Текст книги "Толковый Типикон. Часть I"

Автор книги: Михаил Скабалланович

 
«Мы всегда бодрствуем половину ночи, размышляя о слове Божием; очень часто мы с вечера до утра вьем веревки, чтобы бороться со сном и снабжать себя необходимым для поддержания тела; остающееся же сверх нашей нужды отдаем бедным. Мы не знаем, что значит есть масло или что-нибудь вареное или пить вино; летом мы постимся ежедневно до вечера, а зимою по 2 и по 3 дня сряду. Правило общих молитв [437

[Закрыть]] у нас – 60 раз молиться днем и 60 раз ночью, кроме тех молитв, которые мы творим на каждое мгновение и коих счета не знаем».
 

После нескольких дней испытания Пахомия Паламон облек его в монашеские одежды и опоясал иноческим поясом и стал приучать его особенно к ночным молитвам и бдению. По смерти Паламона Пахомий поселился в опустелом селении Тавениси («пальма Изиды») [438

[Закрыть]], о котором получил откровение еще при жизни Паламона, что здесь возникнет большая обитель. Сюда пришел к нему брат Иоанн, который скоро умер, а затем постепенно возникает около него монастырь. Первоначально он состоял кроме Пахомия из трех человек. Но скоро слава Пахомия привлекает к нему и небезызвестных в Египте отшельников (например, прп. Корнилия). С своими иноками прп. построил и содержал в соседнем селении церковь, а когда братии собралось до 100, построил и в монастыре церковь, причем в субботу иноки были на богослужении в сельской церкви, а в воскресенье пресвитер приходил в монастырь и здесь совершал литургию. Священного сана и сам Пахомий не принимал, и другим в своей обители не позволял принимать в предотвращение гордости. Монастырь состоял из нескольких домов, в каждом из которых был начальник и помощник («вторствующий»); иноки занимались разными мастерствами, особенно выделыванием рогож; все это доставляло монастырю порядочные средства, но, конечно, вырученные деньги шли на общие нужды {с. 202} и благотворительность (были в распоряжении особого эконома); между иноками же были такие, которые не могли отличить золота от серебра (поступившие в монастырь с родителями). Главным руководителем монастыря, конечно, был сам Пахомий, а главным орудием управления в руках его были беседы с иноками. Кроме частных бесед прп. Пахомий говорил три общих поучения в течение недели: одно в субботу и для в воскресенье. В среду и пятницу говорили поучения своим монахам начальники домов. Пища в непостные дни состояла из сыра, яиц [439

[Закрыть]], овощей вареных, похлебки из них; по средам и пятницам многие совсем не ели; иные вкушали пищу раз в два дня. Все ели не более раза в день – одни в 6 часу, другие – в 7, 8, 9, 10, 11, или вечером с появлением звезд. Такую картину жизни в Тавеннисиотском монастыре дают «Жития» прп. Пахомия, сохранившиеся в разных редакциях – греческой, латинской, коптской (на двух наречиях – мемфисском и фивском), эфиопской и арабской; большая часть этих сведение находится в коптском житии, сохранившемся в рукописи X в. [440

[Закрыть]]. С этой картиной вполне сходится описание Руфина и Палладия. Это описание относится к тому времени, когда в Тавенниси было уже ок. 3 тыс. монахов и ими управлял прп. Аммон. (кон. IV в.): «иноки принимали пищу с лицем покрытым, опустив глаза вниз, чтобы не видеть, как есть близ сидящий брат; за трапезой все хранили такое строгое молчание, что, казалось, находишься в пустыне; за трапезу садились только для виду, чтобы скрыть свое подвижничество; одни раз или два подносили к устам руку, взявши хлеба или маслин, или чего-либо другого, что было предложено на трапезе, и вкусив от каждого яства по одному разу, тем и были довольны; другие, съевши немного хлеба, ни до чего больше не дотрагивались, а иные довольствовались только ложками тремя кашицы (ζωμοῦ)» [441

[Закрыть]]. В Четыредесятницу тавеннисийские иноки, по словам Палладия, не употребляли вареной пищи; сверх того, иные налагали тогда на себя еще особые подвиги: одни принимали пищу вечером, другие чрез 5 дней., иные всю ночь стояли на молитве, а днем сидели за рукоделием [442

[Закрыть]].

