Текст книги "Вермахт у ворот Москвы, 1941-1942"

Автор книги: Михаил Мягков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

В конце 60-х – первой половине 70-х годов на Западе появилась целая серия монографий о битве за столицу. Среди них работы английских историков Л. Купера "Много дорог на Москву", Дж. Джукса "Оборона Москвы", А. Ситона "Битва за Москву"; американского историка А. Тэрни "Катастрофа под Москвой", западногерманских историков К. Рейнгардта "Поворот под Москвой" и В. Пауля "Замороженная победа. Битва за Москву" и ряд других{44}.

В западной литературе о Московской битве можно условно выделить два течения. Первое, наиболее многочисленное, представленное Л. Купером, А. Ситоном, А. Терни, В. Паулем и др., отличает известный консерватизм, приверженность к тенденциозным оценкам, выдвинутым после войны гитлеровскими генералами. Второму течению, представленному Дж. Джуксом, К. Рейнгардтом и др., присущ более объективный подход к освещению Московской битвы.

Историки консервативного направления стремятся доказать, что не Красная Армия, а плохая погода стала главным препятствием на пути гитлеровцев к Москве. Распутица в конце октября 1941 г. и "сорокоградусные морозы" в ноябре-декабре 1941 г. якобы заставили немцев остановиться у самых стен Москвы.

Английские историки Дж. Джукс и Дж. Эриксон делают вывод, что исход битвы обусловили не распутица и морозы, а действия "способных советских военачальников" и "непреклонных, как сама смерть", советских солдат{45}. Эффективность советской обороны отметил и американский историк Г. Солсбери{46}. Особенно веско против версии о влиянии распутицы и "генерала Зимы" выступил западногерманский историк К. Рейнгард, показавший, что период дождливой погоды в 1941 г. был короче и слабее, чем обычно, и что немецкие войска остановились не из-за морозов, а из-за неудовлетворительного материального обеспечения и неослабного сопротивления советских войск{47}. Д. Глэнтц считает, что использование советским командованием в наступлении ударных групп, которые начали создаваться в полосе Западного фронта в декабре 1941 – январе 1942 г., в сочетании с различными мерами по введению противника в заблуждение стали причиной того, что немецкие офицеры утвердились во мнении о якобы полном превосходстве русских в живой силе на всех участках фронта{48}.

Немало западных историков разделяют версию о том, что вмешательство Гитлера в процесс разработки операций, в руководство боевыми действиями на Восточном фронте привело к печальным для вермахта последствиям{49}. Роковой ошибкой фюрера стал якобы его отказ от наступления на Москву и поворот части сил ГА "Центр" на юг в августе 1941 г., и что это решение явилось следствием недооценки Гитлером значения захвата Москвы. Историки А. Ситон, Дж. Джукс в своих работах утверждают, что Гитлер ослабил ГА "Центр" как раз в тот самый момент, когда советский фронт был близок к развалу. Английский исследователь Дж. Лукас в книге "Война на Восточном фронте 1941-1945"{50} пишет, что бездействие на подступах к Москве дало возможность Красной Армии опомниться и создать глубоко эшелонированную оборону.

Однако английский историк А. Тейлор считает, что все три немецких группы армий к августу 1941 г. значительно ослабли; ГА "Центр" могла направить часть войск для подкрепления ГА "Юг" только перейдя к обороне. Существовала серьезная угроза флангам группы фон Бока как с севера, так и с юга{51}.

В западной историографии существуют различные точки зрения относительно значения Московской битвы. Некоторые историки ограничивают его только ослаблением ГА "Центр", другие называют битву одним из поворотных пунктов войны, но при этом ставят ее в ряд с менее значительными успехами вооруженных сил Великобритании и США в Северной Африке.

Контрастом к таким оценкам является вывод К. Рейнгардта о том, что под Москвой потерпела крах стратегия Гитлера, направленная на завоевание мирового господства. В книге, написанной в 70-е годы, историк отмечал, что в декабре 1941 г. – январе 1942 г., в штабе ОКВ многие генералы уже пришли к выводу, что война Германией проиграна{52}. В своей новой работе, опубликованной в Англии в сборнике "Страны "оси" и Союзники" в 1994 г., К. Рейнгардт дополняет и уточняет свои предыдущие выводы: "...Планы Гитлера и перспективы успешного завершения войны Германией рухнули, видимо, в октябре 1941 г. и, безусловно, с началом русского контрнаступления в битве за Москву в декабре 1941 г. {53}

Развернутую оценку исторического значения битвы под Москвой дал западногерманский историк Г. Юбершер в труде "Германское нападение на Советский Союз". Он пришел к выводу, что под Москвой немецко-фашистская стратегия "молниеносной войны" потерпела "полное фиаско", был впервые развеян миф о непобедимости германских войск{54}.

