Текст книги "Августовский путч (причины и следствия)"

Автор книги: Михаил Горбачев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ СЕССИЯ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

Готовясь к сессии, которая открылась 26 августа, я видел перед собой две кардинальные задачи.

Первая. Несмотря ни на что, в итоге мы должны добиться укрепления законности и правопорядка. Другой подход просто недопустим, неприемлем. Чувства справедливости, гнева понятны. Но нельзя под их воздействием встать на путь стихии, беззакония. Это бы скомпрометировало победу над путчистами и, по сути дела, сработало бы на тех, кто хотел смуты.

Справедливость требует оценки действий тех должностных лиц, которые могли, но не оказали противодействия перевороту, заняли выжидательную позицию, а то и готовы были пойти на поклон к преступному комитету по чрезвычайному положению. Раз они не нашли в себе мужества встать на защиту закона, не ушли в знак протеста в отставку – пусть сделают это сейчас.

Но нельзя после всего случившегося встать на путь преследований, действовать, как действовали в былые времена. Нет. Мы должны оставаться в рамках демократки и гласности, продвигаясь к правовому государству.

Словом, я не приемлю огульных обвинений. Надо разбираться с каждым случаем отдельно, и только так. Не должно быть снисхождения, но не должно быть и беззакония. Недопустимы расправы с политическими противниками, преследование за инакомыслие, за принадлежность к тем или иным политическим организациям. Наше общество, пережившее чудовищные репрессии сталинского режима, десятилетия произвола, особенно чувствительно к таким вещам.

Вторая. Я считал самым важным возобновление процесса, связанного с Союзным договором. Заговорщикам удалось сорвать намеченное на 20 августа его подписание. Рядом с заявлением так называемого комитета по чрезвычайному положению было опубликовано заявление Лукьянова, которое затем, как я узнал, непрерывно передавалось средствами массовой информации. В нем он пытался доказать, что Договор не годится и его нельзя подписывать.

Но проект Договора представлял собой баланс интересов всех участников ново-огаревского соглашения. Я был согласен с предложениями, прозвучавшими в выступлениях руководства Российской Федерации, участников встречи – ленинградцев и представителей Северо-запада республики, не тянуть с подписанием.

На встрече с руководителями девяти республик 23 августа, на второй день после моего возвращения из Крыма, преобладало мнение – быстрее подписывать Договор, не откладывать надолго. Хотел бы подчеркнуть, что речь идет не о завершении, а только о начале глубокого преобразования нашего Союза.

Возможно, самый трагический результат переворота заключался в том, что эти три дня подтолкнули, и мощно подтолкнули, центробежные тенденции в стране. Возникла реальная угроза развала союзного государства. Я думаю об этом постоянно и с огромной тревогой, с огромным переживанием. Ибо, если такое случится, все разговоры и все наши планы на будущее – пустое дело, просто болтовня.

Этот вопрос я ставил на первый план как главный, как основной. Тем более что слышал очень много рассуждений такого рода: давайте, мол, разойдемся, поживем, потом сойдемся.

Все высказались за то, чтобы была единая оборона, единые вооруженные силы. Это не значит, как было отмечено в ходе обмена мнениями, что где-то, в той же России, не может быть национальной гвардии – это 3 или 4 тысячи человек, которые нужны в таких вот ситуациях, когда угрожает опасность парламенту или еще что-то. Это другой вопрос. Но в принципе – единые вооруженные силы и единый экономический рынок. Словом, было согласие: внести необходимые коррективы в проект Договора и начать процесс подписания.

Сессия встретила это сообщение аплодисментами. Вместе с тем в ходе дискуссии явственно звучало и другое: отбросить Союзный договор – мы, дескать, уже в другой стране, в другой эпохе. Конечно, игнорировать то, что произошло в эти августовские дни, нельзя. Коррективы требуются, коррективы, которые бы вобрали приобретенный трагический опыт, и уроки, извлеченные из происшедшего. Необходимо, считал я, чтобы первые лица тех республик, которые за Договор, немедленно занялись этим. Тем более, что к тому времени уже было достигнуто согласие: не откладывая, сейчас же заняться разработкой Экономического соглашения.

