Текст книги "Рассказы в стиле Дзен. Истина всегда с тобой"

Автор книги: Михаил Карусаттва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Да, с этим я согласна.

– С этим, казалось бы, согласно большинство. Но на практике этим пользуются лишь немногие. И традиционно принято считать, что мудрость присуща лишь старикам. Существует даже такая расхожая предистианская пословица: «Мудрость приходит тогда, когда она уже не нужна». И это очень пагубная пословица, которая подкрепляет веру в то, что ребёнок не способен быть мудрым и принимать мудрые решения.

Мистер Шайн на мгновение отвлёкся, отдавая пирожки очередным покупателям, и после закончил свою мысль:

– Вот так, миссис Эвенсвилл, из ребёнка, который воспитан в традициях «будь мудрее» вырастает самодостаточный человек, который не сравнивает свою жизнь ни с чем, а считает свою жизнь уникальной независимо от того, каким делом он занят. Из ребёнка же, который воспитан в традициях «будь умнее других», в традициях соревнований, вырастает закомплексованный человек, который постоянно сравнивает свою жизнь с другими и от этого никогда не будет полноценно счастлив.

– Да, мистер Шайн, с этим не поспоришь. Но, как вы правильно сказали, мы – предистиане, и нашу закоренелую систему воспитания так просто не изменить.

– Опять же, миссис Эвенсвилл, большинство людей считают, чтобы, как вы говорите, «изменить систему», должно произойти какое-то глобальное осознание новых ценностей. Так люди мыслят потому, что они смертны, и что им обязательно хочется в рамках своей жизни увидеть хоть какие-то позитивные изменения, поэтому они всё уповают на богов и, вон, – он показал пальцем на плакат за своей спиной, – на политиков, в надежде, что эти божества обеспечат им быстрое позитивное развитие. Но эволюция устроена по-другому. Она развивается медленно. Сначала о новых ценностях узнаёт один человек, к примеру, какой-нибудь продавец пирожков, – он улыбнулся, – распространяет эти ценности среди своих близких, среди своих горожан. И так далее. Это процесс медленный. И если всё время думать о том, когда же наступит результат, когда же до всех людей в мире дойдут эти новые ценности, то можно сойти с ума. Поэтому единственный способ не съехать с катушек – это наслаждаться самим процессом распространения этих новых ценностей. Осознавать себя частью этой мудрости. И для этого необязательно быть президентом, или пророком, или, как вы говорите, иметь высокий социальный статус. Глобальные изменения рано или поздно наступят, как говорится в одной шушистской притче: «Невозможно ускорить созревание яблока». Глобальные изменения наступят тогда, когда человечество будет к ним готово, не раньше, не позже. Станем ли мы с вами свидетелями этих глобальных изменений – это не так важно. Для нас с вами важно прожить жизнь счастливо, прожить её честно, прожить с максимально возможным ощущением настоящего времени. Только так мы выполним своё истинное предназначение и только так наши дети примут у нас эстафету наших начинаний, и также проживут свою жизнь счастливо. А? Как вы считаете?

– Да, мистер Шайн. Будем надеяться, что у нас хватит сил и терпения. – Потом обратилась к мальчикам уже спокойным тоном: – Брэнди. Сэмми. Вы что-нибудь ещё будете?

– Нет, мам, – ответил старший Сэмуэль. – Мы хотим покататься на «Бешеной горке».

– Но вы уже вчера на ней катались.

– Мы хотим ещё.

– Очень хотите? – ласково спросила миссис Эвенсвилл и погладила Сэма по голове.

– Да, мам. Очень хотим. Мы всегда очень хотим, если просим тебя, – сказал Сэм, сам не осознавая, что сделал это философски.

– Ну, хорошо. Тогда пошли. До свидания, мистер Шайн! Спасибо за угощения!

– Всего хорошего, миссис Эвенсвилл!

– До свидания, мистер Шайн! – сказал Сэм. – Ваши пирожки просто бомбические!

– Пока, мистер Шайн! – добавил Брэндон.

– Пока-пока! – ответил мистер Шайн и помахал мальчикам рукой.

