Текст книги "Консул Тревельян"

Автор книги: Михаил Ахманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

«Ошибаешься, дед, – повторил он, – моя работа только начинается. И первое, что я должен сделать, – свыкнуться с мыслью, что обитавшие здесь люди уничтожили свой мир. Ведь скоро я буду говорить с одним из них… Человек ли он или чудовище? Разумное ли существо или безжалостный монстр?»

«Не знаю, – проворчал призрачный Советник. – Но хлопот у тебя с ним будет предостаточно».

Так и получилось.

Глава 8
Рыцарь Времени

Пришелец из прошлого был невысоким, изящным и двигался с грацией танцора. Серые глаза под темным росчерком бровей, бледная кожа, длинные светлые волосы, мягкие черты лица… Юноша, совершенно неотличимый от уроженца Земли или какой-нибудь земной колонии с не очень жарким климатом… Глядя на него, Тревельян подумал, что за четыре дня Сазонов и его реаниматоры проделали огромную работу – молодой человек казался бодрым и полным сил. Только в глазах его стыла печаль, когда он смотрел в окно на ледяной панцирь, покрывший некогда цветущую планету.

Комиссия собралась в том же зале, к обстановке которого добавился серебристый цилиндр кибертранслятора. Прибор, посланный из прошлого, содержал руководство по изучению языка, что, несомненно, говорило о практической сметке отправителей. Они рассчитывали, что их посланец встретится с разумными существами, и проблема общения будет первой после его реанимации. Руководство составили опытные лингвисты, что позволило запрограммировать транслятор в течение тех же четырех суток. Это время Тревельян посвятил беседам с коллегами и контактам с медиками, а вечера – прогулкам с очаровательной Жанной. Но дальше этого дело не шло – кажется, милый археолог была на него обижена.

Он оглядел сидевших в зале: Нишикуандра и две его самки с корзиной, на этот раз полной ананасов… Первый Ветер и Второй Дым, оба облаченные в парадную одежду – Ветер в лиловом камзоле, Дым в темно-синем… серв Хийар Ирт, хрупкий и тонкий, словно сказочный эльф… Жанкат Брингар была сегодня в строгом зеленоватом платье, и, гармонируя с ее одеянием, в керамическом сосуде стояли зеленые ветви сосны. Реанимированный юноша, сидевший рядом с серебристым цилиндром, тоже озирался, разглядывая членов комиссии, и когда его взгляд скользил по семье парапримов и лицу Регистратора, к Ивару катилась волна благоговейного изумления. Вероятно, пришелец не ожидал, что встретится с существами, не похожими на людей. Но в его ментальном спектре не было ни страха, ни недоверия.

– Начнем, коллеги, – сказал Тревельян, потянулся к панели терминала и включил транслятор. Потом сказал: – Приветствую гостя из прошлого. Он среди нас, среди разумных существ, отстоящих на многие тысячи лет от его времени… Воистину это на грани чуда!

Из транслятора донеслось нечто плавное, мелодичное; гость сложил руки крестом перед грудью и пропел в ответ. Затем раздался звучный голос кибера:

– Благодарность безмерна. Не надеялся снова жить… Ты, декаи унго, властитель с благородным лицом, сказал мудрое слово: это чудо! Чудо, что я жив, и чудо, что я вижу вас, властители звезд, таких непохожих, но равно озаренных светом мысли. Я потрясен!

– Хорошая речь, от души и сердца, – промолвил Нишикуандра. – Полагаю, когда-то этот мир был населен достойными людьми.

Первый Ветер кисло усмехнулся:

– Не стоит забывать, что эти достойные люди устроили ядерную катастрофу. Прав наш божественный пророк: у протянувшего руку к запретному знанию да будет она полна пыли! А здесь даже пыли не осталось, только льды и снега.

Пришелец из прошлого выслушал пение транслятора, потом его голова поникла.

– Это верно, – произнес он, и хотя сказанное требовало перевода, печаль, прозвучавшая в его голосе, была понятна всем. – Это верно, и потому я, Найт Ракасса, отправлен к вам от людей Декаи Таилу и от своего суонча с мольбой о помощи. Вы мудрые владыки звезд, повелители времени и пространства… Вы прилетели в наш мир, когда он давно уже погиб, но в вашей власти это изменить. Снизойдите же к нашей глупости, нашему невежеству и несчастью! Спасите нас!

