Текст книги "Оперативный розыск"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Долго его дома не было? – спросил Моисеев.

– В первом часу ночи только появился, без сумки.

Подполковник Моисеев быстро оглядел присутствующих:

– Где Нечаев?

– По Обручеву работает, – ответил Ницак. – Я приказал, чтобы сегодня, кровь из носа, выяснил, куда Обручев сумку дел. По-моему, Геннадий Федорович, Обручев обстоятельно к преступлению готовился. И выдергу заранее у плотников припрятал в укромном месте, и веревку приготовил. Как показывают его коллеги по работе, человек он скрытный, ко всему присматривается, вроде вынюхивает. Во время каждой смены таскает из цеха столько хлебобулочных изделий, что съесть их не может. Короче говоря, надо задерживать Обручева в качестве подозреваемого согласно сто двадцать второй статье УПК. Честное слово, интуиция меня не обманывает…

– Интуиция, Виктор Васильевич, штука хорошая, – вмешался в разговор присутствующий на совещании прокурор района, – но ее, как говорится, к делу не пришьешь. Чтобы применить к подозреваемому крайнюю меру пресечения, нужны веские аргументы.

Ницак круто повернулся к говорившему:

– Аргументов больше чем достаточно! А вот пока мы будем их взвешивать, Обручев так украденные деньги запрячет, что и днем с огнем их не отыщем.

– Не горячись, – миролюбиво сказал прокурор. – Свидетельские показания надежные?

– Из разных источников получены, оформлены по закону. Мы не забываем о прокурорском надзоре, – соглашаясь на мировую, ответил Ницак. – Для полной характеристики Обручева могу добавить, что это хвастун, стремящийся постоянно выделиться из окружающей среды. Например, в начале этого месяца с позолоченными наручными часами на смену пришел. Мужики спрашивают: «За какие шиши купил?» – «Да тут, – говорит, – в одном месте сто пятьдесят рубчиков плохо лежали». А через неделю поехал со слесарем Дударовым на пляж в Бугринскую рощу и потерял там часики. Дударев начал ему сочувствовать, а он в ответ: «Как пришли, так и ушли». Вот, мол, какая у меня широкая натура! А между тем это же типичное отношение к украденному…

Прокурор посмотрел на Моисеева:

– Что дактилоскопическая экспертиза дала?

– Отпечатков Обручева на месте происшествия не обнаружено.

– Следы босых ног не идентифицировали?

– К сожалению, ни одного отпечатка, пригодного для идентификации, не оказалось. Дождь ведь проливной лил, ноги преступника, когда он забрался в контору, были мокрыми, – ответил подполковник Моисеев и посмотрел на инспектора Шехватова, давно порывающегося что-то сказать. – Разобрался вчера на хлебокомбинате Якушева?

Шехватов утвердительно кивнул:

– Есть основания, Геннадий Федорович, предполагать, что Обручев там побывал. Его рук это дело.

Моисеев положил на стол бланк экспертизы, который до этого держал в руке:

– Вы что, сговорились с Ницаком?

– Нет, Геннадий Федорович, не сговаривались, – Шехватов чуть смутился. – По-моему, дело таким образом было… Как установлено инспектором Нечаевым, в начале этого месяца Обручев выпивал с хозяином прошлогодней своей квартиры на улице Инской. Это недалеко от хлебокомбината имени Якушева, на котором Обручев раньше работал и наверняка знал его расположение. Уходил с пьянки ночью. Увидел открытое окно лаборатории и не удержался от соблазна. На украденные деньги купил часы, о которых только что упоминал Виктор Васильевич. – Шехватов обратился к Ницаку: – Обручев именно так и сказал, что «в одном месте сто пятьдесят рубчиков плохо лежало»?

– Именно так.

– Как раз эта сумма украдена у заведующей лабораторией. Время кражи и покупки часов Обручевым примерно совпадает. Вот так я думаю, Геннадий Федорович…

– Логичные рассуждения, давайте их обсудим, – подполковник Моисеев устало потер глаза. – Откуда Обручев узнал, что заведующая лабораторией держит в своем рабочем столе деньги?

