Текст книги "Воина миров. Второе пришествие"

Автор книги: Михаил Хрипин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Знаете, господа, мне кажется, я могу кое-что сказать определенно, – заявил Салье, спеша поделиться только что возникшей идеей.

Остальные остановились и навели на него лучи фонарей. Салье зажмурился и вытянул руку в направлении отверстия позади. Лучи метнулись туда, и он продолжил:

– Посмотрите, стены слегка изгибаются. Было ли это с каким-нибудь из тех старых снарядов?

– Что-то не припомню, – ответил Антрак.

– Рискну предположить, что все дело в крышке, – механику захотелось, чтобы собеседники сами попробовали догадаться.

– Не все здесь изучали крышки этих снарядов, – бесцеремонно поторопил его Лозье, которому не терпелось скорее продолжить спуск.

– Простите, мсье, – сказал инженер. – Постараюсь покороче. Крышка, когда закрыта при падении снаряда, удерживает боковины корпуса от деформации. Пусть не сильно, но она добавляет жесткости снаряду, делает его более цельным, что ли, а не полой пустышкой.

Ища понимания, он быстро оглядел повернутые к нему лица в свете своего фонаря и снова опустил луч.

– Когда снаряд врезается в грунт, масса земли начинает давить на него, особенно, если он зарывается настолько глубоко, как этот. Уверяю вас, боковины других снарядов не были так изогнуты. Все дело в крышке, – он сделал паузу. – Крышки уже не было, когда снаряд летел к земле!

– И что это значит? – сказал Лозье. Он явно не оценил степень важности открытия и стремился поскорее прекратить болтовню.

– Это значит, что крышка открылась, пока снаряд летел к Земле, – ответил Салье.

Из полумрака послышались возгласы удивления и согласия. Одним вопросом стало меньше. Впрочем, этот вывод только вызвал новый шквал недоумений и неподтвержденных предположений. Завязалась дискуссия. Привязанные тросами, висящие на наклонной стене фигуры оживленно жестикулировали, не видя в темноте движений друг друга. Все, кроме ксенобиолога, пытались высказать догадки, как же могла открыться крышка.

– Вы никогда не узнаете наверняка, – прорвался в спор Лозье.

Наступила тишина. Спорщики вдруг задумались над этой стороной проблемы. Глядя изнутри этого циклопического железного колодца, можно было поддаться влиянию его массы и допустить любые нелепые мысли. Истинную же причину произошедшего в необозримой отдаленности от Земли, действительно, не мог знать никто. Подавленные нависающим на высоте десятиэтажного дома сводом, косо поднимавшимся к небу, разведчики молчали, пытаясь снова найти в себе стержень уверенности.

Капитан, висевший чуть ниже впереди по ходу движения, скомандовал продолжать спуск.

Длина тросов была рассчитана на известную по исследованиям прошлого глубину, но сила фонарей была недостаточна, чтобы придать цилиндрической пещере знакомый, предсказуемый вид. Лучи бликовали на торчащих рваных кусках искореженной обшивки, которые приходилось тщательно обходить, следя за тем, чтобы тросы не запутались и не лопнули на острых краях.

Прошли уже около половины пути. в пятне света, прыгающем перед Клоданом, мелькнул знакомый контур. Офицер подал сигнал, и группа осторожно придвинулась, поймав в пересечение лучей обнаруженный объект. Им оказался овальный люк. Теперь его можно было осмотреть детально.

В верхней части люка виднелось снабженное сдвижной заслонкой наблюдательное отверстие. с видимой стороны не было никаких ручек, чтобы ухватиться и потянуть. Как и другие обнаруженные в снарядах тридцать лет назад, люк был приварен по контуру к проему в стене, служащей сейчас полом, но неведомые силы, бушевавшие недавно в отсеке, коснулись и его. Оказавшись в месте очередного незаметного в масштабе всего снаряда искажения корпуса, сварка не выдержала и лопнула, люк сместился, приоткрылась щель, за которой чернел служебный проход в толще стены. Потребовались усилия трех мужчин, чтобы люк поддался, провалился внутрь, упал с гулким грохотом вниз. Он задел и сорвал что-то со стены прохода, и небольшой предмет полетел под уклон, звонко ударяясь и разнося весть о вторжении по всем служебным переходам.