Он наклонился вперед и снова скрестил руки перед грудью – вероятно, то был жест почтения. В его глазах блестели слезы. Очень эмоциональный человек, решил Тревельян. Молодой, искренний и очень несчастный.

– Я посланец отчаяния и смерти, – с тоской сказал Найт Ракасса. – И я посланец надежды. Мне уже сообщили, сколько времени прошло. Наш мир сделал больше тридцати тысяч оборотов… Огромный, огромный срок! Но я бы ждал еще и еще, ждал и надеялся, что увижу мудрецов со звезд, тех, что прилетят когда-нибудь на Декаи Таилу. – Он сделал паузу. – И вот вы здесь.

Декаи Таилу, Светлый Мир, вот как они называли свою планету, подумал Ивар, выслушав перевод. Лучше, чем Снежная Пасть, но не очень отвечает ситуации. Он поймал взгляд Нишикуандры. Параприм смотрел на юношу с сочувствием и болью; не приходилось сомневаться, что, будь в его власти, Снежная бы вмиг зазеленела, покрылась лесами, городами и дорогами, а миллиарды ее обитателей тотчас восстали бы из праха. Но это была лишь фантазия, неосуществимая мечта – леса давно сгорели, от городов не осталось ни камня, и атомные взрывы развеяли в пыль плоть и кости погибших.

– Ты сказал, что отправлен к нам с мольбой о помощи, – молвил Тревельян, чувствуя, что душа его полна горечи. – Чего же ты хочешь от нас, Найт Ракасса? И чего хотели те, кто отправил тебя в будущее? На что они надеялись?

– Люди моего суонча думают… думали, что вы придете к ним сквозь время, лишите силы владык и спасете невинных. Слишком много зла накопилось в мире… слишком много мелл-паа и горючего симхалла, который мы не можем ликвидировать… не знаем, как сделать это безопасным способом – так, чтобы планета не погибла.

Киберпереводчик трижды запнулся – похоже, некоторые слова не поддавались однозначному толкованию. В таких случаях транслятор пользовался терминами исходного языка, со временем уточняя их смысл.

– Никто в Галактике не умеет двигаться назад по времени, – процедил сквозь зубы Первый Ветер. – Прошлое есть прошлое, оно неизменно, и попавший в погребальный сосуд останется там навсегда. Твои сородичи ошиблись, мы не можем вам помочь. – Он огладил безволосый череп и добавил: – Собственно, помогать некому. Все давно мертвы.

Кровь отлила от щек юноши, когда транслятор завершил выпевать мелодию из долгих мягких звуков. Прижав к лицу ладони и сгорбив плечи, Найт принялся что-то шептать, но так невнятно и глухо, что киберу пришлось переспрашивать снова и снова. Члены комиссии ждали, слушая их диалог, похожий на песню в два голоса.

Первый Ветер нетерпеливо хмурился, Хийар Ирт с бесстрастным лицом подпирал стену, Нишикуандра замер, прикрыв глаза морщинистыми веками. Ивар почти не сомневался, что его четырехрукий коллега пытается прозреть грядущее. Иногда парапримам это удавалось.

– Вы прилетели со звезд, но не в силах странствовать сквозь время? – наконец спросил гость из прошлого. – Вы не можете вернуться со мной в мир до катастрофы? Не можете спасти тех, кто ждет вас?

– Никто не ждет, – сухо заметил Первый Ветер. – Было сказано мной: все давно мертвы. Все, кроме тебя.

– Все мертвы… – с печалью повторил Тревельян. – Не совсем так, ньюри Первый Ветер, – для Найта Ракассы они живы. Наш гость расстался со своими соотечественниками и своим миром только четыре дня назад. Расстался с планетой, которая еще не погребена под льдами, и с людьми, что с ужасом видят, как надвигается катастрофа… Да, они погибли… Но ему нужно смириться с этой мыслью. – Он повернулся к юноше: – Мне жаль, что мы не оправдали твоих надежд… твоих и твоего народа. Мы странствуем среди звезд, мы можем растопить льды и снова сделать Декаи Таилу живой, но не в нашей власти изменить то, что уже случилось.

Первый Ветер вздернул голову, украшения из перьев закачались на его плечах.

