Текст книги "Смутное время (СИ)"

Автор книги: Михаил Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

А во двор уже вышли следующие ратники, и дядька Никифор с ними, у всех в руках мечи тренировочные, этакие колбаски железные, со всех сторон затупленные, будут сейчас барина по двору гонять, а ему можно только уклоняться будет!

Железо тут дрянное, так что проблему решают не увеличением твердости стали, а увеличением веса меча, благо для ратника нет никакой разницы что килограммовым мечом махать, что десяти! Здесь не редкость если твой меч гнется, так и не прорубив шлем врага, а вот голова врага может и не погнуться, даже если шлем вдребезги, странное место!

– Пойдем, Андрейка, пусть без нас дурачатся! – ладонь Катерины Наумовны, которую она положила мне на плечо, и сквозь полушубок овчинный была очень горяча. – Разговор у меня к тебе есть!

* * *

– Скажи – ка мне Андрейка, зачем Всевладу нужен дружок? – странный вопрос в еще более странном месте – кабинете Игната Соловьева, где я был впервые. Место и вправду было необычное, прямо как в будущее попал! Добротная мебель, много естественного света, книги на полках и писчие принадлежности на столе! И самое главное – стулья! Вокруг стола стоят стулья! В поместье все на лавках сидят, единственное место со спинкой – барский трон в приемной зале, а тут сразу три штуки! Но видно что они не из одной композиции со всей остальной мебелью, они легкие и ажурные даже на вид, не то что остальная мебель из доски пятидесятки! Сразу видно – трофей, не иначе!

Чего только стоили сразу два витражных окна в половину внешней стены! А на стене, куда и падает разноцветный свет из окон, карта Руси, на огромном спиле бревна искусно вырезаны очертания рек и городов, пунктиром нанесены дороги. Да что там, вон между Муромом и Москвой детинец соловьевский стоит, прямо копия настоящего! И Владимирский Кремль с казанским есть, но московский самый большой, сразу видно столица! Муромский тоже есть, но на фоне всех остальных сильно теряется. Волга глубокой бороздой течет с севера на юг, Уральские горы топорщатся ввысь десятками неровных и сразу видно что декоративных пиков, а за ними на восток ничего и нет, пустота, одно большое белое пятно годовых колец и спил заканчивается! А вот в сторону Европы есть много чего, даже край Англии видать, вон он, на сучке, перепиленном пополам, примостился! И хитро так получилось, будто специально сучек так вырос, что между ним и стволом изгиб идет, точно как между Англией и Францией Ла-Манш течет!

Но так далеко меня пока не интересует! Я, забыв про вопрос Катерины Наумовны, смотрю соседей Руси. Может хорошо читать на старославянском, а это точно он, я и не умею, но названия понятные! На севере Лифляндия, которую я перевел как Финляндию, хорошо знакомая мне Финляндия где-то там и находилась в моем родном мире. Самая длинная граница у нас конечно же с Польшей, Речь Посполитая тут прямо как в сладких и влажных мечтах всех поляков, практически от моря до моря, но с юга ей путь к морю преграждают Крымское Ханство и Османская империя, а на севере – Лифляндия с Данией! И на самом верху кругляка, под самым потолком комнаты, должна быть Швеция, да вот нет ее там, везде Дания!

– Красиво, не правда ли? – вывел меня из созерцания карты тихий и очень горячий голос барыни прямо у меня над ухом. – Мы сейчас вот здесь. – она показывает пальцем на поместье, которое я и так уже узнал. – Ближайший большой город – Владимир, вот он! На север от нас, кажется что по прямой совсем недалеко, но все не так и просто, не пройти ни пешему там, ни проехать конному, топи там и водится всякое нехорошее, так что пообещай, Андрейка, если Всевлад когда-нибудь хоть заикнется срезать путь и поехать во Владимир напрямик, то ты живот свой положишь, но отговоришь его!

– Обещаю! – шепчу я как загипнотизированный.

