Текст книги "Мир противоположностей"

Автор книги: Михаил Ивонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Михаил Ивонин

http://www.readandenjoy.me/

Мир противоположностей

Лишь вершина знает цену жизни

Мой дорогой читатель, были времена, когда было жить проще, хотя и казалось, что сложно. Коммунизм всё же наступил. И как бы многим не нравилось это слово, но наступил он именно под своим названием и с тем же красным цветом. Даже идеологическая основа была почти та же. Первое время жизнь шла очень трудно, особенно для более развитых государств, тем не менее выбор был добровольный и коммунизм пришёл вполне демократическими методами. Но всё менялось так быстро, что люди даже не успели пожалеть о своём выборе. Механизм был выстроен с невероятной точностью и не давал сбоев. Каждому в этом механизме была замена, потому что никто не был в нём первым номером, все – от самого низа и до самого верха – были действительно равны. Никто не жаловался на дискриминацию, потому что царил настоящий интернационализм, перерастающий с лёгкой руки идеологов в космополитизм. Множество смешанных браков делались возможными благодаря всеобщему атеизму, поглотившему религию всего за несколько лет. Пусть не всегда уважительными, однако действенными методами. Обоснованная пропаганда, возросшее влияние науки в обществе чередовались с погромами, заточениями и убийствами. Наш новый лидер действовал по всем канонам своего учителя Лейбы Давидовича Бронштейна, более известного, как Лев Давидович Троцкий. Разминулись они, правда, в полвека, но, ходили слухи, что Лейба Давидович являлся нашему будущему лидеру во снах и делал наставления, поэтому с самого раннего детства он знал, что коммунизм без терроризма невозможен.

Вернёмся же к нашей жизни. Коммунизм наступил довольно быстро, причём люди недолго привыкали к отсутствию в обращении денег, потому как была проделана хорошая работа над мышлением «масс», что дало возможность сделать резкий переход на безденежную экономику. Люди не побежали в магазины сметать всё с полок, даже когда были отменены талоны на продовольствие.  В общем, каждый по способностям, каждому по потребностям, как писал Маркс. Были, естественно, люди недовольные и просто неучаствующие во всеобщем коммунизме. Неучаствующие жили своими колониями и, в основном, устраивали собственный коммунизм, только в меньших масштабах, отвергая глобализм. Этих людей не трогали, пока они не начинали мешать прямо или косвенно, то есть существовал некий нейтралитет.

Естественно, когда новое мировое коммунистическое государство набирало обороты, случались довольно мощные противодействия, экстремизм, но, надо отдать должное выстроенному механизму, инородные тела сметались в кратчайшие сроки, каким бы они масштабом не отличались. Довольно скоро недовольство если и проявлялось, то исключительно на бытовом уровне и не имело за собой никаких последствий, потому что, объективно говоря, на уровень жизни было невозможно жаловаться.

Однако если большинство населения Земли довольно легко стало частью механизма, некоторые члены общества выбивались из этой дружной когорты, даже при желании шагать в общих рядах на встречу к ещё более светлому будущему. Некоторое время люди, шагающие, вяло идущие либо вообще лежащие другими рядами, довольно сносно относились к новому порядку. Но постепенно число членов других рядов увеличивалось за счёт ностальгирующих и романтизирующей молодёжи, знакомых с некоммунистическим миром по книгам и фильмам, так как цензура хоть и существовала, но была вполне лояльна из-за позиции Предводителя Новой Эпохи, уверенного, что построенный с его подачи коммунизм во стократ лучше любого капиталистического общества.

Таким образом Новый Мир увидел Новую Оппозицию, количество членов которой прибывало из-за возможности реализовываться исключительно в творческих профессиях. Люди начали задумываться о возвращении капитализма, их идолом была концепция свободного рынка, в котором, думали они, возможна большая самореализация. Поэтому быстрое становление коммунизма сыграло с ним самим злую шутку – люди насытились хорошей беспечной жизнью и вновь нуждались в трудностях и в их преодолении.

