Текст книги "Через семь гробов (СИ)"

Автор книги: Михаил Казьмин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

Хорошо танкистам – говорят, они наматывают на гусеницы километры дорог. Красиво звучит! А тут… Расстояния такие, что танкистам ни в каких мечтах не привидятся, а вот так же красиво не скажешь. Обидно.

Ну, обидно, не обидно, а все же «Чеглок» весьма резво перемещался в гиперпространстве, все больше и больше приближая Корнева к дому. В соседнем кресле, смешно посапывая, спала Хайди, сам Корнев, время от времени отхлебывая чай из большой чашки, углубился в чтение учебника немецкого языка. Решив освоить немецкий, Роман неукоснительно претворял это решение в жизнь. Опять же, было чем заняться в гиперпространстве, не все же кино смотреть да книги читать. Понятное дело, что с Хайди изучение немецкого языка шло и веселее, и эффективнее – они взаимно учили друг друга, но вот сейчас, увы, его невеста (да, уже невеста! Господи, как же сладко это звучит!) не справилась с разницей во времени между домом и кораблем. Заснула прямо в кресле.

Взяться всерьез за немецкий Корнев решил не только для того, чтобы сравняться с Хайди. Даже со своими еще невеликими познаниями в языке он успел заметить, насколько легче и быстрее все получается на Райнланде, когда говоришь с местными по–немецки.

На Райнланд за это время Корнев успел заскочить уже дважды, один раз, правда, всего на несколько часов, но им с Хайди хватило. Конечно, просто так ничего не бывает и один разок пришлось упустить выгодный фрахт, но как раз сейчас это было не настолько страшно – успехи Корнева в борьбе с пиратством союзники отметили не только наградой, но и очень неплохой премией.

Хайди заворочалась в кресле. Корнев отвлекся от учебника посмотреть – проснется она или просто поудобнее устраивается. Нет, спит. По уму, было бы неплохо перенести ее в каюту, но, подумав еще немного, Корнев от этой мысли отказался. Мало того, что можно ее разбудить, а она так сладко спит, так еще и спросонья она может не справиться с желаниями своего тела, а он может и не устоять.

Корнев с усмешкой вспомнил, как страшно ему было начинать разговор с Хайди перед полетом. Набравшись все‑таки смелости, он объяснил ей, что на Страстной неделе у русских предаваться известным любовным радостям не то чтобы прямо так уж не принято, но считается очень нежелательным. Правда, не стал добавлять, что, в общем‑то, не только на Страстной неделе, а и вообще в Великий пост. А то получилось бы некоторое непонимание.

– Да, – сказала Хайди. – Я знаю, что русские… как правильно – верящие? Нет, ве–ру–ю-щие, – она старательно выговорила это по слогам. – Но ты, – Хайди хитро улыбнулась, – мой муж, и я должна учиться… нет, научиться жить по–русски.

– Еще не муж, – Корнев несколько оторопел и от такой послушности своей обычно жадной до тех самых радостей невесты, и от того, как быстро, практически сразу, она произвела его в мужья.

– Ты знаешь, – довольную улыбку Хайди растянула чуть ли не до ушей, – это у вас «муж» и «мужчина» разные слова. А у нас – одно. Mein Mann [20] 20
  Mein Mann – в зависимости от контекста можно перевести как «мой муж» и «мой мужчина» (нем.).


[Закрыть], – добавила девушка победным тоном.

Да, с такой невестой (а по ее логике – уже и женой) не соскучишься и без постели. Вон, просто спит в кресле и то, смотришь на нее и улыбаешься. Корнев вновь повернул голову – вот оно, его золотоволосое сокровище. Золото, которое он везет домой.

Корнев летел домой. Так заведено – мотаясь по Фронтиру, Корнев всегда прилетал домой на Рождество и Пасху. И вот сейчас, как раз на Пасху, он вез домой невесту, чтобы познакомить ее со своими родителями, братьями и сестрами, племянниками и племянницами. Пусть они посмотрят на его будущую жену, а Хайди посмотрит на своих будущих родственников и на мир, где она скоро будет жить.

