Текст книги "Похищение"

Автор книги: Михаил Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Нисколько. Я сам видил запись твоих паспортных данных. Они ведь там без документов не пропускают никого, записывают все данные. Чрезвычайные меры в связи с перманентым обострением религиозной нетерпимости.

– Что вам надо? – вдруг сменил он тон. Понял, что дальше отпираться бесполезно.

– Я хочу узнать, кто такой Терещенко и какие у тебя с ним дела?

– Я не знаю, кто он, – холодно сказал Александр, и я подумал, что он решил начать все заново. Но нет. – Я знаю лишь то, что его хорошо знает Елена Олеговна. Он несколько раз звонил в отстутствии дяди... Виктора Константиновича. А один раз я случайно услышал... не успел положить трубку и услышал, где он остановился. А фамилию я его и так знал, он всегда представлялся по фамилии, не скрывал. А по имени его называла Елена Олеговна.

– И когда произошло это двойное похищение, ты сам решил начать расследование? – спросил я. – Мне ничего не сказал, милиции тоже, а сам решил стать сыщиком.

– Меня не было дома, когда их похители.

– И где же ты был? – сразу спросиля я.

– Я навещал мать. Она живет в Рязани. Меня в тот вечер видели знакомые. А на следующий день я приехал в Москву и обо всем узнал. Вы продолжаете меня подозревать? Может вы думаете, что я организовал похищение жены и дочери своего дяди. Тогда объясните, зачем мне все это надо?

– Например, ради денег, – предположил я. – Не думаю, что Виктор Константинович платит тебе много денег. Я так полагаю, у тебя несложные обязанности по дому. Как у мажордома, – невинно уточнил я.

Парень вспыхнул, покрылся пятнами.

– Вот видишь, я прав. А жена дяди тебе мешала. Появилась недавно, и отношение к тебе сразу изменилось в худшую сторону. Или я не прав?

Он ничего не ответил, лишь смотрел куда-то сквозь стену, продолжая молча курить.

– Так о чем вы говорили с Терещенко? – спросил я.

– Ни о чем. Мы не успели ни о чем поговорить. К нему в гости приехала банда свихнувшихся металлистов, и уже ни о чем говорить было нельзя. Я только поднялся к нему, как они приехали. Я сообщил ему, что все расскажу дяди о них с Еленой Олеговной, и он дал мне свой телефон. Сказал, что на днях съедет из гостиницы. Я смогу найти его по этому телефону.

– Вы встречались?

– Нет еще. Я решил, что из этого ничего не выйдет путного.

– Почему?

– Вряд ли он замешан в похищении.

– Это почему же? Откуда такое впечатление?

– Ну вы же его видели. Перед тем, как он так невежливо ударил вас по голове. Сами посудите, разве может такой человек совершить что-либо серьезное? Более серьезное, чем стукнуть кого-нибудь по зубам.

– Кто его знает? – сказал я, внутренне с ним соглашаясь. – Конечно, организовать не сможет. Но выполнить – почему бы и нет?

– Кто ему доверит серьезное дело? Вот мотаться с такими же дебилами по просторам на дебильных железяках – это для него. Но и только.

– Вожможно, – согласился я. Внезапно я потерял интерес к этому разговору. – Ну как там твой дядя? Он знает, что я сейчас приехал?

Александр покачал головой.

– Нет еще.

– Сходи, скажи, что я здесь. Раз уж приехал, надо поговорить. Впрочем, если сам захочет.

Видя его колебания, я добавил:

– А по поводу твоих личных расследований я ему пока ничего говорить не буду. И дай-ка мне телефон, который ты получил от Терещенко.

Он записал мне телефон, но все ещё медлил.

– А что на счет Елены Олеговны и Марины?

– Потом, потом, – махнул я рукой. – Позови лучше дядю.

ГЛАВА 42

ТАРАСОВ НЕРВНИЧАЕТ

Александр спустился через пару минут и сообщил, что Тарасов ожидает меня в кабинете. Мы поднялись по лестнице на второй этаж и по коридору мимо картин на стенах прошли к кабинету, где я в день похищения уже был.

Как и многие.

Массивная дверь, украшенная резным орнаментом закрылась за мной, и по ковру, в густом ворсе которого вполне могли бы вить гнезда мыши, я прошел к письменному столу, за которым в парчевом халате восседал хозяин.