Словно боясь быть услышанными, разведчики замерли и долго слушали эхо грохочущего в недрах корпуса обломка.

Фантазия доктора Лозье в это время рисовала изможденных марсианских рабов, только что высосанных чудовищами и брошенных в своей камере, в носовой части снаряда. Найденные в конце прошлого века, такие же трупы были к моменту поражения чудовищ в удручающем состоянии, иссохшие, обглоданные псами и исклеванные воронами. Они слабо подходили для исследований, хоть и позволили составить общее представление о строении гуманоидных представителей Марса. Это дало возможность рождения ксенобиологии, которой Лозье имел удовольствие заниматься уже десять лет. Сейчас он сгорал от нетерпения, предвкушая обнаружение еще свежих тел.

«Я стану первооткрывателем множества фактов! Возможно, я смогу добиться создания своего института ксенобиологии!»

– Господа, мы должны немедленно спуститься туда! – нарушил тишину нетерпеливый ксенобиолог.

Эпические картины видений собственного будущего снова начали затуманивать его мысли. Повинуясь импульсу, Лозье решительно отстранил в сторону капитана, заглядывающего в проем, и спрыгнул вниз. Тотчас послышались торопливые удаляющиеся шаги, трос натянулся поперек отверстия и перегородил остальным доступ.

Опомнившийся от опрометчивого поступка штатского, капитан схватил трос и резко рванул на себя. в тесноте коридора послышался глухой удар, недвусмысленно подтвердивший успех его затеи. Офицер отпустил трос, сдвинул в сторону, неспешно спустился следом за ученым. Через минуту послышалась короткая возня и сдавленные голоса, после чего все ненадолго стихло. Луч фонаря припрыгал обратно по проходу, и довольное лицо Клодана показалось в проеме.

– За мной! – коротко бросил он ожидавшим и снова скрылся. Двое военных организованно выполнили приказ.

Впереди, в глубине прохода, их ожидал Лозье. Вид у него был немного подавленный, но сосредоточенный на чем-то внутреннем. Казалось, что он отнесся к происшествию как к досадной помехе, и ждал момента, чтобы продолжить движение. Он пропустил капитана вперед, но пристроился следом, как бы давая понять, чей интерес важнее.

Следя, чтобы тросы не перепутались в узком коридоре, они гуськом продвигались среди вереницы закрепленных на стенах сложных аппаратов, и поддерживали страховку левой рукой. Волей случая после приземления коридор оказался в нижней точке корпуса, позволял двигаться по нему вполне естественным образом. Исключением был только сильный наклон пола, с которым здесь легче было справляться, пользуясь специальными поручнями и просто держась за выступающие части приборов. в отличие от коридора, предыдущий спуск по стене грузового отсека напоминал движение по обледенелому крутому горнолыжному склону, испещренному кочками, ямами и корягами. Теперь дело пошло быстрее.

Слева и справа тянулись разного сечения трубы, свисали провода, блестели стекла круглых диагностических панелей. Служивших на подводной лодке не смогла бы удивить теснота и переполненность прохода оборудованием, но бьющихся сейчас головой и плечами об острые углы людей интерьер быстро стал угнетать. Впрочем, это не касалось инженера-механика. Наконец он оказался в своей тарелке, жадно всматривался в окружающие приборы, искал что-то новое, не известное или упущенное исследователями прошлого века.

Коридор несколько раз изменил направление, обходил крупные механизмы, занимавшие всю толщину корпуса. Страховочные тросы начали сильно затруднять движения. Клодан сделал остановку и снял с плеч чехол с рацией. Рация находилась в постоянном соединении с передатчиком, оставленным наверху под присмотром второго офицера. Тонкий гибкий кабель тянулся наверх вместе с тросами, укрепленный фиксатором на коробке, которая была теперь в руках у капитана.

