Текст книги "Стихи и песни"

Автор книги: Михаил Исаковский

РУССКОЙ ЖЕНЩИНЕ

 
…Да разве об этом расскажешь —
В какие ты годы жила!
Какая безмерная тяжесть
На женские плечи легла!..
 
 
В то утро простился с тобою
Твой муж, или брат, или сын,
И ты со своею судьбою
Осталась один на один.
 
 
Один на один со слезами,
С несжатыми в поле хлебами
Ты встретила эту войну.
И все – без конца и без счета —
Печали, труды и заботы
Пришлись на тебя на одну.
 
 
Одной тебе – волей-неволей —
А надо повсюду поспеть;
Одна ты и дома и в поле,
Одной тебе плакать и петь.
 
 
А тучи свисают все ниже,
А громы грохочут все ближе,
Все чаще – недобрая весть.
И ты перед всею страною,
И ты перед всею войною
Сказалась – какая ты есть.
 
 
Ты шла, затаив свое горе,
Суровым путем трудовым.
Весь фронт, что от моря до моря.
Кормила ты хлебом своим.
 
 
В холодные зимы, в метели,
У той у далекой черты
Солдат согревали шинели,
Что сшила заботливо ты.
 
 
Бросалися в грохоте, в дыме
Советские воины в бой,
И рушились вражьи твердыни
От бомб, начиненных тобой.
 
 
За все ты бралася без страха,
И, как в поговорке какой,
Была ты и пряхой, и ткахой,
Умела – иглой и пилой.
 
 
Рубила, возила, копала —
Да разве же все перечтешь?
А в письмах на фронт уверяла,
Что будто б отлично живешь.
 
 
Бойцы твои письма читали,
И там, на переднем краю,
Они хорошо понимали
Святую неправду твою.
 
 
И воин, идущий на битву
И встретить готовый ее,
Как клятву, шептал, как молитву,
Далекое имя твое…
 

1945

УСЛЫШЬ МЕНЯ, ХОРОШАЯ

 
Услышь меня, хорошая,
Услышь меня, красивая —
Заря моя вечерняя,
Любовь неугасимая!
 
 
Иду я вдоль по улице,
А месяц в небе светится,
А месяц в небе светится,
Чтоб нам с тобою встретиться.
 
 
Еще косою острою
В лугах трава не скошена,
Еще не вся черемуха
К тебе в окошко брошена;
 
 
Еще не скоро молодость
Да с нами распрощается.
Люби ж, покуда любится,
Встречай, пока встречается.
 
 
Встречай, моя хорошая,
Встречай, моя красивая —
Заря моя вечерняя,
Любовь неугасимая!
 

1945

СНОВА ЗАМЕРЛО ВСЕ ДО РАССВЕТА

 
Снова замерло все до рассвета —
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь.
Только слышно – на улице где-то
Одинокая бродит гармонь.
 
 
То пойдет на поля, за ворота,
То обратно вернется опять,
Словно ищет в потемках кого-то
И не может никак отыскать.
 
 
Веет с поля ночная прохлада,
С яблонь цвет облетает густой…
Ты признайся – кого тебе надо,
Ты скажи, гармонист молодой.
 
 
Может статься, она недалеко,
Да не знает, ее ли ты ждешь…
Что ж ты бродишь всю ночь одиноко,
Что ж ты девушкам спать не даешь?!
 

1945

СЛОВО К ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ

 
Оно пришло, не ожидая зова,
Пришло само – и не сдержать его…
Позвольте ж мне сказать Вам это слово,
Простое слово сердца моего.
 
 
Тот день настал. Исполнилися сроки.
Земля опять покой свой обрела.
Спасибо ж Вам за подвиг Ваш высокий,
За Ваши многотрудные дела.
 
 
Спасибо Вам, что в годы испытаний
Вы помогли нам устоять в борьбе.
Мы так Вам верили, товарищ Сталин,
Как, может быть, не верили себе.
 
 
Вы были нам оплотом и порукой,
Что от расплаты не уйти врагам.
Позвольте ж мне пожать Вам крепко руку,
Земным поклоном поклониться Вам
 
 
За Вашу верность матери-отчизне,
За Вашу мудрость и за Вашу честь,
За чистоту и правду Вашей жизни,
За то, что Вы – такой, какой Вы есть.
 