Очень эффектно.

Тарасов сидел, откинувшись на высокую мягкую спинку кожаного кресла, и ожидал моего приближения. Я приблизился.

– Садитесь, господин Быков. – Голос усталый, раздраженный.

Я сел на предложенный мне стул с высокой спинкой и деревянными подлокотниками. Почти кресло. И если позволительно сравнивать с пассажирским транспортом – кресло второго класса. Открытое окно было расположено на уровне крон деревьев, было темновато, но солнце заглядывало и сюда, так что в дополнительном освещении в дневное время, как это случалось внизу, здесь нужды не было .

– Курите, – разрешил Тарасов и пододвинул мне пепельницу.

Мы оба закурили. Некоторое время длилось молчание, потом Тарасов недовольно сказал:

– Ну?

– Простите? – откликнулся я.

– Я спрашиваю, раз уж вы взялись и дальше искать мою жену и дочь, какие у вас успехи? И почему они до сих пор не дома? Тем более, что главный виновник уже арестован.

– Вы имеете в виду Арбузова, своего сотрудника и мужа вашей дочери? удивился я.

– Бывшего сотрудника, – брезгливо произнес Тарасов. – А зарегистрироваться они не успели, так что, какой он там муж. Конечно, я имею в виду его, разве ещё кто-то арестован? И потом, если у вас есть ещё какие-то подозрения, то почему я должен вытягивать их из вас клещами? Кажется, вы на меня работаете, а не я на вас.

– Вы недовольны моей работой? – спросил я.

Он ударил ладонью по столу.

– Пока я не вижу особых результатов с вашей стороны. Со стороны милиции вижу, а с вашей – нет.

Я промолчал.

– Я потому считаю, что Арбузов арестован правильно, – холодно продолжил он, – что мне и самому уже эта мысль приходила в голову. Во-первых, я никогда ему не доверял. Специалист он хороший, тут ничего не скажешь, но если раз проворовался и отсидел, то почему ему и второй раз не попытаться срубить легких деньжат? Во-вторых, он соблазнил мою глупую дочь жить с ней. Я терпел это только потому, что Елена Олеговна... Нам показалось, что влияние мужчины. раз уж так вообще получилось, может наставить мою дочь на путь истиный. Мы думали, что обстоятельства помогут ей повзрослеть. Ей же уже скоро девятнадцать. А других средств воздействия у меня к ней уже не было. Вы меня слушаете, черт вас побери!

Я выдохнул струю дыма в сторону окна и молча кивнул. Кажется, его все раздражало сегодня. Даже мое молчание.

– В-третьих, когда Марина, не без вашей помощи оказалась дома и ушла от Арбузова окончательно, его надежды войти в мою семью через черный ход стали слабеть, вот он и решил её похитить. Возможно, не сам, но организовал он. Этим он сразу оказывался в двойном выигрыше: получал кругленькую сумму и, возможно, надеялся выступить в роли спасителя и вернуть себе мою дочь.

– Деньги у него нашли? – спросил я.

– Вы отлично знаете, что нет. Вернее, не всю сумму, а пару пачек. Но разве этого не достаточно. А главное, браслет жены и пистолет, из которого, возможно, убили моего секретаря.

– Я, кстати, хотел вас спросить, как секретарь оказалась в Москве? Обычно она, я слышал, всюду сопровождает вас. В этот же раз тоже. Вы же были с ней вместе в Питере?

Он взглянул на меня, прищурился и сжал губы. Вновь ударли ладонью по столу.

– А что такое? Я её отпустил. У неё были какие-то дела в Москве.

– Какие?

– Откуда мне знать? – взорвался он. – Причем тут Людмила? Мы сейчас не о ней говорим, а об Арбузове. Я считаю, что дело ясное, виновен мой бывший сотрудник Арбузов Андрей Леонидович.

– Хорошо, допустим Арбузов, – сказал я. – Допустим, это он, спорить не буду. Хотя вопрос более, чем спорный.

Тарасов немедленно вскинулся, чтобы возразить, но лишь хмуро взглянул на меня.

– Допустим, – продолжил я, не давая ему возразить. – Но ведь главное сейчас – это найти вашу жену и дочь. Тем более, что главный виновник, как вы утверждаете, задержан.

