Текст книги "Копье Дракулы"

Автор книги: Михаил Палев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Вот типичный европейский кинжал «баселард», – продолжал Стилрэт краткий ликбез. – У него большие крестообразные гарда и головка, узкий и обоюдоострый клинок. Был распространен по всей Европе в четырнадцатом и пятнадцатом веках. А это не менее распространенный с середины тринадцатого и до начала шестнадцатого века кинжал «квилон». Похож на баселард, но без крестообразной головки. В более позднее время, когда вместо мечей повсеместно распространилось колющее оружие типа шпаг и рапир и вплоть до восемнадцатого века квилон использовался как кинжал левой руки.

А вот очень примечательное оружие, так называемая «чинкведея». По сути, это меч с коротким клинком. Он широко использовался с четырнадцатого по шестнадцатый век горожанами как длинный нож для самообороны, удобный как для скрытого, так и открытого ношения и схватки на близкой дистанции. Появившись во Флоренции и Венеции, он быстро распространился по всей Италии, Франции и Бургундии, а затем полюбился жителям немецких городов, где его еще называли «воловий язык». Название было связано с формой клинка, который представлял собой вытянутый остроугольник. Итальянское наименование этого меча «чинкведея» связано со словами «пять пальцев», поскольку ширина клинка у рукояти соответствовала ширине ладони. Длина клинка достигала сорока сантиметров, а общая длина – до пятидесяти пяти сантиметров. Рукоять делалась из дерева или из кости с выемками для пальцев. Перекрестье было опущено вниз под острым углом, что позволяло быстро выхватывать кинжал из-под одежды без опасения зацепиться за складки ткани. Помимо простых горожан, этот меч носили и знатные дворяне, и в этом случае клинок украшался гравировкой и позолотой, а рукоять – инкрустацией. Широкое и толстое основание клинка позволяло эффективно парировать удары, наносимые обычным мечом. Основным местом производства чинкведеи был город Верона во Флоренции. Окончательно чинкведеи вышли из употребления во второй половине шестнадцатого века в связи с широким распространением среди дворян шпаг, а среди простонародья – обычных кинжалов.

– А вот такой очень важный вопрос: можно ли по этой фотографии точно датировать кинжалы, скажем, временем Ивана Грозного? – задал я волновавший меня вопрос.

– По этой, разумеется, нельзя! – категорически ответил Стилрэт. – Тем более что все эти типы кинжалов были широко распространены в Европе уже с четырнадцатого века. А Иван Четвертый, которого сейчас именуют Грозный, жил в шестнадцатом веке. Кстати, в летописях Грозным называли уже Ивана Третьего, просто за Иваном Четвертым это прозвище закрепилось в наше время. Ну а датировка… Если иметь оригиналы, то можно сделать более точную датировку, скажем, по клеймам оружейников. Но, во-первых, такие клейма не всегда присутствуют, да и дату производства в те времена на клинки оружейники, как правило, не ставили.

– То есть все эти кинжалы могли быть сделаны в пятнадцатом веке? – уточнил я.

– Безусловно, – подтвердил Стилрэт.

Так! Значит, Георгеску намеренно вводил в заблуждение Причарда, когда датировал кинжалы временем после Влада Дракулы. Или это Причард водит нас с Тавровым за нос?

– Это все, что ты хотел узнать о кинжалах? – спросил Стилрэт.

Я машинально кивнул в ответ, и Стилрэт тут же сказал:

– Теперь моя очередь спрашивать. Прежде всего хотелось бы знать: какое отношение эти кинжалы имеют к Шерхану?

– Он пытался продать их одному европейскому ученому-историку за сто тысяч евро, – сообщил я.

Стилрэт чуть не подавился пивом. Отставив бокал, он вытер губы тыльной стороной ладони и хрипло спросил:

– Сколько?

– Сто тысяч евро, – повторил я.

– С ума сойти! – пробормотал Стилрэт.

– Что? Много?

