Текст книги "Мы с тобой Макаренки"
Автор книги: Михаил Лезинский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Глава четырнадцатая ВОЗМУТИТЕЛЬ СПОКОЙСТВИЯ
Солнце взобралось на такую высоту и так немилосердно жгло, что трудяга-термометр поспешил спрятаться в тень, не забыв показать при этом + 35! Это в тени. А если с глазу на глаз со светилом?
– Мамоньки-девоньки, – жалобно пропищал Лукьяненко, – неужто быть нам заживо поджаренными ?
– Брось хныкать, – отмахнулся от него Олег Синельников, – ешь лучше, а то ноги протянешь.
Но хорошо сказать другому – ешь. Олег и сам больше вилкой тыкал в миску, чем ел. При такой жаре окрошечку бы со льдом, а не стандартный гуляш.
– Олежек, – не унимался Жора, – ну придумай что-нибудь. Ты же мастер находить выходы.
Но искать выход на этот раз Синельникову не пришлось. Мартьянов сам нашел его.
– Вот что, хлопцы, – Игорь с неодобрением посмотрел на солнце, срывающее распорядок дня, – часика четыре отдохнем, а как спадет зной, наверстаем упущенное. Согласны?
Края палатки приподняли, и создалась естественная вентиляция. Монтажники улеглись на кровати, и направленный ветерок заскользил по лицам, по голым животам. Дышать сразу стало легче. Но все равно не хотелось двигаться, разговаривать, даже думать не хотелось.
Поэтому не прошло и пятнадцати минут, как парусиновые стены палатки закачались от дружного храпа. Один Лукьяненко не мог уснуть. Он полежал с полчаса, потом вдруг вскочил с кровати, достал из тумбочки зеркало и стал что-то мудрить со своим лицом .
– Ты что? – лениво спросил Синельников, приоткрывая один глаз.
– Не люблю массовые мероприятия, – презрительно проговорил Жора, – буду проводить свободное время по своему вкусу.
– А-а, – промычал Синельников, – ну, действуй тогда, – и, повернувшись на другой бок, тотчас уснул.
Но спать ему пришлось недолго. Вдруг с той стороны, где находилась палатка Скрипичкиной, раздался крик. Дикий крик перепуганного человека.
Все вскочили со своих кроватей и прислушались. Кричала Светлана. Монтажники все как один ринулись на помощь. Митрич, делая бешеные скачки, достиг палатки первым.
Светлана, вся съежившись, закутанная в простыню, сидела на кровати и всхлипывала. Ее била мелкая дрожь.
Увидев Митрича, она вцепилась в его руку.
– Что с тобой? – испугался Волков.
– Не… не знаю, – ответила Светлана и еще крепче сжала руку Волкова.
Палатка стала наполняться людьми.
– Что же все-таки случилось, Светочка? – Волков, сам того не замечая, гладил волосы испуганно вздрагивающей девушки.
– Говори, говори, – подбодрил ее Мартьянов.
– Светлана обвела взглядом настороженные лица ребят и всхлипнула. Я легла отдохнуть… Только задремала, и вдруг входит – страшный, с бородой длинной такой…
– Хоттабыч, наверное, прилетал, – высказал предположение Сафонов.
Гена стоял слишком близко к Волкову, и тот успел ткнуть его кулаком в бок за неуместную шутку.
– …подошел ко мне и палкой стал щекотать
пятки.
– Приснилось, – засмеялся Мартьянов.
– Нет, не приснилось, – упрямо тряхнула головой Светлана, – у него еще и усы были огромные, я хорошо запомнила.
– Портрет Зозули, – снова вставил слово Сафонов.
На него шикнули, и он замолчал.
– … я вскочила, а он сказал – «хурды-мурды – рыжие морды» и исчез.
Мартьянов не знал, что и думать. Какое принимать решение.
– Вот что, – наконец сказал он, – ты, Волков, подежурь здесь. Пусть Светлана успокоится. А мы пойдем. Всем нам тут нечего делать..
«Приснилось, – решил он про себя, – насколько я знаю, чудес на свете не бывает».
– Игорь Николаевич, – окликнул его Синельников, когда они вышли из палатки Скрипичкиной, – можно вас на минуточку?
– Да. Что такое?
– Скрипичкиной не приснилось, – зловещим шепотом проговорил Синельников.
– Ты откуда знаешь?
– Сам видел этого домового.
– Где?
