Текст книги "Командарм (СИ)"

Автор книги: Михаил Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Ну, здравствуй, самурай!

– Здравствуйте, Константин Константинович! Хоть вы не издевайтесь.

– Никакой издевки, как раз наоборот. Я разговаривал с товарищем Сталиным, он очень доволен. С Хирохито все получилось просто великолепно, если бы не наше вмешательство, то в ближайшее время капитуляция вряд ли бы состоялась. А уж то, что мы не только спасли императора, но и не воспользовались его беспомощностью, чтобы подписать выгодные для нас документы, это, в глазах японцев, вообще что-то невероятное. Кстати, если ты не в курсе, сдача ударного соединения была, опять же по инициативе японской стороны, оформлена таким образом, что сдалось оно тебе лично вечером 25 октября.

– Ну, вообще-то, так и было. А бумаги уже потом оформили.

– Вот-вот. Кое-кто из политуправления флота хотел вмешаться и переоформить, но я не дал, да и японцы сразу сказали, что переделывать ничего не будут. Но недоброжелателя ты себе серьезного нажил.

– Алафузова?

Маршал кивнул.

– Считает, что ты специально у него из-под носа великую победу увел. Серьезный человек, а обижается как мальчишка. Да ладно, остынет. Важно другое, сейчас отношение японцев к СССР меняется очень сильно. То, как ты управлялся на Хоккайдо, обсуждается очень широко. Теперь в нашу зону оккупации хотят попасть все острова. И тут есть тонкий нюанс. Фактически нынешнее правительство войну не объявляло, а наоборот, пришло к власти после переворота и войну прекратило! В общем, есть над чем дипломатам головы поломать, не один месяц, похоже, заседать будут. А Хонсю все-таки в нашей зоне оккупации полностью. Маршал Петровский назначен главноначальствующим Советской военной администрации в Японии и Корее, так что на днях прибудет, увидитесь. Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, Синьцзян, который Восточный Туркестан, и Манчжурия к СССР отойдут, вся Корея в нашей зоне и значительная часть Японии тоже. При поддержке абсолютного большинства населения, что немаловажно. Протекторат над Окинавой тоже оформляется, последнего вана Рюкю нашли, работа идет. А вот отношение японцев к США очень негативное, особенно на контрасте с нами. Все понимают, что в своей зоне оккупации они из местных все соки выжмут. Уже всерьез говорят о волне эмиграции в нашу зону. Ну, это все дела грядущие, поживем – увидим.

Поговорили еще немного о текущих делах. Маршал рассказал, что Юмашева забирают в Москву, Алафузова тоже отзывают, планируют на снова Главный морской штаб, а Платонова хотят пока оставить здесь, командовать Тихоокеанским флотом. В его составе два мощнейших линкора и три авианосца, правда бывшие японские корабли будут серьезно модернизированы. Но торопиться некуда, как и экономить, работать будут сами японцы в счет репараций. Будет модернизирована защита за счет использования более качественной брони, в этом помогут командируемые в Японию немецкие товарищи, заменена зенитная артиллерия и орудия среднего калибра, установлено новейшее радиоэлектронное оборудование, паровые вспомогательные механизмы заменены на более совершенные электрические и гидравлические системы, турбины на более соершенные – более мощные и экономичные. То же касается и бывшего «Синано», его будут сразу готовить для вооружения реактивными самолетами, которые скоро будут проходить первые испытания. Американцы пытались давить, требовали передать корабли им или, по крайней мере, уничтожить, пришлось поинтересоваться у них судьбой целой кучи эсминцев и эскортной мелочи, а также нескольких крейсеров, захваченных на базах в их зоне ответственности. Хватит и того, что все немецкие и японские подводные лодки, которые захвачены в советской зоне оккупации, пустят на металлолом. А еще СССР достаются несколько подводных лодок типа I-200, доработанные с помощью немецких специалистов. Сейчас эти лодки передаются для изучения и испытаний. На ТОФ также придут новые лодки типа Е (модернизированные немецкие XXI серии), их будут перегонять небольшими отрядами по мере ввода в эксплуатацию, остальные передадут Атлантическому флоту. Сейчас он только формируется, бывшие итальянские линкоры также войдут в его состав, на верфях Германии и других европейских государств строятся авианосцы, спроектированные с учетом опыта «Севастополя» и «Москвы», товарищ Сталин говорил что-то и о новых типах кораблей, но маршал не в теме, поэтому подробностей не знает. Северов понял, что речь идет, скорее всего, о десантных кораблях и крейсерах-вертолетоносцах, он писал об этом в своих докладных записках и научных работах, но для этого необходимо несколько лет. Пообщались очень хорошо, попили чаю, после чего Константин Константинович попрощался и ушел, оставив Олега размышлять над услышанным.

