Текст книги "От Москвы до Берлина (Статьи и очерки военного корреспондента)"

Автор книги: Михаил Брагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

* * *

Вскоре после начала войны с Советским Союзом в имения, хутора и города Восточной Пруссии всё чаще стали прибывать извещения "В России отдал жизнь за фюрера муж, сын, брат". Всё чаще слышали невольницы вопли плачущих немок. Потом пронеслось над миром огненное, страшное для немцев слово "Сталинград".

– И мы поняли, – говорит пленный француз Этьен, – что нас освободят русские. У нас не было радио и карты СССР, но известия о каждом городе, освобождённом русскими, проникали через колючую проволоку в лагерь, и французы, знавшие географию СССР и способные объяснить, где находятся освобождённые города, становились самыми почётными людьми среди пленных. Ноты товарища Молотова об ответственности немцев за содеянные злодеяния, как единогласно показывают пленные, послужили грозным предостережением палачам. Сообщения Чрезвычайной комиссии о зверствах немцев попадали в лагерь через новых пленных, их носили на груди, передавали из уст в уста, переписывали от руки и ночью листки вывешивали на стенах бараков. По тому, как остервенело срывали немцы эти листки, как лютовали в поисках тех, кто их расклеивал, видно было, что палачи не только ненавидят советских людей, но и боятся их.

После Сталинграда, после ноты товарища Молотова в лагере стали давать брюквенный суп и 250 граммов эрзац-хлеба. Начали отапливать бараки, но это был организованный голод и нормированное тепло, при которых у людей едва теплилась жизнь. Много месяцев спустя лагерь обходил неизвестный немецкий генерал-врач. Сопровождавший его лагерный доктор Губерт сказал пленному доктору Пушкарёву:

– Ведь, правда, мы о вас хорошо заботимся?..

В имениях и хуторах немки прятали газеты от невольниц, прогоняли их от радиоприёмников. Невольницы, видя, с какой тревогой немки читали газеты, как они приникали к радиоприёмнику, понимали, что победа Красной Армии недалека.

Грозный вал наступления катился всё ближе и ближе к границам Германии и раньше всего достиг границы Восточной Пруссии. Пруссаки всё ещё не верили, что советские войска придут в их звериное логово, они надеялись на свою армию, на укрепления, на секретное оружие, обещанное Геббельсом. Немцы шопотом передавали друг другу, что после "фау" (фергельтунг – возмездие) No 1 последует "фау" No 2, 3, 4, 5, б и эта пол-дюжина "возмездий" обрушится не только на Лондон, но и на Москву. Говорили, что вступает в строй оружие, убивающее человека без выстрела на расстоянии. Говорили, что Гитлер нарочно пустил войска союзников во Францию, чтобы там их уничтожить и потом обрушиться на большевиков. Слухи о попытках изобрести новое средство уничтожения успокаивали немцев, вселяли надежду, что Красная Армия никогда не вступит в Германию.

На худой конец был детально, с немецкой аккуратностью, рассчитан план, как эвакуироваться из Восточной Пруссии, как уйти от гибели. Всем немцам было приказано подготовиться к отправке, они заготовили себе длинные фургоны, на каждый из них повесили опознавательную бирку с обозначением района, откуда следует фургон, и указанием фамилии его хозяина. Предполагалось, что все эти фургоны будут построены в колонны и, как на параде, в строю, каждый на своём месте, согласно бирке, последует в глубь Германии. А пока немки укладывали чемоданы, упаковывали варенье, чтобы банки не разбились, и продолжали верить в свою безопасность. Когда немцам предложили сдать русских невольниц, чтобы увести их в глубь Германии, помещики отказались выполнить это требование. Они не хотели расставаться с даровой силой и обещали, что управятся с невольницами сами. Каждую невольницу предупредили, что при попытке к бегству она будет расстреляна, что специальные отряды хозяев будут оставаться в населённых пунктах до последней возможности и каждая русская девушка, которая останется в деревне ждать прихода своих, будет расстреляна. Немцы готовились к эвакуации. Эсэсовцы запугивали их, с одной стороны, зверствами русских, с другой угрозами расправиться, если какой-либо из немцев не пожелает уйти вместе с отступающей армией.

