Текст книги "Книга Мирдада"
Автор книги: Михаил Наими
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
XI. Закон Божий – Любовь. Мирдад провидит Размолвку между Двумя Спутниками, Посылает за Арфой и Поет Гимн Нового Ковчега
МИРДАД: Закон Божий – Любовь.
Вы живете, чтобы познать любовь. Вы любите, чтобы познать жизнь. От Человека больше ничего не требуется.
А что значит любить, как не то, чтобы любящий навеки принял в себя любимого, дабы стать одним?
А кого, или что мы должны любить? Должно ли выбирать единственный листок на Древе Жизни и сливаться с ним всем сердцем? А что тогда ветвь, которая несет на себе этот листок? А ствол, что несет на себе ветви? А кора, что защищает ствол? А корни, что питают и кору, и ствол, и ветви, и листья? А почва, что объемлет корни? А солнце, море, воздух, что оплодотворяют почву?
Если один малый листок достоин вашей любви, то насколько больше достойно все дерево целиком? Любовь, предпочитающая часть целому, обрекает себя скорби.
Вы скажете: ”Но ведь на дереве есть листья и листья. Одни здоровы, другие больны; одни прекрасны, другие уродливы; одни великаны, другие карлики. Как можем мы обойтись без разбора и выбора?”
Говорю вам, из болезненной бледности рождается здоровье. Я готов даже заявить, что уродство – палитра Красоты, ее кисти и краски. И карлик не был бы карликом, если не должен был бы поделиться с великаном своим ростом.
Вы – древо Жизни. Остерегайтесь делить себя. Не противопоставляйте один плод другому, один лист другому. Сук – суку. Ствол – корням. А все дерево – матери земле. А ведь это как раз то, что вы делаете, когда одну часть любите больше, чем все остальное, или исключаете что-то, любя все остальное.
Вы – Древо Жизни. Корни ваши – повсюду. Ваши сучья и листья – повсюду. Плоды ваши – во всяком рту. Каковы ни были бы плоды, каковы ни были бы сучья, листья и корни, это ваши плоды, ваши сучья, листья и корни. Если вам хотелось бы, чтобы древо приносило сладостные и благоуханные плоды, чтобы оно всегда было зеленым и сильным, позаботьтесь о соках, которыми вы питаете его корни.
Любовь – это сок Жизни. В то время как Ненависть – яд Смерти. И Любовь, подобно крови, должна циркулировать в сосудах непрестанно. Задержите кровь, и она превратиться в отраву. И что такое Ненависть, как не задержанная, не стиснутая Любовь, ставшая, поэтому, смертельно ядовитой как для того, кто ее пьет, так и для того, кто ее предлагает? Ядовита она и для ненавистника, и для того, кого ненавидят.
Лист, пожелтевший на вашем древе жизни, всего лишь лишился питания Любовью. Не вините желтый лист.
Засохший сук – всего лишь истощен отсутствием Любви. Не вините засохший сук.
Гнилой плод всего лишь вскормлен Ненавистью. Не вините гнилой плод. Вините себя, свое слепое и скупое сердце, которое отдало бы все соки жизни одним в ущерб другим, бросив тех на произвол судьбы.
Невозможна никакая любовь, помимо любви к себе. Но никакое Я в реальности не изолировано от Всепроникающего Я. Бог потому и есть Любовь, что любит Он – Себя.
До тех пор, пока Любовь для вас – мука, вы не найдете своего истинного Я, не обретете золотого ключа Любви. Если вы любите мимолетное Я, ваша любовь мимолетна.
Любовь мужчины к женщине – не любовь. Она – весьма далекий отзвук. Любовь родителей к детям – преддверие святого храма Любви. До тех пор, пока каждый мужчина не будет одинаково любить всех женщин, и обратно; пока каждый ребенок не станет ребенком для любого родителя, и обратно; пусть мужчины и женщины любуются своей плотью и льнут костями друг к другу, но никогда не упоминают священного имени Любви. Ибо это богохульство.