Некоторые западные исследователи в своих работах отмечают, что как раз в момент начала успешного наступления Красной Армии под Москвой на сцене появился новый и, вероятно, решающий фактор – в войну вступили США. Так, западногерманские историки М. Фройнд, П. Херде и др. заявляют, что это событие явилось "началом конца для стран оси" и в итоге привело Германию к гибели в "коралловых рифах Тихого океана"{55}.

Отметим, что такой тезис нельзя признать правильным. Необходимо четко подчеркнуть: вступление США в войну, действительно, расширило ее масштабы и привело к изменению международной обстановки. Но для развертывания своего военного потенциала Соединенным Штатам требовалось время. Их вооруженные силы вступили на путь активной борьбы непосредственно против фашистской Германии лишь после открытия второго фронта в Европе в июне 1944 г.

Немецкая историография сражений периода Великой Отечественной войны является крупнейшей на Западе. Еще в конце 50-х годов в Военно-историческом исследовательском управлении бундесвера пришли к выводу о необходимости разработки фундаментального многотомного труда о второй мировой войне. С конца 60-х годов началась работа над его концепцией планом. Руководителем всего проекта был назначен тогда профессор М. Мессершмидт. Шесть томов труда "Германский рейх и вторая мировая война", вышедшие к настоящему времени, представляют собой значительный вклад в исследование этого глобального конфликта ХХ века.

4-й том книги "Германский рейх и вторая мировая война" посвящен непосредственно нападению Германии на Советский Союз и боевым действиям в 1941 – начале 1942 гг. {56}, а 5-й – мобилизации Германией материальных и людских ресурсов для ведения войны и потерям вермахта на фронте, в частности в период Московской битвы{57}. В четвертом томе говорится, что в конце 1941 г. СССР, ценой громадных потерь сумел "привести к краху оперативно-стратегические и экономические планы германского руководства, полностью разрушил иллюзии Гитлера о том, что он сможет еще раз провести войну только на одном фронте... Это, несмотря на дальнейшие частные успехи войск и подъем военного производства, решило, по существу, судьбу Германии". М. Мессершмидт в предисловии к данному тому подчеркивает: "Возможно, нет другого такого события в нашей политической и военной истории, как поворот 1941/42 г., когда стало совершенно очевидным, что желания нацистского руководства и возможности государства больше не соответствуют друг другу." Авторы фундаментального труда считают, что "Крушение плана "Барбаросса" создало предпосылки для перехода инициативы к группировавшейся вокруг США антигитлеровской коалиции..." (Vol.4 S. XVIII-XIX).

Необходимо отметить и вклад, который внесли в изучение битвы под Москвой ученые из бывшей ГДР. Так, в их коллективной работе "Германия во второй мировой войне (1939-1945)" отмечается, что после поражения под Москвой ряд офицеров в штабе командующего ГА "Центр" стали центром офицерской оппозиции, добивавшейся устранения Гитлера{58}. В другом фундаментальном труде восточногерманских исследователей с одноименным названием отмечается, что начиная с декабря 1941 г. гитлеровские военачальники были бессильны предотвратить объективный ход развития событий, который вел к неминуемому поражению немецко-фашистских войск{59}.

