Текст книги "Сборник рассказов"

Автор книги: Михаил Жванецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Доктор, умоляю

Кабинет врача.

Врач(вслед кому-то). – Согревающий компресс на это место и ванночки, если не поможет, будем это место удалять. Марья Ивановна, поставьте ему компресс на это место. (В кабинет входит больной со свертком) Слушаю вас.

Больной. – Доктор, помогите мне. Я вас очень прошу. Я уже в этом не могу ходить.

Врач. – Что?

Больной. – Посмотрите, я уже три года его ношу.

Врач. – Ну?

Больной. – Сшейте мне костюм.

Врач. – Что-что?..

Больной. – Костюм для меня, я вас очень прошу.

Врач. – Что?

Больной. – Сколько скажете, столько будет...

Врач. – Я хирург. Я даже не психиатр, я хирург.

Больной. – Я понимаю. Я с раннего утра вас ищу. Он мне записал адрес таким почерком, чтоб у него руки и ноги отсохли. Вы посмотрите, как написал, вы посмотрите на это "р". А это "м"?

Врач. – Это поликлиника.

Больной. – Я понимаю.

Врач. – Хирургическое отделение.

Больной. – Я знаю.

Врач. – Я врач.

Больной. – Очень хорошо. Я тоже охранник, я знаю что такое ОБХСС. Материал у меня с собой. Сейчас покажу, очень оригинальный цвет. (Пытается развернуть пакет).

Врач. – Слушайте, вы нормальный человек?

Больной. – Допустим...

Врач. – Я хирург. Там все больные.

Больной. – Я вас понимаю. Я у вас много времени не отниму. Однобортный, с обшитыми пуговицами, с жилетом. Троечку такую.

Врач. – Как вас сюда пропустили? Вы сказали, что вы больной?

Больной. – Конечно. Что я не понимаю, что такое ОБХСС?

Врач. – Вон отсюда.

Больной. – Хорошо. Я подожду, доктор. Брюки двадцать четыре. Наискось.

Врач. – Закройте дверь. Я сейчас милицию позову.

Больной. – Обязательно. Доктор, врезные карманы.

Врач. – Уйдите, меня ждут больные. У меня обход.

Больной. – Да, да. Обход, рентген, я не дурак. Я с утра вас искал... Он так записал адрес, чтоб у него руки и ноги отсохли. Посмотрите на это "р", это все, что угодно, только не "р". Два часа я ждал приема. Материал свой. Подкладка своя. Вам только раскроить и застрочить, это для вас пустяк.

Врач. – У меня диплом врача. Вот он. (Показывает.)

Больной. – Я понимаю.

Врач(плача). – Как я могу шить костюмы?

Больной. – Теперь войдите в мое положение, я в этом уже не могу ходить.

Врач. – Я никогда не шил костюмы.

Больной. – А мне на улице стыдно показаться.

Врач. – Но я врач.

Больной. – Я знаю.

Врач. – Я всю жизнь лечил больных. Травмы, переломы... (Всхлипывая) стойте прямо. Не наклоняйтесь. Брюки двадцать четыре?

Больной. – Да. Наискось.

Врач. – Хорошо. Сейчас все хотят наискось. Жилетку из этого же материала?

Больной. – Да.

Врач. – Сколько у вас материала?

Больной. – Два девяносто.

Врач. – Где вы работаете?

Больной. – Охранник на строительстве.

Врач. – Плитка есть?

Больной. – Сделаем.

Врач. – Согните руку. Двадцать пятого придете на примерку. Только запишитесь на прием. Без этих штук.

Больной. – Обязательно.

Врач. – Скажете, что у вас грыжа, правосторонняя.

Больной. – Номо SарIеNS. Обязательно.

Врач. – Двадцать пятого, с утра. Идите. (Больной уходит) (кричит вслед.) Согревающий компресс на это место и ванночки. Если не поможет, будем это место удалять. (Появляется второй больной с рукой на перевязи) Посидите в коридоре, я занят.

Больной. – Доктор, у меня высокая температура. Я не могу стоять. Я падаю, доктор, я достал точно такой кусок, точно. (Разматывает руку.)