У вас не будет ни одного друга, пока вы считаете хоть одного человека врагом. Как может сердце, давшее убежище вражде, быть надежным приютом дружбы?
Вы не познаете радости Любви, пока в вашем сердце остается ненависть. Напитай вы всех соками Жизни, за исключением маленького червячка, этот-то маленький червяк и отравит вашу жизнь. Ибо, воистину, вы можете любить себя, только полюбив всех и все. А ненавидя кого-то или что-то, вы ненавидите себя. Ибо то, что вы ненавидите, нераздельно связано с тем, что вы любите, как орел и решка на одной монете. И если вы хотите быть честными с собой, то вначале полюбите тех, кого ненавидите и тех, кто ненавидит вас, а потом уже тех, кто вам нравится и кто любит вас.
Любовь – не добродетель. Она – необходимость, не меньшая, чем хлеб и вода, не меньшая, чем свет и воздух.
Пусть никто не гордится любовью. Пусть лучше просто дышит Любовью, также неосознанно и свободно, как дышит воздухом.
Любви не нужно, чтобы ее превозносили. Она Сама возносит сердца, оказавшиеся Ее достойными.
Не ждите от Любви награды. Любовь – достаточная награда сама по себе, как и Ненависть – достаточное наказание само по себе.
Не рассчитывайтесь за Любовь, ибо Она сама является Своей ценой.
Любовь не дает и не берет в долг; Любовь не покупает и не продает. Но давая – Она отдается вся. Принимая – берет все. Она – вседающа и всепринимающа. Поэтому-то Она постоянна, и сегодня, и завтра, и навеки.
Точно, как могучая река, опустошившая себя в море, вновь морем наполняется, так и вы, чем более опустошите себя в Любви, тем больше Она вас наполнит. Пруд, решивший не возвращать морю его дары, – загнивает.
К Любви не применимы “больше” и “меньше”. В тот миг, как вы попытаетесь измерить или оценить Любовь, Она ускользнет, оставив вам взамен горькие воспоминания.
К Любви не применимы также “сейчас” и “ тогда”, “здесь” и “там”. Каждый сезон – сезон Любви. Каждый уголок – подходящ для Любви.
Любви неведомы барьеры и преграды. Любовь, подчиняющаяся контролю каких-то ограничений, никогда не заслужит чести именоваться Любовью.
Я часто слышу, как вы говорите, что Любовь – слепа, подразумевая, что она не видит в возлюбленном никаких недостатков. Но такая слепота – высшее зрение.
О, если бы вы всегда были так слепы, чтобы не видеть никаких недостатков ни в чем.
Нет, взгляд Любви – остр и проницателен. И поэтому он не замечает недостатков. Когда Любовь очистит ваше зрение, вы увидите, что нет ничего, недостойного вашей любви. Только покалеченный, обделенный любовью глаз ищет во всем недостатки. Но что бы он ни обнаружил, все это исключительно его собственные недостатки.
Любовь объединяет. Ненависть разъединяет. Этот огромный скалистый массив, что вы называете Алтарным Пиком, мгновенно разлетелся бы во все стороны с грохотом, если бы не удерживался в единстве рукою Любви. Даже тела ваши, такие уязвимые с виду, могут противостоять разрушению только благодаря взаимной и пылкой любви всех их клеток.
Любовь – это покой, пульсирующий в унисон с мелодией Жизни. Ненависть – это воинственное возбуждение в сопровождении дьявольских завываний Смерти. С чем вы хотите быть, с Любовью и ее всеохватным миром, или с ненавистью и ее повсеместной враждой?
В вас живет вся земля. В вас живут небеса с их сонмами. Поэтому полюбите Землю со всем, что она вскормила, если вы хотите полюбить себя. Полюбите и Небеса со всеми их жителями, если хотите полюбить себя.
Абимар, почему ты злишься на Наронду?