– Шахтер – стрелку, прием! – Клодан вызвал майора.

Из коробки раздались треск и пощелкивания. Капитан покрутил настройку. Громада снаряда давала наводку даже на экранированный кабель.

– Докладывайте, шахтер, – проскрежетал искаженный голос.

– Грузовой отсек чист. Обнаружил вход в служебные коридоры. Решил спуститься для обследования, прием.

– Есть ли следы противника, шахтер?

– Движемся служебными проходами, все чисто, противник не обнаружен, прием.

– Понял. Наверху спокойно, продолжайте операцию, прием, – в голосе майора слышалась удовлетворение.

– Прошу разрешить изменить план, прием.

– Слушаю, шахтер, – ответил майор.

– Проходы слишком извилисты и заполнены аппаратурой. Страховочные тросы затрудняют движение. Прошу разрешение снять страховку, прием.

– Как далеко вы прошли, шахтер?

– Считаю, прошли половину корпуса, прием, – оценка была грубая, но конструкция аппарата совпадала с известными капитану чертежами, он был уверен в положении группы внутри снаряда.

Последовала пауза, капитан терпеливо ждал. Он чувствовал, что майор Гаспар не мог рисковать тратить драгоценное время на кардинальное изменение плана операции. Капитан был заранее уверен в исходе переговоров, но соблюдение субординации не будет лишним.

Майор знал, что может доверять Клодану. Выбирая его для выполнения этой роли, он был уверен, что безопасность группы будет под надлежащим контролем. «А за успех операции в изменившейся ситуации капитана можно будет поощрить». Гаспар включил микрофон.

– Прием, шахтер. Снять страховку разрешаю. Зафиксируйте тросы в проходе, двигайтесь с повышенной осторожностью.

Капитан облегченно выдохнул. Подниматься на поверхность, обсуждать новую процедуру безопасного спуска и перемещения по запутанным внутренностям снаряда, спускаться снова… Второй раз будет уже рутиной, а настрой на задание, как на рутину, притупит внимание. Ответственность за группу подразумевала непрерывную ясность сознания командира, пусть даже ценой дополнительного стресса.

– Понял, стрелок. Продолжаю операцию, отбой.

Клодан зачехлил рацию и закинул за спину.

Сказанное в тесном коридоре, хранящем едкие запахи нагретой изоляции и смазки, ретранслировалось в эфир передатчиком наверху. Разговор был услышан охранявшим вход офицером через дублирующий динамик. Дополнительная предосторожность, все члены команды должны обладать общей информацией об изменениях в приказах и о новых оперативных решениях. Он приготовился к тому, что натяжение и толчки тросов, наблюдаемые им, прекратятся, и он лишится дополнительного источника данных о ситуации внизу.

Капитан закрепился в наклонном проходе, уперев ноги в металлический щит на противоположной стене. Отстегнув карабин, защелкнул его на скобе, тщательно проверил прочность. Затем переместился к каждому спутнику, поочередно проделал те же манипуляции. После краткого инструктажа по приемам спуска без страховки, предназначенного, скорее, для неопытного в подобных делах доктора Лозье, группа продолжила исследовать интерьеры марсианского снаряда.

Через несколько шагов инженер-механик остановился. Чуть пройдя вперед, Клодан не сразу заметил отставшего. Он обернулся и направил на Салье фонарь.

– В чем дело?

– Разрешите обратиться, мсье капитан?

– Говори, что случилось?

– Здесь что-то не так. Я хорошо помню, как должен идти этот проход. Здесь наверху должен быть еще один люк, такой же, как тот, в который мы спустились.

Внимание Клодана обострилось. Он почувствовал прилив азарта, толкающего вперед, заставляющего проникнуть в тайну.

