Текст книги "Книга Мирдада. Необыкновенная история монастыря, который когда-то назывался Ковчегом"

Автор книги: Михаил Найми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Глава 17
Шамадам пытается подкупить братьев, чтобы переманить их на свою сторону в борьбе с Мирдадом

Много еще гудел Ковчег, точно улей, обсуждая случай с Рустидионом. Майкайон, Микастер и Цамора горячо прославляли Мастера. Цамора говорил, что ему ненавистен сам вид денег, не то, что прикосновение к ним. Беннун и Абимар и одобряли, и не одобряли поступок Мастера. Химбал же открыто высказывал неодобрение, говоря о том, что в мире невозможно прожить, не имея денег, и что богатство – это награда Божья за бережливость и трудолюбие, а бедность – наказание за праздность и расточительность, и что кредиторы и должники будут существовать до скончания времен.

Шамадам же занимался восстановлением своего пошатнувшегося положения Старейшины. Однажды он призвал меня к себе и в уединении своей кельи говорил со мной.

Шамадалс Ты летописец Ковчега, к тому же ты сын бедняка У твоего отца нет земли, зато есть семеро детей и жена – восемь ртов, которые он должен кормить, помимо себя самого. Не записывай этот неприятный случай, дабы те, кто придут после нас, не насмехались над Шамадамом Отрекись от этого распутника Мирдада, и отец твой станет свободным землевладельцем, наполнит свои амбары зерном, а сундуки – золотом.

На что я ответил: «Бог позаботится о моем отце и семье лучше, чем Шамадам. А что касается Мирдада, то я обязан ему новыми знаниями и освобождением. Так что я скорее жизнь отдам, чем покину его. А записи я буду вести честно, отображая все, что видел и слышал».

Позже я узнал, что Шамадам делал подобные предложения каждому из братьев, но преуспел он иль нет, я не могу сказать. Однако стало заметно, что Химбал уже не так ревностно посещает наши собрания в Убежище.

Глава 18
Мирдад угадывает смерть отца Химбала и обстоятельства, при которых он погиб. Он говорит о смерти. Время – величайший обманщик. Колесо времени

После того случая много раз воды сходили с гор, и много раз наполнялось море. И вот пришел день, когда Братья, за исключением Химбала, вновь собрались вокруг Мастера в Убежище.

Мастер рассказывал нам о Всеединой Воле. Вдруг он прервал речь свою и произнес:

– Химбал в беде. Он к нам бы обратился за помощью, но от стыда не может он сюда направить стопы. Так помоги ж ему ты, Абимар.

Абимар вскоре вернулся с Химбалом. Тот шел в слезах.

МИРДАД: Подойди ко мне, Химбал.

Ах, Химбал, Химбал! Смерть твоего отца снедает горем сердце тебе и превращает в слезы кровь. Что б делал ты, коль вся семья твоя погибла? Когда же все отцы и матери, все братья и все сестры отбудут в мир иной, и ты не сможешь дотронутся до них, увидеть их, тогда что делать будешь ты?

Химбал: Да, Мастер. Отец мой умер мучительною смертью. Вол, которого недавно он купил, вспорол ему живот и череп раздробил ему. Мне сообщили только что. Горе мне. Ах, горе мне.

МИРДАД: И умер он как раз тогда, когда, казалось бы, удача повернулась к нему лицом.

Химбал: Да, Мастер, это так. Истинно так.

МИРДАД: И смерть его терзает тебя еще и потому, что вол был куплен на деньги, что ты ему послал.

Химбал: Да, Мастер, это так. Истинно так. Кажется, ты знаешь обо всем.

МИРДАД. А деньги те были ценой любви твоей к Мирдаду.

Наронда: Химбал больше не мог говорить и разразился слезами.

МИРДАД: Отец не умер твой, Химбал. И форма, и тень его не умерли. На самом деле, умерло лишь ощущение твое той формы и той тени. Ведь бывают формы настолько тонкие, а тени столь прозрачные, что грубое людское око их вряд ли сможет различить.

Тень кедра, растущего в лесу, не та же, что тень кедра, в мачту превратившегося иль в колонну в храме, или подмостками для виселицы ставшего. На солнце кедр отбрасывает не ту же тень, что при луне, или при звездах, или на розовой заре.

И все же, кедр, как он ни изменился, все кедром остается, хотя все остальные кедры в лесу не признают его.

