Текст книги "Гончаров идет по следу"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Не ври, бес. – Строго погрозив пальцем, старуха поднялась с насиженного места и поковыляла к воротам.

– Бабуля, да как же это? – крикнул я вдогонку. – А что же мне делать?

– Поди прочь, сгинь, окаянный!

– Скажите хоть, когда он у вас будет.

– Никогда, и ты больше сюда не появляйся, не то собак натравлю, загрызут до смерти. Понял? Никогда не появляйся! Забудь сюда дорогу. Не кличь беду.

Ничего не скажешь, колоритная старушенция, подумал я, провожая ее взглядом. И как прикажете понимать ее последнюю фразу: «Не кличь беду»? Значит ли это, что она боится за судьбу сыночка или – что вовсе уж странно – печется о моей безопасности? И вообще, что она знает о судьбе Стригуна? Где он сейчас? Возможно, сидит за забором и наблюдает за мной в щелочку, а может быть, изгнан суровой мамашей со двора, если он вообще здесь появлялся. Что же получается? А получается, что наша поездка не дала ровно никаких результатов. Ни положительных, ни отрицательных, а это хуже всего. Ужасно не люблю неопределенности.

Между тем солнце как-то поспешно, без предупреждения скользнуло за остроконечную скалу, и деревенька погрузилась в плотный вечерний полумрак. Сразу стало холодно, неуютно и жутковато. Холодный порыв ветра неожиданно донес одурманивающий запах сирени. Я поспешно поднял стекло, но облегчения это не принесло. Казалось, запахом сирени пропитался весь салон. Мне почему-то вспомнился недавний сон, и от этого сделалось совсем тоскливо. Нарастало гнетущее чувство страха, а объяснить причину его возникновения я не мог. Не пора ли, формально завершив свою миссию, убираться отсюда восвояси? Кажется, ваше чутье, господин Гончаров, вам никогда еще не изменяло. Может быть, и на этот раз вы положитесь на него, да и какого черта торчать здесь ночью, все равно ничего нового узнать сегодня не удастся. Гораздо целесообразней завтра приехать сюда вновь и при свете дня поставить какую-то точку.

Запустив двигатель, я потихоньку двинулся к мосту, на ходу стараясь понять смуту, творившуюся в моих печенках.

То, что дорога перекрыта, я понял не сразу. Сначала я подумал, что белая «Нива», расположившаяся по другую сторону моста, остановилась просто так, по какой-то надобности, но когда свет фар полоснул по фигурам двух здоровенных бегемотов, стоящих на выезде, во мне шевельнулось нехорошее предчувствие, какое бывало у наших бабушек, в одиночку возвращавшихся вечером из гимназии. Увы, их я увидел слишком поздно, когда уже находился на мосту. Сомнений быть не могло – они поджидали меня и от нетерпения чуть ли не приплясывали. Самым неприятным мне показалось то обстоятельство, что в руках одного из них я заметил короткий десантный автомат, которым он красноречиво помахивал. Кажется, господин Гончаров, ваш прошлый сон был в руку. Какая жалость, что ты до сих пор не удосужился выпустить из багажника своего телохранителя. Теперь тебе придется отдуваться самому. И решать надо как можно скорее, до мальчишей-плохишей осталось не больше двадцати метров. Это притом, что дорога, ведущая к свободе, блокирована белой «Нивой». Это притом, что единственный пистолет находился у Джамили.

Мигнув головорезам фарами, я дал знак, что их желание для меня закон, и в том же черепашьем темпе пополз дальше, отсчитывая вдруг просветленным мозгом каждую секунду перед решительным и единственно возможным броском. Только бы не подвела «копеечка», только бы не подвела старушка.