– Такое в принципе невозможно! Если бы разумные создания стали манипулировать прошлым, переделывая его к своей выгоде и желанию, во Вселенной воцарился бы хаос! Но хаоса мы как раз не наблюдаем. Мир подчиняется логике и физическим законам, следствия вытекают из причин, будущее – из прошлого, плод зреет и опадает, живое гибнет и вновь возрождается… Этого никому не изменить.

Веки Нишикуандры приподнялись.

– Я бы не был так уверен, – произнес он гулким басом. – Нет, я совсем не уверен! Устройство мира гораздо сложнее, чем полагает наш друг ньюри с перьями… или лучше сказать, оперенный?.. – Он ухмыльнулся, раскрыв огромную пасть. – Что говорить о будущем, если мы не знаем даже настоящего – я имею в виду, в полном объеме. Кто скажет, что творится сейчас у голубого солнца на другом краю Галактики? Какое там было прошлое, что за настоящее и какое будущее ждет это светило и обитающих там существ?.. Нам это неизвестно. Зато мы знаем другое: в будущее ведут разные пути.

У Первого Ветра было такое выражение, словно он откусил плод суимбри с горького конца. Бросив неприязненный взгляд на параприма, он пробормотал:

– Настоящее бросает тень перед собой, но не каждый способен прочесть его знаки… даже тот, кто с четырьмя руками… Но не будем вдаваться в философские споры о будущем и дорогах, что ведут к нему. Есть более насущная проблема – что делать с этим? – Первый Ветер кивнул в сторону Найта и добавил: – Думаю, наша комиссия полномочна в решении его судьбы.

– Нет. Судьбу Найта Ракассы определит только Найт Ракасса. – Поднявшись, Тревельян приблизился к юноше и, словно защищая его, положил ладонь на хрупкое плечо. – Ты согласен пообщаться с нашими экспертами? Расскажешь им про свой мир и больше узнаешь о нашем… Не отчаивайся, Найт! Твой народ погиб, но ты не последний человек в Галактике. Ты не будешь одиноким.

Он распустил собрание – Найта уже ждали медики, укрепляющие процедуры, обед и послеобеденный отдых. Члены комиссии разошлись. Тревельян тоже направился в коридор и встал у окна, глядя на солнце, висевшее над сверкающими пиками. Вид был чудесный, из оранжереи тянуло теплом и сладким ароматом цветов, но ледяная тяжесть легла ему на сердце. Он представил этот мир опять живым, полным трав и деревьев, с реками и океанами, с землей, свободной от снегов, с множеством крупных и мелких тварей, обитающих в лесу и в поле, и с одним-единственным человеком на планете, с Найтом Ракассой, пришельцем из прошлого. С Рыцарем Времени, преодолевшим тысячелетия, чтобы спасти свой народ… Жизнь у него была бы невеселая! О такой сказано у Йездана, пророка кни’лина: жизнь – смех полоумного в пустоте…

– Нельзя ему тут оставаться, – прошептал Тревельян. – Если пожелает, на Землю увезу или на Гондвану… Непременно увезу!

«Дело, – согласился Командор. – Нечего парню киснуть да тосковать среди этих поганых льдов и снегов. На Землю его давай, на Землю, и в Звездный Флот определи! Для десанта он мелковат, а для пилота-истребителя в самый раз».

«Возможно, ты прав, – мысленно промолвил Ивар. – На Флоте у нас не затоскушь. Наряд на камбуз, потом отправят драить гальюн, и тоски как не бывало».

Из здания вышла Жанна Брингар, милый археолог-консультант. Остановилась, обернулась и встретила его взгляд. «Будь я владыкой времени, – подумал Ивар, – вернул бы миг, когда она звала… Миг, когда ее глаза говорили: иди, иди ко мне!.. Разве ты не видишь, как я прекрасна? Хочешь узнать вкус моих губ? Хочешь прикоснуться к моим плечам, поцеловать шею? Хочешь? Хочешь?..»

Он вздрогнул – тяжелая рука опустилась на его плечо. Даже не рука – мощная шерстистая лапа.

– Размышляешь о судьбе нашего гостя? – прогудел Нишикуандра. От него пахло фруктами, цветами и свежей зеленью.

– Да, – кивнул Тревельян. – Здесь ему оставаться не стоит, слишком мрачные воспоминания… Увезу его на Землю.