Грозные силы войны стучались теперь в ворота Восточной Пруссии, где вынашивались идеи тотальной, истребительной войны, идеи порабощения народов и господства немецкой расы. Наша армия, выполняя стратегические задания Верховного Главнокомандующего товарища Сталина, готовилась осуществить чаяния передового человечества, она несла расплату немецким извергам и освобождение невольникам фашизма. Пути Великой Отечественной войны, ставшие, как ни в одной войне раньше, путями истории, пересекли Восточную Пруссию.

Могучие вооружённые силы Советского государства сосредоточились к январю 1945 года у границ Германии. Гитлеровское командование не предвидело размаха их действий, не знало, когда они начнутся, но понимало, что наступление советских войск неизбежно, и готовилось его отразить.

Восточная Пруссия в стратегических планах гитлеровского командования занимала своё особое и своеобразное место. Анализ расположения немецких войск перед советским фронтом показывает, что крупнейшие группировки немецких дивизий находились на крайних флангах и на восточно-прусском плацдарме находилось около 40 пехотных дивизий. Сосредоточивая мощную группировку против правого крыла нашей армии, немцы рассчитывали остановить её на укреплениях Восточной Пруссии, тем самым прикрыть Померанию и обезопасить здесь пути к Берлину. Одновременно немцы предполагали, что смогут с восточно-прусского плацдарма, выгодно нависающего над Польшей, наносить удары на юг во фланг нашим войскам, наступающим из района Варшавы на Берлин. Немцы считали, что чем глубже будут устремляться наши войска от Варшавы на Берлинском направлении, тем уязвимее будет их правый фланг для ударов из Восточной Пруссии.

Советской Армии в операции на восточно-прусском плацдарме необходимо было обеспечить успех удара от Варшавы на Берлин, не допустить переброски ни одной немецкой дивизии из Восточной Пруссии к Берлину; одновременно, уничтожив всю восточно-прусскую группировку немцев, занять Восточную Пруссию и прорваться в Померанию.

Войска 3-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Черняховского должны были атаковать немецкие позиции в Восточной Пруссии с востока. На важнейшем направлении удар наносило соединение генерал-полковника Крылова. Его успех должны были развить танкисты генерала Бурдейного и Буткова и пехота генерала Галицкого.

Предстояло фронтальным наступлением прорвать немецкие укрепления. Долгие недели перед наступлением все – от командующего фронтом до рядового бойца готовились к прорыву. Днём и ночью, боем и наблюдением они изучали позицию врага, рекогносцировали местность. Было установлено, что на фронте шириной в 9 километров оборонялись три пехотных дивизии, что давало ещё невиданную в обороне противника плотность – 3 километра на дивизию! Обычно дивизия обороняла фронт в 10-12 километров, а при истощении резервов – 20 километров и больше. Истощение резервов привело к тому, что немцы в обороне занимали только первую полосу траншей, а последующие хоть и были подготовлены к обороне, но пустовали. На них немцы отходили из передовых траншей. Это положение давало возможность нашим танкистам после прорыва первой полосы обороны достичь последующих полос раньше немецкой пехоты, что сразу вело к взлому всей обороны и к свободе манёвра. Теперь же против соединения генерал-полковника Крылова были плотно заняты полосы обороны на десятки километров в глубину. Только в тактической глубине было засечено 70 орудий на километр фронта.

Войска понимали, что они идут на трудные бои. Возможности широкого манёвра в первые дни были исключены. Решить успех должен был штурм. В сознании всех бойцов горела мысль, что они будут истреблять врага в самом его осином гнезде, что их действия будут поддержаны всей силой могучей техники, что они участники последних, решающих боёв.

Офицеры и генералы глубоко прониклись сознанием, что они осуществляют идею Верховного Главнокомандования, обеспечивают выполнение главной стратегической задачи, которая решается на Берлинском направлении. Все средства для взлома и сокрушения мощной обороны врага в Восточной Пруссии были подготовлены.

* * *

Утро 13 января было позднее. После долгой ночи медленно светало. Тысячи орудий ударили раскалённым дробящим металлом по укреплениям врага. Дым артиллерийской стрельбы поплыл над передним краем.

Вскоре капризные ветры Балтийского моря пригнали туман. Сливаясь с дымом, он становился всё плотнее, опускался всё ниже и вскоре закрыл землю. Генерал-полковник Крылов находился в 800 метрах от переднего края противника, в расположении батальона своей пехоты. Он видел, как она рядом с танками быстро и решительно поднялась в атаку и скрылась в тумане. Оттуда из мглы доносилась непрерывная стрельба пулемётов и автоматов и глухие мягкие удары танковых пушек, звук которых скрадывали башни. Потом по радио в блиндаж генерала начали поступать донесения наших танкистов: "видимость 500 метров", "видимость 300 метров", "видимость 200 метров" и, наконец, "ведём огонь в упор".