И гусеница сможет ли сестру узнать, когда она томится в коконе? А кокон шелковый поймет ли, что бабочка когда-то им была?

И семечко в земле узнать ли сможет родню свою, что колосится в поле?

А пар или вода морская смогут признать сестер и братьев в тех снегах, что горные вершины покрывают?

А может ли Земля узреть родную душу в том метеоре, что пронзает Космос, покуда не обрушится он с неба?

Узнает ли дуб в желуде себя?

Отец твой ныне пребывает в свете, и этот свет слепит глаза твои, и форма его ныне такова, что ты его не узнаешь, а потому считаешь, что твоего отца уж больше нет. Материальная Часть человека, где б ни была она, какую форму бы ни принимала, будет тень отбрасывать всегда, пока не растворится в свете Части Божественной.

Дерева кусок, будь он зеленой веткою сегодня, доскою – завтра, он деревом останется, а тень и форму он изменит лишь тогда, когда сгорит в огне. И человек все ж будет человеком, когда и жив, и мертв, покуда Бог не поглотит его, покуда не поймет он своего единства. Этого, однако, нельзя достичь за малый промежуток, достаточный лишь веки чтоб смежить, который люди жизнью называют.

Все Время – это время жизни.

Нет остановок и начал во Времени. И так же нет в нем и караван-сараев, где путник мог бы отдохнуть.

Время – непрерывность, перекрывающая сама себя. В нем задние ряды смыкаются с передними. Ничто не кончено и не прекращено во Времени, ничто не начато.

Время – колесо, вращаемое чувствами. Лишь ими установлен в Космосе круговорот.

Сезонов наблюдаете вы смену и мните – переменам все подвластно. И все же признаете вы, что сила, что начинает время года и его заканчивает – все одна и та же.

За ростом вновь последует упадок, и малодушно вы его концом зовете всего, что выросло. Но все же признаете, что сила, заставляющая нечто расти и разрушаться, не растет и не спадает.

И силу урагана с легким бризом сравнив, вы говорите: она больше. Но все же признаете вы, что тот, кто правит ветром, навевает бриз, сам никуда не носится, как буря, и не витает вместе с легким бризом.

Как легковерны вы! Как поддаетесь на, уловки ваших чувств. Куда же подевалось воображенье ваше? Ведь только с ним вы сможете увидеть, что перемены, в которых вы убеждены, – лишь ловкость рук, обман.

Как может ураган быстрее бриза быть? Не бриз ли даст начало урагану? И разве ураган в себе не носит бриз?

Вы, те, кто по земле шагает, как отмеряете вы расстоянье, которое прошли, шагами, милями? Гуляете ли вы или бежите, Земля несет вас скоростью своей. Ваша скорость равняется и скорости Земли. Но Землю ведь несут тела другие, и скорость ее та же, что у них.

Медлительность – начало быстроты, а быстрота несет медлительность на крыльях. Медлительность и быстрота неразделимы в любой момент, в любом Пространства месте.

Как судите, что рост есть рост, а угасанье – это угасанье, и что одно напротив есть другого? Ведь все, что на земле произрастает, сидит в разрушенном. Все разрушается лишь потому, что создается что-то.

Ведь вы растете, постоянно угасая, а разрушаетесь вы из-за роста.

И разве умерший живым не дарит почву? Разве живые не хранят в себе умерших?

Рост – разрушения дитя, а разрушенье – роста, Жизнь – Смерти мать, а Смерть есть матерь Жизни. В том истина, что все они едины в каждой точке Времени, Пространства. В том истина, что ваша радость жизни и роста настолько же глупа, сколь горе смерти, разрушенья.

И почему вы Осень временем зовете созреванья? Я говорю вам, зреет виноград зимой, хоть это дремлющий всего лишь сок, что видит сны в вине, и зреет он весной, когда нежнейшей изумрудной гроздью вдруг расцветет лоза, он зреет летом, когда, янтарным наливаясь соком, горит под поцелуем Солнца.

И коль в любом сезоне заключены другие три, то истина суть в том, что все они сливаются в одно в любой момент, в любом Пространства месте.

Обманщик – время, люди – простофили.

Как белка в колесе, сам Человек, придумавший круговорот Времен, так увлечен движеньем, что больше он не верит, что сам он вертит колесо, и не находит времени, чтоб ход Времен остановить.