 
Спасибо Вам, что в дни великих бедствий
О всех о нас Вы думали в Кремле,
За то, что Вы повсюду с нами вместе,
За то, что Вы живете на земле.
 

1945

ПЕРВЫЙ ТОСТ

 
Наш лучший праздник входит в дом,
И к встрече все готово.
И мы за праздничным с голом
Сойдемся нынче снова.
 
 
Мы вспомним сорок первый год:
Земли разрытой комья,
Метель метет,
Война идет
На нивах Подмосковья.
 
 
Мы вспомним утро над Москвой,
Редеющую темень
И речь на площади на той,
Где похоронен Ленин.
 
 
Она в те дни для нас была
Звездою путеводной,
Она звала,
Она вела
К победе всенародной.
 
 
И час пришел. И срок настал, —
Судьба земли решилась.
И все, что Сталин предсказал,
Сбылося, совершилось:
 
 
На сотни верст, на тыщи верст
Упали все твердыни.
И потому мы первый тост
За Сталина подымем, —
 
 
Кто вел нас в бой – в огне, в дыму,
Кто всюду побеждает,
И пожелаем мы ему,
Чего он сам желает.
 
 
И клятву мы дадим свою —
Его сыны и внуки, —
Что и в работе, как в бою,
Мы не опустим руки.
 
 
В том наша доблесть, наша честь,
Наш долг и подвиг новый.
Пусть труден он, но сила есть,
И мы к нему готовы.
 
 
По всем краям родной страны,
Где шли враги лавиной,
Мы раны тяжкие войны
Залечим до единой.
 
 
Мы воздадим тебе, земля,
За все твои утраты,
Засеем заново поля,
Построим снова хаты;
 
 
Поднимем к небу города
Из пепла, из развалин,
Чтоб не осталось и следа
От скорби и печали;
 
 
Чтобы расти нам – что ни год —
В родной Стране Советов…
И снова Сталин нас ведет
К великой цели этой;
 
 
И вновь, как в годы бурь и гроз,
Его нам светит имя.
И потому мы первый тост
За Сталина подымем!
 

1945

ЗЕЛЕНА БЫЛА МОЯ ДУБРАВА

 
Все во мне от счастья замирало,
Как к нему я шла.
Зелена была моя дубрава,
Зелена была…
 
 
Мы встречались с ним у перекрестка,
Мы бродили там.
Каждый кустик, каждая березка
Радовались нам.
 
 
Вся земля дышала и светилась,
Но прошла весна,
Птицы смолкли, небо помутилось, —
Началась война…
 
 
Он погиб у города Медыни —
Боль моя, слеза.
Навсегда закрылись молодые
Умные глаза.
 
 
У тропы-тропинки неприметной,
Между двух рябин,
Со своею славою бессмертной
Он лежит один.
 
 
Весть о нем, как горькая отрава,
Сердце мне прожгла…
Зелена была моя дубрава,
Зелена была…
 

1946

ПРОБИЛАСЬ ЗЕЛЕНЬ ПОЛЕВАЯ

 
Пробилась зелень полевая
Навстречу свету и теплу,
И, настежь окна раскрывая,
Весна проходит по селу.
 
 
Ручей в овражке еле слышно
Поет о чем-то о своем,
И машет белой веткой вишня:
«Растем, товарищи, растем!»
 

1946

ПО РОСИСТОЙ ЛУГОВОЙ…

 
По росистой луговой,
По извилистой тропинке
Провожал меня домой
Мой знакомый с вечеринки.
 
 
Возле дома он сказал,
Оглядевшись осторожно:
– Я бы вас поцеловал,
Если только это можно.
 
 
Я ответила ему,
Что, конечно, возражаю,
Что такого никому
Никогда не разрешаю.
 
 
Сразу парень загрустил,
Огорченный, стал прощаться —
Дескать, значит, я не мил,
Дескать, лучше б не встречаться.
 
 
Я в глаза ему смотрю.
– Раз такое положенье,
То уж ладно, – говорю, —
Поцелуй… без разрешенья.
 

1946

СЛАВА НАРОДУ

 
От бескрайной равнины сибирской
До полесских лесов и болот
Поднимался народ богатырский,
Наш великий советский народ.
 