Наронда: Под воздействием внезапного изменения тона Учителя и хода его мыслей все были охвачены глубоким смущением. Мы же с Абимаром буквально одеревенели от столь неожиданного вопроса, который обнажил нашу взаимную неприязнь, скрываемую столь тщательно, что, как нам казалось, никто о ней не догадывался. Все уставились на нас двоих в предельном изумлении и ожидая, что скажет Абимар.
Абимар: (Взглянув на меня с упреком) Наронда, ты рассказал Учителю?
Наронда: Когда Абимар сказал “Учитель”, мое сердце просто растаяло в груди от радости. Ведь как раз об этом слове мы и спорили еще задолго до того, как Мирдад обнаружил себя. Я считал, что он – наставник, пришедший просветить людей, Абимар же настаивал, что он – обычный человек.
МИРДАД: Не смотри так взыскательно на Наронду, Абимар. Он невиновен в том, в чем ты его обвиняешь.
Абимар: Тогда, кто тебе сказал? Или ты можешь читать мысли людей?
МИРДАД: Мирдаду не нужны ни шпионы, ни переводчики. Если бы вы полюбили Мирдада так, как вас любит он, то с легкостью смогли бы читать в его уме и в его сердце.
Абимар: Прости глухого и слепого, Учитель. Раскрой мне глаза и уши, ибо я жажду видеть и слышать.
МИРДАД: Единственный чудотворец – Любовь. Если вы хотите узреть, то пусть в ваших зрачках будет Любовь. Если вы хотите услышать, то пусть в ваших барабанных перепонках будет Любовь.
Абимар: Но я не ненавижу никого, даже Наронду.
МИРДАД: Отсутствие ненависти – еще не любовь, Абимар. Ибо Любовь – активная сила; и если она не будет направлять каждый твой шаг и действие, ты не найдешь своего пути. Если она не будет наполнять каждое твое желание и мысль, желания твои запутаются в мечтах, а мысли отзовутся погребальным звоном по твоим дням.
Сердце мое сейчас подобно арфе, и мне хочется петь. Где твоя арфа, добрый Земора?
Земора: Я действительно должен ее принести, Учитель?
МИРДАД: Да, иди, Земора.
Наронда: Земора вскочил и бросился за арфой. Оставшиеся поглядывали друг на друга в крайнем смущении, но сохраняли покой.
Когда Земора вернулся с арфой, Учитель аккуратно взял ее из его рук, склонился над ней с любовью, внимательно настраивая каждую струну, а потом начал играть и запел.
МИРДАД:
Сам Бог – капитан, так плыви, мой Ковчег!
Пусть адские силы свершают набег,
Пускай под ногами расплавят свинец,
Пусть людям готовят ужасный конец,
Пусть знаки на небе не зрит человек,
Сам Бог – капитан, так плыви, мой Ковчег!
Твой компас – Любовь, так спеши, мой Ковчег!
На юг и на север направим твой бег.
Сокровища сердца твои велики,
Отважны в штормах и сильны моряки.
Чтоб всех одарить и исполнить завет,
Твой компас – Любовь, так спеши, мой Ковчег!
Вера – твой якорь, несись, мой Ковчег!
Пусть гром громыхает, от молний лишь свет,
Пусть рушатся скалы и горы дрожат,
Память об искре святой мы назад
В сердце вернем, что забыло навек.
Вера – твой якорь, несись, мой Ковчег!
Наронда: Учитель смолк и склонился над арфой, словно мать над дитятей, любовно прижимая ее к груди. И хотя уже никто не касался струн, арфа все продолжала звучать: ”Сам Бог – капитан, так плыви, мой Ковчег!” И хотя уста Учителя смолкли, голос его все еще раздавался в пространстве, несясь над Орлиным Гнездом, уплывая волнами к отвесным скалам вокруг. Он плыл над холмами и долинами внизу, уплывал к беспокойному морю вдали, уносился к небосводу в вышине.
Его голос был подобен радуге и звездопаду. В нем были и шорох ветра и завораживающая песнь соловья. Он потрясал и смеялся одновременно. В нем были заключены небесные моря, мягко укрытые росистым туманом. Казалось, все творение радостно и благодарно внимало ему.
