Текст книги "Под черным флагом. Хроники пиратства и корсарства"

Автор книги: Михаил Ципоруха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Об этом этапе операции рассказал Плутарх:

«XXVII. Некоторые из находившихся еще в открытом море и державшихся вместе пиратских кораблей изъявили Помпею покорность. Последний обошелся с ними милостиво: он взял суда, не причинив зла команде. Тогда остальные пираты, в надежде на пощаду, вместе с женами и детьми начали сдаваться самому Помпею, избегая иметь дело с подчиненными ему начальниками. Помпей всем им оказывал милосердие и с их помощью выслеживал тех, которые еще скрывались, когда же эти последние попадали в его руки, Помпей подвергал их наказанию.

XXVIII. Большинство самых могущественных пиратов, однако, поместило свои семьи и сокровища, а также всех, кто не способен носить оружие, в крепостях и укрепленных городах на Тавре, а сами, снарядив свои корабли, ожидали шедшего против них Помпея у Коракесия в Киликии. В происшедшем сражении[67]67
  Морском.


[Закрыть] пираты были разбиты и осаждены в своих крепостях. В конце концов разбойники отправили к Помпею посланцев просить пощады и сдались вместе с городами и островами, которыми они [ранее] овладели, а затем укрепили их настолько, что не только взять их силой, но даже подступиться к ним было нелегко.

Таким образом война была завершена, и не более как за три месяца с морским разбоем было покончено повсюду. Кроме множества других кораблей, Помпей захватил 90 судов с окованными медью носами.[68]68
  Всего римляне захватили около 400 кораблей, до 900 кораблей было уничтожено; было убито до 10 тысяч пиратов; кроме того, принадлежащие пиратам гавани были захвачены, верфи уничтожены, разрушено 120 укрепленных башен и селений.


[Закрыть] Что касается самих пиратов (а их было взято в плен больше 20 тысяч), то казнить всех Помпей не решился».

Из рассказа Плутарха видно, что Помпей в определенной степени понимал, говоря современным языком, социальные корни пиратства – что ряды пиратов пополнялись в первую очередь за счет социальных низов античного общества, не имевших в достаточной степени средств к существованию.

Плутарх сообщил, что «он [Помпей] считал неблагоразумным отпустить разбойников на свободу и позволить им рассеяться или вновь собраться в значительном числе, так как это большей частью были люди обнищавшие и вместе с тем закаленные войной. Помпей исходил из убеждения, что по природе своей человек никогда не был и не является диким, необузданным существом, но что он портится, предаваясь пороку вопреки своему естеству, мирные же обычаи и перемена образа жизни и местожительства облагораживают его. Даже лютые звери, когда с ними обращаются более мягко, утрачивают свою лютость и свирепость. Поэтому Помпей решил переселить этих людей в местность, находящуюся вдали от моря, дать им возможность испробовать прелесть добродетельной жизни и приучить их жить в городах и обрабатывать землю. Часть пиратов по приказанию Помпея приняли маленькие и безлюдные города Киликии, население которых получило добавочный земельный надел и смешалось с новыми поселенцами. Солы, незадолго до того опустошенные армянским царем Тиграном,[69]69
  Солы – приморский город в Киликии. Тигран, по-видимому, переселил жителей в Армению.


[Закрыть] Помпей приказал восстановить и поселил там много разбойников. Большинству же их он назначил местом жительства Диму в Ахайе, так как этот город, будучи совершенно безлюдным, обладал большим количеством плодородной земли».

Подобная политика Помпея вызвала сопротивление у ряда римских военачальников, в частности у Квинта Цецилия Метелла Критского (названного так за победы над критскими пиратами), консула 69 года до н. э., который был послан на Крит еще до назначения Помпея главнокомандующим в войне с пиратами. Дело в том, что остров Крит являлся в то время вторым после Киликии средоточием пиратских отрядов и Метелл был отправлен туда для проведения частной карательной операции, связанной только с их разгромом. Римский сенат аннулировал унизительный мир с критскими пиратами, заключенный Антонием Критским, а также потребовал выдачи всех пленников, пиратских военачальников и кораблей. Кроме того, пираты должны были отправить в Рим 300 заложников и выплатить контрибуцию в размере 4 тысяч серебряных талантов.