– Он и не знал об этом. Залез в лабораторию, рассчитывая только на то, что авось что-нибудь подвернется.

– Сомневаюсь, чтобы преступник стал рисковать наобум. Что-то должно было там его привлечь… Какие ценности могут храниться в лаборатории?

Наступило молчание.

– Спирт, – шутливо сказал Ницак.

Моисеев задумался:

– А что?.. Попробуем обосновать: Обручев и компания засиделись допоздна, когда спиртного уже не купишь, а выпить, как это обычно у них бывает, еще хотелось. Где взять?.. Вот тут-то и привлекло открытое окно лаборатории…

Внезапно зазвонил телефон. Подполковник снял трубку. По содержанию разговора Шехватов догадался, что звонит инспектор Нечаев. Так оно и вышло. Закончив разговор, Моисеев посмотрел на Ницака:

– Вчера поздно вечером Обручев с хозяйственной сумкой приходил на улицу Инскую к Чигошеву. Того дома не оказалось, и Обручев сразу ушел.

– Сумку не оставил?

– Нет.

– Значит, куда-то в другое место унес деньги! Домой-то он без сумки вернулся. Брать надо Обручева, Геннадий Федорович…

– Не торопись, выслушай до конца, – чуть приподняв ладонь, спокойно сказал Моисеев. – Сегодня, по словам соседей, Обручев все-таки встретился с Чигошевым. Из чигошевского дома они ушли вместе, а полчаса назад один из наших участковых инспекторов видел, как Обручев в промтоварном магазине у сада Кирова купил себе брюки.

– Вот! – живо подхватил Ницак. – Откуда, позвольте спросить, у него деньги на брюки взялись?

– Вчера, помнится, Нечаев говорил, что Обручев ни копейки из своей зарплаты жене не отдал.

– Он и не получал зарплату. Пока утром отсыпался после происшествия, жена проверила карманы – в них ни копейки не было. Задерживать надо Обручева, Геннадий Федорович, немедленно задерживать…

Подполковник Моисеев задумался. От его решения сейчас зависело очень многое, быть может, даже конечный результат розыска. Оперативное задержание разом обрывает все связи подозреваемого. С одной стороны, это хорошо, с другой – плохо. Если при обыске, который обычно производится в момент задержания, будут обнаружены вещественные доказательства, то подозреваемому ничего иного не останется, как поднять перед оперативниками руки и признать себя виновным. В противном случае, если, скажем, тот же Обручев успел передать деньги «надежным» дружкам и умело скрыл свои следы, то доказать его виновность будет не. так-то просто, а главное – розыск денег может настолько затянуться, что к моменту их обнаружения от похищенной суммы останутся рожки да ножки.

12

Задержание Обручева было решено произвести врасплох, прямо в его доме, и немедленно доставить в райотдел для обстоятельного допроса. Предусмотрели, казалось, все возможные осложнения, однако непредвиденное все-таки случилось. Когда Беляев, Ницак, Шехватов и молодой инспектор ОУР райотдела Казаков внезапно вошли в дом, Обручев кормил из соски дочь и больше во всем доме ни души не было. Пришлось ждать, когда вернется жена, ушедшая, как выяснилось, в магазин буквально перед самым приездом группы задержания. Томительно потянулось время…

Обстановка небольшой комнаты, которую занимала семья Обручева, была более чем скромной. Единственной роскошью здесь можно было с натяжкой посчитать новенький телевизор с крупным экраном да шкаф, довольно плотно заставленный книгами. Рослый, с глубокими залысинами в рыжей шевелюре курчавых волос, Обручев, поминутно протирая пальцами очки, как будто они то и дело запотевали, очень заботливо ухаживал за дочерью: пеленал ее, брал на руки, подогревал в сжатых ладонях бутылочку с молоком. И все это делалось с такой нежностью, словно отец навсегда прощался с ребенком.