В тумане невозможны были действия нашей авиации. Она не могла появиться над полем боя и оказать помощь бросившейся в атаку пехоте. Все задачи разрушения укреплений, подавления и уничтожения техники и живой силы врага легли на артиллерию. Она вела массированный огонь по пристрелянным заранее объектам, но видимость всё ухудшалась, и артиллерия лишилась наблюдения.

Наступление развернулось в невыгодных для 3-го Белорусского фронта условиях. Прервать начавшееся наступление обычно трудно, но возможно. Сейчас нельзя было этого делать, потому что далеко от Восточной Пруссии, на юге Польши, у Сандомира, уже сражались войска маршала Конева. Со дня на день должны были перейти в наступление войска маршалов Рокоссовского и Жукова, гигантское стратегическое наступление развёртывалось на всём советско-германском фронте от Балтики до Будапешта, и войска генерала армии Черняховского даже в ухудшившихся условиях выполняли свой долг.

В первые же дни сказалась мощность немецких укреплений и особенно их массовость. Борьба за траншеи, за группы дотов, за населённые пункты, имения, хутора, отдельные дома и каменные сараи потребовала своеобразной тактики. Надо было децентрализовать силы, что усложняло управление ими, и без того трудное в сплошном тумане. Штабы дивизий максимально при близились к войскам. Решающую роль стали играть мелкие комбинированные штурмовые группы. В тумане наши бойцы и офицеры стремительно сближались с врагом, прорывались через пристрелянные рубежи, и на гигантском поле сражения шумел кровавый рукопашный бой.

В первый день войска овладели только тремя траншеями, продвинулись всего на полтора километра. Во второй день войска усилили натиск; но и немцы ввели в бой танки и десятки раз бросались в контратаки. Их удары отразили полки наших тяжёлых танков, самоходных орудий и бригады истребительной противотанковой артиллерии. Наша пехота, прикрытая ими, не только не дрогнула, не остановилась, а продолжала наступление; она продвинулась на два с половиной километра. Третий день продолжалось наступление при непрерывных контратаках врага, четвёртый день продолжался героический шгурм; войска генерал-полковника Крылова преодолели 10, 20, 30, 41-ю траншею. Первая половина укреплений была прорвана, наступление продолжалось. В прорыве современной обороны важен не только самый факт продвижения вперёд, но и темп, которым оно совершается, темп, определяющий характер и успех операции. Либо это быстро совершённый прорыв с выходом в глубину обороны противника подвижных соединений, прежде всего танковых, которые не дают отходящему противнику возможности закрепиться на последующих рубежах, громят подходящие резервы, гонят войска противника к катастрофе, либо это медленнное прогрызание, трудное, кровопролитное, при котором выгоды остаются на стороне обороняющегося противника. Он последовательно отходит на заранее подготовленный рубеж, перед каждым из них наступающий должен начинать всё сначала, к противнику подходят резервы, он ими контратакует, останавливает наступающего, и возникает опасность "затухания" наступательной операции. Прорыв с "прогрызанием", как он ни труден, бывает неизбежен; важно, чтобы он совершился возможно быстрее.

Чтобы этого добиться, в наступление было двинуго танковое соединение генерала Бурдейного, но противник ещё имел танки и артиллерию, и наши танкисты несли потери. За пять дней боёв было пройдено 20 километров.

В другой операции эти 20 километров означали бы прорыв всей тактической глубины обороны и выход на оперативный простор. Но в том-то и дело, что здесь, на Кёнигсбергском направлении, за тактической зоной не было оперативного простора. Преодолев одну полосу сопротивления, пройдя 41 траншею, надо было начинать всё сначала. Укрепления тянулись до Кёнигсберга и далее до Вислы, а в районе Кенигсберга ещё усиливались.

