Текст книги "Крабий тупик"

Автор книги: Михаил Коршунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Михаил Павлович Коршунов
Крабий тупик

1

У пристани стоит корабль. Называется – «Моревед». Он изучает море. Не сам корабль, конечно, а люди, которые на нём плавают. Каждый год приезжают сюда в экспедицию.

«Мореведу» они нравились: были молодыми, а он был уже старым. Они были весёлыми, а он иногда грустил. Это случалось зимой: шли холодные дожди, выпадал снег. На «Мореведе» никого не было, кроме чаек и морских уток. А в трюм забирались даже воробьи.

Но зато летом, когда с утра и до вечера светило солнце, «Моревед» отправлялся в далёкие плавания.

В этот год случилось так, что с некоторыми членами экспедиции приехали маленькие дети.

Детей приехало трое – Вовка, Шурик и негритяночка Пати.

Старшим был Вовка. Он учился в школе. Младшим был Шурик. Он в школе не учился. Пати была старше Шурика, хотя и она в школе ещё не училась. И вообще Пати была негритяночкой.

«Моревед» стоял у пристани. На него грузили вещи и научные приборы.

Вдруг «Моревед» увидел ребят – Вовку, Шурика и негритяночку Пати, у которой в ушах, как две дождинки, висели серёжки.

Ребята улыбнулись «Мореведу», а он им тихонько погудел.

Но вот беда – детей нельзя брать в экспедицию. Запрещено. И никто не знал, как с ними поступить.

И тогда «Моревед» предложил поселить их в Крабьем Тупике. Есть такая бухта. В ней насыпаны тонкие ракушки и густой песок. А море чистое, светлое и совсем мелкое.

Можно поставить на берегу брезентовый дом и сколотить летнюю кухню из фанеры.

Смотреть за ребятами будет Вера Васильевна. Бывшая рыбачка, сейчас она на пенсии. Её сыновья давно выросли и работают на морозильном траулере. Каждый год траулер уходит на промыслы в Южную Атлантику. Вере Васильевне скучно одной в посёлке, и она с удовольствием переберётся в Крабий Тупик, присмотрит за ребятами.

«Моревед» готов к выходу в далёкое плавание: погрузка вещей и научных приборов закончена.

Родные прощались с детьми. Дети останутся жить в Крабьем Тупике с Верой Васильевной. Всё устроилось так, как сказал «Моревед».

Вовкин отец, прощаясь с сыном, говорил, чтобы Вовка слушался Веру Васильевну и ещё всякое такое полезное делал.

Отец Шурика, прощаясь с сыном, посадил его к себе на плечо, и они немного прошлись.

Шурику взгрустнулось. Так лучше пройтись, чтобы никто не видел, как тебе грустно.

Мать негритяночки Пати тоже прощалась с дочкой. Они сидели очень похожие друг на друга. Их головы были рядом. Четыре дождинки висели в ушах, блестя на солнце.

Но вот «Моревед» включил лебёдку, потянул якорь. Все заспешили вверх по трапу.

«Моревед» отцепил от пристани верёвки, которыми был привязан, убрал трап. Толкнул бортом пристань, где стояли ребята. Толкнул по-дружески на прощание и начал разворачиваться в открытое море.

2

Крабий Тупик. Здесь насыпаны тонкие ракушки и густой песок. А море чистое, светлое и совсем мелкое.

В брезентовом доме стоят брезентовые кровати и брезентовые стулья.

На окнах – брезентовые ставни. Чтобы их открыть, надо скатать в трубку и пристегнуть пряжкой. Чтобы закрыть, пряжку надо отстегнуть и трубку раскатать.

И дверь брезентовая. Она тоже скатывается и раскатывается.

Ночью, когда прохладно, весь дом закрыт. А днём, когда жарко, он весь пристёгнут пряжками.

Если на дом садится жук, то изнутри видна большая тень. Жук ползёт, шевелит усами. И тень ползёт, шевелит усами. Наблюдать интересно и совсем не страшно.

Вовка, Пати и Шурик просыпаются рано. Откатывают брезентовую дверь и поднимают с окон брезентовые ставни.

Из летней фанерной кухни вьётся дымок: Вера Васильевна готовит завтрак.