– Если это кинжалы с историей, которая хорошо известна покупателю и они нужны ему для пополнения коллекции, то тут уже вопрос заинтересованности, – пояснил Стилрэт. – Но в таком случае происхождение кинжалов должно быть максимально прозрачно или по меньшей мере не вызывать ни малейшего сомнения у покупателя. И еще нужно разрешение на вывоз. Глубоко сомневаюсь, что у Шерхана все это имелось. Откуда у него эти кинжалы? Не наследство же он получил?!

– Есть мнение, что он нашел их в заброшенном подземелье, – сказал я.

– Что?! – удивился Стилрэт и громко рассмеялся. – Ерунда! У кинжалов хорошая сохранность. Отсюда следует, что на земле они не валялись, иначе бы клинки превратились в насквозь ржавые железные огрызки. То есть они были хорошо упакованы, со знанием дела. Но кто будет прятать кинжалы, которые хоть и хороши для коллекции, но выдающейся ценности не представляют? И цена очень сильно завышена! А самое главное: Шерхан, найдя что-то подобное, неизбежно похвастался бы перед друзьями. Уж я бы, во всяком случае, непременно был в курсе. Нет, здесь что-то не так!

Стилрэт был абсолютно прав, но показывать фотографию наконечника копья я не собирался.

– Скажу честно: Шерхан в таких вещах не разбирался. Однажды он нашел в подвале снесенного особняка донельзя ржавую поделку в стиле «Виолле-ле-Дюк» и принял ее за редкую вещь. Носился с ней как с писаной торбой и не верил, что цена этой штуке не выше, чем цена современной ей кочерги.

– Извини, в каком стиле? – не понял я.

– Виолле-ле-Дюк, – четко повторил Стилрэт и, увидев, что мне это ничего не говорит, терпеливо принялся объяснять: – С середины девятнадцатого века в европейском искусстве под влиянием эклектики возникло отдельное направление, просуществовавшее до конца века и названное впоследствии стилем «Виолле-ле-Дюк» – по имени великого французского архитектора и историка середины девятнадцатого века Эжена Виолле-ле-Дюка, основателя неоготики и практики реставрации на грани с «новоделом». Но дело не столько в нем, сколько в подходе к старине. Дело в том, что к девятнадцатому веку оружие рыцарства в своем большинстве сохранилось очень плохо и выглядело довольно непрезентабельно. А мода на старину захватила всех: от скупивших старинные замки и поместья нуворишей до сохранивших богатство аристократов. Да и обычные дворяне стремились, подражая аристократии, подчеркнуть древность – реальную или вымышленную – своего рода. Поэтому старое оружие и доспехи стали пользоваться большим спросом. Их выставляли и в старинных замках, и в городских домах, и, поскольку они неизбежно становились частью домашней обстановки, особое внимание обращалось на их презентабельность. Как следствие, хорошо сохранившееся и богато украшенное оружие стало определенной редкостью, причем дорогостоящей; вот почему европейские мастера-оружейники второй половины девятнадцатого века, ориентируясь на вкусы знати, стали изготавливать оружие «под старину», которое имело гораздо лучший внешний вид и стоило намного дешевле по сравнению с реальным оружием прошедших эпох. Предметы декоративно-прикладного искусства, в том числе образцы оружия и воинского снаряжения, выполненные в данном стиле, являлись копиями, репликами или подражаниями образцам прошедших эпох и стилей, отличаясь прежде всего богатым декорированием с использованием различных техник: чеканки, гравировки, инкрустации. Соответственно образцы оружия и воинского снаряжения, выполненные в стиле «Виолле-ле-Дюк», являлись обычным «новоделом» – как и выполненные Виолле-ле-Дюком реставрации старинных зданий, – то есть были, по сути, сугубо интерьерными, предназначенными для украшений как особняков знати, где оборудовались целые оружейные залы и галереи, так и более скромных домов старых и новых дворян.

– Теперь понятно, – кивнул я. – То есть Серега наивно счел ржавый «новодел» девятнадцатого века реальным средневековым оружием. Так? – спросил я.

– Вот именно! – подтвердил Стилрэт. – Но когда его попытки продать эту штуку выше цены лома потерпели неудачу, он быстро притух. А тут… сто тысяч евро! Может, он нашел что-то более ценное, но вы об этом не знаете?