В последние годы, после объединения Германии, исследования немецких историков по второй мировой войне получили новый импульс. Появилась возможность сравнивать различные взгляды и вырабатывать более объективные оценки событий, происходивших на Восточном фронте. Недавно вышел в свет новый труд Военно-исторического исследовательского института в Потсдаме "Вторая мировая война", где ряд глав, подготовленных такими историками, как М. Мессершмидт, М. Функе, Ю. Ферстер и др., напрямую затрагивают ход битвы под Москвой. Хотелось бы выделить главу Б. Вегнера "Второй поход Гитлера против Советского Союза", где были рассмотрены военные, политические и экономические последствия поражения вермахта у стен советской столицы. Б. Вегнер пишет: "Было бы ошибочно безоговорочно трактовать поражение под Сталинградом как "коренной перелом в войне"... поражение под Сталинградом, если уж быть до конца точным, обозначило заключительную стадию процесса сужения возможностей выбора военных операций, способных привести [Германию] к победе. Основными стадиями этого процесса были битва под Смоленском в июле 1941 г. и, как следствие ее, приостановка наступления на Москву, его провал в декабре, с полным правом охарактеризованная как "экономический Сталинград" эвакуация большей части советской промышленности в восточные регионы страны, а также решение Гитлера о разделении участвовавших в осуществлении операции "Блау" сил в июле 1942 г. Трагедия под Сталинградом завершила этот порождавший "коренной перелом" процесс{60}.

Начиная с 70-х годов в западной историографии появляются работы затрагивающие вопрос о морально-психологическом состоянии солдат вермахта в годы войны. В исследованиях Э. Шилса, М. Яновича, В. Мадея, Э. Чодоффа анализируется влияние нацистской идеологии на поведение немецких военнослужащих на Восточном фронте, в том числе в период Московской битвы{61}.

Историк из США О. Бартов на основе многочисленных источников (писем и дневников немецких солдат) во многом по-новому рассматривает факторы, влиявшие на моральный потенциал военнослужащих вермахта. В своей книге, "Армия Гитлера", вышедшей в 1992 г., он утверждает, что после битвы под Москвой германские военнослужащие в гораздо большей степени стали зависимы от влияния нацистской идеологии. Поражения на фронте, тяжелейшие условия окопной войны подрывали дисциплину личного состава немецкой армии. Возможность ее сохранения командование вермахта видело в ужесточении репрессий против мирного советского населения и военнопленных, что служило своеобразным клапаном, ослаблявшим растущие недовольство солдат своим непосредственным руководством{62}. Такой тезис вызывает определенный интерес, хотя, одновременно, требует и серьезного комментария. Нацистское руководство рассматривало репрессии как неотъемлемую часть проведения своей политики по отношению к другим народам. Да, их ужесточение могло быть вызвано ухудшавшейся ситуацией на фронте. Но нужно помнить, что сами пружины, приводившие в действие огромную систему подавления третьего рейха, опирались, главным образом, на идеологию, требующую от немецких солдат беспрекословного подчинения фюреру и уничтожения сопротивления враждебных народов. В этом отношении, ужесточение репрессий против граждан СССР, являлось, прежде всего, способом подавления морального духа противника, логичным продолжением всей гитлеровской политики, и лишь во вторую очередь (наряду с казнями собственно немецких солдат), могло преследовать цель укрепления дисциплины германской армии.

О влиянии идеологии на германских военнослужащих пишет другой американский историк С. Фритц. Он провел большую работу по обработке и анализу немецких писем с фронта, оказавшихся после войны в распоряжении союзного командования, и отмечает, что несмотря на потерю зимой 1941/42 г. большой части опытных военнослужащих, германская армия продолжала сражаться, во многом из-за приверженности большинства солдат идеалам нацистского государства{63}.

Все упомянутые выше работы значительно помогли при написании настоящей книги. Автор данной монографии стремился внести свой посильный вклад в дальнейшее изучение исторических событий, которые развернулись в годы войны на дальних и ближних подступах к столице нашего государства, и по возможности, остановиться на тех проблемах, освещение которых до недавнего времени было крайне недостаточным.

Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что исторический опыт битвы под Москвой, перелома в ходе крайне неудачно начатого сражения и разгрома превосходящего по силам противника сохраняет значение для укрепления военного потенциала России.

Глава I.

Путь на Москву

1. Сбои в плане блицкрига

С самого начала Великой Отечественной войны наиболее опасное для Советского Союза направление обозначилось в полосе удара немецкой группы армий "Центр". Мощнейшая группировка вермахта под командованием опытного военачальника фельдмаршала фон Бока продвигалась к Москве по кратчайшему маршруту. Известно, что германское командование отводило захвату столицы особое значение; предполагалось, что с достижением этой цели война будет выиграна{64}. Действительно, успехи немецких войск при окружении частей Западного фронта под Белостоком и Минском, Смоленское сражение, "битва на уничтожение" под Брянском и Вязьмой, казалось, ставили советское государство в безвыходную ситуацию. Весьма значительны были потери Красной Армии и на других участках советско-германского фронта – под Уманью, Лугой, Киевом. Они также во многом определили исход летней кампании 1941 г. и позволили командованию вермахта надеяться на полное истощение резервов Советского Союза. Однако поражение германской армии у самых стен советской столицы в декабре 1941 г. кардинальным образом изменило всю расстановку сил на Восточном фронте. Мощнейшая группировка вермахта, наступавшая на главном направлении, была вынуждена перейти к обороне и отойти на запад. Все эти события позволяют говорить, что московское направление явилось основным центром приложения усилий сторон на советско-германском фронте в 1941 г.