Рванул я, когда до них оставалось чуть больше семи метров, когда, уже успокоенные, они скалили свои наглые морды. С истеричным визгом прокрутились скаты, судорожно пытаясь найти надежное сцепление с грунтом, угрожающе ревел двигатель, пугая меня своей возможной скоропостижной смертью, стремительно неслись на меня открытые рты лиходеев. Пролетев мост и едва вписавшись в поворот, я повернул налево, туда, где через два километра меня ждал тупик. Дорога на этом отрезке оказалась значительно лучше, чем та, по которой мы приехали, и это меня удивило. То, что по нас не стреляют, тоже показалось странным. Хотя, в сущности, это их личное дело. Теперь самое главное – выбрать удобную точку и выпустить моего снайпера из багажника, а дальше пусть разбирается с ними сама, в конце концов, она получает за это деньги. Только где остановиться, за каким поворотом удобнее? За этим или за следующим? А может быть, еще дальше? В любом случае у меня в запасе есть еще больше километра, а значит, и поворотов ожидается несколько. Ничего, даст Бог, выкрутимся, только бы телега не подвела. Пока претензий к ней нет, и на том ей спасибо. Но каким образом могли нас выследить? Непонятно. А может быть, вовсе и не нас они поджидали? Оригинальная мысль, жаль, что она не пришла мне в голову немного раньше. Господи, что за черт!

За очередным довольно крутым поворотом передо мной вдруг открылась довольно большая асфальтированная площадка, освещенная десятком неоновых ламп. Совершенно непроизвольно я затормозил и огляделся. Слева от меня лежало все то же озеро, справа крутой скалистый склон, а прямо по курсу дыбилась в черное небо широкая лестница, на которую я чуть было не влетел. И лестница та вела не куда-нибудь, а в обычный средневековый замок с башенками, бойницами и прочей историко-архитектурной ерундой. Подсвеченный прожекторами, он как будто парил в черном космосе и казался нереальным. Красивое зрелище, решил я, собираясь выпустить Джамилю, но немного опоздал. Из подлетевшей «Нивы» выскочили обманутые мальчиши и со злобными воплями выдернули меня из машины и повалили на асфальт. Показав, как славно они бьют ногами, и доказав свое превосходство, они на пинках подняли меня по лестнице к дьявольскому замку и счастливо объявили в домофон, что задание выполнено и преступник обезврежен.

– Идиоты, – ответил динамик, пропуская нас в небольшой вестибюль. – Я в кабинете.

По крутой винтовой лестнице мы поднялись на второй этаж и, миновав холл, вошли в полукруглую комнату, в центре которой за резным столом восседал Анатолий Олегович Стригун, – по крайней мере, такой же субъект был изображен на фотографии вместе с Денисом и Линдой. Но как человека меняет власть и интерьер. Если на снимке он выглядел обычным преуспевающим дельцом, то здесь нам был явлен царь и бог. Даже расположился он подобающе. Стригун сидел таким образом, что каминные львиные морды с коваными кольцами в ноздрях приходились ему по обе стороны, подчеркивая власть и величие.

– Вот, Толибай Олжасович, доставили, как просили, – гордо сообщил киргиз с автоматом и большими защечными курдюками.

– Видел я, как вы его задерживали, кретины, на его месте я бы сбил вас машиной к чертовой матери. Не охрана, а недоразумение.

– Обижаете, начальник, – попытался сфамильярничать бритоголовый русский парень, но оказался не прав, потому что начальник его вольность не оценил по достоинству:

– А ты, Сергей, вообще засохни, еще один прокол – и ты свободен. Все, вали отсюда в свою конуру, я позову, если понадобишься.

– Ты кто такой? – не тратя времени на ненужные церемонии, начал допрос Стригун.

– Человек, – гордо ответил я и, подумав, добавил: – Гражданин.

– Как ты здесь оказался, гражданин?

– Не по своей воле. Твои же дуболомы меня сюда загнали, сам видел.

– Ты мне тут не финти. Я слышал, что ты меня ищешь. Зачем?

– Нужен ты мне сто лет, – независимо ответил я, судорожно соображая, откуда ему это известно, в каких подробностях и как себя вести дальше.

– Вот как? – удивился он. – Но ты же спрашивал меня или я ошибаюсь?

– Делать мне больше нечего, как интересоваться каким-то средневековым феодалом, живущем на скалистом берегу Рейна.

– Тогда зачем ты спрашивал обо мне у моей матери, а потом битый час стоял возле ее ворот? Что за срочное дело у тебя ко мне появилось? Может быть, она все напридумала и вводит меня в заблуждение?

– А, так это была ваша мама! – радостно завопил я. – Значит, вы Анатолий Олегович Стригун! Я правильно понимаю?