Когда к прп. Пахомию пришла сестра его Мария, он, отказавшись видеть ее, чрез привратника посоветовал ей поселиться в уединении на значительном расстоянии от Тавенниси, на другой стороне Нила, где построил для нее жилище; около последнего скоро возник женский монастырь с таким же строем жизни, как в мужском; инокини приготовляли для последнего шерстяные одежды и за это получали оттуда средства пропитания. Когда все возраставшее число иноков в Тавенниси сделало тесным монастырь, {с. 203} прп. Пахомий основал другой монастырь неподалеку в местности Певоу, а затем еще 7 монастырей. Всеми ими руководил прп. Пахомий, поселившийся в Певоу. Преподобный часто посещал монастыри. В Певоу иноки других монастырей собирались дважды в год – на Пасху и осенью, когда давали эконому отчет в работах. Здесь крестили в Четыредесятницу оглашенных. Когда в монастырь стало поступать много греков, (первоначально в них были одни копты), то посредником (переводчиком) в сношениях их с настоятеле и вместе начальником их сделан был Феодор, бывший чтец Александрийской церкви. Перед смертью прп. Пахомий предложил братии избрать ему преемника, а когда та предоставила это ему, назначил игуменом престарелого Петрония, умершего через месяц и назначившего преемником Орсисия; помощником последнего по управлению многочисленными монастырями прп. Пахомия и настоятелем Певоу сделан был прп. Феодор Освященный († 368 г. ранее Орисисия), основавший неподалеку от Певоу женский монастырь [443

[Закрыть]].

Внутренний строй Пахомиевых монастырей

Таковы были внешняя сторона и история Пахомиевых монастырей. Внутренняя организация, сообщенная прп. Пахомием своим монастырям, значительно расходилась со всем строем жизни как отшельнической, так и выше перечисленных нижне-египетских монастырей анахоретского типа. Основой здесь была власть, регламентация и кара (епитимия), начала, которыми отшельники в своем духовном руководительстве отказывались пользоваться, а анахоретские монастыри применяли в самом ограниченном размере. Послушание теперь стало главной монашеской добродетелью и все настойчивее восхваляется в аскетический литературе [444

[Закрыть]]. Когда повара, в отсутствие прп. Пахомия, перестали готовить похлебку по субботам и воскресеньям, вопреки уставу, в виду того, что большинство братий не ели ее, а свободное время употребили на изготовление рогож (главный заработок монастыря), прп. Пахомий (по жалобе одного инока на лишение вареной пищи) велел сжечь 500 выделанных благодаря такой экономии рогож. Брату, сделавшему две рогожи вместо одной в день, прп. Пахомий велел принести их в церковь и просить у братии прощенья и молитв, безвыходно сидеть в келии на хлебе с солью и ежедневно плести по две рогожи. Неисправных иноков прп. Пахомий изгонял из монастыря и в иные годы таких изгнанных было много. Двух самоубийц в женском монастыре прп. Пахомий запретил поминать в молитвах, совершать за них литургию и подавать милостыню, всех же сестер за непредотвращение поступка отлучил от причастия {с. 204} на 7 лет [445

[Закрыть]]. Новизна или своеобразность таких начал в тогдашней иноческой жизни станет очевидна из сопоставления из со следующими фактами из отшельнической практики.

 
«Брат просил авву Сисоя: дай мне наставление. Старец сказал: что ты заставляешь меня празднословить? Делай, что видишь на мне» [446

[Закрыть]]. «Брат пришел однажды к авве Феодору Фермейскому и пробыл при нем три дня, прося у него наставления; но авва не отвечал ему, и брат пошел печальный» [447

[Закрыть]]. «Один согрешивший брат выслан был пресвитером (игуменом) из церкви; авва Виссарион встал и вышел вместе с ним, говоря: и я также грешник» [448

[Закрыть]].
 