С другой стороны, разбор операций ГА "Центр" в 1941 г. заставляет историка обратить внимание и на ряд существенных моментов, относящихся к периоду, предшествовавшему битве под Москвой. Не могут не вызывать вопросов разногласия, которые возникли в кругах германского командования в оценке перспектив наступления на Москву в июле-августе 1941 г. {65} Нет в этом случае и объяснения директиве Гитлера от 21 августа 1941 г., определявшей важнейшей целью, которую необходимо было достигнуть немецкой армии еще до конца 1941 г., не советскую столицу, а Крым и Донбасс{66}. Итак, что означало московское направление для представителей верховного командования вооруженных сил Германии, главного командования сухопутных войск и ГА "Центр" в период подготовки и реализации плана "Барбаросса" до сентября 1941 г.? Каким образом они мыслили осуществить захват Москвы и как их планы осуществлялись на деле? Ответы на эти вопросы имеют немаловажное значение для более полного и объективного рассказа о событиях на советско-германском фронте летом 1941 г.

Как известно, план "Барбаросса" предусматривал создание трех наступательных группировок. Направление главного удара должно было быть подготовлено севернее Припятских болот, где сосредотачивались две группы армий. Южная из этих двух групп (группа армий "Центр") имела целью разгром противника в Белоруссии, и затем поворот мощных частей подвижных войск на север для поддержки группы армий "Север", действовавшей в направлении Ленинграда. Лишь быстрый развал русского сопротивления мог оправдать выполнение сразу двух задач: уничтожение соединений Красной Армии, находящихся в Прибалтике, и взятие Москвы. Конечной целью всей операции являлось создание заградительного барьера по линии Волга-Архангельск (так называемая "линия охранения"){67}.

Дальнейшая разработка конкретных планов, направленных на достижение этой цели велась как в ОКВ и ОКХ, так и в штабах групп армий. Действовать теперь предстояло военным и, несомненно, что идеальным вариантом для них было получить теперь большую свободу при постановке детальных задач войскам и при решении оперативно-стратегических вопросов, которые могли возникнуть при проведении восточной кампании. Одной из главных задач для ОКХ, наряду с разгромом советских войск в приграничных сражениях, был захват столицы СССР – Москвы. Немецкие военные стратеги прекрасно осознавали значение этого города. Но они вынуждены были подчиняться фюреру. Главное командование сухопутных войск первоначально думало сосредоточить все внимание на взятии Москвы (план Г. фон Зоденштерна). Гитлер же сознавал, что при быстром продвижении на одном направлении создавалась бы угроза флангам ударных немецких группировок. Для выработки окончательного решения в начале декабря 1940 г. в генштабе сухопутных войск Германии была проведена военно-штабная игра под руководством генерала Ф. Паулюса. На ней рассматривались различные варианты наступления (разработанные как в ОКХ, так и в ОКВ), а ее результаты были использованы в штабе оперативного руководства ОКВ для составления Директивы № 21 (План "Барбаросса"). Согласно окончательному варианту кампании против Советского Союза, лишь после захвата Ленинграда и Кронштадта, следовало приступить к операции по взятию Москвы. Оправдать наступление одновременно на Ленинград и Москву мог только быстрый развал всего советского фронта. Группировка немцев, действовавшая южнее Припятских болот [группа армий "Юг"], должна была уничтожить советские войска на Украине еще до их отступления на рубеж Днепра. В директиве специально указывалось, что захват Москвы означал бы "как в политическом, так и в экономическом отношении решающий успех"{68}.

Документы германского руководства подтверждают, что Гитлер и в начале 1941 года указывал своим генералам на важность первоочередного захвата фланговых районов СССР. Прямое наступление на Москву, за которое выступали некоторые военачальники, могло, по мнению фюрера, натолкнуться на неожиданные препятствия. Поэтому Гитлер не уставал подчеркивать правильность замысла изложенного в плане "Барбаросса".

