Текст книги "Книга Мирдада. Необыкновенная история монастыря, который когда-то назывался Ковчегом"

Автор книги: Михаил Найми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 25
День виноградной лозы. Подготовка к празднику. Исчезновение Мастера накануне празднества

Приближался День виноградной лозы, и мы, обитатели Ковчега, вместе с Мирдадом и множеством добровольцев-помощников со всей округи целыми днями готовились к празднику– Мастер работал с таким рвением, что казалось, будто силы его неистощимы. Даже Шамадам отметил это с явным удовольствием.

Нужно было очистить от мусора и выбелить подвалы Ковчега, вымыть десятки винных кувшинов и бочек, подготовить их для молодого вина, еще большее количество сосудов с прошлогодним вином нужно было расставить рядами во дворе, чтобы покупатели могли отведать их содержимое. Так было заведено в монастыре – в День виноградной лозы продавать прошлогоднее вино.

Окрестности Ковчега тоже нужно было привести в порядок. Множество паломников разбивали палатки под его стенами, торговцы же натягивали шатры и устанавливали самодельные прилавки, на которых они выставляли свои товары.

На поляне перед самыми воротами ставили давильный пресс. Виноград привозили на ишаках, верблюдах и мулах арендаторы монастырских земель и те, кто щедро одаривал Ковчег своими пожертвованиями.

Нужно было испечь огромное количество хлеба и приготовить множество разной другой еды, которую во время праздника продавали тем, у кого она заканчивалась, или тем, у кого с собой ничего не было.

В былые времена праздник отмечали один день, но постепенно, благодаря необыкновенному умению Шамадама из всего делать деньги, он растянулся на целую неделю и превратился в подобие базара, куда стекался весь окрестный люд: женщины, мужчины различных занятий и национальностей, из соседних деревень и издалека. Год от года народу становилось все больше. Графы, принцы и бедняки, земледельцы и ремесленники, торговцы и бездельники, пьяницы и убежденные трезвенники, набожные паломники и нечестивые бродяги, монахи из других монастырей, держатели питейных заведений с длинными караванами вьючных животных – такой была разношерстая толпа, которая дважды в год наводняла Алтарную вершину, в День виноградной лозы осенью и в День Ковчега весной.

Ни один гость не приходил в эти праздничные дни с пустыми руками – все приносили различные дары: от кисти винограда или сосновой шишки до бриллиантовых и изумрудных ожерелий. Торговцы же должны были платить десятую часть их прибыли в казну Ковчега.

По традиции, в день открытия ярмарки Старейшина усаживался на возвышении, в беседке, увитой виноградом, и оттуда приветствовал и благословлял народ. Затем он принимал и освящал дары и распивал вместе со всеми первый бокал молодого вина. Обычно он сам наполнял сделанную из длинной тыквы огромную чашу и передавал ее одному из братьев, а тот в свою очередь передавал ее гостям. Гости наливали вино в свои бокалы, и когда чаша пустела, ее передавали обратно и наполняли снова. Когда же бокалы всех присутствующих были полны, Старейшина приглашал всех поднять кубки и спеть гимн виноградной лозе. По легенде, этот гимн пел сам Ной со своей семьей, когда впервые отведал сок винограда. С песней гости осушали бокалы и затем расходились по своим делам.

Вот гимн виноградной лозе.

Да здравствует Священная Лоза!

Да здравствует ее Священный Корень!

Нежную ветку питает она,

Дарит ей сок молодого вина,

Да здравствует Священная Лоза!

Дети Потопа и сироты, вы,

Те, кто идет за звездой,

Благословите шелест листвы

И кровь нежной ветки той!

Да здравствует, Священная Лоза!

Вы же заложники плоти,

Сбившиеся с пути,

Выпив вина, поймете,

Куда вы хотели идти!

О, Лоза, Лоза, Лоза!

Утром, накануне открытия ярмарки, Мастер исчез. Монахи не на шутку разволновались и немедля отправились на поиски. Они искали его целый день и всю ночь, при свете фонарей и факелов, в монастыре и в его окрестностях. Но Мастера и след простыл. Шамадам так беспокоился и так искренне выказывал свое недоумение, что ни у кого не возникло и тени подозрения, что он мог быть причастен к пропаже Мастера. Все были уверены, что Мирдад пал жертвой какой-то грязной интриги.