– Нет, я Толибай Олжасович Алимбаев, а вот кто ты, я до сих пор не знаю. Рыскул, где его документы?

– А не знаю, наверное, у него в кармане, шеф, – радостно оскалился телохранитель. – Совсем забыли посмотреть.

– Что? – От такой нелепости Стригун даже привстал. – Да вы же форменные болваны, а если он вооружен?

– Нет у него оружия, шеф, – не трогаясь с места, заверил парень.

– Почему ты в этом уверен?

– Если бы было, то он давно бы вас убил.

– Немедленно обыщи его, кретин! – наливаясь злостью, заорал Стригун.

– Сейчас, шеф.

Исправляя свою оплошность, Рыскул начал обыск с особенным пристрастием и усердием, в результате чего весь мой личный багаж, начиная от липового паспорта и кончая зажигалкой, лег к Стригуну на стол.

– Ага, так вот из каких мест эта птичка к нам прилетела, – ознакомившись с документами, растянув в ехидной улыбочке тонкие губы, понимающе пропел шеф. – Надо понимать, что сам господин Говоров голубка мне заслал. Жалко, что не смогу передать ему привет, отлетался ты, сизокрылый.

– Какой Говоров? Какой привет? – скорчив непонимающую рожу, засуетился я. – Знать я никакого Говорова не знаю.

– Пой, моя ласточка, пой. Кто же тебя ко мне направил?

– Так сестренка моя, Шерстнева Нина Николаевна, – с поспешной готовностью откликнулся я, заметив, как он вертит в руках копии ее документов. – Она попросила меня помочь вернуть ей деньги, которые ты у нее получил.

– Красивая женщина, ничего не скажешь, – ухмыльнулся Стригун. – Я отлично ее помню, только почему-то у вас разные отчества, наверное, у вашей мамы было два мужа. Или я ошибаюсь? – искрился остроумием негодяй.

– Ты прав, она мне не сестра, а клиентка, – зло ответил я. – И приехал я сюда с чисто деловой миссией, с тем, чтобы вытряхнуть из тебя ее деньги, которые ты присвоил незаконным путем.

– Это уже ближе, но недостаточно правдиво. Как поживает Игорь Викторович? Наверное, он здорово на меня обиделся. Жаль, а у нас были такие дружеские отношения.

– Не знаю, о ком ты говоришь.

– Все-то ты знаешь, только сказать боишься, – зевнул он от скуки. – А в сущности, никакой разницы нет. Зря ты, Гончаров Константин Иванович, в это дело впрягся. Но теперь уже я ничем помочь тебе не могу.

– А я ни в чьей помощи и не нуждаюсь. Гони шерстневские бабки, и на этом мы мирно и полюбовно расходимся.

– Ты не лишен чувства юмора, только я бы на твоем месте к своей кончине отнесся более серьезно.

– К какой такой кончине, что за чушь ты несешь.

– Все, земляк, на этом аудиенция закончена. Рыскул, займитесь. Но если и на этот раз что-то сделаете не так, то пеняйте на себя.

– Все будет отлично, шеф. А куда девать его тачку?

– Об этом потом. Когда закончите, доложите.

– Ты ненормальный, – попробовал протестовать я, но короткий автоматный ствол между лопаток заставил меня замолкнуть.

Теперь вся надежда оставалась на Джамилю, если она сама давно и продуктивно не сотрудничает со Стригуном. А возможности такой я уже не исключал, иначе каким образом он узнал о моем посещении его матери? Существует, конечно, сотовая связь, но так далеко от населенных пунктов в ее возможности верилось с трудом.

– Пойдем, русский брат, не надо ругаться, – участливо позвал палач.

– Куда?

– Там узнаешь, какая тебе разница.

Ясной ноченькой под его конвоем и призванного на помощь Сергея меня потащили куда-то в гору, и это придавало некоторого оптимизма, потому что в моем кошмарном сне господина Гончарова топили в озере, а тут все же появилось какое-то разнообразие, да и запаха сирени, слава Богу, пока не чувствовалось. Дай Бог, может быть, и пронесет. Я напряженно ждал первых выстрелов Джамили, готовый тотчас упасть на землю, предоставляя ей полное право дальнейшей разборки.