– Только что у нас в палатке.
– Что же ты молчал?-воскликнул Игорь.
Олег подошел вплотную к Мартьянову и что-то тихо ему сказал.
– Не может быть! А доказательства? Чем ты можешь это подтвердить?
– Вам еще и доказательства нужны? – усмехнулся Олег. – Давайте пройдем к себе в палатку, может быть, он снова появится. Далеко он уйти не мог. Согласны?
– Согласен.
Мартьянов с Синельниковым вошли в палатку и легли на свои кровати. Ждать им пришлось недолго.
Устало опираясь на суковатую палку, к палатке Скрипичкиной шел сгорбленный старик. Его длинная волнистая борода отливала белизной. Резко выделялся неестественно длинный нос, В руках у этого странного субъекта была внушительных размеров коробка. На черной коробке белый крест и какая-то надпись. Когда старик приблизился к палатке, Игорь и Олег сумели прочитать надпись – «АТОМИС БОМ-БАС».
– Пусть заходит, – шепнул Мартьянов Синельникову, – его Митрич там встретит.
– Что ты, – не поддержал его Олег, – этого допускать нельзя. Будет мировой скандал.
Старик внезапно остановился и настороженно стал прислушиваться. Несколько секунд он напряженно вглядывался в сторону «командирской» палатки и… неожиданно пустился наутек.
– Спугнули! – воскликнул Синельников.– Говорил , надо тише.
Притворяться было бесполезно. Заговорщики вскочили с кровати и бросились вдогонку.
Догнали они старика метрах в трехстах от палаток: несмотря на преклонные годы, старик бегал , как Владимир Куц в расцвете своего таланта.
– Стой! – закричал Мартьянов. – Кто такой?
Видя бесцельность бегства, старик остановился. Подбежал Синельников и внимательно посмотрел на физиономию «деда».
– Так и есть, – сказал он торжественно, – заслуженный артист республики… Простите, забыл фамилию.
«Артист» молчал и только тяжело дышал – чувствовалось отсутствие постоянных тренировок.
Игорь двумя пальцами потянул «старика» за бороду. Борода легко отделилась.
– Пакля? – спросил Игорь, как будто это было так важно.
– Пакля, – подтвердил Жорж.
– Здорово! – восхитился Игорь.
– Ничего, – сдержанно похвалил себя Лукьяненко.
– Я тебе дам « ничего »! – нахмурился Игорь.
– Ему Митрич и без вас даст, – усмехнулся Синельников, – за Скрипичкину он из Жорки настоящего старика сделает, век будет
кашлять и кланяться медицине.
– Волкову бы не надо говорить, – попросил Жора.
– Это почему же ? Боишься ?
– Нет… Но все же..
– Предусмотрительность – качество завидное, – подковырнул Олег, – а раньше ты о чем думал? И с чего это тебя вдруг в старики
потянуло? Молодость надоела? И оделся, как на Северном полюсе. А сам кричал: «Жара, жара, работать невозможно».
– Искусство требует жертв, знаете такое изречение? Вот я и страдаю,-вздохнул Жора.
– Деятель, – хмыкнул Синельников, – артист-на летчик…
– Вот видите, – Жора повернулся к Игорю, – опять не верит.
– Чему не верю? – насторожился Синельников.
– Что артист из меня получится. Вот я и решил доказать…
– Сообразил, – расхохотался Олег.
– Мальчишка ты еще совсем, – удивился Мартьянов, – честное слово, мальчишка. Ребенок. – И, обращаясь к Синельникову,
добавил: – А ты тоже хорош, разве над мечтой можно смеяться!
– Да ведь мы…
– И не оправдывайся, – перебил его Игорь, – виноват. Теперь надо исправлять положение. Для начала поступим так: ни слова Волкову. Раз.
– А что – два? – заинтересовался Лукьяненко.
– А что два, ты потом узнаешь. Я еще с тобой завтра поговорю как следует. А сейчас иди отдыхай. Набирайся сил. Рабочий день еще впереди.
… Не «завтра», а только через неделю между Лукьяненко и Мартьяновым состоялось продолжение разговора на артистическую тему.
– А все-таки здорово у тебя тогда получилось! – сказал Мартьянов. – Умеешь перевоплощаться.
По правде говоря, Лукьяненко ждал сейчас разноса в пух и прах, а тут вроде получается, что начальник и нахваливает еще. Случайно, не подвох? Надо быть осторожным.
