Текст книги "Консул Тревельян"

Автор книги: Михаил Ахманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Часть 2
Снежная пасть

Глава 7
Погибший мир

По геофизическим параметрам Снежная Пасть – или просто Снежная, как называли планету археологи, – являлась почти полным аналогом Земли. Сутки – двадцать три с половиной часа, год – триста пятьдесят семь суток, тяготение – 0,98 g, радиус планетарного сфероида – 6200 километров, в атмосфере двадцать четыре процента кислорода. Звезда тоже не очень отличалась от земного Солнца – класс G по шкале Герцшпрунга – Рессела [27]27
  Диаграмма, определяющая зависимость между светимостью и спектральным классом звезд, была построена в начале двадцатого века астрофизиками Э.Герцшпрунгом и Г.Ресселом. Большая часть звезд (за исключением сверхгигантов, красных гигантов и белых карликов) лежит на главной последовательности и характеризуется следующим образом: очень горячие голубые звезды, затем белые, желтовато-белые, желтые, оранжевые и красные. Классы звезд обозначаются символами O, B, A, F, G, K, M. Солнце – желтая звезда класса G.


[Закрыть], и Снежная была третьей планетой в семействе из дюжины крупных небесных тел, вращавшихся вокруг светила. Когда-то в этом мире имелись два больших материка и сотни островов, крупных и мелких – все, предположительно, густонаселенные, хотя глубинное зондирование не позволило обнаружить остатки городов. Они были стерты в пыль, а затем погребены под слоем льда и снега, который достигал двух-трех километров в умеренной и полярной зонах и километра на экваторе. Здесь археологи и обустроили свой городок, очистив от льда небольшой остров. Конечно, теперь окружали его не морские воды, а цепь ледяных утесов, сверкавших днем, точно стены из чистого сапфира, а на восходе и закате казавшиеся рубиновыми. Это выглядело очень красиво, но любоваться чудесным зрелищем приходилось в термокостюме, а то и в скафандре с подогревом – температура держалась минус сорок, и естественное таяние льдов еще не началось. Когда-нибудь начнется, обнадежили Тревельяна археологи – скажем, через пару тысяч лет.

Партия, трудившаяся в системе Снежной, была очень велика – более восьмисот специалистов, считая с теми, кто исследовал местную луну в надежде найти следы космических поселений. Пока вместе с археологами работали геофизики и техники бурильных установок, но среди ожидавших своей очереди нашлись бы, пожалуй, любые умельцы – от историков искусства до лингвистов и кибернетиков, способных расшифровать любой письменный документ. Тревельяна это очень вдохновляло – он подозревал, что в комиссии не обойдется без пререканий и споров, что достичь консенсуса будет нелегко, и для этого понадобятся консультанты. Здесь их был воз и маленькая тележка.

Но главный консультант стояла сейчас рядом с ним – доктор археологии Жанкат Брингар, женщина-терукси потрясающей красоты. Волнистые пепельные волосы Жанкат прятались под шлемом, но Тревельян мог любоваться ее прелестным личиком и обтянутой комбинезоном изящной фигуркой. Он и любовался – исподволь, стараясь не обнаружить всю глубину своего интереса. В партии, кроме землян и кни’лина, было не меньше четверти терукси, и все они, мужчины и женщины, выглядели превосходно, как и любой их соотечественник. Счастливая раса, где красота являлась эталоном… Но и в этом сонме богинь и богов Жанкат Брингар сияла, как редкая жемчужина среди янтаря и кораллов. Ивар снова покосился на нее и едва не утонул в огромных зеленых глазах – пожалуй, еще более выразительных, чем у Лолиты.

– Вы прибыли на «Пегасе», консул? – спросила Жанкат, выговаривая слова земной лингвы с очаровательным акцентом. – Кажется, «Пегас» лег на орбиту у Снежной четыре часа назад?

«Пегас» являлся одним из шести исследовательских судов, прикомандированных к экспедиции. Кроме них, над планетой висел «Идальго», большой транспортный корабль.

– До последнего дня я работал на Арханге, довольно далеко отсюда, – сказал Тревельян. – «Пегас» за мной не заходил. В этом не было нужды.

– О, простите! – Жанкат округлила глаза, став еще более прелестной. – Вы консул, и у вас, конечно, свой корабль… Наверное, яхта?

