Текст книги "Гончаров и криминальная милиция"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– За что боролись, на то и напоролись, – проворчал Макс. – Так дядя Сэм захотел, а наши правители его с удовольствием поддержали, потому как выкладывал он зеленые – правда, в долг да под бешеные проценты. А сколько ребят положили в Чечне, а сколько на иглу подсадили, а кто просто пустился во все тяжкие, захотев кайфовой житухи. Раскудахтался мир, только перья летят. Кому от этого прок! А наши дебильные демократы, слизав пенку реформ, скоро и сами лягут на похожем погосте. Деткам ихним тоже наследство весьма сомнительное досталось. Не грохнут сегодня, так завтра обязательно. Полный маразм.

– Ладно, философ хренов, вытряхивайся, – выходя из машины, прервал я мрачные рассуждения Ухова. – Где тут твоя бабка покоится?

– А вона могилка, на самом взгорке, полста метров не будет, – показал он рукой на самый дальний ряд. – Да ты, Иваныч, не суетись, я эту железяку и сам допру, просто помянуть Нину Петровну надо, а одному негоже. Я тут поминальное все приготовил, все-таки девять дней.

За время последней оттепели снег стаял, съежился, и идти по проторенной тропинке, даже с памятником, было нетрудно, да и путь короток. Только хлопотливые белки да гортанный крик воронья вспарывали кладбищенскую тишину и безлюдье. Расковыряв обледеневший наст, мы установили последнюю веху человеческой жизни. На соседней могилке, за столиком, Макс разложил традиционную поминальную закуску и все, что к ней положено. Пока я протирал стаканы и лущил яйца, он по трафарету на обелиске обозначал имя хозяйки суматохи – Нина Петровна Скороходова, вывел даты рождения и смерти.

– Ну как? Годится? – вполне довольный своим творчеством, спросил Макс, оттирая с пальцев черный лак. – Заслужила старуха, она мне Чейза читать носила. А впрочем, дело не в Чейзе, просто хорошая была бабуля. Наливай!

Я исполнил его приказание, он бережно повел стакан к ротовому отверстию и вдруг замер по непонятной мне причине.

– Ты что? Лом проглотил или Нина Петровна из гроба восстала? – неудачно пошутил я.

Мы стояли на возвышении, могилка Нины Петровны находилась ниже нас, а в двух метрах далее следовало еще три захоронения и заготовленная кому-то свежая могила. Именно туда и смотрел Макс. Причем смотрел так, что и я, невольно загипнотизированный его взглядом, привстал.

Аккуратно вырытая яма была чиста и невинна, скорее всего, ее выкопали вчера вечером под какого-то вновь преставившегося раба Божьего. Но дело было совсем не в этом. На отвале свежевыротого грунта виднелась вполне реальная человеческая кисть. Белая, скрюченная, тем не менее она была совершенно материальной.

– Хорошо в стране живется, когда правит сатана! – пробормотал я, приближаясь к яме. – Максушка, замкни челюсть, мне кажется противоестественным, когда покойники выползают из разверстых могил и протягивают к нам руки.

– Согласен.

Отставив стакан, Ухов последовал за мной. Мертвый мужик лет сорока пяти и довольно приятной наружности лежал за могильным бруствером, и потому-то с самого начала мы его не заметили. Вопреки всем нормам и добрым кладбищенским традициям, его тело покоилось не в гробу, а просто так лежало на земле. "Деревянный костюм" ему заменяла добротная меховая куртка, отличные сапоги и нутриевая шапка. Прямо под ней, чуть выше переносицы виднелось черное пятнышко, из которого в открытый глаз стекла и застыла струйка крови. Похожая дырочка находилась и на левой стороне груди. Очевидно, выстрел в голову был контрольным, и это позволяло предположить заказное убийство. Однако место, где оно было совершено, показалось мне менее всего подходящим и более того – несуразным.

Того же мнения придерживался и Макс.

– Если б оно было заказным, то его замочили бы прямо в подъезде. За каким чертом тащить его сюда? – задумчиво разглядывая пустую бутылку, резонно спросил он. – Да и водку киллер со своей жертвой не распивает

– А почему ты решил, что они распивали? – возразил я. – Скорее всего, ее еще вчера вечером употребили гробокопатели.

