Текст книги "Кольцо Кощея"

Автор книги: Михаил Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5

С утра я был огурчик, и никаких последствий после ночной мировой не было. Насвистывая веселый мотивчик, который всплыл в памяти, но идентифицироваться не пожелал ни в какую, я спустился на кухню. Там во всю священнодействовала Яга, готовя очередной шедевр на завтрак.

– Привет, бабушка Яга, – поприветствовал я старушку и плюхнулся на скамейку. – Что есть у нас есть? Кстати, а куда Илья подевался?

– Оладьи со сметанкой и черничным вареньем, – принялась перечислять Яга, – рассольник, расстегаи…

– М-мм, – сглотнул слюну я и невольно прервал бабку, – вкуснотища! Только от одних названий уже наелся. Но где, все-таки, богатырь наш бедовый?

– Лихо приходила с первыми лучами солнышка, – поведала мне Яга, – вот и попросила его к себе в помощники. Ей на рынок нужно было сбегать, а самой нести корзинки и мешки тяжело, женщина-таки.

– С Лихо? – вытаращил я глаза. Бабушка, мне тут еще абсолютного неудачника не хватало! Или он убежит от нее в сутолоке базара…

– Э-э, милок, – улыбнулась своей улыбкой 'а-ля баба Яга' собеседница, – уж с Лихо богатырь шутковать не станет Это ему не простофилю Соловья гонять.

Ладно, – поверил я Яге, – будем верить, что Илье хватит трезвого разума не совершить глупости. Эврика!

От моего громкого крика из рук Яги вылетел ухват и едва не приложился по носу одного из домовых, что околачивался поблизости, в ожидание доппайка.

– Кощей, – попросила старушка, подобрав инвентарь с пола и шуганув домового, – ты уж не пугай старушку такими странными и непонятными словами…или поколдовать решил? Тогда с заклинаниями иди в другое место – кухня не для энтих делов предназначена.

– Извиняй, бабуль, – попросил прощения я и макнул первую оладью в блюдце со сметаной, – больше так кричать не буду. А это слово вовсе не заклинание. Там-то все больше: трах-тибидох, сезам откройся и прочие сим-симы…

При каждом моем слове бабка невольно вздрагивала, пугаясь непонятных фраз. Да, сумел я внушить уважения окружающей нечисти своими закидонами, если даже Яга дергается. Пришлось быстро сворачивать тему пока и в самом деле не сработало одно из книжно-кинематографических заклинаний.

– А хотел я сказать этим одним словом, что у меня возникла идея, – торопливо жуя и жестикулируя руками для пущей убедительности, проговорил я. – Можно всех богатырей и прочих индивидуумов, что мешают в наших злодейских делах, отдавать Лиху. Она посмотрит на них, и пара месяцев неудач тем будет обеспечено. Каково я придумал?

– Кхе-кхе, – закашлялась бабуля. – Кощеюшка, а может, обойдешься без таких жестокостей?

– Какая же тут жестокость? – удивился я, доканчивая оладьи и хватаясь за расстегаи. – Все живые вернутся домой и ученые. Другим заодно наука.

– Так у нас таких дураков много, что лезут вечно не в свое дело, – пояснила Яга. – Если всех через Лихо отпускать домой, то такие неудачники очень скоро все царство-государство порушат. А оно те надо?

– Тогда не будем экспериментировать, – махнул я рукой. – Придется работать по старинке – колья, кипящие котлы и раскаленное железо.

При каждом моем слове бабка благосклонно кивала головою, соглашаясь с таким положением вещей. Как только я закончил есть, собираясь встать из-за стола, она огорошила меня еще одной новостью:

– Кощей, тут к тебе утром Леший с Водяным приходили, сердитые. Дюже обиделись они на тебя за сегодняшнюю ночь.

– За что? – искренне удивился я. – Лешего не трогал и пальцем, а с Водяным и вовсе мирился. Русалкам, вон, отсыпал жемчуга отборного.

– Водяной рассержен был за свой дворец, что ты поломал, когда купаться полез, – пояснила мне Яга. – А лешего ты, может быть, пальцем не трогал, но богатырской булавой приложил по носу. Он у него теперь набок смотрит, а это очень обидно для его лесного величия. Кикиморы уже успели сплетни разнести и теперь хихикают под каждой корягой и лавкой.