Поэтому на сессии я со всей определенностью высказался за внесение изменений в проект Союзного договора. Не реагировать на то, в каком положении мы оказались, делать вид, что все вернулось к положению до 18 августа, – это вообще не политика. Но и отбрасывать все, что приобретено в ново-огаревском процессе, что сделано и до этого, нельзя. Это было бы ошибкой.

Мы еще пока не разошлись, не развалились, только ослабли связи между республиками, началось противостояние, нарушились налаженные отношения. А в каком состоянии страна? К чему может привести отказ от подписания Союзного договора? Что будет, если республики начнут в категорической форме отказываться от Союза, если скоропалительно, в эмоциональной атмосфере, буквально в считанные часы будут решаться архисложные вопросы, связанные с судьбой этого огромного государства, которое формировалось тысячу лет? И с судьбой десятков миллионов людей, гражданскими правами, границами, собственностью на общественные богатства, нажитые совместным трудом?

Нет, надо сотрудничать, создавать в рамках Союзного государства единое – демократическое, экономическое, научно-техническое, культурное – пространство, гасить страсти, но ни в коем случае не трогать границы. Иначе будет развиваться сепаратизм, и ситуация будет трудной. Надо знать, где остановиться.

Уже в ходе сессии я встречался с Ельциным, Акаевым, Назарбаевым, Яковлевым. Мы говорили о смысле того, что происходит в Москве, вокруг столицы, что происходит во всех регионах. Обстановка была неспокойная: люди взволнованы, переживают, что будет с ними, со страной, что дальше. Мы обменялись мнениями и договорились сообщить членам Верховного Совета о нашей общей позиции. А она состояла в том, что союзное государство должно быть сохранено как Союз Суверенных Государств.

Заверил депутатов: сделаю все от меня зависящее, чтобы не был перейден рубеж, за которым станет неизбежным распад нашего Союза. Ситуация такова, что нам нужен Союз Суверенных Государств. Эта формула и должна лечь в основу подготовки Договора, конечно, с учетом и новейшего опыта. Я за обновленный Союз, глубоко реформированный, но я за сохранение Союза, за реализацию воли народа, выраженную им на референдуме. А если этого не будет, если будет что-то другое, я уйду. Ничего у нас не получится, если мы порушим Союз. Уверяю вас: будет беда, говорил я депутатам.

С чьей-то стороны высказывалось подозрение – будто я чуть ли не подстрекаю к чему-то, произношу речи, чтобы разделить, столкнуть народы и властвовать, ну и тому подобное. А были и такие, кто в этой моей позиции увидел стремление любой ценой сохранить империю. Вздор это все.

Когда я осмысливал процессы, которые начались у нас из-за языка, из-за нерешенности отдельных проблем культуры, из-за вопросов, на первый взгляд вроде бы и небольших, но задевавших за живое людей, понял, что, если мы затронем более крупные проблемы, пойдет процесс разъединения, поднимутся такие силы, с которыми не справиться. Обдумав все это, я пришел к твердому убеждению: нельзя нам разъединиться, но нужно распределить, разделить полномочия, глубоко реформировать Союз. Пусть будет центр таким, какой нужен самим республикам. Но надо быть вместе. И выйти мы можем из кризиса вместе, и осилить все вместе, и подняться. У нас все есть, и мы можем сейчас опереться на набранный потенциал перестройки и быстро двинуться по пути преобразований.

Было время, когда на многое не обращалось внимания, передавали регион из ведения одной в ведение другой республики. Мол, все равно все – в одном государстве, какая, мол, разница. Иногда возникали вопросы, но они казались локальными, и по большей части все утрясалось – поскольку ведь все вместе! Но за фасадом политики «дружбы народов» и даже «слияния» наций накопилось немало проблем.

Теперь мы многое осознали. Всерьез воспринимаем, что некоторые республики не захотят подписать Договор, станут на путь отделения. Но пусть все делается в конституционных рамках. В случае выхода из Союза возникнет целый комплекс вопросов, правовых, гуманитарных, территориальных, военных, экономических и так далее.