Прп. Антоний дважды отправлял изгнанного из киновии монаха в ту же киновию и этим вынудил принять его обратно [449

[Закрыть]].

 
«Некогда в Скиту брат впал в грех. Братия, собравшись (Скит, как мы видели, управлялся собранием братий), послали за аввою (отшельником) Моисеем, но он не хотел идти. Тогда послал к нему пресвитер с такими словами: иди, тебя ожидает собрание. авва, встав, взял худую корзину, наполнил ее песком, и так пошел. Братия, вышедши к нему на встречу, спрашивают его: что это значит, отец» Старец отвечал им: это грехи мои сыплются позади меня, но я не вижу их, а пришел теперь судить чужие грехи. Братия, услышав это, ничего не стали говорить (согрешившему) брату, но простили его» [450

[Закрыть]].
 

Подобное сделал в Скиту по поведу такого же судебного собрания братий авва Пиор: носил по монастырю полную суму песку на плечах в знак своих грехов и немного песку в корзине пред собою в знак грехов павшего брата [451

[Закрыть]].

 
«Жил в киновии один отшельник, по имени Тимофей. До настоятеля дошел слух, что один брат подвергся искушению, и он спросил Тимофея: что делать с падшим братом? Отшельник присоветовал выгнать его. Когда же выгнали брата, искушение, бывшее с ним, постигло и Тимофея» [452

[Закрыть]].
 

Неудивительно, что у прп. Пахомия в виду такого расхождения принятых им начал для своего общежития с общеподвижнической практикой иногда являлось сомнение в правильности их, но вот как оно было разрешено одним из столпов отшельничества. Прп. Макарий Александрийский (пресвитер Келий) «пришел к авве Пахомию Тавенисиотскому. Пахомий спросил его Если братия не соблюдают порядка, хорошо ли учить их? Авва Макарий отвечал ему: Учи и строго суди своих подчиненных, а из посторонних не суди никого» [453

[Закрыть]]. Дело Пахомия, по преданию, получило одобрение – уже после смерти его – и от главы отшельничества, {с. 205} прп. Антония [454

[Закрыть]]. Посетившим его тавеннисиотам прп. Антоний говорил о Пахомии: «Пахомий сослужил Господу великую службу, соединяя все эти полчища и подчиняя из одному правилу в деле служения Господу. До него одни человек, по имени Аут, начинал это служение, но как его намерение исходило не из глубины сердца, то он не получил этой благодати» [455

[Закрыть]]. Строй жизни в Пахомиевом монастыре, как ни разнился он от других монастырей тогдашнего Египта, отвечал запросам действительности. Он приноровлен был, так сказать, к среднему человеку посредственных нравственных сил. Когда в Тавенниси инкогнито поступил в число братий при прп. Пахомии же прп. Макарий Александрийский (из Келий), он сразу же так превзошел всех подвигами, что братия стали роптать на настоятеля за прием его в монастырь: «откуда ты привел к нам сего бесплотного человека на осуждение нашу? или его изгони отсюда, или все мы, да будет тебе известно, сегодня же оставим тебя» [456

[Закрыть]].

Устав, данный Ангелом

Неудивительно, что важность и необычность предпринятого Пахомием требовала небесной санкции для его дела; отсюда предание, что устав для Тавеннисиотского монастыря дан прп. Пахомию Ангелом на медной доске [457

[Закрыть]]; предание приводится в Лавсаике, у Созомена (в краткой передаче), латинской редакции жития Пахомия – у Дионисия Младшего (VI в.), арабской редакции жития [458

[Закрыть]] – всюду с небольшими вариантами в правилах. Приводит этот устав по Лавсаику с указанием более существенных вариантов в других памятниках.