Часть 1.Как мир вступил на этот путь снова? Иван

Всё началось, когда родился наш новый Троцкий. Имя его стало обычным даже в далеко неславянских странах – Иван. Само имя появилось задолго до рождения и даже зачатия. Оно не претерпело бы заметных изменений при рождении девочки, добавили бы лишь женское окончание –на. Роды прошли легко, но тяжёлый характер ребёнка с лихвой это компенсировал впоследствии. Годы шли, Иван взрослел, хоть и как-то медленнее своих сверстников. Волосы из светловатых превратились сначала в каштановые, а после и вовсе несколькими лишь немногим не дотягивали до чёрного. Неусидчивость и излишняя активность претерпели изменений и, ещё не пойдя в школу, Иван стал отличаться застенчивостью и неактивным поведением. Всё в его мире должно было поддаваться определению и строгому разграничению. Долгое время нигилизм был для Ивана огромнейшем грехом, но, как бывает, человек, склонный к некоторым крайностям, в довольно короткий промежуток времени переметнулся на другой полюс нигилизма, хотя грубить себе позволял довольно редко, исключительно в ответ и слегка утончённо (если данное слово поддаётся написанию в данном контексте).

Но до нигилизма был долгий путь сомнений, изменений и тому подобного. Иными словами, опыт приходил к Ивану. Удивительное свойство памяти и опыта: опыт остаётся, а мозг может вычеркнуть из памяти негативные моменты. С годами такие моменты начинают видоизменяться, пока они не стираются либо вовсе, либо от них остаются лишь общие черты. И тогда жизнь разделяется на этапы, а всё, связанное с забывшимися моментами, становится чем-то чужим, будто из другой жизни. Однажды, когда мозг Ивана скомбинирует подобные мысли, Иван спросит себя: «Неужели смысл в опыте?». И тогда кровь, выступающая на ладони, после падения на асфальт, и собственноручно разрушенная церковь, выстоявшая кого только можно за века существования, обретут понятную связь.

Когда наш первый герой стал подростком, он обозначил в своей жизни двоих себя, после – троих, четырёх и, осознав изменчивость жизни и своей натуры, перестал разделять себя вовсе. В конечном итоге, приведшем к коммунизму, Иван отожествил себя со всей Вселенной и бродячим псом за окном, продолжая расширяться, как требовала того его новая вселенская сущность. Наконец-то всякие габариты и рамки исчезли, оставив только условные обозначения Ивана в нём самом же, то есть во Вселенной.

Если Вы ещё не поняли, то под действием коммунизма, Иван вновь изменил своё восприятие, отмёл все притязания на именование себя «Вселенной» и постарался не раздумывать над этой темой, отведя себе роль, сопоставимую, возможно, с ролью муравья.

Не любил Иван поначалу трудностей, всячески избегал их, пока не пришёл к выводу, что не всё, кажущееся на первый взгляд одним, может оказаться впоследствии другим. Постепенно пришёл к этому, стал испытывать на себе трудности.

Лет в четырнадцать Иван случайным образом начал читал «Первого человека» Альбера Камю. Наверное, это была первая серьёзная книга Ивана, от которой он получал такое наслаждение. Описания Камю были настолько прекрасны, что явственно стояли перед глазами. Ощущения так запомнились Ивану, что спустя пять лет, побывав в краях, повествование о которых велось в книге, Иван осознал гений Камю. Альбер Камю сумел не просто описать, а и своим великолепным стилем предоставил осознанность самого прекрасного в мире. Для Ивана язык Камю навсегда останется идеалом, с которым не сравнится ни один из прочитанных авторов. За всю жизнь Иван не прочитает больше не строчки Камю, чтобы магия, созданная «Первым человеком» и «Чумой» не смогли исчезнуть. Иван и сам любил писать, но зачитать отрывки из написанного он осмеливался только в сентиментальные моменты своего настроения и только ближайшим людям. К сожалению, мы так и не узнаем каким был писателем Иван, потому что, сохранив в своём сердце рядом с идеалом коммунизма идеал стиля письма, Иван обрёк себя и, живя юношескими воспоминаниями, закрыл нам доступ к своему творчеству.