В кухню заглядывают воробьи, интересуются, что она готовит. Совсем низко пролетают чайки и морские утки, тоже интересуются: может быть, Вера Васильевна жарит рыбу?

Ветер слегка покачивает море, и волны выбегают на песок и ракушки.

Навстречу волнам бежит Вовка. За ним бегут Пати и Шурик.

Вера Васильевна спокойна – ничего с ребятами не случится: ведь это Крабий Тупик.

Вовка выделывает всякие штуки – кувыркается, ныряет, размахивает в воздухе ногами.

Шурик тоже кувыркается, размахивает в воздухе ногами и ныряет. Ныряет – это значит просто приседает.

А негритяночка Пати – она улыбается морю. Стоит, гладит море ладонями.

К ней подплывают глоссики – маленькие рыбы. Они смотрят на Пати. А Пати смотрит на них, улыбается им тоже. Сзади подкрался Вовка. Полетели брызги. Глоссики испугались, исчезли.

Пати не испугалась. Она знала, что это Вовка. Громко засмеялась и запрыгала среди брызг.

Вера Васильевна зовёт ребят: пора завтракать.

Ребята прямо так и завтракают – мокрые, невытертые. А зачем вытираться, если после завтрака опять убегут в море.

Вовка охотится на крабов. Он самый храбрый.

Отправляется к большому камню. Камень старый. Водоросли, как зелёная борода, свисают в воду.

Вовка ходит вокруг камня с палкой в руках. К концу палки приделан гвоздь. Это гарпун. Вовка не поймал ещё ни одного краба, но уверяет, что видел их собственными глазами.

Шурик крабов боится. И Пати крабов боится, хотя никогда не видела собственными глазами.

Во время охоты Пати и Шурик стоят в стороне, ждут результатов. Но результаты всегда одинаковые.

– Во! – говорит Вовка и показывает размер краба.

– Собственными глазами видел? – спрашивает Шурик.

– Угу. Я в него гарпуном…

– А он?..

– Сорвался.

– Убежал, значит?

– Угу. Но я его достану.

Вовка рассказывает, а сам поглядывает на Пати: производит ли рассказ на неё впечатление.

Глаза Пати широко раскрыты. Она восхищена смелостью Вовки.

Вовка, небрежно помахивая гарпуном, идёт вдоль берега. За ним идут Пати и Шурик.

Шурик говорит Вовке:

– Что гвоздь – ты вилку привяжи. Тогда не сорвётся.

– Вилку? – Вовка оборачивается и смотрит на Шурика. – Я честный охотник.

Шурик посрамлён. Пати восхищена Вовкой больше прежнего.

– А то возьму краба живьём. Выкопаю бассейн, налью воды, и пусть сидит для обозрения.

– Краб вылезет из бассейна, – говорит Шурик.

Вовка не желает этого слушать. Он увлечён своими планами.

– Кормить буду. А когда приручу – отдам тебе, Пати. Хочешь?

Пати улыбается:

– Хочу.

Ребята ложатся на песок.

Вовка говорит:

– Скоро начну охотиться на рыб.

– На рыб не надо, – говорит Пати. Она вспомнила глоссиков.

– Ну ладно, – уступает Вовка. – На рыб не буду. Вот если бы здесь были морские черепахи или каракатицы с чернилами…

Вовка сыплет себе на грудь песок. Шурик тоже сыплет себе на грудь песок. Пати прищурилась, смотрит на солнце. Завитки её волос блестят, губы приоткрыты, улыбаются.

Мама часто рассказывает Пати о солнце. В его лучах семь цветов. Их можно увидеть в специальный прибор, конечно. Море забирает к себе в глубину все цвета, кроме синего. Синий цвет море отражает, поэтому оно синее. От солнца синее, от его синего луча. Мама и в экспедицию отправилась, чтобы узнать всё об этом синем луче и о море.

Вовка и Шурик зарылись в песок. Лежат довольные. Тоже щурятся, смотрят на солнце.

Вдруг Шурик испуганно вскочил. Ему почудилось – кто-то ползёт по спине. Оказалось, прилипла ракушка.

Вовка засмеялся. Шурик больше не стал зарываться в песок. Он ушёл к брезентовому дому.

– Ты его обидел, да? – спросила Пати.

– Нет. Он сам обиделся. Сыграем в кремешки?

