Текст книги "Олигарх 4 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Я только сменился с вахты, когда в каюту прибежал корабельный юнга.

– Ваша светлость, капитан срочно вас на мостик.

На мостике были все офицеры, штурман и главный механик. Я предложил главного по машинам называть механиком и мое предложение было принято.

Когда я поднялся на мостик, штурман смотрел в подзорную трубу разглядывая горизонт.

– Алексей Андреевич, по мнению господина штурмана на горизонте ураган. Он предлагает лечь в дрейф и подождать, есть шанс что мы можем разминуться с ураганом,– крестный был явно встревожен.

Штурман, Моисей Федотович Конев, опытный сороколетний моряк, ходивший много лет на английских купцах по всем морям, молча протянул мне подзорную трубу и показал куда смотреть.

Далеко-далеко над самым горизонтом я разглядел тонкую темную полоску в половину горизонта. Опустив трубу, я показал на совершенно спокойное море, был почти полный штиль и спросил:

– Моисей Федотович, а так бывает?

– Бывает, ваша светлость, это мне больше всего не нравится. Надо подождать.

– А долго придется ждать?

Штурман пожал плечами.

– Не знаю, может полчаса, может больше.

Крестный повернулся к старшему офицеру.

– Передать по эскадре, лечь в дрейф. Машины держать под парами. Готовиться к урагану.

Через несколько секунд засвистела боцманская дудка и все, кто был в море первый раз, поняли, что происходит что-то экстраординарное. Еще бы не понять, экипаж забегал по судну как никогда.

Глава 3

Засвистела боцманская дудка и все кто был в море первый раз поняли, что происходит что-то экстраординарное. Еще бы не понять, экипаж забегал по судну как никогда.

– Алексей Андреевич, пожалуйста, сходите предупредите Софью Андреевну, пусть она идет к моей супруге, а вас прошу вернуться на мостик.

Через десять минут я опять был на мостике, буквально передо мною на мостик поднялся Владыка Анатолий, он был совершенно спокоен. Выслушав крестного, он осенил стоящих на мостике крестным знамением и ушел.

Штиля уже не было, море начинало штормить, но пока мы продолжали лежать в дрейфе.

Через два часа штурман, непрерывно разглядывающий горизонт, оторвался от подзорной трубы и развернувшись показал на восток.

– Один ураган уходит, но идет другой. Господин капитан, прикажите, полный вперед, курс зюйд-вест. У нас есть шанс уйти от второго урагана.

Через шесть часов гонки полным ходом, мы разогнались почти до девяти узлов, не отставали даже винтовые пароходы, но ураган догнал нас.

Сначала мне показалось что это такой же кромешный ад, как тот, в каком мы побывали прошлый раз. Но примерно через полчаса я понял, что это просто детский лепет по сравнению с тем ураганом.

Первый удар конечно был очень даже ничего. Но буквально через несколько минут ураган немного успокоился.

Я огляделся вокруг, на мой взгляд все было в порядке, по крайней мере пароходы были на своих местах. А ветер и дождь дело было привычное, еще и не такое видели.

Крестный похоже понял мою мысль и молча улыбнулся. Все на мостике уже промокли до нитки, но настроение было доброе, это прямо чувствовалось. Никакого напряжения какое было в ураган в прошлом походе.

Шторм длился почти сутки, почему крестный снял меня с вахты и попросил прийти на мостик я понял, когда шторм начал стихать и он, передав команду старшему офицеру, предложил мне пойти переодеться и пройти в кают-компанию.

Только когда я спустился в свою каюту, то увидел что на мостике мы с крестным провели восемнадцать часов. По-видимому это был еще один экзамен на мою профпригодность к морскому делу.

Я успел переодеться в сухую чистую одежду, когда в каюту зашла Соня. Увидев меня, она уткнулась мне в грудь.