– Может быть, и так, – нехотя согласился Ухов, присев на корточки. Стреляли из пистолета. Гляди, Костя, две гильзы.

– Не две, а три, – поправил я его, показывая на третий, утопленный в снегу цилиндр. – Знаешь, Макс, у меня такое ощущение, что нам с тобой надо срочно отсюда линять, если не хотим вляпаться в очередную неприятную историю.

– Я с тобой полностью солидарен, – ответил он, отходя от вакантной могилы. – Нам с тобой бездомные покойники совершенно ни к чему.

Слишком поздно мы приняли это разумное решение. Не успели мы дойти до установленного нами памятника, как напротив нас остановился милицейский "уазик", а следом за ним и две "девятки".|

– Кажется, мы немного задержались, – подавая мне стакан, невозмутимо заметил Ухов.

– Вроде того, – равнодушно глядя, как из машин вытряхиваются блюстители порядка, согласился я. – Попробуем отбрехаться.

– Вы кто такие и что здесь делаете? -отделяясь от свиты, сурово спросил молоденький капитан. – Ваши документы.

– Пожалуйста. – Протягивая удостоверение, я вежливо объяснил: Памятник мы соседке, одинокой старушке, приехали поставить. Девять дней сегодня, а если вы интересуетесь трупом, то он лежит немного ниже, за три могилы отсюда.

– Вы его видели?! Почему сразу не сообщили?

– Мы его только что обнаружили и уже собирались вам звонить. Вы нас опередили, – забирая документ, почтительно доложил Макс. – Но мы там ничего не трогали. Прошу сообщить об этом своему начальству.

– Петр Васильевич, тут какой-то Ухов с Гончаровым памятник соседке устанавливают, – доложил он подошедшему к нам начальнику. – Кажется, не врут.

– Сам вижу, что памятник устанавливали, – протягивая Максу руку, чуть усмехнулся начальник. – Доброе утро, Макс. Хотя какое оно к черту доброе. С утра уже второй труп. Вы его видели?

– Да, Петр Васильевич, недавно заметили руку. Она и сейчас из-за насыпи видна, – с удовольствием отвечая на рукопожатие, ответил Ухов. – Но близко мы не подходили, чтобы не затоптать следы. Судя по гильзам, стреляли из пистолета. И еще там лежит порожняя бутылка. То ли киллер ее на радостях высосал, то ли гробокопатели по окончании работы.

– А может быть, те и другие в одном лице, – вслух подумал начальник и повернулся к стоящему рядом товарищу. – Геннадий Васильевич, отправляйся в их кладбищенскую канцелярию и узнай, кто из рабочих вчера рыл эту могилу, и по возможности доставь их ко мне в кабинет. А заодно и их бригадира, того, кто нам звонил. Также было бы невредно узнать, кто заказывал могилу и кто в ней должен быть захоронен. Я буду на месте не позже чем через час. И еще проследи, чтобы все они были во вчерашней обуви. Как это сделать, придумай сам. Не мне тебя учить. И еще желательно, чтоб они поменьше друг с другом общались.

– Запросто. Не вижу проблем.

– Ну вот и отлично, – резюмировал начальник и, посмотрев на нас, добавил: – Макс, я бы вас попросил немного задержаться. Надеюсь, вы не торопитесь?

– Нет, Петр Васильевич, помочь следствию наша святая обязанность.

– Рад, что ты это помнишь, – похлопал начальник Ухова по плечу, загадочно улыбнулся и отправился к криминалистам.

– Кто такой? Почему не знаю? – спросил я, когда он отошел достаточно далеко.

– А ты его и не должен знать. Полковник Требунских Петр Васильевич, приехал к нам из Прибалтики после того, как ты уже ушел из органов. В Латвии-то он заместителем министра МВД был, но после того, как там начались демократические преобразования и прочие беспорядки, ему не оставалось ничего иного, как вернуться домой в Самару. Теперь он у нас начальник криминальной милиции города. Ладный, дотошный, в некотором смысле педант, но при его должности это только на пользу дела. До всего докопается, все перепроверит, по полочкам разложит, а результат выдаст исчерпывающий. С подчиненными корректен, вежлив и доброжелателен, за просто так не отлупит. С начальством не заигрывает, словом, мужик нормальный, побольше бы таких.