 
Выходил он – свободный и правый,
Отвечая войной на войну,
Постоять за родную державу,
За могучую нашу страну.
 
 
Сокрушая железо и камень,
Он врага беспощадно разил,
Над Берлином победное знамя —
Знамя правды своей водрузил.
 
 
Он прошел через пламя и воду,
Он с пути не свернул своего.
Слава, слава герою-народу,
Слава Армии Красной его!
 

1946

МОСКВА

 
И скорбь утрат, и горечь отступленья
Мы испытали в том году не раз,
Но никогда, ни на одно мгновенье,
Уверенность не покидала нас.
 
 
Враг наступал. От грохота моторов
Земля дрожала, гнулись дерева.
Но знали мы, что есть у нас опора,
Что есть на свете красная Москва;
 
 
Она себя еще не раз покажет, —
Судьбу войны лишь ей решить дано.
И как Москва задумает и скажет,
То так и выйдет. Так и быть должно.
 
 
И срок настал. Москва сказала слово.
И чужеземец, слышавший его,
Едва ли мог с земли подняться снова,
Едва ль дошел до дома своего.
 
 
Да, срок настал!.. Напрасно лютой карой
Грозил Москве фашистский властелин.
Нет, не Москва поникла под ударом, —
Поник Москвой поверженный Берлин.
 
 
Он ждал от нас богатой русской дани,
И нашу дань он получил сполна!..
Свою Москву в обиду мы не дали,
Как нас в обиду не дала она.
 
 
И, как всегда, Москва стоит сегодня.
И ей стоять, по праву, тыщи лет.
Велик и славен труд ее и подвиг,
Высок ее неугасимый свет.
 
 
Она стоит – советская столица! —
И мощь, и разум, и душа страны.
Огни ее, как дальние зарницы,
Со всех пяти материков видны.
 
 
Она стоит под ясным небосводом,
Под знаменем, взнесенным над Кремлем, —
Оплот бессмертной правды и свободы,
Надежда всех народов и племен.
 
 
Она стоит – могучий город русский,
И никогда не склонит головы…
Вся жизнь была б безрадостной и тусклой,
Когда б на свете не было Москвы.
 
 
Но жизнь идет… Спешат из школы дети,
И светит солнце, и шумит трава.
И жизнь поет, что радость есть на свете,
Что есть на свете Сталин и Москва.
 

1947

В ПОЛЕ

 
Мне хорошо, колосья раздвигая,
Прийти сюда вечернею порой.
Стеной стоит пшеница золотая
По сторонам тропинки полевой.
 
 
Всю ночь поют в пшенице перепелки
О том, что будет урожайный год,
Еще о том, что за рекой в поселке
Моя любовь, моя судьба живет.
 
 
Мы вместе с ней в одной учились школе,
Пахать и сеять выезжали с ней.
И с той поры мое родное поле
Еще дороже стало и родней.
 
 
И в час, когда над нашей стороною
Вдали заря вечерняя стоит,
Оно как будто говорит со мною.
О самом лучшем в жизни говорит.
 
 
И хорошо мне здесь остановиться
И, глядя вдаль, послушать, подождать…
Шумит, шумит высокая пшеница,
И ей конца и края не видать.
 

1947

НА ПЕРЕКРЕСТКЕ

(Шутка)

 
День погожий, день весенний,
Неба синего простор…
Деловито на машине
Вез начальника шофер.
     Вдруг на взгорке, на пригорке,
     У скрещения дорог,
     Увидал шофер девчонку,
     И мотор его заглох.
 
 
Говорит шофер со вздохом:
– Здесь придется мне сойти:
Незнакомая дорога, —
Надо справки навести.
     Он выходит из машины,
     Он шагает за кювет.
     Справки точные наводит —
     Как зовут и сколько лет.
 
 
А девчонка отвечает:
– Совершенные лета.
Совершенные лета,
И никем не занята.
     Так они стояли оба,
     Продолжая разговор.
     И про все, как есть, дороги
     Позабыл тогда шофер…
 
 
Возвратился он к машине,
А начальник – весь кипит:
– Слишком долго эти справки
Ты наводишь, – говорит.
     – Виноват, – сказал водитель,
     Только выслушайте все ж:
     Здесь ведь столько поворотов,
     Что не сразу разберешь.
 