Врач. – Я врач. Я хирург. Не забывайте, что кругом больные.

Колебаний у меня нет

(Оглядывается) нам объявили, завтра горячей воды не будет. Тсс... Отключат наш район на три дня. Испытание системы (оглядывается) высоким давлением. Не пропускает ли где. Новый дом сдали в Черемушках. Трамвай будут продлевать. А осенью начинается охота... (Оглядывается) люди с ружьями пойдут. А без ружья как?..

Неподалеку от нашего овощехранилища что-то строить начали. Сваи бьют: Туп-туп, туп-туп. Забором обнесли и бум-бум. А чего там будет? На заборе, кроме известных слов, ничего. А вчера что-то как ба-бах. И еще раз ба-бах и дзинь.

Сомнения меня одолевают... В магазинах вроде все есть... И никто ничего не говорит. А может, все ж таки – запасец небольшой. Ничего не слышали? И чтоб у кого-нибудь покрупнее спросить?.. А? На будущее?.. А то в белых сорочках все будем сидеть и в галстуках, а без перловки. И с телевизора крупы не отсыпишь, из репродуктора постное масло не пойдет. А сегодня опять в магазин бегал... (Оглядывается) еще есть... Яйцо диетическое. С печатью. Курочки такие пошли – с печатями яйца дают, или, может, начальство отмечает, кто сколько сьел? А?..

Сомнения у меня есть. Я, конечно, понимаю и вижу. И колебаний у меня крупных нет, но мелкие сомнения... Приемники у всех, телевизоры... Бабка такая – еле дышит, а телевизор волокет... И у меня есть. Я пока самый большой не покупал, пока в маленький как в скважину смотрю, мучаюсь. А большой не решаюсь. Вдруг в один прекрасный день... А?.. Отдай большой... А?.. Верни шестьдесят один по диагонали... Короче, почему такой экран? А что я скажу? Виноват! Ну, что я скажу?.. Носишь габардиновое, ратиновое, заграничное? Ношу. Почему? Виноват. Почему такой толстый, жизнерадостный, розовый, ясноглазый? Виноват... А что я скажу?..

А с деньгами как? Я в сберкассе не держу. Я в холодильнике, в морозильнике – залил водой, и окостенело триста двадцать два рубля пятьдесят пять копеек. А черт его знает! Колебаний у меня крупных нет, а мелкие сомнения. Все в квартире держу – картошечка, лучок, мучка... Ванна всегда полная. Вдруг с водой?.. Есть, есть и нет, нет. Свечка наготове. Лампочка тюк, а у меня свечка и спичечка. Я электричеству доверяю, и колебаний у меня крупных нет. Но мелкие сомнения...

Два запасных стекла... Примус. Помните? У всех был, а у меня есть. Керосина банка, мыла ящик, вата, бинты, йода два литра, пенициллина ящик. Все в доме. А вдруг таким снегом занесет, что мы не выйдем никуда?! А у меня все есть. Пенициллину принял, примус разжег, бинты приготовил, консервы открыл и живешь и из окна смотришь. А?.. Хуже будет, если ничего такого... Все в новой квартире держу... На антресолях такое развел! Проросло все там. Такие жуки, как лягушки. От спичек самовозгорание два раза было. Еле спаслись. Не с кем покрупней поговорить... Чтоб сомнений у меня не было. А?.. Я могу, надеяться? Тогда я это к чертовой матери... А?..

Может мне не запасаться? А?.. А что там строят? За забором? Как бы мне узнать! Колебаний у меня крупных нет. Хочу, чтоб сомнений не осталось. Что вы сказали?.. Какой слух идет?..

О воспитании

Нет, нет, нет. Кто что ни говори, а прежнее воспитание – не то, что нынешнее. Все эти бонны, гувернантки, пансионы, они свое дело делали. Я и сына воспитывал в таком же духе.

– Саша, мальчик мой, не забывай правила доброго тона, не бойся лишний раз сказать спасибо своему начальству. Уступи дорогу... Кому следует, открой двери... Нужному человеку. Делай людям добро, и люди для тебя кое-что сделают. Будь благородным, Саша. Мария Васильевна столько лет тебя обучала, привези ей подарок. У тебя же экзамены на носу. «Примите, многоуважаемая Мария Васильевна, папа передает вам привет.» Ну что мне делать с сыном?.. Я помню, в наше время во время экзаменов мы списывали друг у друга... Вы же помните, мы же все списывали.