Чтобы не видеть этой печальной сцены, Шехватов стал рассматривать корешки книг в шкафу, особняком от которых стояли «Справочник по криминалистике» и «Уголовный Кодекс РСФСР». Ницак тоже подошел к шкафу. Увидев «криминальные» книги, показал на них и спросил Обручева:

– Изучаете?

– Да так… Вместо детективов читаю, – глухим голосом ответил Обручев.

– А сами зачем детективные истории делаете?

Обручев протер очки:

– Какие?..

– Где деньги? – внезапно бросил Ницак.

На лице Обручева появилось недоумение. Какое-то время он мучительно соображал и вдруг совершенно неожиданно ответил:

– Истратил.

– Все?!

– Их там всего сто пятьдесят рублей было. Часы купил, потом потерял на пляже у Бугринской рощи.

Столь быстрое признание удивило даже опытного старшего инспектора ОУР горуправления милиции капитана Беляева. Однако он, ничем не выдав своего удивления, спокойно сказал:

– Речь идет не о ста пятидесяти рублях из лаборатории, а о хищении пятнадцати тысяч из кассы хлебокомбината, на котором вы работаете.

И опять Обручев всех огорошил:

– На своем комбинате я только шторы из красного уголка в прошлом году украл.

Беляев мобилизовал всю свою выдержку:

– У нас есть сведения, что вы предлагали одному из своих товарищей по работе «совместно добыть деньжат». Было такое?

Обручев, казалось, задался целью во что бы то ни стало обескуражить сотрудников уголовного розыска. Открыто глядя сквозь очки в глаза капитану Беляеву, он виновато проговорил:

– Ну, было. Только меня кто-то опередил.

– Кто? – быстро спросил Ницак.

– Не знаю.

Версия начинала рушиться, словно карточный домик. Обручев, похоже, был растерян, душевно смят и подавлен. Бесцветным глухим голосом он довольно искренне рассказывал о чем угодно, только не о краже пятнадцати тысяч из кассы хлебокомбината. С таким же упорством отрицал эту кражу и на допросе в райотделе, куда капитан Беляев доставил его на оперативной милицейской машине сразу, как только из магазина вернулась домой жена – уставшая грустная женщина с большими печальными глазами.

Будто верующий на исповеди, Обручев подробно рассказывал подполковнику Моисееву и капитану Беляеву, как в прошлом году, забравшись по крыше пристройки через окно в красный уголок, ночью унес оттуда шторы, продал их на толкучке за пятьдесят рублей, хотя они фактически стоили без малого три сотни, и пропил вырученные деньги. Затем так же детально «исповедовался» в хищении денег из стола заведующей лабораторией хлебокомбината имени Якушева. Характерно, что версия этой кражи, предложенная инспектором Шехватовым и поддержанная подполковником Моисеевым, совпадала с действительностью во всех подробностях. Даже причиной, побудившей Обручева проникнуть в лабораторию, как и предполагалось, было желание отыскать там хоть маленько спирту.

– Куда дели украденный вместе с деньгами секундомер? – спросил капитан Беляев.

– Вначале думал, что это карманные часы, а когда разобрался, выбросил в болото возле своего дома, – хмуро ответил Обручев.

– Значит, хищение денег из кассы категорически отрицаете?

– Отрицаю.

– А на какие деньги купили сегодня брюки?

На лице Обручева появилась натянутая улыбка:

– Подглядывали, что ли, за мной?

– Вы рассчитывали, что уголовный розыск будет стыдливо отворачиваться от подозреваемого? – вопросом на вопрос ответил капитан Беляев.

Обручев в который уже раз принялся протирать очки:

– По-вашему, я и на брюки не заработал…

– Сколько вы зарабатывали, нам известно. Отвечайте конкретно: на какие деньги купили брюки?

– Ну, если конкретно, то на зарплату купил из последней получки.

