Текст книги "Несвятое семейство"

Автор книги: Михаил Серегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 4
Водоворот

После плотного обеда, сопровождаемого обильной выпивкой (в плане которой особо усердствовали, как отметил Свиридов, двое – Базилио и, разумеется, отец Велимир), гости разбрелись по дому.

Кое-кто остался за столами, многие предпочли оккупировать бильярдную, в которой располагалось пять столов для русского бильярда, три стола для пула, то есть американского бильярда, а также – что самое существенное – роскошный бар, где были представлены все виды спиртных напитков в неограниченном количестве.

Фокин, выпив еще немного водки и вискаря сверх своих обеденных норм, удостоверился, что не может даже толком попасть кием по шару, не говоря уж о том, чтобы загнать последний в лузу. Хотя, надо признать, святой отец омерзительно играл в бильярд и в кристально трезвом виде.

Поняв, что его присутствие в бильярдной совершенно излишне, Афанасий присоединился к группе гостей, которой Марков, раскрасневшийся от застолья, решил показать дом.

Важный гость из Нижнего Новгорода и его тень с диковинным именем Януарий Николаевич также были в группе экскурсантов.

Забрели в тир, по совместительству являвшийся и кегельбаном. Марков взял в руки пистолет, водрузил на голову наушники и несколько раз выстрелил в мишень, висевшую примерно в тридцати метрах от него.

– А вы прилично стреляете, Валерий Леонидович, – проговорил Маркелов, рассматривая в бинокль пораженную Китобоем мишень. – А что, Януарий Николаевич, постоим за честь Нижнего, а?

Тот молча кивнул, взял в руки пистолет и, тщательно прицелившись, трижды выстрелил.

– Ну-с, Валерий Леонидович, потрудитесь посмотреть, – торжественно объявил Маркелов. – Как по заказу. Три из трех. Все в десяточку.

Китобой помрачнел: вероятно, его сильно задело то, что телохранитель заезжего бизнесмена оказался более классным стрелком, чем он, Валерий Марков, бывший боец армейского спецназа, не забывающий тренироваться и сейчас. Он качнул головой, и его взгляд медленно пополз по лицам столпившихся за его спиной гостей, на секунду остановился на бледном лице Алисы, в ухо которой отчаянно заливал какую-то апокалиптическую чушь изрядно пьяный Базилио, а потом взор Китобоя коснулся неподвижно стоявшего рядом с отчаянно болтающим Фокиным Владимира Свиридова.

Какая-то губительная нерешительность промелькнула на властном лице Маркова, а твердая сардоническая складка губ дрогнула и распустилась в какой-то жалкой, кривой полуулыбке. Он качнулся вперед и, чувствуя на себе чей-то буравящий взгляд, негромко произнес, уже не смотря на Свиридова, но таким тоном, что Владимир понял, кому были адресованы эти короткие смятые слова:

– Ну что... может, ты...

– Э, щаз тряхну стариной, – вдруг прогрохотал отец Велимир, которого никто ни о чем не просил. И, поставив на пол недопитую стопятидесятиграммовую бутылочку виски, двинулся к стойке тира.

Марков задохнулся от неожиданности и открыл было рот, чтобы возразить пресвятому отцу, но в этот момент Свиридов громко проговорил:

– Ну что, Афанасий Сергеевич... помнится, ты не только кадилом махать горазд! Как-то раз на охоте мы с тобой неплохо уложили кабана...

– Это в-верно, – проговорил Фокин и, отодвинув попавшуюся на пути к тиру девицу со словами: «Уйди, старушка, я в печали...» – взял в руки пистолет.

Марков недоверчиво посмотрел, как пляшет в руках подвыпившего святоши ствол, и выговорил:

– Ну смотри у меня, Афоня... промажешь, буду жаловаться в епархию. Сана лишат к чертовой матери.

– Не говори под руку, Валерий Леонидыч... отлучу от церкви! – пробормотал Фокин и, вытянув вперед руки с зажатым в них пистолетом, внезапно застыл как влитой. Дрожание рук куда-то исчезло, уступив место сосредоточенной, упругой окаменелости, за которой угадывалось напряжение натренированного, опытного стрелка.