Но выстрела не было, и с каждым шагом моя надежда становилась все призрачней и ирреальней. Я заскучал, как пожилая вдова, от которой уходит последний любовник, и уж совсем нехорошо мне стало, когда мы вышли на небольшую каменистую площадку над бездонной пропастью. А выстрелов Джамили по-прежнему не было, и я с сожалением подумал, что их не будет вообще.

– Все, брат, пришли, – по-своему меня жалея, сообщил киргиз.

– Скидывай барахло, – приказал его русский подельник.

– Зачем? – изумился я.

– Чтобы в случае чего тебя не опознали, – удивился моей глупости Рыскул.

Дрожь, граничащая с паникой, началась с рук и быстро распространилась по телу, которому в самом скором времени было суждено обезображенным покоиться на дне проклятой пропасти. Помощи я уже не ждал. Стараясь оттянуть загадочную и неприятную процедуру прощания плоти с душой, я медленно начал раздеваться, отчаянно пытаясь найти хоть какой-нибудь, пусть самый бредовый выход.

Его не было. Скудного лунного света все-таки хватало, чтобы без труда пристрелить меня в случае неожиданного побега. Значит, у меня оставался только один, зато достойный вариант, и смешно было им не воспользоваться.

Последний раз снимая штаны, я случайно в них запутался, упал и подкатился под ноги Сергея. Пнул он меня брезгливо и необдуманно. Уже через секунду клубок из двух тел, нещадно матерясь, балансировал на самом краю обрыва, а еще через мгновение Сергей, матерно прощаясь с миром, летел к праотцам. А сам я, каким-то чудом уцепившись пальцами за каменный выступ, повис над пропастью, тщетно пытаясь найти хоть какую-нибудь опору. Зачем она мне была нужна, я не знал. Все равно сейчас киргиз меня пристрелит, так стоит ли особенно дергаться? Словно в подтверждение моих слов, многообещающе клацнул затвор, и тут же отчетливо послышался тревожный голос Стригуна. Только перед смертью я догадался, каким образом у них осуществляется связь.

– Рыскул, Рыскул, немедленно ответь. Прием.

– Да, шеф, я слышу хорошо. Прием.

– Немедленно приведите его назад. Он жив?

– Пока жив, прием.

– Смотри, чтоб ни единый волос не упал с его головы, иначе поплатишься своей. Как понял, ответь.

– Я все понял, шеф. Но только он Сергея столкнул в пропасть.

– Туда ему и дорога. Веди его осторожно, как девушку.

– А если он меня тоже столкнет?

– Если ты хоть пальцем его тронешь, я тебя отправлю туда лично.

– Я все понял, конец связи. Хорошо, что ты еще живой, – отключая рацию, похвалил меня Рыскул. – А то бы шеф опять ругаться начал. Вылезай, я тебе помогать не буду, не хочу лететь за Серегой. Лучше от шефа потом сбегу.

– Не сбежишь ты от него, больно умный он, сразу найдет, – выбираясь на площадку, пообещал я киргизу.

– Умный-то умный, а не умней меня. Это я придумал, чтобы перед смертью жертва раздевалась сама. А теперь подумай, если бы не это, то где бы ты уже был, а?

– Да, Рыскул, тут ничего не попишешь, коньяк с меня.

– Дешево ты, однако, свою жизнь ценишь, я бы ящика не пожалел.

– Что делать, хороший, умный охранник и стоит дорого, – натягивая куртку, съязвил я. – Так-то, брат киргиз. Хороший охранник – он и в Африке охранник.

– Ладно, иди вперед, – почувствовав в моих словах иронию, посуровел Рыскул. – Да учти, что я не киргиз, а казах.

– Извини, брат казах, не хотел обидеть.

– Ладно, иди, только смотри у меня, без глупостей, убить не убью, а по ногам прошью. Марш, русский брат. Иди и не разговаривай.

Здраво решив, что в сложившейся, далеко не худшей для меня ситуации лучше подчиниться его приказу, я замолчал и, спотыкаясь, побрел назад. Но что же могло так круто изменить решение Стригуна? В его доброту и человеколюбие верилось с трудом. Скорее всего, здесь сыграло роль какое-то ранее непредвиденное постороннее обстоятельство, возможно, даже незабвенная Джамиля. Правда, проникнуть вовнутрь его замка она бы вряд ли смогла, но, может быть, этот самоуверенный придурок сам вышел подышать воздухом.