– Которую не получали…

Обручев чуть вздрогнул:

– Это надо доказать! Кассиру поверили, да? Разве она всех упомнит, кто получал.

– А платежная ведомость?.. – ровным голосом, но очень внезапно спросил подполковник Моисеев.

– Что платежная ведомость?! – На крупные залысины Обручева словно брызнули невидимым пульверизатором. Мелкие бисеринки пота мгновенно вспухли крупными каплями и струйками потекли по вискам. Сообразив, что дал «осечку», Обручев тихо повторил: – Ну, что платежная ведомость?

– Откуда вам известно, что вместе с деньгами исчезли кассовые документы?

– Я разве сказал, что документы исчезли?

– Нет, не сказали, но мы прекрасно вас поняли, – Моисеев перехватил откровенно растерянный взгляд Обручева. – Напрасно пытаетесь лгать. Поймите, это не в вашу пользу.

– Не брал я кассу, – упрямо буркнул Обручев.

– А если все-таки «брали»?

– Докажите.

– Докажем. Знаете о том, что существует неотвратимость наказания? Каждый преступник, сделав черное дело, стремится как можно дольше не попасться. Наша задача – как можно раньше его задержать. Мы обязательно раскроем это преступление, не имеем права его не раскрыть – слишком большая сумма хищения. Понимаете?.. И вот до тех пор, пока преступление будет не раскрыто, уголовный розыск постоянно будет рядом с вами. Вы не отделаетесь теми мелкими хищениями, которые сейчас признаете. Кстати… – договорить подполковнику не дал зазвонивший телефон. Моисеев, сняв трубку, назвал себя и сразу узнал приглушенный голос Ницака:

– Геннадий Федорович, при обыске у Обручева пусто.

– Хорошо смотрели?

– Скворечник и тот проверили. Какие указания будут?

– Чуть позднее.

Опуская телефонную трубку на аппарат, Моисеев краем глаза заметил, что Обручев напряженно думает. Стараясь прервать его своеобразный тайм-аут для размышлений, подполковник быстро продолжил недосказанную мысль:

– Кстати, хотите объясню причину вашей откровенности по мелким хищениям? Из двух зол вы решили выбрать меньшее. Украденные шторы и сто пятьдесят рублей – это сущая мелочь в сравнении с пятнадцатью тысячами. Ну, сколько вам за них дадут?.. Учитывая чистосердечное признание, максимум три года в колонии общего режима. А за пятнадцать тысяч?.. – Моисеев раскрыл лежавший на столе «Уголовный Кодекс РСФСР», перелистнул несколько страниц. – Вот, слушайте… Статья девяносто третья, «прим»: «Хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, независимо от способа хищения, наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества, со ссылкой или без таковой или смертной казнью с конфискацией имущества». Чувствуете, чем пахнет?.. Сейчас украденные деньги наверняка еще целы, но, пока вы будете изворачиваться и водить нас за нос, от них может ничего не остаться. Дружки промотают похищенные вами пятнадцать тысяч, а расплачиваться высшей мерой наказания придется вам. Представляете нелепость своего положения?..

Обручев, зажмурив глаза, снова начал протирать очки.

– Да снимите вы их! – не сдержался капитан Беляев. Он хотел тут же добавить: «Они же мешают вам», однако, заметив, как Обручев внутренне надломился, смолчал.

Наступила гнетущая тишина. За окнами ослепительно сияло июльское солнце, голубело безоблачное небо. Сыто урчали проносящиеся мимо райотдела автомобили. Под бодрую транзисторную музыку протопала звонкоголосая молодежная компания. Недалеко громко заплакал ребенок, и ласковый старушечий голос сразу стал его успокаивать. Словом, на улице шла обычная жизнь с ее будничными радостями и печалями, а здесь, в кабинете, все вроде бы замерло.

Обручев молчал очень долго, но ни подполковник Моисеев, ни капитан Беляев не торопили его. Наконец, он еще раз протер очки и, вымученно улыбнувшись, проговорил:

– Я покажу, где деньги…

– Это далеко? – тихо спросил подполковник.