Представления об облике нового Союза мною были изложены на сессии Верховного Совета. Я считал тогда и считаю теперь, что отношения внутри Союза должны строиться на основе соглашений, договоров, которые охватывают оборонные, экономические вопросы, особенно вопросы о нравах граждан. Целая система соглашений должна быть. Возникнут, возможно, даже и территориальные вопросы. Но в проекте Союзного договора написано: «нерушимость границ». Эта тема присутствовала на всех заседаниях в течение последних 3—4 месяцев, и позиция всегда всеми высказывалась прямо и однозначно – зафиксировать нерушимость границ. И это понятно, тем более что живя в едином Советском Союзе, мы ведь даже не знали как следует своих внутренних границ: 70 процентов границ определялись сельскими, районными Советами, городскими. Б обновленном и реформированном Союзе республики сами будут формировать и новые союзные органы с полномочиями, какими они сами наделят Союз.

Мой призыв: пусть из Верховного Совета в итоге обсуждения прозвучит ясная, четкая позиция о судьбе нашего Союза, пусть все будет обдумано, чтобы был сохранен и обновлен, жил и развивался Союз в интересах народов тех республик, которые решили его сохранить и подписать Союзный договор, – этот призыв был услышан депутатами.

Я обратился к членам Верховного Совета, представляющим избирателей России, употребить свой авторитет, возможности, которые перед ними раскрылись в целях объединения в рамках нового Союза. И в то же время ж считал необходимым сказать депутатам других республик, что относительно русского народа у них не должно быть подозрений. Уважительность к другим народам со стороны русских была и будет. Преходящие моменты не должны заслонить то, чему нас научила история, столетняя история.

Почти все выступавшие на сессии с тревогой говорили, что переворот еще больше ослабил управляемость страной, подорвал и без того нарушенное взаимодействие между республиками и регионами. Это было действительно так. Поэтому на сессии я выдвинул в качестве второй важнейшей задачи – четко вести линию на сохранение и укрепление управляемости. Надо быстро решать все вопросы, которые поставила жизнь, решить, но не крушить. Мы должны обновить руководящие структуры, выдвинуть людей, которым верим и за которыми страна пойдет. Необходимы перегруппировка политических сил, создание союзных органов на переходный период, а потом, уже в ближайшие месяцы, – проведение свободных выборов и формирование новых структур.

Почему я так остро ставил проблему управляемости? Потому что управляемость – это продовольствие, управляемость – это топливо, управляемость – это работа, управляемость – это продолжение реформ.

Не могу не сказать о своем глубоком удовлетворении тем, что на сессии возобладало стремление не допустить политического реванша, преследования людей за убеждения, увольнения их с работы и лишения защиты. Депутаты были единодушны: необходимы законность и правопорядок. Тогда мы удержимся. Я выступил в поддержку инициативы депутатов-юристов, призывавших Верховный Совет четко разграничить то, что должны установить следствие, суд, и то, что относится к политическим оценкам, к организационным выводам. Поддержал также и предложение о создании парламентской комиссии, которая участвовала бы в этом процессе.

На сессии многие депутаты резко и небезосновательно критиковали меня. Слушать это было горько, но необходимо. И я посчитал своим долгом еще и еще раз заявить, что глубоко переживаю все, что случилось. И чувствую свою ответственность перед всеми депутатами за то, что как Президент не сделал всего, чтобы не допустить августовского путча. Я не считал тогда, не считаю и сегодня возможным эту свою ответственность приуменьшать, замазывать, уходить от нее. Не раз в те дни откровенно и подробно говорил о своем отношении к происшедшему, о своих оценках причин того, что произошло.