В глубоком раздумье сидел над картой генерал армии Черняховский, его военное чутьё и опыт подсказывали, что в сражении кажущаяся иногда безвыходность положения обманчива. Если наступление не дало решительных результатов там, где их ожидали, это ещё не значит, что затраченные усилия пропали даром. Тяжкие удары войск 3-го Белорусского фронта не могли не потрясти даже такую оборону, как немецкая оборона в Восточной Пруссии. Эти удары вели к успеху, но для его развития надо было найти новые пути. Действительно, соединение генерал-полковника Крылова, вклинившись на 20 километров в расположение противника, обнажило его фланг севернее полосы своего наступления. Генерал, командовавший соединением правее войск Крылова, доложил, что сопротивление противника слабеет. Напрашивалось решение развивать наступление на новом направлении. Это означало сильное изменение плана операции. Танковые соединения Буткова и Бурдейного должны были теперь наступать не на запад, а сначала на север, нанести удар по обнажившемуся флангу и уже в глубине обороны противника поворачивать на направление главного удара, вдоль Кенигсбергского шоссе. Сумеют ли танкисты в этой крайне насыщенной обороне добыть себе свободу манёвра, или им придётся так же шаг за шагом преодолевать укрепления?

Танкисты должны были решить успех, и командующий фронтом, сам в недавнем прошлом танкист, поставил им трудную, ответственную задачу. Соединение генерала Буткова развернулось и смело устремилось на север. Танкисты ударом во фланг смяли немецкие войска и, не задерживаясь, резко повернули на юго-запад. Они обошли сильнейшие очаги немецкой обороны, прорвались в первый же день наступления на 40 километров в глубину, форсировали реку Инстер и вышли западнее Инстербурга. В ту же ночь генерал Бурдейный вывел свои танки из боевых порядков пехоты, оторвался от противника и, совершив тяжёлый ночной марш, устремился за соединением Буткова. Вот где сказался неоценимый опыт Великой Отечественной войны. Более трёх лет генералы Бутков и Бурдейный водили свои соединения в рейды по глубоким тылам против ника. Много раз они с боем входили в прорыв и вели тяжёлые бои в глубине немецкой обороны. Борьба, когда вокруг, всюду и всегда враг, стала привычной стихией для наших танковых соединений. В Восточной Пруссии, где на каждом километре препятствие, где реки и каналы задерживали движение, где, используя сеть дорог, враг мог появиться отовсюду, наши танкисты доказали, что танковый удар и манёвр возможны в самых сложных условиях. Бои пехоты ещё шли под Гумбинненом, а танкисты были уже западнее Инстербурга. Танкисты перерезали дорогу на Кенигсберг и нанесли удары, от которых затрещала немецкая оборона. Пал Гумбиннен, вслед за ним Инстербург. Танкисты добыли и вернули наступлению необходимый темп и сокрушительный характер боёв на окружение и уничтожение. Развивая успех, танковые соединения Буткова и Бурдейного вместе с подошедшей (пехотой устремились дальше и обошли Кенигсберг с северо-запада и юго-запада. Как ни велик был успех 3-го Белорусского фронта, он ещё не означал победы в Восточной Пруссии Крепость Кенигсберг и укреплённый район вокруг неё могли ещё долго сопротивляться, получая подкрепления из Померании по автостраде Эльбинг Кенигсберг, из Данцига по косе и морем. Вся территория в Восточной Пруссии южнее Кенигсберга и до Вислы, особенно в районе Мазурских озёр и привислинских крепостей была сильно укреплена. Восточно-прусская группировка могла уйти за Вислу и там, опираясь на цепь крепостей, на такую преграду, как Висла, организовать вместе с частями, подошедшими из Померании, новый мощный рубеж обороны.

* * *

Вслед за войсками 3-го Белорусского фронта с плацдармов на реке Нарев севернее Варшавы, в направлении Пшасныш – Цеханув и Млава перешли в наступление войска 2-го Белорусского фронта. Здесь, как и на участке 3-го Белорусского фронта, враг оказывал упорное сопротивление. На каждом километре шла ожесточённая борьба.

Пленный командир роты 129-й пехотной дивизии, лейтенант Людвиг Ендрасцек показал, какой огромный урон советские артиллеристы нанесли живой силе и технике немцев. Они уничтожили большую часть его роты, разбили радиостанцию, порвали телефонную связь, были убиты все посыльные, которых он направлял к командиру батальона. Едва стал утихать артиллерийский огонь, как появились цепи красноармейцев. Лейтенант бежал от них во вторую траншею и там оказывал сопротивление, пока не был взят в плен.