И мы можем поразмыслить – имей Иван такой же поведенческий идеал, каким был для него Альбер Камю в письме, имели бы мы представшего перед нами позже Ивана, сделавшего мир по своему подобию. Надеюсь, дорогой читатель сам даст ответ.

–

Небольшая статуя ликийского льва, выполненная из серого гранита и покрытая лаком, внимательно следила за Иваном. Случалось, он иногда подозревал, что это разумная форма жизни, единственная цель которой – составлять хронологию действий будущего лидера для всеобщей истории Вселенной. Но лидером он ещё тогда не был, были лишь предпосылки и неясные желания.

Карандаш упал на пол, Иван положил небольшой блокнот с рисунком на пол и нагнулся за карандашом, предоставив нам возможность разглядеть рисунок. Слегка серый оттенок листа подчёркивал уверенные линии, оставленные карандашом, объединяясь в неловкое изображение редких деревьев, травы, облаков и памятнику Троцкому по центру рисунка. Лейба Давидович смотрел прямо в глаза каждому, кто смел взглянуть на рисунок. Глаза революционера были нарочито выделены из безжизненной статуи, казалось, они были единственным живым местом всего рисунка.

Каждый раз, увлёкшись какой-нибудь теорией, Иван неизбежно приходил к мысли: а стоит ли отдаваться идеалу или же существует необходимость в консенсусе. Бывает ли так, что всем хорошо? Безусловно, Иван хотел общество, в котором все и всем довольно, хотя и допускал небольшое статистическое отклонение. Ну как же так, думал Иван, создадим мы настоящий коммунизм, будут все делать, что хотят, и получать, что хотят. И сразу же ловил себя на мысли о неверии в то, что будет хватать хотящих идти в поле или на завод, но старался отгонять такие мысли, потому что понимал, что неспособен дать ответ без серьёзных сдвигов в сторону коммунизма. Рассматривал наш герой и вариант о том, что какую-нибудь часть пищи человек обязательно сам себе будет выращивать, но в таком варианте был неизбежен натуральный обмен, который виделся Ивану крахом коммунизма.

Самое неприятное, что в любой подобной утопической теории были свои тёмные пятна, вызывающие настолько существенные вопросы, что акцентированность на них фактически делала теорию невозможной в применении на практике. Однако при изучении «тёмных пятен» Иван наткнулся на одну весьма интересную запись в неизвестном блоге, в которой говорилось как раз об эксперименте, открывающем «тёмное пятно» в анархизме. Эксперимент был проведён в городе Драхтен, расположившемся на территории Нидерландов, и суть эксперимента заключалась в отмене любых дорожных правил и отмене разметок, светофоров и т.п. Эксперимент удался на славу. В блоге, в котором Иван прочитал об эксперименте, было написано относительно данного эксперимента следующее:

«[…] Конечно, строить свободное общество, коим является анархия, проще в обществе, в котором человек имеет высокую мораль и не побежит убивать и воровать при первой возможности. Взаимодействие, повторюсь,– фундамент свободного общества, если оно хочет или имеет необходимость являться обществом. […]

" Типичная ошибка дорожных проектировщиков состоит в том, что когда с дорогой начинаются проблемы, они всегда пытаются что-нибудь добавить , – считал Мондерман. - На мой взгляд, в таких ситуациях гораздо лучше что-нибудь убрать ".