– Да, утверждаю, – сердито сказал он. – Арбузов должен понести наказание, тем более, что мне уже иной раз кажется, что кого-нибудь нет в живых. Возможно, моей жены, она Арбузову уж точно не нужна для его замыслов. Да, особенно Елена. Ему нет нужды держать лишнего свидетеля, а Марину он сохранит для себя.

Я удивленно взглянул на него. Потом осторожно сказал:

– Елена Олеговна жива. Она мне вчера вечером звонила.

Тарасов подскочил в кресле, словно бы мои слова обрели материальность оплеухи.

– Как! Лена?! Звонила?!

– Да, ей случайно удалось позвонить, но она только и успела что сообщить, где они с Мариной находятся. Я сразу приехал, но лишь нашел поджидавших меня бандитов. Видимо, разговор прослушали, а может быть даже заставили её меня таким образом вызвать.

– Вы их нашли?

– Кого? Марину и Елену Олеговну? Конечно, нет, иначе они были бы уже здесь. Я же сказал, меня ждали и хотели убить.

– Ну и?..

– Как видите, все сошло благополучно. Для меня. Троим не так посчастливилось.

– Тарасов задумался.

– Вы их убили? – спросил он рассеянно.

– Не всех. Двоих. Иначе бы они меня. Меня уже хотели сбрасывать с крана.

– Крана? – удивленно переспросил он.

– Да, с крана. Это было в порту, и они, видимо, хотели инсценировать несчастный случай.

– А третьего?

– Третьего застрелили подоспевшие милиционеры.

Он задумался, некоторое время молчал, думал. Я ему не мешал.

– Но как вы узнали, что вам звонила именно Лена? – наконец спросил он.

– Я уже с ней разговаривал. Она же звонила мне перед самым похищением. Я её голос узнал.

– А-а! – воскликнул он и забарабанил пальцами по столу. – Значит, все бестолку. Никаких зацепок.

– Почему же. Мне кажется, теперь я знаю, кто стоит за всем этим двойным преступленем.

– Кто? – с силой выдохнул Тарасов.

– Некто Клинов Олег Русланович. Кличка Клин.

– Тогда почему он не арестован? – спросил Тарасов. – Откуда этот Клин? Что вам о нем известно? И почему мне опять приходится все из вас вытягивать клещами? – закричал он.

Я молча сделал затяжку и вновь выдул струю дыма в сторону окна.

– Извините, – сказал Тарасов. – Вы должны понять мое состояние. Полная неизвестность, а тут и вы с вашей ианерой выдавливать из себя слова.

– Видите ли, в отношении Клина у меня накопилось много подозрений. Однако прямых доказательств нет. Но будут.

– Но почему она мне не позвонила? – задумчиво проговорил Тарасов. Почему вам?

Я продолжал держаться прежней линии.

– У неё не было времени. Вероятно, можно было расчитывать только на один звонок. Это если все не было инсценированно. Против меня и так эти дни предпринимаются попытки покушения. Считают, видимо, что я слишком активно влезаю в это дело. А если бандиты ничего не знали, то звонить вам – значило тратить время ещё и на то, чтобы потом перезванивать мне. Даже милиции пришлось бы долго объяснять, кто она, и что с ней, и где она. Она же не знала телефона майора Степранова, который ведет это дело.

– Но это говорит о том, что с ними обращаются не очень жестко, раз она имеет относительную свободу, чтобы позвонить. Слушайте, Быков, найдите мне их. Знаете, как бывает, пока что-то или кого-то не потеряешь, не понимаешь, как ценишь. Найдите мне их. Найдите!..

– Попытаюсь. А теперь мне пора. Кажется, я вышел на Терещенко. Помните, двоюродный брат вашей жены? У меня есть его телефон.

Тарасов махнул рукой. Я встал и направился к двери. У Тарасова тень прошла по лицу. Мало приятного узнать, что у молоденькой жены есть какой-то тайный родственник. Хорошо, если родственник.

Я прикрыл за собой тяжелую дверь, прошел по коридору и спустился по лестнице в холл.

Александр все ещё сидел внизу. Он встал, внимательно всматриваясь мне в лицо.

– Сколько лет вашему дяде? – спросил я, направляясь к выходу.