Прошло какое-то время. Никто не подходил к лавке мистера Шайна. И он решил сделать уборку вокруг своего рабочего места. Он достал метлу и начал мести. Он делал это неспеша, стараясь совершать действия без мыслей, всем своим существом погружаясь в процесс, наслаждаясь шуршанием ворсинок метлы по тротуарной плитке, беготнёй муравьев по своим муравьиным делам, тенью деревьев и бликами света…

4

– Эй, старик! – вдруг услышал мужской голос мистер Шайн. Он поднял голову и увидел, как рядом припарковалась строительная техника: подъёмный кран и экскаватор. И от них какой-то мужчина стремительно шёл к мистеру Шайну.

– Эй, старик! Сворачивай ка свою лавку, сейчас здесь будет работать техника! – заявил мужчина, приблизившись.

– В каком смысле? – удивлённо спросил мистер Шайн.

– В прямом смысле, ёб твою! Сворачивай свою контору!

– Но… мне ничего неизвестно о каких-либо работах здесь…

– Ах, да, извини, забыли поставить тебя в известность! – саркастически сказал мужчина, а потом обернулся к своим рабочим, что доставали инструменты из машин: – Мужики, бля, сворачиваемся! Мы забыли поставить в известность старика!

– Ах-ха-ха! – откровенно заржали рабочие.

– Вы смеётесь, – спокойно сказал мистер Шайн, – но я ведь занимаю это место совершенно законно и исправно плачу за него. Да и мои клиенты всегда знают, что я здесь, вот уже лет как десять. По договору администрация должна была мне сообщить о таких изменениях.

– Дед, ёб ж твою бабушку! Здесь пройдёт газовая труба! Ты что ж думаешь, компания «РаспредГаз» будет прокладывать её в обход твоей лавки?! – На заднем плане вновь раздался смех рабочих.

– То есть вы хотите сказать, что трубы пройдут прямо через парк? – недоумённо спросил мистер Шайн.

– Ну, давай ты ещё начнёшь про экологию нам тут задвигать!

– Дело в том, – продолжил мистер Шайн, – что я лично знаю мистера Дэнвера, главу нашей администрации. Он любит этот город и этот парк, и сам здесь часто гуляет с детьми. Сомневаюсь, что он мог принять такое решение.

– Ах-ха-ха! – заржал мужчина. – Во заливает! Ты знаешь мэра?! Рассказывай! Давай ка, собирай свою тележку и проваливай! А то наш экскаватор проедется прямо по твоим пирожкам!

Мистер Шайн не стал вступать в перепалку, так как знал, что если закон на стороне этого мужчины, то здесь ничего нельзя поделать, но если закон на его стороне, справедливость обязательно восторжествует, и он рано или поздно вновь займёт своё законное место. Его отец ему так говорил, когда в годы социализма полицейские пришли арестовывать его частное имущество: «Лео, пусть эти люди забирают всё. И так они действительно будут думать, что забрали у тебя всё. Но в действительности они не забрали у тебя ничего, ведь всё, что ты знаешь, всё твоё мастерство – всегда с тобой в твоём уме…»

– Хорошо, – ответил мистер Шайн, – я уберу свою лавку. Только дайте мне немного времени. Одному мне тяжело управиться, обычно собраться мне помогает внук.

– Хорошо, бля, дед! Но давай как-нибудь побыстрее! Техника простаивает!

Мистер Шайн начал поспешно собирать товар. В это время к парку подъехала группа репортёров из местной газеты. Из фургона вышла девушка и сразу же обратилась к мистеру Шайну:

– Что здесь происходит, мистер Шайн?

– Я вам скажу, что здесь происходит! – вклинился мужчина. – По указанию главы действующей администрации, мистера Дэнвера, через парк пройдёт газовая линия!

– Что?! – опешила репортёрша. – Какая ещё газовая линия?! – И вопросительно посмотрела на мистера Шайна.

Мистер Шайн пожал плечами и сказал:

– Не знаю, Фрэнсис. Все вопросы к этому господину.

– Покажите документы! – потребовала мисс Фрэнсис от мужчины.