Празднество началось, но Семеро были убиты горем. Они ходили молча, словно тени. Толпа спела гимн и осушила бокалы, Старейшина спустился с возвышения, и тут вдруг раздался возглас, перекрывший шум голосов и звон бокалов: «Мы хотим видеть Мирдада! Мы хотим слышать Мирдада!»

Мы узнали голос. Это кричал Рустидион, разнесший далеко за пределы монастыря весть о том, как милостив был к нему Мастер. Собравшиеся подхватили его слова, и теперь требование увидеть и услышать Мирдада стало всеобщим и оглушающим. От этого наши глаза наполнились слезами, и дыхание перехватило.

Неожиданно шум стих, и настала полная тишина. Мы едва поверили своим глазам, когда взглянули на возвышение и увидели Мастера, махавшего рукой, призывая собравшихся к молчанию.

Глава 26
Мирдад обращается со страстной речью к гостям, пришедшим на праздник, и освобождает Ковчег от мертвого груза

МИРАМ: Выслушайте Мирдада. Он – лоза, чей виноград еще не собран, чей сок еще не выпит до конца.

Тяжел Мирдад от ягод, но сборщики в других садах радеют.

Его чаша соком переполнена, но те, кто пить хотят, скорей вина другого отведают.

Пахари, жнецы и виноградари, благословляю ваши плуги, ваши серпы и заступы.

Какие нивы уже вы распахали и урожай какой успели вы собрать?

Распахана ли мрачная бесплодная земля душ ваших? Сорняками поросла она и превратилась в лес непроходимый, в котором злые звери рыщут и змеи подколодные живут.

Вырваны ли корни растений ядовитых, что оплели во тьме и подавили ваши собственные корни, и до сих пор сосут их сок, и не дают плодам родиться?

Обрезаны ли ветки, что изъедены червями и ветрами иссушены?

Отлично вы умеете пахать и сеять, и урожай растить в полях земных, в земных садах. Сады же ваших душ заброшены, забыты.

И тщетным окажется ваш труд, коль прежде, чем выйти в поле, вы не потрудитесь в садах самих же пахарей и виноградарей.

Я обращаюсь к вам, о люди, чьи руки мозолями покрыты, к вам, мастеровые! Благословляю я мозоли ваши!

Друзья отвеса и веревки мерной, соратники горнила и мехов, рубанка и пилы проводники, умелы вы и сведущи в ремеслах ваших.

Умеете измерить вы ширину и глубину предметов. Но вот измерить ширину и глубину свою едва ли кто из вас умеет.

Искусно форму вы можете придать листу железа. Но вы не знаете, как форму ту придать простому человеку. Не можете вы управлять ни Воли молотом, ни наковальней Пониманья. Не выучили вы бесценного урока, что наковальня вам преподает. Урок тот в том, как не желать ответного удара, в тот миг, когда пощечину вы сами получили.

Как ловко можете рубанком и пилой вы чудо выпилить из древа иль долотом из камня шедевр создать. Но человека неотесанного, грубого не можете вы воспитать, чтоб стал он тонким и изящным.

И бесполезны будут все ремесла, коль не потрудитесь вы прежде над мастером самим.

Торговцы, кто питается нуждою человека, ее меняя на творенья рук людских и на плоды богатые Земли!

Благословляю человека с его потребностями, прекрасны щедрые плоды Земли и то, что сделано руками. Благословляю я торговцев, но выгода, которая по сути является убытком, не сыщет благословения в устах моих.

Когда в тиши ночной считаете вы выручку дневную, что называете доходом вы, а что убытком? Скорей всего, доходом будут деньги, что получили вы сверх меры. Тогда потерян будет день, что вы в заботах провели. Тот день вы продали за деньги, и не важно, сколь много их вы получили. Убытком будут бесконечные богатства, что дарят вам гармония и свет. К Свободе непрестанные призывы вы не расслышали, считая деньги, слыша звон монет, вы не заметили людей, что на пути должны вы были встретить, и не раскрылись их сердца для вас.