– Еще какая! – откликнулся Тревельян. – Четыре палубы, бассейн, оранжерея, адмиральский салон, а в нем – дубовая мебель, кресла натуральной кожи, бронзовые канделябры и… – Он смолк, решив, что постель упоминать еще рано, и вздохнул. – Замечательная яхта, доктор Брингар! Называется «Иллюзия».

– Хотелось бы на нее взглянуть, – промолвила прелестный археолог. – Кстати, называйте меня Жанной. Мне нравится это земное имя.

Тревельян склонил голову.

– Ивар. Для вас всегда Ивар и только Ивар, не консул.

Жанкат – нет, Жанна! – улыбнулась. Улыбка красила ее необычайно.

– Боюсь, Ивар, всегда не получится. На заседаниях я не смогу вас так называть, ведь в комиссии у нас ньюри Первый Ветер из клана ни [28]28
  Раса кни’лина состоит из двух крупных кланов: похарас и ни – и нескольких мелких. Контакт Тревельяна с этими гуманоидами и их обычаи описаны в романе «Далекий Сайкат».


[Закрыть]. На Снежной больше сорока кни’лина, но все – похарас, с ними все же проще. А эти ни… Они такие ревнители официоза и протокола…

– Верно, – согласился Тревельян, вспомнив свои приключения на Сайкате. – Но я надеюсь, что мы найдем время для менее официальных встреч.

– На вашей яхте, – подсказала Жанна, продолжая мило улыбаться.

– Увы! – Тревельян опять вздохнул. – Яхту пришлось отправить на Тхар, ибо первый помощник капитана собралась рожать. Она с Тхара, и, по их традиции, женщины рожают только на родной планете. – Тут Ивар принял озабоченный вид и добавил: – Надеюсь, они успеют… В крайнем случае, корабельный врач подвергнет роженицу гибернации.

– Какой интересный обычай! – воскликнула Жанна, распахнув зеленые глаза с ресницами невероятной длины. – Ну, ничего, ничего, можно подождать, пока ваша яхта не вернется. Как говорят у нас, самое приятное в удовольствии – его ожидание.

– Мудрая мысль, – подтвердил Тревельян. Он собирался развить эту тему, но Жанна коснулась его руки и молвила:

– Давайте помолчим и посмотрим. Солнце садится.

Они стояли на открытой террасе у длинного двухэтажного корпуса, собранного из стандартных модулей. В этом строении, самом крупном в поселке археологов, размещался штаб экспедиции, и здесь имелись рабочие кабинеты, удобный конференц-зал, жилые отсеки и даже небольшой зимний садик. Часть помещений, рассчитанных на кни’лина, были просторными и обставленными согласно требованиям их расы, а парапримат Нишикуандра мог разместиться в саду, среди цветущих роз, магнолий и олеандров. На время работы комиссии корпус предоставили в полное распоряжение Тревельяна.

Он прибыл сюда пару часов назад и успел познакомиться только с профессором Трозом, главой археологов, и его помощницей Жанной Брингар. Профессор, пообещав всяческое содействие, вскоре удалился в свой жилой модуль на окраине поселка, ибо дело шло к вечеру, члены комиссии отдыхали, и никаких заседаний в этот день не предвиделось. Самое время, решил Тревельян, чтобы взглянуть на чудесный закат и побеседовать с прелестным консультантом.

От здания штаба до ледяной стены было километра четыре. Голубоватые утесы нависали над расчищенной территорией, и казалось, что маленький остров заключен в сосуд из драгоценного сапфира с бирюзовой крышкой безоблачных небес. Но вот край солнца коснулся ледяных вершин, они вспыхнули алым, потом багряным, и жаркий рубиновый цвет поплыл к подножию стены, вытесняя синее и голубое. В трещинах краски были более глубокими, пурпурными и багровыми, выступы и острия пылали розовым и оранжевым, и по обе стороны от светила раскинулись красные с золотом крылья вечерней зари. Закат длился около четверти часа, и все это время Тревельян и его спутница молчали, зачарованные сказочным зрелищем. Потом солнце скрылось за барьером льдов, краски погасли, и небо, знаменуя конец феерии, задернул темный занавес с искрами звезд.

– Таких чудес больше нигде не увидишь, ни на одной планете Галактики, – с мечтательным видом сказала Жанна. Затем, словно очнувшись от наваждения, добавила: – Должна ли я теперь поведать, с какого конца едят суимбри? То есть ввести вас в курс дела, как говорится на Земле?