На миг показалось, будто вся цепь Молочных гор с Алтарным Пиком в центре, внезапно отделилась от Земли и взмыла в пространство, величественно, мощно и определенно прокладывая свой курс.
В последующие три дня Учитель не сказал ни одного слова, ни одному человеку.
XII. О Творящем Безмолвии. Речь – в Лучшем Случае – Искренняя Ложь
Наронда: Когда минули три дня, вся Семерка, словно по приказу, встретилась и направилась прямо к Гнезду Орла. Учитель приветствовал нас так, как будто был уверен в нашем появлении.
МИРДАД: Приветствую вас вновь в вашем гнезде, птенцы мои. Поделитесь с Мирдадом своими мыслями и желаниями.
Мекайон: Наше единственное желание и единственная мысль – как бы оказаться около Мирдада, чтобы слышать и внимать его словам истины, дабы обрести шанс избавиться от невежества, как это сделал он. Его молчание каким-то образом повергло нас в страх и благоговение. Не обидели ли мы Мирдада чем-нибудь?
МИРДАД: Я молчал три дня не для того, чтобы оттолкнуть вас. Скорее, чтобы привлечь к себе поближе. Разве можно обидеть того, кому ведомо всепобеждающее Безмолвие? Такой не обидит и не обидится.
Мекайон: Тогда может быть лучше молчать, чем говорить?
МИРДАД: Речь в лучшем случае – искренняя ложь. Молчание в худшем случае – обнаженная истина.
Абимар: Должны ли мы думать, что даже слова Мирдада, такие правдивые, всего лишь ложь?
МИРДАД: Да, даже слова Мирдада не более чем ложь, для всех тех, чьи Я не совпадают с Я Мирдада. До тех пор, пока все ваши мысли не будут исходить из одного источника, пока все желания не будут вытекать из одного и того же колодца, ваши слова, даже самые честные, будут оставаться ложью.
Если бы ваши Я и мое стали едины в той же степени, в какой мое Я едино с Божественным, мы освободились бы от слов, и в совершенстве могли общаться, пребывая в истинном Безмолвии.
Но поскольку ваши Я и мое – не едины, я вынужден вести с вами словесную войну, победить вас вашим же оружием и привести к моему источнику, к моему колодцу.
А вы сможете пойти в мир, чтобы победить и подчинить его, только в той степени, в какой я смогу победить и подчинить вас. Только тогда вы будете в состоянии правильно повести мир к безмолвию Высшего Сознания, к источнику Слова, к колодцу Святого Понимания.
До тех пор, пока вы не будете побеждены Мирдадом, вы не сможете стать воистину неуязвимыми и могучими воинами. И мир до тех пор не сможет смыть с себя позора непрестанных поражений, пока не будет побежден вами.
Так что препояшьтесь к битве. Отполируйте щиты и латы, наточите мечи и копья. А знаменосцем и барабанщиком пусть будет Безмолвие.
Беннон: Что же это за Безмолвие должно быть, чтобы зараз выступать и знаменосцем и барабанщиком?
МИРДАД: То Безмолвие, в которое я вас приглашаю, это беспредельная всеохватность, в которой не-бытие переходит в бытие. Это пустота, приводящая в трепет и благоговение; где рождается и замирает любой звук; где обретает себя и распадается любая форма; куда записывается и откуда вычеркивается каждое Я; где нет ничего, только ЭТО.
Вы не познаете, насколько реально ваше существо, насколько нереально не-бытие, если только не пересечете эту пустоту и эту всеохватность в безмолвном созерцании. Вы не познаете так же, как тесно связана ваша реальность со всей Реальностью.
Мне хотелось бы, чтобы вы скитались именно в этом Безмолвии, пока не разрушите свои старые и тесные покровы, пока не сможете двигаться раскованно, без принуждения.
Мне бы хотелось, чтобы вы унесли именно туда все свои страхи и заботы, страсти и желания, ревность и вожделения, дабы освободить свои уши от их непрестанных воплей, дабы оградить себя от их острых шпор.