– Алешенька, как же было страшно. Когда ударил ураган, я подумала, что все – конец. Но Елена Ивановна сказала, что ничего страшного, это обыкновенный шторм и вы уже бывали и не в таких переделках. Неужели может быть еще страшнее? – с поцеловал жену, зачем рассказывать ей о том, что бывает в море. Может статься, что она ничего такого и не увидит.

– Пойдем обедать, мне скоро на вахту заступать.

Море успокаивалось буквально с каждой минутой и когда мы пришли в кают-компанию можно было даже уже спокойно пить и есть супы, налитые в обычную посуду.

Капитана еще не было и естественно все ожидали его. Офицеры выглядели уставшими и некоторые даже измученными, но все были одеты, учитывая ситуацию, просто безукоризненно, а самое главное довольно улыбались.

Новички нашего экипажа как-то странно на меня смотрели, что я даже внимательно оглядел себя в большое зеркало, вроде в гардеробе все в порядке и внешний вид вполне ничего после почти суток, проведенных на мостике.

Елена Ивановна подошла и тихо прошептала на ухо.

– Алеша, – так она назвала меня первый раз, – какой же вы молодец. Сергей очень волновался как экипаж поведет себя в серьёзный шторм. Он считал, что у нас из всех пароходов самая ненадежная команда. Вас на мостик Сергей позвал, чтобы все видели князя рядом с капитаном. Среди новичков уже ходят легенды, что в прошлый раз только светлейший князь своей работой в трюме спас корабль. А раз вы на мостике, значит опасности нет, – слова жены капитана меня потрясли, вот это у меня и ремоне, я оказывается счастливый талисман парохода. Ну что же, буду знать.

В этот момент в кают-компанию зашел крестный, он выглядел совершенно не уставшим и был в отличнейшем расположении духа.

– Поздравляю, господа, с успешным испытанием первым настоящим штормом нашего плавания. Все действовали правильно, у меня как капитана замечаний нет. В шторм не потерялось ни одного парохода, все члены экипажей живы и здоровы. Это настоящее чудо, господа.

Владыка Анатолий начал читать молитвы, а я подумал, вот тебе и морские суеверия: число тринадцать не счастливое, в море выходить понедельник не к добру, женщины на борту к беде. А мы вышли в поход в понедельник и женщин на борту у нас очень много.

Оставшиеся до Гаваны двести пятьдесят миль мы прошли за двое суток и в шестом часу вечера двадцать шестого сентября легли в дрейф, в нескольких милях от неё. Самым быстроходным у нас оказался пароход «Хабаров» и он заранее ушел вперед. Нам важно знать, где адмирал.

Адмирал был в Гаване, он только что вернулся с Пиноса и был в раздумье, что ему делать.

Я уже окончательно решил, кто куда идет и пока мы ожидали возвращения «Хабарова», сделали все необходимые пересадки. Они были незначительными.

Со мной в Тихий океан идут только бездетные казаки, пошедшие в поход со своими женами, таких всего девяносто два человека, уральские, оренбургские и несколько донских. Все они молодожены и еще просто не успели обзавестись детьми. Еще десяток просто молодых неженатых казаков, всего сто два казака.

Кроме них со мной идут четыре сотни семей староверов.

Сто семей староверов и два десятка уральских казаков молодоженов пойдут на Аляску. Две сотни семей староверов на Камчатку и сотня с остальными казаками в Калифорнию.

Не решен вопрос только с греками. Наверняка кто-то из пиноских решит пойти в Калифорнию. Я бы такое очень приветствовал. Тихоокеанские пароходы, а я решил что идут «Дежнев», «Ермак», «Хабаров», «Херсонес», «Ласточка», братья Лаптевы и наш опытный ледокол, остаются в Гаване, грузятся углем, пополняют запасы продуктов и воды и как только я возвращаюсь с Пиноса, сразу же уходим.

Переселенцев на борту тихоокеанской эскадры меньше чем можно было взять. Но больше топлива, а самое главное станков и всякого оборудования.