– В Октябрьском районе.

– У Чигошева?

– Нет.

Подполковник Моисеев снял телефонную трубку, заказал оперативную машину.

13

Милицейский «УАЗ» с госномером 20-77 НСГ, то и дело приседая на разбитой колее, остановился в конце улицы Маяковского. Кроме подполковника Моисеева и Обручева, из машины вышли капитан Беляев, заместитель начальника следственного отделения УВД Суханов, следователь Прокопенко, инспектор ОУР Язовский, эксперт оперативно-технического отдела УВД Глазунов и двое понятых. Выйдя на узкую тропу, тянущуюся вдоль заборов частных застройщиков по кромке железнодорожной выемки, у дома № 12 вся группа, вытягиваясь гуськом друг за другом, повернула вправо по направлению к железнодорожной станции Новосибирск-Южный. Обручев шел впереди. Метров через семьдесят он остановился и показал на свежевзрыхленную землю под густо разросшимся кленовым кустом.

– Здесь…

– Раскапывайте, – сказал подполковник Моисеев.

Нагнувшись, Обручев руками выгреб землю из неглубокой ямки – денег не было. На лице Обручева появилась растерянность. Он лихорадочно начал было шарить под кустом, но, убедившись, что и там ничего нет, судорожно сглотнул слюну:

– Кто-то опередил уже…

– Кто? – сухо спросил Моисеев.

– Не знаю.

– Кассовые документы тоже здесь были зарыты?

– Нет. Документы утопил в болоте у своего дома.

Моисеев попросил эксперта сфотографировать местность. Подождав, когда тот, пристраиваясь с разных точек, «защелкал» чуть не всю пленку, коротко сказал шоферу:

– На улицу Собинова.

У райотдела к «УАЗу» присоединилась машина с остальными участниками группы розыска. Поплутав по окраинным улицам, обе машины добрались до Обручевского дома, обогнули усадьбу и остановились на пустыре, за которым тянулись длинные прогалины застойной воды с густой осокой и чахлыми кустиками по берегу. Обручев, понуро выйдя из машины, показал на самую широкую прогалину:

– Кажется, туда бросил узел с документами.

Приехавший на второй машине Ницак разочаровано свистнул:

– Нырять придется…

– Болотные сапоги есть, – сказал Обручев. – Принести?

– Неси, – живо ответил Ницак. – Тебе они теперь долго не понадобятся.

Сапоги по размеру подошли инспектору ОУР Язовскому – самому рослому из оперативников. То и дело глубоко проваливаясь в зеленоватую от плесени воду, раздетый до трусов, Язовский медленно побрел по болоту. Иногда он останавливался, осторожно прощупывал ногами попавшиеся на пути предметы и шел дальше. Дойдя до противоположного берега, так же медленно возвратился назад и начал новый заход. Стоявшие на берегу вразнобой давали советы. Прошло больше часа, когда Язовский затоптался на одном месте дольше обычного. Балансируя широко раскинутыми руками, он вроде бы хотел что-то поднять ногой со дна.

– Федя! – нетерпеливо крикнул Ницак. – Ну что ты там танцующего лебедя изображаешь?

– Вроде узел какой-то… – ответил Язовский. – Никак не могу подцепить. .

– А ты нырни, Федя!

– Вода сильно тухлая – задохнуться можно.

– Ныряй!.. МВД не забудет своего героя.

Неожиданно, словно подчинившись шутливому совету Ницака, Язовский потерял равновесие и по самую шею скрылся в воде. Выпрямился он быстро, весь облепленный тиной и с узлом в руке. Все разом оживились. Один лишь Обручев стоял, понуро опустив рыжую голову. Язовский медленно подошел к берегу и бросил узел на траву. Следователь Прокопенко сразу склонился над находкой. Это оказались хлопчатобумажные темно-синего цвета брюки и куртка рабочей спецодежды с завернутой в них тяжелой сырой чуркой. Карманы брюк и куртки были раздуты. Следователь вытащил оттуда сначала брезентовую рукавицу, затем принялся извлекать размокшие чековые книжки со штампом «Хлебокомбинат № 3», приходно-расходные ордера, платежные ведомости, незаполненные доверенности, марки госпошлины и в завершение всего из последнего проверяемого кармана достал рублевые клипсы, приколотые к фабричной картонке.