– Не думал я, что Скрипичкииа такая нервная, – на всякий случай стал оправдываться Лукьяненко, – больше не буду, Игорь
Николаевич.
– И не надо, Жора. Ну ее к монаху, эту девицу, – с ней, кроме горя, ничего не наживешь. Ты бы лучше самодеятельностью занялся.
– Какой самодеятельностью? – удивился Лукьяненко. – Уж не Олег ли Синельников собирается петь? Так ему лучше в цирк идти,
тяжести поднимать.
– При чем тут Олег. В нашем подшефном колхозе самодеятельность надо подтянуть. Не клеится у них что-то.
– Кто меня туда пустит? !– оторопел Жорж. Такого поворота событий он, конечно, не мог ожидать.
– Как кто! – небрежно ответил Игорь, как будто ничего неожиданного не произошло, а без слов все ясно. – Наша бригада может тебя туда направить. Поможешь колхозникам?
– Не знаю, – ответил Лукьяненко , и с его лица исчезла скептическая улыбка. За долгие годы он сейчас впервые задумался над ответом. – Не знаю, дело серьезное. Как бы сказать, ответственное.
– Конечно, ответственное. Но ребята тебе верят. Кстати, это инициатива Синельникова. Знаешь такого? – улыбнулся Игорь.
Но Лукьяненко не спешил с ответной улыбкой. Он был серьезен сейчас как никогда.
– А с работой как? С трудовой повинностью? – Жора вопрошающе посмотрел на Мартьянова.
– Работа от этого не остановится. Да за одного тебя Зозуля обещал мне пять человек дать, – засмеялся Мартьянов, – бизнес, как ты выражаешься. А что касается трудовой повинности, то мне кажется, что для начала ты поработал неплохо. Удовлетворительно даже, можно сказать. Да что ты мне о какой-то повинности
говоришь, – вдруг разозлился Игорь. – Можешь заявление писать «по собственному желанию» – освободим, и перейдешь на другую работу. Через месяц домой едем, – сказал Мартьянов, уже успокоившись, – надо доказать колхозникам, на что способны горожане, пусть у них останутся о нас только хорошие воспоминания. По рукам?!
– Ну что ж, я согласен, Игорь Николаевич.
Так Георгий Лукьяненко, неожиданно для всех и прежде всего для самого себя, стал руководителем кружка художественной самодеятельности в колхозе «Гигант».
Глава пятнадцатая ВОПРОСЫ ЭКОНОМИКИ СТРАНЫ
В своем поношенном костюме, в стоптанных яловых сапогах Пастухов был похож на охотника, рыболова, геолога, на кого угодно, но только нe на начальника крупной энергосистемы. Прожаренный солнцем соломенный бриль и двустволка, которую Пастухов прихватил с собой на всякий случай, – «может, косой подвернется», – довершали сходство.
Но разговоры Пастухов вел совсем не охотничьи, и было ясно, что приехал он на Маракуг совсем не случайно, и что, по крайней мере в ближайшие дни, зайцы могут быть спокойны за свою судьбу.
Не случайно, по-видимому, вместе с Пастуховым приехал и Зозуля. Зозуля по своему обычаю всегда вступал в разговор первым.
– Нет, не хочет он, – кивок в сторону Мартьянова, – принципиально приезжать в наш колхоз. Ни огурчики, ни сметанка, ни кефаль, ничто его не интересует.
– Приедем, обязательно приедем, – заверил его Игорь, – вот Жора подготовит соответствующую программу – и приедем.
– С Лукьяненко вы здорово придумали, – вмешался Пастухов, – если у парня действительно талант, то с нашей стороны было бы неразумно закапывать его в землю.
– А мне помнится, что кто-то говорил: «землю надо заставить их копать», – съехидничал Мартьянов.
– Ох и ехидные же вы все здесь, Игорь Николаевич! Не языки, а бритвы обоюдоострые.
– Кто «все»? – полюбопытствовал Игорь. – Ты, – пояснил Пастухов, – Синельников… Встречает он меня сегодня и говорит: «В самый раз приехали, Илья Матвеевич». – «А что, говорю, заминка у вас в чем-нибудь?»– «Да нет, говорит, план, слава богу, выполняем, а вот зайцы о вас беспокоятся, где, говорят, товарищ Пастухов? Почему он не едет? Мы уже вполне в теле, и отстрел на нас разрешен».