Но я считал необходимым указать: путч потерпел поражение и во внутреннем плане и во внешнем. Но этого не произошло бы без глубоких изменений внутри страны и в ее международных связях. А ведь все это было сделано не помимо меня…

И поэтому я со всей категоричностью заявил в телеинтервью вечером 1 сентября, накануне открытия внеочередного Съезда народных депутатов: «В отставку сейчас подавать не буду. Это было бы аморально, даже если не принимать во внимание другие аспекты. Сейчас, на этом труднейшем этапе, когда должны приниматься решения, которые дальше будут определять, сохранится ли тот курс, который мы начали в 1985 году, я не позволю себе, как человеку, как гражданину, уйти. И поэтому в отставку не подам. Что касается Съезда, пусть он обсуждает этот вопрос. Я найду, что сказать, у меня есть, что сказать Съезду».

СЪЕЗД НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ

События развиваются очень быстро. Не все успеваем даже осмыслить. Можно сказать, что за один день проживаем десятилетия. Это касается и развития ситуации в республиках. В их позициях, повторяю, были нюансы, но комитету не удалось втянуть их в свою интригу. Однако в связи с путчем резко обозначились центробежные тенденции. Кое-кому показалось, что, для того чтобы противостоять подобным поворотам в центре, надо порвать связи с Союзом.

Но в ответ на угрозу хаотического распада – сразу же стала выявляться и другая тенденция: остановить дезинтеграцию. Пришлось действовать решительно.

Теперь видно, что, несмотря на широкий разброс мнений, тенденция в пользу Союза, единого экономического рынка сохранилась.

Характерно при этом, что заявления, звучащие зачастую на заседаниях Верховных Советов республик, не всегда отражали настроения всего населения. В эти тревожные дни большинство людей реагировало весьма чувствительно на угрозу распада Союза. И в отличие от националистов и анархистов обретение независимости большинство стало рассматривать как основу для нового Союза действительно суверенных и независимых государств. Люди разных национальностей в этот опасный час для нашего многонационального государства особо остро ощутили – надо держаться вместе. И это имело решающее воздействие на процесс согласования позиций республик в канун внеочередного Съезда народных депутатов СССР.

Совместное Заявление Президента СССР и руководителей республик «10(11)+1» было подготовлено буквально за один день, я бы даже сказал, за одну ночь до начала работы Съезда. Мы работали над ним до самого последнего момента. Назарбаев зачитывал на Съезде текст, в котором последние поправки были от руки. В этой работе участвовали не только девять республик плюс Президент, но также Армения и Грузия.

Смысл Заявления мы видели в том, чтобы выйти к обществу с предложениями по наиболее жгучим, волнующим вопросам. Рассуждали так: Съезд не должен превратиться в парламентскую говорильню. Страна ждет решений. Вот почему мы пошли по такому неординарному пути – выступили с Заявлением. И сказали депутатам: а теперь подумайте, задумайтесь о будущем.

Сначала это вызвало недовольство. Но нам ведь надо было выходить из ситуации, связанной с заговором, а не болтать. У Съезда появился шанс показать свою ответственность за судьбу страны. И если бы он не принял наше предложение, то продемонстрировал бы всему народу, что он мертв.

Заявление предусматривало безотлагательное заключение Договора о Союзе Суверенных Государств.

Мы зафиксировали принципиальные положения для нового Союзного договора со всеми его атрибутами. Речь идет о едином экономическом пространстве, о единых вооруженных силах и военной реформе, о подтверждении всех международных: обязательств, о декларации свобод и прав человека.

Съезд, проходивший к атмосфере общественного шока и отразивший эту атмосферу, тем не менее оказался на высоте своей миссии. После острых дискуссий было достигнуто согласие в главном.

Был момент, когда возникла патовая ситуация. С моей стороны вопрос был поставлен прямо: Съезд исчерпал свои возможности, а если это так, то надо, видимо, искать другие механизмы принятия решений, которых ждет народ. Потому что люди терпеть больше не могут.

В конечном счете съезд принял важные решения. Но путь к этому был трудным. Атмосфера на Съезде менялась буквально день ото дня. Я бы сказал – за три дня изменилось все, началась другая жизнь, другая эпоха.