Дела на Дальнем Востоке шли совсем не так, как в известной Северову истории, причем отличия заключались вовсе не в датах. Присоединение Восточного Туркестана, плодородной Манчжурии с ее довольно лояльным к СССР населением, полный контроль над Кореей, прочные позиции в Японии и наличие Хонсю и Хоккайдо в советской зоне оккупации, протекторат над островами Рюкю, что давало возможность строить там военно-морскую базу. Теперь надо спокойно это все переварить и не наломать дров с местным населением, не допустить ускоренного строительства социализма и азартного поиска внутренних врагов. Сталин присматривается к процессам, которые идут в Европе и, похоже, пока ими удовлетворен. СССР имеет все и даже больше, не создавая напряженности в отношениях и не давя на правительства союзных государств. Здесь, на Дальнем Востоке надо попытаться сделать также, с учетом местной специфики, конечно. Остается надеяться, что Сталин знает, кому это можно поручить, а он, Северов, с удовольствием бы и дальше поработал в Европе.

Маршал Леонид Григорьевич Петровский, главноначальствующий Советской военной администрацией в Японии и Корее, прибыл к месту службы 10 декабря и уже вечером зашел проведать Северова, но на долгий разговор у него времени не было. Более основательно они посидели вечером 12 декабря, сразу после выписки Олега из госпиталя. К ним присоединился и генерал армии Михаил Георгиевич Снегов, утром прилетевший к новому месту службы, он был назначен заместителем главноначальствующего. Просидели до глубокой ночи, Петровский и Снегов рассказывали об окончании Великой отечественной войны, о встречах со Сталиным, обрисовавшим им задачи администрации. Олег, в свою очередь, рассказал о событиях, участником или свидетелем которых он стал, находясь на Дальнем Востоке. Вспомнили друзей, живых и тех, кого уже нет. Петровский рассказал, что Остряков назначен заместителем главкома ВВС, курирует вопросы разработки новых видов авиационных вооружений, Лукин назначен командующим Западной группы войск, Лестев вызван в Москву за новым назначением, но на какую должность пока неизвестно.

Наконец все дела были закончены и Олег на своем штабном С-54 вылетел в Москву. Очень хотелось увидеть жену, но дела прежде всего. Есть надежда, что Сталин не задержит его надолго, так и оказалось. Уже 28 декабря в 20 часов Северов находился в приемной и ждал вызова в кабинет. Иосиф Виссарионович принял его один, сразу после того, как ушли руководители отраслевых наркоматов промышленности.

После положенного приветствия Сталин какое-то время рассматривал Олега, качая головой:

– Ставка положительно оценивает ситуацию на Дальнем Востоке, а также действия армии особого назначения. Нам удалось достичь даже намного больше, чем мы изначально рассчитывали. Я имею в виду не столько территориальные приобретения, сколько влияние на общественно-политические процессы и сформированный авторитет нашего государства. Будем использовать этот задел, надеюсь, что товарищ Петровский и его сотрудники нас не подведут. Для тебя же задача остается прежней. Работаешь в Европе, помогаешь товарищу Жукову решать не только чисто военные, но и экономические и политические задачи. Деятельность Ставки ВГК прекращается, так что особые полномочия получишь от Совета народных комиссаров СССР, будешь уполномоченным председателя СНК. Продолжаешь курировать также разработку и внедрение новых видов вооружений.

