсель за последние пять-шесть месяцев. Получив утвердительный ответ и обещание прислать такой список через час, Нильсен связался с отделом программирования и дал задание составить алгоритм поиска по базе данных объектов, повторяющихся с временными промежутками не более чем в две недели.

   На этом первое заседание аналитического отдела «Эгиды» завершилось.

   На втором заседании, состоявшемся после обеда, были рассмотрены результаты обработки баз данных по авиарейсам и автомобилям. Приоритетных объектов для слежки выделили семь. Одним из них был самолёт, принадлежавший российскому бизнесмену Пармутову, который раньше летал только в Орли, а четыре месяца назад стал делать почти еженедельные дополнительные рейсы в Марсель. Остальные были грузовики, регулярно, с периодом одна-две недели, въезжавшие в город и выезжавшие оттуда. Назначив агентов для слежки за машинами, Нильсен поручил аналитикам прорабатывать менее приоритетные направления – поездов, морского транспорта и автобусов. Сам он решил отправиться в Марсель и проследить за российским самолётом, который счёл самым перспективным кандидатом на роль курьера наркоторговцев.

   Через два дня, утром, тот же диспетчер сообщил ему, что самолёт Airbus 340 бортовой номер RA-97846 рейса Москва-Марсель, принадлежащий бизнесмену А. Пармутову, пересёк воздушное пространство Франции.

   Глава 6

   – Это наш,– сказал Нильсен Лоусону, глядя в бинокль на разворачивающийся для захода на посадку «Аэробус». Оба оперативника сидели в машине, припаркованной близ аэропорта Марсель-Прованс на платной стоянке, откуда хорошо просматривалось всё лётное поле.