В Техас идут таким образом все донские казаки, и уральские и оренбургские, поехавшие без семей и остальные староверы. Там должен остаться один священник-старовер, двое православных, двое докторов и четыре фельдшера.

Пока корабли тихоокеанской флотилии заправляются углем и готовятся к переходу через два океана, а мелких недочетов вскрылось немало, я решил слетать на Пинос.

Джо молодец, из США на Кубу завозилось много отборного угля, а затем его отгружали в Бразилию, в Ресифи он организовал большую угольную базу, которая уже начала бойкую торговлю этим ходовым товаром, в Латинской Америке паровых машин становилось все больше и дешевый качественный американский уголь пользовался спросом.

Эмиссаров в Южную Африку Джо послал еще из Лондона, перед отъездом домой и они уже вернулись блестяще справившись с поручением, местные товарищи очень извинялись за проявленные хамство и жадность и заверили, что впредь такое не повторится.

Хотя в Чили и Австралии проблем у нас не было, Джо решил перестраховаться и послал своих людей и туда. И он начал заниматься организацией экспедицию на Панамский перешеек.

До Пиноса мы шли почти двое суток с половиной суток и адмирал успел рассказать обо всех событиях в Техасе, происшедших с момента моего отъезда.

После обретения независимости Мексика несколько месяцев была империей, а затем началась борьба между центристами, сторонниками унитарного централизованного государства и федералистами, сторонниками федеративного устройства. Затем начались различные сепаратистские движения и сейчас по всей стране уже почти два года полыхает пламя гражданской войны.

Все жители Техаса единодушно поддерживали федералистов и требовали автономии и признания прав переселенцев. Наша колония разделяла эти требования.

Но мексиканские власти решили установить в Техасе жесткую военную власть.

Про начало деятельности полковника Брэдберна я знал. Но в мое отсутствие в Веласко, небольшой общине на восточном берегу реки Бразос, усилился мексиканский гарнизон и он начал реально контролировать всю торговлю по этой реке, впадающей в Мексиканский залив и речное сообщение с нашей колонией.

Мексиканцы построили небольшую укрепленную бревенчатую крепость и установили в ней пушку, которая могла обстреливать реку.

Гарнизон крепости насчитывал сто солдат под командованием полковника Доминго де Утартечеа.

В мае 1832-ого у полковника Брэдберна начались трения с колонистами Остина и в итоге он арестовал нескольких человек. Один из них был обвинен в борьбе за отделение Техаса, а несколько человек в краже лошадей.

До этого колонисты еще возмущались появлением среди солдат Брэдберна призывников-преступников, но аресты были последней каплей переполнившей чашу терпения колонистов Остина. Они организовали ополчение в сто пятьдесят человек и двинулись на форт Анауак.

Сам Стивен сначала хотел все решить миром, но возмущенный последними арестами колонистов присоединился к ополчению и возглавил его.

В начале июня ополченцы попытались захватить Анауак, но после боя с гарнизоном форта отошли к своей реке Бразос, где собравшись на берегу Черепахового Залива, приняли резолюции в которых объяснялось их нападение на войска централистов в Анауаке.

В это время в Техас пришли известия о победе сил федералистов под руководством Антонио Лопеса де Санта-Анны в сражении с армией централистской администрацией президента Анастасио Бустаманте.

Воспользовавшись этой благоприятной новостью, колонисты Остина присоединились к делу федералистов. Они объяснили в резолюциях, что не были беззаконниками, нападавшими на мексиканский гарнизон, а были сторонниками федералистов, выступающими против коменданта-централиста.

Четыре резолюции осуждали нарушения конституции 1824-ого года правительством Бустаманте и призывали всех техасцев поддержать патриотов, сражавшихся под командованием Санта-Анны, который в то время боролся с военным деспотизмом.