Я занервничал: похоже, Стилрэт не так прост и вплотную подошел к теме, которой я не хотел касаться. Поэтому вместо ответа я поторопился задать очередной вопрос:

– Вот поэтому я и хочу тебя спросить: незадолго до смерти ты не встречал Серегу с людьми, которые не входили в круг его общения?

– Типа барыги и антиквары? – понимающе уточнил Стилрэт. – Да вроде нет… Нет, Шерхан никогда не имел выхода на таких людей. Из оружия он ценнее ржавой полицейской селедки 1905 года и современного ей револьвера «Смит и Вессон» ничего не находил. Золото, бриллианты? Полная ерунда! Хотя…

Тут Стилрэт посмотрел в окно и, хлопнув себя по лбу, вдруг воскликнул:

– Точно! Дня за три до его гибели я видел его выходящим вот из этого заведения вместе с каким-то мужиком не нашего вида.

– В смысле, не нашего? – не понял я.

Вместо ответа Стилрэт кивнул на сидевших за соседним столиком немцев.

– Вот те тоже «не наши». Чтобы в этом убедиться, тебе не надо же у них паспорта проверять? Акцент, хотя бы!

– А ты разговаривал с этим «не нашим»? – удивился я.

– Ну, не то чтобы разговаривал… Шерхан вышел с этим типом, а я стоял на перекрестке. Шерхан пожал ему руку и пошел вниз по Ленивке, а этот направился к перекрестку. Он подошел ко мне и спросил, где ближайшая станция метро. Точно иностранец!

– А какой акцент у него был? – спросил я.

– Точно не немецкий и не английский, – ответил Стилрэт. – Такой, как бы сказать… Во! Как у молдавских строителей! Из тех, что по-русски вообще не рубят, типа их там в Карпатах отловили и сюда работать отправили.

И тут меня словно молнией ударило. Словно мимо меня пронеслась тень самого валашского господаря Влада Третьего Дракулы. Я полез в карман, достал распечатки присланных мне Тавровым фотографий ученых-историков и разложил их перед Стилрэтом.

– Посмотри, нет ли здесь этого молдаванина? – тихо спросил я, боясь спугнуть удачу.

Но удача оказалась не из пугливых и на этот раз оправдала мои надежды.

– Вот он! – без колебаний ткнул пальцем Стилрэт в фотографию Георгеску и одобрительно добавил: – А ты, я смотрю, сам не промах! Похоже, этот тип действительно замешан в смерти Шерхана, раз у тебя его фотка есть. Если бы ты сразу спросил, я бы, может, и не вспомнил. А так, постепенно, во время разговора все и припомнилось.

Глава 5

Расставшись со Стилрэтом, я помчался в офис Таврова: делиться полученной информацией. Выслушав меня, Тавров развел руками:

– Ну, Слава! Либо у тебя сегодня на редкость удачный день, либо ты стремительно растешь как детектив. Честно говоря, я начинаю воспринимать тебя как полноценного партнера.

«Ага, а до этого я был неприятной нагрузкой», – подумал я, но говорить по этому поводу ничего не стал. Вместо этого я сказал:

– Я вот чего не пойму: то ли Георгеску водил за нос Причарда, то ли Причард водит за нос нас.

– Да, однозначного вывода пока нет, – согласился Тавров. – Но не это главное. Главное: мы точно знаем, что Шергин действительно нашел то, что представляло интерес для наших ученых. Вопрос: куда это делось?

– Странный вопрос! – пожал я плечами. – Я так понял, что Шергин нашел тот самый наконечник копья Дракулы, который и искали наши ученые. Он решил его продать, а наемный убийца опередил покупателя и забрал планшет с товаром.

– Молодец! – улыбнулся Тавров. – Только сразу другой вопрос: а кто был покупателем? Когда Шергин сидел в ожидании тебя в «Елках-палках» на Серпуховской, Георгеску уже давно был в Бухаресте. Значит, он отпадает. Кто тогда заказал убийство Шергина и похищение его планшета?

– Люди, связанные с Георгеску, – предположил я.