Стрелявший перед ним Януарий Николаевич пристально посмотрел на Афанасия и отвернулся...

Бах! бах! бах! бах! бах! бах! – шесть выстрелов, следующих один за другим, почти без временного интервала, так что в ушах особо подвыпивших или же попросту непривычных к стрельбе гостей они слились в один непрерывный лающий грохот.

Свиридов, прищурившись, посмотрел на мишень, и по его губам скользнула одобрительная кривая усмешка:

– Артист...

Фокин опустил пистолет и, тяжело привалившись боком к стойке, проговорил:

– Ну-ка... подгоните сюда мишень, чтобы и я мог поглядеть.

...Мишень оказалась аккуратно прострелена в шести местах таким образом, что дырочки от пробоев образовывали крест.

– Э, святотатствуешь, отец Велимир? – довольно ухмыльнулся Китобой. – Не ожидал от тебя такого.

– Такого святотатства... или такой стрельбы? – вклинился Базилио, отцепляясь от уха Алисы.

Кирилл Глебович Маркелов посмотрел на то, что сделал последний стрелок, и повернулся к Афанасию, который как ни в чем не бывало допивал из бутылочки виски.

– Н-да-а-а... это впечатляет, – резюмировал он свои впечатления. – Ваша взяла, Валерий Леонидович. Мы проиграли честно. Ай да святой отец! Чему же это вас в семинариях только учат?

– Звиняйте дядьку, коли что не так, – отозвался тот. – Я сегодня немного не в форме... наверно, съел чего-то не того...

Свиридов беззвучно хохотал за его спиной...

* * *

– Ниче бассейн, а? Шесть метров глубиной, по олимпийским стандартам. Вот так. Впрочем, господа, все, что я показал, – это так... ерунда. Теперь, как говорится, о главном, – сдержанно проговорил Марков. – У меня имеется одна ну совершенно эксклюзивная достопримечательность. Как говорится, секрет фирмы.

Они сидели на берегу бассейна вокруг заранее накрытых столиков пляжного типа, тем не менее заставленных всеми мыслимыми роскошествами продуктово-питьевого фронта. Они – это несколько руководителей дочерних марковских фирм, Маркелов, Януарий Николаевич и несколько девушек из агентства, которыми хвастался Валерий Леонидович еще в телефонном разговоре со Свиридовым.

Китобой сидел с фактически голой девицей на коленях и разглагольствовал, время от времени поглядывая в сторону бассейна, на ровной бирюзовой глади которого качался огромный надувной понтон, на котором вповалку лежали Свиридов, Фокин, один из работников головного офиса концерна Маркова и с ними четыре девушки в ярких купальниках.

Компания пила пиво и хохотала.

На противоположном бортике бассейна в цветных шезлонгах развалились Базилио и Алиса. Они забавлялись еще непринужденнее и изобретательнее, чем компания на понтоне: взяв по бутылке открытого шампанского, они зажимали пальцем горлышко и, встряхнув бутылку, направляли струи пенистого напитка в хохочущие физиономии друг друга.

Периодически Базилио срывался со своего лежбища и, подскакивая к девушке, начинал облизывать сладкую липкую жидкость с ее тела. Она смеялась и отталкивала его. Один из толчков привел к тому, что Базиль упал в бассейн и был тут же выловлен компанией на надувном понтоне. Он хотел было вырваться, но его не пускали; тогда он попытался применить силу, но одним коротким неуловимым движениям Свиридов завернул ему руку за спину и ткнул носом в упругую красную резину понтона, а Фокин схватил за ноги и легко, как выловленную из реки рыбу, поднял вверх и швырнул обратно в воду.

...Владимир и Алиса наглядно демонстрировали, как весело и хорошо им в доме Китобоя. Причем демонстрировали друг другу.

– Умеют ваши люди отдыхать, Валерий Леонидович, – одобрительно проговорил толстый нижегородский бизнесмен. – Это не всем дано. Так что вы хотели показать нам? А может быть, пора перейти к делам?

– Нет-нет, о делах завтра. После обеда. Куда спешить, Кирилл Глебович? Дело важное, обстоятельное, и гнать ну совершенно ни к чему.