Параприм приоткрыл рот, его губы растянулись в усмешке. Пасть у него была такой, что в нее влезли бы оба кулака Тревельяна.

– Не ты ли сказал: судьбу Найта Ракассы определит только Найт Ракасса?.. Впрочем, не беспокойся – с ним все будет хорошо.

– Ты видел это в своих прозрениях?

– Видел, – подтвердил Нишикуандра. – Видел его, видел будущее этого мира и кое-что еще. – Заметив, что Ивар смотрит на Жанну Брингар, параприм покачал головой. – Красивая девушка, очень красивая, но не для тебя. Как говорите вы, земляне, не в этой жизни.

– А что для меня? – спросил Тревельян. Его сердце вдруг гулко стукнуло и будто бы на миг остановилось.

– То, что ждет тебя в грядущем, что неизбежно и неминуемо, – с важным видом произнес параприм. – И на этот счет не беспокойся, свое получишь. Что суждено, то суждено!

– Не слишком подробная информация, – буркнул Тревельян. – Что ж, и за нее спасибо.

Коснувшись в знак прощания мягкой шерсти параприма, он зашагал к своим апартаментам.

* * *

Прошел день, затем второй. Утром третьего Ивар вызвал с отчетом специалистов, занимавшихся с Найтом Ракассой. Явились двое: молодой долговязый физик Всеволод Рудин и лингвист-социолог Делла Джин Деверо, крохотная темнокожая дама, закутанная в сари от шеи до пят. Ее тонкие запястья украшали коммутационные браслеты в виде серебряных змеек с подвесками, на груди сверкал вокодер, крупный зеленый гранат, в ушах покачивались серьги – видимо, тоже какие-то устройства, имевшие отношение к лингвистике. Несмотря на свой экзотический вид, Делла Джин Деверо считалась одним из ведущих специалистов экспедиции. Правда, до пробуждения Найта Снежная Пасть не баловала ее открытиями и вообще какой-либо работой.

Тревельян пригласил экспертов в свой кабинет, где физик уселся в кресло, а Делла Джин расположилась на диванчике. Браслеты позванивали при каждом ее движении, кристалл вокодера и камни в серьгах разбрасывали по стенам множество световых зайчиков. Прямо индийская княгиня, супруга раджи, подумал Ивар, исподтишка любуясь гостьей.

– Что с Найтом? – спросил он, наконец, решив, что пора перейти к делу. – Скучает? Тоскует?

– Осваивается, – нежным сопрано произнесла лингвист. – Не зря его выбрали для такого безумного проекта – он молод, и у него высокая степень адаптабельности. К тому же контактный, очень контактный. Хотя льды и холод не доставляют ему удовольствия… – Она передернула плечами. – Как, впрочем, и мне.

Тревельян кивнул и повернулся к физику.

– Чем порадуете – или, скорее, огорчите? Удалось выяснить, что здесь произошло?

– Наш подопечный не был свидетелем катастрофы, его поместили в стасис за несколько дней или даже месяцев до печального события, – сказал Рудин. – Но его клан…

– Не клан, суонч, – поправила Делла Джин. – Группа людей, не связанных родством, но объединенных общими интересами. Они носят одно и то же второе имя, в данном случае – Ракасса. Ближе всего к суончу такие понятия, как общественный институт, организация, союз. Ракасса небольшая группировка – двести тридцать тысяч членов.

– Небольшая? – Тревельян приподнял бровь.

– Да, консул, если учитывать, что на Декаи Таилу обитали двенадцать миллиардов человек. В некоторых суончах насчитывалось до пятидесяти и более миллионов.

– Ясно. Всеволод, пожалуйста, продолжайте.

Физик обхватил колени длинными руками.

– Ладно, пусть будет суонч… Так вот, Ракасса считали, что катастрофа неизбежна, поэтому и отправили гонца в будущее. У них не было средств, чтобы добраться до звезд, – только примитивные корабли с термоядерным двигателем. По словам Найта, они едва начали осваивать свою солнечную систему, выяснив, что здесь нет других миров, пригодных для обитания. Сбежать в космос не получилось бы.

– Дальше, – сказал Тревельян. – Какую опасность они предвидели? Конфликт между странами их планеты? Ядерную войну?