– То есть Георгеску работал на третью сторону, навел людей другого заказчика на Шергина и отчалил? Возможно, что и так, – согласился Тавров. – Поэтому сейчас начнем пробивать контакты Георгеску и Шергина. Я через знакомого в Интерполе запросил румынскую полицию о контактах Георгеску в России, так что хоть распечатку его телефонных разговоров с Россией мы получим. Ну и распечатку звонков Шергина мы в ближайшем времени тоже будем иметь. Работы будет хоть отбавляй! В общем, отдыхай пока. Кстати, а не встретиться ли тебе с бывшей подругой Шергина? Вдруг она еще что-то интересное вспомнит?

– Нет! – решительно отказался я. – Я все-таки женатый человек.

– Сейчас ты частный детектив, отрабатывающий свои обязательства по договору, – напомнил Тавров. – А исполнение обязательств – долг чести для мужчины вне зависимости от вознаграждения. Так что ищи компромисс между долгом и порядочностью.

Да, сыщик всегда безжалостен и циничен. И при этом – ничего личного!

* * *

Тавров сглазил: едва я покинул офис, как зазвонил мой мобильник. Судя по мелодии, неизвестный абонент. Я достал трубку и настороженно ответил:

– Слушаю вас!

Моя настороженность не оказалась беспочвенной: звонила Ирина.

– Слава, привет! Ты где?

– Да тут, недалеко… – пробормотал я, осознавая нелепость ответа. Откуда недалеко?! Если от квартиры Ирины, то это почти другой конец Москвы. Но Ирина не обратила внимания на нелогичность ответа.

– Вот здорово! – жизнерадостно воскликнула она. – Тогда подъезжай, поужинаем вместе. Я в «Иль Патио» на Таганке. Знаешь, где это?

Я знал. Ехать совершенно не хотелось, но по голосу Ирины я понял: ей что-то от меня нужно и любые мои попытки уклониться от встречи лишь усугубят положение.

– Буду минут через сорок, – уныло пообещал я.

– Хорошо! А я пока заказ сделаю. Жду!

От слов «сделаю заказ» у меня по спине пробежал холодок. Любой нормальный мужчина на моем месте тут же наплевал бы на обещание и поехал домой в семью. Но я вспомнил о поручении Таврова побеседовать с «гражданской вдовой» Шергина и обреченно поехал на Таганку.

* * *

Ирина встретила меня с щенячьим восторгом.

– Я заказала рыбную кухню и белое вино! – радостно щебетала она, пока я располагался на диванчике за столиком. – Ведь под рыбную кухню всегда пьют белое вино, правда?

– Да, разумеется, – пробормотал я, покрываясь холодным потом при мысли о том, что у меня в бумажнике всего лишь пятьсот рублей. Какая, на фиг, рыбная кухня?! На пару кружек хорошего пива – и все!

Я попросил официанта принести мне пива. Что там самое дешевое? «Сибирская корона»? Маленькую! Впрочем, зачем маленькую? Это явно не спасет: на пятьсот рублей из рыбной кухни тут подадут разве что две порции шелухи от тигровых креветок.

– Что-то случилось? – спросил я Ирину.

– Ой, у меня жуткие неприятности! – поведала Ирина. – День просто жесть! Я ноготь сломала!

И продемонстрировала мне пресловутый ноготь.

Всего-то? Я чуть не рассмеялся от облегчения, но Ирина не дала мне расслабиться.

– А с утра заявилась вдруг квартирная хозяйка и потребовала уплатить за полгода: говорит, что и так уже просрочено. А где я деньги возьму? Мне Серега мешков с деньгами не оставил!

Так! Понятно, куда ветер дует. Тут не надо быть экстрасенсом.

– Ты можешь мне помочь с оплатой? – взяла быка за рога Ирина. Я не знал, что ответить. Тут официант принес пиво и рыбные блюда, и мое замешательство мгновенно переросло в панику. Так, за три тысячи мы уже выехали! Что дальше?! Впрочем, какая разница? Ведь у меня в кармане всего пятьсот рублей. Не все ли равно, сколько не хватает для оплаты счета: две с половиной тысячи или пять?

– Не дуйся! – надув губки, сказала Ирина и взяла меня за руку. – Сейчас поужинаем и поедем ко мне. Обещаю, эту ночь ты не забудешь!