 
«Позволяй каждому есть и пить по потребности; назначай им труды, соразмерные с силами каждого; не возбраняй ни поститься, ни есть; труды тяжелые возлагай на тех, которые крепче силами и больше едят, а малые и легкие назначай слабым, которые не привыкли к подвижничеству [459

[Закрыть]]. {с. 206} Кельи устрой отдельные в одном здании [460

[Закрыть]], и в каждой келье пусть живут по три. Пища пусть предлагается для всех в одном месте [461

[Закрыть]]. Спать не должны они лежа, но пусть устроят себе седалища с отлогими спинками [462

[Закрыть]] и спят на них сидя, постлавши постель свою. На ночь они должны оставаться в льняных левитонах и препоясанные; у каждого должна быть белая козья милоть (μηλωτὴ αἰγία) [463

[Закрыть]]; без нее не должны они ни есть, ни спать. Но к принятию Таин Христовых по субботам и воскресениям [464

[Закрыть]] да приступают только с кукулем, развязав пояс [465

[Закрыть]] и снявши милоть. А кукули Ангел назначил им без подвязок, как у детей [466

[Закрыть]], и на них приказал положить изображение пурпурового креста [467

[Закрыть]]. – Братию он повелел разделить на 24 чина по числу 24 букв, так чтобы каждый чин означался греческими буквами от альфы и виты по порядку до омеги; чтобы когда архимандриту нужно будет спросить или узнать о ком-либо из столько многих братий, они спрашивал бы у своего помощника: в каком состоянии находится чин альфы или чин виты, – отнеси благословение чину ро [468

[Закрыть]]. Наименование каждой буквы уже само собою указывало бы на означаемый ею чин. Иноками, более других простым и незлобивым, продолжал Ангел, дай имя йоты (ι), а непокорных и крутых нравом отметь буквою кси (ξ) [469

[Закрыть]], выражая таким образом самою формою буквы свойство наклонностей, нравов и жизни каждого. Знаки сии будут понятны только духовным [470

[Закрыть]]. {с. 207} На доске было написано еще, что ежели придет странник из другого монастыря, где живут по другому уставу (ἄλλον ἔχοντος τύπον), он не должен ни есть ни пить вместе с ними, даже не входить в монастырь, исключая того случая, когда он будет найден на дороге [471

[Закрыть]]. А однажды вошедшего, чтобы остаться с ними навсегда [472

[Закрыть]], к высшим подвигам (εἰς ἀγῶνα ἀδύτων) [473

[Закрыть]] прежде трех лет не допускай, только после трех лет, когда совершит он тяжкие работы [474

[Закрыть]], пусть вступит на это поприще. За трапезою головы у всех должны быть покрыты кукулем, чтобы одни брат не видал, как есть другой. Не должно также разговаривать во время трапезы, ни смотреть по сторонами, а только на стол и на блюдо [475

[Закрыть]]. Ангел положил (ἐτύπωσε) совершать монахам в продолжение всякого дня (διὰ πάσιρ τῆς ἡμέρας) 12 молитв (εὐχὰς) и на вечерни (ἐν τῷ λυχνικῷ) 12, и на всенощных (ἐν ταῖς παννοχίσι) 12, и в девятый час (καὶ ἐννάτην ὥραν) три. Когда братии рассудиться прийти на трапезу в большом числе (ὅτε δε δοκεῖ τὸ πλῆθος ἐσθίειν), то каждый чин пред совершением молитвы должен петь псалом (ἑτάστῳ τάγματι καθ᾽ ἑκάστην ψαλμὸν προᾴδεσθαι ἐτύπωσεν) [476

[Закрыть]]. Когда же великий Пахомий сказал на это, что молитв мало, Ангел говорит ему: я положил столько для того, чтобы и слабые удобно, без отягощения, могли выполнять правило (τὸν κανόνα) [477

[Закрыть]], совершенные же не имеют нужды в уставе (νομοθεσίας), ибо, пребывая наедине в келье, они всю жизнь свою проводят в созерцании Бога [478

[Закрыть]]. Устав я дал тем, у которых ум еще не зрел, чтобы они, хотя как непокорные рабы по страху к господину выполняя общее правило жизни (τὴν σύνταξις τῆς πολιτείας), достигали свободы духа».
 

