Текст книги "Цитадель тамплиеров"

Автор книги: Михаил Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Михаил Михайлович Попов
Цитадель тамплиеров

Об авторе

Михаил Михайлович Попов родился в 1957 году в Харькове. Учился в школе, сельскохозяйственном техникуме и литературном институте. Между техникумом и институтом два года прослужил в Советской армии, где и начал свою литературную жизнь, опубликовав романтическую поэму в газете Прибалтийского ВО. Сочинял и публиковал стихи. Выпустил три сборника. Но одновременно писал и прозу. Дебют на этом поприще состоялся в 1983 году, в журнале «Литературная учеба» была опубликована повесть М. Попова «Баловень судьбы».

В 1988 году вышел роман М. Попова «Пир», и, несмотря на то что речь в нем шла о жизни психиатрической больницы им. Кащенко, роман был награжден Союзом писателей СССР премией им. А. М. Горького «За лучшую книгу молодого автора».

Круг профессиональных литературных интересов Михаила Попова всегда был широк, и с самого начала одним из самых заметных направлений в его работе была историческая романистика. В 1994 году он выпустил роман «Белая рабыня», об архангельской девчонке, ставшей во второй половине XVII века приемной дочерью губернатора Ямайки и устроившей большой переполох в Карибском море. Морская тема была продолжена романами «Паруса смерти», «Барбаросса», «Завещание капитана Кидда». Но и на суше у исторического романиста Михаила Попова есть свои интересы. Большим успехом пользуется у читателей и постоянно переиздается его роман «Тамерлан», в котором описываются годы становления знаменитого полководца, его трудный и извилистый пусть к трону повелителя Азии. Вслед за образом диктатора восточного писатель обратился к образу диктатора западного образца, первого единоличного римского правителя Суллы (роман «Темные воды Тибра»). Объемистый роман посвящен и истории Древнего Египта («Тьма египетская»), где речь идет, наоборот, не о властителе, а о ребенке, мальчике Меринтахе, ставшем невольной причиной крушения в стране фараонов власти «царей-пастухов» – гиксосов.

Особое место среди исторических романов занимают книги посвященные исследованию такого загадочного и весьма неоднозначного феномена, до сих пор волнующего воображение миллионов людей в разных странах как орден тамплиеров. Несмотря на то что с момента его официальной ликвидации в 1314 году прошло сравнительно немного времени, осталось чрезвычайно мало документов, на которые можно было бы надежно опереться при создании книги о тамплиерах. Деятельность храмовников в Палестине – вообще сплошная загадка. Михаил Попов дает свою версию событий, происходивших в XII–XIII веках на Святой земле, и свой взгляд на то, какую роль в этих событиях сыграли рыцари Храма. Романы писателя «Цитадель тамплиеров» и «Проклятие» вызвали большой интерес у читателей, имели место даже массовые ролевые игры на основе сюжета этих книг в Белоруссии и Тверской области.

Помимо исторических романов в традиционном понимании, Михаил Попов написал несколько произведений как бы межжанрового характера, и исторических и фантастических одновременно. Таких как «Огненная обезьяна», «Вавилонская машина», «Плерома».

Когда М. Попов пишет о современности, он не ограничивается темой сумасшедших домов, как в романе «Пир», он интересно и внимательно исследует психологию современного горожанина, что и отразилось в его романах «Москаль», «Нехороший дедушка», «Капитанская дочь».

Но все же, как нам кажется, М. Попова следует считать по преимуществу романистом историческим. Более того, есть сведения – несмотря на уже написанные им две книги о тамплиерах, что автор не считает разговор о рыцарях Храма законченным.

Избранная библиография М. М. Попова:

«Пир» (1988).

«Белая рабыня»(1994).

«Паруса смерти» (1995).

«Тамерлан»(1995).

«Темные воды Тибра» (1996).

«Барбаросса» (1997).

«Цитадель тамплиеров» («Цитадель», 1997).

«Проклятие» (1998).

«Огненная обезьяна» (2002).

«Вавилонская машина» (2005).

«Плерома» (2006).

«Москаль» (2008).

«Нехороший дедушка» (2010).