– Пятьдесят семь.

– Елена... Олеговна красивая женщина?

Александр посмотрел на меня долгим взглядом и кивнул.

– Да, Виктору Константиновичу она сразу понравилась.

– И, наверное, не только ему?

Александр молча пожал плечами.

– Не женитесь на курсистках, – пробормотал я про себя и вышел.

ГЛАВА 43

МАЙОР СЛИШКОМ БОЛТЛИВ

Во дворе посмотрел на деревья, на клумбу с цветами перед крыльцом, на редкие белые облака в безоблачном небе и, выйдя за ворота, направился к своему, залитому ярким солнцем "Москвичу".

Я сел в машину и позвонил майору Степанову.

– Давненько, давненько не слышал. А я уж надеялся, что со вчерашней ночи тебя уж точно угрохали. Теперь когда ты появляешься на горизонте, я все время жду чего-нибудь этакого. Ну что нового?

– А у вас что нового?

– Что это ты вопросом на вопрос отвечаешь? Какие у нас новости. У нас рутина. Да, проверили пистолет, найденый у Арбузова. Пистолет чистый. В смысле отпечатков пальцев. Он у нас уже был в картотеке. Секретарь Тарасова... как ее?.. Леонова и наш сержант убиты из него. Есть ещё и полугодовой давности убийство. Тоже пулей из этого пистолета. Жертва – один из мелких наркодиллеров. Мы тогда посчитали, что это была спонтанная разборка. Теперь ясно, что так оно и было. Вот еще, помнишь тот колодец с дрянью в канализационном коллекторе? Там действительно кислота оказалась. Смесь какая-то жуткая. Говорят, склад какой-то где-то там есть. Вот и натекло. Никому дела нет, черт с ним. Да, ребята проверили твою капсулу, которую тебе под кровать подсунули. Дверь надо получше закрывать, а то ходят там всякие...

– Так что там? – перебил его я.

– Да ничего интересного. Газ нервно-паралитического действия, американского производства, имеет приторный запах. Спастись от него почти невозможно. Когда жертва начинает чувствовать запах ей уже все до фени, на все наплевать. Повезло еще, что ты аккуратистом окоазался. Вот бы не подумал, – насмешливо сказал он. – Пепельницу ему подавай. Ну все равно поздравляю тебя с новым рождением, желаю тебе и дальше курить в постели, а за пепельницей ходить на кухню.

– Да пошел ты!.. – сказал я рассеянно. – А где эту штуку можно достать?

– Да где угодно. Американские ястребы снабжают потихоньку всем необходимым своих афганских недругов. А те распространяют всю эту дрянь по всему крещенному миру. А у тебя что? Да, вот еще, вчерашних твоих ребят мы тоже списали на разборку. Ну тех, что сами попадали с крана, когда ты там находился. А то ты слишком часто бываешь замешан. Моим ребятам отчеты уже писать затруднительно. Так что ты в этом смысле чист. Ты рад?

– Еще бы! – ухмыльнулся я и попросил его выяснить место нахождения абонента. Я рассказал все, что мне удалось узнать вчера. И, разумеется, сегодня. Продиктовал номер, который дал мне племянник Тарасова Александр. Майор записал номер, но не спешил выполнять мою просьбу.

– Значит, дело считай раскрыто, – сказал он. – Семейная разборка и все шито крыто. Так, убили мимоходом секретаря, оставили муженька с ветвистыми рогами, нашего сержанта тоже... так, походя... правда, вместо тебя. И почему они тебя так невзлюбили? Ты подумай на досуге.

– Да я и думаю все время. Когда это время есть. Кстати, когда вы будете проводить задержание?

– Кого? – удивился полковник Селиванов.

– Клина и всю компанию.

– А где доказательства? Знаешь что, съездим вечерком к твоей наркоманке из "Речной нимфы". Как ты сказал её зовут?

– Валентина Медведева.

– Вот-вот. Так говоришь, она знает, где эти недоноски держат склад наркоты? Неплохо бы. Можно утереть кое-кому нос. Да, захватить крупную партию было бы очень полезно. Ну ладно, парень, звони через десять минут, я тебе адресок дам.