Природа так же идёт по пути упрощения. Она не терпит громоздких бесполезных структур. Всё предельно ясно. Что мы видим в Драхтене? Самый яркий из, к сожалению, немногочисленных примеров анархии в современном мире. В Драхтене всё строится на ответственности и взаимодействии. Теперь мерилом правильности выступает сам человек, а не свод правил, который доводит некоторые ситуации до невероятных абсурдностей. […]»

Хотя Иван мог вспомнить Махно и Украину при нём, также в памяти всплывала Испания с социальной революцией 1936 года.

С уверенностью могу сказать, именно слова этого неизвестного на тот момент человека стали хорошим толчком для укрепления идей коммунизма. Относительно пока ещё неизвестного автора блога, хочу отметить, немного забежав вперёд повествования, что к нему мы ещё вернёмся и будем, наверняка, удивлены коим образом случайности происходят, даря нам мысли и убеждения о неслучайности процессов. Впрочем, всё было абсолютно случайным, каким бывают самые невероятные совпадения в нашей жизни.

–

Взросление Ивана ускорялось, но некоторые вещи казались неизменными, пока нечто не заставляло их преображаться за короткий промежуток времени. Бывало, что штиль жизни вызывал у Ивана апатию к самой жизни.

Казалось, что цель иллюзорна и не стоит усилий. Некоторые моменты вызывали непонимание логики, движущей жизнью. Другие – заставляли судорожно искать ответы, что-то делать, размышлять. Иван продолжал часто читать блог неизвестного ему человека, который будто бы задавал аналогичные вопросы. Ответы не всегда совпадали с мировоззрением Ивана, но это было не так уж важно, ведь наличие в мире человека, который двигался в одинаковом направлении, заставляло нашего героя смотреть в будущее более оптимистично. Причина этого вряд ли была ясна и для самого Ивана.

«Есть у Сартра очень хорошая фраза: «Я всегда могу выбирать, но я должен знать, что даже в том случае, если я ничего не выбираю, я тем самым всё-таки выбираю». Она показывает истинную сущность мира, её главную составляющую, которую зарывают всё глубже и глубже.

Вот только многим ли людям, кроме Сартра, нужна была и будет свобода? Ответ лежит на поверхности. Для этого приведу цитату Фрейда: «Большинство людей в действительности не хотят свободы, потому что она предполагает ответственность, а ответственность большинство людей страшит». Разве это не так? Проблема заключается в том фундаменте, на котором стоят многие религии. […]

Свобода – это ответственность. Прежде всего, за свою жизнь. Когда есть свобода, уже не пожалуешься на власть, церковь, судьбу, etc. Жаловаться теперь можно только на самого себя. Это возможно в обществе, где жалуются на всё вокруг, исключая собственную слабую (а от того и бездарную) личность, процентов так девяносто девять населения, включая крупных предпринимателей, видных политиков, религиозных деятелей?

Нужна ли кому-то сейчас свобода? Как может быть необходимо то, что мы в глаза никогда не видели, чего мы по ощущениям не знаем? Весь мир покрыт колючей проволокой. Наш мир уже не наш, потому что пока ещё – их. Но у нас есть логика, которая и выстраивает нашу мораль. Она сначала шепчет, потом говорит, но мы её слышим только, когда она кричит, и сердце от этого начинает разрываться.

Логика говорит что есть правильно, исходя из равенства всего. Как может быть правильна та система всего, что мы имеем на сегодняшний день? Структура этой системы весьма точна с помощью подмен понятий, с помощью незнаний людей, поэтому своей точностью она туманна.

Всегда и везде нужно исходить из равенства, которое существует между людьми и людьми, между людьми и животными, между людьми и природой, etc. Только, исходя из равенства, животные и природа не будут вымирать. Если человек не будет употреблять в пищу, то, что ему неположено, не будет брать из природы то, что можно заменить, тогда и только тогда мы будем жить в раю, в который собираются христиане (но всем ведь известно, что, если их что-то и ждёт, согласно их же убеждениям, то имя этому Ад).