Кроме этого они решили собрать дополнительные силы, в том числе привезти несколько пушек из поселений выше по течению Бразоса и прогнать мексиканские гарнизоны из Веласко и Анаука.

За последние недели в наших отношениях с колонистами Остина появились некоторые трения. Им не нравилось наше отношение к неграм, индейцам и местным теханос. Особенно отношения обострились после появления нескольких сотен освобожденных рабов с Кубы, среди которых преобладали негры с плантации маркизы.

Но вода и камень точит, а среди колонистов с каждым днем появлялось все больше сторонников нашего друга месье Мишеля, который начал активную агитацию против рабства. А так как у него была тяжелейшая артиллерия, долларовые плюшки светлейшего князя, то его агитация была очень успешной.

Когда начались столкновения с мексиканскими войсками, Ружицкий решил придерживаться вооруженного нейтралитета. Но на совещание в Черепаховом заливе он приехал, поддержал принятые резолюции и пообещал нашу вооруженную помощь.

Узнав об этом, мексиканцы освободили арестованных и покинули форты Веласко и Анауак, отступив в Сан-Антонио.

Ружицкий провел переговоры с Остином и стороны решили не учить друг друга жить, но все рабы, оказывающиеся на нашей территории, сразу же становятся свободными. Причем не важно кто был до этого их хозяевами. Он объяснил Остину с его товарищами, что много веков казаки жили под лозунгом: с казачьих мест выдачи нет.

В середине июля в Техас прибыл полковник-федералист Хосе Антонио Мекси. У него было четыреста солдат и пять кораблей. Его задачей было подавить предполагаемое движение за отделение Техаса от Мексики.

Остин с Ружицким провели с полковником переговоры, вручили ему принятые копии резолюций Черепахового залива, заверили что все колонисты не желают независимости, а просят всего лишь широкой автономии, отмены всех принятых централистскими властями ограничений, в том числе и незаконного запрещения иммиграции. Вопрос рабства был деликатно опущен.

Полковник удовлетворился полученными объяснениями и удалился со своей армией за Рио-Гранде. Да как ему было не удалиться, два наши брига в момент бы разнесли его корабли со смешными пушками. А его солдат казаки бы просто разогнали нагайками. У мексиканских солдат при виде наших молодцов в буквальном смысле начинали дрожать коленки.

Фактически Техас оказался поделенным на три части. Восточнее реки Колорадо мексиканская власть и войска перестали существовать физически. От Колорадо до реки Сан-Антонио своебразная буферная зона, в этой зоне форт Аламо, крепость Голиад и крупные испаноязычные поселения Гонзалес и Виктория. Власть и солдаты вроде как мексиканские, но колонистов и теханос не притесняют.

А вот западнее реки Сан-Антонио фактически мексиканская территория. Там правда народ всего в двух городах живет, самом Сан-Антонио и Лоредо. Никаких особо ранчо там нет и фактически хозяевами тех просторов являются индейцы.

И мы с колонистами Остина ждем ответа из Мехико, восстановят ли победители конституцию 1824-ого года и предоставят ли Техасу обещанную автономию.

Техасское казачье войско на фоне этих событий выросло и теперь у нашего атамана пятьсот сабель, а с вновь прибывшими уже будет тысяча. Среди староверов много желающих стать казаками и скоро реальностью станут три полноценных четырехсотенных полка.

Ружицкий с атаманом собираются основать еще две казачьи станицы и получится, что каждая будет выставлять свой полк.

Во время переговоров наш губернатор забросил удочку насчет нашего появления на берегах Рио-Гранде. Мексиканский полковник не сказал ни да, ни нет. Но так как там сейчас хозяйничают команчи и постоянно совершают набеги через Рио-Гранде, появляясь даже в районе мексиканской столицы, то скорее всего негласное да.

Но больше всего меня удивило прибытие первой партии ирландцев, почти пятьсот человек.Они прибыли через Новый Орлеан и без нашей подсказки выбрали место для поселения на западном берегу озера Сабин.