Нет, мой сын сидит, морщит лоб, он что-то сочиняет. Я ему шепчу:

– Саша, я договорился, учитель отвернется. Саша, не теряй времени, не волнуй папу.

Он мне ответил:

– Не жестикулируй за стеклом, не мешай мне думать.

Сейчас он додумался, его посылают в такую глушь – один медведь на сто квадратных километров. Я ему шепчу:

– Саша, подожди. Саша, не подписывай. Не торопись. Я еду в институт. Подожди, Саша, не торопись.

Я примчался – он уже подписал. Когда я узнал, что его посылают в колхоз «Рассвет», у меня стало темно в глазах. Сейчас он мерзнет в своем «Рассвете». Им забыли дрова выделить... Я помню, в наше время мы воровали уголь на железной дороге. Вы же помните, мы все воровали. Мы крали в лесу дрова, мы же крали. Я ему говорю:

– Саша, воруй и ты, Саша, кради, иначе замерзнешь.

Он мерзнет, он принципиальный. Откуда в наших детях такое, чего нам не понять? Неужели мы так постарели? Нет, кто что ни говори, а прежнее воспитание... Гувернеры... Гувернантки...

Давайте сопротивляться

Случайно попав в ресторан после многолетнего перерыва, она застала там мужа своей сотрудницы, начальника дорожного управления. С тех пор у нее заасфальтирован двор, отремонтированы окна и двери, проведены телефон и горячая вода, а дом назначен на снос. Затем она выследила начальника райторга в гостинице под чужой фамилией. Представилась знакомой жены и в ужасе выскочила. Рыбу свежую и дичь ей завозят до магазина. Апельсины сынок уже не может. Мужа воротит от одного вида бананов. А от той индейки, что томится сейчас в духовке, они обломят только лапки. Теперь она слоняется за городом, ищет кого-нибудь по промтоварам. Товарищи. А если ей не поддаваться?.. Ну и пусть сообщает.

Каждый свой ответ надо обдумывать

Летал я лет пять назад на этом самолете. Так хорошо сидел. Смотрю, бегает какой-то юноша по салону.

– Как вам, удобно, неудобно?

– Удобно, – говорю, – очень.

Он взял и укоротил промежутки между сиденьями. Теперь не удобно.

Дефицит

Послушай меня, дорогой. Что я тебе скажу. Все идет к тому, что всюду все будет, изобилие будет. Но хорошо ли это будет? Подожди, не торопись, ты молодой, горячий, кровь играет. Я сам был огонь, сейчас потух немного, хотя дым еще идет иногда... С изобилием не надо торопиться. Почему?.. Ты идешь по улице, встречаешь меня.

– Здравствуй, дорогой. Заходи ко мне вечером.

– Зачем?

– Заходи, увидишь.

Я прихожу к тебе, ты через завсклад, через директора магазина, через товароведа достал дефицит. Слушай, ни у кого нет – у тебя есть. Я попробовал – во рту тает. Вкус специфический. Я тебя уважаю. На другой день я иду по улице, встречаю тебя.

– Здравствуй, дорогой. Заходи ко мне вечером.

– Зачем?

– Заходи – увидишь.

Ты приходишь ко мне, я через завсклада, через директора магазина, через товароведа, через заднее крыльцо достал дефицит. Слушай, ни у кого нет – у меня есть. Ты попробовал речи лишился. Вкус специфический. Ты меня уважаешь. Я тебя уважаю. Мы с тобой уважаемые люди.

В театре просмотр, премьера идет. Кто в первом ряду сидит? Уважаемые люди сидят: Завсклад сидит, директор магазина сидит, сзади товаровед сидит. Все городское начальство завсклада любит, завсклада ценит. А за что? Завсклад на дефиците сидит. Дефицит – великий двигатель специфических отношений. Представь себе, исчез дефицит. Я пошел в магазин, ты пошел в магазин, мы его не любим – он тоже пошел в магазин.