Через десять минут полковник Селиванов обрадовал меня, что ехать мне следует к Учинскому водохранилищу, в сторону Пушкино. Недалеко от дома отдыха Песково как раз находится дачный поселок. Улица Селигерская, дом тринадцать. Впрочем, чего мне объяснять, раз я не так давно уже был там.

– Что, не ожидал? Да я и сам не сразу врубился. Хорошо, запомнил твой красочный рассказ. Да и Арбузов подтвердил. Я эту вашу улицу Селигерскую запомнил. Так что не вижу резона, зачем тебе туда ехать. Сиди в Москве и не рыпайся. Я туда завтра со своими ребятами подъеду, ознакомлюсь с местностью. Значит, к вечеру я тебе позвоню, и мы направимся к этой твоей Валентине.

Он засмеялся.

– А ты, старлей, хорошо действуешь на женщин. Стоило тебе появиться в "Речной нимфе", как она и зарыдала. Может, все же перейдешь ко мне в отдел? Хотя бы внештатником? Будешь вроде дружинника по особым поручениям. Как а?

– Подумаю, – сказал я и нажал кнопку отключения. Майор Степанов последнее время становится через чур болтливым. Наверное, обстановка в отделе действует не лучшим образом.

ЧАСТЬ 3

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

ГЛАВА 44

СНОВА УЧИНСКОЕ ВОДОХРАНИЛИЩЕ

Моя неприхотливая машина пожирала русскую милю за милей и вскоре Москва осталась позади. Я ехал в сторону Пушкино, конечной целью было Учинское водохранилище, а там, где-то возле дома отдыха Песково – нужная мне улица Селигерская, дом тринадцать.

Конечно, майора я и не думал слушаться. Мало ли что он там советует. Теперь, когда загородный особняк Клина так неожиданно вновь возник на горизонте, – горизонте водохранилища... моей удачи... – я и не думал отказываться от поездки; что-то должно было произойти, я чуял, чуял!..

Погода продолжала оставаться прекрасной, мне, оказывается, до смерти надоело находиться в каменных джунглях Москвы, так что я радовался мимолетным дарам дороги. И в самом деле, как это изящно, как замечательно видеть за стеклами заведенный и движущийся каруселью мир. Солнце медленно прокралось из-за спины и вдруг нагрело мои колени. Шлагбаум. Грохот пронесшегося в Мурманск поезда. Лица в пыльных окошках бесконечного состава. Виляя из стороны в сторону, но быстро набирая скорость, проскочил передо мной черный кожаный мотоциклист, возможно, из Терещинского инкубатора. Сосновый лес, за медовыми стволами прячущийся зеленый краской покрашеный бесконечный деревянный забор. Синий глаз пруда, с лубочного коврика переманившего вечного рыбака на лодке; мелькнул – нет его.

И так вот, развелкая себя дорожными приметами, я и доехал до места. Причем неожиданно быстро. А только раскинулось передо мной во всю свою ультрамариновую ширь Учинское водохранилище, как я, проехав все двенадцать домов улицы Селигерской по дороге, становящейся все более условной, нырнул под деревья лесополосы, чтобы выскочить наконец к одиночному хутору, обнесенному высоким забором – дому номер тринадцать.

Сейчас при ярком солнечном свете дома, из которых был слеплен этот хутор, потеряли свою призрачную таинственность, но выглядели ещё более красочно, – точно игрушечное строение, словно бы обитель гномиков, не пожалевших ярких красок для своего жилища. А свето-тени ещё более подчеркивали готический излом крыш. И так же, как и прошлый раз оттуда гремела музыка, которую на этот раз пытались заглушить своим варварским грохотом два-три мотоциклетных мотора. И я понял, что на этот раз найду тех, кого надо.

Я сел в машину, развернулся и поехал к двенадцати домам улицы Селигерской. расположившихся параллельно лесополосе, но с другой её стороны. Недалеко от дома двенадцатого среди кустарников лесополосы я нашел место потенистей и здесь спрятал свой "Москвич". Затем вернулся проселочной дорогой и вскоре подошел к калитке в заборе, за которым продолжали греметь моторы и музыка. Дверца была приоткрыта, здесь, конечно, не было нужды запираться. Я вошел.

ГЛАВА 45

ТЕРЕЩЕНКО В СТАРОМ РЕПЕРТУАРЕ

Двор был больше, чем казался ночью. И центральный дом был выше и больше. Почти как особняк Тарасова. Настоящий дом отдыха для веселой компании. Наверное, для этого он обычно и использовался.