– Вот и хорошо, там и десять богатырей не пройдут и исчезнут! До Владимира проще всего добраться если ехать сначала на восток, до реки Гусевки. – Катерина Наумовна ведет пальцем по карте. – Дальше по реке на лодках вниз, сюда – до Оки, река тут не подписана, но это Ока, по ней тоже вверх по течению до места впадения в нее речки Головы и вот уже по ней вверх, против течения. Прибудете вы вот сюда, – она показывает пальцем чуть ниже Владимира. – в городе Голова просто ручей, еще не набравший силу, поэтому и нельзя добраться по воде до него, последний участок уже пешком или конно. Места там уже спокойные, твари текущую воду не любят!

– А если! – и я показываю пальцем путь на запад, сразу от поместья до реки Голова.

– Можно, – барыня смеется. – но если с тобой все те же десять богатырей, тогда может и дойдешь! Не зря же к нам все через Переяславль и Коломну едут! А вот Москва – столица Руси, столица это место, где царь живет!

– Я знаю что такое столица! – случайно вырывается у меня.

– Да? – голос барыни звучит удивленно, а сам я боюсь поворачиваться, вот же! Влип на ровном месте! – И откуда ты знаешь?

– Всевлад сказал!

– Да? – уже спокойнее спрашивает она. – А что он тебе еще рассказал?

– Ну… Папка его в Москве сидит, каждый день царя видит, а Игнат… – делаю паузу, так как до сих пор и не знаю отчество своего благодетеля, а просто его Игнатом назвать – плетей отхвачу!

– Всевладович, Игнат Всевладович. – приходит мне на помощь Катерина Наумовна. О как! Значит барчука в честь деда по отцовской линии назвали!

– Игнат Всевладович войско царское в походы водит, и в войске том все богатыри, а он самый главный над ними! – ну тут Всевлад точно загнул, когда мне про своего тату рассказывал, из богатырей в войске только его отец, богатыри штука редкая, все остальные – витязи да ратники, первых немного, вторых побольше. Но конечно же больше всего в царском войске простых воинов, набираемых в ополчение!

Барыня рассмеялась, видать не только мне Всевлад про своего героического папку невероятные истории рассказывал.

– Андрейка, ты же дружок Всевладу? – вдруг серьезно спросила меня Катерина Наумовна, как-будто и не смеялась секунду назад.

– Дружок!

– А знаешь кто такие дружки?

– Нет!

– А для чего они нужны знаешь?

В ответ я начинаю сбивчиво рассказывать для чего по моему мнению нужны дружки, играть там вместе, безобразничать, еду на яды проверять, да наказания вместо барина на себя принимать. Барыня слушает внимательно, как – будто я что-то действительно серьезное рассказываю, и одобрительно кивает в самых смешных местах моего повествования.

– Все верно, но это только часть правды, дружок для Всевлада не просто партнер для игр, дружок – первый помощник и опора для будущего барина. Дружок – человек, который не предаст и всегда выполнит приказ, даже если это будет стоить ему жизни! Сейчас, с приходом жрецов распятого бога, все изменилось, молодое поколение воспитывается в среде себе подобных, но раньше было не так! Совсем недавно, когда еще и не было такого понятия как Царство Русское или Русь, а было множество самостоятельных княжеств, объединенных только общей верой в настоящих богов, у каждого князя был свой дружок, преданный ему до безобразия и мало отличающийся по знаниям и силе от своего благодетеля. Дружок князю во всем помогал, да иногда и правил княжеством, когда князь в походы ходил, или сам рать княжескую водил ворогов бить! Вот для чего дружок нужен!

– Я, это, не тяну я на настоящего дружка, слаб я слишком, да и грамоты в отличии от Всевлада не знаю! – стал я оправдываться, а в глазах уже слезы стоят, и чувство у меня на душе такое, поганое, что скоро моя новая жизнь закончиться, за предыдущем Андрейкой последую, как не оправдавший надежды!