– Ты хочешь сказать…

– Это модифицированный снаряд, мсье. Я не уверен, что мы знаем, что ждет нас впереди.

– А что нас должно было ждать?

Салье постарался ответить, не используя технических терминов.

– Грузовой отсек там, наверху, должен был уже кончиться. Над нами должен быть отсек для тех гуманоидов. Но в коридоре нет люка, ведущего туда. Из известных нам чертежей ясно следует, что люки для наблюдения за обитателями отсека были в каждом туннеле.

– Насколько ты уверен?

– Я буду уверен абсолютно, когда мы обследуем каждый из трех подобных проходов. Я просто обращаю ваше внимание на странность, мсье капитан.

Офицер провел ладонью по лбу, потер уставшие от контрастного света фонаря глаза.

– Выбора у нас нет.

– Понимаю, мсье.

Салье вдруг почувствовал, что его слова привели к тому, что часть ответственности за будущее операции оказалась переложенной на него. Стало неловко, но в то же время он отметил, что исследовательский задор подпитывает его усиливающимся потоком адреналина.

– Пойдешь рядом со мной. Будешь сообщать обо всех несовпадениях.

– Слушаюсь, мсье капитан.

Салье протиснулся мимо биолога, приблизился к капитану. Теперь, когда он уже начал излагать подозрения, было легче перейти к еще одному пункту, беспокоившему его с момента спуска в туннель.

– Посмотрите сюда, мсье, – он указал фонарем вправо от себя.

Ниша в том месте, где стена касалась потолка, была вскрыта. Пятно яркого желтоватого света легло на странное переплетение кабелей, свисающее из-под потолка. Несколько жгутов были оголены и скручены, удивительно напоминая работу неряшливого электромонтера.

– Интересное место, – ответил капитан.

Он сразу отметил, что именно привлекло внимание инженера. Капитан, не имевший технического образования, задумался.

«Даже ребенок поймет, что такое качество сборки невозможно для устройства, способного перелететь с одной планеты на другую. Этот аппарат полон загадок, а мы еще не приблизились к разгадке даже самой простой из них. Стоило ли продолжать спуск?».

– Я заметил подобные места еще раньше, когда мы только спустились.

«Это сделало разумное существо, но как позволили себе чудовища создавать снаряды подобным образом? – Капитан видел, что в своих мыслях скоро придет к очередному неразрешимому противоречию. – В конце концов, пусть в этом разбираются специалисты. Я должен всего лишь обеспечить возвращение группы в целости и с важными данными».

– Мы не можем объяснить это сейчас, так? в таком случае, нам остается только спускаться дальше. – Капитан слегка сожалел, что приказал сообщать о замеченных странностях. Это вносило в ситуацию еще больше неопределенности, наслаивающейся, подобно капустным листьям на кочерыжку, на главную проблему – куда исчезли все чудовища и все оборудование из отсека?

Путь преградила струя воды, вытекающая из какой-то трубчатой конструкции на потолке. Миновать это место, не намокнув, было невозможно. Готовый к неприятным ощущениям, капитан двинулся под струю, но с удивлением обнаружил, что она теплая. Касаясь пола, вода образовывала быстрый ручей, стремящийся к носовой части снаряда, в темноту которой вел ставший прямым коридор. Стены здесь были свободны от нагромождений приборов, мешавших свободно двигаться. Скобы или поручни роным рядом шли на уровне груди, помогая людям держать равновесие.

Салье поднял голову, чтобы изучить протекающее трубчатое устройство, но тут его взгляд упал на шов в покрытии потолка. Панели обшивки плотно стыковались здесь, образуя округлую линию, не похожую на остальные места. Инженер приблизился, чтобы дотронуться рукой. Проследив шов по периметру, наткнулся на рукоять, напоминающую рычаг стоп-крана в пассажирском вагоне поезда. Салье решил не откладывать и прояснить картину как можно скоре, тем более, что для этого нужно совершить лишь одно движение.