О конфликте между Помпеем и Метеллом Плутарх рассказал довольно подробно:

«ХХIХ. Метелл захватил множество пиратов в плен, разрушил их гнезда и самих их велел казнить. Оставшиеся в живых были осаждены Метеллом. Они отправили посланцев к Помпею, умоляя его прибыть на остров, так как он-де является частью подвластной ему земли и во всех отношениях входит в определенную законом приморскую полосу. Помпей благосклонно выслушал просьбу пиратов и письменно приказал Метеллу прекратить войну. Вместе с тем он повелел городам на Крите не подчиняться Метеллу и послал туда претором одного из подчиненных ему начальников – Луция Октавия. Последний присоединился к осажденным пиратам… Метелл, однако, не сдал командования; он захватил пиратов в плен и подверг их наказанию. Октавия же с оскорблениями и бранью отпустил из лагеря».

Итак, пиратам был нанесен серьезный удар. Но продолжавшиеся гражданские войны по-прежнему сотрясали римскую державу, а с ней и весь античный мир. В свою очередь, события гражданских войн второй половины I века до н. э. способствовали ослаблению Рима и его вооруженных сил, приводили к тому, что противоборствующие в гражданской войне стороны обращались к средиземноморским пиратам за помощью и поддержкой в междоусобной борьбе. После убийства Помпея (итог его борьбы с Юлием Цезарем), а затем и убийства Цезаря все большую роль в продолжавшейся гражданской войне стали играть ближайший соратник Цезаря Марк Антоний, племянник Цезаря (Цезарь его усыновил) Гай Октавий (Октавиан, будущий император Август) и Секст Помпей, второй сын убитого Помпея Великого, победителя пиратов.

Секст Помпей с помощью оснащенного им флота, экипажи кораблей которого состояли в основном из пиратов и беглых рабов, захватил Сицилию. Его отряды нападали на побережье Италии, нарушали снабжение Рима продовольствием, из-за чего цены на продукты на римских рынках росли, что вызывало недовольство населения. Сознавая, что борьба с Секстом Помпеем, сыном прославленного Помпея Великого, не могла быть популярной в Италии, Антоний и Октавиан пошли на соглашение с ним.

Об обстоятельствах заключения в 39 году до н. э. договора с Секстом живо написал Плутарх. Любопытно, что историк прямо рассказывает о роли пиратских главарей в окружении Секста Помпея.

«XXXII. Сицилия находилась под властью Секста Помпея, который опустошал берега Италии и, собрав большой разбойничий флот с Менекретом[70]70
  Бывший раб, отпущенный на волю, он со своим отрядом переходил от Секста к Октавиану, а затем возвращался обратно.


[Закрыть] и пиратом Меном во главе, сделал море несудоходным. Однако во внимание к его заслугам перед Антонием (Секст оказал гостеприимство матери Антония, бежавшей из Рима вместе с Фульвией[71]71
  Жена Антония.


[Закрыть]) решено было с ним заключить мир. Собрались подле Мисенского мыса и мола.[72]72
  Мисенский мыс в Кампании к юго-западу от Неаполя. Согласно исследованиям, проведенным учеными в начале XX века, этот мир был заключен в самом порту Путеолы в том же районе.


[Закрыть] Корабли Помпея стали у берега на якорь, и напротив разбили лагерь войска Антония и Цезаря.[73]73
  Так по имени своего приемного отца Плутарх называет Октавиана.


[Закрыть] После того как договорились, что Помпей получает Сардинию и Сицилию, но обязуется очистить море от разбойников и отправить в Рим известное количество хлеба, все трое стали приглашать друг друга в гости. Бросили жребий, и быть хозяином первому досталось Помпею. На вопрос Антония, где они будут обедать, Секст промолвил: «Там», – и указал на флагманское судно-гексеру.[74]74
  На ней каждым веслом гребли сразу 6 гребцов.