– Это верно, – согласился тот. – Разрешите нескромный вопрос...

– Это смотря какой.

– Что это за священник такой, который стреляет, как дай бог стрелять любому спецназовцу?

Китобой широко и неестественно улыбнулся:

– А-а-а, отец Велимир? Это, можно сказать, особый священник. Откровенно говоря, я... не особо наслышан о том, чем он занимался раньше, но мне известно, что священником он – ну без году неделя. Да и то его все время собираются лишить сана.

– Алкоголизм – страшное социальное зло, – понимающе кивнул Маркелов и переглянулся с Януарием Николаевичем. – Ну да ладно... так что вы хотели нам показать?

– Одну минуту. – Маркелов буквально стряхнул со своих коленей девицу из модельного агентства и, подойдя к краю бассейна, крикнул:

– Эй, кто хочет посмотреть чудо архитектуры эпохи застоя?

– Эпохи отстоя, – пробурчал Фокин, который к тому времени успел выпить три литра пива и обшарить все укромные места двух лежащих по бокам дам. Те слабо попискивали, но не сопротивлялись. – Ну что он там еще придумал? Пойдем глянем одним глазком, а, Володь?

Тот покосился на Алису, уже не пытающуюся уклоняться от назойливых объятий изрядно подвыпившего Базилио, и проговорил:

– У Валеры всегда интересные идеи. По крайней мере, устройство этого чуда архитектуры может оказаться куда непредсказуемее, чем анатомическое строение Лены и Светы, между которыми ты изволишь возлежать.

* * *

Китобой открыл тяжелую металлическую дверь, ключи от которой ему заботливо преподнес один из охранников виллы. За дверью оказалась металлическая лестница, по всей видимости винтовая. На присутствующих повеяло сырой прохладой, характерной только для подвальных помещений.

– Идем за мной, – проговорил Китобой. – Только накиньте халаты... тут холодновато.

Лестница осветилась мягким молочно-белым светом люминесцентных ламп, и процессия начала медленно спускаться.

Лестница оказалась в самом деле винтовой, и притом довольно крутой. Последнее обстоятельство вызвало определенные проблемы у Базиля, потому как если – по причине алкогольного опьянения – лежал он на шезлонге еще довольно удачно, то процесс передвижения давался ему куда с большими сбоями и пробуксовками.

Впрочем, на его счастье, кончилась лестница довольно быстро. Всего через несколько оборотов вокруг собственной оси. Хотя, как подсчитал Владимир, шедший последним, это соответствовало примерно тридцати метрам ниже уровня поверхности бассейна.

Китобой проскользнул в полуоткрытую металлическую дверь, за ним последовали заинтригованные гости, и...

Они оказались в огромном зале, своими размерами значительно превосходящем тот, в котором началось застолье. Вдоль его стен тянулись ряды плотно запертых мрачных дверей – с интервалами примерно в десять метров одна от другой. Впрочем, эти двери казались просто какими-то крысиными дырами по сравнению с колоссальными размерами всего зала, вероятно, не менее грандиозного, чем иные пещеры естественного происхождения.

Его длина составляла не менее ста пятидесяти—двухсот метров. Ширина – не менее семидесяти. Пустые серые стены вздымались вверх на высоту никак не меньше девяти– или десятиэтажного дома.

Раздались возгласы удивления. Кирилл Глебович присвистнул, даже не пытаясь скрыть восхищения.

– Это что за бункер? – наконец спросил он.

– А это я специально прикупил... Меня в свое время гноили в чем-то наподобие...

– Тюрьме? – пробулькал Базилио, буквально повиснув на плече Алисы.

– Секретном объекте, – досадливо поморщившись, проговорил Марков. – Типа вот этого, только немного поменьше. Не знаю, что тут было раньше... может, несколько шахт для ракетных установок, супербункер на случай ядерной войны или секретное хранилище, мне без разницы. У меня тут склады и автостоянка. Такого подземного гаража, вероятно, нет и у султана. Хотя машин, надо признать, у меня существенно поменьше.

– То есть вы уже знали, что тут находятся такие подвалы... когда покупали участок земли для строительства дома? – пискнула одна из девиц.

– Разумеется.

– А это что такое?