Родителям, правда, Корнев написал все это не настолько прямо. Свое решение жениться на Хайди он решил изложить им живьем, при личной встрече. Пусть они увидят его избранницу, пообщаются с ней, поймут, какая она замечательная. Так будет гораздо лучше, чем просто написать им, что решил жениться на иностранке. Не то чтобы это рассматривалось как нечто предосудительное, но на памяти самого Романа такого у них в Тюленеве не было. Правда, у Витьки Королева, друга детства, бабушка была ирландка, дед привез жену с Фронтира. А других таких случаев Корнев не знал. Ну и что? Какая разница? Решение принято, а родителям Хайди понравится – вот уж в этом Корнев был почему‑то абсолютно уверен.

Хайди, насколько мог судить Корнев, тоже не особенно волновалась по поводу предстоящей встречи, даже больше – у нее ожидание этого события вызывало какое‑то приподнятое настроение. Вообще, у нее все, что было связано с предстоящим выходом замуж, вызывало приподнятое настроение и Корневу это очень нравилось. Даже не просто нравилось, а попросту льстило. Ведь замуж Хайди собиралась именно за него.

За час до выхода из гиперпространства Корнев разбудил Хайди, она сама его об этом просила, чтобы иметь запас времени на приведение себя в порядок. Впрочем, время это она потратила исключительно на водные процедуры, оставив одевание на потом, когда после выхода в реальное пространство будет получена сводка погоды с места назначения. Предусмотрительно. Нравилась Корневу предусмотрительность его невесты, ох и нравилась… Вот и сейчас, чтобы не сильно провоцировать жениха на неуместные сегодня желания, Хайди надела плотные брюки и мешковатый свитер.

Да. Еще одно дело, которое надо было сделать дома, это поставить себе в каюту одежный шкаф побольше, чтобы на корабле был кое–какой запас одежды для Хайди. Ну и несколько других изменений внести, чтобы вдвоем было удобнее. Как бы и что бы там ни получилось, Корнев все‑таки понимал, что иногда их с Хайди домом будет именно «Чеглок». Кстати о «Чеглоке» – хорошо, что техосмотр и мелкий ремонт корабля провели опять‑таки немцы в счет части премиальных. По крайней мере, не придется на Светлой седмице загружать работой техников дома. Приятно было и неожиданно встретить на Райнланде старого знакомого – инженера–специалиста Клевцова. Русское консульство (ага, консульство, читай – то ли штабс–ротмистр, то ли вице–консул Сергеев) специально вызвало его на Райнланд для проверки корабельного компьютера. Немцы, они, конечно, союзники, но доверять им копаться в электронных мозгах русского корабля наши поостереглись. А что пришлось поделиться с гестапо записями с видеокамер внешнего обзора, так это не страшно. Для дела же.

… Какую же Корнев испытал радость, когда вывалившись из гиперпространства, вел переговоры с диспетчером навигационной станции на русском языке! Вот так всегда: пока мотаешься по Фронтиру, вроде бы даже привыкаешь к интерланжу в общении с диспетчерами, зато как только возвращаешься домой, сразу чувствуешь, до каких чертиков этот дурацкий интерланж тебе надоел и насколько же на самом деле приятно слушать, а главное, произносить русские слова!

«Чеглок» приземлился в космопорту «Тюленев Мыс» в предобеденные часы Страстной субботы. Было уже почти по–летнему тепло, на деревьях – и местных, и завезенных с Земли – вовсю распускались листочки, обещая уже в самые ближайшие дни затопить округу буйной зеленью, легкий и теплый ветерок исключительно удачно дополнял благостную картину. Что ж, такую роскошную погоду на их прибытие Корнев склонен был считать хорошим предзнаменованием. Да и не он один – Хайди все это тоже явно очень и очень нравилось.

Бесшумные электровагончики на антиграв–подушке из космопорта «Тюленев Мыс» в сам город Тюленев ходили часто, так что ждать не пришлось, и уже через полчаса Корнев и Хайди вышли всего за пару кварталов от дома, а спустя некоторое количество минут и шагов оказались на месте.

Родной дом встретил Корнева тишиной, хотя дверь была и открыта. Аккуратно поставив на пол в прихожей сумку с вещами Хайди и уронив рюкзак со своими пожитками, Роман громко обратился к окружающему пространству:

– А что, возвращение блудного сына так никого тут и не интересует?

– Дядя Рома! – Надюха, старшая из многочисленного войска племянников и племянниц, выскочила откуда‑то сбоку. Увидев что дядя Рома не один, тут же перешла на шаг. Ну да, тринадцать лет уже, прыгать перед гостями, как маленькая, уже неприлично. – А мы вас в новостях видели! А вы правда у пиратов в плену были? И всех их перебили? И спасли девушку из Райха?