252-ю пехотную дивизию поддерживал 57-й миномётный полк резерва главного командования. Нам хорошо знаком шум и визг его шестиствольных миномётов, которые способны одновременно дать массу огня. Командир батареи этого полка Эрнст Гилебрандт показал, что полк, находясь в укрытии в лесу, вёл непрерывный огонь, пока в просеку леса не ворвались наши "Т-34" с десантом пехоты. Врач батальона капитан Гинкель показал, что батальон долго сопротивлялся, ибо солдаты знали, что при отходе они будут расстреляны эсэсовцами. Но сопротивление не помогло: половина солдат была ранена, много было убито осколками артиллерийско-миномётных снарядов. А на второй день семьдесят процентов из уцелевших получили пулевые ранения. Таково цифровое выражение результатов первых дней наступления. Капитан 5-й лёгкой пехотной дивизии Эрвин Блохинг был в крепости и признаётся, что содрогнулся от артиллерийского огня, но потом огонь стих, и стало известно, что русские обошли крепость. Блохинг бежал двое суток на запад, но обогнать русских не мог. На третьи сутки он лёг спать, но говорит, что содрогнулся второй раз – на этот раз от криков "ура". Капитан едва успел одеть очки, как увидел перед собой русского автоматчика.

Так, разрушая укрепления врага артиллерией, уничтожая его в ближнем бою огнём автоматов, громя артиллерийские позиции танками, обходя сильно укреплённые объекты, войска маршала Рокоссовского прорвали немецкую оборону. В прорыв были введены танковые соединения генералов Панова, Фирсовича, Попова и Вольского. Были взяты Пшасныш, Цеханув, Млава и Млавский укреплённый район. Отсюда часть сил маршала Рокоссовского продолжала наступление на запад, крупные силы устремились на северо-запад и потом всё круче на север, к южной границе Восточной Пруссии.

Они стремительно двигались на север теми же полями, которыми тридцать лет тому назад шла армия Самсонова

История вообще, и военная в особенности, не терпит упрощённых сравнений. Ни один современный бой не похож на другой. Тем более каждая операция прошлых войн, имея некоторые черты, приложимые к современным операциям, имеет ещё больше черт, отличающих её от современной операции. Действия войск маршала Рокоссовского развернулись на Танненберг, но они несравнимы с действиями войск армии Самсонова, потому что проводились в исторически иной обстановке, во исполнение совершенно иного, чем в 1914 году, стратегического плана. С точки зрения оперативной, действия этих войск несравнимы потому, что тогда вся территория от Варшавы до южной границы Восточной Пруссии находилась у России. Ныне, чтобы достичь южной границы Восточной Пруссии, надо было выиграть крупнейшие сражения на реке Нарев, севернее Варшавы, на Мазовецкой равнине.

Разгромив войска противника на Мазовецкой равнине, овладев Млавой, войска 2-го Белорусского фронта обеспечили себе подход к южной границе Восточной Пруссии. Но это было только началом борьбы за решение поставленных задач. От Мазурских озёр и болот до Вислы, вдоль всей границы, на пути войск 2-го Белорусского фронта были сильнейшие укрепления на местности, которая считалась недоступной для действий крупных танковых масс. У немецкого командования был, несомненно, детально разработанный план обороны Восточной Пруссии, ибо, как писал немецкий военный историк Тренер: "Едва ли нашёлся хотя бы один офицер генерального штаба, который в мирное время не занимался бы подробно проблемой военной обороны Восточной Пруссии".

Но, подходя к границе Восточной Пруссии, войска Рокоссовского уже выиграли темп операции. Танковые и механизированные соединения стали обгонять свои пехотные части, устремляясь всё быстрее вперёд. Они оказались на фланге всей восточно-прусской группировки противника и угрожали её тылам. Мы теперь точно знаем, что все штабы немецких корпусов, противостоявших войскам 2-го Белорусского фронта, бежали уже на третий день наступления. На четвёртый день бежал штаб немецкой армии. Стремительность, направленность, внезапность ударов принесли успех. Наши танкисты захватывали сильнейшие укрепления, не дав противнику занять их своими резервами, они захватывали мосты, не дав возможности противнику их взорвать. Танкисты генерала Фирсовича совершали ночные марши при свете прожекторов. Это вводило немцев в заблуждение, а танкисты, освещая их позиции, сближались и били по врагу. Они подошли к обводу мариенбургских укреплений, не встретив сопротивления, поймали полицейского и заставили его указать проход через укрепления.