[Закрыть] «Вот отцовский дом, который остался Помпею», – прибавил он, метя в Антония, владевшего домом, который прежде принадлежал Помпею-отцу. Корабль бросил якоря поближе к суше, навели что-то вроде моста, и Помпей радушно принял своих гостей. В самый разгар угощения, когда градом сыпались шутки насчет Клеопатры и Антония, к Помпею подошел пират Мен и шепнул ему на ухо: «Хочешь, я обрублю якорные канаты и сделаю тебя владыкою не Сицилии и Сардинии, но римской державы?» Услыхав эти слова, Помпей после недолгого раздумья отвечал: «Что бы тебе исполнить это, не предупредивши меня, Мен! А теперь приходится довольствоваться тем, что есть, – нарушать клятву не в моем обычае». Побывав, в свою очередь, на ответных пирах у Антония и Цезаря, Секст отплыл в Сицилию».

Секст Помпей (Изображение на монете)

Но мир продержался всего около года. В 38 году до н. э. Менекрет (в других источниках Менодор) изменил Помпею и передал Сардинию Октавиану, который начал войну с Секстом Помпеем. В битве при Скилле Октавиан потерпел поражение, проявив, по мнению ряда древних историков, полное отсутствие таланта полководца. Преследуемый Аполлофаном, полководцем Секста Помпея, бывшим рабом, отпущенным на волю, Октавиан покинул адмиральский корабль и высадился на берег, бросив свои корабли на произвол судьбы. Рабы и пираты Секста Помпея одержали победу. К Октавиану прибыла помощь, и на следующий день он предполагал начать новое морское сражение, однако буря уничтожила большую часть его кораблей.

После этого моряки Секста Помпея говорили, что их вождь действительно находится под покровительством бога морей Нептуна. А сам Секст Помпей в знак того, что это так, одевался в лазоревую одежду, напоминавшую цвет моря, и приносил Нептуну жертвы, сбрасывая в морскую пучину лошадей и даже людей.

Теперь к подготовке следующего похода против пиратов Секста Помпея подключился друг и ровесник Октавиана – талантливый полководец Марк Випсаний Агриппа. Под его руководством между Неаполем и Кумами был создан новый порт в качестве базы, расположенной поблизости от района предстоящих сражений с флотом и войсками Секста Помпея. Эта база была названа портом Юлия. При ее создании Агриппа умело использовал природные условия, приказав прорыть в двух местах узкую полосу, отделявшую залив Байи от Лукринского озера, и провести от него канал до Аверинского озера. Таким образом, получилась гавань с двумя входами, с защищенной бухтой, служащей ей рейдом. В новом порту было собрано вооружение и предметы снабжения, и там начали свою подготовку экипажи кораблей, строившихся на многих италийских верфях.

Гребцами на новые корабли Октавиан определил своих рабов и рабов своих друзей, которых освобождали при условии согласия на последующую корабельную службу. Бегство рабов на корабли Секста Помпея принимало угрожающие размеры, поэтому многие сенаторы и другие представители правящего класса охотно жертвовали деньги на оснащение нового флота.

Флот Секста Помпея состоял из быстроходных легких судов, которые широко использовали пираты Средиземноморья. Агриппа построил кроме подобных пиратским легких судов и корабли больших размеров, которые маневрировали хуже пиратских, превосходивших их быстротой хода и поворотливостью. Он приказал для дополнительной защиты от таранных ударов устроить на этих судах защитный пояс, состоявший из солидных брусьев, укрепленных на корабельных корпусах в районе ватерлинии.