– А кто такой Геннадий Васильевич?

– Подполковник Потехин, его зам и правая рука. Я его плохо знаю, но по слухам, Требунских работает с ним уже не один год.

– Понятно. Макс, поскольку ты с ними хоть как-то знаком, небрежно подползи и послушай, о чем они там курлычут. Чем без дела сидеть, хоть какой-то прок будет.

– А оно нам надо? Ладно, так и быть, – обреченно вздохнул Ухов. Подползу, послушаю, если они меня "небрежно" не прогонят.

Когда и каким образом Ухов внедрился в милицейские ряды, я так и не понял, потому что решил еще раз помянуть усопшую рабу Нину Петровну Скороходову. А чуть позже, когда моя нехитрая тризна была окончена, Макс, уже на правах своего человека, размахивал руками, внушая что-то криминалистам.

Вскоре бригада свою работу закончила, после чего вся милицейская компания, не скрывая разочарования, расселась по машинам и убралась восвояси.

– А чего это твой полковник нас проигнорировал? – спросил я подошедшего Ухова. – Даже обидно. Попросил задержаться, а сам сделал незнакомый цвет лица и уехал!

– Не переживай, – усмехнулся Макс, – аудиенцию он нам назначил через два часа. А за это время мы с тобой успеем подмыться и сходить в парикмахерскую.

– Подмываться будешь ты, – желчно уверил я его. – Что же касается меня, то я никуда не пойду вообще, а к твоему полковнику в частности.

– До официального приглашения ты на это имеешь полное право.

– И я им воспользуюсь, можешь даже не сомневаться. Вези меня домой, и хватит об этом, – садясь в машину, свернул я беспредметный разговор. – Ты мне, дружище, лучше скажи, что там тебе удалось услышать?

– Не много, – запуская двигатель, неохотно отозвался Ухов. – Найдено не три гильзы, как мы думали, а целых четыре. Но это не самое интересное. Весь фокус в том, что все они девятого калибра и, по словам криминалистов, имеют отношение к пистолету "Вальтер Р-38".

– Хорошенькое дельце! – крякнул я. – Насколько мне известно, во время войны этим пистолетом был вооружен вермахт, как ВВС, так и ВМФ. Попасть он к нам в страну мог только нелегально, в качестве трофея.

– Вот именно, криминалисты говорят, что подобным оружием наши генералы не награждались. Кто-то посылает нам привет из тех далеких военных времен.

– Но кто? На киллера это не похоже. С таким пугачом полувековой давности на заказное убийство не ходят. Стрельба по пьянке тоже в трафарет не вписывается. Не получается. Не верится мне, что пьяный дядя способен на контрольный выстрел в голову. Пострелять, покуражиться – это пожалуйста, но чтобы трижды ранить собутыльника, а потом хладнокровно его добить...

– А кто тебе сказал, что в него стреляли четыре раза? Найдено четыре стреляных гильзы, но только два пулевых ранения, в грудь и в голову. Контрольную пулю нашли в земле под головой убитого, а три другие ушли неизвестно куда. – Час от часу не легче. Хоть личность-то убитого установить удалось?

– А как ты ее установишь? – хмыкнул Макс. – На лбу у него не написано, а дать нам автограф он наотрез отказался.

– Странно. Дорогая шапка и сапоги целы, а в карманах ничего нет.

– Именно так, ни копейки денег и никаких документов. Нет и наручных часов, хотя следы от их недавнего ношения четко просматриваются на левом запястье. То же самое касается и среднего пальца правой руки, видимо, на нем был перстень. И, как говорят медики, их сняли уже после его смерти.

– А что говорят они относительно времени его смерти?

– Предположительно она наступила сегодня примерно в три часа ночи.

– Есть ли на его теле какие-нибудь характерные особенности вроде родинок, бородавок или татуировок?