{с. 208}

Можно, конечно, заподозривать не только отдельные подробности в дошедших до нас известиях об этом уставе и обстоятельствах его появления, но и самое происхождение его от прп. Пахомия. Но если должна была появиться когда-либо запись иноческого устава, то первая такого рода запись на могла быть ни проще настоящих «правил», ни целесообразнее их. Они регулируют все важнейшие стороны монастырской жизни (пища, сон, одежда, прием в монастырь, управление им), но ограничиваются о каждой из них самыми общими и принципиальными указаниями, приноровляя выработанную отшельничеством подвижническую практику к самым слабым силам [479

[Закрыть]] (тогдашним!) и кладя основы для выработки внешней стороны монастырской жизни. Этой последней касаются правила об одежде, которая получает здесь уже очень сложный состав, характер и символику, – затем правило о поведении за трапезою.

Особенно важно из этих правил внешнего монастырского общежития, почему и поставлено в заключении, правило о числе молитв (внутренняя сторона молитвы, конечно, стоит выше каких-либо уставов). Здесь важно прежде всего то, что молитва приурочивается к тем часам суток, которые в миру освящались общественным богослужение; при этом прямо указывается, что молитва должна заменять церковные службы 9-го часа, вечерни и панихиды; под последней, очевидно, разумеется утреня, не только начинавшаяся задолго до рассвета, иногда в полночь, но и оканчивавшаяся с рассветом. Дневные же молитвы в этом уставе, очевидно, заменяют все прочие церковные службы, т. е. часы 3, 6 и литургию; возможно, что в Египте, как и в Иерусалиме [480

[Закрыть]], 3 час совершался только в Четыредесятницу, а 6-й не совершался в воскресенье, заменяясь литургией; в виду такой неустойчивости дневных служб. Они и обобщены в уставе под общим именем «дневных молитв», тогда как остальные службы поименованы раздельно. Характерно в уставе число 12 для каждого ряда молитв (исключая 9 часа, для которого, как службы более краткой и второстепенной, назначается только 3 молитвы) [481

[Закрыть]]. Мы видели, что это число было наиболее принятым числом в молитвенном правиле и отшельников. – Трудно что-нибудь с уверенностью сказать о характере и содержании этих молитв. По свидетельству прп. Иоанна {с.. 209} Кассиана, наблюдавшего жизнь египетских монастырей, впрочем, спустя десятки лет после Пахомия, богослужение там состояло в пении псалмов одним из братий, по очереди, с присоединением к каждому пропетому псалму тайной (про себя) молитвы и земного поклона [482

[Закрыть]]. Возможно, что такой состав имели и те «молитвы», определенное число которых назначает прп. Пахомий для каждой из суточных служб. Думать так можно как в виду широкого употребления Псалтири в тогдашнем монашестве [483

[Закрыть]], так и в виду определенного указания в уставе прп. Пахомия на такой состав «молитвы» (из псалма и собственно молитвы) пред трапезой [484

[Закрыть]]. В таком случае богослужение в Пахомиевых монастырях имело бы тот вид «пения 12 псалмов», какой ныне констатирован у отшельников и о котором, как свыше указанном для монахов, говорит прп. Кассиан [485

[Закрыть]]. Итак, устав прп. Пахомия взамен церковных служб, которые были недоступны для иноков, обязанных безвыходно пребывать в монастыре без пресвитера [486

[Закрыть]], вводить особые службы, более однообразные, но, конечно, не менее продолжительные. Если эти службы могли казаться небольшими («молитв мало», возражает Пахомий Ангелу), то по сравнению лишь с молитвенным правилом отшельников, включавшим в себе (для одного раза, в один прием) всю Псалтирь да еще несколько книг Св. Писания (например, «двух больших пророков») [487

[Закрыть]].