– Я не умею.

– Ерунда. Я научу.

Вовка выбрался из своей песчаной кучи. Подобрал поблизости маленький камень-кремешок. Показал Пати.

– Вот такие надо. Чтобы у тебя двадцать и у меня двадцать.

Пати кивнула.

– Понимаю. А сколько это двадцать?

– Ну, много.

Они вместе пошли искать кремешки. Пати старалась искать разноцветные.

Местом для игры Вовка выбрал старый камень с зелёной бородой. Он был плоским, удобным.

Пати и Вовка сели друг против друга.

Кремешки надо было подбрасывать и ловить обратной стороной ладони по два, по три, по четыре. Или, подбросив один кремешок, успеть собрать остальные и поймать тот, который был подброшен.

Если промахнёшься, – кремешки стукались о камень с зелёной бородой и ускакивали в море. Играли до тех пор, пока все кремешки не ускакали.

После обеда ребята отдыхали. Их заставляла отдыхать Вера Васильевна. А сама принималась в летней кухне мыть посуду.

Вспоминала своих мальчишек, когда они тоже были такими вот маленькими, как Вовка и Шурик. Вовка, тот бойкий, на её старшего похож. Про Южную Атлантику рассказывает, про китов и пушки с гарпунами. Географическая карта у него есть, где эта самая Южная Атлантика. Шурик – тот на её младшего похож. Тихий, застенчивый. Но особенно Вере Васильевне нравилась Пати. Смешная она и весёлая. И по-русски говорит, как наши дети. А ещё, может быть, потому нравилась, что была девочкой. А девочек у Веры Васильевны не было – только мальчишки, двое.

Скоро приедет на подводе Трофим Кондратьевич. Он привозит в посёлок продукты. По пути делает остановку в Крабьем Тупике, чтобы Вера Васильевна смогла купить всё, что ей нужно для ребят.

Приходят в Крабий Тупик и рыбаки, приносят рыбу: как же так, чтобы ребята жили у моря и не пробовали свежей барабульки!

Вечером в брезентовом доме горел керосиновый фонарь. Он назывался штормовым. Такие фонари вывешивают на берегу во время бури. Вера Васильевна любила свой штормовой фонарь. С ним была связана её молодость.

Интересно было сидеть по вечерам вокруг фонаря и слушать Веру Васильевну: её рассказы про то, как она плавала на шаландах и баркасах или как во время Отечественной войны прятала раненых моряков-десантников.

Она прятала их в старом окопе позади дома. Сверху окоп был закрыт брёвнами и ветками. Получилась землянка. Трофим Кондратьевич и ещё один рыбак сколотили из досок лежанки. Очень было страшно, когда раненые стонали и кашляли. Могли услышать немцы в посёлке. Вера Васильевна заставляла своих мальчишек пилить дрова или крутить точильный камень. А то выносила во двор корыто, стирала бельё и громко пела рыбацкие песни.

Раненым надо было готовить еду, и она готовила. Соблюдала осторожность, чтобы немцы не догадались, для чего понадобилось столько еды.

Лекарства доставала в немецком госпитале, куда специально нанялась мыть полы и убирать мусор. И ещё для того, чтобы подсмотреть, научиться делать перевязки и промывать раны. А потом моряков отвезли в горы к партизанам. Трофим Кондратьевич отвёз.

Рассказывала, как её мальчишки здесь, в Крабьем Тупике, посылали сигналы нашей подводной лодке вот этим штормовым фонарём. Посылают сигналы, а сами – начеку: немецкая береговая охрана с собаками ходит. Почуют собаки – не убежишь. Вот только если керосином землю побрызгать успеешь из фонаря. Керосин собакам нюх перебивает. Вот тогда убежишь. А однажды Вере Васильевне пришлось даже стрелять из пистолета в румынского офицера-фашиста. Он выследил, где она прячет раненых моряков-десантников, и хотел выдать их немецкому коменданту…

Рассыпались над Крабьим Тупиком звёзды, словно кто-то очень высоко подбросил жёлтые кремешки. Медленно взошла луна. Чайки и морские утки улетели спать куда-то в море. Воробьи улетели спать в посёлок.

Вера Васильевна укладывает спать ребят. Отстёгиваются и опускаются на окнах брезентовые ставни. Отстёгивается и закрывается брезентовая дверь.