1947

КРАЙ МОЙ СМОЛЕНСКИЙ

 
Край мой смоленский,
Край мой родимый!
Здесь моя юность
Когда-то бродила.
 
 
Здесь моя юность
Когда-то бродила,
По перелескам
Костры разводила.
 
 
В жите высоком
Венки заплетала,
Встречи нежданной
Здесь ожидала.
 
 
В дальние дали
Отсюда стремилась.
Где ж она делась?
Куда ж она скрылась?
 
 
Знать, отшумела
Весенней водою,
Знать, отгорела
Вечерней зарею.
 
 
В поле следы ее
Смыты дождями,
Голос развеян
Глухими ветрами…
 
 
Что ж я брожу
По родимому краю,
Что же я снова
Ее вспоминаю?
 
 
– Ей никогда
Не вернуться обратно,
Желтые листья
Мне шепчут невнятно.
 
 
Гуси кричат,
Надо мной пролетая,
Что миновала
Пора золотая.
 
 
Кто-то чуть слышно
Ведет на гармошке:
– Позарастали
Стежки-дорожки;
 
 
Позарастали
Мохом, травою,
Где мы гуляли,
Милый, с тобою…
 

1947

УРОЖАЙНАЯ

 
Мы совет не раз держали,
Говорили по весне
О колхозном урожае,
О богатом трудодне.
 
 
Порешили, подсчитали,
Всем бригадам дали срок.
– Дорогой товарищ Сталин,
Дело выйдет, будет прок!
 
 
Нам лениться нет расчета,
Наше слово – от души…
И пошла у нас работа, —
Хоть в «Известия» пиши.
 
 
Так мы все держались дружно,
Так взялись хлеба растить,
Что сумели б, если нужно,
Даже гору своротить.
 
 
Мы взрастили, смолотили,
Все убрали до зерна.
С государством – честь по чести
Рассчиталися сполна.
 
 
Все сбылось, чего мы ждали, —
Урожайный вышел год…
– Дорогой товарищ Сталин,
Принимайте наш отчет!
 
 
Мы в Москву сегодня едем, —
И не едем, а летим,
О своей большой победе
Лично вам сказать хотим.
 
 
Хлеба много, хлеба хватит!
И уж скажем прямиком:
Орден тоже был бы кстати
В положении таком…
 
 
Обо всем расспросит Сталин.
Все узнает наш отец.
И про орден слово вставит,
Как бы в шутку, под конец.
 
 
Он лукаво улыбнется,
Он посмотрит на народ:
– Много Швернику придется
Поработать в этот год!
 

1947

РАЗГОВОР НА КРЫЛЬЦЕ

 
Август месяц. Тихо. Сухо.
Предвечерний час.
На крыльце сидит старуха
И ведет рассказ:
 
 
– Я любое знала дело,
На любое шла.
И пахать, и жать умела,
И косить могла.
 
 
Молотила, лен трепала
До вечерних звезд.
Одного холста наткала,
Может, на сто верст.
 
 
А уж сколько спряла пряжи
За свои года!..
И никто спасиба даже
Не сказал тогда.
 
 
Да и было ль от кого там
Ожидать его?
Каждый знал свою заботу,—
Больше ничего.
 
 
Свой порог, свои полати,
Свой в окошке свет,
И свое же горе в хате,
Горе многих лет.
 
 
Каждый жил своим уделом,
Нес свою суму.
Ни до чьей судьбы – и дела
Не было ему.
 
 
И водилось так, бывало,
Шло из края в край:
Коль ты жив – живи, пожалуй,
Помер – помирай.
 
 
И какого ж я спасиба
Ждать-просить могла?..
Впрочем, я и не просила,
Я и не ждала.
 
 
Мне о том – лишь для примера —
Вспомнилось сейчас, —
Потому – иная мера
В жизни есть у нас.
 
 
Кто б ты ни был – ткешь иль пашешь,
Роешь ли руду, —
Все мы, все в державе нашей
Нынче на виду.
 
 
Нынче всякий труд почетен,
Где какой ни есть.
Человеку – по работе
Воздается честь.
 