– Ну не реви, не реви! Если бы дружка Всевладу по силе искали, то и за век бы не нашли, нет ему по силе равных детей сейчас ни на Руси, ни во всем мире, а с грамотой тоже не все так страшно, Всевлад ее и сам еще плохо знает, так что научишься еще! Не реви, кому говорю!

«Я бы и сам рад не реветь, но что-то не выходит! Слезы так и текут ручьем! Чертово детское тело!»

Легкий замах кисти барыни и горячий поток воздуха высушивает мои слезы, сразу до рези в глазах, но как ни странно это сработало и мой тихий рев прекратился.

– Ты же уже заметил за собой изменения, произошедшие с момента твоего верстания в дружки?

– Да, барыня, как будто другим человеком стал! – я на самом деле совсем другим человеком стал!

– Думается тебе легче, да запоминаешь все хорошо, не так ли?

– Да, все так и есть! – вот понятия не имею лучше Андрейке стало думаться или нет, но для меня, Евгения, ничего не поменялось, но раз барыня говорит что лучше, то значит так и есть!

– Это все не просто так, все дело в том что ты дружок Всевлада, а дружок должен своему барину соответствовать, вот и тянет тебя ритуал вверх, ну да ладно, о чем это я, все равно ничего не поймешь! Ты хоть помнишь что было в тот день, когда тебя сюда привезли?

– Помню только то, что страшно было, а потом, после подвала уже и нет! – вот это да, оказывается в подвале я уже бывал, именно там проводили ритуал подчинения и связывания моей жизни, а я и не знал, надо чаще копаться в памяти сосуда!

Подвал в последнее время стал для меня идей фикс, вот что-то прямо невыносимо тянуло мня туда, просто сил не было! Я и Всевлада не раз исподволь подбивал пробраться по – тихому в подвал, но с умом, делал так, чтобы идею эту он вслух озвучил, а не я. Но ничего не вышло, мама запретила – значит нельзя, и мы туда не полезем!

Замок навесной на двери в подвал был самым настоящим механическим, амбарным, и очень большим! Это единственная очень сложная механическая вещь в поместье, которую я видел за все время моего пребывания в новом теле, на втором месте местной конструкторской мысли была водяная мельница в Соловьевке, туда мы пару раз с Всевладом еще осенью бегали, смотрели как его мужики живут. На третьем – лошадиная телега, больше тут никаких механических изысков и не было! И тут, на двери в подвал, полностью механический замок, невиданная штука для этого времени и этих людей! Но в тоже время для меня был он очень простым по конструкции и вскрыть его можно было легко, были бы у меня для этого силы…

Толстая дужка надежно закрывала мне путь, а в замочную скважину я мог палец просунуть. Ключ – трубка всего с двумя зубчиками и массивной рукоятью, вставляется в замочную скважину где попадает отверстием на штырек, торчащий из задней стенки замка, получается этакая ось вращения. Зубчики, по сантиметру длинной входят в пазы двух подпружиненных фиксаторах, которые и держат дужку замка, заходя своими конца в широкий паз. Вставляешь ключ, отводишь фиксаторы да держишь их в крайнем положении, пока дужку не вытащишь, примитивно, но действенно! До знакомых для меня замков ему еще конечно далеко, но есть тут и революционное новшество, которого наверняка не было в моем мире в эти года – замок захлопывается сам, конец дужки сделан в форме треугольной призмы, да и на фиксаторах концы стержней тоже подрезаны, вот и можно закрыть замок без всякого ключа! Главное надавить посильнее, а то пружины тут очень тугие! Пружины в замке, а их там две, по одной на каждый фиксатор, хорошие, большие и стальные, стали на мечи у них нет, а на замочную пружину – всегда пожалуйста! Тяжело ее и ключом провернуть, не зря же у него такая большая ручка, а пальцем фиксаторы вообще не сдвинуть, если только Всевлада не позвать… Но Всевлад пока не готов запрет нарушить, значит и мне рано еще вокруг двери крутиться! Но как же манит, чертовка! Что ты скрываешь, дубовая дверь? А теперь, после слов барыни о ритуале еще интереснее стало!