В этой связи представляет интерес запись совещания высшего военного командования вермахта 3 февраля 1941 г. Она показывает, что при проведении боевых операций на Востоке Гитлер собирался решать важнейшие вопросы, если придется, невзирая на мнение боевых генералов. Более того, документ помогает нам прояснить смысл ряда последующих приказов ОКВ и ОКХ. На этом совещании были высказаны различные мнения о подготовке и проведении операции "Барбаросса", состоянии войск противника, особенностях военного театра.

Начальник генерального штаба ОКХ генерал Ф. Гальдер доложил о численном составе, организации советских войск, отметив, что они имеют превосходство по численности, у них много танков, однако плохого качества. Управление артиллерией частей Красной Армии неудовлетворительное. Далее он отметил: "...На границе сосредоточены крупные силы, отступление маловероятно, так как Прибалтика и Украина для русских являются жизненно необходимыми районами продовольственного снабжения..."

Немецкое командование намеревалось разорвать советский фронт на две части и предотвратить отход Красной Армии за линию Днепр-Двина, причем болота в долине реки Припять не являлись, по мнению немецких генералов, препятствием для быстрого продвижения.

Фюрер, указав на то, что районы предстоящей операции колоссально велики, добавил: "...Вполне возможно, что русские, распознав наши оперативные цели, после первого поражения организуют отступление крупного масштаба и перейдут к обороне за каким-либо рубежом на востоке. В таком случае, – уточнял Гитлер, – в первую очередь должно быть покончено с севером [имелся в виду Ленинград – М. М.], не обращая внимания на силы русских расположенные на востоке. Оттуда (благоприятная база снабжения) будет нанесен удар в спину русским без фронтального наступления. При этом важно уничтожить как можно больше сил противника, но не приводить их в бегство. Для достижения этой цели мы должны крупными силами занять фланговые районы, оказывая при этом сдерживающее действие в центре, а затем обходом с флангов заставить противника очистить позицию в центре... (курсив наш – М. М.)"{69} (см.: Приложение, документ № 1)

Текст документа подтверждает, что немецкое командование намеревалось сосредоточить главные усилия в центре Восточного фронта; московское направление являлось приоритетным. Однако, Гитлер предусматривал иные действия для достижения главной цели – разгрома Советского Союза. Им предполагался обход центральной группировки советских войск с флангов, чтобы затем нанести удар в спину силам Красной Армии, расположенным на востоке, то есть на московском направлении. Фюрер уже на этом этапе подготовки операции думал о возможности сопротивления советских частей на пути вермахта непосредственно к Москве после завершения приграничных сражений, то есть уже после выхода немецких войск на линию Днепр-Двина.

Руководство ОКВ также считало, что, возможно, придется осуществлять захват советской столицы иным образом, чем просто фронтальное наступление. Так, начальник штаба ОКВ фельдмаршал В. Кейтель полагал, что наиболее сильная группировка германской армии на Востоке – группа армий "Центр", после нанесения первого сокрушительного удара на центральном направлении должна будет отдать часть своих сил для последующего наращивания ударов на флангах{70}.

Что касается командования сухопутных войск, то и оно считало маловероятным непрерывное наступление от границ Польши до самой Москвы. Основанием к тому служили прежде всего объективные трудности передвижения германских войск. Так, один из разработчиков первоначального варианта плана "Барбаросса", занимавший одно время должность первого обер-квартирмейстера генерального штаба ОКХ, а затем командующего 6-й немецкой армией, фельдмаршал Паулюс, в 1948 г. (находясь уже в советском плену) отмечал, что "прорыв до Москвы единым ударом был невозможен по той причине, что у немецкого командования не имелось достаточного количества железнодорожного транспорта... Вторая причина заключалась в том, что войска не располагали достаточными физическими и моральными силами, для того чтобы выполнить такое наступление". После выхода к Ленинграду, Киеву и Смоленску необходима была некоторая оперативная пауза для того, чтобы перегруппировать войска, дать им передышку, подтянуть тылы, боеприпасы и т.д.{71} С другой стороны, командованию сухопутных войск необходимо было сорвать возможные советские попытки "создать сплошной оборонительный фронт" западнее рек Западная Двина и Днепр – задача, которую в первую очередь должна была решить ГА "Центр". В этом взгляды ОКХ и ОКВ полностью совпадали.