 
Кто работу сердцем любит,
Кто баклуш не бьет,
За того – закон и люди,
За того – народ…
 
 
Пригляделась я, решила
И в колхоз пошла.
Брала лен, телят растила,
Птицу развела.
 
 
За телят, за эту птицу
Из родимых мест
Повезли меня в столицу
На колхозный съезд.
 
 
Там, в Москве, в Кремлевском зале,
Как в каком-то сне, —
Самый важный орден дали
За работу мне.
 
 
Самый главный орден дали
За большой успех.
И свое спасибо Сталин
Мне сказал при всех.
 
 
Я сижу. Сижу и плачу —
С орденом в руках:
«Кто я есть и что я значу? —
А ведь вот же как!..
 
 
Вот же как оно случилось!» —
Повторяла я.
И, как орден тот, светилась
Вся душа моя.
 
 
Я на том большом совете
Поняла тогда,
Что не может быть на свете
Счастья без труда.
 
 
Только труд – всему основа,
Честный труд людской…
Вот мое какое слово,
Вот мой сказ какой!..
 
 
Ну, да я – старуха все же, —
Очень уж стара.
А вот вам-то, молодежи,
Это знать пора.
 
 
Вы живете по науке,
Вы идете в рост.
Вам теперь – и книги в руки,
С вас – особый спрос.
 
 
Долго ль здесь на солнце греться
Остается нам? —
Вся земля, весь мир в наследство
Достается вам.
 
 
Вам, наследникам, по праву —
Думать и решать;
За Советскую державу
Вам ответ держать, —
 
 
За ее красу и силу,
За ее дела
И за свет неугасимый,
Что она зажгла.
 
 
Вам – руками молодыми,
Сердцем и умом —
Укреплять ее твердыню
И стоять на том!
 
 
Чтоб и те, что в битвах пали
За ее права,
И за гробом даже знали,
Что она жива;
 
 
Что без горя, честь по чести,
Люди здесь живут,
Что хранит ее от бедствий
Ваш сыновний труд.
 
 
Где бы вам по белу свету
Ни пришлось бродить, —
Вам нельзя, вам права нету
Это позабыть.
 
 
Вас она зовет на подвиг,
Подвиг трудовой…
Вот какой вам сказ сегодня,
Вот наказ какой!
 

1947

ДЕТСТВО

Играйте же, дети, растите на воле,

На то вам и красное детство дано.

Н. А. Некрасов

1

 
Давно это, помнится, было со мною, —
В смоленской глухой стороне,
В поля, за деревню, однажды весною,
Пришло мое детство ко мне.
 
 
Пришло и сказало: – Твои одногодки
С утра собрались у пруда.
А ты сиротою сидишь на пригорке,
А ты не идешь никуда.
 
 
Ужели ж и вправду тебе неохота
Поплавать со мной на плоту,
Ручей перепрыгнуть с разбегу, с разлета,
Сыграть на лужайке в лапту;
 
 
На дуб, на березу вскарабкаться лихо
Иль вырезать дудку в лесу?..
– Мне очень охота, – ответил я тихо, —
Да, видишь, свиней я пасу.
 
 
Такое они беспокойное племя,
Что только гляди да гляди.
И бегать с тобой, понимаешь, не время,
Ты как-нибудь после приди…
 

2

 
Пришло мое детство, пришло золотое
Июльской порою ко мне.
И так говорит, у завалинки стоя:
– Ты что же, опять в стороне?
 
 
Наверно, забыл, что поспела малина,
Что в лес отправляться пора?
Наверно, не знаешь – какого налима
Ребята поймали вчера?..
 
 
– Я знаю, – со вздохом сказал я на это, —
Да только уйти не могу:
Все наши работают в поле с рассвета,
А я вот избу стерегу.
 
 
Двухлетний братишка со мною к тому же,
Не смыслит еще ничего:
Уйдешь – захлебнется в какой-нибудь луже,
Иль бык забодает его.
 
 
И куры клюют огурцы в огороде, —
Хоть палкой их бей по ногам! —
Сгоню их – они успокоятся вроде,
А гляну – опять уже там…
 
 
Так я говорил – деловито, печально,
Желая себя оправдать…
И, палочкой белой взмахнув на прощанье,
Ушло мое детство опять.
 