Когда заботит вас лишь кошелек, как можете вы к сердцу человека путь найти? А если сердце человеческое будет для вас закрытым, то скажите, где же Божественное сердце вы найдете? И если сердце Бога вы не отыщите, какой же станет ваша жизнь тогда?

И если то, что вы доходами зовете, на самом деле есть одни убытки, огромны они будут и невосполнимы!

Напрасной окажется торговля, коль доходом ее не станут ни Любовь, ни Пониманье.

Обладатели короны и скипетра!

Змеей тот обернется скипетр, что слишком быстро ранит, и медлит исцеляющую мазь на рану наложить. А в той руке, которая бальзам Любви несет, тот скипетр предстанет светлым жезлом, и мрак рассеет, и предупредит беду.

Внимательно вы руки рассмотрите.

Корона из золота и бриллиантов на голове, разбухшей от тщеславия, невежества и жажды власти, смотреться будет жалко и нелепо. Корона на подобном пьедестале – насмешка над хозяином ее. Однако же корона, вся в редкостных каменьях, смотреться будет слишком бледно на голове, что ореолом Пониманья и победы над собой озарена.

Тщательно ощупайте вы голову.

И коль хотите править человеком, то научитесь управлять собой.

И может ли волна бурливая с собой нести покой и мир?

И могут ли глаза, что полнятся слезами, блаженно улыбаться сердцу, что убито горем?

И может ли рука трусливая, трясясь от страха, твой корабль направить верным курсом?

Тот, кто правит людьми, и сам подвластен людям. Поэтому шумит сей мир, дела вершат в нем анархия и хаос, и покоя нету людям. Подобно морю, всем ветрам небесным они открыты, подобно морю, есть у них приливы и отливы, и кажется, что иногда из берегов они готовы выйти. Но так же, как и в море, глубины их спокойны и не подвластны бурям, что на поверхности бушуют.

И коль хотите править человеком, придется вам в его глубины заглянуть. Но прежде вы в свою пучину погрузитесь. Для этого вам нужно снять корону и скипетр с державой отложить, чтоб голова была способна мыслить, и чувствовать чтобы могла рука.

Пустым и суетным правленье ваше будет, напрасно станете законы издавать, и хаос породят приказы ваши, коль не научитесь вы управлять капризным человеком, что в вас живет и любит забавляться короной, скипетром, державой.

Монахи, что чадят кадилом и Библию читают! Что жжете вы в своих кадилах? Что можете вы в Книге Священной прочитать?

Янтарную ли кровь сожжете вы в кадиле, ту кровь растений, что сочится из ароматных их сердец и застывает на ветру? Та кровь на рынке продается и покупается, а денежная стоимость ее расстройством станет для любого бога.

Не думаете ль вы, что аромат их может пересилить зловонье ненависти, жадности и злости? Смрад лживых глаз, коварных уст и алчных рук? Вонь той фальшивой веры, что верой истинной себя провозглашает, той бездуховности, что о блаженных небесах трубит?

Приятней Богу скорее будет дым тех вещей, что жжет огонь сердечный, и то, что пепел их развеян Ветрами неба четырьмя.

Что жжете вы в своих кадилах? Искупление греха, хвалу или молитвы?

Разгневанного бога уж лучше вы оставьте с яростью его. Того же бога, что похвалы желает, оставьте его жаждою томиться. А бог, в чьем сердце ненависть живет, пускай умрет от тяжести на сердце.

Но не разгневан Бог и похвалы ему не нужно. Все это ваше: и ярость, и жажда похвалы, и тяжкий груз на сердце.

Не ладан чтоб вы жгли, желает Бог, а ярость, ненависть и бессердечность, чтоб были вы как он, свободны и могучи, чтоб сердце ваше кадилом стало.

Что ж в Книге той Священной вы прочтете?

Прочтете заповеди, чтобы высечь их из злата на стенах храма и на куполах? Иль истины Живые, которым в сердце поселиться надлежит?