– Правда, Надя, правда. Вот и та самая девушка – знакомься, Адельхайд.

Надя на секунду застыла, пару раз хлопнула глазами, и у нее как будто включился генератор вопросов, посыпавшихся с невероятной скоростью. Корнев подумал, что надо будет посмотреть в сетевом архиве новостей, что же рассказывалось про его пиратскую эпопею. А то из вопросов племянницы получалось, что она смотрела не новости, а какой‑то приключенческий боевик, причем, похоже, что даже сериал. Понятно, что сама себе напридумывала, но интересно же, что послужило, так сказать, отправным пунктом этого полета буйной фантазии.

В максимально ужатом виде представление племянницы о происшествии выглядело примерно так: похищенная немецкая девушка забаррикадировалась на пиратской базе и неделю выдерживала бешеные атаки пиратов, пытавшихся совершить над ней что‑то нехорошее. Должно быть, такое ожесточенное сопротивление привело космических разбойников к полному умственному расстройству, потому что они на свою голову похитили еще и дядю Рому. Тут началось самое интересное – дядя Рома чуть ли не голыми руками покрошил всех пиратов, освободил девушку, а потом устроил сражение с целым флотом, прибывшим к пиратам на помощь. Флот этот, естественно, был полностью разгромлен и уничтожен. Увлекательная история, нечего сказать. А уж какая правдивая…

Что же касалось отмеченного Корневым отсутствия интереса к своему возвращению, то проявлять этот интерес в данный момент было, как выяснилось, просто некому. Все ушли святить куличи и яйца, а Надю оставили дома как раз для того, чтобы тот самый блудный сын не вернулся к закрытым дверям. Благодаря такой предусмотрительности родных Роман успел устроить Хайди в одной из гостевых комнат, почти не уступавшей размерами ариенбургской квартире девушки. И пока несколько ошарашенная Хайди соображала, как бы ей разместить свои вещи так, чтобы они попросту не потерялись в этой огромной комнате, Роман оставил ее на попечении своей племянницы, а сам отправился в место, которое, сколько он себя помнил, именно и воплощало для него понятие «дом». В детстве это был просто «дом», потом, когда Корнев возвращался сюда с военной службы или с полетов по Фронтиру, это стал «родительский дом», и всегда это была его комната в большом и, чего уж скрывать, очень даже зажиточном доме.

М–да… Время идет, все меняется. Когда Корнев был дома в прошлое Рождество, он озаботился собрать в комнате вещи, связанные с наиболее яркими воспоминаниями из дества и юности. Книги с изрядно потертыми обложками, игрушечные истребители из раннего детства и модели истребителей школьных лет… Однако же погрузиться в воспоминания не удалось. Дом начал наполняться голосами и другими звуками – родные вернулись. Роман зашел за Хайди и повел ее представлять своим многочисленным родственникам.

Дед Романа, Фёдор Михайлович, в позапрошлом еще году решил, что пришло время оставить руководство семейным делом – молочным заводом – старшему сыну и перебрался к младшему сыну в Горно–Лисянск. Так что главой Корневых в Тюленеве остался отец, Михаил Фёдорович. Вот к нему первому Роман с Хайди и пошли. Отец принял гостью совершенно спокойно и вроде бы даже не понял, что ему представляют будущую сноху. Зато мама, похоже, сообразила все правильно.

– Вы, Хайди, смотрите, у нас все просто, – насколько Корнев знал свою матушку, она уже успела составить себе представление о Хайди, причем представление благоприятное. – Если что‑то надо, подходите ко мне или Роме скажите, мы все рады будем вам помочь.

– Спасибо, Елена Николаевна, – почтительно ответила Хайди.

Часа через два, когда все взаимные представления уже закончились, Корнев застал Хайди за интересным занятием. Смешно насупив брови и подвернув губу, что, как уже хорошо знал Роман, было признаком напряженной умственной работы, его невеста загоняла в коммуникатор имена–отчества корневской родни с краткими пояснениями, кто есть кто, чтобы, видимо, не перепутать.

– Рома, посмотри, все правильно?