– Прибавил ты мне работы, брат, – прервал молчание Рыскул. – Теперь надо спускаться в пропасть и хоронить Сергея.

– Сто лет оно тебе надо, – охотно отозвался я. – Его и без тебя стервятники да шакалы похоронят. Погоди с недельку, и от него одни косточки останутся.

– Э-э-э, нехорошо говоришь, друг он мне был. Не очень чтобы хороший, но друг.

– Ну тогда не забудь поставить ему гранитный обелиск и каждый день приноси сирень. У вас ведь много сирени. А пахучая-то какая!

– Да, сирень у нас зацвела, а Серегу все равно хоронить надо.

– Приношу тебе свои искренние соболезнования, – выходя на освещенную площадь, посочувствовал я. – Но ты не переживай, ангелам он все равно не нужен, а черти мне только благодарны.

– Какой жестокий ты человек, – нажимая кнопку домофона, осудил меня охранник.

– Вы пришли, Рыскул?

– Так точно, шеф, у меня проколов нет.

– Хорошо, отдай автомат господину Гончарову, а сам отойди на десять метров.

– А?

– Бэ, делай, что тебе говорят.

– Шеф, да он же меня убьет. Он Серегу уже прикончил.

– Делай, что тебе говорят. Отстегни магазин и отдай автомат.

– Как скажете, только я больше за него не отвечаю.

Покорно выполнив приказание, недоуменно пожимая плечами, Рыскул поплелся прочь. Щелкнув язычками магнитных замков, отворилась металлическая дверь, гостеприимно приглашая меня внутрь. Заходить мне туда очень не хотелось, тем более что «копейка» стояла в десяти шагах от меня и прямо-таки просила юркнуть за руль.

– Заходите, Константин Иванович, – видя мою нерешительность, доброжелательно пригласил меня голос Джамили. – Ничего не бойтесь, все схвачено, все под контролем. Поднимайтесь, мы в кабинете.

Ну а это уже совсем другое дело. Осмелев, я уверенно, по-хозяйски, взбежал на второй этаж и с бесполезным автоматом наперевес ворвался в полукруглый кабинет. Лучшего натюрморта я и не мечтал увидеть. Одной рукой могущественный владыка был прикован к кольцу на львиной морде, а другой держал штаны, ремень которых был варварски перерезан циничной женской рукой. Сама женщина в это время стояла рядом, красноречиво воткнув в его ухо ствол.

– Константин Иванович, это тот человек, которого мы ищем? – не давая мне полнее насладиться зрелищем, четко спросила Джамиля. – Или мы ошиблись?

– Он самый, но как тебе удалось…

– Потом расскажу, сейчас не время. Под письменным столом должен лежать его пистолет, по крайней мере, он отлетел куда-то туда. Нашли?

– Ага, – ответил я, поднимая с пола громадную «дуру» маде ин не нашего производства. – И что мне сделать с этой гаубицей?

– Пока я буду отсутствовать, вы проследите за хозяином, чтоб он не сделал какой-нибудь непоправимой ошибки, которая может стоить мне жизни. В случае чего…

– Я тебя понял, но куда ты собралась?

– Нужно работать чисто. Меня так приучили. Начинаем!

К губам Стригуна она поднесла и включила рацию.

– Рыскул, Рыскул, как слышишь?

– Хорошо, шеф, есть проблемы?

– Да, зайди ко мне.

Отключив рацию, она опрометью бросилась на первый этаж к двери. Сосчитав до десяти, я нажал кнопку магнитного замка. На экране монитора я видел, как неспешно, вразвалку входит охранник. Потом потянулись томительные минуты ожидания. Я замер, прислушиваясь к каждому идущему снизу звуку, и вздохнул только тогда, когда открылась дверь и моя спасительница вернулась живой и невредимой.

– Константин Иванович, теперь можете спокойно заниматься своим делом.

– Куда ты его определила? Надеюсь, не на тот свет?

– Пока нет. Они в подвале.

– Кто это они? Он что, не один?