Мне хотелось бы, чтобы именно там вы оставили лук и стрелы этого мира, с помощью которых вы надеетесь завоевать радость и удовлетворение, но добудете, воистину, только беспокойство и страдания.
Мне бы хотелось, чтобы именно туда, в светлый и свободный мир истинного Я, вы ускользнули от своего темного и душного я.
Это Безмолвие я превозношу перед вами не только для того, чтобы вы использовали его в качестве передышки для ваших словоохотливых языков.
Я восхваляю плодотворное безмолвие Земли, а не угрожающее молчание преступника или негодяя.
Я восхваляю заботливое молчание курицы, насиживающей яйца, а не беззаботное кудахтанье ее сестры, только что отложившей яйцо. Ведь первая целых двадцать дней сидит на яйцах и ждет с доверчивым молчанием, пока Мистическая Рука не совершит чудо прямо под ее крыльями, у ее груди. А вторая вылетает из курятника и кудахчет, как сумасшедшая, оповещая всех, что она освободилась от яйца.
Опасайтесь кудахтанья, спутники мои. Как вы придерживаете про себя что-то постыдное, также поступайте и с благородным. Ибо кудахтающий достойный – хуже молчащего недостойного, крикливая добродетель – хуже молчаливого искушения.
Всемерно воздерживайтесь от разговоров. Из тысячи произнесенных слов едва ли найдется одно, хотя бы одно, которое действительно стоило произнести. Остальные – только затуманивают ум, забивают уши, утомляют язык и ослепляют сердце.
О, как трудно вымолвить именно то слово, которое, воистину, должно быть сказано!
Из тысячи записанных слов едва ли найдется одно, хотя бы одно, которое действительно стоило записать. Остальные – только изводят чернила и бумагу, как правило, награждая свинцовыми гирями вместо светлых крыльев.
О, как трудно, как трудно, написать именно то слово, которое, воистину, должно быть записано!
Беннон: А что же ты скажешь о молитве, Учитель Мирдад? Ведь в молитвах мы произносим так много слов и просим о столь многих вещах. И все же так редко бываем награждены чем-то, о чем просили.
XIII. О Молитве
МИРДАД: Если вы обращаетесь к какому-либо богу, кроме самих себя, то молитесь напрасно. Ибо в вас самих есть сила притяжения и сила отталкивания.
И в вас находятся те вещи, которые вы притянули, а также то, что вы хотели бы оттолкнуть.
Ибо получить вещь, это то же самое, что и подарить ее.
Где есть голод, там есть и пища. Где есть пища, там же найдется и голодный. Испытывать муки голода, это то же самое, что наслаждаться сытостью.
Да, ибо в желании заключен источник и удовлетворение желания.
Разве ключ не гарантирует наличие замка? Разве замок не гарантирует наличие ключа? И разве оба они, замок и ключ, не гарантируют наличия двери?
Не спешите докучать кузнецу всякий раз, как только вы потеряете ключ. Кузнец делает свою работу, и делает ее хорошо. И не должно его без конца просить делать одно и то же. Займитесь своим делом и оставьте кузнеца в покое. Ибо он, сделав что-то для вас, занят уже другой работой. Лучше освободите свою память от затхлого хлама, и вы обязательно найдете ключ.
Когда невыразимый Бог обращается к вам, он обращается к Себе в вас. Таким образом, вы также невыразимы.
Когда Бог наделяет вас Собою, он наделяет не какой-то отдельной частью Себя, ибо Он – неделим. Он наделяет вас целиком и сразу всей Своей божественностью, несказанной и нераздельной. Какое еще большее богатство хотели бы вы обрести? Кто или что может помешать вам, вступить во владение им, как не ваша собственная робость и слепота?
И вместо того, чтобы быть благодарными за такое богатство, вместо того чтобы искать пути овладения им, некоторые люди – слепцы неблагодарные! – превращают Бога во что-то вроде дешевой распродажи, где можно избавиться от зубной или желудочной боли; от торговых убытков; от ссор и мести; от бессонных ночей.