Читаете догматы и вещаете потом их с возвышенья, и логику в помощники зовете, хитросплетенье слов, а если нужно – и деньги, и даже острие меча? Или читаете вы Жизнь, которая не догма, чтоб с возвышения учить ее, а Путь, который вы пройдете с легким сердцем и со стремлением к Свободе, как в храме, так и за воротами его, в любое время суток, и днем, и ночью, на возвышении или внизу? И если по Пути вы не идете и целей вы не знаете своих, то верхом безрассудства будет учить других и призывать их Путь пройти.

Таблицы, или карты, иль списки цен читаете вы в Книге той, где говорится, сколько Небо стоит, какую часть Земли за это нужно заплатить?

Обманщики и ловкачи, приспешники Содома! Вы Небо продаете за Землю Человеку. А Землю превращаете вы в Ад и Человека заставляете бежать с Земли, в то время как сами погружаетесь в нее все глубже. Почему бы не заставить Человека продать кусочек Неба за часть Земли?

Да, если б Библию вы хорошо читали, то показали бы нам всем, как Небо на Земле устроить. Ведь для того, в чьем сердце Рай, Небесною покажется Земля. Для суетного ж и приземленного Землею Небо станет.

Раскройте Небо в сердце Человека, стирая все барьеры меж ним и братьями и сестрами его, меж ним и всеми существами, меж ним и Богом. Однако чтоб свершилось это, самим вам нужно в сердце Небо отыскать.

Но Небеса – не сад цветущий, что можно подарить или продать. Он – состоянье существа, сей Рай небесный. И быть в нем можно на Земле, на Небе, и везде, где хочешь, во Вселенной. Зачем же шею выгибать, глаза таращить, ища то состояние вовне?

И Ад – то не пылающая печь, куда не попадешь ты, молясь и ладаном пропахнув. Он – состоянье сердца, которое с тобой везде, куда бы ни пошел ты в этой не отмеченной на карте необъятности.

Куда ж уйдешь ты от пожара сердца? Как сможешь ты из сердца убежать?

Напрасен поиск Неба, и не спастись от Ада, пока есть тень у вас. Ведь Ад и Рай – то состоянья Человека, разделенного на части, живущего в Дуальности. Как только станет он единым в сознании своем, единым в сердце и единым в теле, не станет тени у него, единой будет Воля. До тех же пор всегда одной ногой стоять он будет в Небе, другой же будет жариться в Аду. Но это Ад и есть.

Да, это хуже ада: иметь светящиеся крылья и ноги, полные свинца, уметь надеждой выйти за пределы и вниз с отчаянием упасть, с бесстрашной верой воспарять и раскрываться и вновь от раздирающих сомнений в комок сжиматься.

Никакие Небеса не станут Раем, если для кого-то Адом являются они. И Ад не может Адом быть, если для кого-то это Небо. Ведь часто так бывает, что чей-то Ад – Рай для другого, и чей-то Рай кому-то Адом будет. Так значит, Небеса и Ад не два несовместимых состоянья – всего лишь стадии они, ступени на долгом человеческом пути к Свободе от обоих состояний.

Паломники Лозы Священной!

Нет у Мирдада Неба, что мог бы он продать иль даровать всем тем, кто праведно живет. И Ада тоже нету, который мог бы он держать как пугало для злостных грешников.

И если ваша праведность не станет вашим Небом, то расцветет она на день, и ночью вновь увянет.

И если греховность ваша не станет пугалом для вас, то днем она уснет, но вновь проснется ночью, лишь только час ее пробьет.

Ни Ад, ни Рай не может предложить Мирдад вам, но наградить Священным Пониманьем, что унесет вас ввысь, туда, где нет ни адского огня, ни сада райского. Но не руками, лишь сердцем можете вы дар принять. Однако сердце должно быть легким и свободным от всех желаний и стремлений. Одно желанье и стремленье должно быть в сердце том – желанье и стремленье Свободу обрести и Пониманье.