– Это он намекает на то, что вы обещали давно приехать и не захотели, – расхохотался Игорь.
– Не мог, – уточнил Пастухов.
– Насчет подковырки они мастера, – улыбнулся Зозуля, – вот и у меня такой же…
– Это кто же? – покосился на него Мартьянов,
– Да Жорка! Кто же еще?
– Ах, Лукьяненко!
– Ничего, талантливый парнишка, – вздохнул Зозуля, – разворачивается. Вы еще свою повариху подкиньте ему в помощь, и будет полный порядок.
– Светлану? – удивился Игорь,-Да зачем она вам нужна? Уверяю вас, в самодеятельности она ничего не смыслит. И вообще, особа с норовом. Она вам покажет самодеятельность! На что у нас ребята молодцы, и то ничего поделать не могут.
– Как ничего?! – вскинул на него глаза Пастухов.
– Ну, не совсем ничего,-смутился Игорь,– обеды она готовит как будто неплохо, правда, с помощью Волкова, но все же… Хандрит что-то часто…
– Тут любой захандрит , – вступился за Светлану Пастухов, – одна целый день вертится у котлов… Тоска!
– А так она девушка не плохая, – неожиданно сказал Игорь, – и правильно сделали, что вовремя вырвали ее из омута. Пусть сама
увидит и убедится, что это еще не весь свет, что виден из ее окна.
– Вот видишь, – засмеялся Пастухов, – об этом я тебе тогда и говорил. Помнишь?
– Помнить-то я помню. А не повторится ли с ней все сначала, когда она вновь попадет в город? – высказал сомнение Игорь.
– Не знаю, – задумался Пастухов, – все зависит от обстоятельств. Но не такая уж она испорченная девушка. Это мы сразу поняли и
поэтому направили ее в вашу бригаду, а не в специальные поселения для злостных тунеядцев. Одно это говорит за то, что мы…
– Кто мы? – встрепенулся Игорь.
– Депутаты горисполкома, партийная организация сетевого района, ваш секретарь комсомольской организации…
– Синельников?!
– Да, Олег. Между прочим, это ему принадлежит инициатива направить имеено их и именно в вашу бригаду.
– Не может быть! – воскликнул Мартьянов.
Но на этот возглас Пастухов ничего не ответил, только улыбнулся краешком губ, и Игорь понял, что это очень даже может быть.
– Ну и дела! – крутанул головой Игорь.
– Так отдаете девушку в наш колхоз? – вмешался Зозуля, – видимо, ему не терпелось выяснить этот вопрос.
– Так я ж сказал уже, – начал Игорь, – что она в самодеятельности не смыслит.
Но Зозуля не дослушал Мартьянова.
– По правде говоря, для меня это совсем не важно. При такой красоте ей самое подходящее место в нашей самодеятельности.
– Это почему же? – удивился Пастухов.
– Поясню, – покрутил усы Зозуля. – Наши хлопцы хоть и сельские, но в красоте разбираются не хуже городских. Сейчас у нас как
обстоит дело: а кружки чуть ли не силой тащить приходится, а появись у нас такая красотка, хлопцы сами скопом повалили бы на сцену. Вот что значит для нас ваша Светлана Ивановна.
– Ну и председатель! – тряхнул головой Мартьянов. – Из всего умеет выгоду извлечь!
~ Да, он такой, – подтвердил Пастухов, – из-за его выгоды и я сюда приехал.
– Вы? – насторожился Мартьянов.
– Будем на ходу пересматривать проект, – ответил Пастухов, переходя на деловой тон, – межколхозную электростанцию в Клиновке решили не строить.
Услышав такие слова, Игорь прямо-таки оторопел. Ведь, собственно говоря, от межколхозной электростанции и нужно было подать напряжение в колхоз «Гигант».
– Как же так! Столько средств затрачено. Интервью во все газеты давали! – воскликнул Игорь.
– Насчет интервью ты правильно заметил. Интервью мы давать научились, – усмехнулся Пастухов. – А вот насчет межколхозной электростанции ни разу не задумались. А Зозуля задумался и говорит, что деньги, вложенные в ее строительство, и за сто лет не вернешь.
– Узнаю «методу» председателя колхоза, – съехидничал Мартьянов, – он на все способен. Может, он и выполненные работы откажется оплачивать? А?
– И откажусь, – рассмеялся Зозуля, – чего я вдруг за клиновского председателя расплачиваться буду? Тоже мне, нашли богатого
дядьку!