Дальше Иосиф Виссарионович распорядился принести чаю, во время чаепития расспрашивал Олега о встрече с Хирохито, о его впечатлениях, о других событиях. Потом снова перешли к деловым вопросам и подробно обговорили дальнейшие действия Северова как заместителя главноначальствующего Советской военной администрацией в Европе. Сталин дал для ознакомления проект плана развития СЭВ на 1946–1950 годы, а также утвержденный накануне план на 1945 год. В своей работе Северову необходимо будет опираться на эти два документа. Проговорили до двух часов ночи, Олег уже думал, что Сталин сейчас попрощается и отпустит его, как тот вдруг сказал:

– Жалуются на тебя опять! Очень серьезные обвинения выдвигают!

О чем шла речь Северов точно не знал, но догадывался. Перед отлетом на Дальний Восток пришлось приструнить нескольких не в меру ретивых любителей легкой наживы, стремившихся вывезти домой приличное количество всякого барахла. Среди них были офицеры в достаточно серьезных званиях. Убедившись в том, что большинство из них действовало по глубокому убеждению, что они имеют на это полное право, Олег просто выслал их в СССР, а нескольких передал военной прокуратуре, чтобы разобрались, «откуда дровишки». Надо сказать, что в целом такое поведение для представителей военной администрации было нехарактерно, но отдельные экземпляры все-таки попадались.

– Что мне с этим делать?

– Сути дела я не знаю, но любые обвинения должны быть проверены. Если я действительно допустил нарушения, то готов понести наказание по всей строгости закона. Если обвинения не подтвердятся, надеюсь, что будет выяснено, по каким причинам они появились.

Сталин усмехнулся.

– Уже проверили. В правильности твоих действий сомнений нет.

Иосиф Виссарионович был в своем репертуаре, решил на реакцию Северова посмотреть.

– Но это мелочи, текучка. Гораздо серьезнее другое. В ЦК и Политбюро начались шевеления по поводу корректировки нашего внутреннего курса, да и внешнего тоже. Отказ от построения скорейшего коммунизма, предательство интересов пролетариата, отказ от проведения социалистических революций в странах Европы, где пролетариат только и ждет, когда мы этот пожар раздуем, слишком мягкое отношение к Германии. Да не пересказать всего. Даже Берия сначала ничего не понял, кричал про политическую близорукость, потом три дня думал, пришел как привидение, краше в гроб кладут, сказал, что во всем разобрался. Те, кто помоложе – Громыко, Косыгин, Устинов – все поняли правильно, а вот со старой гвардией есть проблемы. Мехлис от всех должностей отстранен, пусть посидит, подумает, на его место в ГлавПУР назначен Лестев, он себя прекрасно показал во время войны.

Когда Олег узнал, что среди немногих старых большевиков, спокойно принявших новый курс, оказался Анастас Микоян, то нисколько не удивился. От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича! Тем не менее, Северов надеялся, что и среди старых большевиков найдутся люди, которых удастся убедить и пристроить к делу. Те же Ворошилов и Буденный поудивлялись, немного поворчали и продолжили заниматься своими делами. Да и Мехлис может быть полезен. Пусть снова контроль на себя возьмет, он на любой стройке века все до отдельного гвоздя сосчитает, главное, чтобы справки писал, а карать не лез, с этим другие органы разберутся.