Ну да, правильно. Старшие – Фёдор и Ольга. Соответственно, Анна Дмитриевна, жена Фёдора, их дети – Надя, Миша, Юра и Алёна; ольгин муж Владимир Алексеевич, плюс дети – Коля, Федя и Настя. Младшие – Андрюха и Наташка. Андрей не женат еще, как и сам Роман, а вот к Наташке приписан муж Евгений Павлович и двое детей – близнецы Володя и Галя. Что особенно впечатлило Романа в проделанной Хайди работе, так это строгая возрастная иерархия списка – сначала старший брат с женой, их дети по старшинству, затем старшая сестра с мужем и их дети по старшинству, затем младший брат, младшая сестра с мужем и отметка «близнецы» напротив их детей. В принципе все логично и правильно, но почему‑то Корнев был уверен, что любой русский человек составил бы такой список как‑то иначе. А скорее всего, не составлял бы его вообще. Или постарался бы запомнить, или понадеялся, что если что‑то и забудет, то вспомнит (или узнает заново) в ходе дальнейшего общения.

Время, пусть медленно и неспешно, но шло к вечеру. Известие о том, что Хайди пойдет в церковь вместе со всеми, восприняли как нечто само собой разумеющееся. Что ж ее, одну оставят, как будто бросят? Теоретически можно было бы, конечно, попросить Хайди посидеть с наташкиными близнецами, пока все в церкви, но не загружать же гостью семейными делами, пока она еще не член семьи! Да и потом, что, дети наташкины не русские, что ли, дома оставлять их в пасхальную ночь? Ну, подумаешь, маленькие, по полтора годика всего, нас много, будет кому их на руках держать. И раз уж Ромкина гостья сама вызвалась, то ли из любопытства, то ли чтобы хозяев уважить, кто же ей запрещать‑то будет? В Райхе своем она уж точно такого не увидит!

Пасхальная служба в Михайло–Архангельском соборе, как и всегда это было на памяти Корнева, прошла удивительно празднично и торжественно. Сдержанная полунощница [21] 21
  Полунощница – богослужение в пасхальную ночь незадолго до полуночи.


[Закрыть]с ее атмосферой ожидания истинного праздника праздников тихо подошла к концу и вдруг благовест колоколов возвещает о Воскресении Христовом, и пошел крестный ход под ликующий колокольный трезвон, и многократно возносится под купол храма радостный тропарь «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав», и вдохновенно обмениваются радостью священство и прихожане: «Христос Воскресе! Воистину Воскресе!». Радость, искренняя светлая радость, объединяющая не только всех присутствующих в соборе, но и всех вообще – и тех, кто на другом конце города молится в Крестовоздвиженском соборе, и тех, кто в храме Николая Угодника на Тюленевом Мысу, и всех на Александрии, и всех–всех–всех во всей России. Христос Воскресе!

Хайди, поначалу тихо и осторожно косившая глазами по сторонам, на удивление быстро освоилась и искренне радовалась вместе со всеми. Да, время от времени ей приходилось держать на руках кого‑то из самых младших – Володю или Галю, но не одной же, все Корневы по очереди в этом поучаствовали. А когда руки Хайди не были заняты живой ношей, она и крестилась вместе с окружающими, и держала свечу, и время от времени поправляла непривычный для себя платок на голове.

А потом был праздничный стол. Нет, конечно, поспали, вернувшись со службы, и проснулись отнюдь не рано утром. А проснувшись, умывшись, приодевшись, сели за стол. Начали, как водится, с красных яиц, а потом постепенно на столе появлялись все новые и новые блюда, которые (все!) нужно было хотя бы попробовать, новые и новые напитки, и вовсе не пьянства ради, а для поддержания праздничного настроения, создания атмосферы настоящего семейного пиршества.

Роман блаженствовал. И причиной тому были не только всевозможные вкусности и приносящие радость напитки. Просто он был дома, вокруг сидели самые родные люди, и можно было совершенно не думать о работе. Ну вот, подумал… Опять полезли в голову размышления о том, куда он полетит, когда отвезет домой Хайди. Но все же радостная и веселая атмосфера праздничного застолья помогла Корневу справиться с этими совершенно неуместными сейчас мыслями. Работа все равно никуда не уйдет. Все они, здесь присутствующие, ну за исключением детей и Хайди, понятно, работают, себе и людям пользу приносят.