Агриппа снабдил свои корабли известным ранее, но недостаточно еще применявшимся в практике морского боя приспособлением под названием harpax. Оно состояло из тяжелого трехметрового бруса, обитого железом, чтобы его нельзя было перерубить. Брус имел на обоих концах массивные кольца. К переднему кольцу крепился абордажный якорь в виде мощных крюков, а к заднему – несколько канатов. Брус выстреливался большой метательной машиной на вражеский корабль, а затем при помощи системы блоков можно было даже поднимать небольшие корабли и опрокидывать их на борт. А большим кораблям с его помощью наносились тяжелые повреждения. Главное, что, используя это приспособление, можно было с большого расстояния сцепляться с вражеским кораблем и подтягивать его к борту своего корабля для последующего абордажного боя.

Агриппа неутомимо тренировал недавно скомплектованные экипажи своих кораблей; многие из гребцов и матросов на них были рабы, совсем недавно впервые познакомившиеся с корабельным делом. А ведь им противостояли пиратские экипажи Помпея, привычные к морю и морским сражениям. Агриппе и с этим трудным делом удалось справиться.

Весной 36 года до н. э. новый флот Октавиана был готов к действию. Он вышел в море, чтобы переправить у Мессаны армию в Сицилию и разбить флот Секста Помпея. У мыса Полинура корабли попали в сильную бурю, многие их них были серьезно повреждены, и Агриппа возвратился в порт Юлия для их ремонта. Та же буря повредила 70 кораблей, высланных членом второго триумвирата Лепидом из Африки на помощь Октавиану, а 120 кораблей, посланных Марком Антонием для той же цели из Египта, вынуждены были искать укрытия в портах Греции.

Как только ремонт кораблей в порту Юлия был завершен, Агриппа направился к Липарским островам, занял самый южный из них (Термесса или Гиера) и использовал его для наблюдения за неприятельским флотом, стоявшим в Миле, напротив этого острова в 12–15 милях. Помпеянским флотом командовал вольноотпущенник Демохар, а сам Секс Помпей стоял с эскадрой у Мессаны, чтобы помешать переправе Октавиана с войсками в Сицилию.

Наконец Агриппа атаковал помпеянский флот. В бою сказалось то, что корабли помпеянцев вследствие более легкой конструкции были менее устойчивы против таранных ударов, а также ввиду меньшей численности экипажей и меньшей высоты бортов проигрывали и в абордажных боях. Агриппе удалось пустить ко дну неприятельский флагман. Демохар вплавь с экипажем перебрался на другой корабль. Агриппа потерял 5 кораблей, а помпеянцы 30, и вынуждены были отступить, хотя и сделали это в полном порядке.

Октавиан высадил десант у Тавромения, но на обратном пути был атакован эскадрой Помпея и разбит. Все его корабли были потоплены или сожжены, а остальные захвачены помпеянцами. Сам Октавиан едва спасся на шлюпке. Десант у Тавромения был сильно потрепан войсками Секста Помпея. Только высаженный Агриппой отряд сумел восстановить положение и помог удержать плацдарм для высадки остальных войск Октавиана.

Решительная битва произошла 3 сентября 36 года до н. э. при Навлохе. Агриппа имел 420 кораблей, а флотилия Секста Помпея под командой вольноотпущенников Демохара и Аполлофана насчитывала 180 кораблей. Флот помпеянцев шел с востока, эскадра Агриппы – с запада. Обе эскадры были развернуты фронтом и, судя по большому числу кораблей, участвовавших в битве, вероятнее всего, поставлены в две линии. Рано утром эскадры устремились навстречу друг другу. Сперва заработали метательные машины, затем на близкой дистанции вступили в бой пращники и лучники, полетели копья и горящие дротики. Противники старались таранить друг друга, обламывать весла или брать неприятельские корабли на абордаж.

Корабли помпеянцев шли плотной группой и не всегда могли воспользоваться своей быстроходностью и поворотливостью, чтобы нанести таранный удар, между тем как использование противником harpax оказалось довольно эффективным, тем более что у помпеянцев не было пик с кривыми ножами на конце, при помощи которых можно было бы перерезать канаты у заднего кольца нового метательного средства. Помимо harpax воины Агриппы, пожалуй, впервые активно использовали в бою зажигательные копья и стрелы, обмотанные паклей и пропитанные дегтем. Так что абордажный рукопашный бой и навесная стрельба зажигательными снарядами на этот раз решили участь сражения. Пираты и рабы флотилии Помпея сражались самоотверженно, но благодаря численному и техническому превосходству кораблей противника были полностью разбиты.