– Кто вы такая, чтобы я показывал вам документы? Полиция?

– Хорошо, тогда я вызываю полицию.

– Да-да, пожалуйста, – высокомерно сказал мужчина.

Пока полиция ехала, собралась толпа недовольных горожан. Мистер Шайн всех угощал пирожками. Фрэнсис успокаивала мистер Шайна:

– Не переживайте, мистер Шайн, это явно провокация со стороны штаба Уэйна Старринга. Это стандартный приём, когда ищут человека, на фоне которого разворачивается скандал, но сам этот человек не имеет никакого отношения к теме. Это делается, чтобы привлечь внимание прессы, полиции, общественности. Чтобы в глазах людей сложилось подсознательное впечатление о плохих намерениях того кандидата, против которого направлена эта акция.

– Да-да. Я всё понимаю, Фрэнсис. Благодарю вас за поддержку.

– Вот увидите, – продолжала репортёрша, – как только полиция приедет, эти ребята начнут себя вести уже не так вызывающе. Их цель – не действие, а создание шума.

Возле парка остановилось несколько полицейских машин. Из одной вышел офицер средних лет и направился в сторону входа в парк. Подойдя к пирожковой лавке, офицер сказал:

– Добрый день, мистер Шайн. – И с юмором добавил: – Смотрю, и вас коснулся кризис власти?

– Здравствуйте, Джозеф. Да, можно и так сказать.

Офицер обернулся к нарушителю спокойствия и потребовал документальное разрешение на проведение работ. На что мужчина ответил:

– Ой! Кажется, я забыл его на столе у мэра…

– Понятно, – сказал офицер. – Тогда проедемте, будем оформлять нарушение общественного порядка. – Потом вновь повернулся к мистеру Шайну: – Вам, сэр, к сожалению, тоже придется проехать, для дачи свидетельских показаний.

– Джозеф, – ответил мистер Шайн, – я не буду свидетельствовать против этого человека, ведь он не сделал мне ничего плохого.

– Но он оскорбил вас, мистер Шайн!

– Нет, Джозеф, он оскорбил самого себя. Ведь наш мир – это отражение нас самих. И если человек говорит тебе, к примеру: «Ты – урод!», значит, именно таковым он себя ощущает.

– Ох, мистер Шайн! Опять ваша философия! Нет, я, конечно, всё понимаю, но в данном случае считаю, что этот человек заслужил наказание.

– Видите ли, Джозеф, я убеждён, что наказание только озлобляет, склоняет к мести и дальнейшему грехопадению. Но только прощение направляет человека на путь истинный.

– А по мне так прощение порождает безнаказанность, – не согласился с ним офицер.

Мистер Шайн понимал, что это типичная предистианская позиция. Тогда как Предистос учил людей прощать, и на своём личном примере показал, как нужно уметь прощать. Но предистиане исказили это учение, решив, что они обязаны отомстить за Предистоса. Поэтому именно месть, желание наказать неверного (в предистианской традиции – неверующего), легло в основу предистианства. Прощение для предистиан всегда было красивым словом, лишённым живого опыта. Везде и всюду предистиане пропагандировали прощение, но, когда дело доходило до ущемления их личных прав, они редко применяли это прощение в реальной жизни.

Но так как офицер не был расположен к длительным философским рассуждениям, мистер Шайн ответил коротко:

– Вы заблуждаетесь, мой друг. Безнаказанность есть следствие потворства греху. Когда все закрывают глаза на действия нарушителя. Но прощение не закрывает глаза на действия нарушителя, но указывает на ошибку, показывает, что не согласно с нарушителем, и при этом – прощает. В этом разница.

– Ну что ж, пусть будет так, – смирился офицер. – Нам же проще. Нет свидетельских показаний, нет и дела. Давайте тогда хоть пирожков ваших возьмём, раз уж приехали.

– Это всегда пожалуйста! – с радостью сказал мистер Шайн и передал офицеру целый пакет пирожков.

– А вы, – офицер обратился к мужчине, – хотя бы извинитесь, что-ли…

Полиция уехала. За ними уехал фургон с репортёрами. Скоро разошлась и толпа горожан.