– Насчет родинок не знаю, если они и есть, то в глаза не бросаются. Могу лишь с уверенностью сказать, что его шкура не подпорчена ни единой партачкой, ни единым шрамом. Даже аппендикс у него не вырезан. Полагаю, и в криминальной картотеке по отпечаткам пальцев его вряд ли удастся идентифицировать. Единственная надежда на паспортный стол либо заявление близких о его пропаже.

– Если он вообще житель нашего города или хотя бы губернии.

– Ну а если нет, то глуши мотор и сливай воду, – мрачно изрек Ухов, сворачивая во двор своего дома. – Ты, Иваныч, не дергайся, зайти на пять минут мы обязаны. Бабы там уже в моей квартире поминальный стол собрали. Не зайдем – жена обидится. Мы с тобой доложимся, выпьем по рюмке, и я тебя отвезу домой.

Глава 2

В жестком кресле для посетителей, поодаль от стола, сидел невзрачный мужичонка в черном мятом костюме. От напряжения он нервничал и потел. Стараясь скрыть свое состояние, он украдкой смахивал пот рукавом и от этого проигрывал еще больше.

Прошло не меньше минуты, как в кабинет вошел хозяин вместе с тем самым ментом, который его сюда притащил, а за это время не было произнесено ни единого слова. Начальник просто сидел на своем месте и внимательно его разглядывал.

– Почему вы так нервничаете? – улыбнувшись, наконец-то подал голос хозяин. – Успокойтесь, пожалуйста, никто здесь не желает вам зла. Меня зовут Петр Васильевич. Напротив вас сидит мой заместитель Геннадий Васильевич. А мы с кем имеем честь?

– Стукалов я, – облизав губы, выдавил из себя мужичок. – Стукалов Сергей Владимирович, 1945 года рождения. Женат, имею двоих детей. Сыну тридцать лет, а дочери двадцать пять. Сын женат...

– Погодите, – засмеялся полковник. – Такие подробности нас не интересуют. Давайте по существу дела. Как там все произошло? Это вы нам позвонили сегодня утром?

– Так точно, а кто ж еще! Получилось это сегодня в восемь часов сорок пять минут. Директор еще не приехал, и в конторе был я один.

– Простите, а какая у вас должность?

– Я заместитель директора по работе с кадрами.

– Какие кадры вы имеете в виду? – едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, сдавленно спросил Потехин. – Уж не...

– Нет, – с достоинством перебил его Стукалов. – Под моим началом четыре бригады землекопов, или, проще говоря, могильщиков, а это десять-двенадцать человек. Ответственность достаточно большая, если принять во внимание, что половина из них люди пьющие. А кроме того, когда объем работ возрастает, мне приходится нанимать рабочих со стороны. Тут уж получается сплошной аврал, за ними глаз да глаз нужен. С утра и до заката по всему кладбищу, высунув язык, как белка в колесе мечешься. Этому дай то, тому найди это. Нелегкая у меня работа, что и говорить. Вот и с этой могилой полный перекос получился.

От похоронного бюро "Аида" она была заказана на сегодня, на двенадцать часов. Но поскольку на сегодня еще заказов поступило немерено, то я приказал бригаде Володченко вырыть ее еще вчера вечером, благо оттепель и за ночь грунт не замерз. Так они и сделали. В конце рабочего дня я лично там побывал и удостоверился, что все в полном порядке. Могила получилась аккуратной и по всем параметрам соответствовала ГОСТу. Я тут же закрыл наряд, расплатился с рабочими и вскоре уехал домой. А что уж там случилось ночью, мне неведомо, но только утром, вскоре после того как я появился на работе, ко мне в кабинет влетает заказчик, агент похоронного бюро Бирюков, и прямо с порога начинает материться. Орет, что его могилку занял кто-то посторонний. Я сначала не понял, в чем дело, и попросил его повторить. Вы не поверите, но он схватил меня за грудки, закинул в машину и привез к той злосчастной могилке. Я пять лет работаю на этом кладбище, но такого безобразия еще не видел! Как мог, я его успокоил и сразу побежал в кабинет, откуда немедленно позвонил в милицию. Вот и все, что я могу сказать вам по существу дела, закончил Стукалов и старательно, теперь уже носовым платком, вытер лоб.