Вот, пожалуйста, отец. Всегда деду помогал на молочном заводе, сейчас, когда дед на отдых ушел, ведет дело сам. Уже при отце «корневское» масло вошло в список «Сто лучших товаров Александрии», держалось в нем второй год подряд, и останавливаться на этом глава семьи не собирался. Мама всегда вела домашнее хозяйство. Кто скажет, что это не работа? Да еще с таким‑то домом и таким многочисленным семейством! Даже сейчас большой дом не пустовал – в нем постоянно живет старший брат со своей семьей, младший тоже, ну он один пока. Сестры маму не забывают, приезжают с детьми, а то и с мужьями, и не только на праздники.

Фёдор по стопам отца идет, на том же заводе и работает, а время придет – возьмет дело в свои руки. Анна, жена его, помогает свекрови дом вести, да четверо детей у них, пятый скоро будет. Андрюшка на орбитальной верфи программирует роботов и прочее всякое оборудование, судя по частым премиям, работает хорошо. Не женился пока что, но ничего, успеет еще. Ольга, старшая сестра, хоть и мама троих детей, преподает в женской гимназии русский язык, муж ее, Владимир, тоже преподает, только математику и в Александрийском университете. Младшая, Наташка, пока с маленькими сидит, все равно работает. Она художница, делает все – от картинок к детским книжкам до эскизов оформления интерьеров в общественных зданиях. Евгений, ее муж, обеспечивает устойчивую работу новостного канала Руссети на Александрии.

Сам Роман, хоть и возит грузы и пассажиров не в России, отчисления свои в русскую казну делает, тоже польза для всех. В общем, все Корневы заняты делом. И Хайди дело по душе и по умениям найдется, уж в этом Роман не сомневался.

…Дни сливались в один сплошной праздник. Каждый день – праздничный стол с новыми и новыми яствами. И сестры Романа, и жена брата Фёдора блеснули приготовлением всяческих особенных вкусностей, и не по одному разу. Хайди тоже включилась в этот гастрономический фестиваль и протушила свинину в белом вине с яблоками и помидорами. Всем очень понравилось. А уж когда на другой день она испекла пирожные, восторгу детворы вообще не было предела. Взрослые, кстати, тоже были очень довольны.

Конечно же, сказать, что всю Светлую седмицу провели за столом, было бы откровенной неправдой. Корнев устроил Хайди долгую прогулку по городу Тюленеву, конечно, далеко не такому величественному как Ариенбург, зато куда более нарядному и живому. Выехали на море и к вящей радости детей катались на настоящих парусных лодках. Хайди, кстати, тоже радовалась и визжала от восторга совершенно по–детски. А когда вместе с соседями поучаствовали в конной экскурсии по живописнейшим предгорьям Лисянок (кто верхом, а кто в повозках), вернулись хоть и уставшими невообразимо, но и довольными до столь же невообразимого уровня.

В один из этих беззаботных дней в комнату к отдыхавшему Роману зашла мать.

– Ты собираешься жениться на этой девушке, – вопросительной интонации в словах матери Корнев не услышал.

– Была такая мысль, – попытался отшутиться Корнев.

– Была?! – кажется, он сказал что‑то не то. – Рома, если эта мысль сейчас же не вернется в твою голову, я загоню ее туда сковородкой! Я не хочу сказать, что в полном восторге от Хайди, но это именно твоя жена. Лучше ты не найдешь, даже не пытайся. И такую же не найдешь. Так что давай‑ка ты женись.

– Не в полном восторге? – зацепился Корнев. – А что тебе не так?

– Авантюристка она, – усмехнулась мама. – Не такая, как ты, конечно, но все равно авантюристка. Ну и ладно. Совсем домашняя жена – это не для тебя. Так что с ней тебе будет лучше. Хотя мне седых волос, чувствую, вы еще прибавите…

Мама ушла, оставив Романа в раздумьях. А ведь она, пожалуй, и права. Чувствовал он в своей невесте эту авантюрную жилку, сам ведь чувствовал. Так это же и здорово! Довольный, хотя и в некоторой задумчивости, он пошел в комнату Хайди, но уже в самом начале пути его перехватила Ольга.

– Когда свадьба‑то? – с ходу спросила сестра. – Наконец‑то и тебе пара нашлась!