Мужчина несколько минут стоял в стороне. Потом подошёл к старику и неуверенно сказал:

– Послушайте, мистер…

– Шайн.

– Да… мистер Шайн… вы меня извините, ради бога…

– Да, я всё понимаю…

– Нет, послушайте. Я ведь сам живу в этом городе и сам хожу в этот парк с ребёнком. И я бы никогда не стал наносить вред этому оазису. Это всё ради шума, чтобы привлечь прессу. И я бы никогда не стал участвовать в таком шоу, если бы не нужда денег… Если бы не мой сын… Он серьёзно болен…

– Я знаю, сэр.

– Как? Вы знаете? Откуда?

– Я имею в виду, что я знаю не конкретно про вашего сына, но знаю, что любое проявление зла есть следствие стремления человека к своему субъективному добру, которое он неистово защищает. Зло лишь побочный эффект добра. Поэтому я не держу на вас зла.

– Спасибо, сэр.

– И я, к сожалению, не в силах помочь вашему сыну… – добавил мистер Шайн. – Но… вот, возьмите, пожалуйста, сладкие пирожки для него…

– Спасибо, сэр, – он принял пакет с пирожками, отвернулся и пошёл к машинам. Потом вдруг на полпути остановился. В этот момент Мистер Шайн не видел его лица, но он точно знал, что мужчина плакал, и так же точно знал, что больше он никогда не будет участвовать в подобных акциях.

Мистер Шайн остался в одиночестве и стал размышлять о несправедливости этого мира, о том, почему детям приходится расплачиваться за грехи отцов, приходиться страдать, испытывать физическую боль. Но позже поймал себя на мысли, что эти его душераздирающие размышления никак не помогут миллионам страдающих детей. Но в его силах делать всё возможное, чтобы хотя бы часть из этих детей сделать счастливыми. И он твердо принял решение отыскать этого мужчину и, если это будет возможным, навестить его сына вместе со своими внуками.

5

Вечер наступил незаметно. Мистер Шайн продолжал торговать пирожками и общаться с горожанами. Скоро он вновь увидел Пэдкинса, который приближался к нему на своём велосипеде.

– Ох, и досталось вам сегодня! – сказал Пэдкинс, слезая с велосипеда.

– Ничего, бывали в моей жизни ситуации и покруче…

– Смотрите, – Пэдкинс достал газету, – о вас уже написали в вечернем «Браун-Хилл-Лайв», – и с выражением прочитал заголовок статьи: «Продавец пирожков остановил нарушителей общественного порядка!»

– О! Мисс Фрэнсис, как всегда, слегка преувеличивает. Поверьте, моя роль в этом спектакле была чрезвычайно мала. – И через паузу продолжил: – Ну а вы, Пэдкинс, что вы теперь скажете про мистера Старринга?

– Да, мистер Шайн, он меня крайне разочаровал.

– Но слишком сильно не разочаровывайтесь. Ведь человеку свойственно не только подрывать доверие, но и реабилитироваться в глазах общества. Не рубите с плеча, дайте ему шанс. Понятно, что после такой выходки он потеряет доверие избирателей. Но не стоит ставить на нем крест как на личности. Вероятно, он сможет состоятся в иной ипостаси. Ведь, как мы с вами уже знаем, чтобы служить на благо общества, необязательно быть в политике. Достаточно быть просто разносчиком газет или, к примеру, продавцом пирожков, – он улыбнулся. Пэдкинс понимающе улыбнулся ему в ответ. Потом мистер Шайн спросил:

– Поужинаете со мной? У меня тут осталось несколько пирожков и… мятный чай!

– Не откажусь, сэр. Спасибо.

И оба расположились на скамье возле пирожковой лавки. Они сидели молча, попивая ароматный чай и закусывая пирожками. Они смотрели на небо, в котором уже начинали мерцать отдаленные звёзды. Через несколько минут Пэдкинс прервал молчание:

– И всё-таки, как вы думаете, мы единственные во вселенной?