– Ну и чудесно, – доверительно улыбнулся Требунских. – И зачем только вы так волновались. Сейчас вы пройдете в 348-й кабинет к капитану Кудрину, там заполните протокол опроса, подпишете и подождете в коридоре, а к нам пригласите рабочих.

Два мужика вошли просто и свободно, словно они по шесть раз на дню забегали в кабинет начальника криминальной милиции по делам или просто так словцом перекинуться, анекдот рассказать.

– Чего вызывали-то? – остановившись посередине, спросил рябой парень с простым лицом опытного алкоголика.

– А у нас в деревне принято здороваться, – задумчиво глядя в глаза вошедшим, заметил полковник. – Тем более при первом знакомстве.

– Извините его, гражданин полковник, – вступился за товарища бородатый мужичок менее внушительного телосложения. – Молодой еще, потому и нагловатый. Пооботрется.

– Если не обопьется, – усомнился Потехин. – Кто из вас за старшего будет?

– А я и буду, – выступая на шаг вперед, ответил бородач. – Михаил Несторович Володченко. Бригадир, а вся моя бригада – я сам да этот дурень, Ромка Газетдинов. Вы уж его не шибко браните.

– Ладно, чего уж там, – проворчал полковник. – Расскажите-ка нам, Михаил Несторович, как и чем вы закончили вчерашний день, где провели ночь и что было утром?

– Понимаю, – присаживаясь на краешек стула, вежливо откашлялся Володченко. – Наверное, вы про ту могилку интересуетесь. Можно рассказать, нетрудно. Ковырять мы ее начали в половине четвертого, солнце еще не зашло. Обычно зимой в это время работу мы уже заканчиваем. А тут наш начальник, Сергей Владимирович, пристал как репей, я извиняюсь, к заднице и говорит, что назавтра у нас целая куча заказов и мы должны хоть одну могилку вырыть впрок уже сегодня. Делать нечего, с начальством не поспоришь, взялись мы с Ромкой за лопаты. Мудохались, я извиняюсь, часа полтора, но к пяти яма была готова. Тут, кстати, и сам Сергей Владимирович пришел. Произвел замеры, принял работу и выдал нам деньги. Ромка сразу же поехал в магазин, а я тем временем протопил вагончик и, поджидая гонца, сел смотреть телевизор. Обернулся он быстро, притащил две бутылки водки, банку консервов и разной колбасы. Сели мы, поужинали, а потом он забрал остатки водки и поехал домой, а я лег спать. Наутро...

– Погодите, – остановил его полковник. – Вы что же, живете прямо на кладбище?

– А где же мне еще жить? – недоуменно спросил могильщик. – С тех пор как меня обманом вытурили из квартиры, кладбище для меня и работа, и дом, и санаторий.

– Это интересно, – оживился Требунских. – Значит, и минувшую ночь вы провели на кладбище?

– И ту, и другую, и инако всякую, – невесело усмехнулся Володченко. Гостиница мне не по карману, а молодые вдовы смотрят на нас как на вонючих бомжей, хоть и зарабатываем мы прилично, и в чистоте себя содержим.

– Все поправится, – на всякий случай успокоил его Потехин. – Ты вот что нам скажи, Михаил Несторович: если ты ночевал у себя в вагончике, то, должно быть, между двумя и тремя часами ночи слышал выстрелы.

– Her, никаких выстрелов я не слышал, потому что, во-первых, перед сном выпил граммов двести водки, а во-вторых, вагончик стоит в низине, и меня от той могилы отделяют два взгорка. Так что наутро, когда Сергей Владимирович рассказал нам о ночном убийстве, для меня и для Романа это было полной неожиданностью.

– В котором часу вы встретились со Стукаловым?

– Ровно в девять пропикал транзисторный приемник, который во время работы всегда висит у меня на дереве, и почти сразу к нам подошел Сергей Владимирович.

– Как вы отреагировали на его сообщение?

– Известное дело. Тут же поехали смотреть.

– И что вы там увидели?

– А что мы там могли увидеть?! Труп увидели.

– На каком расстоянии от тела вы остановились?