– Ну, это вообще черт знает что! – развел руками Игорь.
– А ты не кипятись раньше времени, – улыбнулся Зозуля. – Ишь, конь-огонь. За выполненные работы выставим счет Кондратенко, председателю колхоза «Путем Ильича». А от Клиновки до «Гиганта» линию тянуть нет необходимости. Таковы дела на сегодняшний день. Уразумел?
– Ах, так, – успокоился Игорь,-ну и пусть еще лет пяток посидят без электричества, зато на колхозную сберкнижку еще с десяток тысяч можно положить. Вот это я уразумел!
– Ничего-то ты не уразумел, – Зозуля с удовлетворением крутанул ус, – от электричества нас сейчас палкой не отгонишь.
– Игорь Николаевич, что ты скажешь насчет использования высоковольтной линии в сто десять тысяч вольт? – неожиданно спросил Пастухов. – Если мне не изменяет память, эта самая линия проходит в трех километрах от «Гиганта»?
– В трех, – подтвердил Мартьянов, – только, на мой взгляд, использовать ее сейчас нет смысла. Дороже обойдется. Подключим мы, допустим , к линии трансформатор , – стал развивать Игорь свои мысли , – затратим огромные деньги , а в результате девяносто процентов его мощности , да что там девяносто, девяносто девять процентов будет гулять по степи холостяком ! Вот и думайте : выгодно или нет ?
– А если маломощный трансформатор ? С учётом потребления электроэнергии одни колхозом , тогда есть смысл ? – продолжал допытываться Пастухов .
– Смысл есть , а трансформаторов нет , – скаламбурил Игорь , – промышленность ещё не освоила выпуск маломощных трансформатов под высокое напряжение.
– Насчёт опыта свердловчан слыхал ? – ехидно спросил Зозуля .
Игорь улыбнулся . О выпуске свердловчанами высоковольтных трансформаторов Зозуля узнал от него , Игоря Мартьянова. Как тут не улыбнуться ?
– Кажется , слышал , – хмыкнул Игорь , – но это на сегодняшний день только в пределах одной Свердловской области !
– Правильно , – подтвердил Пастухов . – Но ты на эту тему лучше с Сергеем Фёдоровичем потолкуй . О любопытных вещах расскажет .
Зозуля только и ждал этого сигнала.
– Понимаете , Игорь Николаевич , – в председательских глазах появился хитрый бес , – закупил я недавно у свердловчан дешёвую передвижную подстанцию , в аккурат такой мощности , какая нам нужна . Надо будет её быстрей до дела приспособить . Как на ваш просвещённый взгляд , хороша штучка ?
Зозуля говорил о приобретении подстанции так, словно хвастался необыкновенно жирным гусем, случайно купленным на рынке.
– Как же вам удалось достать такую уникальную вещь?-искренне удивился Мартьянов.
– Очень просто. Убедил свердловчан, что их опыты будут неполными, если не проверить их в крымских степных условиях.
– И что же?
– Продали. Почти задаром – по себестоимости. Обещал только их ежемесячно информировать о работе механизмов. Что ж, буду писать, – притворно вздохнул Зозуля, – за науку и пострадать можно.
– Неплохо получилось вроде, – сдержанно похвалил Игорь.
– Совсем хорошо! – тотчас откликнулся польщенный похвалой председатель. – Социализм – это учет. Фразу эту не только полезно знать, но и уметь применять в жизни. А теперь такой вопрос, Игорь Николаевич…
Игорь ответил на вопрос. Еще на много вопросов пришлось ответить ему.
Треугольник Пастухов-Зозуля-Мартьянов решал хозяйственные и технические вопросы. Вопросы экономики страны.
Глава шестнадцатая МОНТАЖНИКИ ЕДУТ ОТДЫХАТЬ
Пастухов ел гуляш и нахваливал:
– Чудесно! Великолепно! Восхитительно!– Казалось, что он дает оценку не гуляшу, а по меньшей мере первой атомной электростанции.
И, обращаясь непосредственно к Игорю, с иронией произнес: – Теперь я понимаю, почему вы не спешите с окончанием строительства линии. Солнце, воздух и такие гуляши… Нет, определенно я бы и сам не стал спешить…
– Правда? – воскликнула Светлана, внимательно следившая за разговором.-Вы серьезно? Вам понравился ужин?
Пастухов тотчас повернулся к девушке.