Все повернулись по направлению, указанному одним из гостей, и увидели идущую столь стены до самого потолка лестницу с несколькими маленькими, не больше квадратного метра, горизонтальными площадками на высоте примерно восьми и шестнадцати метров. Вдоль лестницы шло несколько толстенных труб с огромными кранами.

Потолок в этом месте был довольно странный. Он шел как бы уступом метра в четыре по отношению к остальной площади потолка, зависнув на высоте примерно в двадцать метров, словно корпус внушительного корабля странной прямоугольной формы. Металлическое покрытие этого корпуса резко выделялось на фоне ровной темно-серой бетонной поверхности свода бункера.

Вдоль металлического покрытия шли несколько параллельных труб, оплетенных вязью труб существенно меньшего диаметра.

– А-а, это, – протянул Китобой, – там мы уже были. Это же дно бассейна.

– Черрт! – вырвалось у Фокина. – То есть твой бассейн висит над этим бункером, сын мой? О-спии-иди вседержитель, матка боска ченстоховска!

И он хватил здоровенный глоток из вновь початой бутылки виски и перекрестился.

– Ну и что? – пожал плечами Марков. – Просто через бункер было проще наладить прямое водное сообщение с Волгой. К тому же у меня в задумке есть несколько интересных штучек... так, знаете ли.

– А если бассейн прорвет? – спросил до этого момента молчавший Януарий Николаевич. – Ведь в таком случае содержимое бассейна сработает по принципу водоворота и может засосать тех, кто будет в этот момент там находиться. И несложно представить, что будет в таком случае с ними. Падение с высоты метров этак в двадцать пять – это не шутка.

Марков повернулся к Кириллу Глебовичу и тускло посмотрел на него взглядом, который мог означать только одно: уйми своего горе-пророка.

– Я думаю, вы погорячились, Януарий Николаевич, – произнес тот. – У господина Маркова все сделано на совесть.

– Хотя, конечно, если сунуть в стык листов дна бассейна эдак кило два пластита... хороший водоворотик получится! – буркнул себе под нос Базилио и окончательно спикировал на холодный бетонный пол.

Януарий Николаевич медленно повернулся к произнесшему эти слова человеку и окинул его распростершуюся фигуру холодным внимательным взглядом.

– Заберите этого артиста, – кивнул Марков. – Унесите его в одну из спален, пусть проспится. Он мне часам к одиннадцати будет нужен.

Гости разбрелись по гигантскому бункеру, в самом конце которого за чисто символической оградой стояло несколько машин, вероятно, и составляющих автопарк Маркова. Их было около десятка, но и это довольно внушительное количество личного транспорта выглядело жалко на фоне громадного пустого пространства, пронизанного рассеянным светом нескольких мощнейших, киловатт на десять каждая, ламп и направленными лучами четырех армейских прожекторов, сходящимися к центру бункера, посреди которого стояла небольшая, метров на пять, вышка с вмонтированной в нее жилой секцией.

– А это еще зачем? – спросил Маркелов.

– Охрана, – коротко ответил Китобой. – Тут стоит машин чуть ли не на «лимон» зеленых, да еще хранится всяких прибамбасов примерно на столько же.

– Это что же именно? – прищурился Кирилл Глебович.

– А что конкретно вас интересует?

– Ну... об этом мы можем поговорить завтра, – усмехнулся нижегородский предприниматель.

И они обменялись выразительными взглядами.

Тем временем Свиридов проследил взглядом, как двое парней выносят окончательно морально разложившегося Базилио, и, подойдя к Алисе, негромко произнес:

– Алька, что ты тут делаешь?

– Это же я хотела спросить у тебя, – в тон ему отозвалась молодая женщина. – Что ты делаешь на этом свете? Я думала, ты умер. Ведь твоя фамилия была в списке погибших тогда, третьего октября. И ты не сделал ничего, чтобы опровергнуть эту ложь.

– Ты ничего не знаешь, – покачал головой Владимир. – Ты ничего... – Он поймал на себе неодобрительный взгляд Маркова и, презрительно сузив глаза, заговорил совсем по-другому:– Надо сказать, мы выбрали не самое лучшее время и не самое лучшее место для подобного разговора, так что давай лучше повременим. А, Алька?