Послушав Северова Сталин негромко рассмеялся:

– Если бы Мехлис сейчас тебя послушал, вот бы удивился. Очень он тебя не любит. Когда тебя к генерал-майору представляли целое представление устроил – какой генерал, какой командарм в таком возрасте, и людей и дело погубит… А ты вон как. Что ж, резон в твоих словах есть, не надо нам людьми разбрасываться и ломать людей не надо, заставляя делать то, что лучше просто поручить другим. Ладно, завершим на сегодня, будешь приезжать с отчетами, еще поговорим. До свидания.

Северов вышел от Сталина со сложными чувствами. Некоторые вещи просто не вязались с тем, что можно было прочитать о нем в трудах борцов с культом личности. С другой стороны, хотя и нечасто, но встречаясь с ним с осени 1942 года, беседовал. Да, Сталин нередко принимал жесткие решения, но и масштабы противостояния гитлеровской Германии и ее сателлитам были просто грандиозными, война шла на истребление, а не просто за территорию и ресурсы. Олег ни разу не видел, чтобы Сталин повел себя как самодур или человек, не ценящий чужие жизни. После того, как ситуация на фронте кардинально изменилась в нашу пользу у него и жесткости поубавилось. А теперь, всего через семь месяцев после окончания войны такой поворот во внутренней и внешней политике! Ситуация складывается сложная и довольно опасная, неизвестно, на что пойдут люди, несогласные с новым курсом. Есть надежда, что органы безопасности ситуацию контролируют, ввязываться самому в карательные операции Северову совсем не хотелось. У него есть другая работа, интересная, заниматься которой не в тягость. И личная жизнь наладилась, дома ждет любимая и деланная женщина, боевые друзья.

Однако, 29 декабря вылететь к месту службы не получилось, поехал в Кремль на награждение. Михаил Иванович Калинин вручил орден Ленина за вклад в разгром милитаристской Японии и достигнутые по итогам войны результаты и третью Золотую Звезду за операцию по спасению Хирохито и разгром вражеского ударного соединения у острова Гуам, а также медаль «За победу над Японией». Вылет штабному борту Олег назначил на 1:00 30 декабря и обедал уже в компании Жукова, которому было очень интересно, как там все на Дальнем Востоке прошло. Новый год решил встречать в Люксембурге, там уже находился Булочкин с женой и сыном, обстановка позволяла.

Любимая откуда-то узнала об его прилете и примчалась на аэродром, хотя Северов хотел сделать сюрприз. Впрочем, сюрприз получился – Олег привез с собой замечательную елку, а набор игрушек дал Георгий Константинович. Поужинали скромно, Олег еще не оголодал после обеда у маршала, а Настя берегла фигуру. Единственные, кто ел от души, были кот и ягдтерьер, хотя ничего особенного им не давали. Коту рыба, собаке каша и мосолок. Встретились они радостно, долго друг друга облизывали и терлись. Наконец живность завалилась на свое место, Настя с заблестевшими глазами стянула бриджи и вдруг замерла, уставившись на мужа. На аэродроме в вечерних сумерках она не заметила, что в висках у Олега появились первые нити седины. Молодая женщина обвила его нею своими руками и тихо проговорила:

– Тяжело тебе твое генеральство дается.

Когда, уже далеко за полночь, они умиротворенно улеглись, Настя вдруг тихо засмеялась:

– Посмотри на них!

Рекс развалился на спине и, выгнув шею, искоса наблюдал за хозяевами, а кот лежал, закрыв морду лапами.

Утром стали наряжать елку, установленную в гостиной дома, в котором Насте была выделена комната. Хозяйка, пожилая женщина, уехала на пару недель к дочери в другой город. После этого занялись приготовлением праздничных блюд, хотя ничего особенного запланировано не было. Олег привез банку красной икры, ее решили сделать украшением стола. Настя купила свежего белого хлеба (а здесь, похоже, черного вообще не пекут), а также немного сливочного масла. Также удалось собрать все необходимые ингредиенты для салата «Оливье», который в это время еще не получил широкого распространения и мог считаться экзотикой, по крайней мере для русских. Дело в том, что кроме Булочкиных в гости должен был прийти Гена Качалов со своей молодой женой, принцессой Марией-Аделаидой, которую Гена звал Адель или, по-русски, Машей, они обвенчались неделю назад, а также зарегистрировали брак по всем правилам в местной военной администрации. Настя сказала, что Петрович грозился принести какое-то мясное блюдо.