– У них не было стран в политическом и территориальном значении этого слова, – опять вмешалась Делла Джин. – Мне еще не совсем понятно, транслятор идентифицировал слишком мало терминов… Кажется, группировки, владеющие определенными производствами и умениями, распространялись по всей планете, так что в каждом городе нашлась бы добрая сотня суончей. Безусловно, между ними были трения, как-то связанные со сроком жизни и понятием… понятием…

Она коснулась браслета, зазвенели подвески, затем голос Найта Ракассы произнес: «Мелл-паа… мелл-паа, измененные…»

– Да, мелл-паа, другая раса, народ или мощная группа, имеющая некие интересы, непопулярные среди остального населения. Я еще не разобралась.

– Обсудим это в другой день, когда у вас будет больше ясности. Продолжайте, Всеволод.

– Не буду вдаваться в социологию и структуру их общества, это, консул, не моя сфера, – промолвил Рудин. – Давайте вернемся к технологии. Наш гость не очень в ней силен, но кое-что удалось выяснить, и данные находят подтвержение у археологов. Обитатели Снежной, – физик бросил взгляд в сторону окна, – не швыряли друг в друга ракеты с ядерными зарядами. Если бы такое произошло, под ледяным щитом было бы множество кратеров, а также руины древних поселений, что не наблюдается. Мы видим другое: все искуственные сооружения, растительность и слой почвы стерты в прах – надо полагать, испарились в плазменном облаке, окутавшем планету.

– Это возможно? – спросил Тревельян.

– Да. Население было очень большим, так что они применяли эффективный, но опасный способ получения энергии – термоядерный синтез гелия из атомарного водорода. Для этого использовался катализатор – симхалл, как называет его Найт. Теоретически такой процесс нам известен, но ни одна разумная раса не прибегала к подобной технологии.

– Почему? Это оружие?

Физик пожал плечами.

– Зависит от цели и намерений. Можно локализовать процесс, и, если это сделано в блоке реактора, мы получим источник энергии. Но если локальный синтез возбужден в каком-то месте планетарной поверхности, это оружие, причем сокрушительное. Контролировать такую реакцию гораздо труднее, процесс неустойчив и имеет тенденцию распространиться в соседние области, а затем и на всю планету. Проще говоря, вспыхивает атмосферный водород, и тогда… – Рудин сморщился и махнул рукой. – Тогда, консул, всему конец! Глобальная реакция не прекратится, пока не выгорит катализатор. А картина после нее будет в точности такой, какую мы наблюдаем на Снежной.

Смуглое личико Деллы Джин побледнело.

– Владыки Пустоты! Они сожгли свой мир… просто сожгли планету… – прошептала лингвист в потрясении. Ее браслеты отозвались похоронным звоном.

– Именно так. Хотя, если позаботиться заранее, нейтрализовать катализатор не очень сложно. Нет, не сложно… – Физик с грустью усмехнулся. – Если бы у нас нашлась машина времени… пусть даже совсем примитивная, вроде описанной у Герберта Уэллса…

– Если бы нашлась, то что? – спросил Тревельян.

– Ну, достаточно вывести на орбиту небольшой генератор с излучателем, собрать который я берусь за пару дней. Устройство направит поток энергии из Лимба в нужные точки поверхности, инициируя распад симхалла – с полной гарантией, независимо от его состава и структуры. Конечно, хранилища и все живое, что в них найдется, тоже будут уничтожены, но полагаю, это невысокая цена.

– Что-то подобное уже делали? – Ивар откинулся на спинку кресла, не спуская с физика глаз. – Я имею в виду этот поток энергии из Лимба и последствия, описанные вами.

– Делали и делают. Как, вы думаете, перезаряжаются метатели плазмы на наших кораблях?.. Там, конечно, техника сложнее… много сложнее… собрать боевой генератор я бы не рискнул…

– И не надо. Все равно у нас нет машины времени, и вряд ли кто-нибудь ее создаст. – Прикрыв глаза, Тревельян с минуту размышлял, укладывая в памяти все, что рассказали Деверо и Рудин. Затем проговорил: – Благодарю вас обоих. С тем, что здесь произошло – я имею в виду физический аспект, – мы разобрались. Мои поздравления, Всеволод! Жаль, что у Деллы успехов меньше.

– Социолингвистика сложнее физики, – заметила Делла Джин, грациозно соскользнув с дивана.