Плод суимбри, произраставший в ее родном мире, походил на очень длинный фиолетовый огурец, с одного конца сладкий, с другого – горьковато-терпкий. В пищу шла только сладкая часть, и с непривычки можно было ошибиться.

– Сегодня ни слова о делах, – сказал Тревельян. – Сегодня я хочу полюбоваться красотой, что встретил здесь. После Арханга это будет нелишним.

– Там было очень плохо? – с сочувствием спросила Жанна.

– Отвратительно. У меня появились лапы с когтями и шпорами. Целых шесть.

– О, как интересно! Еще интереснее, чем ваш корабль! – Консультант была явно заинтригована. – Хотелось бы взглянуть!

Тревельян поморщился.

– Не стоит, милая Жанна. Боюсь, я бы вам не понравился.

В этих широтах ночь наступала стремительно. Небо потемнело, сонм звезд расцветил его черный полог, и, словно отражая небесные огни, вспыхнул свет в домиках поселка. Порыв ледяного ветра обжег лицо Ивара. Температура наверняка была не меньше сорока.

– Поздно. Вам пора отдохнуть, – сказала Жанна Брингар, и Тревельяну показалось, что в ее голосе звучит нотка сожаления. – Увидимся завтра. К какому часу я должна появиться?

С минуту Тревельян размышлял. Серв Хийар Ирт, представитель лоона эо, был биороботом и, в силу своей природы, вообще не нуждался в отдыхе. Кни’лина, насколько помнилось ему, жили в том же суточном ритме, что и земляне, так что в этом смысле проблем с Первым Ветром не предвиделось. Зато парапримы спали долго, и их трапезы, как и гигиенические процедуры, тоже занимали изрядное время. Их шерстяной покров требовал тщательного ухода, и это считалось очень интимной услугой внутри семейной группы. «Кто же будет расчесывать шерсть Нишикуандре?..» – мелькнула у Ивара паническая мысль. Не должен ли он как глава комиссии озаботиться этим вопросом?.. Возможно, параприм привез с собой каких-то роботов?.. Или тут необходима помощь живого существа?.. Гордецы кни’лина отпадали сразу, но среди людей и терукси тоже не найдешь желающих на роль куафера… Тут Тревельян припомнил, что Нишикуандра уже трое суток на Снежной, и, значит, проблема как-то решена. Успокоившись, он сказал:

– Парапримы неторопливы. Думаю, начнем заседание в полдень.

– Я не опоздаю, Ивар.

Сверкнули ровные зубки, взметнулись ресницы. Она повернулась с изяществом танцовщицы и ушла. Тревельян глядел ей вслед, пока фигурка Жанны не исчезла за ближним строением.

Раздался ментальный вздох Командора.

«Какая красотка! И ты ей, кажется, понравился».

«Возможно», – согласился Тревельян.

«Ну, так не щелкай клювом, малыш! Или опять не позволяет субординация?»

«Субординация тут ни при чем. Я возглавляю комиссию, но никому не начальник. Тем более женщине из другого мира».

«Рад это слышать. – Командор сделал паузу. – В мои времена об этих терукси ничего не знали. Их ведь недавно нашли?»

«Сравнительно недавно, – подтвердил Тревельян. – Очень дружелюбная раса и подобная нам практически полностью. Кое-кто из антропологов уверен, что у землян и терукси были общие предки».

«А отличия есть?»

«Зубов у них на два меньше и какие-то лишние косточки в позвоночнике… А так полная норма: сердце слева, печень справа, две почки, пять пальцев и углеводный обмен на инсулиновой основе».

«Выходит, эта красотка могла бы родить тебе наследника?» – спросил дед после недолгих размышлений.

«Прецеденты уже имеются, – сообщил Тревельян, пожав плечами. – Я же говорю, люди как люди».

Он вернулся в здание штаба, снял в шлюзе термокостюм и пошел наверх, в свой жилой блок на втором этаже. Помещение это было весьма скромным и явно не рассчитанным на консула ФРИК: небольшая спальня с гипноизлучателем над постелью и кабинет со стандартным оборудованием. Имелись здесь и более просторные покои, но их занимал ньюри Первый Ветер со своими секретарями и помощниками. Кни’лина были неприхотливы в быту, в их жилищах почти не имелось мебели, но обычай коно [29]29
  Коно – понятие личного пространства является одним из основополагающих в культуре кни’лина. Коно – область в четыре-пять шагов, куда не имеет права вторгаться другой человек. Возникновение этого запрета относится к периоду пандемии, некогда опустошившей материнский мир кни’лина. Смертоносный вирус передавался многими путями, в том числе воздушным, и приближаться друг к другу было опасно.


