Текст книги "Пять стихий (сборник)"

Автор книги: Михаил Харитонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Тут он ощутил, что голос в голове пропал совсем. Подземные существа замолчали – и, кажется, уже не слышали его.

Тогда он с силой развернул крылья, очищаясь и приветствуя Свет.

Старик с сожалением оторвался от монитора. Посмотрел на запылённый экран маленького компьютера.

– Вот и поговорили, – сказал он, ни к кому не обращаясь.

– С кем? – раздался голос из темноты.

– У меня сегодня насыщенный день, – усмехнулся старик, осторожно снимая со лба обруч телепатического приёмопередатчика. – Сначала появился этот, а теперь проснулся ты. Я думал, уже не дождусь.

– Скоро я засну, – сказал голос – почти без сожаления. – Что там наверху? Восход?

– Можно сказать и так, – вздохнул старик, снимая с лысого черепа присоски ментального передатчика. – Восходит Ядро.

На экране отображалась поверхность Земли: чёрная, сожжённая равнина, покрытая металлическими кристаллами. Сталагмиты поднимали к небу голые ветви.

Огромная рогатая тварь, похожая на железную гусеницу, ползла по крошащимся кристаллам, извиваясь колючим телом.

А в угольном провале неба, перечёркнутого полосой Млечного Пути, поднималось бесформенное, похожее на раковую опухоль пятно – Ядро Галактики.

Тварь выгнулась, раздвинула огромные чёрные перепонки и завибрировала.

– Что это там движется? – спросил голос из темноты.

– Ты видишь оттуда? Его зовут Эарендиль, – сказал старик, отодвигаясь от экрана. – Он из рода Сияющих. Кажется, местный аристократ. Путешествует от скуки. Почтил своим присутствием нашу маленькую планету. Кажется, я ему не понравился.

– Я не могу разобрать, что он делает. Экран холодный.

– Они так питаются, – объяснил старик. – Эти органы улавливают рентген и гамма-излучение. Их раса не нуждается в пище телесной, – усмехнулся он. – Они жрут жёсткую радиацию.

– Свет, – сказал тот, кто прятался в темноте. – Они называют это Светом.

– Да, – согласился старик. – Свет. В конце концов, это тоже свет, только длина волны несколько меньше. Наш – сотни нанометров, а их – тысячные доли. Но всё это электромагнитное излучение, в конце-то концов…

– Нас погубила меньшая разница, – сказал невидимый.

– Ну да. Вас убивает ультрафиолет и слепит видимый свет, зато вы хорошо видите в инфракрасном диапазоне. И, согласитесь, вы всё-таки протянули несколько дольше. И довольно долго пили нашу кровь.

– Я тысячу раз говорил тебе, человек: у нас не было выбора. Наша экосистема погибла во время потопа… Так всё же, как они питаются? Ты мне когда-то объяснял, но я не помню.

– И не поймёшь, извини. Да и мы тоже не очень-то понимаем, как у них там что. В моих записях – только гипотезы. Кажется, это что-то вроде прямого фотосинтеза кремниевых соединений. Хотя такого потока даже кремний не выдерживает. Они живут лет двадцать от силы. Совсем дети.

– Вы тоже живёте недолго, – донеслось из темноты.

– По сравнению с вами – да. Нас тоже разрушала наша пища. Кто же знал, что причина старения – несовершенство пищеварительной системы и отравление шлаками? Кажется, я тебе говорил, что в моём родном языке слова «еда» и «яд» очень близки?

– То, что делает нас сильнее, нас же и убивает, – из темноты послышался вздох. – Кстати, я голоден. Если ты можешь…

– Подожди немного, – сказал старик. – Мне тоже надо поесть.

Он ещё раз проверил показания приборов. Бросил последний взгляд на монитор, который показывал белую дыру в небе – пылающий Центр. Когда-то Землю загораживала пылевая туманность, но потом её разметал взрыв Сверхновой – и потоки жёсткой радиации, исходящей из центральных областей Галактики, сожгли планету.