– Бог свидетель, Светлана Ивановна, такой гуляш я ем впервые в жизни. Да неужели мой аппетит не говорит об этом?!
Светлана победно взглянула на Игоря, «мол, вот что говорят знающие люди», а Пастухов продолжал:
– Обязательно возьму у вас рецепт приготовления. Привезу его своей жене и скажу: учись! Дадите рецепт?
– Это же просто, Илья Матвеевич, – смутилась Светлана, – я и сама не знала, Гриша научил…
– Что за Гриша? Это еще кто такой? – Бровь у Пастухова приподнялась.
– Волков. Разве вы его не знаете?
– А-а-а , Митрич. Замечательный парень, золотые руки, но у него так не получится, уверяю вас. Ученик всегда превосходит своего учителя. Закон жизни.
Игорь взглянул на Пастухова – подшучивает или серьезно? Но на лице начальника ничего прочесть было нельзя. «Наверное, серьезно», – решил Мартьянов. Он давио заметил в Пастухове такую черту: интересоваться абсолютно всем – тунеядцами и проблемой озеленения улиц, международной валютной таблицей и охотой на зайцев, колхозной самодеятельностью и, вот сейчас, гуляшом.
– Для этой цели лучше всего подходит баранина… – раскрывала Светлана «секреты» походной кухни. Она села напротив Ильи
Матвеевича, и Пастухов весь обратился в слух. – Мясо режется кубиками и обжаривается с жиром…
– А лук?! – спросил нетерпеливо Пастухов. – Я люблю, чтоб луку было побольше.
– Лук потом. Вначале мясо нужно залить горячим бульоном, добавить томат-пюре, потушить час-полтора, а вот тогда-то можно класть и лук, репчатый, рубленый…
Мартьянов с интересом прислушивался. Оказывается, приготовить простейший гуляш, которым Светлана пичкает их чуть ли не каждый день, тоже наука. И он уже с гораздо большим уважением стал тыкать вилкой в тушенное по всем законам мясо. И работа поварихи стала ему казаться более значительной. Ведь сказал же кто-то, кажется, Наполеон: «Путь к сердцу солдата лежит через его желудок». Стало быть, желудок играет не последнюю роль в любом деле.
Чем черт не шутит, возможно, часть процентов перевыполненного плана корнями уходит в Светланин котел?!
И Мартьянов, съев гуляш, сказал:
– Спасибо, Светлана Ивановна, ужин сегодня действительно превосходный. А на завтрак приготовьте, пожалуйста…
Скрипичкина, Пастухов и Мартьянов еще сидели за столом, ведя гастрономические разговоры, когда показался Олег Синельников. Одет он был по-праздничному. Кремовая, в чуть заметную елочку, рубашка приятно контрастаровала с темно-синим цветом брюк. Наваксенные «стиляжьи» полуботинки таинственно поблескивали. Столь же таинственно он спросил, обращаясь к Мартьянову:
– Какой сегодня день?
– Суббота, – ответил вместо Игоря Пастухов.
– Правильно,-подтвердил Синельников.– Что мы делаем в субботу?
– По-видимому, отдыхаете, – пожал плечами Пастухов.
– Правильно, – снова подтвердил Олег, – по субботам мы всегда выезжаем отдыхать.
– И на здоровье, – сказал Пастухов.
– Требуется машина,-сказал Синельников.
– Машины нет, – вмешался Мартьянов, – Илью Матвеевича надо подкинуть на вокзал. Так что..
– Нас ждут в колхозе, там же сегодня концерт художественной самодеятельности, – перебил Синельников, – Жора просил обязательно быть.
– И танцы, – умоляющим голосом продолжила Светлана, обращаясь прямо к Пастухову, – Лукьяненко говорит, что у них по субботам всегда танцы.
– Лукьяненко говорит, значит, все правильно, – засмеялся Илья Матвеевич, – лично я против танцев ничего не имею, – и,
повернувшись к Мартьянову, таким же жалобным, как у Светланы, голосом попросил: – Игорь Николаевич, разреши, суббота ведь…
– А вы? Вы же сами говорили, – Игорь провел ладонью по горлу, – вот так вам надо быть сегодня в Евпатории.
– Я говорил? – притворно удивился Пастухов. – Я говорил, к утру надо быть. Ты меня просто не понял.
– Может быть, – усмехнулся Игорь и закричал, повернувшись в сторону палатки, – Гена! Сафонов!