– Метрах в двух. Ближе не подходили. Имеем понятие, что вам там надо работать.

– Это хорошо, когда человек с понятием, – сощурился Требунских. Михаил Несторович, а вы хорошо рассмотрели убитого? Например, его руки? Роман, это и вас касается. Вы можете описать его руки?

– А чего их описывать, руки как руки, вы и сами их видели. Он лежал на спине, правая рука была откинута на земляной холмик, а левая отброшена на снег.

– То есть вы достаточно хорошо могли видеть его запястья и пальцы. Так?

– Так, а в чем дело? – забеспокоился Володченко.

– Скажите, на какой руке убитый носил часы и перстень?

– Так не было у него никакого перстня, – озадаченно ответил бригадир. И часов тоже я не заметил. Как сейчас помню. Скажи, Роман.

– Точно, ничего у него не было, – возмущенно подтвердил Газетдинов. Ты что же, начальник, дело нам пришить хочешь? Не получится, не в того вперся.

– Успокойтесь, Газетдинов, и ведите себя надлежащим образом. Просто так никто и ничего пришивать вам не собирается. Я спросил – вы ответили, и на этом пока все. Михаил Несторович, скажите, в тот момент, когда вы осматривали тело, вы были одни или кто-то находился рядом? Возможно, вы заметили того, кто не хотел быть замеченным? Вспомните.

– Никого я не заметил, – немного подумав, решительно заявил могильщик. – Одни вороны сверху каркали. Никого рядом не было. Только я, Роман и Сергей Владимирович.

– Сергей Владимирович? – удивился Требунских. – Он-то зачем пошел во второй раз?

– Не пошел, а поехал, – уточнил Володченко. – И мы с ним вместе в кузове его пикапа. Пешком-то не ближний свет.

– Так-так, интересно. Значит, от места преступления до вашего последнего объекта расстояние значительное?

– А то! Много – не скажу, километра не будет, но близко к тому. Мужика замочили на одном конце, а мы с самого утра работали на другом.

– Вон оно как получается, – задумчиво глядя на Потехина, пробормотал полковник. – Вот что, Михаил Несторович, посидите-ка немного в коридоре. Я вас еще вызову. Что скажешь, Гена? – подождав, когда за мужиками закроется дверь, спросил начальник.

– Скажу, что это дело либо очень простое, либо чертовски сложное. Первое мне нравится значительно больше, но как сюда приклеить этот дурацкий "вальтер"? Находись мы в Латвии, с этим бы не было проблем, но тут, в центре России, его появление кажется мне достаточно странным.

– А чего тут странного? – заваривая чай, удивился полковник. – Ничего тут из ряда вон выходящего нет. Ты думаешь, что сразу после войны все мужики так и кинулись сдавать трофейные пушки?! Фигу с кетчупом! Наверняка таких оказалось не больше половины, другие же, любовно смазав и почистив стволы, бережно припрятали их до лучших времен. А теперь что получается? Умирают наши фронтовики, умирают отцы и деды, а перед смертью завещают своим детям и внукам хранить их трофейное оружие наравне с наградами, добытыми потом и кровью. Хорошо, ежели этот сынок или внучек окажется человеком сдержанным и порядочным. А если нет? Если он травку покуривает или водочку попивает, что тогда?

– Тогда этот ствол выплывает в самый неподходящий момент, – надкусывая конфетку, закончил Потехин. – Как это и произошло в нашем случае.

– Да, но я не об этом. Как тебе понравились могильщики?

– Мне эта профессия не нравится вообще, а в данной ситуации и в частности. Газетдинов не понравился за его наглость и перегар, Володченко за то, что он старается показаться лучше, чем он есть на самом деле, ну а Стукалов – сам знаешь почему.

– Нет, не знаю, – с удовольствием прихлебывая чай, усмехнулся Требунских.

– Зато я тебя очень хорошо знаю. На мне ты проверяешь свои подозрения и догадки. Что ж, изволь. Стукалов мне не нравится за то, что он боится, врет и потеет. Потеет, врет и боится! Устраивает?