Агриппа приказал своему левому крылу, которое в сторону открытого моря выдавалось за неприятельскую линию, атаковать помпеянцев во фланг и охватить его. Вероятно, он использовал для этого и часть судов своей второй линии. Помпеянцы оказались атакованными и с тыла, почти окружены и прижаты к берегу.

Только 17 кораблям помпеянцев удалось бежать в Мессану; 28 кораблей были пущены ко дну, многие сожжены, остальные сели на мель и были захвачены. Аполлофан с исправными кораблями сдался Агриппе, а Демохар покончил с собой. Эскадра Агриппы потеряла будто бы только 3 корабля, пробитых таранами. Помпей наблюдал за битвой с берега и бежал в Мессану, где была главная база его флота, а оттуда с небольшой свитой направился в Малую Азии. Там он погиб год спустя. Его сухопутные отряды перешли на сторону Октавиана.

Для того чтобы получить поддержку римских рабовладельцев, Октавиан беспощадно расправился с беглыми рабами, пополнившими в свое время экипажи кораблей и отряды Секста Помпея. Соглашением 39 года н. э. предусматривалось, что находившиеся в войсках и на кораблях Секста Помпея беглые рабы получают прощение и свободу. Когда Октавиан привлекал на свою сторону солдат и матросов Секста Помпея, то обещал им, что они будут служить в его легионах и на кораблях. Но он обманул их. Воины Секста Помпея были размещены по различным областям. Затем были разосланы приказы, которые все военачальники должны были вскрыть в один и тот же день. В этих приказах Октавиан потребовал отправить всех беглых рабов в Рим для возвращения их прежним хозяевам. По словам самого Октавиана, он вернул 30 тысяч рабов их владельцам для надлежащего наказания. Так как многих хозяев трудно было разыскать, эти «бесхозные» рабы в количестве нескольких тысяч человек были убиты.

Хотя Октавиан, став императором Августом, и заявил в своих «Деяниях», что он очистил море от разбойников, уничтожить совсем пиратство на морях Римской империи так и не удалось. Об этом свидетельствуют многочисленные произведения римских писателей и историков. Уже в 36 году н. э. император Тиберий вновь вынужден был высылать экспедицию против киликийских пиратов.

А через 200 лет после разгрома пиратов Помпеем Великим древний автор Ксенофонт Эфесский во II веке н. э. написал «Повесть о Габрокоме и Антии», на страницах которой безжалостные пираты вновь захватывают мирных путников для продажи в рабство. Конечно, это было литературное произведение, но оно, безусловно, отразило реальную обстановку в Средиземном море в тот век.

«Еще в родосской гавани рядом с ними стояли пираты, финикийцы родом, приплывшие на большой триере. Они выдавали себя за купцов; было их много, и все – молодец к молодцу. Они проведали, что на соседнем корабле – золото, серебро и нет недостатка в отборных рабах, и решили, напав, перебить всех, кто будет сопротивляться, а остальных захватить вместе с богатствами и увезти в Финикию на продажу: этих людей пираты презирали, видя в них недостойных противников. Главарь пиратов, по имени Коримб, был громадный детина, со свирепым взглядом; волосы его в беспорядке падали на плечи. Обдумав план нападения, пираты сначала спокойно плыли за кораблем Габрокома, а около полудня, когда моряки пьянствовали и бездельничали – одни спали, другие слонялись из угла в угол, – молодцы Коримба налегают на весла и начинают быстро приближаться.