Старик сунул руку в медицинский сканер. Через минуту прибор, тихо звякнув, выдал результат. Он был здоров, – рождённый в стерильном воздухе атомного убежища, он не страдал никакими болезнями, – но очень и очень стар. Медицинское оборудование честно предупреждало, что уровень генетических нарушений в его клетках на двадцать четыре процента превышает критический.

– Мне осталось немного, – констатировал он, доставая из холодильника контейнер с белковой смесью.

– Сколько? – поинтересовался голос.

– Года два-три, если я не буду тебя кормить, – вздохнул старик. – И полгода, если буду. У меня очень плохая кровь. Прости, друг, у меня нет другой.

– Я знаю. Благодарю тебя, друг.

Старик ещё раз посмотрел на экран. Тот почернел – потоки радиации глушили показания приборов. Отвернулся и пошёл в темноту.

Там стоял гранитный саркофаг, испещрённый странными символами.

Когда-то его обнаружили последние обитатели атомного убежища – когда пытались освоить пещеры. Те оказались непригодны для жизни, но в одной из них они обнаружили древнее захоронение, логово спящего. Они побоялись будить это существо, но последний выживший, оставшись в одиночестве, всё-таки сделал это – и теперь был связан с ним нерушимой и прочной связью, самой крепкой из известных живущим.

Крышка саркофага была чуть отодвинута – ровно настолько, чтобы можно было опустить руку.

– Постарайся сразу попасть в вену, – попросил старик. – Твои укусы плохо заживают.

– Прости, – донеслось из саркофага, – ты же знаешь, у меня шатаются клыки. И больные дёсны. Последствия солнечных ожогов. Проклятый ультрафиолет. О, если бы не потоп…

– Кажется, ты появился на свет позже? – сказал старик, массируя руку, чтобы разогнать кровь.

– Да, я не видел жёлтого неба, – донеслось из саркофага. – Я последний из своего рода. Как и ты… Мы думали, что это сделали люди.

– Я же рассказал тебе, – устало вздохнул человек, – это был объективный процесс. Атмосфера Земли постепенно насыщалась кислородом, выделяемым растениями. В какой-то момент она уже не могла удерживать в себе влагу. Ну да, случился потоп. После этого состав воздуха качественно изменился. Небо стало голубым…

– Какое оно для тебя сейчас? – спросил лежащий. – То, что ты видишь через свои приборы?

– Как сказать. Что-то вроде пылающей темноты, – сказал старик, массируя кисть, – Невесёлое зрелище, но не лишённое известного величия.

– Таким его видели и мы, это ваше небо, – отозвался лежащий в гробнице. – Когда для вас оно было… как ты говоришь? Голубым? Жаль, что я не могу понять ваши цвета…

– Это да. То, что для тебя – свет, я просто не вижу. А то, что свет для меня, жжёт твои глаза. В этом смысле нам трудно понять друг друга.

– Кажется, я рассказывал тебе: мы ведь тоже когда-то воевали с тёмными. Теми, кто жили на Земле до нас. И они говорили, что всякий свет мерзок, потому что он рождается от насилия энергии над веществом. Они-то ещё помнили другой свет, рождающийся от любви…

– Любовь, – грустно усмехнулся человек. – Ну да, конечно, любовь. Мы все так на неё надеялись.

Он опустил руку в отверстие. Кровь еле-еле тянулась по артерии – из последних сил.

– Я надеюсь, – сказал он, чувствуя, как клыки вампира ищут его плоть, – когда-нибудь в мир придёт Свет такой силы, что сожжёт звёзды. И с ним непременно явятся какие-нибудь ангелы, бессмысленные и беспощадные… Кусай.

Старик дёрнулся от резкой боли.

– Ну что? Тебе удобно? Пей, друг.