Бабка ткнула пальцем у угол, где лежала такая знакомая по приключениям с богатырем стальная булава. Только сейчас стал припоминать свою ночные подвиги, навеянные бабкиной настойкой.

– Они сообща решили закрыть для тебя короткие тропы, – вздохнула Яга. – А зная этих стариков, то ждать придется долго, пока они поменяют свое решение и забудут про обиды.

– Какие такие тропы, это те, что ведут везде напрямую? – не понял я и принялся скрести затылок, активируя мысленную работу на полную мощь. Результата это не принесло, но на помощь пришла бабка с пояснениями. Я еще понимаю лесные тропы, но откуда они возьмутся на воде, которой командует Водяной?

– Это магические тропы, – произнесла яга. – По ним ты можешь в единый миг перенестись в любое царство, где есть леса или реки. Пусть они и будут находиться под началом другого Старшего.

– Не сильно-то и хотелось, – пропыхтел я. – До этого таким способом не пользовался и пользоваться не придется.

– Хорошо бы так оно и было, – вздохнула бабка и вернулась к своим кухонным делам. А вышел из замка, решив пройтись по окрестностям. Первым шоком стал вид леса, что подступал к моему жилищу.

– Вот это да! – присвистнул я, рассматривая извилистую просеку, заваленную поломанными стволами деревьев и вырванным с корнем кустарником. – Неужели это я так? Все, больше не пью настойку.

Из интереса немного прошелся по ней, но скоро устал выдирать ноги из бурелома и свернул в сторону. В самом деле очень тонко подмечено – пьяному море по колено. Будь оно рядом с замком, то и его перешел бы в брод.

Бродить по лесу было интересно, тем более что исподволь ожидал встречи с Лешим. Мне было совестно за ночное поведение. Сам осуждал пьяные выходки окружающих и надо же так обмишуриться. Да еще и обидеть старого че… лешего. На счастье или несчастье, повстречаться не удалось.

Прогуляв пару часиков, пиная встречные грибы (а названия ни одного не знаю, может, и мухоморы с поганками, тогда и доброе дело делаю – вдруг отравится еще кто?), я решил возвращаться домой. Напоследок свернул на небольшую полянку, заинтересованный необычным видом. Там просматривался гигантский дуб, своей кроной закрывающий почти все свободное пространство поляны. Только я вышел из череды стволов деревьев, оказавшись на чистом месте, как увидел ЕЕ!

Глаза манили изгибы и идеальные формы на фоне толстой потрескавшейся коры дерева. Даже солнце не могло устоять перед ее очарованием и красотой, чтобы не попытаться пробиться сквозь густую листву и не обласкать своими ласковыми и теплыми лучами. Руки задрожали, жаждая обнять и прижать к себе прекрасное виденье!

Подскочив к золотой цепи, что опоясывала старый дуб несколько раз, я ухватился за ее кончик и потащил на себя. С моей силой ничего не стоило ее стянуть со ствола, не мучаясь пробежками вокруг дерева, разматывая виток за витком. Гладкие звенья скользили в ладонях, не давая удобного хвата. Пришлось намотать цепь на пояс и неспешной походкой (быстро идти не получалось – физические законы и в сказке оставались константами) побрести к краю поляны. Парочка витков слезла вполне легко, а вот потом появились трудности – на третьем цепь начала тормозить и полностью остановила свое продвижение. Минуту я честно буксовал, наклоняясь к самой земле, но результата не получилось: некая сила держала драгоценный предмет намертво. Сплюнув, я отпустил свой край и пошел к дубу за поиском проблемы и ее решением.

Дуб был огромен, что я уже отмечал раньше, поэтому рассмотреть, что же происходит со вторым краем цепи на другой стороне дерева, просто так не получилось. Надо было сделать несколько десятков шагов, чтобы выяснить причину торможения. Цепь могла и одним из звеньев зацепиться или быть привязанной к чему-либо…

Это 'чего-либо' оказалось очень знакомой личностью – мохнатым полосатым котярой больших размеров. Баюн, закинув цепь себе через плечо, получив сходство с волжскими бурлаками, тащил ее в обратную сторону. Учитывая, что наш вес одинаков (ну, почти), выходило полное уравновешивание усилий – мою силу компенсировал Баюн с силой трения, что увеличивалась с каждым витком.