– Чего?! – тотчас откликнулся Сафонов.
– Заводи машину! Едем к Зозуле.
Подпрыгивая, несется по степной дороге автомашина. Свет фар вспугивает зайцев, и те сломя голову несутся сами не зная куда. Шум двигателя пугает все живое: торопливо улетают степные журавли, недовольно покряхтывая, как сварливые тещи; из-под колес вылетают хохлатые жаворонки, устроившие ночлег прямо в пыли дороги.
– Улю-лю-лю, – несется им вслед из кузова, – держи, лови, хватай за хвост. За хвост, говорю, держи!
В кузове гомон и смех – марьяновцы едут в колхоз. На танцы! На концерт художественной самодеятельности! На Жоркин концерт!
– Посмотрим, посмотрим, что он там натворил, – смеется Мартьянов, – если плохо, то назад заберем.
– Так его Зозуля и отпустит! – отвечает ему Олег Синельников, – наш Жорка теперь деятель культурного фронта. Зозуля держится
за него обеими руками.
– Обеими руками, говоришь? Это хорошо. Так и надо. Пусть знают севастопольских монтажников!
Синельников ему на это ничего не ответил и, наклонившись к окошку кабины, прокричал:
– Светлана! А ну – песню!
– Что?! – высунулась из кабины Светланина голова.
– Запевай, говорю.
Скрипичкина не стала отказываться запевать, так запевать:
Огней так много золотых
На улицах Саратова.
Парней так много холостых,
А я люблю женатого…
Синельников сморщился, как от зубной боли. Ну и певица! Ну и голос – отрава!
– Светлана!
– У? – прервалась Скрипичкина «на любви к женатому».
– Ты когда-нибудь в своей жизни пела? – старался перекричать шум мотора Олег.
– В школе. В хоре. А что?
– Вот и подожди. Когда запоем хором, тогда и вклинишься. Поняла?
– Ну и пожалуйста, – надулась Светлана.
– Митрич! Давай!
И поплыла над степью песня…
Вырос парень крепкий душой,
Едет парень в город большой…
– Подхватывай!
Ты, брат, молод, кровь – как вино.
Счастье в руки всем нам дано…
Слушает песню маракутская степь. Звонкую. Задорную. Не успела она отзвучать, как хор, не сговариваясь, подхватил знаменитую «Тачанку-ростовчанку, все четыре колеса». Песня сменяет песню. Тут и «Удар короток, и мяч в воротах», и «Ехал я из Берлина», и «Севастопольские улицы вечерние», и… Да разве все песни можно перечислить!!
А спидометр на машине продолжает наматывать километры. Зайцы в страхе мечутся по степи. Вот бы сейчас сюда Пастухова с его ружьем! И снова из-под колес в темень ночи взлетают короткопалые жаворонки (бедные пташки, не дают им спокойно подремать!), и снова в кузове гомон и смех – молодость ищет раавлечений, молодость едет веселиться.
… Наверное, за всю историю своего существования клуб не вмещал сразу столько людей. Сегодня здесь танцы, концерт и снова танцы. Танцы без ограничения времени. До упаду! Так могут танцевать только в сельских клубах. Куда там нашим облегченным городским танцулькам до деревенского размаха! Разве могут выдержать сравнение городские танцпятачки, где «мероприятие» полностью заканчивается в 23-00, с настежь распахнутыми дверьми колхозного клуба?! Нет, конечно. Монтажники сразу же по достоинству оценили это. Работать так работать, а танцевать так до утра.
Светлана не давала своим ногам ни минуты отдыха; казалось, что сегодня она хочет оттанцевать за целый месяц. И в этом ей шли навстречу – в партнерах недостатка не было. На зависть деревенским красавицам, Светлану ни на минуту не оставляли в покое. То и дело слышалось:
– Светлана Ивановна! Разрешите! Этот вальс вы обещали мне.
– Следующ.ий танец за мной! Не забыла, Светочка?
– Жо… то есть Светка, сбацаем?
Светлана внимательно оглядела Жорку с головы до ног и небрежно проронила:
– С тобой не буду, не заслужил еще, товарищ худрук.
– Ну и не надо! Не больно и хотелось, – обиделся Лукьяненко и, поправиз «бабочку», с независимым видом отошел в сторону.
Скрипичкиной не дают скучать. Нет, что бы кто ни говорил, но много значит на сегодняшний день красивая внешность!