– Туфли есть?

– Есть.

– Черные есть?

– Есть.

– Лакированные есть?

– Есть.

– Черный верх, белый низ есть?

– Есть.

– Белый верх, черный низ есть?

– Есть.

– 42-й, самый ходовой, есть?

– Есть.

– Слушай, никогда не было. Сейчас есть.

– Дамские лакированные, бордо с пряжкой, с пуговицей есть?

– Есть.

Ты купил, я купил, мы его не любим – он тоже купил. Все купили. Все ходим скучные, бледные, зеваем. Завсклад идет – мы его не замечаем. Директор магазина – мы на него плюем. Товаровед обувного отдела – как простой инженер. Это хорошо? Это противно. Пусть будет изобилие, пусть будет все. Но пусть чего-то не хватает.

В греческом зале

Дали этим женщинам два выходных, так они прямо с ума посходили. Убивают время как попало. Вместо того, чтобы отдохнуть... В прошлое воскресенье потянула она меня на выставку. Вернисаж какой-то... Я думал музей как музей. А это не музей, а хуже забегаловки: Горячего нет, один сыр и кофе. В Третьяковке хоть солянка была, а на Вернисаже одна минеральная. Нет, думаю, тут не отдохнешь...

А воскресенье проходит.

Пока экскурсия таращилась на статую, я выскочил, прихватил на углу. Только разложился, газетку постелил, вахтерша прицепилась:

– В греческом зале, в греческом зале, как вам не стыдно.

Аж пенсне раскалилось. Я ей так тихо возражаю:

– Чего орешь, ты, мышь белая?.. Ты здесь каждый день дурака валяешь, а мне завтра на работу. Стакан бы лучше вынесла... Видишь, человек из горлышка булькает? ...Что селедку?.. Кто селедку?.. Какую селедку?.. Ну, селедку развернул у него на плече... А что ему сделается? Двести лет стоял, еще простоит, а у меня выходной кончается, поймешь ты, коза старая? ...Кто аполлон?.. Я – аполлон? Он – аполлон. Ну и нехай себе аполлон... Повесил я ему авоську на руку, а куда вешать, на шею?

Вот народ... Никакой культуры. Еле от нее отбился. Хорошо еще, ребята поддержали... А на часах уже три. А я еще с продуктами и ни в одном глазу. А уже три на часах.

Стал искать, чем консервы открыть. Бычки в томате прихватил. Вот умора. Вот смех. Музей, музей – нечем банку открыть. Хоть убейся. Куда я только не лазил. Приспособился под конем... Железяку какую-то оторвал, только ударил, как заверещит, у меня даже банка выпала. Вахтерша с указкой. Ну? Я ей из-под коня так тихо замечаю:

– Чего ты дребезжишь? Что я, тебя трогаю или кусаю кого? Ты себе, я себе, они себе...

Хорошо, ребята меня поддержали, вроде все уладилось... Так штопора нет. Вот музей... Тут я ей совсем тихо, ну, тихо совсем.

– Слышь, штопор есть?

– Это итальянская живопись 17-го века.

– Ты не поняла, – говорю, – я тебя не спрашиваю, где брала живопись, я спрашиваю, штопор есть?

– Вы понимаете, что вы говорите, здесь вокруг живопись.

– Понимаю, а ты без штопора можешь открыть? Я же об пол буду стучать, мешать. А вокруг живопись...

Намучился. Оторвал от этого же коня еще одну железяку, пропихнул внутрь, но настроение уже не то... В какой-то гробнице в одиночку раздавил кагор в кромешной тьме, в антисанитарных условиях... Бычки, конечно, руками хватал... Хорошо, грузин стоял на камне, я у него кинжал вытащил, колбасу хоть порубил на куски.

Когда из гробницы вылез, еще мог экскурсию продолжать, хоть в паутине и бычках... Но они исчезли. Так что воспринимал в одиночку... Поковырял того грузина – мура, опилки, дурят людей. А тот железный, что на лошади сидел, тот ничего, крепкий... Меч я у него из кулака вырвал, а щит рвал, рвал, не идет неплохое качество.