Как только корабли оказались рядом, пираты в полном вооружении одним прыжком перескочили на палубу, размахивая обнаженными мечами. Тут некоторые в страхе бросились в воду и утонули, а те, кто защищался, были убиты. Габроком и Антия подбегают к пирату Коримбу и, с мольбой обняв его колени, говорят:

– Золото и все богатство – твои, и мы тебе отныне рабы, владыка, но ради этого моря и твоей десницы пощади наши жизни и не убивай тех, кто покорился тебе добровольно…

После таких слов Коримб тотчас же велел прекратить резню. Перенеся на свою триеру все самое ценное, забрав с собой Габрокома, Антию и нескольких рабов, он поджег корабль, так что всех, кто на нем оставался, охватило пламя. Ведь увезти всех он не мог, да и не считал безопасным. Жалостное это было зрелище, когда одни с пиратами уплывали, другие в огне сгорали, и руки простирали, и слезы проливали».

Как видим, пиратство было неистребимо в древние времена.

Бои без правил

Он [Аллах] дает вам силы совершать путь по суше и по морю, когда бываете на кораблях; когда они [мореходы] плывут с ними при благоприятном ветре, тогда радуются этому; а когда застигнет их буйный ветер, когда со всех сторон настигнут их волны и представится им, что они поглощены будут; тогда они призывают Аллаха, обещаясь искренне исполнять дела благочестия… В Его [Аллаха] власти корабли с поднятыми парусами, плавающие в море, как горы.

(Коран, сура Х, стих 23–24; сура LV, стих 24)

В 20—30-х годах VII века н. э. произошел знаменательный взрыв энергии и воинственности у арабских племен, приведший в конце концов к созданию огромного государства, включавшего Аравию, Ирак, Иран, большую часть Закавказья, Среднюю Азию, Сирию, Палестину, Египет, Северную Африку, почти весь Пиренейский полуостров, северо-западную часть Индостана.

Создание в ходе арабских завоеваний новой мировой державы во многом связано с принятием арабскими племенами исламской религии, основанной пророком Мухаммедом (около 570 года – 632 год н. э.). В главной священной книге новой религии – Коране – собрании проповедей, молитв и притч, произнесенных Мухаммедом в форме «пророческих откровений», нашлось место многочисленным упоминаниям о море, что в известной степени отразило роль и значение в жизни арабов морской торговли, рыболовства, мореплавания. Пророк живо и эмоционально описал опасности, подстерегавшие моряков, и невольно приходит мысль о том, что он хоть однажды, но совершил морское путешествие.

Вообще-то еще в начале XX века у европейцев слово «араб» прочно ассоциировалось в первую очередь с представлением о жителе пустыни, коннике, погонщике верблюдов, то есть о том, кто проживал вдали от моря и был далек от мореходства. Причем такое мнение разделяли и многие ученые-арабисты. Но выяснилось, что это неверно. На самом деле арабы являлись одними из древнейших мореплавателей, покоривших бескрайние просторы Индийского океана задолго до европейцев.

Сейчас уже немало известно о древнем морском пути, связывавшем Оман в Южной Аравии с Дильмуном (Бахрейнскими островами) и Южным Двуречьем. Существует немало доказательств того, что из оманских портов еще в конце IV и на протяжении III тысячелетия до н. э. выходили суда для плавания не только в Персидский залив, но и в Красное море, к берегам Сомали, Эфиопии и Западной Индии.

Вполне возможно, что качества, необходимые древним морякам для плавания в открытом море, формировались у предков арабов в процессе жизни и деятельности на обширных каменистых плато и среди песчаных барханов. Морякам явно пригодился опыт постоянных передвижений, ночных переходов, ориентировки по звездам и луне, который накопили поколения бедуинов-кочевников.

Недаром академик И. Ю. Крачковский отмечал, например, что еще в глубокой древности, в доисламскую эпоху, ежесуточное перемещение луны на небосводе относительно некоторых звезд дало арабам мысль разметить ее положение на каждый день лунного месяца, откуда возникло учение о 28 «лунных стоянках» с чисто арабскими названиями. Это учение впоследствии стало существенным составным элементом свода арабской мореходной астрономии.

Из глубины веков дошли до нашего времени сообщения об арабских пиратах Красного моря. В III веке до н. э.