– Скоро нанятые Игнатом учителя приедут, будут вас наукам учить, голубь с грамоткой о том вчера прилетел, вот и нужно тебе к тому моменту грамоту хоть выучить да до ста считать научиться, поэтому я и позвала тебя, грамоте учить сейчас буду!

Катерина Наумовна молча отошла к окну, давая время мне подумать о моем новом положении. Всего я от этого разговора ожидал, пока шел сюда, и того, что меня разоблачили, и того, что специально выловили мою душу и в Андрейку вселили, но точно не ожидал что будут меня грамоте и счету учить, да и кто в качестве учителя будет выступать – сама Катерина Наумовна! Но оно и не удивительно, из полностью грамотных тут только она да староста Соловьевки, еще с десяток человек – так, серединка на половинку, читают с горем пополам, а все остальные и о буквах никаких и не слышали!

– Смотри сюда, начнем мы обучение с черт и рез. – барыня вернулась к столу. – Смотри, да запоминай!

Песок в большой глиняной плошке на столе оказывается не для того, чтобы чернила присыпать, а для обучения! Катерина Наумовна на нем пальцем буквы и буквы – цифры рисует, потом стирает, а я повторяю! И все эти буквы сильно отличаются от тех, что на карте, ни капли не похожи на старославянский!

– Это и есть истинная азбука, – под конец занятия заявляет мне Катерина Наумовна. – каждая черточка тут силу несет, а не то, что письмо рабов распятого бога! – барыня кивает на карту, все испещренную надписями. Не любит она церковников, я сначала и не понимал отчего у нее такая к ним ненависть, ведь тут не было такого всеобщего кровавого обращения Руси, как в моем родном мире, какая-никакая свобода религии присутствует и открыто язычников никто не ущемляет. Но Всевлад как-то мне рассказал историю церковников с древнейших времен, о которой тому Катерина Наумовна на одном из «секретных» уроков поведала, вот все и встало на свои места. Есть веские причины их не любить, особенно после того, что они сделали с этим миром, но и без них теперь нельзя, сожрут, вот и приходиться всем их терпеть! А те и рады, силой навязать свою религию не получилось, так они теперь душат всю страну в своих «мягких» и «миролюбивых» объятиях, медленно, но верно, пролезая на верхи власти. Но уже поздно что-либо менять, царь и тот уже под их дудку пляшет, да пару раз в год заявляет что надоело ему все и уходит он в монастырь, грехи свои замаливать! Ой и вой тогда поднимается, да вся дума боярская его отговаривает, как же так, Русь и без царя? Не везет Руси с царями и никогда не везло, не Николашкой единым!

– Ну да все, на сегодня хватит, – за рисованием на песке я и не заметит как прошло несколько часов. – а завтра, когда Всевлад пойдет опять мечом махать, так мы и продолжим! Пойдем обедать, и о работе дегустатора теперь забудь, не уместно это для дружка, теперь Стефан будет пробовать еду первым!

«Ну все, накрылись мои барские завтраки и ужины! Вот почему эта морда польская такая довольная с утра ходит, да на меня взгляды, горящие огнем победы, бросает!»

На первом этаже мы и разошлись, барыня на двор, Всевлада ужинать зазывать, а я на кухню, теперь мне только тут и питаться, я хоть и свободный, но по статусу все же не дотягиваю до сидения за одним столом с барыней и барчуком!

На кухне уже вся дружина собралась, ждут когда Никифор, глава их, придет и даст добро на прием пищи, вот они и сидят, да ложками пустыми по столу стучат. Моего появления никто и не заметил, лавки длинные, места всем хватит, а вот и Никифор, весь в снегу, со двора пришел, видать барчук задал тому жару! Девки кухонные его только и ждали, как вошел, сразу стали подавать на стол.