Ну а в целом потерял выходной, угробил. Хорошо еще, вечером в скверике врезали «зверобой» и закусили с колен... Хоть как-то отдохнули. Теперь, говорят, в большом театре «столичная» появилась, только билет на «чародейку» надо брать. Почем же у них сто грамм?

Для вас, женщины

Я не знаю, как для вас, но для меня 8 марта – второй день рождения. Я холостяк. Не старый. Мне 18 до 17-го года, плюс 51, минус подоходный, плюс бездетность. Я по профессии бухгалтер. И того мне... 69 С

копейками.

Все друзья хотят меня женить, потому что люди не выносят, когда кому-нибудь хорошо. Но я не спешу. 69 – время еще есть. С моим возрастом, о котором я сказал выше, с моими данными, о которых я скажу ниже, я мог бы женить на себе весь балет большого театра, но я не тороплюсь. Мне говорят:

– Слушай, Сигизмунд, для тебя есть девушка в Ташкенте, стройная, как козочка, ароматная, как персик.

– В Ташкенте. Улица навои, 65, вход со двора, налево, отдельная квартира с отцом?

– Да.

– С черными глазами, заикается?

– Да.

– Тетя болела желтухой в 36 году?

– Да.

– Хорошая девушка, но зачем привязывать себя к одному месту?

Я всю жизнь менял адреса и места работы, менял, когда мне не нравился пейзаж за окном или голоса сотрудников. Зачем же мне затихать вдали? И я сказал себе: «Сигизмунд, тебя рано отдавать, ты еще не все взял от жизни». И я сбежал к одной врачихе. Доцент. Вот такая толстая диссертация, и тема интересная – что-то там в носу. Такая умная женщина. Бывало по радио: «Буря мглою небо кроет...»

– Откуда это, Сигизмунд?

Я только открывал рот и напрягал память, как она говорила:

– Ты прав – это Пушкин.

С ней я пошел дальше всех, с ней я дошел до загса. У меня уже был букет, мы с ее мамой перешли на «ты», а папа подарил мне белые тапочки. И тут я сказал себе: «Стой, Сигизмунд. Она чудесная женщина со всеми удобствами, с горячей водой, в прекрасном районе, но умна угнетающе». С таким же успехом можно жить в библиотеке или спать в машиносчетной станции.

И я бежал к третьей. Та ничего не соображала, и я почувствовал себя человеком. Я сверкал остроумием, я пел и решал кроссворды. А она сидела раскрыв рот. Когда человек, раскрыв рот, смотрит на вас целый день, это приятно. Но через месяц это начинает раздражать. Я ей говорю: «Закрой рот, я уже все показал». И хотя был ужин, и нас поздравляли, и ее папа подарил мне белые носки, я сказал себе: «Стоп, Сигизмунд, шутки шутками, но могут быть и дети». И я бежал домой... Где из живых людей меня ждет только зеркало.

Но сегодня, женщины, у нас с вами большой день... Я чувствую, что я созрел. Сегодня я выгляжу, как никогда. У меня еще стройная фигурка, блестящая в некоторых местах голова, слегка подкашивающиеся ноги, небольшое пришептывание при разговоре, посвистывание при дыхании и поскрипывание при ходьбе, но если меня в тихом месте прислонить к теплой стенке, со мной еще очень, очень можно поговорить. О 8 марта, о весне, о вас, женщины...

Готовьтесь, птички. Я еду к вам на трамвае.

Ранняя пташка

А я с утра уже... Ох, люблю я с утра... Эрли берд, ранняя пташка, – это я. Как идет. Сначала колом, потом соколом, потом мелкими пташками. С утра ее возьмешь, всю ломоту снимает.

Итальянский коньяк привез наш советский товарищ, «шпок» называется. Это да. Шпокнули мы по первой – сразу стала голова проясняться. Шпокнули по второй – голова ясная, как стеклышко. Шпокнули по третьей свет невозможный, яркий. Сам легкий, как ангел. Все соображаешь. Я из своего окна Невско-Печерскую лавру увидел. Первый раз, никогда не видел. Обострилось все. Еще по стакану дали себе – вижу странное здание на горизонте, но не могу черты разглядеть. Добавляю. Всматриваюсь – он. Точно, университет. Мгу. Московский. Из Одессы вижу. Шутка сказать, зрение обострилось до орлиного. Коньячок... «Шпок» называется...