Как кошка, что точильный лижет камень и верит в то, что кровь течет из камня, так Человек сам слизывает кровь с обода времен и поглощает плоть, разодранную спицами, и верит, что это кровь и плоть Времен.

И Космос колесо Времен вращает. На ободе его найдется все, что могут чувства воспринять, они не могут воспринять ничто в отрыве от Времени, Пространства. Потому все продолжает исчезать и появляться. То, что исчезает для одного – явится для другого. То, что один поднимет вверх – другой опустит вниз. То, что может казаться днем одному – другому будет ночью.

Едина дорога Жизни и Смерти на ободе Времен. Движение по кругу никогда не кончится, себя не исчерпает. И каждое движенье в мире есть движенье в круге.

И что же? Человеку никогда от круговерти не освободиться?

Освободится он! Ведь человек – наследник святой Божественной Свободы.

Пусть колесо вращается, но ось его статична.

Бог есть ось. Хоть все вращается вокруг него во времени, Пространстве, все ж сам он всегда вне времени и вне пространства, в покое пребывает. Хоть все создано его единым Словом, все ж Слово это – вне времени и вне пространства, так же, как и Он.

Где ось – там и покой. Где обод – беспокойство. Что выберите вы?

Говорю вам, переместитесь с обода вы колеса Времен туда, где ось его, освободите себя от тошноты вращенья. Пусть Время вертится вкруг вас, но вы же не вращайтесь вместе с ним.

Глава 19
Логика и вера. Самоотречение – это самоутверждение. Как остановить колесо времен. Рыдания и смех

Беннун: Проста меня, Мастер, но твоя логика приводит меня в замешательство своей нелогичностью.

МИРДАД: Не мудрено, Беннун, что ты «судьей» зовешься. Прежде, чем вынести вердикт, ты хочешь разобраться во всем логически. Так поступаешь ты. Но разве ты не понял: единственная польза от Логики есть в том, чтоб от нее освободиться и в сердце своем Веру отыскать, а через Веру – Пониманье обрести?

Логика – незрелость, сплетающая сеть из паутины, в те сети поймать она желает бегемота знаний. Когда же Логика достигнет полноты, она в сетях своих запутана сама, и в веру здесь она переродится, а вера – то же знание, но глубже.

Логика – костыль для инвалида. Для быстроногого является обузой, а для летающего – неподъемным грузом.

Логика – в безумстве Вера. Вера – Логика, что полноты достигла. Когда же твоя логика достигнет расцвета, ты перестанешь говорить о ней, Беннун.

Беннун: Чтобы переместиться с обода Времени на ось колеса, мы должны отказаться от себя. Может ли человек отречься от собственного существования?

МИРДАД: Для этого должны вы отречься от себя того, кто Времени игрушка, и утвердить Себя того, над кем не властно Время.

Беннун: Может ли отрицание одного себя стать утверждением другого?

МИРДАД: Да, отречься от себя – то значит утвердить Себя. И если кто-то умирает для перемен – рождается для неизменности. Но большинство живет, чтоб умереть. И счастлив тот, кто умер, чтобы жить.

Беннун: И все же дорога человеку форма его, то, как он видит себя. Разве может он раствориться в Боге и вместе с тем осознать себя?

МИРДАД: Ведь не теряется ручей, вливаясь в море. Для Человека форму потерять и то, как он себя определяет в Боге – значит тень свою оставить и обнаружить в себе источник света, бестеневую сущность.

Микастер: Как же может Человек, существующий во Времени, быть свободным от тисков Времени?

МИРДАД: Так же, как Смерть избавит вас от Смерти, а Жизнь от Жизни вас спасет, и Время также свободным от Времени поможет стать.

И человек устанет так от изменений, что все в нем будет жаждать, жаждать с неугасимой страстью чего-то, что сильнее перемен. И это он найдет в самом себе.

Блаженны жаждущие, ибо на пороге Свободы находятся они. К ним обращаюсь я, для них я говорю. Разве выбрал бы я вас, если б не слышал молитв я ваших?

Но горе тем, кто ходит по кругу Времени и хочет в нем свободу обрести, и счастье и покой. Едва лишь улыбнутся при рожденьи, как близость смерти наполняет их рыданьем. Едва наполнятся, как сразу же пусты. Едва голубка мира к ним спустится, как тут же превратится в стервятника войны. Чем больше знают они, тем меньше знают. Чем дальше они продвинулись вперед, тем более отстали. Чем выше поднимаются они, тем ниже падают.