Ну, для начала надо пережить этот вечер!

– Я специально для тебя одела чулки, – проникновенно сообщила Ирина, направляя мою руку в нужном направлении. Хм, действительно!

– Можно сначала прямо в сквере, – жарко задышала в ухо Ирина. – Ты любишь вечером на свежем воздухе? Я обожаю!

Ага! Морозным вечером, примерзая к скамейке…

– Рыбная кухня портится, – мрачно заметил я. Ирина наконец отпустила мою руку и принялась уплетать печеную форель. Я отхлебнул пиво. Хоть я сегодня толком не обедал, есть совсем не хотелось. Ладно, перейдем к делу. А расплата…… Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Ира! У меня есть очень важный вопрос, – начал я. – Припомни, пожалуйста: не появились ли у Сереги незадолго до смерти подозрительные знакомые? Ну, в смысле, из тех людей, с которыми он никогда не общался?

– Откуда же я знаю? – удивилась Ирина. – Я только следила, чтобы ему из баб никто не звонил. А из людей… на фига мне это?

– Да, верно, – с досадой согласился я.

– А вот баба одна подозрительная звонила, – сообщила Ирина, пропустив мимо ушей мой комментарий. – Сереге обычно бабы не звонили: он знал, что я ему за «левак» зенки выцарапаю! А тут одна позвонила. Серега на кухне был, а мобила в комнате лежала. Я гляжу, а там высвечивается: «вызов Ника». Я ответила. Серегу баба спрашивает: не молодая явно.

– А ты что? – спросил я чисто из любопытства. Что нам женщина? В деле женщины не фигурируют.

– Да я и поговорить толком не сумела! – с досадой сообщила Ирина. – Появился Серега, трубку у меня вырвал и выгнал из комнаты. А потом еще орал: чего, типа, лезешь?! Это деловой разговор! Если с этой бабой все выгорит, говорит, то на все плюнем и в Крым уедем. Купим домик у моря, курортников будем пускать – и заживем!

Ого! Уже интересно!

– А он не сказал, что за клиент? – с замиранием сердца спросил я.

– Я же говорю: баба! – отозвалась Ирина. – Но Сереге я поверила: уж больно он радостный стал, за бутылкой сбегал. Если бы он ее трахать собирался, то уж я-то по его глазкам блудливым все поняла. Похоже, не врал он.

– А телефон этой женщины не запомнила? – спросил я без всякой надежды.

– Я что, автоответчик, телефоны запоминать? – фыркнула Ирина. – Но номер посмотреть успела. И к себе в телефон занесла. Хотела позвонить этой суке: а вдруг Серега врет?

Логики я не уловил, но сообщению обрадовался до чрезвычайности.

– Номер сохранился? – осторожно спросил я, боясь спугнуть удачу.

– Должен, куда он денется, – отозвалась Ирина, переходя к тигровым креветкам. Но ответ меня не устроил.

– Так давай! – несколько грубовато потребовал я, хватая Ирину за локоть. Она изумленно вскинула глаза, но, встретившись со мной взглядом, покорно достала мобильник, нашла нужный номер и продиктовала мне. Я вбил номер в записную книжку своей мобилы. Когда там еще Тавров заполучит содержимое Серегиной трубы, а тут уж сейчас можно эту загадочную клиентку пробить!

С заданием Таврова я справился и теперь предстояло решать следующую проблему.

Подошел официант и поставил на стол бутылку шампанского.

– Это еще что? – резко осведомился я. – Мы не заказывали!

– От того столика, – указал кивком официант.

Я посмотрел в означенном направлении. Константин! Вместе учились в Московском авиационном институте на одном курсе. Блин, тыщу лет не виделись! Костя улыбнулся и помахал рукой. При этом он смотрел не столько на меня, сколько на Ирину.

– Это кто? – деловито осведомилась Ирина, не поворачивая головы в сторону Кости.

– Мой друг, – радостно отозвался я, почуяв выход из положения.