«Капитанская дочь» (2010)

Часть первая

Глава I. Чечевичное зерно

Только безумец отправится в горы по этой дороге, – мрачно сказал хозяин харчевни.

– Это короткий путь, – негромко ответил дервиш.

Ел он жадно. Его засаленный, во многих местах прожженный халат, был надет на голос тело, грязный войлочный колпак надвинут на глаза. Ноги были черны от грязи и с каменными мозолями.

Али Абдалла, хозяин харчевни, в другой ситуации ограничил бы свою щедрость ячменной лепешкой, но к нему зашли поиграть в кости судья Аттар и смотритель воды Джафар. Абдалла хотел выглядеть щедрым.

– Ты не хочешь прислушаться к нашим словам, – сказал кади, – но, клянусь знаменосцем пророка, ты их еще оценишь.

– Мне говорили, что львы здесь не водятся, а разбойникам я не нужен, – заметил дервиш.

– Да, – усмехнулся толстяк Абдалла, – львов давно извели. Однако не всех. Есть один…

Гости глянули на хозяина так, что он осекся.

Дервиш поставил на кошму опустошенную им глиняную миску и легко встал.

– Святой человек, сейчас принесут финики, – неуверенно сказал харчевник.

– Я спешу, – глаза дервиша блеснули из-под колпака.

У выхода он остановился и сказал:

– Да не покарает вас Аллах за вашу доброту.

Дорога была присыпана белой, горячей пылью, слева шумел ручей, над ним нависали кроны сирийских чинар, справа порос сухою травой пологий подъем на отроги Антиливана.

Дервиш решительно зашагал к меловым вершинам, схожим с грядой облаков.

Он шел полдня, и никто ему не встретился, никто его не перегнал. Дорога выглядела заброшенной. Ручей ярился и грохотал в своем каменистом ложе. У опушек кедрового леса мелькнули серебристые спины косуль. Кедровник сменили влажные цветущие луга с травами по колено. Дервиш вошел в сухое ущелье, как в коридор с шершавыми стенами. И услышал дальний цокот подков. Лошади приближались.

Опершись на палку, дервиш остановился.

Из-за поворота показались всадники в белых тюрбанах и белых кафтанах с красными поясами. Двое всадников отделились и неспешно подъехали к дервишу.

– Кто ты и что здесь делаешь? – высокомерно спросил один.

Дервиш молча развязал пояс и что-то достал из него.

– Передай своему господину.

Всадник вскинулся:

– Это – чечевица. Ты смеешься надо мной!

– Во имя отца нашего и повелителя, – тихо произнес дервиш.

Всадник уставился на зернышко, потом на дервиша, развернулся и поскакал к своим.

– Отдай ему своего коня, – сказал старший, увидев зерно.

Фидаин выполнил приказание и спешился, дервиш взлетел в седло. Разъезд двинулся вспять – вверх по ущелью.

К вечеру показался замок Алейк, высвеченный закатным солнцем. Он был угрюм и высился над рекой, клокотавшей в разломе плосковершинной горы. Над ним неслись облака.

Всадники остановились у края разлома. В замке раздался протяжный крик и оттуда медленно опустился мост через шумевшую речку.

Дервиш спрыгнул с коня и вбежал по широким ступеням на каменную веранду. За короткими лестницами и алебастровыми сооружениями павильонов завиднелся крепостной сад, обнесенный каменным кружевом стен. Дорогу тут перекрыл невысокий толстый старик.

– Погоди, Исмаил, – сказал евнух. – Тебе приготовлена баня. Хвала Аллаху, ты цел. Отдохни.

– У меня важные новости, Сеид-Ага.

Евнух всплеснул руками, все еще загораживая дорогу.

– Неужели ты думаешь, Исмаил, что есть на свете такое, что можешь знать ты, но не знает имам?

Исмаил понял, что евнух действует по воле господина.

* * *

Распластавшись на мраморной скамье и предоставив себя заботам дюжего банщика, Исмаил размышлял о капризе повелителя. Каждый раз, выполнив очередное смертельно опасное поручение, Исмаил попадал в теплые объятия имама, не успев сбросить грязный плащ.