[Закрыть], личного пространства, соблюдался со всей строгостью, так что каждому из них требовалось раз в пять больше места, чем терукси или землянину. Тревельяну оставалось лишь утешаться мечтами о мифической яхте «Иллюзия».

Он устроился в кабинете – сел к терминалу, раскрыл экран и вызвал информацию о стасисе. Это устройство – монолитный бетонный куб в недрах крупного острова в южном полушарии – обнаружили семью месяцами раньше при локации с орбиты. Месяц ушел, чтобы пробить шахту и докопаться до находки сквозь трехкилометровый слой льдов и скальные плиты, еще два потребовались на расчистку рабочей территории и возведение над объектом прочного купола. Археологи полагали, что найдена капсула времени – возможно, с посланием, с документами, видеозаписями и другой информацией. Все это не нуждалось в особых способах хранения – вполне хватило бы небольшой камеры, заполненной инертным газом. Как раз такая полость и была выявлена с помощью интравизора, но ее окружали какие-то смутные тени – возможно, приборы консервации с энергетической установкой. Прожгли в бетоне шурф, ввели анализатор и обнаружили, что камера заключена в стасисное поле.

То был первый этап истории, а на втором к делу подключилась группа биологов и врачей, присланных с Земли. Стасис сохранял нетленной любую живую материю и почти не требовал притока энергии извне – любой радиоактивный материал с большим периодом полураспада мог поддерживать поле в течение тысячелетий. Жизненные процессы в стасисе замирали полностью, и чтобы запустить их снова, требовались витализатор, комплекс особых лекарств и помощь реаниматоров. В этом заключался недостаток метода сравнительно с обычной гибернацией, и в большинстве миров, известных человечеству, стасис использовали редко. Несомненно, решил Тревельян, жители Снежной отправили эту посылку в грядущее, попав в отчаянную ситуацию. Надежда, что ее разыщут и распакуют должным образом, была такой мизерной, такой эфемерной! Однако разыскали, и, по мнению медиков, проблем с распаковкой не предвидится. Бетонная оболочка над капсулой времени уже была снята, витализатор подготовлен, и кто бы ни оказался в стасисе, его вернут к жизни. Разумеется, если решение комиссии будет единогласным.

В этом Тревельян почти не сомневался.

* * *

Они собрались в конференц-зале ровно в полдень. Сквозь высокие окна, выходившие на юг, струился яркий солнечный свет, вдали блистала аметистом и сапфиром ледяная стена, и разноцветные крыши домиков поселка, разбросанных весьма хаотически, добавляли оживления этой картине. Временами со взлетной площадки на окраине поднимался квадроплан [30]30
  Квадроплан – грузопассажирское судно для внутрисистемных перевозок и приземления на планеты и астероиды. Представляет собой два цилиндрических отсека, соединенных крестом, на концах которых расположены модульные трюмы, имеющие сферическую, кубическую или иную форму. В перекрестье цилиндров находится пассажирская кабина.


[Закрыть]или орбитальный челнок, тут и там виднелись люди в термокомбинезонах, шли торопливо, с деловым видом, иногда собирались кучкой у блока питания и что-то обсуждали, размахивая руками. Несомненно, главным поводом к разговорам был ожидавшийся вердикт комиссии и надежда, что стасис не сегодня-завтра вскроют. «Собственно, что же еще с ним делать?.. – мелькнула мысль у Тревельяна. Оставить грядущим поколениям как памятник своей нерешительности, даже трусости?..»

В зале было жарковато – парапримы любили тепло. Они устроились в плетеных гамаках, подвешенных к потолку: Нишикуандра слева от Ивара, а за ним две его самки с корзиной яблок и бананов. Все с серой шерстью, лежавшей волосок к волоску, темноглазые, длиннорукие, высоколобые, похожие на огромных игрушечных обезьян, сделанных для детишек-великанов. По правую руку от председателя, шагах в пяти, сидел на подушке Первый Ветер в роскошном малиновом камзоле с украшениями из перьев на плечах, а еще дальше, у самого окна, расположился его помощник Второй Дым – этот был облачен в скромный коричневый сайгор [31]31
  Сайгор – обтягивающий комбинезон, обычное рабочее одеяние кни’лина.