– О!.. – удивился один из понятых – вихрастый, с веснушчатым носом паренек. – А клипсы-то откуда?

– Из сейфа, – испуганно ответил Обручев. – Наверное, кассирша свои хранила.

– Зачем с документами напакостничали? – спросил подполковник Моисеев.

– Они вместе с деньгами лежали. Боялся, отпечатки пальцев на них оставлю.

– Следы босых ног в бухгалтерии затирали?

– Нет, это я в рукавицах мелочь с пола подбирал, ну и… понамазал.

– Вот жадюга, даже мелочевку собрал, – тихо проговорил все тот же вихрастый паренек из понятых.

Пожилой усатый мужчина, тоже привлеченный в качестве понятого, коротко бросил:

– Азарт…

Следователь Прокопенко начал писать протокол. Капитан Беляев отозвал подполковника Моисеева в сторону. Показав взглядом на понуро стоящего Обручева, спросил:

– Как вы, Геннадий Федорович, на все это смотрите?

– Я, Валентин Петрович, смотрю так… – Моисеев недолго помолчал. – Безнаказанность развращает преступников. Взять хотя бы данный пример. Украл в прошлом году Обручев из красного уголка шторы – сошло с рук. Месяц назад проник в лабораторию хлебокомбината имени Якушева – опять шито-крыто. Ну, как, скажите, при таких «удачах» не уверовать, что родился под счастливой звездой? Как не попытать счастья по крупному счету?.. А ведь если бы при краже штор немедленно забили тревогу, мы уже тогда взяли бы Обручева за руку, и не было бы на его счету двух последующих хищений. Ну да что говорить о прошлом – надо с нынешним разобраться до конца. Пойдемте еще раз побеседуем с виновником «торжества»…

Беседа было недолгой. Окончательно убедившись в бессмысленности запирательства, Обручев обреченно сказал:

– Чигошев мог взять деньги.

– Он ваш соучастник? – спросил подполковник Моисеев.

– Нет, я показал ему куст, под которым зарыл деньги.

Моисеев повернулся к капитану Беляеву:

– Берите, Валентин Петрович, двух оперативников, кто помоложе, и – срочно к Чигошеву! Только, пожалуйста, не упустите его…

14

Задержание преступника – одна из ответственных операций в оперативно-следственной работе. Даже безобидные, казалось бы, с виду карманники, стараясь уйти от уголовной ответственности, порою выкидывают такие отчаянные трюки, предусмотреть которые заранее невозможно. Поэтому опытный розыскник капитан Беляев, выбрав с собою на задержание Чигошева молодых инспекторов ОУР Шехватова и Казакова, прежде всего попросил их проверить личное оружие и строго-настрого наказал не забывать во время операции старую народную мудрость: береженного бог бережет…

С первым сюрпризом оперативники столкнулись сразу, как только вошли в избу Чигошева. В небольшой, сильно запущенной комнатенке за столом с наполовину опорожненной стеклянной банкой пива сидели две женщины неопределенного возраста из той категории, которые во все времена года толкутся возле злачных питейных мест. На вопрос Беляева, где хозяин, одна из женщин с вызовом ответила:

– А кто вы такие?!

– Мы сотрудники уголовного розыска, – показывая удостоверение, сказал Беляев. – Прошу вас предъявить документы.