Не чужестранцы вы для матушки-Земли, да и Земля не ваша мачеха. Вы – сердцевина ее сердца, вы сущность сущности ее. И счастлива она нести вас на своей широкой, сильной, устойчивой спине. Зачем же вы хотите нести ее на впалой, хилой груди своей и ныть, страдать и чахнуть от невозможности вдохнуть?

Полна земная грудь и молока, и меда, зачем же осушаете ее вы жадностью своей, беря оттуда больше, чем вам нужно?

Безоблачен и тих лик ее, зачем же искажаете его борьбою бесполезной и страхами своими?

Совершенным единством является земля, зачем же разделять ее на части мечами и границами, дробить и ранить?

Послушна и беспечна мать-Земля, вы ж полны и спеси, и забот.

И все же вы устойчивей любой Земли, любого Солнца, любых светил небесных. Закончатся они, умрут и растворятся, но вы ж останетесь. Зачем же вы дрожите от страха умереть, как лист осенний?

И если нету больше ничего, что было бы способно вас заставить почувствовать Единство со Вселенной, пусть хоть Земля поможет вам. Земля – лишь зеркало, что ваши тени отражает. Способно ль зеркало быть больше, чем тот, кто отразился в нем? Разве тень человека больше его же самого?

Проснитесь же, глаза свои протрите! Вы больше, чем Земля. Судьба просторней ваша, чем просто жить и умереть, родив детей для продолженья рода, чем быть добычею в капкане смерти. Вам предназначено вкусить свободы от жизни и от смерти, от Ада и от Рая, от всех воюющих противоречий, которые в Дуальности живут. Лозой Священной, плодовитой, вам суждено в божественном саду, что вечно плодоносит, быть.

Как ветвь живая, землей засыпанная, выпускает корни, становится сама лозой, как мать ее, с которой она связана, так и Человек – живая Божественная Ветвь, посаженная в почву божественности, вырастает богом, постоянно оставаясь с Ним единым.

И должно ль Человеку засыпанным быть заживо землей, чтоб Жизнь он мог восстановить?

Да, и еще раз да. Коль не похороните себя для Двойственности жизни, вы не восстанете в Единстве Бытия.

И если вы не станете есть виноград Любви, не сможете напиться вы Понимания вином.

А если не напьетесь вы Пониманьем, то поцелуй Свободы вас никогда не отрезвит.

То не Любовь едите вы, когда вы поглощаете плоды земной лозы. Они лишь утоляют малый голод, но возбуждают во сто крат сильнее.

Не Пониманье пьете вы, испив вина бутылку. Лишь мимолетное забвенье боли находится в бутылке той. Однако, когда вы протрезвеете, боль ваша увеличится вдвойне. Бежите вы от самого себя, которого вы ненавидите, чтоб снова повстречаться с ним за первым же углом.

Плоды, что предлагает вам Мирдад, ни плесени, ни разложенью не подвластны. Однажды их отведав, насытитесь вы навсегда. Вино, что он вам приготовил, возможно, будет слишком крепкое для губ, которые бояться обжечься на ветру. Но сердце оно заставить биться и опьянит его самозабвеньем вечным.

Так есть ли среди вас те, кто желал бы моих плодов отведать? Пусть выступят они вперед, корзины подставляя.

И есть ли среди вас те, кто жаждет соков моих испить? Пусть чаши принесут они.

Тяжел Мирдад от ягод и соком переполнен он.

Священным Днем Самозабвенья был День Лозы когда-то. День, опьяненный вином Любви, день, утопающий в сияющем, искристом Пониманьи. День танцев восторженных под взмахи крыльев летающей Свободы. День сноса всех барьеров, стирания различий и слияния всего в одном и одного во всем.

Но, Боже мой! Во что сегодня праздник превратился!

Он стал неделей показного превосходства, неделей алчности, что жадностью торгует, неделей рабства, что рабства ищет, праздником невежества, что жаждет грубость обольстить.

Ковчег, который был когда-то садовником Свободы, Веры и Любви, сегодня превращен в огромный винодельный пресс, в чудовищный базар. И забирает он у вас плоды, что вы растили, и отдает вам отупляющее, сжигающее вас вино. А то, что вы руками сотворили, переплавляет он в оковы для ваших рук. А пот со лба он превращает в горячие уголья, что тлеют лишь воспоминаньем и морщинами ложатся на лоб ваш.