Пыхтя, как паровоз, и фыркая от прилива чувств (думается мне, что тут было вовсе не удовольствие, если сказочный кот не был любителем перетягивания каната), Баюн тянул на себя цепь, и та понемногу двигалась. Думается мне, что очень скоро затянет на свою сторону тот кусок, что я успешно отвоевал. Часто пробуксовывая от натуги и тяжелой работы, Баюн сосредоточился на этом действе и ничего не замечал вокруг себя.

Ощущая себя в своем праве – царь же, в конце-то концов – я подошел сзади и ухватил котяру за загривок, поднимая того в воздух и поворачивая его к себе лицом. Обалдевший от полной неожиданности Баюн сопротивления не оказал. Сразу не оказал, но узнав меня, он бросил быстрый взгляд на цепь, потом на меня и снова на цепь. Ошибка моя была в том, что я не рассчитал габариты котяры. Мягкий, но здоровенный кулачище (когти-то кот побоялся все-таки выпустить) влетел мне в скулу и помог встретиться телу и ближайшим кустарникам.

Как только Баюн избавился от моих рук, он немедленно подхватил цепь, что длиннющим золотым питоном проблескивала в траве, и принялся наматывать ее на дуб, бегая вокруг ствола.

На втором круге я пришел в себя, выпутался из мелкого, но приставучего кустарника и наступил на цепь, когда Баюн промчался мимо. Металлические гладкие кольца в мохнатых лапах не удержались, и кот проскочил по инерции несколько метров пустым, пока смог остановиться. Развернувшись и заметив меня возле своей драгоценной ноши, он поднял шерсть дыбом и с диким мявом метнулся на меня,… чтобы повиснуть в воздухе. Ученый предыдущим разом, я решил воспользоваться телекинезом.

– Ну, – потирая ладони от одержанной победы, я стал прохаживаться вокруг кота, который вовсю извивался в воздухе, – теперь колись – зачем мою цепь захотел стащить?

– Это моя цепь! Моя!! – закричал котяра, силясь дотянуться до меня и цепи. – Ты не имеешь прав, Кощей, забирать ее у меня.

– Цепь золотая? – поинтересовался я, царапая ногтем одно из звеньев, и ответил сам на вопрос. – Золотая. А все золотые предметы должны лежать у меня в сокровищнице.

– У нас договор!!! – еще пуще задергался и повысил децибелы Баюн, когда увидел, что я стал собирать цепь с земли.

– Это какой же? – удивился и выпустил предмет из рук, чтобы подойти поближе. – Ничего про договоры не знаю, так что не вешай мне лапшу на уши.

– Я твой сундук храню на вершине этого дуба, – уже потише добавил кот и с искоркой надежды посмотрел на меня. – Верни цепь, а?

Я поднял голову, пытаясь рассмотреть тот загадочный сундук, что был моим, но хранился не в сокровищнице, а этим пушистым колобком в полоску. Сквозь ветви и листву рассмотреть нельзя было не то чтобы сундук, но и целую мебельную стенку.

– Что за сундук? – поинтересовался я с любопытством.

– С твоей иголкой, – поведал мне Баюн. – Та, что лежит в утке, а утка в зайце, а заяц в сундуке.

Хм, я еще раз честно попробовал высмотреть хоть что-то на дереве, но быстро сдался. На таком дубе можно спрятать целый гардеробный склад с продукцией и не найти. Правда, слова про иголку (в которой, якобы, спрятана моя смерть) заставили задуматься. Если Баюн и в самом деле честен, то обижать ради длинной (аж триста метров толстой и ровненькой с радующим сердце и глаза блеском) цепи будет нехорошо. Пока я размышлял, котяра прекратил свои трепыхания и смотрел на меня с надеждой. Я даже решил было, что он скопирует знаменитую 'шрековскоко кота' мордочку. Через минуту я разочарованно перевел взгляд на цепь, не дождавшись подобного зрелища. То ли местные коты не привыкли лебезить и унижаться, то ли заграничные анимашники постарались на славу…

Вид драгоценного предмета вновь пробудил во мне золотую лихорадку. Здравый рассудок поборолся с жадностью и был забит, затоптан и запихнут в темный и сырой закуток.