Женщины ошарашено переглянулись. Никаких документов у них, конечно, не было, но та, которая вначале повела себя дерзко, при упоминании уголовного розыска настолько перепугалась, что ее показания не вызывали сомнений. Оказалась она случайной собутыльницей Чигошева и даже фамилии его не знала, только имя – Эдуард. Познакомилась с ним двое суток назад. Вместе выпили, переночевала здесь, а сегодня опять пришла сюда, рассчитывая снова на выпивку. Эдуард дал три рубля, послал за пивом, а сам поехал к какому-то другу. Предупредил, что скоро вернется и чего-нибудь покрепче выпить принесет.

Капитан Беляев посмотрел на вторую женщину:

– Вы как здесь оказались?

Будто вдохновленная откровением подруги, та на едином дыхании скороговоркой выложила:

– Случайно у пивного ларька Капитолину встретила – мы в соседях когда-то жили. Разговорились. Капитолина сказала, что недавно вышла замуж за геолога, и в гости пригласила. Эдуарда я в глаза ни единого разу не видала и вообще в этой хате первый раз.

Беляев повернулся к Капитолине:

– Эдуард геологом себя называл?

– Говорил, что очень много ездит, вот я и подумала: наверно, геолог.

– Разве одни геологи ездят?

– Ну… у него деньги есть.

– Много?

Капитолина пожала плечами:

– На выпивку хватает, да еще шляпу вчера себе купил, нейлоновую рубашку. – И тревожно посмотрела на подругу. – Нина, однако, пойдем, а?..

– Нет, дорогие, уходить вам сейчас нельзя, – строго сказал капитан Беляев. – Будем вместе ждать Эдуарда.

Инспектор Шехватов, стараясь выбрать место у окна, из которого хорошо просматривается участок улицы, прилегающий к дому, сел на самый краешек старенького замызганного дивана. Исподволь наблюдая за притихшими женщинами, он поднял глаза на пустующий покосившийся книжный шкаф и вдруг почувствовал, как учащенно застучало сердце – на шкафу из-под небрежно наброшенной газеты виднелись края толстенных денежных пачек. Деньгами был уложен весь верх шкафа, и рядом с ним, даже не подозревая о таком богатстве, сидели две опустившиеся подвыпившие женщины, для которых большой радостью была полупустая трехлитровая банка пива.

Первым из участников группы задержания увидел Чигошева вышедший для подстраховки во двор капитан Беляев. Беспечно помахивая плетеной авоськой с бутылкой вина и пучком зеленого лука, Чигошев шел к своему дому без малейшей озабоченности или тревоги. Широко распахнув дверь, он весело шагнул через порог и, сразу оказавшись между одетыми в штатское Шехватовым и Казаковым, в первый момент, по всей вероятности, принял их за грабителей:

– Ребята, вы чо?.. Вы чо, ребята?!

– Уголовный розыск, – лаконично сказал Шехватов.

Испуг на лице Чигошева мгновенно сменился возмущением. Пытаясь рвануться из крепких инспекторских рук, он визгливо закричал:

– По какому закону?! Не имеете права без разрешения прокурора!..

– Прокурор сейчас здесь будет, – проговорил у него за спиной капитан Беляев.

Чигошев затравленно оглянулся и сник. На поверку он оказался слабовольным, уже к тридцати годам основательно спившимся человеком, способствующим любому преступлению из-за постоянного отсутствия денег на выпивку. Когда появились подполковник Моисеев и прокурор со следователем, Чигошев в присутствии приглашенных понятых не только показал уже обнаруженные деньги на шкафу, но и добровольно вытащил из печной духовки вместительный металлический ящик, плотно набитый денежными купюрами. В общей сложности у Чигошева было изъято 13522 рубля 53 копейки. При личном обыске в его карманах обнаружили всего 86 копеек.

15

В этой повести нет ничего вымышленного. В ней только изменены фамилии свидетелей, подозреваемых и преступников. С той поры, когда была совершена кража, прошло значительное время.

Большие изменения произошли в биографиях участников оперативной группы, сумевших в очень короткий срок раскрыть серьезное преступление и вернуть государству похищенные деньги. Лишь биография кочегара Обручева после этой печальной истории остановилась на тринадцать лет…

1981 г.