Игорь с Зозулей стоят у бочонка с пивом и ждут, когда освободятся кружки, захваченные более предприимчивыми монтажниками.
В ильф-петровские времена пиво выдавалось «только членам профсоюза», а сегодня этот напиток пили в первую очередь на правах гостей монтажники да Зозуля, которому сделали исключение как председателю колхоза.
Впрочем, местные хлопцы не особенно страдали от этих ограничений. Колхоз «Гигант» был зажиточным, и почти в каждом доме было вдоволь наварено своего пива.
Вот Зозуля ухитрился завладеть кружками, и Игорь получил возможность оценить напиток по достоинству.
– А ничего, – похвалил он, – напоминает рижское.
– Лучше, уверяю тебя, лучше!-воскликнул Зозуля. – Ты пей, пей. В Севастополе такого пива не бывает. Сами варили.
Пил Игорь пиво и сдержанно похваливал. Похваливал и наблюдал за Волковым. «Эх, Гришка, Гришка!»
А великан, ничего не замечая, прислонился к стенке и следил за Светланой. В его взгляде скользила ничем не прикрытая ревность.
Говорят, что ревность на данном историческом этапе является пережитком проклятого прошлого, а вот сейчас тень прошлого витала над вполне современным человеком и скалила зубы. Митрич ревновал в открытую (вот что значит не посещать лекций на морально-этические темы!).
Светлана держала себя со всеми ровно, и, на Игорев взгляд, поводов для ревности у рыжего «мавра» не было.
Мартьянов взглядом отыскал Скрипичкину и внимательно посмотрел на нее. Скрестились взгляды, и Светлане сразу же сделалось жарко, должно быть, от выпитого пива и танцев. А может быть, и не от пива, потому что никто не видел, чтобы она его пила.
Встретились взгляды и тотчас разошлись. Светлана небрежно повела плечами, – дескать, нечего за мной наблюдение вести.
«Чего это она, – подумал Игорь, – неужели рассердилась на меня за что-нибудь? По-моему, за последнее время у нас никаких столкновений не было. Ничего не понимаю!»
– О чем задумался, Игорь Николаевич? – ворвался в мысли Зозулин голос. – Выпьем еще по кружечке, чтоб дома не журились, и, пожалуй, можно один разок станцевать. Да,
можно!
Зозуля допил пиво, крутнул ус и помчался к Светлане.
– Пожалуйста, танго! – попросил он баяниста.
На полуноте оборвался вальс, и раздались звуки замедленного танго – персональная просьба председателя колхоза.
– Разрешите, – Зозуля остановился перед Скрипичкиной.
– Пожалуйста, – протянула ему руку Светлана.
Танго – единственный танец, в котором Зозуля умел кое-как передвигать ноги, и этот танец он хотел станцевать с некоронованной королевой вечера Светланой Скрипичкиной.
Конферанс вел Жора Лукьяненко. Он с завидной непринужденностью держался на сцене. Его нисколько не смущали сотни глаз, устремленных на него. Было ясно – он рожден для эстрады.
– Бетховен. «Крейцерова соната», – объявил он. – Исполняет на скрипке тракторист Гоша Сапегин. Партию фортепьяно ведет агроном Петр Дмитриевич Машаркин.
Сапегин выходит на сцену и неумело раскланивается. На его лице написаны робость и смущение. Жора подбодряет его взглядом.
Но вот смычок коснулся струны, и словно порывистый ветер ворвался в зал-. Страстная, полная мужества музыка наэлектризовала людей. На секунду застонала скрипка, словно умоляя о чем-то, и снова маршевый победный взлет. Мелодия скрипки привольно разливается по залу, за ней повторяет мотив фортепьяно. Бурные вспышки и мимолетная грусть – все воплощено в «разговоре» двух инструментов.
– До чего замечательно, – шепчет на ухо Волкову Гена Сафонов, – прямо-таки артист…
– Отвяжись,-бросает Волков односложно.
Музыка расстроила его. Да и Светлана сидит рядом с Игорем, это тоже не ускользнуло от его взгляда. Будет после этого хорошее настроение!
А музыка продолжает петь о жизни, о счастье, о радости всего земного.
Музыкантам хлопали долго – ладоней не жалели. Гоша Сапегин засмущался и, кивнув торопливо головой, покинул сцену. Это было первое в его жизни публичное выступление, и; он еще не привык к аплодисментам.