И далеко, о, слишком далеко, Ковчег сошел с намеченного курса. Но ныне выправлено рулевое колесо. Освободится корабль от груза мертвого, чтобы по волнам Жизни плыть легко и безопасно.

Поэтому дары вернутся к их дарителям, долги простятся должникам. Ковчег не знает дарителя другого, кроме Бога, а Бог не станет кого-то в должниках держать, хоть перед Ним самим вы задолжали.

Так учил я Ноя.

Так учу я вас.

Глава 27
Можно ли возвещать истину всем или лишь немногим избранным? Мирдад раскрывает тайну своего исчезновения накануне Дня виноградной лозы. Говорит о фальшивой власти

Много времени прошло с той поры, как праздник стал воспоминанием. Семеро собрались в «убежище» вокруг Мастера. Мастер молчал, в то время как монахи горячо обсуждали памятные события того дня. Одни восхищались ликованием, с которым толпа восприняла слова Мастера. Другие изумлялись странному поведению Шамадама, когда десятки долговых расписок были извлечены из казны Ковчега и публично уничтожены, когда сотни бочек с вином были вытащены во двор и розданы бесплатно, когда множество ценных даров вернулось к их хозяевам. Шамадам не выказал ни малейшего сопротивления, чего мы от него не ожидали. Он лишь молча и неподвижно наблюдал за происходящим, обливаясь горькими слезами.

Беннун заметил, что хоть толпа и возликовала, но радовалась она не словам Мастера, а, скорее, освобождению от долгов и возвращению подарков. Он даже мягко упрекнул Мастера в том, что тот впустую потратил страстное дыхание на толпу, которая жаждет лишь всласть поесть, напиться и повеселиться. Он говорил о том, что истину не нужно вещать всем без разбору, а только избранным, кто действительно станет внимать ей. Тогда Мастер нарушил молчание и произнес:

– Твое дыханье на ветру, сомнений нет, найдет себе приют в груди кого-то. Не спрашивай, чья это грудь. Заботься лишь о том, чтоб свежим было дыхание твое.

Слова твои отыщут чьи-то уши. Не спрашивай, чьи это уши. Заботься лишь о том, чтобы слова твои воистину вещали о Свободе.

И мысль невысказанная твоя заставит говорить другого. Не спрашивай, кто будет говорить. Заботься лишь о том, чтоб мысль твоя была озарена Любовью, Пониманьем.

Помни, ничто бесследно не проходит. Бывает, семена лежат в земле годами, но быстро прорастают, когда их кто-то шевельнет в период подходящий.

Семена же истины заложены во всех вещах и людях. Твоя задача – не сеять семена, а подготавливать благоприятные условия для роста их и размноженья.

В течении Вселенной необъятной возможно все. Свободным может стать любой. Поэтому твоя задача поведать о Свободе всем, и тем, кто жаждет вершин достичь, и тем, кто на Земле остаться хочет. Ведь даже тот, кто роется в земле, однажды голову поднимет и возжелает в небо улететь, достичь высот и побывать на солнце.

Микастер: До сих пор, несмотря на наши постоянные просьбы, Мастер так и не раскрыл нам тайну своего исчезновения накануне праздника. И это приводит нас в уныние. Разве не достойны мы его доверия?

МИРДАД: Достойный любви моей и моего доверия достоин. Доверие ли больше, чем Любовь, Микастер? И разве свое сердце я вам не отдаю все без остатка?

И если я не говорил о тех печальных событиях, то лишь потому, что Шамадаму время раскаяться хотел я дать. При помощи двух незнакомцев он силой заставил меня выйти из убежища и в пропасть меня столкнул. Несчастный Шамадам! Не мог он и помыслить, что даже бездна черная руками нежными Мирдада примет и ступени, ведущие к вершине, сотворит.

Услышав это, мы преисполнились благоговения и замолчали, не осмеливаясь спросить, как Мастер вышел невредимым из той ситуации, что для другого неминуемо завершилась бы смертью. Долго мы хранили молчание.