Вон, Марыся, самую большую миску Некифору уже несет да перед ним ставит, за что и получает мокрой утиркой от Марты по спине, опять девица все попутала, не по закону сделала! Ни о каких дружках в местном законодательстве конечно и не слышали, так что я тут как бы гость, и первая, и самая большая и красивая миска каши мне, Марыся должна поперед Никифора мне ее подносит, так-то тот тоже свободный, но он с Игнатом Всевладовичем ряд на службу подписал, значит человек хоть и свободный, но служивый, что автоматически ставит его ниже меня, а все остальные в дружине вообще боевые холопы, кто сам захолопился, а кто холопом уже родился, их мнение тут никого не интересует. Пришлось Марте сей законодательный казус решать и ошибку своей подчиненной исправлять, чтобы меня не обидеть, долго она искала миску побольше чем у Никифора, но все же нашла, конечно сколотый край все немного портит, но какое мне до него дело! Главное чтобы каши положили! И вообще, большая миска не значит что у тебя будет много каши, тут ее кладут всем примерно одинаково, а на то, что самую большую и значимую посуду какому-то сопляку поднесли никто и не обижается, даже Никифор, все тут знают кто есть кто и кому подчиняется! Иерархия тут строгая и для меня пока не совсем понятная.

Вот Стефан к примеру простой холоп, барин его отца в Польше захолопил, вот и дети его теперь холопы. А в Соловьевке, деревне рядом с поместьем, только один холоп живет – староста, все остальные жители – мужики, мужитский людом их всем скопом прозывают, не обращая внимания ни на пол, ни на возраст. Этакие совсем бесправные крепостные, находящиеся на самом низу социальной лестницы. Назвать холопа мужиком – большое оскорбление, тут всем известно, что мужики за бугром поле пашут, а холоп – это повыше в социальном ранге будет, хоть те тоже поля пашут! Холоп, если сможет выкупиться или барин волю даст, может и свободным стать! Если выкупился из холопов – теперь ты выкуп, если барин волю дал – вольный. Я как раз до ритуала к вольным и относился, барин мне, сыну боевого холопа, свободу даровал. Что такое боевой холоп тоже понятно – сам запродался и пошел без ряда в рать служить или за долги у семьи забрали, боевые холопы – самая высокая ступенька социальной лестницы невольников на Руси, дальше уже свободный люд идет – выкупы, вольные, служивые свободные и просто свободные. Никифор вон свободным ратником был, в ополчении царском ходил, да с барином контракт на службу подписал, вот и шагнул на одну ступеньку вниз, но его это никак не печалит, вона как кашу наворачивает!

И вроде бы на первый взгляд все просто, да как бы не так, вот взять к примеру Марту, дочь холопскую и главную кухарку поместья, по социальному статусу она намного ниже того же Никифора, служивого свободного, но по должности они практически равны, все же она для самой барской семьи снедь готовит. Да и Никифор тоже не так прост, раньше он простому поместному барину по контракту служил, а сейчас Игнат Всевладович не барин, а боярин, в боярской думе заседает, да главный воевода всей Руси! Вот и ставит его это выше всех остальных служивых свободных. Я вот вольный, но так как дружок самому сыну боярскому, то в табеле о рангах стою выше всех, на кухне присутствующих, да и после ритуала привязки стал не вольным а рожденным свободным, то есть просто свободным, хоть и родился холопом, но это правило негласное, нигде в законодательных актах не записанное, захирел институт дружков в последнее время!

Но стоит сказать что и социальные лифты есть, мужик может стать холопом, а там и даже выкупом или вольным! Для этого нужно всего-лишь чтобы его кто-нибудь из свободных захолопил, но его владетель, барин или помещик, не может сам своих мужиков холопить, да в статусе повышать, тут нужна помощь свободного извне, который сначала твоих мужиков холопит, а ты их потом уже холопами у него выкупаешь за символическую цену в пару медных копеек!

Сложно, но интересно, осенью Игнат Всевладович так себе холопов из своего же села Соловьевки у соседа и прикупил, повысив одну мужитскую семью до холопов за заслуги на поприще землепахания. А потом поехал ответную услугу соседу оказывать, мужиков его холопить да обратно продавать…

Про градацию рожденных свободных и говорить не буду, сам не знаю, но она точно есть!