Перевернув Исмаила на живот, банщик надел ковровую рукавицу и занялся его спиной…

Не могло быть, чтобы кто-то его опередил, и повелителю уже известно, что эмир Хасмейна не посмел углубиться в горы. Никто не мог его опередить. Он покинул шатер эмира в полночь и на рассвете был уже на большой Дамасской дороге. Здесь какая-то загадка…

В сопровождении улыбающегося Сеида и двух фидаинов Исмаил прошел через пышный сад, поднялся по узкой, шириной в одну грудь, лестнице на просторную веранду. С нее уводили три коридора. У входа в каждый стоял фидаин со спрятанными за спиной руками. Сопровождающие тоже молчали. Еще не отвыкший от шума и суеты внешнего мира, Исмаил заново пережил ощущение здешней тишины. В замке, где находилось несколько сот человек и столько же лошадей, где готовили пищу, стирали одежду, упражнялись с оружием и пытали людей, всегда было тихо, как в склепе.

Сеид-Ага сделал знак четырехпалой рукой (у него на обеих руках не хватало мизинцев) и, оставив сопровождающих, повел Исмаила по левому коридору.

Комната представляла собой полусферу с прорезью в сторону священного камня Каабы. По крайней мере, так решил Исмаил. На каменном полу лежала квадратная циновка из морской травы. На ней Исмаил увидел лежащего ничком человека. Ноги подогнуты, руки распластаны.

Фидаин смутился, он впервые видел повелителя в таком положении. Время вечерней молитвы давно прошло. Впрочем, Исмаил догадывался, что имам и его наместники в других замках Антиливана молятся как-то по-своему. Говорить об этом не было принято. И вот имам Синан открывает ему один из секретов высшего обряда. Не хочет ли старик приблизить его?

Такие мысли являются прежде, чем подозрения.

Лежавший приподнялся. Постоял на коленях. Затем встал в полный рост. Сердце фидаина застучало сильнее. Его преклонение перед этим человеком не знало пределов.

– Ну что ж, говори, Исмаил, – сказал имам.

– Твое повеление выполнено, – взволнованно, громко произнес фидаин.

Имам повернулся к нему. Он был широколицый, безусый, со шрамом на подбородке. Его правое веко замерло в вечном прищуре – как и шрам на подбородке, следствие падения с лошади в юности.

– Ты говоришь, мое повеление выполнено?

– Аллах свидетель! – поспешил сказать Исмаил. – Завтра дюжина вестников примчится сообщить, что войско Хасмейнского эмира повернуло вспять.

– И что, эмир Бури мертв?

Фидаин смешался.

– Ты молчишь?

– Эмир Бури жив.

Имам прошелся по своей странной молельне, шаркая подошвами расшитых мелким жемчугом туфель по каменному полу.

– Надо понимать, что ты уговорил его не нападать на замок Алейк?

– Можно сказать и так, повелитель.

– Продолжай.

– Я мог его убить. Я проник в его шатер и воткнул кинжал рядом с его головой.

– И ушел?

– Да, повелитель.

– Почему ты решил ослушаться моего повеления?

Исмаил сложил молитвенно руки.

– Чтобы лучше угодить тебе, повелитель.

Синан подошел вплотную к своему слуге. Левое веко опустилось до уровня правого.

– Когда ты успел стать мастером словесных игр, Исмаил?

Тот опустил глаза.

– Молчишь? Молча – не объяснишь.

– Я рассудил, что страх Хасмейнского эмира будет нам лучше, чем его смерть. Его взрослый сын Джамшид, по слухам, прекрасный воин. Он захотел мстить за отца. Бури, увидев кинжал рядом со своею головой, понял, что в твоих силах, повелитель, убить его в любую минуту, если он поднимет меч против Алейка. Поэтому, пока Бури жив, Хасмейн нам не опасен.

– Ну хорошо, если даже я сочту твои действия и объяснения разумными, что я должен думать о твоей удачливости, Исмаил? Невозможно прокрасться в шатер полководца, стоящий посреди его войска. Но меня занимает не то, как ты прокрался в шатер Бури, а то, каким образом ты ушел из него. Живым.