– Фиг с ним, – отмахнулся я от кота с его словами и взвалил цепь на плечо, – с этим сундуком. Я бессмертный, и никакие иголки мне не страшны – это сказки для доверчивых простаков.

Баюн снова превратился в огромный пушистый шар и выпустил когти, стараясь дотянуться до меня. Шипением стал сильно смахивать на компрессор, спускающий воздух. На мое счастье, вся волшебная сила (читай – магия) осталась при мне, и кот продолжал висеть в воздухе.

– Доберусь до замка, – пообещал я Баюну, – освобожу. А пока ты только мешаться будешь.

В ответ послышались угрозы и фырканье. Хе, хорошо, что еще до оскорблений не дошел.

– Кощей, ты тиран и деспот, – вразрез с моими мыслями раздались крики котяры, – сатрап и вор!!! Цепь верни!!!

На этот раз, когда мне никто не мешал, работа пошла ходко. Всего лишь десять минут, и вся длинная золотая змея лежала возле моих ног. Эх, хорошо-то как! Именно такие минуты я и люблю – странная 'золотая' зависимость пугала, но и кайф предоставляла необыкновенный, когда пополнял свое подземелье новыми сокровищами.

Когда я появился в замке, обмотанный цепью, как мумия бинтами, причем больше половины ползла следом, то наткнулся на Ягу. Та расположилась на лавочке в компании с Лихом и щелкала семечки.

– Опять Баюна ограбил! – всплеснула бабка руками, распознав цепь. – Ох, не надоест же тебе, Кощей, за золотом гоняться.

Отмахнувшись от ее слов, я торопливо направился в подвалы, желая как можно скорее выгрузить пополнение своей казны на законное место. Правда, слова про 'опять ограбил' краем дошли до моих ушей, заставив чуть-чуть призадуматься над ними. Но только чуть-чуть…

Только через пару часов я смог вылезти из подземелий и отправиться на кухню перекусить. Заодно и поинтересовался насчет странной фразы, зацепившей меня.

– Бабуля, – прочавкал я, щедро откусывая от пирога с малиновым вареньем и запивая горячим чаем, – а что вы там про цепь говорили?

– Сначала прожевать надобно, а только после энтого и спрашивать, – покачала головою Яга в ответ на мой вопрос.

– Так я буду есть и слушать, – привел я веский, на мой взгляд, аргумент. – Уши же в еде участия не принимают…

– Ладно, – махнула рукою Яга, – расскажу. Хотя там и рассказывать нечего. Кот Баюн считается охранником сундука Кощея с его смертью. Сундук тот висит на огромном дубе, самом старом в лесу. На том дубе Баюн тренируется в сказаниях и песнях, двигаясь по цепи – золотой.

– А откуда она у него? – поинтересовался я, позабыв о своем обещании молчать.

– А кто ж его знает, – пожала плечами Яга. – Еще первый Баюн, пра-пра-прадед нонешнего, вбил в себе в голову иметь такую цепь. С тех пор это у них семейное – ходить по цепи и песни горланить, охраняя сундук.

– А как он там часто появляется? – полюбопытствовал я. – Я же что ни день вижу его в замке?

– Чары у него такие, – ответила бабка. – Может Баюн в единый миг переноситься из любого места к дубу могучему.

– Интересненько, – призадумался я, гадая над тем, как пристроить такую способность одного из подчиненных к делу. – А он только к дубу может переноситься?

– Да, – разом разрушила мои планы Яга, дав положительный ответ, – только к дубу. Даже от него он вынужден добираться пешочком. Но тут у него есть договоренность с Лешим, который ему тропочку короткую открывает.

Невезуха, блин. А с Лешим я только поссорился… надо же было этому пеньку с шишкой вместо носа оказаться на том месте, куда я булаву откину! Сам же виноват, этот Леший, а на мне решил обиду спихнуть… редиска.