Химбал: Но почему Шамадам подвергает Мастера гоненьям в то время, как Мастер любит Шамадама?

МИРДАД: Не Мастера желает уничтожить, желает прочь он выгнать Шамадама.

Ведь наделите вы слепого властью, и вырвет он глаза всем остальным, кто видит, даже тем, кто над его глазами потрудился, прозреть ему помог.

Дайте рабу свободу хотя бы на день, и в огромный рынок невольников весь мир он превратит. И прежде всех оковы он наденет на того, кто за его свободу кровь пролил.

Фальшива любая светская власть. Она вонзает когти и, угрожая, бряцает мечом, спесивая, перед толпой проходит, сияя золотом и серебром. Все это нужно ей лишь для того, чтобы никто не видел сердца ее фальши. И трон ее, шатаясь, на острие копья стоит. А душу, тщеславием охваченную, прячет она за колдовские амулеты, чтобы никто не видел пустоты ее.

Такая власть – проклятие и шоры для Человека, что жаждет испытать ее. Любой ценой она держаться станет, и даже при угрозе разрушенья человека и тех, кто подчиняется ему, и тех, кто не согласен с ним.

Из-за жажды власти люди не могут жить спокойно. Одни все время борются, чтоб удержать ее, другие, не обладающие ею, стремятся вырвать ее из рук чужих. И в то же время Человек, тот Бог в пеленках, ногами попран, оставлен без присмотра, без надежды и любви.

То битва не на жизнь, а на смерть, безумно войны ей увлечены, и ни один из них не скинет маску с фальшивой той невесты, за которую так борются они, и не покажет всем ее уродства.

Поверьте же, друзья, нет власти той, из-за которой стоит волноваться. Лишь власть Святого Понимания бесценна, любую жертву можно ей принесть. Вкусив ее однажды, отказаться вы от нее не сможете и с нею останетесь вы навсегда. Слова ваши сильнее всех легионов мира будут, а поступки благодеяниями станут, о которых все власти мира могут лишь мечтать.

Ведь Пониманье – это щит, а армия – Любовь. Но не тиранит, не преследует она. Она – как дождь желанный для иссушенного сердца. И тех, кто отвергает любовь и попирает, она благословит не меньше, чем тех, кто жаждет напиться из источника ее. В своих она уверенная силах, не ищет подкрепления извне. Бесстрашная, не пользуется страхом, чтобы собою озарить кого-то.

Как беден мир! Лишен он Пониманья. Поэтому так жаждет он ту нищету прикрыть, хотя бы покрывалом ложной власти. А власть же обладает фальшивой силой, и оба в ход пускают Страх. Страх же их и уничтожит.

Всегда так было, что слабые объединяются в союз, чтоб слабость защитить и преумножить. Мирская власть и грубая мирская сила шагают вместе, плечом к плечу, гонимые кнутами Страха. Ежедневно платят они Невежеству войной, и кровью, и слезами. Невежество, коварно улыбаясь, твердит: «Отлично! Очень хорошо!»

«Отлично! Очень хорошо!» – то Шамадам воскликнул Шамадаму, когда он Черной пропасти меня вручил. Но он и не подумал, что, бросая Мирдада в бездну, в Пропасть себя он бросил сам. Не поглотила Мирдада бездна. Шамадаму же придется долго потрудиться, царапая ногтями стены в темноте, чтоб выбраться оттуда.

Погремушкой является та власть мирская. Пусть тот, кто ничего не смыслит в Пониманье, играет с нею, забавляясь, как дитя. Но вы же не должны навязывать себя. Ведь то, что силой насаждалось, то рано или поздно отвергнуто той силой будет.

Не ищите власти ни над кем, то дело Воли Всеединой. И не ищите власти над вещами человека, ведь человек столь сильно к ним привязан, почти как к жизни, ненавидит всех он, не доверяет тем, кто хочет из оков его освободить. Ищите же путь к сердцу человека через Любовь и Пониманье, найдя же, вы с легкостью его освободите от цепей.