Они направились к выходу. Черноволосая головка лингвиста едва доставала Рудину до груди. Рядом эта пара была похожа на длинноногого журавля и пеструю птичку из райского сада.

Дверь закрылась. Тревельян, устроив подбородок в ладони, глядел в туманный экран терминала. Мрачные видения плыли перед ним: опустошенные миры, покрытые льдом океаны, развалины городов, диск бледного солнца над опаленными скалами, ядовитый песок, что светится по ночам, безлюдье пустыни и тишина, кладбищенская тишина… Ледяной Ад, Руины, Пепел, Горькая Ягода, Рухнувшая Надежда – планеты, где Фонд совершил ошибку, допустив, чтобы их обитатели истребили друг друга либо задохнулись в собственных отходах. Но за катастрофу на Снежной Фонд не нес ответственности, здесь ошибка свершилась так давно, что в те времена на Земле кремневый нож считался вершиной прогресса.

Слабое утешение, думал Тревельян. Сохранить планету, спасти ее жителей, помочь им выбраться из тупика, одарить технологией звездной эпохи – вот достойная цель! Это было бы так замечательно, так чудесно! В определенном смысле, искупление прошлых ошибок – таких, как Руины и Горькая Ягода… Но не сам ли он сказал: у нас нет машины времени, и вряд ли кто-нибудь ее создаст?.. Да, сказал, но разве это не лукавство?.. Когда-то, в далекие, очень далекие времена, Древние расправились с Хтоном, забросив планету и ее светило в будущее, в Провал меж галактических ветвей, во тьму и холод пустоты… Планету и звезду! За сотни тысяч или миллионы лет! Бесспорно, даскины властвовали над временем! Он видел это, он ведь был на Хтоне!

«Мы оба там были, – напомнил о себе Командор. – И когда я вспоминаю этот гнусный мирок, мне хочется выпить. Есть тут коньяк? Или хотя бы виски?»

«Не знаю», – ответил Ивар, с досадой поморщившись. Старик мешал его раздумьям.

«Уверен, что есть! Археологи – народ пьющий… круто пьющий, так с давних пор повелось… они…» – Дед что-то забормотал, но Тревельян уже отключился.

Надо посоветоваться, мелькнула мысль. Поговорить с Хийаром Иртом, с Регистратором – вдруг он привез с собой что-то подходящее… темпоральный толкатель, хронореверсор, блок временной дисторсии или нечто в этом роде… Тут вспомнилось Тревельяну, что серв по большей части молчал, не задавал вопросов и мнений своих не высказывал. Как это понимать?.. Не было ли это молчание слишком многозначительным?.. Возможно, Регистратор выжидает, когда к нему обратятся за помощью?..

Подумав об этом, Ивар отодвинул кресло, поднялся и вышел в коридор. Секунду-другую он соображал, где разместили Хийара Ирта – то ли в крохотном отсеке у оранжереи, то ли в противоположной стороне, в одной из кладовых для экспонатов, пока пустующих. В силу своей андроидной сущности серв не нуждался в иных удобствах, кроме наличия воздуха; собственно, он и дышал-то раз в минуту.

Регистратор у зимнего сада, рядом с парапримами, вспомнил Тревельян и направился было к оранжерее, но тут открылась дверь в апартаментах Первого Ветра, и в коридор выскользнул Второй Дым, его секретарь и помощник. Не приближаясь к Ивару, он присел и развел руки в стороны, что считалось знаком приветствия, особого уважения или почтительной просьбы. Тревельян ответил тем же; обычаи кни’лина, к которым он приобщился на Сайкатской станции, еще не выветрились из его головы.

– Достойный ньюри консул не спешит? – осведомился секретарь, снова приседая.

– Не спешит, – подтвердил Тревельян. – В Книге Начала и Конца сказано: торопливость не пристала благородному мужу.

– Моя тень не закрывает вам дорогу?

– Если и закрывает, я не посмею на нее наступить, – ответил Тревельян в лучших традициях кни’линской вежливости.

Второй Дым отступил на несколько шагов, увеличив расстояние между собой и Иваром до пяти метров. Его колени все еще были согнуты, но руки он простер к распахнутой двери.

– Ньюри Первый Ветер хочет встретиться с ньюри консулом. Нижайше прошу проследовать и удостоить беседой. Если, конечно, ньюри консул пожелает.