– Я подумал, что имеет смысл поискать союзников в лагере Бури. И искал я их среди людей, стоящих высоко.

– И нашел? – резко остановился имам.

– Нашел.

– Кого, например?

– Визирь Мансур, как я догадался, является вашим тайным приверженцем, повелитель. Да и другие визири тоже сочувствуют делу исмаилитов и ненавидят потомков Аббаса.

– Как тебе удалось дознаться?

– У меня есть глаза и уши, поэтому я смотрю и слушаю.

Имам подошел к проему в стене и некоторое время рассматривал облака, проплывающие над замком. Или делал вид, что рассматривает.

– Ты удивляешь меня, Исмаил, – сказал наконец он, – возможно, ты заслуживаешь награды. Благословение Аллаха, враги сторонятся нас.

– Слава Аллаху и… – начал было фидаин.

– Но не все, – резко прервал имам.

– Ты имеешь в виду назореев, повелитель?

– Завтра прибудет посольство иерусалимского короля. И знаешь, чего они будут требовать от нас, эти франки, – дани!

– Дани?!

– В противном случае они грозят войной. Впрочем, нам все грозят войной.

– Но разве не можем мы…

– Ты имеешь в виду путь неотвратимого кинжала? Возможно, до этого и дойдет, и тогда ты мне можешь понадобиться, удачливый Исмаил.

– Приказывай! – знакомый Синану фанатический блеск зажегся в глазах юноши.

– Прикажу, – усмехнулся имам. – Но сначала хочу попробовать нечто. Ты знаешь, где находится Нубия?

– Нет, повелитель.

– А кто такой фараон?

– Нет, повелитель. Может быть, царь?

– В общем, да. Так вот, к фараону явились послы царя Нубии требовать дани. Чтобы их образумить, фараон велел показать им лучшие войска. Они сказали, что их воины не хуже. Им показали лучшие боевые корабли. Послы сказали, что их корабли больше этих. Тогда фараон приказал отвести послов к пирамидам. Посмотрев, послы сказали, что нападать не станут. Ты понял?

– Я не знаю, что такое пирамиды.

Имам вздохнул.

– Может быть, это и хорошо. Дело в том, что пирамиды есть и у меня. И я покажу их франкам.

Глава II. Пирамиды Синана

Посольство иерусалимского короля возглавляли граф де Плантар и барон де Бриссон. Все рыцари были в облачении, крупы коней покрыты белыми плащами с черными крестами. Барон де Бриссон отличался тем, что крест на его плаще был красного цвета, как полагалось рыцарю ордена храмовников.

Замыкали кавалькаду оруженосцы и слуги. Цокот копыт далеко разносился по ущелью, и это раздражало графа де Плантара. Его одутловатое лицо с рыжей бородой выражало крайнюю степень неудовольствия.

– Какие мысли заставляют вас хмуриться, граф, – спросил де Бриссон, – что вам здесь так уж не нравится?

– Многое, сударь, многое. Например, то, что мы с самого утра не видели ни хижины, ни землепашца, хотя земли на вид плодородны. Мне не нравится, что именно нас отправили договариваться с этим отцом наемных убийц. Наконец, не нравится, что мы шумно возвещаем о своем приближении.

Де Бриссон согласно кивнул.

– Этот край как бы пропитан духом мертвецкой. Крестьяне отсюда бегут. Кому охота иметь такого соседа, как старец Синан.

– Вот именно.

– А что до шума: мы – посольство, а не шайка ночных грабителей, нам нечего скрывать. Чем-то же мы должны отличаться от фидаинов. – Кроме того, – продолжил барон, – нас давно обнаружили. И тайно сопровождают.

– Что?!

– Обратите внимание во-он на тот валун и на куст рядом с ним. Там красуется сарацинский тюрбан.

Граф де Плантар посмотрел и сказал, багровея:

– Клянусь крестными муками Спасителя, там кто-то сидит.

Конь графа остановился. Рыжие усы посла встопорщились.

– Думаю, что при желании они могли бы покончить с нами, – негромко сказал барон.

– Каким образом? – надменно спросил граф, опуская ладонь на рукоять меча.