Во дворе на все ещё живом газоне стояли несколько мужиков в возрасте двадцати двух-двадцати пяти лет. Двое были голые по пояс, но остальные обряжены в тяжелые кожаные доспехи. У забора, как жеребцы в стойле, выстроились в ряд с десяток мотоциклов. Еще два громко трещали под своими седоками. Вся толпа обступила этих двоих и внимательно, словно фортепьянный концерт Чайковского, слушала музыку их моторов. Пока я наблюдал, один из всадников газанул, вырвался из толпы, сделал полный круг, выбрасывая из-под колес ошметки травы и вновь вернулся к соратникам. Еще раз все застыли с вдохновенным выражением на лицах. Потом кто-то заметил меня. Все сразу уставились в мою сторону. Даже мотоциклы стихли, так что когда ко мне кто-то обратился, было вполне слышно.

– Мужик! Ты к кому?:

– К Сергею.

– Ага. К Терещенко?

– Туда, – бородатый и черный, что говорил со мной, махнул рукой в сторону дома, и все потеряли ко мне интерес. Я пошел к крыльцу дома, а сзади сразу вновь завыло, заревело – все громче, громче... Я не сразу уловил, что треск не просто усиливается, но и приближается ко мне. Я оглянулся, но уже не успел среагировать: железный конь с разгона ударил меня передним колесом, сбил с ног, пролетел по пояснице задним колесом... я осознать не успел... лишь чувство возмущения и ярости!.. Тут мотоциклист, рассыпая во все стороны пулеметные очереди выхлопов, вновь вернулся, ударил... Я ощутил, что меня крепко держат, заводят руки за спину, и кто-то шутро защелкивает браслеты наручников.

Секунды не прошло, как бьло совершено это наглое нападение, которое судя по отлаженности действий – уже не раз доказывало свою эффективность.

Из дома вышел ещё один комиссар, в котором я сразу узнал Терещенко. Руки в карманах, ухмыляясь подошел к нам – все расступились, расчищаая ему путь.

– Терещенко тебе надо? – ухмыльнулся он. – А зачем тебе Терещенко? Ну вот я Терещенко, а что дальше? Хорошо, что нам позвонили, предупредили о твоем появлении. Значит, все ходишь, все вынюхиваешь. Легавый! – вдруг густо засмеялся он, и я вспомнил данную ему Александром характеристику.

– Ты чего лыбишься? – вдруг стер Терещенко с лица смех. Казалось, он никогда в жизни не смеялся. – Ты чего вынюхиваешь, гад? Думаешь, мне больше всех надо? Говори!

Речь его, хоть и весьма эмоциональная, была мне не совсем понятна. Я не мог понять, кто его предупредил о моем появлени? И предупреждал ли на самом деле? Главное, волновало не это. Огорчало, что я так глупо позволил себя захватить. Впрочем, тем большее удовольствие получу, когда сумею освободиться. А что сумею, я в этом нисколечко не сомневался. Сейчас же оставалось только заговаривать им зубы. Что я и попытался сделать.

– Я просто хотел познакомиться с братом Елены Олеговны. Тем более, что она была единственным ребенком в семье. Но так бывает, – поспешно заверил я всю компанию.

– Ну как, познакомился? – ухмыльнулся Терещенко и, вынув руку из кармана с каким-то небольшим предметом в кулаке, быстро поднес его к моему лицу. Я понял, почему все так старательно расступались в стороны. В руке у Терещенко был газовый балончик, откуда вдруг плеснула обжигающе-ледяная струя, ослепила; я не мог дышать, попробовал глотнуть воздуха широко раскрытым ртом, не смог из-за спазма острой боли, пронзившей меня сверху донизу, от макушки до пят... Лишь в зажмуренных глазах был режущий, ослепительный свет, и ничего, кроме этого света, не было. Потом свет погас, и наступила темнота, в которой метались, словно звездочки в погасшем мониторе, какие-то светлые пятнышки. Исчезли и они. Наступил глухой, непроницаемый мрак, меня словно раздувало изнутри, словно я был воздушным шаром – огромным, выше дома! – который вдруг рухнул, сразу отяжелев.