3

Они появились утром. Звали их Макарка и Юра. Они были местными ребятами.

Знакомство состоялось у большого старого камня с зелёной бородой.

Вовка занимался охотой на крабов.

Шурик стоял поблизости наготове: он должен был помогать тянуть из воды краба. Для этого к гарпуну была привязана крепкая нитка.

Пати в купальных трусиках сидела наверху на камне.

Макарка понял, чем здесь занимаются. Закатал штаны и вошёл в море. Руки его исчезли в зелёных водорослях. Макарка весь сосредоточился, нахмурился.

Юра взобрался на камень, чтобы лучше видеть, что происходит.

Вовка и Шурик застыли и тоже наблюдали, что будет дальше. Вовка по-прежнему держал гарпун, а Шурик нитку от гарпуна.

Макарка поднял руку и помахал ею в воздухе. Лицо его сморщилось от боли. Потом он сунул пальцы в рот.

Напряжение зрителей возрастало.

Вдруг Макарка поднял из воды другую руку, и все увидели большого коричневого краба.

Вовка и Шурик замерли от удивления: Макарка поймал его просто руками и держал теперь просто в руках.

Макарка вышел из воды, молча оторвал нитку от Вовкиного гарпуна и ловко обвязал ею краба. Потом влез на камень к Пати.

– На, это тебе, – сказал он и протянул нитку.

Пати вежливо кивнула:

– Спасибо.

– Можешь с ним гулять. Он не убежит.

Макарка сделал то, о чём мечтал Вовка: преподнёс Пати краба, да ещё на поводке.

Краб сразу сделался дрессированным.

Он быстро побежал по камню.

Пати испуганно закричала и выпустила нитку. Толкнула случайно Юру, и он не удержался на камне и свалился в море.

Макарка схватил краба. Потом он помог слезть с камня Пати.

– Не бойся, – сказал он. – Привыкай.

Пати опять вежливо кивнула:

– Хорошо.

Юра как ни в чём не бывало вылез из воды, отряхнулся.

Пати сказала Юре:

– Извините.

Юра застенчиво улыбнулся.

Краб тянул нитку, хотел убежать. Шурик присел и незаметно потрогал краба пальцем.

Краб приподнял клешню. Шурик убрал руку за спину.

Вовка стоял в стороне. Он переживал: авторитет его был растоптан.

Юра снял рубашку, выкрутил её. Подошёл к Пати и встал рядом. Спросил у Макарки:

– Кто чернее?

– Она, конечно, – ответил Макарка.

Юра поглядел, сравнил.

– Да, она. Но к концу лета я знаешь как загорю!.. – сказал он Пати.

Пати сказала:

– И я загорю!

– И ты? Ещё?

Макарка и Шурик засмеялись – такой Юра был растерянный.

Вовка стоял надутый.

* * *

– Расскажи про Африку, – попросил Пати Макарка. Ребята сидели на песке. Краб был рядом: Вовкин гарпун воткнули в песок и к нему привязали нитку.

– Я не знаю про Африку, – виновато ответила Пати.

– Как не знаешь? – удивились Юра и Макарка.

– Я родилась в Москве, – сказала Пати.

– Ты, прямо в Москве?

– Да.

– Чудеса!

Теперь уже все ребята громко смеялись. И Вовка тоже.

4

На следующий день Макарка и Юра снова возникли около брезентового дома. И первое, что они увидели, – это краба. Он был привязан к специальному колышку, чтобы смог, если хотел, купаться в море.

Пати и Шурик обрадовались новым друзьям. Только Вовка надулся.

Пати сказала Макарке, что она решила сходить с крабом к старому камню с зелёной бородой. Ведь краб там жил. Пускай навестит дом, а потом можно будет с ним и погулять.

Зовут краба Нью-Йорк. Это Пати сообщила по секрету.

Макарка удивился: Нью-Йорк – город, а тут краб. Опять чудеса какие-то!

Пати засмеялась и рассказала: вчера вечером краб схватил Вовкину географическую карту. Вовка привёз её, чтобы отметить на ней путь «Мореведа».

Карту отняли, но краб успел откусить город Нью-Йорк.