Правила прп. Пахомия в позднейших редакциях

Как простота и несистематичность рассмотренного «Устава» прп. Пахомия, так и ореол небесного происхождения, которым окружает его предание, достаточно ручаются за то, что в нем мы имеем дело с самым первоначальным уставом Пахомиевых монастырей, в происхождении которого от самого преподобного нет никаких оснований сомневаться [488

[Закрыть]]. Но нельзя того же сказать о другом, более обширном сборнике Пахомиевых правил. Этот {с. 210} сборник известен ныне в трех редакциях. 1) «Правила (Regula) св. Пахомия», переведенные на лат. яз. блж. Иеронимом [489

[Закрыть]] (ок. 404 г.) для монахов-латинян Пахомиева монастыря Метания (μετάνοια – покаяние) в Каноне (на зап. рукаве Нила). «Иеронимовский сборник правил св. Пахомия (в количестве 194) есть лишь отрывочное обобщение тех явлений, какие были заметны в жизни киновии Пахомиевой приблизительно полвека спустя по смерти Пахомия: так, например, о наказаниях монахам за нарушение правил иноческих в Иеронимовском уставе говорится очень много, а в «Житиях» первоначальников общежития мало. Вообще «Правила» блж. Иеронима дают далеко не столь привлекательную картину жизни в Тавенниси, как «Жития» [490

[Закрыть]] и Лавсаик. 2) Другая редакция «Правил» прп. Пахомия короче этой первой: правил в ней 128; некоторые изложены яснее, чем у блж. Иеронима [491

[Закрыть]]. 3) Самая краткая редакция «Правил» заключает их только 50, причем правила кратки (особенно в отделе о наказаниях), более отрицательного характера и вообще производят впечатление большой древности [492

[Закрыть]]. Но несомненная принадлежность первой редакции блж. Иерониму делает ее наиболее надежным документом (почему ею мы и будем пользоваться).

Правила прп. Пахомия, переведенные блж. Иеронимом

Свой перевод правил прп. Пахомия блж. Иероним снабдил кратким предисловием, в котором дает общий очерк жизни в Пахомиевых монастырях его времени и который помогает уразумению правил, по местам очень неясных. Из этого предисловия узнаем также, что переведенный блж. Иеронимом сборник правил заключает правила не только прп. Пахомия, но и преемников его прп. Феодора и Орсисия, и что во время блж. Иеронима он существовал уже в переводе с египетского языка на греческий. Правила излагаются без системы [493

[Закрыть]]. «В каждом Пахомиевом монастыре», замечает блж. Иероним в предисловии к переводу «Правил», есть отец (авва), эконом, седмичные, слуги и смотрители отдельно для каждого дома; в доме живут по 40 или более или менее братий, повинующихся одному настоятелю; в монастыре же, смотря по числу братий, бывает от 30 до 40 домов, причем 3 или 4 дома соединяются в отдельную общину, частью для совместного выхода на работы, частью для очередных седмичных служб». Управление монастырем сосредотачивалось в руках аввы (abbas, princeps). Каждое утро он делал распоряжения (правила 24, 25), назначал и утверждал епитимьи, {с. 211} наложенные смотрителями (пр. 147, 151, 181), принимал в обитель и назначал принятому дом или занятие, судя по способностям (пр. 49), перемещал братий из дома в дом (пр. 83), разрешал отлучки из монастыря (пр. 52, 93). Заместителем аввы был «вторствующий» (secundus), но права и обязанности его не определяются в правилах [494