ГЛАВА 46

ЛЮБОВНЫЕ МУКИ

Я не мог понять, что произошло, не мог понять, где я нахожусь, что со мной? Ощущение странной эйфории, охватившей меня: нигде не болело, и первые минуты я даже не мог вспомнить нападение байкеров и тот яд, которым опрыскал меня, словно большого таракана, Сергей Терещенко, двоюродный брат не известно там кого. У меня действительно ничего не болело, и это странно, с учетом того – картины прошлого медленно прояснялись! – что на меня наезжали мотоциклами.

Уже позднее, вспоминая, я осознал, что яд, который вдохнул прежде, чем потерять сознание, все ещё действовал во мне, заставляя неадекватно реагировать на происходящее. Так, меня совершенно не огорчало открытие, что я скован наручниками. Причем браслеты были не только на запястьях, но и на щиколотках.

Я поднял веки, чтобы увидеть место, где я нахожусь, и только тут сообразил, что давно уже пялюсь в темноту открытыми глазами. Я шевельнулся и подергал наручкики. Над головой звякнуло, подо мной заскрежетала голым металлом панцирная сетка кровати.

Тут все относительно прояснилось: я лежал на железной койке, почти распятый наручниками: руки и ноги были прикованы к спинкам кровати.

Едва я начал скрипеть сеткой, как раздался ответный скрип – уже дверных петель. Глаза мои, давно привыкшие к темноте, заметили едва проявившийся во мраке силуэт, молча приближавшийся ко мне. Мне стало любопытно кто это, я спросил. Послышался женский смешок, но я так и не понял, кто это. В тот момень это показалось мне совершенно разумным и естественным. Я даже подумал, что наручниками сковала меня эта девушка, возможно, мы решили заняться с ней любовью, дабы разумно провести и так бесполезное время.

– Ты кто? – спросил я. – Вот не думал...

Она засмеялась, присела рядом на сетку кровати, наклонилась и приникла ко мне долгим-долгим поцелуем, одновременно руками нетерпеливо растегивая на мне одежду.

Вот уже не предполагал, что беспамятство мое прервется так экзотически безумно; я был захвачен нетерпеливым ожиданием. Она сама вздрагивала и подергивалась на мне, потом оторвалась от моих губ и стала целовать шею, мочки ушей. Вдруг диким рывком соскочила с кровати, и я услышал шорох сбрасываемой ею одежды, потом, уже голая, она легла на меня по всей длине, и скоро сама, окончательно обезумев от страсти, раз за разом старалась как можно глубже поглотить и меня. Все, естественно, завершилось содроганиями наших отнюдь не насытившихся тел.

Через некоторое время все повторилось, и я снова, снова вскипал настоем наслаждения. Помню запах каких-то пряных духов, смешавшихся с ароматом любви – сладковатый, душый, опьяняющий; все смешивалось с всплывающим у меня изнутри запашком наркотика, которым меня пригвоздили к этой кровати, и долго ещё потом, многие годы, да годы, – каждый раз опьяняясь любовью, или уловив этот оттенок сладкий пряностей, я буду немедленно вспоминать эту, настоенную на яде ночь.

Через несколько секунд разразилась райская буря, и после мгновенной неподвижности она с медлительным содроганием опустилась на меня, вытянувшись по всей длине.

Повиснув на краю сладострастной бездны, я ещё не успел прийти в себя, как мы были вновь подхвачены вихрем, наконец-то избавившим нас из плена любовных мук; мы скоро вновь достигли конца, теперь уже окончательного.

ГЛАВА 47

ЖЕНИХ И НЕВЕСТА

Некоторое время мы лежали в истоме и беспамятстве, сквозь фантастическую явь которых довольно медленно, но все же стала всплывать мысль, что нормального в сложившейся ситуации – как ни был в этом убежден вначале – совсем мало. Как ни крути, для меня не совсем характерно опьяняться собственной беспомощностью; в общем, женщина, жарко остывающая на моем обнаженном теле, была, скорее всего, порождением освобождающегося от наркотического плена подсознания.

Не тут-то было. Тело на мне не желало тихо таять в воздухе, а было совершенно реальным и живым. Пошевелившись, девушка устроилась поудобнее, и одно её бедро соскользнуло на сетку кровати. Порывисто вздохнула.