В эти недели народ решал свою судьбу – не только в парламентах, в публичных столкновениях мнений на митингах, но, к сожалению, и на баррикадах. Произошла трагедия, омытая кровью. Для всех нас происшедшее – тяжелый урок. Все видят драматизм положения, в котором оказалась страна в результате антиконституционного переворота, совершенного в момент, когда всего один день отделял ее от подписания Договора о Союзе Суверенных Государств. Он открывал возможность для укрепления согласия и сотрудничества. Потеряно время и для решения жизненных экономических проблем. Социальная ситуация в стране напряжена до предела. Но в то же время случившееся подтвердило с неопровержимой убедительностью: то, что мы делали с 1985 года, позволило создать такие предпосылки, такие новые реальности в стране, что с самого начала заговор был обречен.

Отвечая на заданный мне на съезде вопрос, я сказал: что касается приверженности курсу революционных, глубоких перемен во всех сферах жизни нашего общества, перед вами тот же Горбачев. Но в такой же мере, в какой он остался приверженным своему главному выбору 1985 года, Горбачев изменился, поняв и глубоко прочувствовав свои просчеты – в тактике, в методах действий, один из них – вовремя не распознал наступление момента, когда надо, было быстро освобождать общество от структур державшей его тоталитарной системы. Не мог своевременно и в полной мере поставить свой авторитет на службу объединению новых, демократических сил, которые могли полностью взять на– свои плечи ответственность за проведение перестроечного курса.

Сейчас общество взбудоражено. Оно хочет до конца понять, что произошло. Где истоки случившегося? Что необходимо сделать, чтобы такое больше не повторилось? Каков выход из создавшейся ситуации и где те структуры, где те люди, которые возьмут на себя в это тяжелейшее время ответственность? Вот вопросы, которые сейчас мучают. Этим, собственно, и продиктован экстренный созыв Съезда народных депутатов, и этим же продиктовано Заявление Президента страны и высших руководителей союзных республик.

Я высоко оцениваю тот факт, что при всем многообразии мнений большинство народных депутатов с высокой ответственностью отнеслись к оценке ситуации и поддержали в принципе это Заявление.

Но не могу я согласиться с теми из выступлений, в которых Заявление изображалось как нечто идущее вразрез с Конституцией и законами страны, более того, оценивалось чуть ли не как еще один переворот. Мой ответ был однозначным: попытки представить действия во имя защиты демократии, во имя обеспечения неотложных мер по спасению страны как некий «черный» умысел против народа, а законно избранных людей, за которыми стоят миллионы избирателей и республиканские парламенты, назвать самозванцами – недопустимы и должны быть решительно отклонены.

Насколько все это нелепо, говорит тот факт, что Президент и руководители республик вышли ведь со своим Заявлением не куда-нибудь, а на Съезд – высший орган государственной власти, конституционный орган. Обратились к нему, к его конституционной компетенции. И это что – заговорщики?

Интересно и то, что в критике Заявления сошлись крайние правые и крайние левые. Было удивительно наблюдать за этим. Но в конце концов Съезд оказался на высоте, удалось открыть дверь в будущее – начался трудный переходный период.

Конечно, возможны придирки к принятым решениям, у юристов есть претензии, так сказать, к чистоте обсуждения. Но это в данном случае не главное.

Мы живем в такое время, когда приходится делать нестандартные шаги и принимать нестандартные решения. Принципиально важно, что в ситуации, когда переворот поставил страну на грань неуправляемого распада, руководители 11 республик (10 республик подписали, а 11 вырабатывали Заявление) сочли необходимым встретиться, выработали согласованные позиции по коренным вопросам жизни общества и получили поддержку Съезда.

И мне, и руководителям республик было ясно, что по-настоящему восстановить управляемость страны может только авторитетный орган, способный как принимать решения, так и обеспечивать их проведение в жизнь на всей территории. Поэтому мы предложили Съезду создать на переходный период Государственный Совет, в который войдут главные должностные лица республик.

Острая дискуссия возникла на Съезде в связи с предложением об образовании Совета представителей, своего рода законодательной ассамблеи на переходный период. Соображения и возражения выдвигались серьезные. И все мы, авторы Заявления, с большой ответственностью отнеслись к ним и пришли к выводу, что нашу идею можно реализовать не через Совет представителей, а через Верховный Совет по формуле, которая закладывалась в проекте нового Союзного договора: там были предусмотрены две палаты, в том числе Совет Республик, учтены интересы бывших автономий. Причем в верхней палате, Совете Республик, которая будет высшей, у каждой республики – один голос.