– Пойду, попудрю носик, – сообщила Ирина, с грациозностью кошки выскальзывая из-за стола. Но в туалет она не спешила, а замерла в изящной позе, делая вид, что ищет в сумке косметичку. Костя уже встал и приблизился к нашему столику. Они с Ириной обменялись взглядами, как обычно принято у мужчин и женщин: Костя изучающе глянул на бюст и ноги Ирины, а она – на его руку. С ногами и бюстом у Ирины все обстояло отлично, впрочем, как и с рукой у Кости: обручального кольца там не наблюдалось. Я их взаимно представил, и Ирина удалилась в сторону туалета.

– Это что за котеночек? – плотоядно поинтересовался Костя.

– Просто знакомая, вдова, живет одна в отдельной квартире, в данный момент абсолютно свободна, – затараторил я, словно работорговец перед главным евнухом султанского сераля.

– С ума сойти! Ноги из-под мышек! – оценил Костя.

– Ага! Еще руки из задницы и мозги в том же месте, – не смог удержаться я от комментария.

– Ну и что? – отмахнулся Костя. – Мне с ней компьютеры не чинить!

От души отлегло. Едва Ирина появилась снова, как я поспешил откланяться. Спасибо тебе, Господи!

* * *

Созвонившись с Тавровым, я собрался ему доложить о крайне интересной особе, на которую мне удалось выйти благодаря Ирине. Но Тавров опередил меня:

– Хорошо, что ты позвонил. Дело несколько усложнилось. К сожалению, обнаружилось, что найденный в кармане у Шергина телефон оказался вовсе не его телефоном.

– Как это? – не понял я.

– А очень просто! В телефоне марки «Нокия» нет симкарты. Кстати, отпечатков пальцев тоже нет. Так что тут два варианта: либо сразу после убийства Шергина, пользуясь общей суматохой, кто-то изъял телефон убитого и положил на его место обезличенную трубку того же производителя; либо подмена произошла позже, скорее всего, через подкупленного сотрудника правоохранительных органов. Короче: чтобы узнать координаты тех, кто связывался с Шергиным незадолго до его смерти, придется получать распечатку входящих и исходящих звонков от сотовой компании. А это займет время. Так что пока отдыхай.

– Отдыхать я не буду, а приступлю к разработке объекта, – важно заявил я. – Нашел координаты некоей особы, которая звонила Шергину по деловым вопросам. Есть номер городского телефона.

– Ты уверен? – насторожился Тавров. – Давай выкладывай.

Я рассказал о том, что мне сообщила Ирина. Тавров помолчал, затем сказал:

– Давай номер телефона, я его пробью по базе. Если официальный владелец телефона и есть та самая женщина, звонившая Шергину по «деловым вопросам», то возьмешь ее в разработку. Хорошая работа, Слава! Только умоляю тебя: не расслабляйся и удвой бдительность!

* * *

Я не был склонен расслабляться, а последние слова Таврова просто придали мне уверенности. И что меня предупреждать? Я сам знаю, что самое страшное в любом деле – это «замастериться», то есть ощутить себя профессионалом: вот тут и начнутся неожиданности.

Нет, я все стану проверять тщательнее. И тогда Шерлок Холмс с Эркюлем Пуаро будут нервно курить в сторонке.

* * *

Через пару дней после нашей неожиданной встречи мне позвонил Константин.

– Ты почему не сказал мне, что Ирина жила с Серегой Шергиным? – недовольно поинтересовался он после процедуры взаимных приветствий.

– А это что-то меняет? – удивился я.

– Да не то чтобы меняет… Просто странно как-то. Ты знаешь, что до Сереги она жила с профессором МАИ?

– Нет, не знаю, но действительно забавно, – согласился я. – Прямо не женщина, а какой-то переходящий приз выпускников МАИ получается!

Действительно, забавно: сразу вспоминается старушка из анекдота, у которой на всю жизнь была одна-единственная любовь – моряки. Ну а у Ирины – авиационные инженеры и конструкторы космической техники.

– Приз? – кисло протянул Костян. – Скорее уж благотворительный фонд. Мне тут же пришлось оплатить ее долг квартирной хозяйке за полгода.

Ого! Однако Ирина оказалась ухватистой девицей!

– Ну не жить же женщине на улице! – попытался успокоить я Костяна. – Тем более что ваши отношения только начали развиваться.