– Например, завалить камнями. Но они признают нас посольством.

Посол тронул коня вперед, и оставшийся путь всадники проехали без остановок.

– О лошадях и слугах позаботятся, а я провожу вас, – на великолепном лингва-франка сказал улыбающийся Сеид-Ага, встретив посольство при въезде в замок.

Крестоносцы мрачно оглядывались. Им не понравились тишина и безлюдность.

– Сюда, прошу вас, сюда, – пятился в полупоклоне Сеид.

Придерживая шлем на сгибе закованной в латы руки, придав своему лицу суровость, граф де Плантар решительно надвигался на евнуха. Вслед за ним барон де Бриссон и еще пятеро высокородных рыцарей шагнули на камни внутреннего двора. Плащи колыхались в такт их тяжелым шагам. Перед ними катилась волна воинственного грохота.

Пройдя по залам, украшенным каменной вязью, посольство оказалось во внутреннем саду замка. Сеид предложил подождать, пока повелитель закончит свою молитву. Им самим нужно было осознать увиденное.

Рыцари были наслышаны о богатствах здешних владык.

Но такого количества золота, жемчуга, бирюзы не набралось бы во всех вместе рыцарских замках по ту сторону Иордана. Тем справедливее казались послам их требования, на коих они собирались настаивать.

Некоторое время франки топтались на хрустящем лесочке, разглядывая растительные диковины и чудеса. Их заинтересовал изящный фонтан, напевавший какую-то песенку. Откуда здесь, на вершине скалы, взялась вода для фонтана? Носатые сине-желтые птицы в золотых клетках переговаривались на своем птичьем наречии, будто обсуждая странных гостей.

– Нечто подобное я видел в Андалузии, – сказал пожилой неразговорчивый эльзасец Ролан де Борн, состарившийся на войнах с сарацинами.

Один попугай вдруг громко и оскорбительно захохотал. Железное посольство резко повернулось к нему.

– Это всего лишь птица, – раздался высокий голос.

То был повелитель, Старец Горы Синаи. Впрочем, врядли этому человеку с застывшим в полуприщуре правым веком и с золотым обручем на голове было больше сорока пяти лет. На нем была белая бедуинская накидка.

Граф де Плантар приложил железный кулак к своей кольчужной груди в знак приветствия, слегка наклонил голову и подал носителю золотого обруча продолговатый футляр из синопского бархата. В нем находилось послание иерусалимского короля Бодуэна IV.

Граф сделал все по правилам этикета и по продуманному плану. Но акт передачи послания вызвал неудовольствие остальных членов посольства, поскольку ассасин, выйдя к гостям, остался на едва заметной каменной терраске, а не спустился на общий песок. Таким образом, он оказался выше. Граф де Плантар это понял, что выразилось в апоплексическом покраснении его лица и яростном блеске глаз. Про себя он поклялся, что окривевший старец заплатит за это. И чем более он веселится в начале торгов, тем сильнее будет кусать свои губы, подсчитав выручку. Между тем Синан дочитал послание.

– Государем нашим Бодуэном IV велено нам до трех дней ждать ответа. Ты дашь нам кров в твоем замке, или нам выехать в поле? – граф по инерции произнес эту франкскую дипломатическую формулировку, но, сообразив, где находится, чуть осекся.

– Я не дам вам кров в моем замке, ибо по нашему закону здесь могут ночевать только правоверные, пленники или рабы. Но и в поле, как ты сказал, вам выезжать не придется.

Синан свернул пергамент и сунул в футляр.

– Я отвечу вашему государю прямо сейчас.

Граф сделал полшага назад, принимая удобную позу.

Старец посмотрел в глаза графу.

– Пусть твои спутники отдохнут в саду, а мы с тобой пройдем туда, откуда будет хорошо виден мой ответ.

Фраза показалась графу не слишком внятной. Видимо, мусульманин не вполне свободно владел лингва-франка. Но, по крайней мере, было понятно, что придется куда-то идти. Причем одному. Де Плантар на мгновение обернулся к спутникам. Именно на мгновение. Не дай бог, подумают, что он в замешательстве.