В этом нужно искать свободу. В равенстве. В ответственности за свои поступки, следуя этому равенству».

Было в этих словах нечто левое, что привлекало Ивана. Он был одержим равенством, которое не заканчивается на определённых границах комфорта, а простирается сквозь горизонт во все стороны. Иван представлял, как эхо счастья разносится над планетой, а сам он ликует, потому что донёс до всех свой посыл.

Только вот сомнения были на тот счёт, что равенство в бесконечной степени много кому может не понравится. Одним – по экономическим причинам, другим – по моральным, а третьим – по той простой причине, что это нарушит на некоторое время их драгоценный комфорт. Последние представлялись Ивану наиболее проблемной группой, которых к тому же было многочисленнее всего. Для них он хотел произвести подмену понятий – завлечь чем-нибудь, что будет сулить нечто сверкающее, а на самом деле будет нести выгодный Ивану результат.

–

В процессе взросления есть свои подводные камни, которые становятся настоящими замками из-за излишней впечатлительности, свойственной в такие годы. Небольшое дуновение ветра способно кардинально изменить восприятие мира, заменить жизненные принципы, то есть перестроить фундамент. А ведь когда капитального сооружения на фундаменте нет, замена основы проходит весьма безболезненно.

Сколько значит любовь для подростка? Сколько приносит она ему переживаний, сменяющихся от прекрасных до гнетущих? Для Ивана данный период проходил непросто, так как излишняя застенчивость в подобных делах играла злую шутку с ним. Выход он находил в саморазвитии, что особенно нравилось ему, только вот комплексность личности не реализовывало.

В блоге, который читал Иван, почти не было комментариев. Благодаря этому, Иван чувствовал некоторую интимность момента, ведь ему казалось, что эти слова адресовались конкретно ему. Ивану было очень интересно взглянуть на автора, но невнятная фотография давала представление только о некоторых чертах блогера.

«У каждого поступка есть моральная сторона, определяющая этот самый поступок в прошлом и подсвечивающая подходящие под неё участки будущих решений. Смею предположить, что, чем большее развитие отдельного человека, тем большая вероятность того, что в обстоятельствах, угрожающих его жизни, он не последует своей трусливой стороне, которую принято считать доставшейся ему от предков по эволюционной линии. Тем не менее поступки животных далеко не всегда определяются сохранением собственной жизни, примеры этого притом лежат далеко за пределами «очеловеченных» животных, таких как коты и собаки.

Нормальная мораль держится в стороне от нашего общества. И будь оно хоть сто раз цивилизованным, люди превратятся в дикарей, если все институты, сдерживающие общество, как клей, ставящие перед гнилыми клыками ширму вежливости с белоснежной натянутой улыбкой, распадутся в мгновении ока, случись толчок, обнажающий истинную суть, истинные ценности.

Нужно ли нам держать эту шаткость или лучше начинать перестраивать фундамент, пока всё не разрушилось от дуновения малейшего ветерка, не оставило человечество без малейшего сколь-нибудь действенного плана?».

Ивана потрясли эти слова, потому что они в иной форме передавали суть его недавних размышлений, въевшихся в голову. Некая связь, которую ощущал Иван к этому блогеру, с каждым разом всё больше усиливалась, но Иван не решался наладить с ним контакт. По многим причинам, но главная – как раз боязнь ослабить связь, которая гарантировала свою прочность, в том числе незнанием человека за пределами его рассуждений.

Хотя что может быть важнее рассуждений, думал Иван, и понимал, что, возможно, ничего, однако многие моменты по совокупности могут свести к минимуму умственные способности.

–

Несмотря на саморазвитие, выбранное Иваном в качестве основной ценности, природа не оставлял шансов. Первая любовь, вторая, третья…

Где-то на пятнадцатой Иван начал ставить под сомнение своё определение слова "любовь". Но понять разницу между любовью и влюблённостью он не мог. Создавалось впечатление, что всю жизнь он проведёт в мире влюблённостей, исчезающих вскоре после проявления взаимности.