Это решение для нас просто идеальное. Я уверен, что в итоге ирландцы начнут селиться в первую очередь по западному берегу озера и реки Сабин, тяготеть будут к нам, а не к Остину и уж тем более не к США. Они уже видели объявление в Штатах – вход неграм, собакам и ирландцам запрещен. Да и сохраняющееся в Луизиане рабство их не вдохновляет.

Тем более скоро в тех краях появится и казачья станица, так что я думаю англо-американские желания ехать в Техас в ближайшее время подостынут.

Так что положение дел в Техасе меня более чем устроило и я решил его посетить на обратном пути.

Бросок на Пинос и обратно занял у меня ровно четверо суток. Обратно я возвращался не вокруг Кубы, а через небольшой городок Батабано, на южном побережье Кубы. До него от Гаваны километров пятьдесят и в два раза ближе до Пиноса. По времени экономия приличная.

Как я и предполагал, среди греков оказались желающие ехать в Калифорнию и на борт ледокола «Алексея Чирикова» поднялось еще пять семей. Они на другом краю света будут развивать порт Румянцев.

К моему возвращению все было готово к отходу и рано утром тридцатого сентября мы подняли якоря и направились вдоль побережья Кубы на восток.

Глава 4

Рано утром тридцатого сентября мы подняли якоря и направились вдоль побережья Кубы на восток. Я решил голову себе не забивать и жить по привычному нам календарю не переводя жизнь на принятый в Европе григорианский календарь. Пока это нам особых неудобств не причиняло.

Опытные кубинские товарищи нас заверили, что больше серьёзных ураганов не будет. Как они это определили я не понял, но будем надеяться, что это именно так.

К моему удивлению предсказатели хорошей погоды не обманули и мы без проблем покинули опасный район Атлантики.

На будущее такую ошибку совершать не надо и планировать все таки плавание в этих опасных водах в более спокойное время, лучше всего весной.

Девятнадцатого октября мы пересекли экватор. В прошлое плавание первое пересечение экватора было совершенно будничным, прилично штормило, был дождь и никакого особого торжества устроить не получилось.

А вот сейчас была великолепная погода, уже наступил сухой сезон и торжество удалось на славу, как и положено на русском флоте.

На каждом пароходе была свое представление.

У нас Нептуном был наш квартирмейстер Павел Курганов, самые молодые члены команды и несколько мальчишек были его свитой.

Нептуна «поднялся» из морских глубин на бак нашего парохода, где его ожидала морская свита. Экипаж был выстроен на шканцах, а пассажиры естественно были на шкафуте.

Сначала был допрос капитана, что за судно и куда идет. Крестный дал отчет и попросил Нептуна не гневаться, пропустить наше судно и ниспослать благополучия в плавании.

В руках у Нептуна был большой трезубец специально сработанный корабельным кузнецом, на голых плечах куски старой парусины, длинная лохматая борода из мочала и такие же брови закрывали почти всё лицо.

Морской царь после доклада капитана подумал и стукнув трезубцем о палубу, провозгласил:

– Быть по сему! – и затребовал выкуп – бочонок крепкого рома, себе и своей свите.

Затем началось морское крещение. Женскую часть и маленьких детей морской повелитель пощадил и просто окропил поднятой из-за борта океанской водой, кроме светлейшей княгине – её окатили от души.

А вот мужской части экспедиции досталось как положено, всех окунули в специально установленные купели.

Эта участь не миновала и наших священников, я конечно к этой затеи отнесся очень настороженно и накануне аккуратненько поинтересовался у Владыки как он к этому отнесется. Но в итоге именно он смеялся наверное из взрослых больше всех, не отставая в этом от детей.

Все получили специально заготовленные свидетельства о пересечение экватора. В них указывались паспортные данные, дата перехода экватора, название судна, координаты перехода и присваивалось звание бывалых-соленых. Подпись Нептуна скреплялась специально изготовленной на этот случай «гербовой печатью» владыки морей. Маленькие дети получили сладости, возможность подергать Нептуна за бороду и потрогать его трезубец.