Я довел это наше общее мнение до депутатов, подчеркнув, что на такой основе можно будет сформировать орган, который эффективно сотрудничал бы с Государственным Советом. Иными словами, в этом случае мы не выходили бы за рамки формулы ново-огаревского процесса, а вместе с тем получили бы, по существу, качественно иной парламент, отвечающий требованиям переходного периода.

Сейчас самое важное – быстрее действовать. Правильно напомнил на Съезде российский премьер И.Силаев: есть неотложные вопросы, связанные с продовольствием, с подготовкой к зиме, с укреплением законности, с финансовой ситуацией, – и все это требует согласованных действий. И есть предпосылки, чтобы удержать ситуацию и двигаться дальше.

Если мы сумеем наладить взаимодействие в новых формах, включить новые структуры, новых людей, нас поддержит и Запад. Там сейчас смотрят, с кем иметь дело. Поэтому и для внутренних процессов, и для сотрудничества с внешним миром (а оно нам необходимо) все эти вопросы следует решать без проволочек.

Вновь остро на Съезде подчеркнул необходимость безотлагательного прояснения вопроса о нашей государственности. Не проясним его – не решим и другие проблемы: экономические, политические, социальные, научные, межнациональные и прочие. Я убежден в этом. На референдуме люди выразили свою волю, высказались за сохранение и решительное обновление Союза. В ходе ново-огаревского процесса мы вышли на формулу «Союз Суверенных Государств», но и она теперь нуждается в переосмыслении.

Давайте, сказал я, сделаем этот Союз действительно добровольным, чтобы он отвечал интересам всех. Пусть он даст возможность иметь федеративные связи по одним вопросам, конфедеративные – по другим, ассоциативные – по третьим. Формула – «Союз Суверенных Государств» позволяет все учесть. Если мы это сделаем, если Съезд поддержит предложения, которые высказаны в Заявлении, то он выполнит свою роль в этот исторически ответственный момент.

В какой-то мере это был рубеж, даже перелом; в основном, в главном позиция Президента и руководителей республик получила одобрение подавляющего большинства депутатов. Итог Съезда – пакет решений, регулирующих жизнь государства на переходный период. Они закладывают базу для стабилизации, ведения дел в нормальном русле. Между республиками и Союзом согласовано, что сотрудничество будет строиться на новом уровне, всеми вместе, сообща.

Поэтому, закрывая Съезд, я сказал, что доволен проделанной работой. Хотя, честно говоря, были минуты, когда я думал, что мы не дотянем до логического конца.

Нечасто случаются в политической жизни дни и недели, которые в прямом смысле можно назвать историческими. Страна пережила именно такой момент. Она начала отсчет новой эпохи в своем тысячелетнем развитии.

Я верю, убежден: международное сообщество будет иметь дело с Союзом Суверенных Государств. Со страной, где добровольно и равноправно сожительствуют свободные, демократические государства, республики, многие десятки наций, народностей и этнических групп. Со страной, где дружески сосуществуют и взаимодействуют самые различные культуры и почта все известные религии, создавая неповторимое культурное и духовное пространство.

Великая евразийская демократия станет одним из оплотов нового мира, его безопасности, сближения между двумя континентами в строительстве справедливого мирового порядка. Совокупный внешнеполитический потенциал нового Союза возрастет благодаря раскрепощенному и оригинальному вкладу составляющих его суверенных республик. Конечно, все это – впереди. Но мы будем настойчиво и последовательно работать, имея в виду именно эту цель.

Принятая Съездом Декларация прав и свобод человека, документы, определяющие рамки и содержание переходного периода и принципы образования нового Союза, исходят из того, что высшей ценностью нашего общества признаются свобода человека, его честь и достоинство. Это становится и нравственным, и – что я особо хочу подчеркнуть – правовым фундаментом нашего Союза.