Иван размышлял: у всех ли возникает чувство влюблённости настолько часто, что, кажется, каждая из его знакомых представительниц противоположного пола удостоилась быть объектом симпатий?

На 14 лет пришёлся пик влюблённостей, когда Иван разрывался между поэтичностью своих чувств и суровой действительностью, в которой предмет его симпатии находился в зоне недосягаемости. До неё можно было дотянуться рукой, но даже это было непозволительно. Настолько большой была стена, возведённая им самим. Как следствие, эта стена была видна всем. Не наоборот. Иван не позволил себе быть счастливым, придумывая всё новые причины того, почему стена стоит незыблемо, а он и его возлюбленная находятся по разные стороны стены.

Проблема любви подростков в том, что до определённого возраста и опыта любовь рассматривается в идеалистической плоскости. А фильмы и книги о любви только проталкивают любовь в вакууме. Для опытных пользователей любовью подобное кинематографичное или литературное искусство являет собой сказку. В это хочется верить и, возможно, многое из приписываемого существует. Но не всё вместе и не всегда. Существуют оттенки. И они не менее прекрасны, чем то, что мы видим в фильмах и читаем в книгах.

Но иногда нет силы терпеть, хочется совершать безумные поступки. Если есть хоть немного уверенности, поступки совершаются. Уверенность растёт. При наличии предпосылок к удачному исходу уверенность вырывается в стратосферу, а при положительном исходе уверенность заполняет собой всё место во Вселенной.

В такие моменты Ивану хотелось, чтобы все вокруг были тоже счастливы. Мысли его блуждали в поисках некоего эликсира, способного помочь всем.

«Видим волну избитых временем и порядком надоевших предположений о том, что нечто в людях должно измениться, чтобы человечество могло выйти на новый уровень своего развития. Только мало кто хоть что-то предлагает. Не должны пускать на самотек такие важные вещи. Многие люди прекрасно понимают к чему должны привести изменения, потому что довольно легко логически дойти до этого.

Нам необходимо общество, построенное на высокой нравственности. И это вполне возможно даже без каких-либо катаклизмов. Одна лишь кардинальная реформа образования, подкреплённая заинтересованностью власти. Но за всю известную человечеству историю, мало какой власти было интересно иметь народ, состоящий из личностей. Говоря о тех представителей власти, которые хотели говорить со своим народом на равных, следует сказать, что, если им не преграждали все дороги в своих попытках равенства, то их просто лишали жизни.

Говорить о том, нужны ли в новом обществе правила, очень трудно на данном этапе, но можно с уверенностью говорить о том, что первое время они будут нужны. Хоть и в меньшем количестве, тем не менее определяющие социальное взаимодействие, хотя известный эксперимент с отменой правил дорожного движения и разметок, который я упоминал ранее, вселяет надежду. Наверное, мы сможем избавиться от гласных правил, как только мы перестанем чувствовать страх, а первый шаг к этому – начать испытывать полную ответственность за свою жизнь, за свои поступки. Негласные же правила, возможно, будут существовать всегда, но они будут выходить из нравственности. То есть сама нравственность будет определять все рамки поведения и социального взаимодействия в общем. […]».

–

Жизнь Ивана шла своим чередом. Взросление продолжало вносить коррективы. Наивность всё чаще находила замену в скептицизме. Но усиленные познания в одних областях не могли подтянуть другие области. Любовь и отношения были для нашего героя непознанными и малопонятными.

Иван скромно подошёл к симпатичной ровеснице, за которой он уже давно тайком наблюдал. Он думал, что его неуверенность удачно скрыта, однако, хотя она и выглядела немногим лучше обычной неуверенности, всё было заметно стороннему наблюдателю.

– Потанцуем? – спросил Иван.