– Это и настораживает! – вздохнул Костян. – Завтра мы летим в Дубай, и я обещал Ире подарить ей там шубу.

– Вот видишь! – воскликнул я. – Любая шуба в Эмиратах тебе обойдется в два раза дешевле, чем такая же в Москве! Да еще отдохнете! Ирина – очень практичная женщина. Поздравляю!

В ответ Костян пробормотал нечто невразумительное и отключился. А я был рад, что Ирине удалось обрести свое женское счастье. Возможно, даже на целый год, если повезет.

* * *

Тавров пробил номер и навел справки о владельце номера довольно быстро. Уже через час он перезвонил мне и сказал:

– Пробил я телефон и его владельца. Все правильно, это женщина: Соколова Вероника Павловна, 1971 года рождения, уроженка Москвы. Довольно обеспеченная женщина: помимо различной дорогостоящей недвижимости, ей принадлежит сеть косметических салонов «Вета Михай». Думаю, что атаку на Веронику Павловну нам следует провести вдвоем. Я договорюсь с ней о встрече, и мы подъедем. Расспросим ее о характере их отношений с Шергиным: вряд ли она с ним амуры крутила.

– А может, я сам с ней побеседую? – предложил я. – В принципе она ведь вообще может отказаться с нами разговаривать. Да и она, наверное, уже давала показания следователю, расследовавшему убийство Шергина. Неужели следователь не получил от сотовой компании распечатку звонков с телефона Шергина?

– Получил, – ответил Тавров. – Но Соколова сказала, что это было случайное знакомство, мимолетная связь. С ее слов, Шергин рассчитывал на большее, но ее не устраивало продолжение романа и незадолго до смерти Шергина они расстались.

– Так она все сказала! И зачем тогда нам с ней встречаться? – разочарованно спросил я.

– А затем, что следователя ее показания удовлетворили, а вот меня – нет, – сухо ответил Тавров. – Непохож твой однокашник Шергин на человека, который может заинтересовать состоятельную женщину. Какой-нибудь молодой красавец гастарбайтер – еще куда ни шло. А не первой молодости диггер – нет.

Я подумал об Ирине. А ведь она очень даже не дурна и значительно моложе Сереги! Притом, что Серега даже в молодости не напоминал Аполлона, – было над чем задуматься. Но я не стал делиться мыслями по этому поводу с Тавровым: все-таки у него большой детективный опыт. Чутье наконец.

– И потом, – продолжал Тавров, – нельзя исключать, что убийство Шергина организовала Соколова. Денег у нее достаточно, чтобы нанять не только одного профессионального киллера, но и целую организованную преступную группу. Поэтому тебе одному к ней идти ни в коем случае нельзя. Подстраховка никогда не бывает лишней.

Я не мог не согласиться со справедливостью слов Таврова. И в то же время мне вдруг очень захотелось увидеть эту загадочную и потенциально опасную женщину.

* * *

Тавров в тот же день дозвонился до Соколовой и уже назавтра она назначила нам встречу в своем московском доме. Дом оказался двухэтажным особнячком в центре Москвы. Это не был новодел, ставший правилом при «приведении в порядок исторического центра»: когда дом доводят до такого состояния, что он обрушивается, затем сокрушенно разводят руками и быстренько отстраивают здание такого же внешнего вида, но по современным технологиям. Здесь же был добротный, уютный, старинный дворянский особняк. Белокаменный фундамент остался белокаменным и даже окна не заменили на вакуумные стеклопакеты. Похоже, что Соколова была не просто состоятельная, а весьма состоятельная женщина.

Внутри особняка обстановка соответствовала старине. Холл с уходящей вверх мраморной лестницей, на стенах старинные гравюры – несомненно, подлинные. Встретил нас классический дворецкий, словно перенесшийся в наше время из викторианской Англии: бакенбарды, невозмутимость. Только костюм в современном стиле.

– Господа! Прошу вас проследовать в библиотеку. Вероника Павловна будет с минуты на минуту.

Библиотека вполне соответствовала дому, причем было видно, что все это не декорация: камин действительно топят дровами, обивка на креслах и диване из настоящей кожи и даже книги в шкафах действительно настоящие и, самое потрясающее, – их читают!