– Как только, так сразу, – отделался Роман армейской поговоркой. Нет, ну ничего себе! Поженятся они с Хайди, ясно же, что поженятся, но каков напор! Жалко им что ли, что невесту себе он сам нашел, без их участия? Пытаются теперь свадьбу ускорить?

Увидев выходящую из комнаты Хайди Наташку, Корнев почувствовал объектом тщательно спланированной военной операции. И не ошибся.

– Ромка! Но это же просто чудо, а! – восторженно зашептала сестренка, как будто боясь, что ее услышат. – Она же как будто по заказу для тебя сделана! Давайте скорее женитесь уже!

Отвечать Наташке Роман не стал вообще, тем более, она тут же убежала. Зайдя к Хайди, он спросил:

– Вы с Наташкой о чем говорили?

– А, – хитренько усмехнулась Хайди, – как это хорошо сказала Наташа… О своем, о женском.

Ну вот. Со всей очевидностью Роману стало ясно, что фактически Хайди уже присоединилась к женской половине замечательного рода Корневых и юридическое оформление этого присоединения – просто неизбежная формальность. То есть родные постановили: Хайди ему жена. А раз уже жена… Корнев аккуратно, стараясь, чтобы получилось беззвучно, повернул защелку на двери. Хайди, молодчинка, сразу все сообразила и потянула через голову свитер…

Так и подошла к концу Светлая седмица, пришла пора собираться. Ольга и Наташка с мужьями и детьми тоже разъезжались по домам, их и проводили первыми. Застолье устроили хоть и праздничное, но уже не такое обильное – чтобы не объедаться в дорогу. Роман с Хайди остались на первый рабочий день, надо было съездить в космопорт и решить вопрос с переменой мебели в капитанской каюте. В итоге из‑за кровати пошире и шкафа повместительнее места в каюте стало вроде бы и поменьше, зато комфорта, особенно для двоих, побольше.

Будущих молодоженов провожали уже совсем скромно. И вот наконец, под выражаемую всеми надежду на скорую встречу Роман и его невеста отбыли в космопорт.

Когда Корнев дал полную мощность маршевым движкам и «Чеглок», слегка просев, мягко соскользнул с подушки антиграва, диспетчер пожелал капитану–пилоту счастливого пути. Ну вот, до осени опять придется общаться с диспетчерами на интерланже. Хотя теперь ради разнообразия на Райнланде можно будет и по–немецки поговорить.

Загнав «Чеглок» в гиперпространство, Корнев быстренько проверил состояние корабельных систем и они с Хайди отправились в каюту – принимать новую обстановку.

– Рома, – после очередного всплеска страсти нарушила молчание Хайди. – Рома, я, наверное, стану русской.

– Это как? – не понял Корнев.

– Ну… Я как вы говорите, побывала в сказке…

– В сказку попала, – поправил Корнев.

– Да, в сказку попала. Столько людей… Родственных, нет, родных, правильно? Взрослые, дети… И все – одна семья. Большая дружная семья. У меня такого никогда не было, Рома. Никогда, понимаешь? – Хайди заворочалась, устраиваясь поудобнее. – А теперь есть. Ну, то есть будет. Только будет не в Райхе, а в России, у вас. Нет, теперь надо сказать «у нас», правда? Знаешь, Рома, ты счастливый, что у тебя есть все это, но мне тебя даже жаль… Или жалко, как правильно?

– Все равно, и так, и так можно.

– Опять и так, и так… Ну почему вы всегда так?! Так рас… расплывчато говорите? Мне тоже надо научиться, а это очень трудно! Невозможно почти! – от обиды Хайди легонько ткнула Романа кулачком в бок. – Да, мне жаль тебя, – успокоившись, продолжила она. – Ты вырос в этом и у тебя никогда не будет возможности… Как правильно сказать… Ты не можешь быть счастлив, когда узнаешь, как это чудесно! А я счастлива… Я теперь узнала!

Корнев только вздохнул. Вот умеет же Хайди сказать так, что и ответить нечем! Подтверждая это наблюдение, Хайди добавила:

– И церковь ваша… Я была в церкви в Ариенбурге. Красиво очень, торжественно. Но… У вас там и правда Бог. У вас свадьба в церкви такая же прекрасная?

Роман кивнул.

– Вы, русские, сами не знаете, как вы богаты, – подвела итог Хайди. – А у меня ничего этого никогда не было. И не будет, пока я не стану русской.