То, на что вывел страну Съезд, отнюдь не является чем-то неожиданным, противоречащим генеральному направлению перестройки. Напротив, произошло взрывное высвобождение всего того потенциала общественного, экономического и национального развития, который накапливался в ходе перестройки и был заложен изначально в ее основном замысле.

Поэтому в принципиальном плане все, что раскрылось и происходит у нас сейчас, отвечает самым глубоким моим убеждениям и намерениям.

Оставался один необычайной важности вопрос, решение которого, впрочем, было предопределено итогами Съезда. Я имею в виду проблему балтийских республик – Литвы, Латвии, Эстонии, – которые заявили о своем нежелании подписывать новый Союзный договор и выходе из Союза.

На следующий день после Съезда на первом заседании Государственного Совета эта проблема была рассмотрена. Учитывая конкретную историческую и политическую обстановку, предшествовавшую вхождению Литвы, Латвии и Эстонии в СССР, Госсовет признал их независимость и поручил государственной полномочной делегации провести переговоры и решить весь комплекс проблем, связанных с обеспечением прав граждан, экономических, политических, военных, пограничных, гуманитарных и иных вопросов.

С политической и практической точек зрения и раньше было ясно, что дело идет к уходу трех республик из Союза. События ускорили решение.

Должен, однако, сказать, что я буквально завален телеграммами из Прибалтики. Как-никак, но там из 7 миллионов жителей – 2,5 миллиона некоренного населения. Если возобладают экстремистские настроения, а они есть, если будут вытеснять, выдавливать некоренных жителей, то схлопочем острую ситуацию. Идет дискуссия вокруг законов о гражданстве. Появляются высказывания о делении граждан на несколько сортов. Это будоражит страну, это опасно.

После решения Государственного Совета я беседовал с Рюйтелем, с Горбуновым, подчеркнул, что они со всем вниманием должны относиться к этому вопросу. Но, кажется, в Прибалтике в последнее время стали лучше понимать ситуацию и свою ответственность. Ведь мы собираемся жить и дальше вместе, жить хорошо друг с другом.

До начала 1992 года ничего не собираемся менять в нашем сотрудничестве, в экономических, в том числе финансовых, отношениях. Как и другие, Латвия, Литва и Эстония заинтересованы в том, чтобы экономические ресурсы шли из других частей Союза. Да и у остальных регионов Союза есть такая заинтересованность в отношении Прибалтики. Недаром прибалты принимали участие в работе комиссии Г.Явлинского по подготовке Экономического договора. В дальнейшем наши отношения будут строиться на его базе и на базе соглашений по конкретным вопросам, относящимся, в частности, к использованию портов, коммуникаций, пребыванию войск, энергосетям и т.д.

Уверен, что в рамках переговоров мы сумеем решить все как надо. Надеемся на конструктивность руководителей балтийских государств. Тем более что Латвия, Литва и Эстония уже обрели статус новых самостоятельных участников СБСЕ, стали членами ООН. Ясно, что теперь повышается ответственность и других государств, в первую очередь европейских, за то, как эти страны будут обустраиваться в мировом сообществе, в особенности – какова будет судьба значительных меньшинств в каждой из них. Отступления от критериев Парижской Хартии в этом плане могут вызвать очень болезненную реакцию не только в самих этих странах, но и в России, в Союзе.

В рамках европейского процесса, конечно, будут отработаны механизмы, обеспечивающие права всех граждан. Но есть вещи, которые имеют первостепенное значение, и среди них прежде всего – нерушимость границ. Надо идти по пути открытости, прозрачности пограничных рубежей, но не трогать сами рубежи. Это может иметь тяжелейшие последствия.

Будем сотрудничать с прибалтийскими государствами. Мы настроены предельно конструктивно: ведь по ту сторону новых границ живут близкие нам люди, с которыми мы общались веками. Хотим налаживать максимально облегченные правила обмена, поездок, контактов. Важно, чтобы все шло в цивилизованных рамках, уважительно и по-соседски. Надеюсь, что все у нас с этими государствами пойдет хорошо.