Больше всего поражал реально древний рыцарский доспех: со следами выправленных вмятин от ударов мечей и копий и даже с аккуратно залатанной дыркой от пули. Но когда я взглянул на деревянную панель с холодным оружием, то обомлел.

На резном щите мореного дуба висели те самые кинжалы, которые я видел на фотографии Сереги Шергина.

* * *

Если бы я их видел по отдельности, то, наверное, не сразу обратил бы внимание. Но они висели вместе, все шесть. В центре композиции очень выигрышно расположилась чинкведея, хищно свесив вниз свой стальной язык. В верхней части щита горизонтально вытянул хищное лезвие орендольх, а с боков висели нирендольх, баселард, квилон и шайбендольх.

Я вышел из состояния ступора и толкнул в плечо Таврова. Тавров с минуту смотрел на щит, потом повернулся ко мне и спросил:

– Неужели те самые?

Я достал из кармана уже успевшую измяться распечатку фотографии шергинских кинжалов и протянул Таврову. Тавров тщательно сравнил каждый кинжал с изображением и сказал, возвращая фотографию:

– Без сомнений. Второго случайного набора из шести таких кинжалов быть не может. Итак, еще один вопрос к Веронике Павловне.

Хозяйка появилась минут через пять. Среднего роста, красивая стройная брюнетка, на вид лет тридцати пяти, в строгом и явно баснословно дорогом деловом костюме. Вошла походкой уверенной в себе бизнесвумен. Чисто Юлия Тимошенко, если той когда-нибудь придет в голову снова стать брюнеткой. Надо полагать, что сходство не только внешнее.

– Здравствуйте, господа! – произнесла Вероника Павловна, обращаясь к нам. – Чай, кофе? Или что-нибудь покрепче?

– Нет, благодарю вас, – отказался Тавров. – Лучше сразу перейти к цели нашего визита. Позвольте представиться: я – частный детектив Валерий Иванович Тавров, мой помощник Мечислав Мстиславович Булгарин. Мы расследуем обстоятельства гибели Сергея Шергина. Скажите, вам был известен этот человек?

– Присаживайтесь, господа! – кивнула Вероника Павловна на кресла и сама элегантно расположилась в одном из них. Я уселся в кресло, стараясь не смотреть на ноги Вероники Павловны. А посмотреть было на что!

– Мне жаль вас разочаровывать, – с улыбкой проговорила хозяйка, – но я не припоминаю человека с таким именем.

– Этот человек занимался поисками исторических артефактов в подземельях Москвы и был известен в диггерском сообществе под прозвищем Шерхан, – пояснил Тавров.

– Ах, этот… – протянула Вероника Павловна. – Да, я была знакома с ним и даже в свое время приобрела у него вот эти кинжалы для украшения библиотеки. Так, случайное и чисто деловое знакомство.

И Вероника Павловна указала на щит с кинжалами. Мы быстро обменялись с Тавровым взглядами. Вероника Павловна не стала отпираться от знакомства с Шергиным. Интересно: ей действительно нечего скрывать или же это продуманная комбинация по сокрытию правды?

– В таком случае, почему же вы скрыли от официального следствия факт своего делового знакомства с Шергиным и придумали историю романтических отношений? – с легкой укоризной поинтересовался Тавров.

– А зачем мне афишировать факт незаконного приобретения нелегального антиквариата? – усмехнулась Соколова. – Это я вам говорю как частному лицу. А для официального следствия версия романтических отношений останется неизменной.

– Вот из-за такого стремления скрыть мелкие грешки часто не удается раскрыть крупные преступления! – укоризненно заметил Тавров.

– Защита закона – не мое дело, для этого есть многочисленная армия законников, – парировала Вероника Павловна. – Вы закончили на тему законности или еще прочтете лекцию о гражданском долге? Подобной ерунды я наслушалась еще в пионерской организации. Была такая в Советском Союзе, помните?

– Вероника Павловна! А как вы вышли на Шергина? – поспешил я задать вопрос, опасаясь, что Тавров захочет продолжить дискуссию.