Другие, в это же время, относятся к Богу как к исключительно личному хранилищу сокровищ, ожидая от него в любое время всего, чего они только ни захотят, любой яркой безделушки, замеченной в мире.
Есть и такие, что считают Бога своим личным бухгалтером. Он должен не только учитывать все их долги, а также все, что задолжали им, но еще и всегда обеспечивать щедрый итог в их пользу.
О, люди навязывают Богу так много различных поручений. И кажется, что существуют совсем немногие, кто задумывается, не перегружен ли Бог всеми этими заданиями. А так как Он занимается ими в одиночку, то люди думают, не нужен ли Ему кто-то, кто подгонял бы Его и напоминал бы Ему о делах.
Но ведь вы не напоминаете Богу о часах, когда должно вставать солнце и заходить луна?
Вы не напоминаете Богу о зернышке пшеницы, которое посеяно в поле и должно прорасти?
Вы не напоминаете Богу вон о том пауке, что так мастерски соткал себе убежище?
Вы не напоминаете Богу, что у воробья вылупились птенцы?
Вы не напоминаете Богу обо всех бесчисленных вещах, что заполняют эту безграничную вселенную?
Так почему вы загромождаете Его память своими хилыми Я, со всеми вашими пустячными заботами? Разве Он уделяет вам меньше внимания, чем воробью, пшенице или пауку? Так почему вы, как и они, не получаете причитающиеся вам дары и не обращаетесь без лишней суеты к своим делам? Без всяких коленопреклонений, руковздыманий, без озабоченного вглядывания в завтрашний день?
И где тот Бог, которому вы могли бы нашептать на ухо обо всех своих капризах и тщеславии, свою похвальбу и свое нытье? Разве Он не в вас и не вокруг вас? Разве Его ухо не ближе к вашему рту, чем язык к ощущению вкуса?
Божественность Бога – в Его самодостаточности, оттуда и зернышко, что вы получили.
Если Бог, наделив вас зернышком Своей божественности, заботится прежде всего о нем, а не о вас, то какое еще большее достоинство хотели бы вы иметь? В чем бы заключался труд всей вашей жизни? И если бы вы ничего не свершили за всю свою жизнь, а все за вас должен был бы делать Бог, то каков был бы итог? О какой помощи были бы все ваши молитвы?
Не пытайтесь взвалить на Бога все свои неисчислимые заботы и надежды. Не молите Его отворять за вас те двери, ключи от которых Он вам уже вручил. Стремитесь расширить свои сердца. Ибо в широте сердца обретаются ключи от всех дверей. И в широте сердца кроются все желанные вам вещи, к добру или ко злу.
Сонмы могуществ явятся по мановению вашей руки и будут готовы исполнить малейшее желание. Правильно снаряженные, мудро дисциплинированные, бесстрашно управляемые, они будут готовы к прыжку сквозь вечности, к тому, чтобы смести все преграды на своем пути к цели. А неподготовленные, недисциплинированные, плохо управляемые, они либо колотятся о малейшее препятствие, либо поспешно перед ним отступают, волоча за собой мрачное разочарование.
И сонмы эти, о монахи, не что иное, как те самые крошечные красные тельца, что безмолвно циркулируют по вашим сосудам. Каждое из них – чудо силы, в каждом из них полно и правдиво записана вся ваша жизнь, и вся Жизнь, во всех самых сокровенных подробностях.
Место сбора этих могуществ – в сердце. Отсюда они развертывают свое наступление. Поэтому так славно и почитаемо сердце. Отсюда брызжут слезы вашей радости или муки. Сюда устремляется ваш страх Жизни или Смерти.
Желания и стремления ваши – доспехи сонмов. Ум ваш – источник дисциплины. Воля – наставник и командир.
Если вы сможете вооружить свою кровь одним единственным Главным Желанием, которое утихомирит и подавит все другие желания; если сможете доверить дисциплину единственной Главной Мысли; вверить наставничество и командование единой Главной Воле, то, без сомнения, такое желание исполнится.