– Вполне. – Удовлетворенный ответом зама, полковник подошел к окну. Но ведь ты не думаешь, что эта мокрица могла пойти на мокруху?

– Конечно нет, сам он на такое не способен, но на роль стороннего наблюдателя или молчаливого свидетеля он вполне годится, а кроме того, от него за версту воняет мародером. Одиозная личность с отрицательным обаянием.

– Тонко подмечено, – кивнул полковник. – И в принципе я с тобой согласен. Самое паскудное то, что наряду с деньгами он мог утащить документы убитого. А установить его личность путем дактилоскопии по имеющемуся у нас банку данных не представляется мне реальным. Не того он круга и не в той среде вращался.

– Что ж, придется крутить Стукалова. Не думаю, что он будет долго запираться. Но для начала невредно выслушать показания агента фирмы "Аида" господина Бирюкова. Надеюсь, он сможет подкрепить наши догадки. Ты не против?

– А ты его привез? Чего ж ты раньше молчал?! Немедленно тащи его сюда.

– Как прикажете, начальник, – направляясь к двери, довольно кивнул Потехин.

Анатолий Евгеньевич Бирюков представлял собой фигуру внушительную и авторитетную. Наверное, любой усопший с удовольствием, без тени сомнения доверялся его холеной, благопристойной пасторской роже, кто угодно почел бы за честь отдать свою загробную судьбу в руки столь престижного агента. По-хозяйски развалясь в кресле, он развязно положил свою пухлую руку на стол полковника, тем самым демонстрируя свою независимость, массивный золотой перстень с вензелем и дорогие заморские часы.

– В чем дело, господа офицеры? – вопросительно пропел он сочным баритоном. – Давайте-ка поскорее выкладывайте ваши проблемы. Времени у меня немного, так что постарайтесь быть краткими.

– Постараемся, – улыбнулся Требунских, и ничего хорошего та улыбка Бирюкову не сулила. – Геннадий Васильевич, вызовите конвой, пусть его закроют часа на три до выяснения его личности и обстоятельств дела. И клетку ему подберите покруче.

– Вы что?! – не веря своим ушам, захлопал он черными маслинами глаз. Что вы делаете?! Вы в своем уме?! За что?! Меня, уважаемого человека...

– Это кто же вас уважает? Я? А может быть, вы, Геннадий Васильевич? Тоже нет! Вот так, гробовых дел мастер, нет здесь уважающих вас людей. Зарубите это себе на носу, и если вы сейчас же не извинитесь за свое хамское поведение и не уберете с моего стола руку, то три часа райского наслаждения в обществе сомнительных типов я вам обещаю. Улавливаете?

– Улавливаю, – сдавленно ответил Бирюков и, моментально понимая ситуацию, словно от раскаленной печи отдернул руку от стола. – Извините, Христа ради, привычка.

– Очень плохая привычка, – холодно заметил Требунских. – Она не делает вам чести. Но перейдем к делу. Скажите, Бирюков, вы помните все то, что сегодня утром видели на кладбище? Вы понимаете, о чем я спрашиваю?

– Вероятнее всего, вы имеете в виду тот бесхозный труп мужчины, который лежал на моей могиле? – несуразно, сам не замечая того, ответил агент.

– Сплюньте три раза, – ухмыльнулся полковник. – Пока что вы живой и невредимый сидите напротив меня, а я никому не желаю досрочной смерти.

– Ах да, извините, оговорился, я имел в виду – на могиле Седова, человека уважаемого, человека, который в чине майора дошел до самого Берлина. У него одних наград – орденов и медалей – на две груди хватит. Сегодня в час вынос тела, а на его могиле лежит труп. Вы можете представить мое состояние!

– Вот как, – насторожился полковник. – Очень интересно, но об этом потом, а сейчас бы я хотел спросить, достаточно ли хорошо вы рассмотрели убитого?

– Солнце еще не взошло, но место там открытое, и видимость была нормальной. А к могиле я подошел вплотную, и можно сказать, что убитого я рассмотрел хорошо, тем более подходил я к нему дважды. Первый раз я был один, а потом вместе с тем хорьком, извините, я имею в виду Стукалова.

– Вы помните руки убитого и что вы на этот счет можете сказать?