[Закрыть]. У другого окна, соблюдая дистанцию коно, маячила хрупкая фигурка серва, посланца затворников лоона эо. Тревельян смотрел на это существо с большой симпатией, ибо Хийар Ирт оказался так похож на знакомца с Раваны, словно у того народился за минувшее время брат-близнец. Ранг у Хийара Ирта был не столь высоким – просто Регистратор, зато Хозяева (так сервы именовали лоона эо) сделали его пятипалым. Это являлось бесспорным знаком внимания к членам комиссии – как-никак все они, не исключая параприма, были гуманоидами.

Для Тревельяна приготовили кресло у колонки терминала, рядом с большим керамическим сосудом, полным цветов. Цветы показались ему незнакомыми – крупные лиловые лепестки, изящные, сложной формы соцветия на ниспадающих стеблях с длинными узкими листьями. Пахли они сладко и тревожно – но, быть может, этим ароматом тянуло от Жанкат Брингар, сидевшей неподалеку, по другую сторону терминала.

Ее длинное, до пят, платье переливалось лиловым, как и цветы, пряди пепельных волос падали на спину, и над лбом сиял изумруд в серебряном обруче. «Цирцея, нимфа!..» – думал Тревельян, но головы не поворачивал и на Жанну не глядел. У консульского статуса были преимущества и были недостатки; в частности, не мог консул пялиться на женщину, словно она не человек вовсе, а вазочка с конфетами. А вот Нишикуандра, хоть и являлся четвероруким параприматом, смотрел на Жанну с явным удовольствием и растягивал губы в улыбке. Его раса очень ценила красоту.

– Приветствую почтенных братьев по разуму на Снежной, – произнес Тревельян. – Всем ли ясна наша задача? Может быть, имеются вопросы? – Он коснулся клавиатуры, и в дальнем конце зала вспыхнуло изображение: шестигранная, похожая на гроб капсула под защитным куполом. Ее окружали какие-то механизмы, и рядом суетилась команда техников и врачей.

– У меня вопросов нет, – отозвался Первый Ветер, вздернув голову, лишенную волос. Он превосходно говорил на земной лингве, но, судя по надменному виду, вовсе не считал землян и терукси братьями по разуму, а уж парапримов и подавно. Не братья и сестры, а волосатые пожиратели падали… Правда, параприматы тоже не ели мяса, но шерсти у них было предостаточно.

– Задача понятна. – Хийар Ирт совсем человеческим жестом склонил голову. У него было лицо печального эльфа: бледная кожа, маленький округлый подбородок, крохотный рот и широко распахнутые синие глаза. Тревельяну казалось, что он ощущает струящиеся от серва теплые волны приязни.

Нишикуандра вытянул длинную руку за спину, и самка вложила ему в ладонь очищенный банан. Параприм сунул его в огромную пасть, прожевал и молвил гулким басом:

– Мой народ не пользуется таким устройством. – Он повернулся к экрану и пробормотал: – Сстассисс, сстассисс… забавные звуки… сстассисс… Как его выключить, достойный консул?

– Я не знаю, но у нас есть консультант. – Ивар улыбнулся своей прекрасной даме. – Прошу вас, доктор Брингар.

– Поле исчезнет, если отсоединить блок питания. Взгляните на этот голубой цилиндр… – Грациозно приподнявшись, Жанна включила лазерную указку. – В нем изотоп урана с периодом полураспада двести пятьдесят тысяч лет. Выход энергии ничтожен, но для поддержки стасиса ее хватает.

– Благодарю, – пробасил Нишикуандра. Затем умял второй банан и поинтересовался: – Вы просвечивали этот шестигранный ящик своим прибором?.. кажется, интравизор, да?

– Медики были против. Они считают, что излучение может повредить биологический объект.

– Разумно, – согласился параприм и перевел взгляд на председателя. – Мое слово для достойного консула: пусть вскрывают.

Первый Ветер поморщился – кажется, параприм и его вопросы раздражали представителя кни’лина. Сложив руки на коленях, он пробормотал:

– Мы не знаем, что в этом контейнере… Возможно, вирусы, гибельные для всего живого?.. Наверняка известно лишь одно: экология планеты и ее цивилизация были уничтожены.

– Вы против, ньюри? – спросил Тревельян.