[Закрыть]]. Смотритель дома (praepositus domi) имел непрерывное наблюдение над подчиненной братией в дому, в церкви, на трапезе и на работах вне монастыря; никто не мог сделать без его позволения ничего (пр. 157), даже ходить по монастырю (пр. 84, 52), или пойти в келию брата (пр. 127); он получал и раздавал материалы для работ, требовал отчета в них и сам давал его (пр. 26, 146, 123). У смотрителя был свой вторствующий, который, кроме замещения его в нужных случаях, имел и постоянное заведование разными мелкими делами (пр. 66, 70, 95). Денежная часть в монастыре лежала на экономе, который имел помощника – расходчика. Правила дают полную картину жизни инока в монастыре, со дня поступления его сюда. Ищущего поступления в монастырь, пришедшего с этою целью ко вратам его, в течение нескольких дней не впускали даже в гостиницу (для странников и посетителей), а оставляли вне монастыря без всякого внимания, чтобы испытать твердость намерения. Выдержавшего этот искус помещали в гостиницу под надзор особого брата и заставляли выучить молитву Господню и несколько псалмов. Тем временем наводили о нем справки, не преступник ли он, не беглый ли раб и т. п. После этого снимали с него мирские одежды, облекали в иноческие, и вратарь вводил его в собрание братий во время молитвы (пр. 49). Среди братий он всюду занимал последнее место, пока не поступал другой новичок, так что место инока среди братии определялось исключительно временем поступления в монастырь (пр. 1). Затем новопоступивший должен был выучить наизусть еще несколько псалмов, до 20, и две книги из Нового Завета; если он был неграмотен, то выучивал это со слов инока, к которому приходил в 3, 6 и 9 часу и, стоя пред ним, повторял за ним слова (пр. 139). После его учили грамоте, и он уже сам продолжал изучение Писания; в монастыре таким образом все были грамотны и знали наизусть по меньшей мере Псалтирь и Новый Завет (пр. 140). Вся жизнь инока определялась правилами, ни одно нарушение которых не оставлялось без наказания, епитимьи. Степени епитимьи были различны – начиная от внушения старшего (пр. 102, 148 и др.) и кончая изгнанием из монастыря; наиболее употребительные епитимьи – стояние, когда другие сидят (пр. 8, 22, 31 и др.), стояние без пояса с опущенной головой или руками (пр. 9 и др.); применялись и телесные наказания (за кражу – пр. 149). Нарушение правил предупреждалось неослабным надзором, без которого инок не оставлялся никогда и нигде: в стенах монастыря и вне его на работе он всегда был на глазах смотрителя дома или старшего над работой {с. 212} недельного (пр. 189); из монастыря на дом к родным и на свидание с посетителями в странноприимницу инок отпускался не иначе, как с другим братом, обязанным наблюдать за ним (пр. 62, 63). «Правила» подробно регламентируют все стороны внешней жизни инока: его работу, одежду, пищу и молитву. В монастыре производились разные работы (рукоделие). По словам блж. Иеронима, «братия, занимавшиеся одним и тем же ремеслом, живут в одном доме и под ведением одного смотрителя; например ткущие полотно живут вместе, приготовляющие рогожи составляют особую семью; швецы, мастера, делающие повозки, валяльщики сукон, башмачники, каждые порознь, управляются своими смотрителями; по прошествии недели все вообще представляют авве монастыря (чрез смотрителя) отчет в своих работах» (предисл.). Главным ремеслом в монастыре было приготовление из пальмовых ветвей рогож, корзин и веревок (как и у отшельников), и об этих работах исключительно говорят «Правила», почти на касаясь других; они определяют, где хранить намоченные ветви, как раздавать их для работы, сколько должен сработать каждый, кому и как сдавать изделия (пр. 12, 26, 27, 74, 145–147, 177). Ходили на работы и за монастырь – резать ветви, собирать дрова, травы для соления, финики (пр. 78). И удовлетворение ежедневных насущных нужд монастыря, как-то: приготовление пищи, печение хлеба, стирка платья, производилось руками иноков, при чем работы эти исполнялись всеми понедельно под руководством опытных (пр. 116, 145, 68, 134). Что касается одежды иноков, то кроме левитона (льняного), милоти, кукулия и пояса, называемых в «Уставе» Ангела, «Правила» упоминают нарамник (= параман), короткую мантию, сандалии и посох (предисл. и пр. 81); запрещалось ходить по монастырю, входить в церковь и трапезу без кукулия и милоти (пр. 91); мантия одевалась только в церковь; сандалии скидались при входе в церковь и трапезу (пр. 101). Каждой из этих принадлежностей одежды инок мог иметь не более одной, только левитонов полагалось два (для смены при стирке) и третий поношенный для сна и работ, и кукулия два (предисл.). Пища состояла из хлеба, соли, похлебки, овощей сырых или вареных, иногда приправленных маслом, особого рода трав, просоленных с уксусом (пр. 80); при выходе из трапезы в известные дни давались братии фрукты для вкушения их в келии, каждый раз на три дня (пр. 37–40). Другую пищу запрещалось вкушать даже в дороге и у родных (пр. 46, 54). Вино и рыба дозволялись только больным (пр. 45). «Кто не захочет идти в трапезу (для воздержания), получает в свою келию только хлеб, воду и соль на день или на два» (предисл.). «Два раза в неделю, в среду и пятницу, все постятся (совсем не едят или едят позже? по контексту как будто последнее, см. ниже: «в другие дни едят после полудня») исключая время Пасхи и Пятидесятницы (предисл.). Даже в ночь под пост (проснувшись) запрещалось пить воду (пр. 87). «Другие дни (кроме постов) желающие едят после полудня; в ужин также полагается трапеза для рабочих, стариков и детей и в период сильных жаров (когда днем невозможно есть?). Есть такие, которые два раза едят понемногу, а другие довольствуются раз {с. 213} принятою в обед или ужин пищею. Некоторые выходят (из трапезы), съевши лишь немного хлеба» (предисл.). На трапезу шли по звуку била; «кто бьет в било, чтобы братия собирались на трапезу, пусть, пока бьет, с размышлением читает что-либо из Писания» (пр. 36). Опоздавший, разговаривающий или смеющийся за трапезою подвергался епитимьи (пр. 31, 33). По выходе из трапезы братия должна молча идти каждый в свою келью, не останавливаясь для разговора с другим (пр. 34).