– Жаль, – искренне пожалел я и принялся от огорчения уплетать кашу с медом, так сказать, стресс заедать. – А што штамм ш щепчьюу?

– Чегось? – поднесла Яга ладонь к уху. – Не пойму я тебя, Кощей.

– Говорю, – проглотив очередную порцию, перевел свою абракадабру, – что там с цепью? Почему ее Кощеи воруют?

– Так она ж золотая, – удивилась та, – вот все Кощеи и тащат ее в подземелья. После такого раза Баюн переносит дуб на новое место и заказывает новую цепь.

– Переносит? – не поверил я. В голове появилась картинка, как пухлый Баюн, ухватив за цепь и перекинув ее через плечо, тащит из земли огромный дуб, выдирая его корни из земли. Перетаскивает через весь лес и лапами закапывает его на новом месте. От такого видения у меня возник смех, и стоило больших трудов перевести его в небольшое фырканье.

– Ну, не сам, конечно, – поправилась Яга. – Ему Леший помогает.

– Уф, – произнес я, – успокоили. А то я и поверил в такую силушку богатырскую у нашего мышелова, что под силу дубы вырывать и на новое место переносить.

– Нет, – усмехнулась бабка, – на такое способен только Дубыня из волотов.

– А это кто такой? – спросил я, услышал про нового персонажа. – Тоже из моих подчиненных, из нечисти? Тогда почему не видел в замке и не слышал до этого дня?

– Нет, Кощей, – покачала головою бабка, – этот тебе не подчиняется, этот все больше за простой люд радеет. Волоты – это великаны на Руси, мало их, и спокойные очень. Но в гневе страшны и яростны: не раз отражали нападение орд захватчиков на русские земли. Дубыня самый известный из них и живет в наших лесах. Вот только показывается мало.

– А почему – Дубыня? – поинтересовался я. – Дуб, что ли, полный?

Я даже улыбнулся, представив здоровенного паренька с глупым взглядом и пускающего слюни. Бабке моя улыбка не понравилась так, что она нахмурилась и прервала мои веселые мысли (что-то меня на хохотушки пробило, не к добру это).

– Не смейся, Кощей, – по силе он побольше тебя будет, – хмуро ответила мне Яга. – Только чарами не владеет вовсе, и в этом ты его превосходишь. А имя получил за то, что вековые дубы вырывает с корнем и выше облаков подкидывает.

– Это хорошо, – серьезно кивнул я, – что такой серьезный дядька без волшебства обходится. И хорошо, что ко мне в гости не заглядывает. Ладно, бабушка, поел я, теперь и за дела можно приниматься.

– За какие ж такие дела? – удивилась Яга. – Злодейские? Давно пора, а то застоялся, силушку не знаешь куда девать.

Это она на стычку с Водяным и Лешим намекает? Так я не виноват совсем! Сами пусть не строят из тины дома и нос любопытный под руку не суют.

– Да так, – невразумительно пробормотал я, – пойду оружие посмотрю, подберу себе чего под руку.

– Никак о войне подумываешь? – еще сильнее удивилась Яга. – Раненько что-то, силы бы подкопить. Но можно на кого и сходить, дома-посевы пожечь, людишек в полон угнать, девиц красных султанам и ханам степным продать…

– Нет, – замотал я головою, прерывая бабкины речи, – не на войну – просто посмотреть. Ну, я пошел.

И, не дожидаясь продолжения речи, дернул из-за стола во все лопатки. Яга еще и добавить что сможет в качестве продолжения по жестче, а я человек тихий и мирный, на меня такие картины действуют плохо. Хватит и пожарищ и девок красных с полоном.

Глава 6

Оружейная комната располагалась в огромном зале без окон и с единственной небольшой толстой дверью. До подземной, что скрывала сокровищницу, она сильно не дотягивала – рабочие в этом случае решили обойтись без фанатизма – всего лишь ростовая плита, сколоченная из толстых досок мореного дуба и обитая бронзовыми полосами для прочности. Ругаясь под нос, я снял с дужек очередной замочный шедевр и отворил дверь. Тихо, без малейшего скрипа она подалась мне навстречу. Отметив про себя, что домовые отлично постарались, присматривая и постоянно смазывая петли, я вошел в зал.