К вечеру стол оброс квашеной капусткой и маринованными огурчиками, копченым салом и даже зеленым луком. На гарнир была жареная картошка. Булочкины принесли копченую рыбу и мясо, тушеное с пряностями в горшочке. Гена с женой принесли сыр и шампанское. Всего было понемногу, но объедаться никто и не собирался.

В 22 часа, когда маленький Гоша Булочкин мирно спал в комнате Насти, все уселись, наконец, за стол. Сияющий, как медный самовар Гена, получивший недавно генерал-майора танковых войск, налил женщинам немного красного полусладкого вина, а себе и Олегу Петровичу «Старки». Выпили за окончание всех войн и будущую мирную жизнь.

– Ну ты, Генка, даешь! – смеялся Булочкин. – Как к тебе теперь обращаться-то правильно, Ваше Высочество или Ваша Светлость?

– Да хватит уже меня подкалывать! Просто товарищ генерал-майор, простенько и со вкусом!

Мария-Аделаида, такая же сияющая, как и ее супруг, сидела рядом с ним, тесно прижавшись к мужу. Она активно учила русский и говорила со смешным акцентом, стараясь правильно выговаривать слова. И если понимала она уже довольно неплохо, то для беседы ее навыков пока не хватало и она, зная, что немецкий понимают все присутствующие, часто переходила на этот язык.

Принцесса рассказала целую историю о том, что случилось после ее свадьбы с русским генералом. Насколько подробно все это знали Булочкины неизвестно, но Северов, находившийся в это время на другой стороне земного шара, был совершенно не в курсе и выслушал с большим интересом. А речь шла о вопросе, лишить ее титула или нет. Выходя замуж за Качалова, Маша понимала, что права на трон она и их дети лишаются, с титулом же намного сложнее. Если бы муж был аристократом не королевской крови, да просто каким-нибудь французским или английским генералом, никакой проблемы бы не возникло. Но он был русским коммунистом! Такие дела обсуждаются на семейном совете, учитывается мнение «коллег»-монархов из других стран и в данном случае ситуация сложилась уникальная. Георг VI Виндзор направил родителям принцессы весьма резкое письмо, суть которого заключалась в том, что раз уж они настолько эксцентричны, что согласились на морганатический брак с большевиком, то о сохранении титула и речи быть не может. По имеющейся информации, написать король был вынужден под давлением Черчилля и компании, но это послание правителей великого герцогства Люксембург очень сильно возмутило. Маленький Люксембург с Британской империей, конечно, не сравнится, но все же и не приживалка при богатом родственнике. А уникальность была в том, что монархи стран-членов СЭВ никакого осуждения, естественно, не высказывали, Сталин же объявил, что вопрос это исключительно семейный, касающийся только Шарлотты и Феликса. Так что титул свой Маша сохранила. Но история имела неожиданное продолжение. Принц-регент Бельгии Шарль всерьез закрутил с очень красивой русской женщиной-врачом из военного госпиталя, размещенного в пригороде Брюсселя. Дополнительную пикантность придавал тот факт, что оказалась она княжной из рода Голицыных, т. е. имела в предках правителей Великих княжеств Литовского и Московского и королей Польши. Дело тоже идет к свадьбе и, если таковая случится, то рожденные в этом браке дети будут прямыми претендентами на престол, поскольку потомство Леопольда III и Лилиан Байльс такого права не имеет. Тут Северов подумал, что Иосиф Виссарионович очень хитрый и дальновидный человек, но этой мыслью летчик делиться ни с кем не стал.