Отметим, что генштаб ОКХ был в курсе подхода фюрера к проблеме уничтожения советских войск на центральном направлении. В частности, еще 5 декабря 1940 г., после доклада начальника генерального штаба ОКХ генерал-полковника Ф. Гальдера о планируемом нападении на СССР, Гитлер указал ему на то, что "сейчас, однако, еще невозможно решить, будет ли после уничтожения основной массы русских войск, окруженных на севере и на юге [операции ГА "Север" в Прибалтике и ГА "Юг" на Украине – М. М.], нанесен удар на Москву или против района Москвы. Важно, чтобы русские не смогли вновь закрепиться восточнее..."{72} Принимая во внимание эту неокончательную точку зрения верховного командования Германии и рассчитывая на успех в приграничных сражениях, генштаб командования сухопутных войск не видел смысла вступать в открытую дискуссию о роли и месте московского направления в ходе последующих операций по преследованию остатков советских войск. Однако это, в свою очередь, не означало, что ОКХ отказывалось от своего мнения о первостепенной важности захвата советской столицы. Безусловно, что некоторые соображения по этому поводу существовали у Браухича и Гальдера.

31 января 1941 г. командующий сухопутными войсками фон Браухич подписал директиву по сосредоточению войск, разработанную ОКХ на основе плана "Барбаросса". В документе конкретизировались основные положения плана нападения на СССР и в то же время делались существенные дополнения относительно предстоящих операций. Учитывалась возможность благоприятного развития операций на фронте в случае "внезапного и полного разгрома русских сил на севере России". При таком варианте вставал бы вопрос "о немедленном ударе на Москву"{73}.

Отметим, что вариант возможного развития операций, предложенный фюрером на совещании 3 февраля 1941 г., не вызвал открытого неприятия у генералов вермахта. Действительно, захват ключевого пункта кампании никто не отменял, а командование сухопутных войск рассчитывало на быстрый разгром советских войск у границ, и их преследование вплоть до полного уничтожения. Представители штаба ОКВ надеялись на скорейшее удовлетворение потребностей армии в сырье и продовольствии, поэтому быстрейшая оккупация "фланговых" районов, дававшая Германии хлеб, уголь, металл и другие ресурсы имела для них важнейшее значение.

Перед ОКВ, ОКХ, командующими группами армий, полевыми командирами вермахта стояла задача разгромить Советский Союз в быстротечной кампании, максимум за пять месяцев. После обсуждения предстоящей операции в высших штабах, центр тяжести по ее планированию переместился в штабы групп армий и армий. Теперь им предстояло разработать план конкретных действий. Командование ГА "Центр" исходило в своих расчетах прежде всего из установок директивы "Барбаросса", в которой, в частности, продвижение немцев к советской столице должно было осуществляться в условиях полного развала и дезорганизации сил Красной Армии. Главное поражение советским войскам планировалось нанести еще до так называемой "линии Сталина" (то есть до укреплений на старой границе СССР){74}.

В середине февраля, как и предполагало ОКХ, штаб фон Бока завершил разработку распоряжений относительно ведения наступления. 13 февраля 1941 г. командование группы армий "Б" (переименованной впоследствии в ГА "Центр") издало директиву "по стратегическому развертыванию "Барбаросса"". Указывалось, что в предстоящей операции ее войскам следует придерживаться "принципов, оправдавших себя в польской кампании... Каждому командиру и соединению в этой войне на Востоке необходимо руководствоваться принципами: Быстро и невзирая ни на что вперед! (курсив наш – М. М.) Всюду обеспечить быстроту движения и неутомимое преследование противника. С этой целью тяжелую артиллерию и тяжелое оружие выбрасывать вперед!..."

ГА "Центр" могла рассчитывать на достижение решительного успеха в приграничных сражениях. Из последующего текста директивы видно, что фон Бок стремился заблаговременно указать своим подчиненным главный маршрут, по которому им предстоит продвигаться на Востоке. Отмечалось, в частности, что вся система транспортных сообщений и связь в Советском Союзе базируются в основном на "центральных пунктах (например Минск, Вильно, Смоленск, Москва и др.) и поэтому является особенно чувствительной. Заблаговременное нарушение и быстрый захват этих центральных пунктов имеет большое значение...".