После этого морской царь поздравил экипаж и пассажиров с благополучным переходом в южные владения его царства, разрешил кораблю следовать далее, пообещав на всем маршруте ниспослать ему благополучия и величаво удалился за борт.

В морскую пучину он конечно не погрузился, а быстро спрятался в заранее приготовленной шлюпке, но звук от специально приготовленного камня был очень эффектным.

У меня даже от зависти слюнки потекли, меня в свое время просто окропили морской водой и поздравили.

Крестный рассказал, что именно такую процедуру придумали во время первой русской кругосветки и после неё все русские моряки при пересечении экватора стали соблюдать эту традицию.

На остальных пароходах праздник проходил по такому же сценарию, с небольшими вариациями в зависимости от пристрастий капитана.

До Ресифи мы шли больше трех суток и достигли его под вечер двадцать третьего октября.

Бразилию участь гражданской войны не миновала и город был сильно разрушен восемь лет назад, но сейчас следов этого уже почти нет и город начал успешно развиваться.

Здесь всем заправляют англичане и это нам на руку. Джо эмиссаров направил будучи в Лондоне и это были естественно подданные Соединенного Королевства. Поэтому все организованно как положено и двадцать седьмого мы продолжили свой путь.

Пока всё идет великолепно, мы идем в очень комфортных условиях, в южном полушарии стоит сухой сезон и если он продлится как положено, то мы без проблем дойдем до Чили.

В идеале надо наверное идти еще немного попозже. Хорошо, что в этом году все сложилось так хорошо, пораньше закончился сезон ураганов, пораньше начался сухой сезон и мы проскочили мимо этих бедствий.

Но на будущее плавание надо планировать так, чтобы Южную Америку огибать в конце декабря – начале января. Тогда мы попадаем с спокойное время и возле мыса Горн и на Карибах.

Чаще всего мы идем кильватерной колонной, «Дежнев» впереди, «Ермак» замыкающий. Ледокол идет в середине, скорость каравана зависит только от него.

Но пока гребной винт на не подводит, хотя в Гаване его уже пришлось менять. Это ситуация предполагается и у нас еще целых три запасных винта.

В течении всего плавания крестный часто спрашивает моё мнение по различным мореходным вопросам и это очень льстит моему самолюбию.

Вот и в середине дня семнадцатого ноября после смены вахты меня пригласили в каюту штурмана.

Мы были в десятке миль от пролива Магеллана и похоже у капитана и штурмана возникли сомнения в целесообразности идти через него, вокруг мыса Горн получится быстрее, если конечно позволит погода. Пока она стоит просто замечательная, даже иногда сияет Солнце.

В каюте штурмана были еще и крестный и капитан Артемов, когда он интересно прибыл к нам и почему мне при передачи вахты об этом не доложили, не порядок.

Крестный похоже по моей реакции понял, что появление Дмитрия Антоновича для меня сюрприз и раздраженно поджал губы. Понятное дело, что предыдущая вахта лопухнулась.

Но разборка полетов будет потом, а сейчас надо решать другое, мне и без слов понятно, наши Чапаи думают как идти в Тихий океан.

– Алексей Андреевич, – штурман сходу, без каких-либо объяснений потребовал у меня ответа на не заданный вопрос, – ваше мнение?

Это на самом деле комплимент, взрослые дяденьки меня за мальчика не считают и им важно моё мнение.

– Погода стоит отличная. Я думаю, что мы вполне можем идти мимо мыса Горн,– как говорится какой вопрос, таков ответ.

– Никто еще не прошел Магелланов пролив быстрее чем за неделю. У него два плюса, пролив короче маршрута мимо мыса Горн в два раза и он более защищен от штормов и там нет айсбергов и морских льдов. Но он сложен для судоходства и там мало места для маневра. У нас почти никто не имеет опыта прохождения этим проливом, – крестный сделал паузу и обвел нас пронзительным взглядом.