Оружия тут было… много. Перечислить все многообразие колющего, режущего, дробящего и с прочими свойствами смертоносного железа и дерева мне было не под силу. Многие я узнавал по виденным в родном мире картинам и фотографиям, но часть не подходила ни под одно писание. К примеру, что вот эта за ерунда? Длинная, больше метра и шириною сантиметров в пятнадцать-двадцать деревянная изогнутая ложка с кучей небольших ремешков на конце ручки. Черпак мог вместить футбольный мяч.

Пожав плечами в ответ на свои мысленные вопросы, я пошел дальше. Вереница стеллажей с оружием началась вешалками с кучей доспехов. Чем-то они напоминали торговые залы бутиков. По крайней мере, кольчуги, панцири и шлемы висели точно так же. Некоторые доспехи были собраны полностью и располагались на чем-то вроде манекенов.

В одном месте я остановился. Окруженный со всех сторон свободным пространством на несколько метров (это учитывая то, что прочее снаряжение теснилось к друг другу, оставляя узенькие проходы-тропочки между собою), на двух шестах висел черный доспех из стали. Напоминал он старославянский, что установился после нашествия монгол. Как раз в эти века у русских воинов воинская справа утяжелилась, обзавелась монолитными панцирями и юбками со стальными полосами.

Этот доспех был очень на них похож, но чем-то напоминал и доспехи западников. Толстая кираса и сабатоны, набедренники и наручи, наплечники и стальные перчатки. Довершал высокий островерхий шлем с забралом-маской. В перчатках был зажал длинный, около полутора метров меч с широким и чуть-чуть волнистым лезвием. Говорить, что клинок тоже имел цвет ночи, не стану.

Пару минут я глазел на сталь, которой искусный мастер придал теперешний облик, и порывался примерить на себя. Уверенность в том, что они налезут на меня как влитые была, железная.

– Что-то видится родное в черной стали впереди, – полупропел-полупротянул я, осматривая издали доспех. Чувствую, что это воинское облачение Кощеев, в котором они (ну, я) ходят на войну и в набеги. Насмотревшись, я решил не прикасаться на всякий случай ни к доспеху, ни к мечу. Фиг их знает, как оно выйдет дальше. А ну добавят к моему комплексу 'золотой лихорадки' еще и комплекс садиста-маньяка? Нет уж, нет уж, обойдусь и так…

За доспехами открылись стеллажи со всяким стреляющим инструментом. Передо мною лежали крошечные арбалетики и гигантские, сильно похожие на миниатюрные пусковые блоки 'смерчей' и 'ураганов' арбалетища. По соседству расположились хитрые трубки с пружинами, тут же лежали очень на них похожие деревянные трубочки в пару метров длиною. Как ими пользоваться, я так и не понял, хоть и тщательно осмотрел со всех сторон. В одну из пустотелых даже дунул, но результата не получил – она была девственно пуста (или чиста, учитывая отсутствие даже крупинки пыли).

Примерил на руку несколько арбалетов, но отложил в сторону: пользоваться ими не мог, а инструкции поблизости не лежало. Облазив всю эту часть, я остановил свой выбор на луке. А что? Как их натягивают и накладывают стрелу, я не раз видел по телевизору. А если вспомнить детство, то моими любимыми фильмами были вестерны про индейцев.

Единственное, чего тут не было, так это огнестрела. Я залез во все уголки, в одном из которых нашел кучу пыли и моток старой паутины, отметив про себя нерадивость домовых. Но ни крупинки пороха и кусочка фитиля или кремневого замка не отыскал.

Вот и пришлось подхватить самый приглянувшийся лук из сотен его собратьев. Собранный из изогнутых кусков дерева и кости, он был выкрашен в черный цвет и выделялся из всех прочих тем, что тетива на нем находилась в боевом положении. На всех прочих тонкий шнурок или свисал с одного концы рога или был обмотан вокруг самого лука.