Город был отмечен на карте кружочком с тонким ободком, и написано было: «Нью-Йорк». Краб съел и кружочек с ободком, и надпись.

Вовка хотел краба немедленно выгнать, но Пати расплакалась. Тогда Вовка разрешил крабу остаться. При виде его он говорит: «Этот тип съел Нью-Йорк».

Пати боится, что Вовка всё-таки краба выгонит. Она ещё имя такое крабу дала – Нью-Йорк.

Ребята пошли купаться к старому камню. Пати научилась брать Нью-Йорка в руки и носить с собой.

Пати села на камень, а краба отправила вниз, туда, где водоросли: пускай навестит дом.

Шурик и Юра бегали по мелководью, кричали, веселились. Макарка исчез в летней кухне, где хозяйничала Вера Васильевна.

Вовка влез на камень к Пати, хмуро сказал:

– Вот возьму и перерву нитку.

– Не надо, – попросила Пати.

– Я другого краба поймаю.

Пати смутилась.

– Мне этот нравится.

– Тогда перерву нитку.

В это время из летней кухни выглянул совершенно непонятный человек: он был разрисован сажей и зубным порошком.

Пати узнала Макарку. Вовка тоже узнал. Он слез с камня и ушёл.

Макарка окликнул Юру и Шурика. Они подняли головы и с удивлением уставились на разрисованного Макарку.

– Идите ко мне! – позвал Макарка.

Ребята пошли.

Макарка увёл их в летнюю кухню.

Пати посмотрела на Вовку. Он стоял вдалеке, спиной к ней. Пати дёрнула нитку, проверила – как там Нью-Йорк. С Нью-Йорком всё было в порядке.

Из летней кухни вышли три человека, разрисованных сажей и зубным порошком. Они медленно и воинственно приближались к Пати. Начали подпрыгивать и размахивать руками.

В дверях летней кухни стояла Вера Васильевна. Она держала кастрюлю.

Макарка, Юра и Шурик подпрыгивали всё выше и размахивали руками всё энергичнее.

Пати засмеялась. Она поняла: ребята показывают ей Африку.

5

Пропал Вовка. Его искали и Вера Васильевна, и Пати, и Макарка, и Шурик с Юрой.

Обшарили Крабий Тупик. Лазили среди скал. Кричали, звали.

Нет Вовки.

Тогда Вера Васильевна кинулась в посёлок – рассказать всем, что пропал мальчик.

Вдруг Пати обнаружила записку. Она лежала на старом камне, придавленная кремешком, чтобы не сдуло ветром. Написана была на обрывке той самой географической карты, от которой краб откусил город Нью-Йорк.

Пати начала разбирать записку по слогам. Но тут подошёл Макарка:

– Покажи.

Пати показала.

Макарка вслух прочитал:

– «Захочу и найду «Мореведа».

Постоял, подумал. Ещё раз прочитал записку. Потом подозвал Шурика и Юру, велел им бежать в посёлок – успокоить Веру Васильевну: Вовка будет найден.

– А ты куда? – спросили его Шурик и Юра.

– Не ваше дело.

– А я? – сказала Пати. – Как же я?

– Ты сиди дома.

– Не хочу дома.

– Ну ладно, пойдёшь со мной.

– А Нью-Йорк? – Рядом с Пати на нитке стоял краб.

– Оставь его здесь.

– Хорошо.

Пати пустила краба в водоросли. Конец нитки придавила кремешком, которым была придавлена записка. Макарка рядом с кремешком положил ещё камень потяжелее.

Шурик и Юра побежали в посёлок.

Макарка кивнул Пати, и они пошли в сторону большого залива, где жили рыбаки.

В большом заливе стояли сейнеры вплотную друг к другу. И так до самого берега. А на берегу лежали свежепокрашенные спасательные круги, пожарные вёдра, багры, якорные цепи, верёвки, коричневые груды сетей.

Возле старого баркаса, вытащенного из воды, работали плотники. Пилили и строгали доски – настилали новую палубу.

Макарка остановился, поглядел на сейнеры.

– Все на месте.

– На месте? – переспросила Пати.

– Ну да. В море никто не вышел. Значит, и Вовка на месте.

– Вовка?

– Ну да. Спрятался на каком-нибудь из них и сидит.

– А можно спрятаться?