– Нет, там с ним кухарка и лакей или кто он там, не знаю, но кабан здоровый. С трудом его уложила. Не волнуйтесь, заперты они надежно, делайте, что вам нужно, а я пока найду в этом доме что-нибудь поесть. Я ужасно проголодалась. Если что, то кричите, но вряд ли, мужик он хилый, как меня увидел, так сразу в штаны наделал.

– Ну, здравствуйте, Анатолий Олегович, – сладкоголосо начал я, – вот и получилось нам свидеться вновь. Чего молчите?

– Снимите с меня этот дурацкий наручник, – увидев, как Джамиля закрыла дверь, грозно потребовал он. – Вы еще не знаете, на какие грабли наступили. Немедленно меня освободите, идиоты, кретины недоделанные!

– Анатолий Олегович, мы ведь приехали сюда не за вашими оскорблениями, – мягко напомнил я суть дела.

– А зачем, зачем вы приехали?!

– За деньгами, дорогой, за деньгами.

– Забирайте свои вонючие сто пятьдесят тысяч и проваливайте к бесиной матери.

– Покажите мне, где я могу их взять?

– Расстегните наручники, и я все сделаю сам.

– Ай-ай, Анатолий Олегович, мне помнится, как два часа тому назад вы сетовали на избыток имеющегося у меня юмора, должен заметить, что и в вас его предостаточно. Говори, где бабки, или я попрошу даму заняться тобой всерьез, говорят, она большой спец по гениталиям. Учти, она бывала в горячих точках и теперь ей твои страдания что мертвому припарки.

– Вы не имеете права.

– Скотина ты, а не Стригун. Ты обманом выманиваешь у граждан их деньги, а когда приходит время их отдавать, говоришь о правах. Где бабки, сволочь? – спросил я беззлобно и даже ласково. – Даю тебе на размышление тридцать секунд.

– Нет у меня денег. Израсходовал все. Сам видишь, какой домино отгрохал.

– Позволь, но ты только что обещал вернуть сто пятьдесят тысяч.

– И ты клянешься после этого убраться отсюда к чертовой матери?

– Клянусь, что после того, как я получу деньги моего клиента, я уберусь отсюда к чертовой матери.

– В левом нижнем ящике письменного стола под папками ключи от сейфа. Открой и забери все, что там есть.

– Господи, какой анахронизм! – проворачивая тугое колесо стальной двери, возмутился я. – У всех уже давно сейфы с электронными запорами, а у тебя все еще какие-то водопроводные вентили, неэстетично даже…

– Зато надежно. Электронику открывать научились, а здесь без газовой горелки делать нечего. Что ты там ковыряешься?

– Смотрю, что ты дешево хочешь отделаться, тут и ста сорока тысяч нет, – старательно рассовывая пачки по карманам, возмутился я.

– Сто тридцать восемь тысяч и пятьсот рублей, можешь не пересчитывать, все равно не прибавится. Это все, что у меня есть. Хочешь бери, а хочешь уходи так.

– Что-то не верится мне и в душе сплошная сомнительность, а знаешь почему?

– Не знаю и знать не хочу, ты обещал забрать бабки и оставить меня в покое.

– Я тебе обещал получить деньги моего клиента, а только после этого убраться восвояси. Но господину Говорову ты должен куда как больше, а именно один миллион четыреста тысяч новых рублей. Вот когда я их от тебя получу, то выполню твою просьбу с превеликим удовольствием.

– Вздор, у нас ведь был уговор про сто пятьдесят тысяч.

– У нас шла речь о деньгах клиента, а это лимон четыреста. И советую не тянуть резину и не портить себе нервы, а то уже полночь на носу, без десяти минут, – глянув на массивные напольные часы, уточнил я. – Все нормальные люди уже спать легли, а я тут с тобой валандаюсь.

– Абсурд какой-то. Ночной кошмар, нет у меня таких денег.

– Вы делаете мне больно, уважаемый. Мне искренне вас жаль, но я вынужден обратиться к услугам нашей очаровательной девушки.

Приоткрыв дверь в полутемный холл, я негромко позвал Джамилю и несколько растерялся, когда она тотчас спокойно спросила:

– Я слышала, у вас возникли проблемы?

– В некотором роде да, откуда ты знаешь?