Рукоять подалась с отточенной легкостью, пошла вниз, под гладкой поверхностью дважды коротко щелкнуло. Округлый шов лопнул, панель потолка плавно двинулась вниз, заставив инженера отпрянуть. Его спутники оглянулись на легкий шум, произведенный механизмом. Люк опускался вниз и одновременно сдвигался в сторону, ведомый сложной системой коленчатых рычагов. Движение больше напоминало легкое отведение в сторону руки с подносом, как это делают официанты.

Из возникшего проема лился слабый поток света, переливающийся смесью пульсаций красного и зеленого цветов. Пульсации наслаивались на общее ровное белесое свечение. Выглянув из-за крышки люка, Салье попробовал рассмотреть внутренности помещения. Открытие заставило испустить невольный возглас.

– Чтоб мне провалиться!

– Мы и так под землей! Дай мне взглянуть, Клод, – нетерпеливо проговорил за спиной Антрак. с другой стороны в люк уже вглядывался Лозье, в его глазах мерцали цветные блики.

– Отойдите от люка, это может быть опасно, – поспешно среагировал капитан и отстранил любопытных. Повиснув на боковом поручне, подтянулся, ухватился за край проема. Заслонив от возможной опасности вверенных ему людей, он одновременно занял выгодное положение, чтобы изучить интерьер наверху.

Ошарашенный инженер-механик пытался заглянуть через щели между телом капитана и краем отверстия. Рот приоткрылся от возбуждения, зрачки расширились. Он наблюдал явление, которое мечтали увидеть три поколения ученых, занимавшихся исследованиями марсианских технологий. Это был истинный восторг первооткрывателя. Салье видел воочию то, что каждый интересующийся техникой пытался хоть раз в жизни вообразить в меру способностей и фантазии.

Рубка управления открылась перед ним огромным опрокинутым куполом. Дальняя сторона помещения исчезала в мутной мерцающей дымке, но было ясно, что диаметр помещения примерно такой, как у грузового отсека. При этом сторона, обращенная к носовой части снаряда была сферически вогнутой, почти полностью заполненной стеклянными панелями всевозможных размеров. Именно панели служили источниками цветного мерцания, в котором доминировали красные и зеленые всполохи. Чуть в стороне висела панель, выделяющаяся своими размерами. Множество сигналов сообщали о чем-то, что было понятно только экипажу, управлявшему снарядом из этого помещения.

Салье с трудом верил глазам – панели работали. Пусть не все, но значительная часть исправна, получает энергию от источника, уцелевшего при падении. Такое везение было несбыточной мечтой для ученых, излазавших вдоль и поперек снаряды тридцатилетней давности. Многие из них были готовы заложить душу дьяволу, чтобы увидеть это работающее оборудование. Вместо этого, ученые прошлого века получили в свое распоряжение безнадежно испорченные, лишенные энергии куски стекла и железа, которые земная наука оказалась неспособна оживить.

Назначение многих из тех приборов навсегда осталось загадкой. Гении того времени, дававшие, впрочем, много поводов для подозрения в сумасшествии, пытались выдвигать теории, что панели из стекла могли служить своего рода живыми картинами. Но даже по прошествии трех десятков лет, после триумфа кинематографа, сама возможность появления подобных движущихся картин в толще стекла оставалась недоступной для понимания.

Капитан закончил беглый осмотр помещения и аккуратно перегнулся через край отверстия. Свесился вниз, подал сигнал подчиненным. Он не обнаружил опасности, поэтому не было причин удерживать рвущихся внутрь специалистов. Он отошел в сторону, освободил проход, приготовился помочь подняться остальным.

Салье чувствовал себя вознесенным на Олимп, смотря на мерцающую чехарду значков, бегающих в толще стекла. Только время могло помешать выжать всю, до последней крохи, информацию из представшего перед ним индустриального богатства. Он с предельной четкостью увидел дело всей своей будущей жизни, все многообразие открытий, которое он совершит. Он предвидел, как падут бастионы непонимания, как ему откроется во всей гениальной простоте устройство работы этой системы. Он был на пороге веры в свою исключительность.