– Господа, моё решение таково. Если сохранится хорошая погода, то идем вокруг мыса Горн. Если начнется шторм, то разворачиваемся и идем Магеллановым проливом. Мыс Горн проходить только в светлое время суток.

Вахтенному офицеру, не поставившему меня в известность о прибытии капитана Артемова, крестный нахлобучил тут же, сразу после отдания команды полный вперед.

Через двое суток мы прошли пролив между Огненной Землей и островом Эстадос, а в полдень двадцать первого ноября начали прохождение мимо мыса Горн.

Стояла на редкость спокойная маловетренная и солнечная погода. Здесь никогда не бывает даже пятнадцати градусов по Цельсию и сейчас было всего двенадцать.

Мы шли на расстоянии двух миль от мыса и его хорошо было видно в подзорную трубу. Говорят, что в водах вокруг него всегда штормит, но сегодня было относительно спокойно и при желании можно было даже высадится.

Среди скал я рассмотрел обломки какого-то корабля. Вокруг было много птиц, а среди скал неожиданно оказались пингвины. Мрачное величие мыса конечно было потрясающим.

Как ко мне подошла Соня, я не услышал, крестный разрешал ей в хорошую погоду подниматься на мостик.

Она молча взяла подзорную трубу и долго разглядывала одно из самых опасных мест на Земле.

– Прошлый раз вам наверное было очень страшно, я даже не могу себе представить этого ужаса.

Я ничего не сказал жене, что было, то было.

Высаживаться на мысе мы естественно не стали, а устремились прочь от него, световой день здесь всегда короткий и надо использовать каждую минуту.

Погода испортилась когда мы проходили тихоокеанский вход в Магелланов пролив.

Думаю, что по времени мы выиграли. Мыс Горн мы обогнули за неполные семь суток, а вот по проливу бы шли намного дольше.

До остановки в Чили мы шли неделю, непрерывные шторма тормозили нас и уголь кончался на глазах.

Удивительно, но никто ни разу не потерялся. Основная заслуга в этом была наших новых прожекторах установленных на каждом пароходе, а на вновь пришедших их было по два. В них источником света были масляные лампы, и они обеспечивали нам приличное освещение почти на двести метров.

Конструкцию самих прожекторов разработали какие-то итальянцы и они же изготовили их по заказу Антонио. Может быть есть и более мощные устройства, но наши прожектора работали пока безотказно при всех ветрах и штормах, через которые мы прошли.

В Талькауано мы пришли тридцатого ноября, наш пароход шел буквально на последних килограммах угля. Когда мы бросили якорь было такое впечатление, что у нас на борту его нет совершенно. Угольные бункеры были убраны чуть ли не под метелочку.

В Чили мы простояли десять дней, наши механики единодушно попросили провести профилактику паровых машин.

Провести в море три месяца в тесных каютах удовольствие еще то, но стоять на якоре и смотреть на берег, когда нет возможности сойти на него, еще тоскливее. Думаю если бы в поход пошли бы не староверы, то с пассажирами пришлось бы тяжелее, но эта публика в своей массе железная и очень дисциплинированная. Поэтому особых проблем с пассажирами не было.

Последний переход был самый длинный, но неожиданно тридцать четыре дня пролетели очень быстро. Мне скучать было совершенно некогда, я нес полноценно службу вахтенного офицера, а крохи свободного времени использовал для мореходного образования.

Соня с Еленой Ивановной тоже все время были заняты, они вместе с корабельными священниками образовывали наших переселенцев и сами учились у староверов.

Наш боцман и квартирмейстер следили за порядком на судне, в итоге все: и экипаж, и пассажиры постоянно были чем-то заняты.