Они вдвоем прошли под ветвями смоковницы, затем поднялись по лестнице и оказались на крепостной стене над диким отвесным склоном. Внизу приглушенно пенился белый жгут реки.

Взгляду предстали развалы и грани гор, сочные полосы хвойных лесов, серо-синие дали в просветах хребта и столкновение облачных масс, осиянных закатом.

– Нет, – услышал граф голос хозяина замка, обретший значительность, – нет, граф, не это я думаю вам показать. Посмотрите…

Де Плантар посмотрел. Стена, повторявшая очертания скалы, выглядела неприступной. Под ней были бездны. Через каждые тридцать шагов меж ее зубцами стоял фидаин со сложенными на груди руками.

Решив, что ему демонстрируют оборонительные достоинства замка Алейк, граф заметил:

– Нет крепостей, которые нельзя взять…

Он некстати вспомнил фонтан, посреди сада. В самом деле, откуда на голой скале столько свободной воды? Как брать такую крепость? Но усилием воли он отогнал эти мысли.

– Крепость сильна не стенами, а защитниками, – негромко произнес Синан.

– Доблесть твоих людей известна всей Палестине, – сказал граф, стараясь, чтобы его слова прозвучали иронично.

Старец не мог не знать, что у его фидаинов в Святой земле, да и на всем Востоке, слава отнюдь не рыцарей, а убийц, – но перед лицом, христианского воинства они – горсть.

Синан медленно пошел вдоль крепостной стены к ее выступу. Посол невольно следовал за ним, говоря:

– Сила сарацина в его гибкости и ловкости, но в них же и его слабость. Ибо гибкий – не упорен, ловкий – не решителен. Христианский рыцарь – не только гора железа, но и гора доблести, духа. Сравни оружие. Меч рыцаря прям и победоносен, сабля сарацина изогнута и лукава.

Властитель Алейка добрался до нужного ему места. Треугольный выступ слегка возвышался над стеной, и стоявший на нем фидаин был виден всем, охраняющим эту часть крепости.

– Мне приходилось слышать подобные речи, граф, – сказал Синан. – Я мог бы ответить, но не стану тебя утомлять рассуждениями. Ибо сказано: «Услышанное входит в уши, увиденное входит в сердце».

С этими словами он обернулся к стоявшему в тридцати шагах фидаину и провел ладонями по лицу, будто совершил омовение. Юноша, не раздумывая, прыгнул с крепостной стены в бездну.

Посол молчал. Синан повторил опыт. Второй воин в белом тюрбане бесшумно сорвался с места. Потом третий, четвертый. Ни один не замедлил.

Закончив демонстрацию, Синан направился к лестнице в сад. Граф де Плантар не сразу смог оторвать железные сапоги от гранита не потому, что они стали вдруг тяжелы. Его руки сами собой сложились и потянулись к лицу, повторяя движение Старца Горы. Но, опомнившись, он опустил их.

Когда граф наконец спустился в сад, Синан ждал его, держа клетку с голубями.

– То, что ты видел, это – ответ твоему королю. Возьми этих птиц. И впредь, прежде чем ступить на мои земли, пошли одну из них, иначе ты будешь убит по дороге.

…Вскоре, уже наблюдая с башни, как пышнотяжеловесное посольство покидает, следуя по цепному мосту, замок Алейк, Синан сказал замершему рядом евнуху Сеиду:

– Будем надеяться, что франки понятливы хоть вполовину своей неотесанности. Мне казалось, я слышал, как заскрипели мозги рыжеусого варвара, когда он стал думать о том, что я ему показал.

Посольство скрылось из глаз. Почти стемнело. Собираясь покинуть башню, Синан как бы невзначай спросил:

– Послушай, мне показалось, или на самом деле, что там, на стене, среди прочих стоял наш удачливый Исмаил?

– Ты не ошибся, повелитель.

– Он был лучшим. Силен и ловок. Главное, что умен. И вот он на дне мокрой пропасти…

– Позволю себе не согласиться, о, повелитель. Удачливый Исмаил в раю, среди гурий, как всякий, умерший по приказу Старца Горы.

– Хвала Аллаху.