Для них моя речь кажется туманом и бормотаньем, бередящим слух, богослуженьем в сумасшедшем доме, светом фонаря, зажженным для слепых. Покуда не начнут они Свободы желать, меня им не услышать.

Химбал (рыдая): Теперь не только услышать тебя могу я, о, Мастер, но и сердцем принять твои слова. Прости глухого и слепого Химбала, того, кем я был еще вчера.

МИРДАД: Не нужно больше плакать, Химбал. Слезы не годятся для глаз, которые хотят за горизонт проникнуть взглядом, увидеть, что за Временем стоит и за Пространством.

Пускай тот, кто смеется, когда его щекочет Время, пускай он плачет, если Время его ногтем царапает.

Пускай согретый Молодостью пляшет, но стонет и вздыхает, глядя на морщины Старости.

Пускай весельчаки на карнавале времени посыплют пеплом темя на его похоронах.

Но вы спокойны будьте. В калейдоскопе изменений ищите то, что неизменно. Ничто во Времени слезы не стоит. Не стоит и улыбки тоже. Лицо смеющееся и лицо в слезах роднит между собой одна гримаса

Боитесь вы слезы соленой? Тогда страшитесь судороги смеха.

Слеза, засохнув, обратится смехом, а смех, сгущаясь, потечет слезой.

От радости не воспаряйте, от горя не сжимайтесь, спокойны одинаково вы будьте.

Глава 20
Куда мы уходим после смерти? Что такое покаяние

Микастер: Мастер, куда мы уходим после смерти?

МИРДАД: Где ты сейчас, Микастер?

Микастер: В Убежище.

МИРДАД: Думаешь ли ты, Убежище достаточно большое, чтобы вместить тебя? Думаешь ли ты, Земля – людей единственная гавань?

Ведь, несмотря на то, что ограничены во Времени тела, в Пространстве есть у них пределы, из Времени и из Пространства составлены они. Так много в вас того, что Солнцем рождено, оно живет на Солнце. Так много в вас того, что от Земли, то на Земле живет. И так со всеми другими светилами и бездорожьем между ними.

И лишь глупцы считают, что единственный дом человека на Земле, что мириады небесных тел, кружащихся над нею – всего лишь украшение для дома иль развлечение для глаз его.

И первая звезда, и Млечный путь, Плеяды – такие же дома для человека, как Земля. И каждый раз, когда их луч достигнет взгляда Человека, он возвышается до них. Когда ж под ними он проходит, тогда в себя вбирает их.

Есть в Человеке Все. Во Всем есть Человек. Вселенная – то тело целое. Объединяйтесь же с малейшею частицей, и вы объединитесь с целым.

Вы постоянно умираете, живя, а значит, умирая, вы живете. Если и не в этом теле, то в теле другой формы. Но вы будете жить в теле до тех пор, пока не растворитесь в Боге, не одолеете вы измененья.

Микастер: Вернемся ли мы на Землю в нашем путешествии от одной перемены к другой?

МИРДАД: Повторенье – времени закон. То, что однажды во Времени произошло, еще раз и еще раз повторится. А долго ль ждать иль коротко, зависит от силы вашего желанья.

Когда выходишь ты за Жизни круг, в круг Смерти ты вступаешь, и если с собой несешь ты жажду неутоленную, томленье по Земле, и не насытился сполна ее страстями, тогда магнит Земли тебя притянет снова. Она тебя выкармливает грудью, а Время от груди той отучает Жизнь за Жизнью, Смерть за Смертью, пока себя ты не отучишь сам однажды, раз и навсегда, своею волей.

Абимар: А над тобою Земля имеет власть? Ведь ты – один из нас?

МИРДАД: Я прихожу, когда хочу, и ухожу, когда хочу. Я прихожу, чтобы детей Земли освободить от удушающих ее объятий.

Майкайон: Я хотел бы освободиться от Земли навсегда. Как мне это сделать, Мастер?

МИРДАД: Люби ты Землю и всех ее детей. Когда же на твоем Земном счету останется Любовь лишь, Земля тебя отпустит, сняв оковы.

Майкайон: Но Любовь – это привязанность, а привязанность – это рабство.

МИРДАД: Нет, Любовь – свобода от привязанностей. Когда ты любишь всех и вся, то ни к чему ты не привязан.