Части 2-го Белорусского фронта ворвались в Алленштейн. Захватив железнодорожную станцию, они заставили немецкого диспетчера продолжать приём поездов и приняли из Кенигсберга 22 эшелона с немцами, спешившими укрыться в безопасное место от наступления 3-го Белорусского фронта.

Рокоссовский выбил из рук немецкого командования в Восточной Пруссии управление войсками. Лётчик сбитого немецкого разведывательного самолёта показал, что он был послан командованием искать свои войска. Через час был сбит второй разведывательный самолёт, летевший с заданием – установить, где проходит передний край своей же обороны. Немецкие генералы уже не знали, где их войска, где линия боёв. Всё перемешалось. На фронте только одного соединения были взяты пленные четырнадцати разных дивизий. Некоторое время ещё действовал немецкий план обороны Восточной Пруссии с юга. Наши лётчики донесли, что колонны глубиной в 50 километров движутся из центра Восточной Пруссии на юг. Это были резервы, ещё не подвергшиеся нашим ударам. Но было уже поздно. Пыталась атаковать наши части танковая дивизия "Великая Германия", но во встречном бою наши новейшие танки "ИС" подожгли и подбили 38 "тигров" и "пантер" и отбросили немецких танкистов на север. Переброска немецких резервов на юг лишь облегчила продвижение войск 3-го Белорусского фронта и не остановила войска 2-го Белорусского фронта. Крупные силы маршала Рокоссовского уже развернулись на Мазовецкой равнине, обошли залитые в 1914 году кровью русских солдат и проклятые ими Мазурские болота и неудержимо двигались на Оберландскую возвышенность, на север – к берегам Балтики.

* * *

Мощное танковое соединение генерала Вольского подходило к Найденбургу. Может быть, танкисты тогда и не вспоминали, что в Найденбурге некогда был штаб 2-й армии Самсонова, что впереди исторический Танненберг. Руководившие боями генералы Вольский и Гришин отдали по радио танкистам лаконичный приказ: "Овладеть Найденбургом, Танненбергом, Остероде".

Там, где некогда армия Самсонова дралась и погибала без патронов, без хлеба, теперь наносило сокрушительный удар немцам могучее соединение лучших в мире танков, самоходных орудий, гвардейских миномётов. По тем полям, где увязали в песке русские солдаты, промчалась на бронетранспортёрах, на автомашинах мотопехота. Там, где войска Самсонова шли без конных обозов, теперь действовали машины, моторы которых, вместе взятые, обладали мощностью в полмиллиона лошадиных сил. Ими управляли советские бойцы. Там, где когда-то царским войскам нехватало снарядов, одно только советское стрелковое соединение за короткое время обрушило на голову врага столько снарядов, что если бы их погрузить на автомашины, колонна машин была бы длиной в 400 километров. Это наступала Советская Армия.

Немцы не выдержали удара взаимодействующих в одном соединении сильнейших боевых средств, и потому бои были скоротечные. Найденбург пытался сопротивляться нашей атаке с юга, но был обойдён с востока, с запада и атакован с севера. Бой ещё шёл на улицах Найденбурга, а генерал Сахно уже выбросил сильный передовой отряд на Танненберг. В ночь, совершив марш, танкисты передового отряда завязали бой. Непроницаемый туман скрыл сближение, и бой стал ближним, в упор. Через час после начала боя полковник Омелистый передал в штаб генералу Сидоровичу боевое донесение о том, что "части, преодолевая упорное сопротивление противника, в 7.00 – 21.1.45 г. подошли к Танненбергу. Ударом с юго-востока, с северо-востока и с юга, сломив сопротивление противника, нанеся ему большие потери, в 8.00 овладели Танненбергом". На этом историческом поле танкисты завоевали своим бригадам имя "Танненбергских".

* * *

Вот они, холмистые поля у Танненберга. В утренней дымке выступают тёмные пятна лесов, скрывающих многочисленные озёра и болота. В прогалинах между лесами видна чешуя черепичных крыш. Серое небо бесформенными тучами низко висит над чёрными скелетами придорожных деревьев. Мы идём по улице этой старой небольшой деревни, под именем которой дважды вошли в историю кровавые сражения. Сколько раз в Военной академии мы видели её на картах, сколько раз в тихих аудиториях на лекциях профессоров и на экзаменах незримо и беззвучно двигались вокруг неё войска Ныне въявь и в третий раз поля Танненберга стали ареной исторических боёв.