Танцевать он не умел. Только когда-то в детстве, теперь ему поддавались только медленные танцы, с которыми он, стоит сказать, справлялся также не самым лучшим образом.

Девочка усмехнулась, ведь она была гораздо опытнее в отношениях, какими они могут быть в том возрасте в не совсем безнадёжном обществе.

Она взяла Ивана за руку, давая таким образом своё согласие. Для мальчика тот танец стал настолько знаковым и полным впечатлений, что воспоминания о нём заняли в памяти Ивана отдельное место.

Трепетно держа в одной руке руку девочки, другой рукой Иван осторожно держался за талию объекта симпатий. Мальчик не совсем уверенно вёл, боясь испортить момент. Страх перемешался с эйфорией. Внутри всё ликовало. Как же мало человеку нужно для сиюминутного счастья.

Иван посмотрел в глаза девочки. Он хотел сказать о своей любви. Он хотел дотронуться до её губ. Он хотел нежно прижаться своей щекой к её щеке.

Она посмотрела ему в глаза. Иван почувствовал, что его глаза от этого момента начинают слезиться и отвёл взгляд. От неё исходил очень приятный запах. Один только этот запах сводил его с ума.

В голове Ивана крутились вопросы: если мы танцуем, значит ли, что я ей нравлюсь? Если она на меня смотрит, есть ли шанс, что она испытывает симпатию ко мне? Если её тонкие пальцы соприкасаются с моими, значит ли это, что ей нравится прикасаться ко мне?

Множество вопросов. Возможно, многое в жизни непонятно. Нам кажется, что это требует ответов. Главное – найти для себя область вопросов, на поиск ответов к которым стоит тратить время. Остальные области – по желанию. Всё контролировать нельзя, да и чудеса в жизни случаются, когда мы немного отпускаем контроль.

Музыка стихла, Иван отпустил руку девочки. Она нежно провела своей рукой по его щеке, улыбнулась и ушла. Это прикосновение вызвало шквал вопросов и непонимания. Почему всё так сложно и непонятно? Но ведь в этом, наверное, и состоит всё прекрасное в подобных моментах, которые вспоминаются годы спустя с особым трепетом.

В юношеском возрасте ощущается печаль и неуверенность. Кажется, что у остальных всё хорошо, а именно этот человек выкинут на дорогу жизни. Не спорю, возможно, кто-то не ощущает серости мира вокруг, но у многих юношество обёрнуто именно в эти тона. Даже радость имеет некий оттенок печали.

–

«Наверное, сегодняшнее положение вещей, когда в основу ставится экономическое благополучие отдельного индивида и общества в целом, является вполне логичным. И можно было бы не рассматривать те случаи, когда в основу ставится нечто иное, если бы эти случаи не представляли собой весомую часть и не проявляли некоторую тенденцию в отдельных регионах нашей планеты. Я говорю о религии и патриотизме. Эти два бедствия умудрились настолько изменить природные процессы, заложенные в человеке, что, казалось бы, нормальный со всех точек зрения эгоизм (в его умеренной форме, находящейся далеко от границы с нарциссизмом) уступает место, возможно и свойственному человеку, но стадному инстинкту.

При всём негативе капитализма, я признаю, что именно он является на данном этапе зеркалом эгоизма. Но только на данном этапе и цивилизованный капитализм, лежащий исключительно в рамках экономики, строящийся на взаимоуважении и честности, что, к сожалению, не меньшая утопия на сегодняшний день, нежели анархические идеи.