Ну, глядим на университет и шпокаем еще. Прислушался. По-немецки говорю. Ну... Сроду ни одной буквы не знал. Ну... И все понимают. Ну? А раньше ни в зуб колесом. Голова ясная, как хрусталик. Все вспомнил, что в жизни было. Ножки легкие, как перышки. Тельце тоненькое, как шнурочек, организм работает, как часы. Вот коньячок. Еще две бутылки осталось. Хочу сегодня Достоевского вызвать, и по-гречески думаю заговорить. Вот коньячок. «Шпок» называется.

Темные проблемы светлой головы

– Тсс.... Тихо.... Я сейчас вам скажу кое-что... Вы не волнуйтесь. Сидите спокойно. Фамилию свою не скажу – засекречена... (Оглядывается.) Там что за люди?.. А эти?.. Так вот. У меня шестьдесят крупнейших изобретений и открытий. Я автор сорока законов природы. В том числе закона земного притяжения и от перемены мест сумма не меняется, если вам ее выдали. Чтобы стало ясно, перечисляю: Простейший аппарат для хождения по воде. В этом же аппарате выключаешь надув – взлетаешь в воздух. Переключил давление – буравишь землю. Еще раз переключил ушел в облака. Не подчиняешься радиолокации. Начинаешь ярко светиться днем. Этим шлангом разгоняем тучи. Удержать невозможно. Пятнадцать человек держат шланг. Нужен дикий компрессор, которого нет. Вниманию домашних хозяек. Приспособление для очищения куриц до состояния голого тела. Технология: Прошлась электробритвой мужа, потом намыливаешь ость мужниной кисточкой для бритья, обдаешь безопасной бритвой. Все. Курица наша. Вари. Ешь. С этим предложением хожу тридцать лет. Работу бросил. Никто не берет. И знаете, что они мне говорят? Образования нет. Самодеятельность. А самодеятельность главное. Своим умом доходим. Сопромат смекалкой заменяем. Микробов на ощупь. Без образования пьесы пишем. Не нужна? Дешево отдам. И фонарь в придачу. Замедляет скорость света до шестидесяти километров в час. Оригинальный метод борьбы со склерозом путем полной госпитализации всего населения в инфекционных больницах. Стимуляция бдб. Укол в пятку – на лысине появляются первые всходы. Кое-что секретное: Таблетки против танков. Проглотил, и нет никого... Меня могут выкрасть. Чтобы меня не украли, мне нужно сто рублей. Сейчас же. У меня миллионы здесь. (Стучит по голове.) Но здесь (бьет по карману) не хватает ста рублей. Носки и перчатки на батарейках. Поддерживают постоянную температуру тела тридцать шесть и шесть десятых. Ходить неудобно. Батарейки под пяткой. Работаю над этим... Транспортная повесть для юношества о провалившейся любви. Читается в любом виде транспорта с нарастающим интересом. Море слез. Несколько озарений. Чистая радость. Микроскоп стереоскопический. Он пока не работает. Необходимо специальное освещение. В СССР таких ламп нет. В США есть одна. Но ее разбили. Один ребенок. А у кого-то поворачивается язык сказать мне, идите учиться. Вы не знаете математики. Мы это все слышали. Того не знаете, этого не одолеете... Богатая интуиция необразованного человека. Светлые проблески темной головы. Вот открытие... Суть... Проблемы... Авторского вида движения мысли... Туда и назад. Портативная постель. Моя собственная. Девичья. Ушла жена. Испытал на ней новый состав для омоложения на костной муке со стекловолокном. Ушла. Не понимает женщина. Теперь жутко выглядит. Сейчас, не скажу. Порошок сыплем из окна, резко увеличиваем скорость уличного движения. Не пригодится? Роман для пожилых. Поясок – ярко обозначает талию. Ручка шариковая на замке. Радиаторы-самогрейки. Все нужно пробивать. Украдет меня иностранная разведка и будет права. Ох, будет права.