Дважды мы с крестным провели инспекцию всех пароходов, требуя чтобы везде была такая же обстановка как у нас.

Двенадцатого января мы прошли Сан-Франциско и утром тринадцатого бросили якоря напротив крепости Росс.

Сразу же началась высадка переселенцев. Но первыми высадились моряки с «Хабарова». У Павла Александровича оказалась десантная жилка и его морячки это делали лучше всех. Я это приметил еще во время техасской высадки.

Вот и сейчас его пароход шел первым и не успели еще даже стать на якоря, как на «Хабарове» начали спускать две шлюпки с десантом.

Десантную партию возглавил сам капитан. Его моряки быстро оцепили большую ровную площадку на берегу и сигнальщик передал: «К высадке готов».

Площадка по моему приказу была специально размещена и оборудована для приема большого количества пароходов. Ни здесь ни в порту еще нет причалов для швартовки пароход и выгружаться приходится шлюпками. А это долго и муторно.

Чтобы хотя бы как-то ускорить процесс я решил, что это надо делать сразу с нескольких пароходов и комендант для этого построил на берегу большую площадку. А оцепление нужно для порядка, чтобы например встречающие не мешали высадки.

Первыми высаживались казаки. Когда они ступили на берег, все калифорнийцы уже выстроились за оцеплением и радостно махали кто чем.

Мы с Соней на шлюпке шли следом за казаками. Она от волнения раскраснелась и с интересом смотрела на происходящее.

Казаки быстро высадились, в этот момент встречающие расступились и мы увидели местных казаков. Их было явно поболее того, что мы здесь оставили. В глаза бросился рослый широкоплечий казак, явно местный индеец.

Местные казаки стояли в одну линейку со своими женами и взрослыми детьми и каждый держал поводья двух оседланных лошадей. Раздалась громкая команда атамана и казачья линия дружно пошла навстречу прибывшим.

Смысл происходящего был всем понятен без слов. Прибывшие казаки бегом бросились навстречу. Такой встречи они явно не ожидали, но сразу сообразили что надо делать.

Лошади тоже поняли происходящее и начали волноваться. Первым подбежал уралец-хорунжий. Он успел приметить себе будущего друга и на бегу достал заготовленную горбушку хлеба. Конь это сразу оценил и не успели остальные казаки добежать, как удалец-хорунжий уже был в седле и окрестности огласил его радостный клич.

Наша шлюпка притормозила и на берег мы ступили минут через десять.

Нас встречал комендант, а за спиной у него стоял конный строй казаков. Они были уже единым целым и атаман успел их даже разбить на две сотни.

Костромитинов с поклоном преподнес хлеб-соль, тут же прозвучала команда и казаки дружно отсалютовали своими шашками.

На «Дежневе» молодцы, всё отлично поняли и в ответ ударили две носовые пушки. Получилась трогательная и торжественная церемония.

Высадка и выгрузка длились двое суток. Те, кто должны идти на Аляску и Камчатку тоже естественно сошли на берег и разместились в специально сооруженных шалашах.

Пока шла высадка новых поселенцев, я проинспектировал калифорнийскую колонию.

Свежие силы, влившиеся в неё больше года назад просто придали космическую скорость её развитию.

Население поселения Росс, то есть крепости, двух ранчо, казачьей станицы и двух деревень составляло просто фантастическую цифру – больше тысячи человек только взрослых, из них мужчин было пятьсот двенадцать и ровно пятьсот женщин. Это те, кому больше восемнадцати, а если младше, то семейные. Детей точную цифру назвать никто не может, но явно больше тысячи.

Конечно возраст согласия, брачный и тому подобное должен быть восемнадцать лет. В моей первой жизни это закреплено законом и за нарушение могут нахлобучить по первое число. И сейчас, в 19-ом веке, уже появились борцуны за это дело. Конечно я в некоторых моментах с ними согласен, особенно с докторами, говорящими, что многим женщинам и в 18-ть рожать еще рановато.