ГА "Центр" должна была продвигаться вперед южнее и севернее Минска, разгромить противника в Белоруссии и "заблаговременно" захватить Смоленск. Напрямую указывалось, что выполнение этих задач создавало предпосылки не только для уничтожения противника, действующего в районе Ленинграда, но и "для дальнейшего продвижения на Москву"{75}(см.: Приложение, док. № 2).

Фон Бок надеялся на то, что путь на Москву откроется сразу после того как его войска уничтожат советские дивизии западнее линии Днепр-Двина и дальнейшее продвижение на восток будет предопределено наличием впереди свободного оперативного пространства.

ГА "Центр" состояла к началу нападения на Советский Союз (без учета резервов ОКХ, которые затем вводились в сражения в полосе ее наступления) из 2-й и 3-й танковых групп, 4-й и 9-й полевых армий; всего 50 дивизий, из них 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизованных, 1 кавалерийская. В июле 1941 г. в полосе ГА "Центр" была введена еще целая армия – 2-я полевая. Группа армий насчитывала на 22 июня 1941 г. в своем составе (без учета сил 3-й танковой группы) 634,9 тыс. чел., 12.500 орудий и минометов, 810 танков, 1.677 единиц самолетов{76}. 3-я танковая группа, которой первоначально предстояло действовать против советских войск, расположенных в Литве, имела в своем составе 783 танка{77}. ГА "Центр" превосходила противостоявшие ей соединения Западного Особого Военного Округа по орудиям и минометам в 1,2 раза, по самолетам в 1,1 раза, но уступала в людях в 1,1 раза и танках в 2,7 раза{78}. Отметим, что подавляющее большинство советских танков были устаревшими по конструкции (Т-26 и БТ). Стратегическое развертывание для операции "Барбаросса" производилось под видом обмена войск и предоставления отдыха на востоке рейха тем частям, которые ранее участвовали в боевых действиях на Западе. При этом акцентировалось особое внимание на предстоящее якобы вторжение немецких войск в Англию.

Командованием танковых групп и полевых армий ГА "Центр" были поставлены конкретные задачи подчиненным соединениям по разгрому советских сил в приграничных районах Советского Союза. Дальнейшие их действия были обозначены лишь в общих чертах. Ближайшим ориентиром был Минск, затем Смоленск. Так, к 1 апреля 1941 г. в штабе 3-й танковой группы (командующий генерал-полковник Г. Гот) была завершена разработка оперативного плана этого объединения в связи операцией "Барбаросса". В нем, в частности говорилось, что ГА "Центр" "уничтожает вражеские силы в Белоруссии, создает тем самым предпосылки для проведения дальнейшего наступления в восточном или же северо-восточном направлении...". Особое внимание уделялось быстрому захвату 3-й танковой группой переправ через реку Западная Двина, еще до того как туда подойдут отступающие советские части{79}.

Мы не можем сейчас сказать, надеялись ли германские полевые командиры на безостановочное наступление до "линии охранения" (Архангельск-Волга), но то, что они хорошо понимали значение Москвы, как ключевого стратегического пункта, важнейшего центра промышленности и железнодорожного сообщения, несомненно.

Итак, вопрос о том, каким образом немецкие войска овладеют Москвой в результате развития операции "Барбаросса", должен был решиться впоследствии, исходя из конкретной обстановки. Надобности в особой операции именно по захвату советской столицы в будущем могло и не понадобиться. Очевидно, предполагалось, что Москва падет сама собой в случае развала советского сопротивления. Сам Гитлер не был сторонником фронтального наступления на Москву без предварительного захвата фланговых районов европейской части СССР. Возможно он уже тогда смутно предчувствовал, что на Востоке все может пойти не так гладко, как на Западе, но говорить об этом открыто пока не решался. Однако вариант первоочередного захвата фланговых районов никоим образом не противоречил основным положениям стратегической концепции "молниеносной войны", то есть действиям по быстрому и решительному уничтожению вооруженных сил противника, захвату его ключевых центров, промышленных и сырьевых ресурсов. Более того, перед нападением на СССР ОКХ и командующие объединениями вермахта имели главный ориентир (цель, которую им так или иначе необходимо было достичь). Этим ориентиром (целью) была Москва. Ее падение означало фактически окончание всей кампании.