Цамора: Можно ли через Любовь избежать повторения грехов, противоречащих Любви, и тем самым остановить круг Времен?

МИРДАД: Вы можете придти к тому чрез Покаянье. Проклятие, покинувши язык, искать оправится другой приют, когда, вернувшись, на прежнем своем месте обнаружит любовную молитву. Так Любовь задержит повторение проклятья.

И похотливый взгляд блудливых ищет глаз, вернувшись, а находит лишь материнство в глазах твоих, наполненных любовью. Так Любовь задержит похоть.

Порочное желанье, зародившись в порочном сердце, полетит искать гнездо другое, когда вернется и увидит сердце материнское, полное желаний любящих. Так Любовь задержит возрождение порока.

Вот что такое Покаяние.

Время не сможет повторить ничто, кроме Любви, когда Любовь останется единственным остатком. Одно и то же, повторяясь, постоянством становится, собою полнит Время и Пространство, и отменяет их.

Химбал: И все же, кое-что тяготит мое сердце и лежит облаком на Пониманьи. Мастер, почему мой отец умер именно так?

Глава 21
Святая Воля Всеединая. Почему происходит то, что происходит и тогда, когда происходит

МИРДАД: Не странно ли, что вы, дети Пространства и Времени, еще не осознали, что Время – это память Вселенская, хранимая в скрижалях Пространства?!

И если, ограниченные в чувствах, запомнить все ж способны вы хоть что-то, что происходит меж рождением и смертью, насколько больше помнить Время может? То Время, что до вашего рождения существовало, и то, что будет длиться после смерти вашей бесконечно.

Я говорю вам, Время помнит все – не только то, что яркою картиной хранится в памяти, но также все, о чем вы абсолютно позабыли.

Забвенья нет во Времени. И нет ни одного малейшего движенья, иль выдоха и вдоха, иль желанья, что не запомнились. И все, что память Времени хранит, начертано в Пространстве.

Земля под вашими ногами, воздух, которым дышите, дома, в которых вы живете, сохранены в подробностях мельчайших в архивах вашей жизни, прошлой, настоящей и будущей, и вам предстать готовы, коль захотите вы прочесть и вспомнить что-то, и коли есть довольно сил у вас, чтоб прочитать, и коль желанье есть в том смысл отыскать.

И в жизни, в смерти, на Земле, за ней вы не останетесь одни, всегда вас будут сопровождать все те, кто принимал участье в вашей жизни и смерти. Ведь вы – частица их, они – частица вас, и так же, как для них необходимы вы, нуждаетесь и вы в них.

Воля Человека есть во всем, все обладает волей в Человеке. И постоянный, непрерывный идет обмен. Но Человеческая память вас подводит, не то что безошибочная память Времени, которая ведет отчет точнейший о ваших отношениях друг с другом, с другими существами во Вселенной. Она же заставляет Человека вновь и вновь вести отчет, за жизнью жизнь, за смертью смерть.

И молния бы в дом не ударяла, когда б сам дом ее не притянул. И дом в ответе столько ж за руины, сколь молния.

И вол бы не напал на человека, когда б он не способствовал тому.

Убитый обращается к убийце, зовет его кинжал достать из ножен, и оба совершают роковой удар.

Ограбленный грабителя движенья направляет, и оба совершают ограбленье.

Да, Человек сам в гости приглашает свои страданья, но не рад гостям. Забыл он, как и где, в какое время писал то приглашенье, как отправил. Но Время позабыть того не может, оно гостям укажет точный адрес и приведет к порогу.

Я говорю вам, не гоните гостя, чтоб тот свое не тешил самолюбие и вам назло не оставался б дольше, чтоб не стремился чаще приходить, чем надобно.

Добры вы будьте и гостеприимны, любого гостя с лаской привечайте, каков бы ни был вид и поведенье, ведь он на самом деле пришел отдать вам то, о чем его просили.

И тем, кто вам немил и надоедлив, особое вниманье уделите, их накормите больше, чем желают, чтоб, вас покинув, были благодарны. И если вновь они вас навестят, то как друзья, а не враги.

И относитесь к каждому, как будто он почетный гость, чтоб заслужить его доверье, мотивы скрытые визита разузнать.

Неудачу воспринимайте как благоволенье сил небесных. Как только до конца ее поймете, удачей обернется неудача. Удача, что вы поняли неверно, вмиг неудачей станет.