– Вот такая получилась история, – закончила принцесса. – Но я ни о чем не жалею. Тем более, что отношение родителей ко мне не изменилось.

Гена чмокнул свою Машу в нос и вдруг выпучил глаза:

– О-о-о! А ну хватит меня терзать, мелкие негодяи!

Дело в том, что английский король еще до написания своего странного письма подарил им на свадьбу щенка вельш-корги и они принесли его с собой. А Булочкины совершенно случайно стали хозяевами маленького ротвейлера. Один из немецких военных преступников разводил этих собак, после ареста их надо было пристроить в хорошие руки и одного из щенков подарили Петровичу, который задержался на несколько дней в Берлине для решения вопросов с оборудованием для объекта «Платформа-2». Тот тоже был жутко породистый и имел совершенно непроизносимое длиннейшее имя, так что Петрович звал его просто Боря. И сейчас Боря в компании с Валерой, Рексом и вельш-корги Фунтиком (звали его, конечно, гораздо благороднее, но тоже неудобно для произношения) возился под столом, вот кто-то из молодняка своими острыми молочными зубками и цапнул новоиспеченного генерала за ногу.

На Гену зашикали – ребенка разбудишь – и отдали должное салату «Оливье». Майонез, которым он заправлен, был вкусен невероятно, никаких добавок «идентичных натуральным» в те времена еще не применяли, да и колбаса для него была просто великолепна.

– Олежек, расскажи, как ты целую японскую эскадру в одиночку в плен взял! – попросил Гена. – Сначала говорили, что ты на них чуть ли не вплавь охотился. Как было-то?

– Да прилетел на летающей лодке, сел у борта «Ямато», забрался на него, представился, они сдались, – нехотя ответил летчик.

По расширившимся глазам Насти Олег понял, что про она подробностей не знала. Булочкин кивнул:

– Когда ты улетел, мы от беспокойства чуть с ума не сошли. Рокоссовскому доложили, он командование флотом очень ругал за поспешность, уже собрался в Москву звонить, когда радиограмма с «Ямато» пришла.

– Какая радиограмма? – поинтересовалась Настя, бросив убийственный взгляд на мужа.

– Японская эскадра сдалась, веду в Саппоро! – хмыкнул Петрович.

– Вы сейчас для меня сказки рассказываете? – спросила Маша Качалова. – Это шутка такая?

– Какие шутки? – удивился Булочкин. – Что целая эскадра сдалась, так накануне Япония капитулировала. Тут, правда, есть нюанс. Если бы не его полет, то японцев, скорее всего, просто перетопили бы. Капитуляция для их военных хуже смерти. Но явился к ним целый командующий армией, представитель Ставки, генерал-майор и, что самое главное, спаситель их императора.

– Спаситель императора? – опять не поняла принцесса.

– Да просто все! Олег мудро предположил, что известие о капитуляции некоторыми японскими военными спокойно воспринято не будет, поэтому привел спецчасти армии в повышенную готовность. Когда пришла информация о попытке вооруженного переворота и о том, что император с семьей скрывается в пригороде Токио, мы вылетели и спасли его от расправы. Между прочим, нас высокими японскими орденами наградили. Так что наш Олег у японцев фигура известная, вместе со своим ягдтерьером. Кстати, у них есть такие рассказы в картинках, манга называются, так вот очень популярным персонажем является самурай Черный Тигр с маленьким черным ручным демоном. Этот самурай на Олега похож, а демон – вылитый Рекс.

Перед полуночью зажгли свечи и открыли шампанское. Разошлись уже под утро. Качаловы унесли на руках сонного Фунтика, а Булочкины своих – Петрович нес сына, а Василиса Борю.

– Ну ты и фрукт! Почему ничего не рассказал про свою авантюру? – напустилась Настя на мужа, когда все ушли.