– Отчего же не пожелать. Встреча с хорошим человеком – утренняя радость! [35]35
  Утро, начало нового дня, ассоциируются у кни’лина с торжеством, счастьем, радостным пробуждением от сна.


[Закрыть]

Тут Ивар покривил душой – Первый Ветер был ему не очень симпатичен. Павлин, напыщенный павлин! Но это мнение не отменяло дипломатию и вежливость. Так что он проследовал и очутился большой комнате, почти лишенной мебели. На стене – голограмма: стебель с мелкими алыми цветами в хрустальной вазе; слева – низкий пустой столик с подушкой, справа – такой же стол, и за ним восседает на пятках Первый Ветер. При виде гостя он приподнялся, раскинул руки и склонил голову.

– Прошу садиться, ньюри консул. Тецамни, апаш, пактари? Может быть, курзем? [36]36
  Блюда традиционной кухни кни’лина: тецамни – тонизирующий травяной напиток, аналог чая; апаш – салат из фруктов под сладким соусом; пактари – салат из фруктов под кислым соусом; курзем – тушеные грибы. Мясо и рыбу кни’лина не едят.


[Закрыть]

– Эти деликатесы всегда вызывали у меня восторг, но сейчас я не голоден. Пожалуй, только тецамни, – промолвил Ивар, опускаясь на подушку. Он измерил взглядом дистанцию до стола соратника по комиссии – никак не меньше восьми метров. Коно в самом почетном варианте, когда даже дыхание собеседников не смешивается.

Первый Ветер сделал знак секретарю. Тот исчез во внутреннем помещении и появился вновь с большим овальным подносом, который плыл за ним по воздуху на уровне плеча. Пока Второй Дым, двигаясь неторопливо и плавно, расставлял бокалы, над которыми вился душистый пар, и тарелки с солеными травками и орехами, гость и хозяин молчали. Наконец важная процедура завершилась: Первый Ветер отхлебнул горьковатый напиток, Тревельян последовал его примеру и, как полагалось, восторженно закатил глаза. Тецамни в самом деле был заварен мастерски, в лучших традициях клана ни.

– Эта встреча, ньюри консул, слишком задержалась, – произнес Первый Ветер, ерзая на подушке. – А зря, зря! В нашем собрании лишь мы двое принадлежим к человеческой расе. Вы, обитатель Земли, и я, увидевший свет на Йездане… Пора бы нам обменяться мнениями по некоторым вопросам. Без посторонних.

– И что же вы хотите мне сказать как человек человеку? – полюбопытствовал Тревельян, перейдя на язык кни’лина. Он владел им в совершенстве.

– Если разжег костер, смотри, куда улетают искры – так заповедано Серооким в его священной Книге. Сожалею, но сейчас искры летят не в ту сторону. Не от вас ко мне, как можно было бы надеяться, а к волосатому монстру, чья пасть шире подушки под моим седалищем. Хорошо ли это?

– Нехорошо, – кивнул Тревельян, испытывая острую неприязнь к собеседнику. «Не просто павлин, а павлин – интриган и эгоцентрист!» – подумалось ему. Но вслух он сказал: – Однако я прошу ньюри уточнить свои желания. Они, в конце концов, тот ветер, что несет искры.

– Именно так. – Первый Ветер поиграл бокалом, отодвинул сосуд, придвинул снова, погладил гладкое стекло и, наконец, промолвил: – Это существо из стасиса, Найт Ракасса… Что с ним делать? Вряд ли он захочет провести жизнь здесь, среди льдов, снегов и тягостных воспоминаний… Вы согласны?

– Да.

– Как наш глава вы могли бы посодействовать, чтобы комиссия направила его в тот мир, где он приобщится к цивилизации. Разумеется, не к четвероруким и не к роботам лоона эо, а на планету подобных ему людей. На Землю, Йездан либо одну из ваших или наших колоний.

– Разумная мысль, – согласился Тревельян. – Но должен разочаровать вас – комиссия таких полномочий не имеет. Ее задача выполнена, цель достигнута, работа завершена. Мы, четверо ее членов, больше не представляем свои миры и вышестоящие институты, пославшие нас, и не имеем права принимать совместные решения.

Первый Ветер с удивленным видом пожевал губами и прищурился.

– Вы, ньюри консул, отлично владеете языком моих предков. Если бы не избыток волос, вы могли бы сойти за аристократа-похарас или ни из самых высших… Ваше произношение безупречно! Но в данный момент я вас не понимаю.