Сейчас над каменными зданиями деревни воцарилась мертвенная тишина. Ночной бой прокатился далеко на запад. Ещё свежи следы атаки наших танков на Развороченной земле, разбитой технике врага, раздробленных повозках его обозов. Над всем этим низко стелется дым догорающих домов. Деревни и поля вокруг стали огромным кладбищем. Трупы немецких офицеров и солдат раскиданы по улицам и холмам. Они лежат у памятника немцам, убитым в 1914 году, ими полно кладбище на окраине деревни. Кладбище находится на высоте, служившей немцам опорным пунктом, и потому подверглось артиллерийской обработке. Общая солдатская могила времён 1914 года разрыта, разворочена снарядом, и кости, черепа, истлевшие солдатские ботинки валяются на дне огромной ямы. Здесь же лежат укрывавшиеся от обстрела и убитые сегодня ночью фашистские солдаты. Безусые арийцы в мундирах с орлом к свастикой на груди напрасно искали спасения от смерти в могиле, среди костей своих отцов. В страхе прижимаясь к ним, глядя в чёрные пустые глазницы черепов, прокляли они тот день, когда началась война.

Недалеко от Танненберга, на высоте, обсаженной декоративными кустами, стоит камень с надписью, извещающей, что здесь в августе 1914 года находился командный пункт Гинденбурга и Людендорфа. Это они вкупе с фашистами раздували новую войну, это они оставили своим ученикам, генералам и молодому поколению немцев, призыв к наступлению на славян, это они мечтали о тотальной истребительной войне, о новой славе Танненберга. Они получили войну на истребление и пришли к бесславию. У Танненберга, среди безмолвия могил, шевелятся страницы древней истории и встают картины битв первой мировой войны. На этом широчайшем поле уже раскрыты страницы ещё неписаной истории, свершившейся в наши дни. Немцы мечтали о победах, но сюда, в Восточную Пруссию, не они вернулись с победой, а пришли наши армии.

Судьбе войны было угодно, чтобы именно там, где тридцать лет назад не сошлись, а разомкнулись усилия русских армий, атаковавших Восточную Пруссию с востока и юга, ныне сомкнулись гибельные для врага, направленные единой волей Верховного Главнокомандования действия фронтов Советской Армии.

В день, когда войска 3-го Белорусского фронта овладели Инстербургом и прорвались глубоко с востока к Кенигсбергу, войска 2-го Белорусского фронта овладели городом Алленштейном и устремились к Эльбингу. Захвачены были основные узлы коммуникации. Парализован был манёвр врага. Сжимались стальные тиски охвата восточно-прусской группировки. Возможность окружения всей Восточной Пруссии стала реально близкой. В эти же дни к Берлину и к Померании, обходя Нижнюю Вислу, неудержимо шли войска 1-го Белорусского фронта, надёжно прикрытые от ударов из Восточной Пруссии.

* * *

Молнией пронеслась над Восточной Пруссией весть о том, что русские прорвались. Гаулейтеры приказали немцам подготовиться к эвакуации. Приказано было уходить всем. Фашистская пропаганда расписывала ужасы, ждущие немцев, которые останутся с русскими, распространяла дикие слухи о зверствах большевиков. Гаулейтеры предупредили, что сигнал к выезду будет дан по радио. Там, где не было радиоприёмников, установили связь с помощью велосипедистов и конников. Немцы уложили вещи в фургоны и не отходили от радио. Весть о приближении русских проникла в лагерь военнопленных. Она принесла звериный страх тюремщикам, радость и тревогу заключённым. Пленные ждали освобождения и боялись смерти накануне приближавшегося часа спасения.

Им было известно, что перед приходом наших войск охрана лагеря или отходящие части СС всегда расстреливают пленных на месте или угоняют в глубь Германии, а это тоже означало смерть. Измождённые люди знали, что у них нехватит сил дойти, что их добьют по дороге или они умрут на морозе. Пленные вспоминали страшные картины расстрелов в Славуте, в Сувалках, в Умани, в Белостоке. Вспоминали, как тысячные колонны пленных, угнанные из лагеря, не доходили до другого, а исчезали навеки в придорожном лесу. Нервы людей были напряжены до предела.

Проходил день за днём, близилась к концу неделя. Немки и немцы неотступно дежурили у радио в ожидании команды бежать за Вислу, но радио молчало. Пленные в лагере не знали, что творится на фронте, ждали свободы или смерти.