– Нет, я тоже считаю, что нужно вскрыть стасис. Это дар прошлого, и нельзя им пренебречь… Но хочу напомнить, что сказано в Книге Начала и Конца [32]32
  Книга Начала и Конца – священная книга кни’лина, в которой собраны изречения их мудреца и пророка Йездана Сероокого. Материнский мир кни’лина тоже носит название Йездан.


[Закрыть]: самые гибельные дары – те, о которых даритель не подозревает.

Ивар покосился на экран: техники и бригада реаниматоров под командой Пьера Сазонова терпеливо ждали, все облаченные в скафандры, с целым батальоном роботов наготове. С профессором Сазоновым из Марсианского университета Тревельян уже встречался и доверял ему полностью – его считали светилом в физиологии инопланетных гуманоидов. Одно время профессор даже работал в научном корпусе ФРИК.

– Мы действительно не знаем, что в контейнере, но меры предосторожности приняты. – Теперь Тревельян смотрел в окно, на толпу, что начала собираться перед зданием штаба. Толпа становилась все гуще – археологи тоже ждали решения комиссии. Он заметил, что земляне и терукси стоят плотной кучкой, кни’лина же – по отдельности, и каждого окружает как минимум метр пустоты.

– Купол над контейнером герметичен? – спросил Первый Ветер.

– Да, – подтвердила доктор Брингар. – При необходимости можно затопить его жидким азотом или прожечь плазмой. То или другое, по усмотрению комиссии.

Первый Ветер сделал жест согласия.

– Если так, пусть вскрывают.

– Ваше мнение, Регистратор? – Тревельян повернулся к серву.

– Пусть вскрывают, – повторил тот слова кни’лина. – Не имею ни вопросов, ни возражений.

– Присоединяюсь к решению коллег и подтверждаю, что это решение принято единогласно, – произнес Тревельян. Потом добавил: – Ведется запись. Фиксируется все, что было и будет сказано здесь, а также действия специалистов, вскрывающих стасис. Каждый из нас получит копию. А теперь… – Он коснулся терминала, включив дальнюю связь. – Профессор Сазонов, вы слышите и видите меня?

– Да, консул.

– Приступайте.

Три члена комиссии смотрели на экран, на капсулу времени, окруженную роботами, а Тревельян глядел на своих коллег. Они оказались здесь не случайно, у каждого имелся некий резон, явный или тайный, и он об этом знал – во всяком случае, догадывался. Снежная Пасть, затерянная на дальних рубежах земного сектора, была гораздо ближе к метрополии и колониям кни’лина, чем к Солнечной системе и планетам, заселенным людьми, так что оба клана, ни и похарас, имели все основания присутствовать здесь. Вот явная причина! Однако есть и тайная, думал Тревельян. Некогда их раса стояла на грани гибели, и теперь они желают знать, что произошло на Снежной, космический ли катаклизм, как на их родине, или нечто иное – скажем, коллапс цивилизации. Интерес болезненный, но вполне понятный.

Парапримами, если не вдаваться в тайные причины, двигало любопытство. Они не скрывали эту свою особенность, как и желание участвовать в земных проектах, связанных с помощью расам, погрязшим во тьме невежества. Правда, их концепция прогрессорства не совпадала с методикой ФРИК; считая землян слишком нетерпеливыми, они отвергали активное вмешательство и даже постепенную и осторожную передачу знаний. Их собственные цивилизационные проекты, во всех отношениях очень гуманные, были рассчитаны на века, даже на тысячелетия. Фонду эти сроки казались слишком затянутыми и нереальными, как и другие соображения парапримов, но сами они стали свершившимся фактом. Первая встреча произошла недавно, во время миссии на Осиере [33]33
  Эти события описаны в романе «Посланец небес».


[Закрыть], и теперь приходилось учитывать, что в Галактике появилась еще одна раса прогрессоров. Раса могущественная, но мирная, ибо, в отличие от землян, хапторов, кни’лина и прочих двуногих, параприматы не знали экологических катастроф, голода, войн и любых форм насилия. И мнилось Тревельяну, будто с самого первого контакта, с той осиерской миссии, четверорукие решили присматривать за людьми – как бы те не сотворили какой-нибудь глупости. Возможно, решение было разумным – ведь мудрецы их расы имели загадочную способность, дар предвидеть будущее.