обострилась борьба арабов-набатейцев, населявших восточное побережье Мертвого моря и владевших Газой, с эллинистическими правителями Египта за контроль над морскими путями в северной части Красного моря.

Когда военно-морская экспедиция царя Египта Птолемея II Филадельфа (283–246 годы до н. э.) закрыла арабам выход из залива Акаба, они стали нападать на греко-египетские суда в открытом море, пользуясь для этого, вероятно, портом Лейке-Кома на севере хиджазской Тихомы.

В 278 году до н. э. поход против набатейцев возглавил сам Птолемей II, но и на этот раз не удалось сломить их сопротивление. Они и в дальнейшем, в течение II–I веков до н. э., продолжали нападать на суда египетских греков, пытаясь вытеснить их из северной части Красного моря. Еще Псевдоарриан (I век н. э.) сообщал, что канраиты (каннаниты) – жители аравийского побережья Красного моря – нападают на мореплавателей в прибрежной зоне, а спасшихся при кораблекрушениях обращают в рабство. Впрочем, подобное обращение с моряками затонувших судов было не редкостью у многих народов в античное время.

Но время широкой морской экспансии арабов было еще впереди. Она в полной мере проявилась уже в первой половине VII века. В 636 году из портов на Бахрейнских островах в Персидском заливе арабскими властителями были направлены две военные экспедиции в индийские гавани Тана и Бхарукачха. Третий отряд атаковал порт Дайбул в устье Инда. Можно предположить, что это были разведывательные походы, для проведения которых использовали обыкновенные торговые суда.

В 638 году арабская флотилия во главе с наместником Бахрейна ал-Ала ибн ал-Хадрами, выйдя из Бахрейна, пересекла Персидский залив и высадила десант, который двинулся в глубь Персии. Правда, суда отряда вторжения были уничтожены персами и десант с боями пробился по суше к Басре, занятой ранее арабами.

Совсем по-другому складывалась морская экспансия арабов в Средиземном море. Решение о создании там регулярного военно-морского флота и строительстве военных кораблей пришло к преемникам пророка Мухаммеда не сразу и только после того, как они убедились в невозможности овладения богатыми приморскими городами восточного Средиземноморья только силами сухопутных войск.

Важная роль в создании исламского военного флота на Средиземном море принадлежала арабскому наместнику в Сирии с 639 года Муа́вии ибн Абу Суфьяну. (Муавия позже стал халифом, правил в 661–680 годах; перенес столицу халифата из Медины в Дамаск.)

Именно он полностью осознал, что сокрушить византийских соперников без флота невозможно. Тем более что в Леванте, где новое государство, Арабский халифат, впервые вышло к Средиземному морю, наличествовали все условия для создания флота: это и судостроительный лес в Ливане, и древние традиции судостроения и мореходства, сохранившиеся у жителей приморских городов Сирии и Палестины.

Муавия обратился к верховному, одновременно религиозному и светскому, главе арабского государства халифу Умару (Омару) в Медине с просьбой разрешить строительство флота для морского похода на Византию: «Утомительного плавания не будет, – сообщал он в столицу халифата, – мы слышим здесь лай собак и пение петухов на земле греков». Но осторожный халиф никак не соглашался вверить судьбу правоверных неверной стихии и разрешения на использование судов не дал.

Лишь при следующем халифе Усмане Муавия смог приступить к практическим действиям по строительству кораблей. Началась энергичная подготовка к морскому походу. Главными центрами строительства кораблей стали портовые города Акка и Тир. Судостроительные бригады и экипажи кораблей формировались из сирийских христиан, местных потомков финикийских моряков, ренегатов-перебежчиков из Византии, принявших ислам, а также греков – уроженцев многочисленных островов Восточного Средиземноморья, служивших арабам за деньги. Сами арабы вначале выполняли на флоте только роль воинов корабельных отрядов и, естественно, высших руководителей флота.