– На всякий случай я сидела под дверью, мало ли чем черт шутит, когда Бог спит. Мне нужно поговорить с ним насчет денег?

– Да, но на первый раз щадяще и аккуратно.

– Хорошо, там на стойке бутерброды. Побудьте пока здесь, я позову.

Избиение младенца было недолгим. Уже через три минуты я был приглашен в кабинет, где господин Стригун, морщась от боли, решил честно отдать уворованное.

– Только убери от меня эту садистку, – для начала поставил он ультиматум. – Глаза бы мои ее не видели, палач, форменный палач.

– Она мне не мешает, а даже наоборот… Короче, давай бабки.

– Расстегните наручники. Самим вам с моим тайником не справиться.

– Расстегнем, если не сделаешь глупости.

– Да что же я, враг себе?

– Ты прав, и учти, что в случае одного твоего неосторожного движения – ты труп. Жанна, уважь просьбу скопидома, только деликатно, а то он вздрагивает при одном твоем имени. Не бойся, товарищ, мы друзья.

– Стервятники да беркуты вам друзья, – уже сидя в своем кресле и растирая руки, ворчал Стригун. – Найдите мне хоть какую-нибудь веревочку.

– Зачем? Вешаться никак решил? – насмешливо спросила Джамиля. – Не утруждай себя. В случае чего я и так тебя замочу.

– Замочу, размочу, надоело. Штаны мне подвязать надо, а то спадают.

– Вот и хорошо. Далеко не убежишь. Займись делом и перестань капать нам на нервы, – ткнув ему стволом в плечо, поставила она точку в дискуссии.

– Да, конечно, я сейчас. Есть, знаете ли, у меня небольшой сакраментальный сейфец, личного, так сказать, пользования, и находится он в том напольном хронометре, вот сейчас мы его и пощупаем.

Словно подтверждая его слова, массивные часы начали отбивать полночь. Поддерживая штаны, Стригун смешно до них допрыгал и, подождав, пока окончится бой, открыл дверцу. Затаив дыхание, мы следили, как он прокручивает стрелки против их хода, ожидая, что сейчас они отойдут в сторону и мы увидим груды золота. Увы, ничего подобного не произошло. Вообще ничего не произошло, если не считать того, что Стригун исчез. Вот так стоял – и вдруг его не стало. Я ошарашенно посмотрел на Джамилю.

– Люк! – коротко объяснила она, указав на невидимый мне участок пола под часами. – Здесь с его хитростями нам не разобраться. Бегите немедленно к гаражу, он за домом, а я попробую перехватить его, думаю, что у него есть лаз в гору. Не забывайте контролировать выход, – уже карабкаясь вверх, проинструктировала она.

Алюминиевые жалюзи гаража отыскались довольно быстро, хотя ничего подозрительного я за ними не услышал. О том же, как попасть вовнутрь, я не имел понятия, а кроме того, в мои обязанности входил и контроль над внешним входом. Стоящие на площадке «Нива» и наша «копейка» тоже чрезвычайно меня беспокоили, потому как в любой момент на них можно было удрать. Проверяя свои объекты, я вынужден был бегать от одного угла к другому в обстановке крайней нервозности и напряжения. Кроме всего прочего, меня страшило появление какого-нибудь нового, постороннего лица, что здорово бы осложнило мою сторожевую задачу. Пробегав таким образом больше часа, я вконец вымотался и, выбрав оптимальную точку у торца дома, присел на бордюр.

Нет, что бы там ни говорили, но вы, Гончаров, натуральный дурак. Только растяпа способен был развязать руки отпетому мошеннику в его собственной, с секретами построенной крепости. Теперь из-за твоей глупости девка скачет по горам в надежде вернуть денежный мешок. И нет никакой гарантии, что ей это удастся. Да и вообще, в горах ли он? Возможно, преспокойно отсиживается сейчас под полом своего кабинета и ждет утра. Ждет, когда уже вызванные сигналом или по рации дружки его вызволят. Что тогда будет с нами – понятно без слов. Скверно. Не пора ли нам отсюда уносить ноги, пока еще есть такая возможность? Думаю, что пора. Где только ее черти носят? Так она и до рассвета может газелью носиться в горах, а утром по нашим праведным душам можно будет заказывать панихиду. Скверно, Гончаров, скверно. Только что, можно сказать, вернуться с того света и опять назойливо проситься назад.