3

 
Пришло оно снова холодной зимою
В наш бедный, нерадостный дом,
Взяло меня за руку жаркой рукою:
– Идем же, – сказало, – идем!
 
 
Могу я придумать любую забаву,
Любую игру заведу:
С тобою мы вылепим снежную бабу
И в бабки сразимся на льду;
 
 
На санках с горы пронесемся, как ветер,
Сыграем с друзьями в снежки…
– Мне б очень хотелось, – я детству ответил,
Да руки, видать, коротки.
 
 
Ты разве забыло, что нынче не лето,
Что не в чем мне выйти за дверь?
Сижу я разутый, сижу я раздетый,
И нет у нас хлеба теперь.
 
 
Ты лучше б весной… – попросил я несмело, —
Тогда и в рубашке тепло… —
Безмолвно оно на меня посмотрело
И, горько вздыхая, ушло.
 
 
Ушло мое детство, исчезло, пропало, —
Давно это было, давно…
А может, и вовсе его не бывало
И только приснилось оно.
 

1947–1948

ХОРОШО ВЕСНОЮ БРОДИТСЯ

 
Хорошо весною бродится
По сторонке по родной,
Где заря с зарею сходится
Над полями в час ночной;
 
 
Где такое небо чистое,
Где ночами, с давних пор,
С молодыми гармонистами
Соловьи заводят спор.
 
 
Поглядишь – глазам не верится:
Вдаль на целую версту —
То ли белая метелица,
То ль сады стоят в цвету.
 
 
Ветка к ветке наклоняется —
И шумит, и не шумит.
Сердце к сердцу порывается,
Песня с песней говорит.
 
 
И легко, привольно дышится,
И тебя к себе зовет
Все, что видятся и слышится,
Что живет и что цветет.
 

1948

МЫ С ТОБОЮ НЕ ДРУЖИЛИ

 
Мы с тобою не дружили,
Не встречались по весне,
Но глаза твои большие
Не дают покоя мне.
 
 
Думал я, что позабуду,
Обойду их стороной,
Но они всегда и всюду
Всё стоят передо мной.
 
 
Словно мне без их привета
В жизни горек каждый час,
Словно мне дороги нету
На земле без этих глаз.
 
 
Может, ты сама не рада,
Но должна же ты понять:
С этим что-то делать надо,
Надо что-то предпринять.
 

1948

ПЕСНЯ О РОДИНЕ

Александру Фадееву

Трансвааль, Трансвааль – страна моя,

Ты вся горишь в огне.

(Русская народная песня)

1

 
Та песня с детских лет, друзья,
Была знакома мне:
«Трансвааль, Трансвааль – страна моя,
Ты вся горишь в огне.
 
 
Трансвааль, Трансвааль – страна моя!..»
Каким она путем
Пришла в смоленские края,
Вошла в крестьянский дом?
 
 
И что за дело было мне,
За тыщи верст вдали,
До той страны, что вся в огне,
До той чужой земли?
 
 
Я даже знал тогда едва ль —
В свои двенадцать лет, —
Где эта самая Трансвааль
И есть она иль нет.
 
 
И все ж она меня нашла
В Смоленщине родной,
По тихим улицам села
Ходила вслед за мной.
 
 
И понял я ее печаль,
Увидел тот пожар.
Я повторял:
«Трансвааль, Трансвааль!..»
И голос мой дрожал.
 
 
И я не мог уже – о нет! —
Забыть про ту страну,
Где младший сын – в тринадцать лет
Просился на войну.
 
 
И мне впервые, может быть,
Открылося тогда,
Как надо край родной любить,
Когда придет беда;
 
 
Как надо родину беречь
И помнить день за днем,
Чтоб враг не мог ее поджечь
Погибельным огнем…
 

2

 
«Трансвааль, Трансвааль – страна моя!..»
Я с этой песней рос.
Ее навек запомнил я
И, словно клятву, нес.
 