Первые морские походы арабская флотилия совершила к Кипру в 649 году. Арабы взяли Констанцию, главный город острова, и опустошили все поселения Кипра. Император Констант послал на Кипр отряд кораблей, которому удалось прогнать арабскую флотилию. Но в 653 и 654 годах арабы вновь заняли Кипр.

Строительство арабского флота ускорили драматические события, связанные с потерей арабами в 645 году только что завоеванного порта Александрии в Египте. Византийский флот высадил десант, который после воздействия на береговые укрепления зажигательными средствами и различными метательными снарядами выбил арабов из города и сжег верфи вместе с кораблями.

Действия арабских кораблей в Средиземном море можно четко определить как пиратские по отношению к жителям побережья византийских владений и вообще населению Средиземноморья, не исповедовавшему ислам. То же самое относится и ко всем торговым судам христианских стран. Захваченные мирные жители и пленные моряки рассматривались арабами как добыча и продавались в рабство, а все награбленные в походах ценности распределялись между воинами и моряками. Это соответствовало предписаниям Корана, согласно которым исламские воины имели право на 4/5 всей добычи, а 1/5 передавалась халифу.

Первые арабские корабли на Средиземном море были построены, вероятнее всего, по образцу византийских дромонов и назывались «драмуна» (видоизмененное арабское от греческого слова «дромон»). Византийский дромон сочетал в своей конструкции черты древнегреческой биеры и древнеримской либурны. Он имел обычно два ряда весел и мачту с косым треугольным парусом. Длина его достигала 50 метров. В носовой части киль переходил в таран. На носу и корме устанавливали башни-надстройки для укрытия воинов. Иногда такие башни устраивали и в средней части дромона.

На них византийцы впервые разместили мощные метательные машины: баллисты для метания каменных глыб по навесной траектории и катапульты для метания по отлогой траектории. Самые мощные из этих машин были в состоянии метать глыбы массой до 500 килограммов на расстояние до 1000 метров.

Дромон (Рисунок в Византийском кодексе. Середина IX в.)

Менее мощные метательные машины использовались для выбрасывания сосудов с «греческим огнем», изобретенным (или извлеченным из забвения и усовершенствованным) по традиции греком Каллиником, архитектором из сирийского города Гелиополя (теперь Баальбек в Ливане) в 668 году, – горючей смесью, в состав которой входили сера, селитра, смола и нефть. Погасить «греческий огонь» водой было невозможно. Каллиник передал свое изобретение (а может быть, усовершенствование) своим соотечественникам в 673 году, когда они отбивались от осаждавших Константинополь арабов.

Есть сведения об установках на дромонах специальных сифонов для выбрасывания этой смеси в виде струи жидкости. Использовали византийцы и сосуды с ядовитыми змеями и скорпионами, забрасывание которых на палубу вражеского корабля должно было вызвать панику среди его экипажа.

При создании исламского средиземноморского флота арабы широко использовали боевой опыт византийцев по устройству и оборудованию военных кораблей, в частности, дромонов. На арабской «драмуне» размещалось 100 гребцов (две смены по 25 гребцов на борт) и до 150 воинов. Затем появились на этих судах и позаимствованные у врагов-византийцев носовые приспособления – сифоны для метания во врага зажигательных смесей.

На арабских верфях начали строить большие по размерам корабли – гурабы («гураб» по-арабски «ворон», эта птица у бедуинов считалась вестником беды). На гурабе было уже не 25, а 90 весел с каждого борта и значительное количество воинов.

Гурабы являлись основой арабской военно-морской мощи. Знаток древнего арабского мореплавания историк Т. А. Шумовский полагает, что именно использование гурабов принесло арабам успех в решающем сражении у Александрии в 653 году, названном «битвой мачт», когда 200 арабских кораблей разгромили насчитывавший до 1000 больших и малых кораблей византийский флот. Превосходство гурабов над византийскими кораблями проявилось и при захвате Кипра, Родоса, и впоследствии во время походов арабов к берегам Сицилии, Сардинии, Крита. Гурабы, вероятно, являлись главной ударной силой всех арабских флотов на Средиземном море.