Что до Хийара Ирта, тут пришлось ограничиться гипотезами. Лоона эо, его Хозяева, поддерживали связи и торговали с половиной Галактики, но исключительно через сервов, совершенных биороботов с интеллектом выше порога Глика – Чейни [34]34
  Теорема Глика – Чейни, или Первая теорема психокибернетики, была сформулирована и доказана в конце XXI века. Теорема устанавливает порог, выше которого искусственный разум неотличим от человеческого (этот порог также называют границей Тьюринга – в честь математика XX столетия, занимавшегося данной проблемой). Частное следствие теоремы Глика – Чейни гласит, что кибернетическое устройство с высоким интеллектом не способно к убийству и любым видам насилия над живыми существами. Это, в частности, не позволяет поднять интеллект боевого робота выше границы Тьюринга.


[Закрыть]. Собственно, то была искусственная раса, созданная Хозяевами, не желавшими покидать свои чудесные и безопасные миры. Лоона эо любили развлекаться – может быть, поэтому был прислан Хийар Ирт?.. Произведения искусства, экзотическая флора и фауна, необычные явления природы, сохраненные в записях, тоже привлекали этих добровольных затворников, щедро плативших за любые редкости. Если приоткроется тайна погибшего мира, это сулит что-то новое – возможно, статуи, картины, книги и особенно ценившиеся в мирах лоона эо фильмы. Достаточная причина, чтобы послать Регистратора…

Но не исключались и тайные соображения – правда, уже не связанные с лоона эо. Древние, думал Тревельян, Древние, даскины… Они покинули Галактику в очень далекие времена – возможно, когда по Земле еще бродили динозавры, – но до этого их власть и могущество не оспаривал никто. Они правили среди звезд, они награждали и карали, они сотворили систему порталов, и следы их присутствия, их механизмы, странные полуживые твари и другие артефакты иногда попадались космическим странникам на давно необитаемых планетах. Их цель была понятна – мир и стабильность в Галактике, но как они выглядели, почему удалились и где пребывают сейчас, обсуждалось лишь на уровне зыбких гипотез. По одной, их наследниками – точнее, информаторами – были лоона эо, самая высокоразвитая цивилизация в Рукавах Ориона и Персея; по другой, они поручили Галактику неким Владыкам Пустоты, тайно наблюдающим за молодыми расами. Легенды об этих всемогущих существах – возможно, последних даскинах – бытовали у хапторов, фаата, дроми, у всех космических рас, известных Земной Федерации, и даже у лльяно, у которых не было ни городов, ни кораблей, ни желания их строить.

Кто они, Владыки Пустоты?.. Сказка, миф или реальность?.. Пожалуй, на этот вопрос Тревельян ответить бы смог, и ответ был положительным. Первый Регистратор, пришедший к нему на Раване в облике серва… создание, открывшее ему портал… тот, кто научил его странствовать среди звезд без кораблей, сделав доступной всю Галактику… Кто он? Даскин? Может быть… Согласно легендам, они умели принимать обличье любого существа, давно забыв о собственном природном естестве… Однако не исключалось, что Первый Регистратор не был даскином, а относился к тем посвященным, кто наследовал им, либо был оставлен в Галактике по их желанию – оставлен, чтобы выбрать достойных наследников. У хапторов, как помнилось Тревельяну, ходило такое предание… Так ли, иначе, но Первый Регистратор был причастен к тайнам Древних и, по каким-то неведомым причинам, таился среди сервов.

Возможно, не в одиночестве?.. Возможно, Хийар Ирт из той же компании, и облик серва лишь маскировка?..

Он не успел додумать эту мысль.

– Питание стасиса отключено, – донеслось с экрана. – Поднимаем крышку саркофага.

Подхватив тяжелую шестиугольную плиту, роботы сдвинулись на край площадки. Сверху, покачиваясь и изгибаясь, опустился щуп с утолщением на конце – в нем поблескивали линзы видеокамер. Теперь в поле зрения было нечто темное, продолговатое, заполнявшее саркофаг, точно пористая пена.

– Похоже на защитную оболочку, – раздался голос оператора, и тут же Тревельян услышал крик:

– Осторожнее! Отозвать роботов! Вытащим сами!

Кричал Сазонов. Пятеро медиков бросились к саркофагу, обступили его, и теперь Тревельян видел только их плечи и головы в защитных шлемах. Они что-то делали – быстро, стремительно, со сноровкой людей, привыкших спасать человеческую жизнь. Их голоса звучали с экрана:

– Витализатор!

– Включен.

– Контакт к сердцу, два на виски и два к ступням…

– Сделано.