– Ты кто? – спросил я. – Вот не думал...

Она хихикнула.

– Неужели не узнал. Вот не думала, что ты будешь так хорош в постели.

Она издала ещё один продолжительный смешок, в тоне которого мне показалось что-то знакомое, мне пооказалось, я знаю кто она. Мысль так поразила меня, что некоторое время я лежал молча. В комнате было все также темно. Пахло нагретой пылью и женщиной.

– У тебя сигареты есть? – спросил я.

– Да, мне тоже хочется, – сказала она и, пошевелившись, стала окончательно сползать с меня.

Пошуршав в темноте одеждой, она вновь подошла к кровати, ощупью нашла мое лицо и сунула в рот сигарету. Кажется, фильтром.

– Ты фильтром сунула? – спросил я.

Она засмеялась и, щелкнув зажигалкой, поднесла огонек к моему лицу. Прикуривая, я прищурился, чтобы увидеть её лицо и понял, что мои наихудшие подозрения подтвердились: дрожащий свет выхватил маленькие груди почти у моих глаз, а выше – улыбающееся личико Марины.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я, глубоко затянувшись сигаретным дымом.

– Да ничего особенного. У Клина гощу, – объяснила она и присела рядом со мной на сетку кровати. – Ну их всех, надоели. Я думала, будет интересно, а они тут развели бодягу.

– Кто они?

– Да Клином с пацанами.

Она вновь хихикнула.

– Ну ты хорош. Я на тебя глаз положила ещё с того раза. Ну, ты знаешь. Да все как-то было недосуг. А тут тебя Серега с ребятами прихватили, ну я и подумала... Правда мы подходим друг к другу?

– Мы бы ещё больше подошли, если бы ты меня освободила.

– А как? – удивилась она. – У меня нет ключей от наручников.

Я промолчал, потому что ситуация чем дальше, тем казалась мне все более бестолковой и унизительной. Дурман, ранее владевший мной, рассеялся окончательно. Этому, вероятно, помогли и физические упражнения, которым недавно мы с Марией так страстно предавались.

– Что ты молчишь, милый? – спросила она и, наклонившись, поцеловала меня в щеку. – Главное, мы теперь словно муж и жена, ведь правда?

– Да, – подтвердил я. – А где все остальные? Где эта банда байкеров?

– А ну их! Уехали купаться. Скоро должны приехать.

Я невольно дернулся.

– Так чего же мы тянем? Свет здесь есть?

– Так хорошо без света, – мечтательно сказала она.

Мне показалось, я ослышался,но потом вспомнил, что мне говорили о ней и стал медленно растолковывать.

– В темноте хорошо, но когда находишься в безопасности. Меня приковали к кровати не для того, чтобы отпустить, как ты думаешь?

– Нет, Сергей говорил, что они тебя скорее всего утопят

– Утопят?

– Ну да, ночью, когда никто не будет видеть.

– А сколько сейчас времени?

– Времени? Наверное, часов одиннадцать вечера.

– Значит, они собираются вернуться за мной, чтобы утопить?!

Марина наверное уже успела уколоться. Во всяком случае, говорила о моем возможном убийстве совершенно спокойно.

Я посмотрел туда, где в темноте тлел огонек её сигареты.

– Марина! Ты ведь не хочешь, чтобы твоего мужа утопили?

Она помолчала.

– Нет, не хочу.

– Тогда включай свет, и мы вместе посмотрим, как нам отсюда вместе выбраться. Вставай.

Она нехотя встала с кровати и шаркающими шажками пошла к стене. Пошуршала там. Вдруг вспыхнул свет. Она стояла совершенно голая. При свете люстры её гладкая кожа отливала жемчугом. Лишь темнел треугольник в паху. Марина явно наслаждалась тем, что я её вижу в таком виде. Впрочем, не первый раз, подумал я.

Марина хихикнула.

– Может, ещё разок, пока они не приехали?

Я помолчал, потом выплюнул окурок сигареты на пол.

– Ты чего? – спросила она. – Тебе разве не хочется?

– У нас ещё впереди годы супружеской жизни, – сказал я. – Зачем же торопиться? А если Терещенко с друзьями приедут раньше, чем мы отсюда выберемся, то этих лет у нас уже не будет.