– Солнышко, да что ты?! Как говорится, рабочие моменты, я же все рассчитал!

– Рабочие моменты, – проворчала летчица. – Эх, чего теперь-то, знала ведь, за кого замуж выхожу. Оба вы с Булочкиным ненормальные.

Видя, что Настя утихомирилась, Олег вытащил подарок на Новый год – шелковый домашний халат с драконами, очень красивый. Настя пошла его мерить в комнату, а Северов стал убирать со стола. Когда девушка вернулась, Олег в восхищении покачал головой.

Подарок Насте очень понравился, но она вздохнула:

– Какой красивый и к телу приятный. Вот только где я в нем ходить буду. В нем же из комнаты не выйдешь, такой коротенький.

– Будет у нас и свой дом. Тебя наверняка скоро демобилизуют, будешь больше времени дома проводить.

Северов подхватил жену на руки и унес в комнату.

Первое января 1945 года Северов провел с женой, погуляли по городу, посидели в небольшом ресторанчике. А вечером Настя засобиралась в бассейн. Оказалось, что почти каждый день, если есть возможность, они втроем плавают, Василиса учит их правильным стилям плавания. Она перед войной поступала в педагогический техникум, хотела стать учителем физкультуры, а как спортсменка была пловчихой.

Устраивать себе длительный отдых Северов позволить не мог, обстановка в мире была напряженной. США и Великобритания были очень недовольны итогами Второй мировой войны. Да США удалось получить колоссальные прибыли и новые рынки сбыта своих товаров, расширить свое влияние в мире, но в существенно меньшей степени, чем этого хотелось. Стать безусловным мировым лидером не получилось, ослабить СССР настолько, чтобы с ним можно было не считаться, тоже не удалось. К тому же в Америке же начались прогнозируемые проблемы, связанные с тем, что пришлось отменить множество военных заказов. Олег знал, что в прошлой истории после войны наступал период, который был назван долгий бум или золотой век капитализма. В этой истории не все было так радужно для США. Никакой Бреттон-Вудской системы, похоже, уже не будет. И доллар мировой валютой тоже. В середине 1944 года США были недостаточно сильны, а СССР гораздо более силен и эффективен, почти все ведущие страны Европы находились в зоне ответственности СССР, а затем был создан СЭВ, имеющий хорошие перспективы развития. Во Франции продолжалось вялотекущее противостояние, Великобритания настаивала на том, чтобы считать Францию пособницей нацисткой Германии и, следовательно, получать с нее контрибуцию. Америка была не против получить еще что-нибудь, но Рузвельт считал, что пособница – это слишком жестко. Само французское общество тоже разделилось, возникло множество политических течений, все друг с другом спорили и собачились, доходило и до активных действий, одновременно доставалось и американцам с англичанами от тех, кто считал их оккупантами. Гораздо лучшая обстановка в странах СЭВ, а ее связывали именно с влиянием СССР, породила поток эмиграции из Франции в Бельгию и Люксембург. Этот поток был пока очень тонким, но со временем мог превратиться в гораздо более сильный. Пограничные войска в Бельгии и Люксембурге отсутствовали как таковые, поэтому для формирования участка границы прибыли пограничные части из СССР, имеющие хороший опыт организации охраны государственной границы, в том числе в горно-лесистой местности. И этим процессом также предстояло заниматься военной администрации.

Логичным шагом стало расформирование Гвардейской армии особого назначения РВГК сразу после Нового года. Подразделения, входящие в армию, вошли в состав Западного военного округа, размещавшегося на территории Германии, Дании, Бельгии, Голландии, Чехословакии, Австрии, Венгрии, Люксембурга и Норвегии. К Западному военному округу относились базы Атлантического флота СССР, который только формировался. Командующим округом был логично назначен главноначальствующий Советской военной администрации в Европе, заместитель наркома обороны маршал Советского Союза Жуков. Был сформирован также Юго-Западный военный округ, в который вошли войска, размещенные на территории Северной Италии, Греции, Болгарии, Румынии, Югославии. К этому округу относились базы Средиземноморского флота СССР (включая Нахимовск), который также пока существовал больше номинально. Командующим округом стал маршал Толбухин.