– Сложно сказать, Пэдкинс. Но мне хочется верить, что нет. Что где-нибудь там, далеко-далеко, может, среди тех сверкающих далёких звёзд есть звезда по имени… даже не знаю… Солнце!

– Аха-ха-ха! Ой… простите! Солнце?

– Вам не нравится?

– Странное название.

– Да, странное. Но звучит, по-моему, красиво.

– Ну ладно, – сквозь улыбку согласился Пэдкинс, – пусть будет Солнце!

– Да. А вокруг этого Солнца кружится какая-нибудь маленькая-маленькая планетка, пусть даже меньше нашей…

– Земля! – поспешил придумать ей название Пэдкинс.

– Земля? – Мистер Шайн улыбнулся.

– Ну, раз уж мы фантазируем со странными названиями.

– Хорошо, Земля. И вот на этой Земле существует общество, чем-то похожее на наше, только, может, более, или менее развитое. Может, эти существа… Кстати, как мы их назовём?

– Может, люди?

– Окей. Люди. Может, эти люди ещё не умеют путешествовать на соседние планеты, но, по крайней мере, стремятся к этому. И они так же, как мы, стремятся к любви и счастью, насколько у них хватает сил и опыта…

– Да, но ведь наука пока не обнаружила подтверждение существования иных космических цивилизаций?

– Но ведь и опровержений тоже нет? Ведь если представить масштабы вселенной, хотя бы попытаться представить, то, чтобы говорить наверняка, что мы единственные во вселенной, нужно заглянуть в каждый уголок этой вселенной, что, как вы понимаете, пока не представляется возможным. Ведь только тогда можно утверждать про наше вселенское одиночество.

– Я тоже об этом думал, сэр. Но вот ведь какая мысль меня посетила: в наш с вами век мы ведь врядли станем свидетелями открытия иной космической цивилизации?

– Вряд ли.

– Так почему же нам так важно в это верить?

– Важно, Пэдкинс, важно. Ведь от этого зависит ограниченность или безграничность нашего мышления, которое очень сильно влияет на нашу повседневную жизнь. Ведь в жизни чаще преуспевает тот, у кого развито творческое мышление. А что такое творческое мышление, как не безграничность? Вы ведь наверняка замечали, Пэдкинс, когда начальство даёт вам задание и при этом ограничивает исполнение во времени, то качество вашего исполнения оказывается, мягко говоря, средним? Потому что вы спешите, боитесь не уложиться в срок, и поэтому совершаете множество ошибок.

– Да, сэр, именно так. Ох, если бы все начальники это понимали!

– Но если вам дать на исполнение время, не ограничивая его жёсткими рамками? Дать вам то время, за которое вы управитесь естественным образом, свойственным только вам, и никому более.

– Давать каждому человеку время, исходя из его личных способностей?

– Да, Пэдкинс! Представляете, какой должен быть уровень интеллекта у человечества, чтобы реализовать такой индивидуальный подход на практике?

– Ох, да, сэр…

– Ведь еще Шуша Брандабуди говорил, что на самом деле человечество находится в младенческой стадии своего развития. И в этом смысле вполне возможно, что на какой-нибудь другой планете существует общество, которое уже смогло реализовать на практике такой тонкий индивидуальный подход, вместо того, как это делается у нас: тупо финансировать повышение рождаемости, надеясь количеством вырваться в лидеры. Но дело не в количестве людей, а в качестве их индивидуальности.

– Согласен, сэр. Но ведь, исходя из того же индивидуального подхода, толпа никогда не придёт к такому выводу, к такому выводу может прийти только личность. – В этот момент Пэдкинс начал мыслить как истинный шушистский ученик, который перестаёт бояться и стесняться собственных мыслей. – И поэтому, как ни крути, для этого должен в какой-то момент истории родиться некий лидер, который поможет обществу понять логику индивидуального подхода.

– Кажется, я уже понимаю, к чему вы клоните, Пэдкинс…

– Да, сэр. Ведь, допустим, нам повезло, что на нашей планете когда-то родился Шуша Брандабуди, и своей мудростью помог людям обратиться не к богам, а к самим себе. Но как быть обществам, к примеру, на других планетах, если им не повезло с таким лидером? Ведь тогда такие общества обречены на вечную внутреннюю борьбу?