 
Я вместе с нею путь держал,
Покинув дом родной,
Когда четырнадцать держав
Пошли на пас войной;
 
 
Когда пожары по ночам
Пылали здесь и там
И били пушки англичан
По нашим городам;
 
 
Когда сражались сыновья
С отцами наравне…
«Трансвааль, Трансвааль – страна моя,
Ты вся горишь в огне…»
 

3

 
Я пел свой гнев, свою печаль
Словами песни тон,
Я повторял:
«Трансвааль, Трансвааль!» —
Но думал о другой, —
 
 
О той, с которой навсегда
Судьбу свою связал,
О той, где в детские года
Я палочки срезал;
 
 
О той, о русской, о родной,
Где понял в первый раз:
Ни бог, ни царь и не герой
Свободы нам не даст;
 
 
О той, что сотни лет жила
С лучиною в светце,
О той, которая была
Вся в огненном кольце.
 
 
Я выполнял ее наказ,
И думал я о ней…
«Настал, настал суровый час
Для родины моей;
 
 
Настал, настал суровый час
Для родины моей, —
Молитесь, женщины, за нас —
За ваших сыновей…»
 

4

 
Мы шли свободу отстоять,
Избавить свет от тьмы.
А долго ль будем воевать —
Не спрашивали мы.
 
 
Один был путь у нас – вперед!
И шли мы тем путем.
А сколько нас назад придет —
Не думали о том.
 
 
И на земле, и на воде
Врага громили мы,
И знамя красное нигде
Не уронили мы.
 
 
И враг в заморские края
Бежал за тыщи верст.
И поднялась страна моя
Во весь могучий рост.
 
 
Зимой в снегу, весной в цвету
И в дымах заводских —
Она бессменно на посту,
На страже прав людских.
 
 
Когда фашистская чума
В поход кровавый шла,
Весь мир от рабского ярма
Страна моя спасла.
 
 
Она не кланялась врагам,
Не дрогнула в боях.
И пал Берлин к ее ногам,
Поверженный во прах.
 
 
Стоит страна большевиков,
Великая страна.
Со всех пяти материков
Звезда ее видна.
 
 
Дороги к счастью ей одной
Открыты до конца,
И к ней, к стране моей родной,
Устремлены сердца.
 
 
Ее не сжечь, не задушить,
Не смять, не растоптать.
Она живет, и будет жить,
И будет побеждать!
 

5

 
Трансвааль, Трансвааль!..
Я много знал
Других прекрасных слов.
Но эту песню вспоминал
Как первую любовь;
 
 
Как свет, как отблеск той зари,
Что в юности взошла,
Как голос матери-земли,
Что крылья мне дала.
 
 
Трансвааль, Трансвааль – моя страна, —
В лесу костер ночной…
Опять мне вспомнилась она,
Опять владеет мной.
 
 
Я вижу синий небосвод,
Я слышу бой в горах:
Поднялся греческий народ
С оружием в руках.
 
 
Идет из плена выручать
Судьбу своей земли,
Идет свободу защищать,
Как мы когда-то шли.
 
 
Идут на битву сыновья
С отцами наравне…
«Трансвааль, Трансвааль – страна моя,
Ты вся горишь в огне…»
 
 
Пускай у них не те слова
И пусть не тот напев,
Но та же правда в них жива,
Но в сердце – тот же гнев.
 
 
И тот же враг, что сжег Трансвааль, —
Извечный враг людской, —
Направил в них огонь и сталь
Безжалостной рукой.
 
 
Весь мир, всю землю он готов
Поджечь, поработить,
Чтоб кровь мужей и слезы вдов
В доходы превратить;
 
 
Чтоб даже воздух, даже свет
Принадлежал ему…
Но вся земля ответит: «Нет!
Вовек не быть тому!»
 
 
И за одним встает другой
Разгневанный народ, —
На грозный бой, на смертный бой
И стар и млад идет.
 
 
И остров Ява, и Китай,
И Греции сыны
Идут за свой родимый край,
За честь своей страны;
 
 
За тех, что в лютой кабале,
В неволе тяжкой мрут,
За справедливость на земле
И за свободный труд.
 
 
Ни вражья спесь, ни злая месть
Отважным не страшна.
Народы знают: правда есть!
И видят, где она.
 
 
Дороги к счастью с ней одной
Открыты до конца,
И к ней,
К стране моей родной,
Устремлены сердца.
 
 
Ее не сжечь, не задушить,
Не смять, не растоптать.
Она живет, и будет жить.
И будет побеждать!
 

Февраль 1948