– Андрейка, барыня зовет! – не успеваю поднести ко рту первую ложку каши, как на кухню вбегает Стефан, ныне исполняющий мои обязанности за барским столом.

– Ту где это Андрейка пропадаешь, мы тут тебя только и ждем! – стоило мне переступить порог столовой, как сразу же на меня обрушился град претензий от Катерины Наумовны.

Оказывается теперь я могу по праву с барской семьей за одним столом сидеть, да яства вкушать, вот это поворот! Но все опять не так просто, теперь конечно все первые куски Стефану, а потом мне, и только после меня – Всевладу, вроде как и повысили, но ничего и не поменялось, за столом с барином могу сидеть, но только когда там и барчук сидит. Сложно и опять не совсем понятно!

Ох и лицо у Стефана было, когда меня за стол на ровне со всеми посадили! А теперь он еще мне и прислуживает, на яды еду мою пробует! Недолго пшек радовался, совсем недолго! И дня не прошло, как посетила его птица обламинго!

После обеда в кузницу с Всевладом пошли, у того тренировочная колбаса – меч совсем истрепался, да в некоторых местах уже трещинами пошел, нужно править, вот и идем к кузнецу Митрофану.

До кузницы далеко, она в лесочке вокруг пажи прячется, чтоб значит ненароком не сгорело поместье от огня открытого. Кузница небольшая, вместо наковальни – камень, горн из глины сложен, а весь остальной инструмент кузнец из поместья каждый день приносит, или как сейчас – зимой, на санках привозит. Может тут вокруг и одни болота непроходимые и народу и нет, но все же железо бросать без присмотра не стоит, тут последние грязные портки снимут и не заметишь, а про набор железных клещей и молотков и говорить не стоит!

Митрофан и Всевлад ушли Сварогу молиться, да обряды свои тайные творить перед началом работы, небольшой его идол прямо рядом с кузней стоит, закрытый от любопытных глаз плетенными из ивы стенами, а мне этого только и надо, подходящий для отмычки г – образный кусок металла я уже в куче металлолома на переделку давно присмотрел, да все возможности не было приватизировать его! Крючок за пазуху, и почему никто до карманов и не додумался еще? Холодный кусок металла медленно опускается по рубашке и останавливается на поясе, дальше его ремень не пускает! Это тоже моя сегодняшняя обновка, сегодня после завтрака Катерина Наумовна мне старый ремень Всевлада и вручила, до этого я подпоясавшийся пеньковой веревкой ходил. Ремень непростой – он наглядный показатель статуса его носителя, но этот подарок даже для меня, теперь свободного человека по рождению, слишком жирный, если не знает кто, может и подумать что барчук тут я!

С мечом кузнец возился долго, он может и сам бы все быстрее сделал, да Всевлада тоже надо учить оружие править, вот тот сегодня и был за молотобойца, а я на мехах сидел, умаялся до невозможности, пока ту колбасу до красна прогреешь, а как трещины заваривать, так и до бела, все семь потов сойдут!

Вернулись в терем затемно, даже ужинать не стали, сразу по койкам разбрелись! А мне ночью еще на дело!

Темно и тихо в поместье, в печках дрова уже прогорели, а истопник, холоп Федулка, прямо у печи и спит, да наверное седьмой сон смотрит, паскуда! Вот почему тут так холодно по ночам, так и хочется его пнуть, да нельзя, не затем я из-под теплого одеяла среди ночи вылез! Где тут тот замок – гроза европейской механической мысли?

Храп Федулки, да и скрип пружины от моей отмычки в замке, вот и все звуки этой тихой зимней ночи!

– Чего, Андрейка, тяжело в учении? – раздался голос дядьки Никифора у меня за спиной, я чуть от страху портки не намочил! Сволочь витязевская, так тихо подкрался! – Так в бою еще тяжелее будет! – и ушел ирод, довольно похохатывая над своей немудреной шуткой! А я стою, портки рукой щупаю, и думаю, что же это сейчас было и как сильно меня завтра будут пороть?