– Ввожу цереброн… два кубика… Дышит? Есть мозговая активность?

– Нет.

– Еще два кубика… Полная мощность на витализатор!

– Сделано.

– Есть реакция зрачков?

– Не вижу… Нет, появилась!

– Теперь кислород! Кислород и массаж сердца! Аккуратнее, Серж!

– Да, профессор. Кажется, задышал…

– Продолжать кислород. Кубик сенситива в сонную артерию… Пульс?

– Двенадцать ударов в минуту.

– Давление?

– Пятьдесят на тридцать… Может, это для них норма?

– Не знаю. Адреналин!

– Сколько?

– Не знаю. Минимальную дозу…

– Он сто сорок секунд под излучением. Отключим витализатор?

– Не знаю. Нет, не отключайте… еще минута…

Первый Ветер зашевелился, перья дрогнули на его плечах. Лицо кни’лина было недовольным.

– Кто у них там? Ничего не вижу… Эти тупоумные перекрыли весь обзор! Почему не докладывают?

Жанна возмущенно фыркнула. Тревельян раскрыл было рот, соображая, как ответить строго и соблюсти при том вежливость, но не успел – послышался басистый голос параприма:

– Эти целители спасают жизнь разумного существа. Сейчас больше ничего нам знать не надо.

Черты Первого Ветра исказились в гримасе неприязни, но он промолчал. Текли минуты. Сидевшие в конференц-зале слышали только краткие реплики медиков да тихое жужжание невидимого прибора. Люди трудились на дне ледяной шахты, роботы стояли поодаль, все еще держа в манипуляторах крышку саркофага. Видимо, оператор-кибернетик забыл отдать им нужную команду.

Наконец один из реаниматоров выпрямил спину, обернулся, и Тревельян увидел лицо Сазонова. Его виски блестели от испарины.

– Это человек. Насколько можно судить без детальных анализов, обмен веществ обычный, скелет и мышечные ткани не отличаются от стандарта гомо сапиенс. Человек! Он без сознания, но дышит. Сейчас мы перенесем его в восстановительный модуль.

– Благодарю, – сказал Тревельян. – Прошу информировать о ваших дальнейших действиях. Что-то еще?

– Да. В ногах у него находится какое-то устройство. Небольшая панель, хорошо сохранившаяся. Наш кибернетик думает, что в нем записи.

– Можете отослать нам этот артефакт?

– Разумеется, – промолвил врач и исчез с экрана. Теперь там виднелись фигурки медиков, осторожно извлекавших из саркофага нагое человеческое тело.

Тревельян почувствовал, как разрядилось напряжение, владевшее членами комиссии. Первый Ветер, поправив воротник камзола, откинулся на пятки, удобнее располагаясь на подушке, Нишикуандра протянул длинную конечность за очередным бананом, и даже на невозмутимой физиономии Регистратора мелькнуло нечто похожее на облегченную улыбку. Глаза прекрасной Жанкат Брингар сияли, и Ивар почти физически ощущал струившиеся от нее волны теплой нежности. Как все терукси, она была очень эмоциональна.

– Что ж, – произнес Тревельян, – сегодня мы трудились недолго, но получили крайне важную информацию. Ее следует обдумать, так что я распускаю наше собрание. Устройством, про которое сообщил доктор Сазонов, займутся эксперты. – Он повернулся к Жанне: – В штате экспедиции много технических специалистов. Прошу вас выбрать самых опытных.

Она склонила головку в ореоле пепельных волос.

– Да, консул, непременно.

Серв и кни’лина направились к выходу, за ними переваливался Нишикуандра со своими спутницами. Жанна на миг остановилась у двери. «Идем, – сказали ее глаза Тревельяну, – идем! Разве ты не видишь, как я прекрасна? Хочешь узнать вкус моих губ? Хочешь прикоснуться к моим плечам, поцеловать шею? Хочешь? Хочешь?..»

«Еще как хочу», – подумал Тревельян, но остался на месте.

Жанна обиженно нахмурилась и исчезла.

«Так и будешь клювом щелкать?» – осведомился Командор.

«Дед, я здесь не для амурных приключений. Меня, между прочим, работать послали».

«Одно другому не мешает. Тем более что труды твои на сегодня закончены».

«Ошибаешься».

Тревельян приблизился к окнам, взглянул на толпу у здания. Люди расходились – должно быть, им уже сообщили последние новости.