Вот только при всей логичности капитализма следует учитывать личные факторы. И эти факторы даже при эгоизме и в отсутствии патриотизма с религией могут сыграть на «левой» стороне поле. И это нормально. Это хорошо. Но, наверное, более спокойным будет постепенный переход к «левым» идеям. Через капитализм. Идеалом видится Швеция, потому как её лёгкий социализм, заигрывающий с капитализмом, не мешает быть ей одной из самых благополучных стран, в прочем, как и самому анархичному государству на нашей планете – Швейцарии. Наверное, всё хорошо, когда нет всего того лишнего, что есть в капиталистических (да и всех остальных) государствах. Как писал Эрнандо де Сото: «Разрыв в уровне богатства на Западе и в остальных странах мира слишком велик, чтобы его можно было списать исключительно на культурные различия»».

С этой записью в блоге Иван наконец-то по-настоящему поверил в возможность коммунизма. В успешный шанс его становления. В который раз блог незнакомца вдохновил Иван. На этот раз ещё сильнее обычного.

В ту ночь Ивану снился Троцкий, заталкивающий его на броневик, стоящий перед Храмом Святого Семейства в Барселоне. Броневик окружала сотня людей. Лейба Давидович говорил, что вот они настоящие идейные коммунисты, с них всё и начнётся. Товарищ Троцкий шептал на ухо Ивану: "Скажи им разнести собор. Они это сделают!". Иван отвечал ему, что не может, ведь это великий Антонио Гауди. Иван предлагал Лейбе Давидовичу сделать из церкви музей, но Троцкий стоял на своём, говорил о слабости Ивана, неспособности пожертвовать малым, а затем и вовсе засомневался в человеке, которого он выбрал для продолжения своих славных дел.

Иван сумел убедить своего наставника, пообещав разнести до последней пылинки все церкви, не имеющие подобной исторической ценности, как Храм Святого Семейства.

–

Был обычный урок математики. Иван старался сосредоточиться на том, что учительница рассказывала и писала на доске, но взгляд автоматически падал на ту самую девочку. Она быстро переписывала всё с доски, а потом что-то обсуждала со своей подружкой, сидящей сзади. Обе они смеялись настолько тихо, насколько это возможно. Но иногда смех всё-таки привлекал внимание учительницы. В подобные моменты они удостаивались грозного взгляда или даже словесного замечания.

Иван думал о том, насколько была красива его одноклассница. Её очаровательная улыбка запала в память. Её запах всплывал в голове. Сами мысли о ней и об их недавнем танце приносили Ивану наслаждение. Как же хорошо, думал он, когда есть в целом мире такое прекрасное создание, которое к тому же не отвергает тебя.

Иван так задумался, глядя на свою возлюбленную, что не заметил стоящую рядом с его одной из последних парт учительницу.

– Иван, почему не пишешь? Влюбился? – голос учительницы показался Ивану несколько насмеивающимся. Строгая учительница математики смотрела в сторону первых парт, где сидела его любовь. Почти весь класс засмеялся. Иван встретился взглядом с той, которая наполняла собой все мысли. Она нежно улыбнулась в тот момент и тоже засмеялась. Как-то особенно невинно.

–

Конечно, было непросто совмещать раннее выбранный путь и столь прекрасный новый. Ивану хотелось успевать всё. Он верил, что человек может быть счастлив и успешен в каждом своём действии, ведь мудрость, к которой он стремился, набираясь знаний и опыта, будет подталкивать к наиболее рациональному и выгодному решению. Будь это политическая, экономическая или любовная деятельность.

«Почему некоторые люди считают правильным критиковать свободный рынок за саму идею, смотря исключительно на последствия? Например, […] говорится о том, что рынок должно регулировать государство. В какой-то краткосрочный момент? Возможно, но уж точно государство не должно вмешиваться на постоянной основе. Единственная необходимая задача государства – реформа образования. И только это оправдывает на данный момент существование государства. Без реформы образования будет и в дальнейшем осуществляться необходимость в контроле государства. Государство через образование должно воспитывать мораль, которая в дальнейшем будет стоять на первом месте при принятии решении. Стоит-то она там всегда у людей, только у некоторых мораль или совсем аморальна или же отсутствует в том понимании, которое вкладывают в неё здоровые адекватные люди.