Штаб армии был расформирован, его офицеры и генералы заняли должности в штабе ЗВО, так что со своими сослуживцами Северов, продолжающий оставаться заместителем Жукова, не расстался. Правда Булочкин вернулся под Ленинград, снова вступив в должность начальника объекта «Платформа». Но теперь в его состав входили не только объекты «Платформа-1» под Ленинградом и «Платформа-2» в Крыму, но и целый ряд полигонов для испытаний и доводки новых образцов военной техники, расположенных по всей территории стран СЭВ. Аверин стал его заместителем по охране и режиму. Оба они, кроме медали «За победу над Японией», стали Героями Советского Союза за операцию по спасению семьи Хирохито. Кроме того, Северов постарался определить на учебу в военные академии своих подчиненных, в которых видел перспективных командиров более высокого ранга. Конечно, отправить всех сразу нельзя, но небольшой план был составлен. В частности, гвардии майора Стаса Пампушкина Олег направлял в Военную академию ВВС. Стас прекрасно показал себя и в войне с Японией, за что был награжден орденом Кутузова 3-й степени. Вместе с ним должен был поехать и Женя Цыплаков, кроме медали «За победу над Японией» награжденный орденом Боевого Красного Знамени. В академию Генштаба поедет учиться и Вологдин.

Северовы вернулись в Берлин уже 3 января, для проживания им была выделена небольшая квартира в доме недалеко от комплекса зданий военной администрации. Здесь Северов получил еще один подарок, на этот раз от своего непосредственного начальника – Жукова. Он стал обладателем очень красивого купе БВМ 327/80, на котором с большим удовольствием ездил вместе с женой в немногочисленные выходные. Настя продолжала возить документы и важных пассажиров по всей Европе, Олег тоже мотался по всей Европе и СССР, довольно часто летал в Москву и Ленинград.

С 1 июня 1945 года была уволена в запас и гвардии младший лейтенант Северова, а Олег был освобожден от должности заместителя главноначальствующего Советской военной администрацией в Европе. Теперь он являлся только уполномоченным по особым поручениям Председателя СНК, но с широчайшими полномочиями, уступающими, пожалуй, только полномочиям самого Сталина, Рокоссовского и Берии, который курировал атомный проект и множество других проектов и направлений. Лаврентий Павлович назначение Северова воспринял с энтузиазмом, он совершенно справедливо рассчитывал на большую помощь по многим вопросам. Северовы вернулись под Ленинград, где на базе Ржевка у Олега была комната в доме офицерского состава. Настя готовилась к поступлению в институт, больше склоняясь все-таки к ЛГУ, а вот Винтик и Шпунтик собирались подать документы в ЛАИ. Им было разрешено обучаться на вечернем отделении. На базу вернулся и Михалыч, продолжавший службу на офицерской должности и не захотевший увольняться в запас. Поскольку Северов теперь не являлся командующим армией, то адъютант ему был больше не положен, так что Востриков демобилизовался, он решил продолжать образование и восстановиться в институте. После его окончания он хотел пойти работать в одно из оборонных КБ. А вот Кутькин и Самарин остались при Северове, на гражданке их никто не ждал.

Настя, лишенная своего самолета, стала в свободное время ездить в аэроклуб, подлетывать на По-2 и новом Як-18. Не обошлось без курьеза. Летчица приехала в аэроклуб третий раз, когда ее заприметил пожилой инструктор по фамилии Сидякин. Он видел ее впервые, Настя привлекла его внимание тем, что приехала на мотоцикле. Девушку отправили к нему и он, подкрутив шикарные усы, полетел с ней в пилотажную зону.