Молитвою и богослужением «Правила» не занимаются специально, очевидно имея в виду относительно них наставление Ангела. О дневных молитвах замечается, что они совершались в полдень (пр. 24). Кроме того, «Правила» упоминают об утренней молитве в час рассвета (пр. 20), но это должно быть ночное богослужение, оканчивавшееся утром, – и о 6 вечерних молитвах (пр. 34, 121, 125), но это должно быть вечерние молитвы, заповеданные Ангелом (которых по одним редакциям этого места в Уставе ангела, как мы видели, положено 12, а по другим только 6); об этих вечерних молитвах замечается, что они совершаются в каждом доме по чину большого собрания, т. е. как в церкви. После утренней молитвы смотритель три раза в неделю говорил поучение, а братия обсуждали, что говорил смотритель (пр. 20). Если молитва совершалась в храме (насколько часто они совершалась там, неясно), к ней давался звон в било недельным по благословению аввы (пр. 24); этот недельный следил и за порядком в церкви (пр. 143). По знаку била каждый должен был тотчас идти из келии в церковь, читая дорогою что-либо наизусть из Писания и размышляя об этом (пр. 3). Для пения псалмов в общих собраниях назначались недельные, а в домашних собраниях братия пели все по порядку, в котором стояли, каждый не более одного псалма; кто спутывался в пении, нес епитимию (пр. 13, 14, 17, 127). Упоминается о чтениях (Писания) на молитвах (пр. 13). Под угрозою епитимьи запрещалось на молитвах церковных и домашних смеяться, разговаривать, шептать, кашлять, зевать и т. п. (пр. 7, 121), а также смотреть на других, как кто молится (пр. 7). Преклонять колена (для молитвы после пения псалма) нужно было не иначе, как вслед за братом чередным, стоящим впереди и поющим, а вставать с колен давал знак авва ударом руки (пр. 6) о пол. Опоздавший в церковь на одну молитву днем или на три ночью (пр. 9, 10), а при домашних молитвах безразлично днем или ночью, опоздавший на одну молитву (пр. 121) подвергался епитимьи. Будет ли инок в дороге, на поле или в лодке, или на работе вне монастыря, один или с другими, или все будут на работе вне обители, все часы молитвы и псалмопения должны наблюдаться и здесь (пр. 142. 189). «В день Господень, когда приносится жертва, никто из недельных (чередных) не должен отсутствовать, чтобы по очереди отвечать (петь антифонно) поющему» (пр. 17), а начинал пение (первым пел антифон) тогда старший (пр. 18), – авва или смотритель.

{с. 214}