Инженер приготовился сделать торжественный шаг к своему будущему и протянул руку капитану. Неожиданно, Лозье рванулся и, вновь проявив бесцеремонность, полез наверх. Салье чуть не упал, отпрянув, но товарищ подхватил его под руку и помог удержаться.

– Осторожно, Клод! – воскликнул Антрак.

Инженер его не слышал. Им руководило оскорбленное достоинство, он хотел немедленно поставить на место любителя марсианских потрохов, который не способен даже предположить важность того, что у него сейчас прямо перед носом.

«Осторожно, – словно слабое эхо, с опозданием донеслось до него сказанное Антраком. – Да, надо быть осторожным. Конфликты между двумя людьми – ничто, по сравнению с важностью моей находки. Кто знает, что у этого типа на уме? Нужно взять себя в руки, сейчас имеют ценность только работающие панели. Работающие! Так вот, как это происходит!»

Он справился с приоритетами и переключил внимание на главную проблему. Нужно познакомиться поближе с этими подарками судьбы.

Спустя считанные секунды все разведчики оказались в рубке управления снарядом. Наклонный пол повторял контур помещения, сужающегося к носу снаряда. Это позволяло стоять прямо и без помощи дополнительных опор или поручней, как при спуске по коридору. в атмосфере витал слабый сырой туман, скрадывал дальние границы помещения, добавлял иллюзию значительно большего пространства.

Еще раз осмотрелись. Находящийся позади предмет привлек внимание Мориса Антрака. Это было как раз то, что составляло одну из легенд, известных всем ученым Института Марса. Образец вещества, морочившего головы своими свойствами всем, кто интересовался особенностями марсианских материалов. Антрак по долгу службы и профессии был прекрасно знаком с ним, ожидал увидеть его здесь в естественной обстановке. Противоперегрузочный кокон, амортизационная капсула пилотов снаряда, висела на растяжках в нескольких метрах позади них. Но первое впечатление узнавания старого знакомого быстро прошло. Сердце Антрака забилось, доктор Лозье вдруг нервно втянул в себя парной воздух. Кокон был необычен.

Полупрозрачные, мутные складки полуобвисшего кокона заметно округлялись книзу. Тяжесть какого-то массивного округлого предмета давила на ткань, вытягивала к полу, заставляя заметно расширяться подобно капле. в полуметре от кокона из пола торчала коленчатая штанга с закрепленным на ней ящичком с рычагом. Верхнюю оконечность рычага украшал зеленоватый набалдашник. Антрак отметил про себя, что это устройство, вероятно, должно заинтересовать Салье, но сам не мог оторвать глаз от кокона.

– Надо вытащить его оттуда! – закричал доктор и бросился к кокону.

– Эй! – окликнул его капитан, позабыв из-за большого количества впечатлений, что необходимо манерами поддерживать статус командира группы. – Вы уверены, что это безопасно?

Лозье остановился у кокона и обернулся.

– Он может быть еще жив!

Это была та вещь, которая составляла стержень всех надежд доктора. Он отметал все другие варианты, отчаянно молился, чтобы это оказалось правдой.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Клодан и даже не заметил глупости вопроса.

Лозье проигнорировал его, замахал руками, подзывая на помощь остальных. Он считал очевидным, что все должны броситься ему помогать. Они поспешили, подгоняемые любопытством. Даже Салье на некоторое время забыл о своем открытии, подсознательно ощущая, что оно менее хрупко, чем жизнь, возможно, еще теплящаяся в хранимом коконом теле.

Пульс бухал в висках, руки Лозье мелко дрожали. Он секунду колебался, решая, могут ли его действия принести вред существу. в эту секунду замешательства произошло событие, к которому никто не был готов.