Вы сами выбираете рождение и смерть, их время, место, так же способ, и это несмотря на то, что ваша капризная, обманчивая память полна неточностей, пробелов.

Лжемудрецы вас станут уверять, что человек не выбирает ни рождения, ни смерти. Ленивые, смотрящие на Время, Пространство только в прорезь своих глаз, с готовностью зовут случайным все, что видят. Помните, о, братья, об их коварстве и обмане.

Нет ничего случайного во Времени, Пространстве.

Дождинки все, собравшись воедино, родят ручей. Ручей к ручью стремится, чтоб речкой стать, а речки соберутся в одну большую реку и направят воды в море. Моря сольются в океан. Так воля твоя, моя и всех существ на свете впадает в океан один великий. Он Волей Всеединою зовется.

И говорю я вам, у всех есть воля и стремленье. Даже камень неподвижный, глухой, безмолвный и как будто мертвый, он тоже волей наделен. Иначе б не было его, и на других он не влиял бы, и на него ничто бы не влияло. Сознание того, что существует на свете он и волей обладает, от вашего лишь степенью отлично, по сути же одно и то же.

Насколько много вы за день один способны осознать? Ничтожную, незначимую часть.

И если вы, способные запоминать событья, чувства, мысли, живете неосознанно весь день, чего ж тогда от камня вы хотите? Неудивительно, что он того не знает, что он живет и волей обладает.

И так же, как вы движетесь, живете, почти совсем того не сознавая, вот так и воля ваша. Вы проявляете ее гораздо чаще, чем то осознаете. Однако Воля, та, что Всеедина, все понимает, все осознает.

Везде распределяясь равномерно, она дает вам то, что вы хотели, не больше и не меньше, и не важно, осознанным иль нет желанье было. Но человек, не ведая того, приходит часто в ужас и унынье и проклинает выпавшую долю. И протестует, отвергая волю свою же, гневно ропщет на судьбу, изменницей ее он называет.

Но не судьба, друзья, вам изменяет, ведь имя ее – Воля Всеединая, а воля человека, ваша воля изменчива, она никак не может в желаниях своих определиться. Сегодня на восток она стремится, а завтра будет курс держать на запад. Зовет хорошим что-то, а другое ей кажется плохим. Кого-то нынче другом называет, чтоб завтра посчитать его врагом.

Запомните, о, братья, ваша воля должна быть постоянной. Отношения с вещами и людьми определятся тем, что вы от них хотите, и тем, чего хотят они от вас. Так их желания определят желанья ваши.

Я раньше говорил и повторю вам: вниманье уделяйте вы тому, как дышите, что говорите, чего хотите вы, о чем вы думаете и делаете что. И то, что до сих пор от вас сокрыто, проявлено для Воли Всеединой.

И от других не ждите удовольствий, что боль им принесут, чтоб вам же ваши не причиняли наслажденья боль.

Не желайте блага, что злом кому-то будет, дабы сами себе не причинили вы страданий.

Просите лишь любви. Ведь только с нею спадут вуали с глаз, и Пониманье к вам в сердце постучит, и воля ваша проникнет в удивительные тайны одной великой Воли Всеединой.

Пока не осознаете вы все, не сможете познать вы волю всего, что в вас, а также вашу волю, которая во всем.

Ну, а покуда это не случится, не сможете вы, как бы ни старались, проникнуть в тайны Воли Всеединой.

Пока же в эти тайны не проникли, вы Воле не должны сопротивляться, иначе проиграете. Израненными и наполненными злобой вы выйдите из битвы той, и захотите отомстить, чтобы еще прибавить ран и чашу злобы переполнить.

И говорю я вам, примите Волю, и пораженье будет вам победой. Безропотно любой вы дар примите, что выпадает из мешка судьбы, примите с благодарностью и верой, ведь своевременен и справедлив тот дар. Примите все вы, искренне желая понять его значение и ценность.

Своей же воли скрытый путь поняв, поймете вы и Волю Всеединую.

Примите то, чего не знаете, и это поможет вам узнать. Отвергнув нечто, оставите его навеки тайной, и будет тайна эта беспокоить.

До той поры пусть будет ваша воля служанкою для Воли Всеединой, покуда Понимание ее не превратит в служанку воли вашей.

Так учил я Ноя.

Так учу я вас.