Как достигает святости святой, как если не тем, что очищает свою кровь от всех желаний и мыслей, препятствующих святости, а потом направляет ее с несокрушимой волей на достижение никакой иной цели, кроме святости?
Говорю вам, что любое святое желание, любая святая мысль, любое святое воление, от Адама до наших дней, были направлены на помощь человеку, чтобы склонить его к поискам святости. Ибо всегда и всюду было так, что вода ищет море, а луч света – солнце.
А как убийца вынашивает свой план, если не тем, что взвинчивает свою кровь яростной жаждой убийства, муштруя ряды ее клеток бичом главной мысли об убийстве, а потом направляя ее немилосердной волей к нанесению смертельного удара?
Говорю вам, что все убийцы, от Каина до наших дней, безмолвно направляют и укрепляют руку человека, что обуян стремлением к убийству. Ибо всегда и всюду было так, что ворон водится с вороном, а гиена с гиеной.
Молиться, поэтому, означает – пропитывать свою кровь единой Главной Мыслью и единой Главной Волей. Это значит приводить в полное соответствие свое Я с тем, о чем вы молите, чем бы это ни было.
По атмосфере этой планеты, зеркально и во всех деталях запечатленной в ваших сердцах, прокатываются волны воспоминаний обо всем, чему она была свидетелем со дня своего возникновения.
Любое слово или дело; любое желание или вздох; любая мелькнувшая мысль или сон; любой вздох человека или зверя; любая тень или иллюзия мистическим образом растекается и распространяется в ней до сего дня, и будет растекаться и распространяться до скончания Времен. Настройте свое сердце на что-нибудь из этого, и оно наверняка дрогнет так, что струны зазвучат.
Для молитвы вам не нужны ни губы, ни язык. Скорее, вам необходимы безмолвное, неусыпное сердце, Главное Желание, Главная Мысль, и, превыше всего, Главная Воля, чуждая сомнениям и колебаниям. Ибо от слов нет никакого толка, если только в каждом их слоге не присутствует неусыпное сердце. А когда сердце не спит и присутствует, язык лучше отправить спать, или попридержать его за запечатанными губами.
Для молитвы не нужны вам и никакие храмы.
Кто не обрел храма в своем сердце, тот не отыщет своего сердца ни в каком храме.
Но это я говорю только вам, и людям, похожим на вас, но не каждому человеку. Ибо большинство людей все еще затеряны. Они чувствуют потребность в молитве, но не ведают пути к ней. Они не могут молиться иначе, как только словами, и они не подберут для этого слов иных, чем те, что им предоставите вы. Они теряются и страшатся, коснувшись просторов своего сердца. Им удобнее и спокойнее в стенах храма и в окружении существ, подобных им самим.
Пусть они возводят свои храмы. Пусть твердят и распевают свои молитвы.
Но вас, и всех людей, я призываю молить о Понимании. Жажда чего угодно, помимо этого, никогда не будет утолена.
Помните, что ключом Жизни является Творящее Слово. А ключом к Творящему Слову является Любовь. Ключ к Любви – Понимание. Наполните свои сердца этим, и уберегите языки от множества болезненных слов, облегчите умы от груза многих молитв, освободите свои сердца от привязанности ко всем богам, которые поработили вас своими дарами; которые поддерживают вас одной рукой, только чтобы ранить другой; которые столь добры и благожелательны, если их восхвалять, и столь злы и мстительны, если укорять; которые не слышат вас, если только вы не призываете; которые не дадут вам, если только вы не попросите; и даже дав, так часто жалеют об отданном; чей фимиам – ваши слезы, а слава – ваш позор.
Да, освободите свои сердца ото всех этих богов, дабы смочь узреть в них единого Бога, кто, заполнив вас Собой, навсегда оставит полными.
Беннон: То ты говоришь о Человеке, как о всемогущем; то принижаешь его, как затерянного. Ты буквально завел нас в туман.