– Конечно. По ним ходишь, как по улице, – с одного на другой. Где-нибудь и спрячешься.

И правда – по сейнерам, как по улице, ходили рыбаки. Бегали ребята и даже собаки.

– Жди тут, я сейчас. – И Макарка побежал к причалу, где стояла группа людей, и среди них один очень высокий капитан в белой фуражке.

– Дядя Викентий! – закричал Макарка. – Дядя Викентий!

Макарка добежал до капитана и начал что-то торопливо рассказывать. Все остальные тоже слушали Макарку.

В это время Пати почувствовала, что кто-то тронул её за руку. Пати оглянулась. Это была девочка в ярком сарафане, собранном точно из подсолнухов. Глаза её были полны удивления.

Девочка спросила:

– Ты кто? Африканец?

Пати ответила:

– Я африканец из Москвы.

– А бывают такие?

– Бывают.

– Чтоб африканец не из Африки?

– Да.

– А чего ты здесь делаешь?

– Приехала жить. У меня есть краб. Он съел Нью-Йорк.

Глаза девочки опять полны удивления.

– Весь город съел?

– Да. На карте. А карта Вовкина. Я с ним из Москвы вместе приехала. Вовка обиделся на краба и убежал. Мы теперь ищем Вовку.

– Здесь ищете?

– Да. Макарка говорит, что Вовка на сейнере прячется. Он хочет на нём уплыть и найти «Мореведа», прямо в море.

– Я знаю «Мореведа» и Макарку знаю. Он с моим отцом вон там разговаривает.

– Твой отец капитан?

– Да. Самый главный капитан. У тебя красивые серьги.

– Это мама подарила. Она тоже носит такие.

– Меня зовут Любой.

– Меня зовут Пати.

Они стояли рядом – яркий сарафан, собранный точно из подсолнухов, и две дождинки.

* * *

По сейнерам, как по улице, ходит дядя Викентий. За ним ходят Макарка, Пати и Люба. Они ищут Вовку.

Многие рыбаки знали негритяночку Пати, видели её, когда приносили барабульку в Крабий Тупик.

Они кивали ей, улыбались. И Пати улыбалась им и кивала.

Люба проворно бегала по сейнерам. Поднималась и спускалась по узким железным лесенкам, перепрыгивала через канаты и тросы.

Пати едва успевала за ней. В особенности трудно было ходить по узким железным лесенкам.

– Ты не так ходишь. Ты боком ходи, – объясняла ей Люба. – Раз, раз, раз… – приговаривала она сама себе и ловко боком сбегала вниз, почти не держась за поручни. – Раз, раз, раз… – и ловко боком поднималась наверх.

Пати попробовала. И верно, так легче. Может быть, поэтому и краб Нью-Йорк ходит боком?

Макарка и дядя Викентий всё ещё разыскивали Вовку, а Пати и Люба уже играли на улице из сейнеров. Столько было интересного – большие фонари (гораздо больше, чем фонарь Веры Васильевны), кнопки сигналов, чайники, из которых пила чай вся команда, кастрюли, в которых варили обед на всю команду, столы и стулья, которые пристёгивались к полу.

Но самым интересным были, пожалуй, бинокли. Пати и Люба разглядывали в них берег, сейнеры, море.

Люба была счастлива, что Пати так всё здесь нравится.

Пати наблюдала в бинокль за дядей Викентием и Макаркой.

Вот они добрались до большого сейнера и скрылись внутри. Потом вышли, и с ними ещё кто-то – в сапогах и в куртке.

Макарка всё время забегает вперёд, что-то говорит. Размахивает руками и подпрыгивает. Очень похоже, как это он делал, когда показывал Африку.

Вдруг дядя Викентий подошёл к трубе и потянул за какую-то ручку: открылась дверца.

Пати очень удивилась – дверь в трубе!

– Что ты там увидела? – Люба взяла у Пати бинокль. Немного погодя спросила: – А как его зовут?

– Кого?

– Ну того мальчишку, которого нашли. Я забыла.

– Нашли? – Пати взяла у Любы бинокль.

Около дверцы в трубе стояли Макарка, дядя Викентий, человек в сапогах и в куртке и ещё стоял Вовка.

Пати казалось, что Вовка был счастлив, что его нашли. Он слишком долго пробыл один в трубе.