Взвесив и признав вполне подходящими по размерам и по тому, как лежит в руке, я попытался его натянуть. Вот тут появилась первая неприятность. Растянуть лук так, как это показывалось в кино, я не мог. Зацепив указательным и средним пальцами правой руки тетиву и ухватив левой за середину лука, я попытался его растянуть. Ага, куда там! Моя сверхсила пасовала, не справляясь с этой простой задачей.

Промучившись минут десять, я попробовал натянуть его двумя руками, наступив ногами на лук и разгибая поясницу. Со второго раза что-то получилось.

– Ага! – радостно воскликнул я. – Тебя надо просто-напросто разработать.

Секунду спустя я отпустил тетиву, и та очень больно хлестанула меня по ногам. Едва не дал пинка оружию, но успел взять себя в руки. Эх, ну почему тут нет банальной двустволки? Или винтовочки?

– Фиг с тобою, – раздосадовано сказал я, – не хочешь по-хорошему – будем по-плохому. Кузя!!!

Через пару минут поблизости зашуршало, и рядом появился знакомый домовой, вопросительно уставившийся на меня.

– Так, – показывая лук, проговорил я, – мне нужна инструкция по пользованию этим агрегатом.

– Царь? – удивленно-вопросительно сказал домовой. – Иструция…э-э.

– Инструкция, бестолочь, – поправил я Кузю. – В общем, мне надо знать, как пользоваться этим луком. А то всю руку с ногами отбил, пока сам пробовал научиться. Ты знаешь?

– У Соловья надо спросить, – пожал плечами домовой, – он со своими оборотнями луками пользуется. Не богатырскими, конечно, но все ж…

Я заскреб затылок, обдумывая слова домового. Идти к Соловью за помощью сильно не хотелось. Царь все-таки, и признание своего бессилия в воинском деле может пошатнуть авторитет. А может и не пошатнуть, от Кощея всегда ждут что-то особое, шокирующее.

– Так, – наставительно произнес я, подняв указательный палец к потолку, – сначала сами попробуем, а потом уж и к разбойнику пойдем.

Домой согласно кивнул головой, на всякий случай отойдя в сторону.

– Что киваешь? – недовольно буркнул я, примериваясь к луку. – Говори, что знаешь про это оружие. Тем более богатырское, сам же обмолвился про это.

– Так это, царь, – запустив свою пятерню в густую шевелюру, повторив мой жест, сказал Кузя, – я ж по домашним делам – убраться-прибраться, скотину покормить, доспехи почистить…

– Убраться, – передразнил я его, – прибраться… скотину покормить. Толку от вас, домовых. Смотри за мною и говори, что неправильно делаю.

Домовой с готовностью кивнул и укрылся за ближайшим шитом, поставленным на ребро и почти укрывшим мелкого во весь рост. Такое сомнение во мне несколько задело, но решил пока промолчать. Пару раз вздохнув полной грудью, я взялся за лук и принялся его растягивать. Тонкая тетива немедленно впилась в пальцы, угрожая разрезать кожу. И как с этими луками средневековые стрелки справлялись – перчатки, что ли, носили? Поскрипывая сборными сочленениями, лук понемногу сгибался, отдавая сантиметр за сантиметром. Растянуть шнурок тетивы удалось до носа, дальше дело застопорилось.

– Еще немного, царь, – поддержал меня Кузя, высунув нос из-за щита, – до уха тянуть надо.

– Сам знаю, – огрызнулся на своего подданного и зло прошептал луку. – Не натянешься – в печке сожгу, понял?

Но угрозы обошли стороною тупую деревяшку. Богатырский лук только презрительно тренькнул тетивою, вырывая последнюю из рук. Кончики пальцев так обожгло жаром, что я испугался за целостность кожи и ногтей. Но этого было мало – струна тетивы со злорадным хлопком (очень сильно напомнило мне отцовский ремень в детстве, когда он им угрожающе щелкал, в преддверии порки за плохие оценки или поведение) приложилась по предплечью левой руки.

– Пст-ст… – зашипел я от боли и выпустил лук. С довольным басовитым гудением тот распрямился и улетел подальше от меня, подгоняемый инерцией тетивы. Впрочем, далеко он не улетел, затормозив о ближайший щит… за которым прятался предусмотрительный домовой.