– Нет, Пэдкинс. Не обречены. Ведь что, по сути, сделал Шуша Брандабуди? Он просто понял законы жизни. А законы жизни (я здесь подчеркну – не законы физики или химии, а законы жизни, это разное) одинаковы на любой планете и действуют для всей вселенной. И постичь их способен каждый. А самый главный закон жизни звучит примерно так: «Жизнь нам дана не для того, чтобы отыскать какой-то предустановленный смысл жизни, она нам дана для того, чтобы создать собственный смысл». И в этом смысле – любой человек рождается со способностью быть лидером, ведь быть лидером не означает быть лучше других, быть лидером означает быть в гармонии с другими. Так что я даже не сомневаюсь, что на любой другой планете, где развиваются сложные формы жизни, рано или поздно обязательно родится такой лидер. И на этой же нами воображаемой Земле, вероятно, когда-то уже существовал или ещё только будет существовать такой лидер, которого звали или будут звать, разумеется, по-другому, допустим, чтобы не заморачиваться – Будда.

– Будда… – с полным погружением в глубину этого слова повторил Пэдкинс.

– Да. И этот Будда говорил или будет говорить на совершенно непонятном нам с вами языке. И может быть даже такое, что физико-химические особенности планеты, той Земли, на которой он жил или будет жить, кардинально отличаются от наших условий жизни. Может, вокруг Земли не вращается три Луны, как вокруг нашей планеты. Сила гравитации, атмосферное давление – всё отличается да такой степени, что и сами высшие формы жизни на этой планете выглядят по-другому. Например, у людей, возможно, там нет четырёх рук, как у нас, а всего лишь две руки…

– Ах-ха-ха!

– Чего вы смеётесь, Пэдкинс?

– Простите, сэр! Я просто невольно попытался представить вас, как вы двумя руками управляетесь со своим пирожковым хозяйством!

– Ах-ха-ха! – засмеялся в ответ мистер Шайн. – Да. Это действительно смешно.

Потом мистер Шайн сделал очередной глоток чая и сказал:

– Так вот, независимо от того, какие условия жизни на этой планете, эти условия доступны для понимания. Для этого Будде не нужно обращаться к какой-либо религии, к какому-либо учению, а достаточно лишь просто уметь слушать саму жизнь.

– Да-а-а… сэр, это мудро, – согласился Пэдкинс.

И они ещё несколько минут просидели молча, глядя на ночное небо, как будто пытаясь рассмотреть в нём звезду по имени Солнце.

Потом Пэдкинс встал, поблагодарил мистера Шайна за ужин и отправился к дому.

Мистер Шайн начал бережно и умиротворенно собирать все инструменты.

– Дедуфка!

– Ох, Майкл! – мистер Шайн испуганно обернулся. – Радость моя, ты всегда появляешься так незаметно! Что, уже восемь часов?

– Да, дедуфка. Пойдём домой.

– Да, конечно, пойдём. – Мистер Шайн собрал тележку, снял с неё зонтик. Зонтик он вручил внуку, а сам покатил тележку. И они медленно пошли домой.

– Дедуфка, а, дедуфка! – вдруг заговорил мальчик.

– Что, мой хороший?

– А когда ты мне доверишь делать что-то ещё, кроме того, чтобы нести зонтик?

– А тебе что, уже не нравится носить зонтик?

– Нравится, дедуфка, очень нравится. Но я, может быть, ещё хотел месить тесто, как это делают Рэмми и Джайна. Но они смеются, говорят, что я ещё маленький, что я ещё не готов.

– Нет, мой хороший, если ты задаёшь такие вопросы, значит, ты уже готов…

И они шли дальше, продолжая разговаривать. О чём? – было уже не слышно ни читателю, ни автору. Они шли, разговаривали, старик с тележкой и мальчик с зонтиком на плече, удаляясь в сторону горизонта, над которым в чёрном небе сияли три луны, переливаясь всеми шестьюдесятью семью цветами космической радуги.