– Вопрос, поставленный перед комиссией, был таков: вскрывать или не вскрывать стасис. Мы разрешили его в полном согласии, достигнув тем самым поставленной перед нами цели. Все остальное уже не касается нашего собрания. Разве не так?

Кни’лина, особенно из клана ни, были большими формалистами, инструкции вышестоящих считались у них святыней. Минуту-другую Ивар с интересом наблюдал, как борьба в душе Первого Ветра отражается на его лице: недоумение, понимание и, наконец, досада.

– Вынужден согласиться, ньюри консул, – прошелестел он. – Давать совместные рекомендации мы более не можем. Но это открывает путь к частным инициативам, не правда ли? Вы не будете возражать, если Найт Ракасса улетит на Йездан? Конечно, по собственной воле?

«Пожалуй, хватит мучить этого павлина!» – усмехнувшись, решил Тревельян. Он поднял бокал, сделал несколько глотков тецамни и закусил соленой травкой. Затем произнес:

– Вы хотите знать, что случилось в этом мире, и надеетесь, что Найт Ракасса поведает вам о каких-то тайнах, связанных с катастрофой. Я понимаю, ньюри, понимаю… Я ксенолог, и история Йездана мне известна. Было время, и ваша цивилизация стояла на краю гибели… Отсюда интерес к подобным проблемам – я бы сказал, несколько болезненный.

Первый Ветер безмолвствовал, только по щекам его катались желваки. Почетный знак воина – рана, нанесенная в бою пронзившей грудь стрелой. Но никто не любит вспоминать, как ее вырезали… Это изречение из Книги Начала и Конца относилось к любому кни’лина. Они панически боялись любых катастроф, но гордость не позволяла признаться в этом.

У Тревельяна, сидевшего на пятках, занемели ступни, пришлось сесть, скрестив ноги. Эта поза тоже дозволялась этикетом, хотя ее считали несколько вульгарной.

– Сегодня утром ко мне явились эксперты, те, что работают с этим несчастным юношей, – промолвил он. – Физик выдвинул очень правдоподобную гипотезу случившегося катаклизма… собственно, не гипотезу, а теорию, подтвержденную фактами и расчетами. Он знает, что здесь произошло.

– Знает? – Первый Ветер дернулся на своей подушке.

– Да. Вы получите полную информацию по этому вопросу. Клянусь погребальными кувшинами моих предков!

Его собеседник перевел дух. Потом с явным облегчением буркнул:

– У вас нет таких кувшинов. Ваши жилища пусты и не помнят прежних хозяев-предков [37]37
  Кни’лина кремируют умерших, а прах помещают в особые кувшины. Эти священные сосуды хранят в жилище, под полом или в стенах; таким образом души предков всегда рядом с их потомками.


[Закрыть].

– Ошибаетесь, ньюри, предки всегда с нами, – сказал Тревельян, прикоснувшись к виску. – По крайней мере один из них со мной и имеет счастье лицезреть и слушать вас. Но вернемся к нашему делу. Вы все еще хотите, чтобы Найт Ракасса полетел на Йездан?

Звук, изданный Первым Ветром, казался таким же резким и отрывистым, как щелканье жвал архов-яхит. Лицо его приняло задумчивое выражение, уголки рта опустились, взгляд уперся в бокал с тецамни.

– Поразмыслив… да, по зрелому размышлению, я полагаю, что в этом нет необходимости. Пусть отправляется на Землю. Он больше похож на вас, чем на меня. – Первый Ветер огладил голову, лишенную волос. – Наверное, он трупоед, а поедание мяса так отвратительно и безнравственно! Чем бы мы стали его кормить?..

– Курземом, – сказал Тревельян, – в этом блюде много белка. Но раз проблема исчерпана, не будем к ней больше возвращаться. Хочу спросить вас, ньюри Первый Ветер… Вопрос умозрительный, из области фантастики… может быть, совсем нелепый… – Он побарабанил пальцами по столу. – Представим, что в нашей власти пропутешествовать в прошлое, спасти этот мир, сохранить его флору и фауну, его города и все остальное, что создано людьми… разумеется, и самих людей Декаи Таилу. Всех соплеменников Найта, целую разумную расу! Как бы вы к этому отнеслись?