Неожиданно мое ухо уловило негромкий мягкий щелчок магнитного замка. Прижавшись к стене дома, с гаубицей наготове, я медленно пошел навстречу, готовый к самому наихудшему.

– Константин Иванович, – послышался райский голосок Джамили. – Это я, дело в шляпе, можете выходить. Господин Стригун приносит вам свои извинения и просит его выслушать.

– Господи, да откуда же ты? – выходя за линию терминатора, удивился я. – Как ты в доме-то очутилась?

– Стригун любезно показал свой крысиный ход. По нему мы и вернулись назад.

– А где ты его срубила?

– Там, где и ожидала, только метров на пятьдесят правее и повыше. Но ничего, догнала, он по горам совсем плохо шастает. Догнала и в морду фонарем, а он как крот сощурился и в слезы: «Отпусти, – говорит, – я тебе денег дам». Такой слезливый мужичок оказался, даже жалко его немного.

– Когда он выманивал у людей деньги, ему жалко их не было, так что совесть наша чиста, помни об этом, и будет легче.

– О чем вы говорите, какая совесть, это я так, для связки слов. Все равно мне придется его замочить. Тут уж никуда не денешься.

– Ты в своем уме? – растерялся я от такого заявления. – Что за глупости ты говоришь? Отберем у него деньги, и пусть катится ко всем чертям.

– Конечно, – криво усмехнулась Джамиля. – А о моей семье вы забыли?

– При чем тут твоя семья? – искренне удивился я.

– А при том, что он завтра же заберет их в заложники. За свои паршивые деньги он будет пытать и издеваться над ними так, что вам и не снилось. Я эту породу знаю достаточно хорошо. Он из-за копейки и с матерью поругался. По крайней мере, мне так показалось, когда я лежала в багажнике и слушала ваш разговор.

– Не понимаю, откуда он может знать о твоих родственниках.

– Пока он не знает, но завтра ему будет известно все.

– Он что же, по-твоему, ясновидец?

– Тут не надо быть ясновидцем, достаточно навести справки через ГАИ, и сразу же станет известно, кому принадлежит машина и где живет владелец. Ну а установить, что я его дочь, совсем уж просто.

– Ты права, обсудим это попозже, – открывая дверь кабинета, пообещал я.

Стригун стоял на том же месте, в той же позе, только без штанов, видимо, бедняга потерял или сбросил их для увеличения скорости бегства. Но так было даже лучше, потому что голый человек всегда уязвимей.

– Где бабки, козел? Говори немедленно, иначе всю оставшуюся жизнь ты рискуешь прожить евнухом. Времени у нас мало, поэтому даю тебе только десять секунд. После этого мы приступим к операции. Учти, игры кончились и начались серые будни.

– Сволочи, – прошепелявил он разбитым ртом. – Все-таки достали. Открой сейф, там внутри второе дно. Забирайте сколько надо и уматывайте с глаз долой.

Выполнив его рекомендацию, я под металлической плитой обнаружил целое состояние. Рубли и доллары, аккуратно перебинтованные бумажными ленточками, лежали ровными рядами и просто просились в карман. Увидев это денежное море, Джамиля пискнула и запустила руку.

– Не сходи с ума, лучше найди какую-нибудь сумку, – остановил я ее порыв.

– Снимай майку, скотина, – зверея от вида денег, набросилась она на Стригуна. – И побыстрее, а то я тебе сейчас помогу.

– Не надо, я сам, только не подходи ко мне! – завопил несчастный, спешно сдирая майку вместе с рубашкой и пиджаком. – Не снимается! – уже совершенно голый, плясал он, тщетно пытаясь вырвать прикованную к львиному кольцу руку.

– Не дергайся, кретин. – Оборвав маечные лямки и завязав их узлом, Джамиля сотворила вполне приличный мешок. – Сколько он вам должен?

– Один миллион четыреста рублей, – педантично ответил я. – Значит, нам предстоит взять сто сорок пачек по десять тысяч рублей в каждой.

– Но сто сорок тысяч вы уже забрали, – несмело пискнул Стригун.