Складки ткани заколебались, послышался невнятный горловой звук, из щели в коконе вывалилась рука, безвольно повисла, почти касаясь пола. Рука человеческая, неестественно красная кожа покрыта множеством налезающих друг на друга ожоговых волдырей. Выше изуродованной кисти затянута рукавом из плотной черной ткани, сохранившей высохшие капли смазки и пятна пыли.

Словно стараясь еще больше шокировать людей, рука дернулась, тело в коконе пошевелилось, застонало. Следом за рукой в щели показалось лицо существа.

Парализованные неожиданностью, земляне увидели искаженные болью, крупные, широко расставленные бледные глаза. Кожа лица тоже красная, но следов ожога меньше. Черные волосы слиплись клочками и облепили лоб. Широкий плоский нос с шумом втягивал воздух. Рот с высохшими до трещин полными губами чуть приоткрыт, хриплые звуки срываются в стон.

Лозье заметил в направленных на него глазах проблески ускользающего сознания, справился с параличом, склонился над страдающим пришельцем, ища способ помочь. Он раздвинул ткань и стал доставать тело из кокона. Капитан помог ему, вместе вынули тело и положили на пол рядом с торчащей подставкой для рычага. Сочувствующие, потрясенные страданиями пришельца, люди склонились, чтобы лучше оценить его состояние.

«Жив! Слава тебе, Господи, что ты создал этих существ способными перенести такие муки и выжить, чтобы я мог исследовать их!» – молитвы биолога приняли необычный оттенок.

Огромные глаза перестали фокусироваться на лицах, веки медленно сомкнулись. Существо потеряло сознание. Доктор схватил другую руку пришельца – она оказалась неповрежденной – и попытался проверить пульс. Тренированные пальцы ощутили слабые толчки в пережатой вене. Лозье немного успокоился – еще есть время, чтобы сориентироваться.

Глава 22

Джек почувствовал, что начинает болеть голова. Монотонный гул самолетного двигателя только добавлял напряжения, создавая назойливый фон. Они уже приближались к берегу пролива, до спасительной посадки остались считанные километры, десятка три-четыре.

Переживания постепенно теряли свою яркость. Немного сгладилось первоначальное потрясение от внезапного бегства, закончившегося нелепой смертью Дикси. Пассажиры даже перекинулись парой ничего не значащих фраз, только чтобы нарушить размеренное гудение мотора, но говорить о чем-то более серьезном не хотелось. Слишком тяжело было свыкнуться с положением.

Джек поймал себя на том, что мысли обрели какую-то зацикленность, не дающую зацепок для разрешения главной проблемы. Определить свою роль в этой истории однозначно он не мог, а те эпизоды, что всплывали в памяти, виделись в мрачном свете впечатлений от жертвы Сайда. Джеку было стыдно. Он задумался над тем, какое зрелище представлял в глазах Аннет.

«Да, вот что может послужить рычагом. Стыд – вот тот стимул, который даст достаточно сил».

Это была искомая зацепка. Джек ухватился за нее и, словно глядя на себя со стороны, как на роль в сценарии, попробовал определить линию развития личности персонажа. Он стал понимать, что утрачивает достоинство. Это болезненная утрата, ранящая сильнее потери старого друга. Это начало разрушения. Джек интуитивно ощутил, что должен сопротивляться влиянию обстоятельств, нацеленных на уничтожение его личности.

«Это вызов мне, как разумному существу. Я должен использовать это, чтобы стать сильнее. Только сопротивление давлению дает опыт и укрепляет способность контролировать себя. Мир становится другим, значит, я должен измениться вместе с ним».

Джеку показалось, что он нащупал во мраке ту дорогу, которая выведет из тупика. Оставался только шаг, чтобы начать путь.

«Чем я должен стать?»

Это был правильный вопрос, но ответ пока скрывался где-то за поворотом. Необходимо какое-то действие, которое позволит проявить себя в другой плоскости. Что-то для опоры, чтобы начать выстраивать фундамент плотины, которая сдержит поток разрушительных для личности реакций. Которая усмирит внутренние противоречия, поднимет личность на новый уровень самооценки.