– Да, на руки его я обратил внимание. Это первое, что бросилось мне в глаза после того, как я вышел из шока. У него на среднем пальце правой руки тускло поблескивал перстень, а на левой были часы. Какие точно, сказать не могу. Рука была откинута, и я видел только браслет.

– И этого достаточно. Что вы делали потом, после того как ознакомили Стукалова с этой неординарной ситуацией?

– Да ничего. Хорошо прочистил ему мозги, передал два новых заказа и уехал. Мое постоянное присутствие в фирме – это мои деньги.

– Когда вы уезжали, где находился Стукалов?

– Я добросил его до кладбищенской конторки, откуда он должен был позвонить вам. Это все, что я знаю. А в чем дело? Есть какие-то проблемы?

– Есть, но не вам их решать. Сейчас вы подниметесь в 348-й кабинет к капитану Кудрину. Он снимет с вас показания и оформит протокол опроса. Потом еще раз, на пару минут, зайдете к нам и будете свободны. Договорились?

– Вопросов нет, все сделаю, как вы велите.

– Тогда вперед.

– Я провожу его, – вызвался Потехин, – а заодно и Стукалова доставлю.

– Не нужно, Геннадий Васильевич, надо кое-что домыслить.

– А что тут домысливать? – прикрывая за Бирюковым дверь, удивился подполковник. – Кажется, и козе все понятно. Расколем его по свежему снегу, он и ахнуть не успеет. А если начнет запираться, припрем его показаниями агента.

– Да я не о том. Совершенно неожиданно пришла мне в голову довольно странная мысль, а мысль, как ты сам понимаешь, убить нельзя.

– Особенно гениальную. Так в чем дело?

– Скажи, тебе не приходило в голову то обстоятельство, что убийство совершено рядом с могилой некоей Скороходовой, которой сегодня, на девятый день после смерти, Макс Ухов установил памятник?

– Признаться, нет. Но неужели ты думаешь, что это ритуальное убийство?

– Не знаю, но исключать эту версию я бы не хотел.

– Согласен, но тогда мы вообще забредем в тупик. Жертвенным ягненком мог стать любой житель нашего города, а если он человек приезжий, то вообще полная обструкция и сиреневый туман.

– Да, установить личность в этом случае будет трудно, зато религиозных фанатов у нас не много, и через них можно выйти на преступника.

– Давай не будем гадать. Возможно, все гораздо проще и уже через три минуты мы получим от Стукалова часы, перстень и бумажник с документами.

– Твоими бы устами да мед пить, – покачал головой полковник. – Ладно, давай сюда свою кладбищенскую ворону, попробуем пощипать ей перышки.

Привели Стукалова.

– Ну как дела, Сергей Владимирович? – показывая на стул, доброжелательно улыбнулся Требунских. – Надеюсь, что все ваши страхи и опасения прошли?

– Да, спасибо, – усаживаясь на предложенное место, поблагодарил он. Признаться, сначала на меня атмосферные осадки вашего офиса подействовали удручающе, но теперь все прошло, и я чувствую себя в своей тарелке.

– Вы даже не представляете себе, как вы удачно выразились. Именно у нас вы находитесь в своей тарелке. Точнее не скажешь. Значит, успокоились?

– Абсолютно.

– Вот и отлично. И спокойно можете ответить мне на один вопрос?

– Хоть на десять, – с готовностью привстал Стукалов.

– Отлично. Вы давно занимаетесь мародерством?

– Что? Я вас не понимаю. О чем вы говорите?

– Я спрашиваю, давно ли вы раздеваете покойников на своем кладбище?

– Что вы такое говорите? Как вы смеете! – вновь покрывшись потом, пискляво возмутился могильщик. – Я буду жаловаться! Ваши заявления оскорбительны и ни на чем не основаны.

– Основаны, дорогой мой, еще как основаны. Обобрав убитого, вы тем самым помешали следствию, а на это существует статья 296 пункт 3 УК РФ, которая предусматривает лишение свободы на срок до четырех лет. Наверное, вы этого не знали, но незнание закона не освобождает от ответственности. Будем возбуждать дело или как?