Тот в момент полета лука успел юркнуть за толстую дощатую плиту щита и высунулся только после стука упавшего на пол лука.

– Да-а, – протянул домовой, разглядывая свежий скол в мореном дубе. Кончики рогов лука были окованы (или одеты) небольшими металлическими колпачками. Одно из этих наверший и ударило в щит, оставив заметную отметину, грозно предупреждая, что шутки с луком плохи.

Посмотрев на щит, потом на меня и снова на щит, домовой задумался на несколько секунд. Потом скрылся среди стеллажей со снаряжением. Я уж было подумал, что Кузя решил держаться подальше от такого страшного коктейля, как я и богатырский лук. Однако ошибался…

– Вот, – минутой позже произнес он, протягивая мне латную рукавицу.

– Зачем? – сначала не понял я. – Тетиву такой фиг натянешь… не, надо Соловья искать – пусть учит.

– На левую руку, – терпеливо объяснил мне Кузя, словно малому ребенку. – Ну, чтобы это не повторилось.

Домовой кивнул на щит, намекая на мое умение без стрел поражать цель.

– Бывает, – философски пожал я плечами, не собираясь акцентировать внимание на незначительном (на мой взгляд) происшествии.

Новая попытка была удачней предыдущей. Лук опять протестующее скрипел, сопротивляясь моим усилиям, но смог остановить движение чуть дальше, чем в предыдущий раз. С полминуты я боролся с тетивой, но потом сдался и отпустил. С радостным посвистом та распрямила лук и звонко щелкнула по металлу перчатки.

– Что, съел? – с довольной улыбкой произнес я луку. За время, что я с ним занимался, у меня сложилось понятие о нем, как о живом существе. Или почти живом, с долей разума.

– Уже почти получилось, – довольно произнес Кузя, радостный, что новая попытка прошла благополучно для здоровья окружающих.

– Получше, – согласился я. – Только все равно до уха растянуть не получается. Надо дальше тренироваться… ты далеко не уходи, вдруг еще что полезное подскажешь.

Несколько минут после этого я усилено делал попытки растянуть лук на полную длину. Вот только ничего из этого не получалось – вредное оружие стабильно останавливало тетиву возле лица, не сдавая ни миллиметра позиции.

– Все, – сдался я, – хватит мучиться – неси стрелы. И так нормально растянул, чтобы стрельнуть подальше.

– Не рано, царь? – с сомнением протянул домовой, но за стрелами ушел. Вернулся со здоровым, украшенным яркой материей и серебряными нитями вышивки колчаном. Стрел было с полсотни, и все разные. Выбрав одну – с большим и округлым наконечником, я наложил на лук и принялся растягивать оружие. Сразу ощутил разницу: натягивать пустой лук было не в пример проще. Стрела норовила выскочить из пальцев или сползти в сторону, затрудняя прицеливание.

– Врешь, – проговорил я вслух, – не уйдешь.

Растянув до своей предельной точки, я на секунду застыл, ловя кончиком наконечника стрелы мишень – злополучный щит был водружен метрах в двадцати в узком проходе между доспехами – и отпустил тетиву.

Вроде и направление сумел выдержать, и расстояние было невелико, однако в щит попасть не удалось. Стрела сорвалась с тетивы и пьяной походкой (честное слово, именно так можно было охарактеризовать полет оперенной тростинки при взгляде со стороны) проскочила мимо щита. Ударившись вскользь по нагрудной пластине одной из кирас, она взмыла вверх. Там, опять избежав прямого удара, она ударилась о притолочную балку и улетела куда-то мне за спину.

Послышались тихий стук соприкосновения стали и половиц (уф, хоть обошлось без очередного рикошета, а то мог и в пятую точку получить острую занозу) и ошарашенный вскрик-выдох домового. Обернувшись я смог рассмотреть такую картину: в нескольких метрах от меня сидит Кузя, с ужасом смотрящий на перьевой хвостовик стрелы, пронзившей подол его балахона и пригвоздившей тот к полу. Еще повезло, что пострадала только одежка, и для домового все обошлось благополучно.