Джек очнулся. Пальцами ощутил гладкий корпус радио, лежащего на коленях. Вспомнилось последнее сообщение, услышанное из динамика – «Франция ждет вас!»

Он подумал, что есть что-то недосказанное в этом призыве. То, что они не заметили или просто посчитали неважным тогда. Нет, скорее, не заметили.

«Франция ждет. Ждет ли?»

Радио давно не подавало признаков жизни. Заряд батарей истрачен, теперь это только напоминание об удобствах и радостях мирной жизни. Зачем он таскает его с собой?

Джек посмотрел на профессора Уотсона. Тот окончательно восстановил былые навыки управления летающей машиной, вел самолет легко, уверенными движениями выравнивал кивки после воздушных ям. Профессор явно задумался над чем-то важным, но Джек решил, что обязан прервать его размышления.

– Профессор…

– Ммм?

– Вы знаете, куда мы летим?

– Во Францию, молодой человек, куда же нам еще лететь?

Уотсон был сосредоточен на управлении или, возможно, даже сильнее – на своих мыслях, поэтому ответил, не особенно задумываясь над сутью вопроса.

– Но куда во Франции мы летим?

– Хм…

– Мы что-то упустили, не правда ли?

Сзади зашуршала одежда Аннет.

– Джек, что случилось? – спросила она.

Джек подумал, что немного легкости не помешает для разрядки, сказал:

– Мы не знаем, куда летим, моя дорогая. Только и всего.

Ответ Джека идеально наложился на ее мысли, дополнив только что выстроенный моральный портрет спутника, который Аннет увлеченно создавала, перебирая в памяти недавние события и его поведение.

– Прекрасно! – произнесла она, скорее продолжая внутренний монолог, чем отвечая Джеку.

Джек расценил ее слова, как признак улучшившегося настроения девушки. Он мимолетно удивился ее самообладанию, подумал, что нужно потом проанализировать это качество. Это пригодится в работе, которую он решил провести над собой.

– Я, пожалуй, займусь рацией. Ведь приборы самолета в идеальном порядке, как я вижу. Значит, она сможет передавать не только на короткие расстояния.

Профессор отметил, что это еще одно подтверждение планов Стивена.

– Молодой человек, здесь все как новое, можете не сомневаться.

Джек взял микрофон и посмотрел на панель настройки. Предельные значения частот совпадали с указанными на корпусе мертвого радиоприемника. Джек выяснил частоту передачи сообщений из Франции и попробовал настроить бортовую рацию. Колесико регулировки вращалось с благородной мягкостью, позволяя дозировать перемещение реостата с поразительной точностью.

Спустя считанные мгновения из изящно декорированного динамика над панелью послышались фразы на французском. Голос был взволнованным, но не содержал и тени воодушевленного призыва, который так неприятно поразил Джека при первом прослушивании передачи. Джек прибавил громкость.

– Внимание! Падение снаряда во Франции! – тревожно вещал мужской голос. – Европа в опасности! Всем, кто еще нас слышит! Европейские силы сопротивления нуждаются в вас. Присоединяйтесь к вооруженной борьбе против марсианских захватчиков! Внимание! Падение снаряда во Франции!

Снова зацикленная автоматическая трансляция.

«Как быстро все меняется! – подумал Джек. – Как нам не потеряться в этом водовороте?»

Он чувствовал себя опустошенным. Сзади донеслись всхлипывания. Джек обернулся, Аннет плакала с тихой обреченностью, немигающим взглядом смотрела на проплывающие облака.

– Аннет, пожалуйста, возьмите себя…

– Эти твари уже в моей стране! – полные слез глаза посмотрели на Джека. в них промелькнула мольба о защите, но потом Джек снова увидел смесь разочарования и покорности перед судьбой.