– Хорошо, Влодек, – кивнула Алиса и, слабо улыбнувшись – вероятно, вспомнила, как давно она не называла его так (если не считать случая на балконе), – отошла.

Марков, решив воспользоваться отсутствием Базилио, навис над Алисой и начал говорить ей какие-то безвкусные комплименты, а Свиридов, даже не глядя в их сторону, начал медленно подниматься по лестнице.

Его нагнал Фокин.

– Ты что скуксился, сын мой? – прогремел он. – Шо это шта-а-а, понимашь, за загогулина? – смехотворно растягивая слова, добавил он голосом Бориса Николаевича. – Телка отмазала? Да подумаешь, какая-то там рыжая кикимора! Одного ухажера отгрузили в расход, она теперь второго шлифует! Девчонка не промах, на мелочь пузатую типа тебя да меня не клеится!

– Не нравится мне все это, Афоня, – отмахнулся Свиридов. – Пойдем-ка лучше выпьем да постреляем. Кажется, сегодня ты недурно утер нос этому похожему на селедку... как его там... Говнуарию Николаевичу?

* * *

Они вернулись в бассейн, которому суждено будет стать основной ареной событий примерно через полтора часа. К тому времени прыткий дуэт друзей уже успел выпить энное количество кальвадоса, рома и водки «Кристалл» с яблочным соком, а также близко пообщаться с девицами, которые катались с ними на понтоне.

Надо сказать, Фокин несколько зациклился на последнем мероприятии – вероятно, сыграло злую шутку неумеренное потребление алкоголя, – а развеселившийся Свиридов показал бильярдистам несколько особых ударов, которым в свое время его научил еще шеф «Капеллы» полковник Платонов, блестяще игравший в бильярд и превосходивший лучших игроков столицы.

Бильярдисты выпучили глаза, а Свиридов, окончательно подняв себе настроение, направился в бассейн.

Тут он застал банальную по существу и удивительную по составу участников батальную сцену. Взъерошенный и в доску пьяный Базилио вцепился в несколько оторопевшего от такой прыти Китобоя и отчаянно пинал его ногами, при этом издавая звуки, которые исторгал бы воинственный троглодит, колотящий дубинкой подстреленного мамонта:

– Ы-ы-ы... в-в-в... бля... засрр... гы-нидда!!

Причиной всего этого, по всей видимости, была Алиса, которая стояла в трех шагах от потасовщиков и поправляла топ купальника, который и без того мало что прикрывал, а теперь еще и сполз.

...Впрочем, силы были неравны. Атлетически сложенный Китобой, несравненно более трезвый, чем Базилио, к тому же бывший в куда лучшей физической форме, быстро показал, кто хозяин и застолья, и его отдельно взятого эпизода.

– В-вот козлина-а! – взвыл Базилио, получив сильнейший удар под ребра, но ничего более сказать не успел, потому что прекрасно выполненным хуком с правой Китобой отправил его в нокдаун.

– Суньте-ка его в подвал, пусть прохладится, – бросил он подбежавшим охранникам. – А то, кажется, в теплом месте проспаться как следует ему не удалось.

И он головокружительно выругался.

Ни Кирилла Глебовича, ни Януария Николаевича поблизости не было – как узнал Владимир несколько позже, в этот момент оба они расслаблялись традиционно «новорусским» способом: пили пиво в сауне с девочками, – и потому Китобой мог не строить из себя респектабельного бизнесмена.

Базилио бесцеремонно швырнули в проем двери, ведущей в подвал, и захлопнули ее прямо перед носом пытающего выползти оттуда незадачливого драчуна.

– Что случилось? – спросил подошедший Свиридов.

– Да так... – не глядя на него, ответил Марков и, налив себе водки, выпил одним большим глотком. – Я сидел с Алисой... Даже обидно – пообщался минут десять, ничего толком и не успел... только влегкую подкатил, сам понимаешь. А этот дятел приперся сюда неизвестно что ловить и начал строить из себя Отеллу.

– Понятно, – коротко ответил Свиридов и покосился на девушку, которая нервно отпила из бокала немного мартини, потом плеснула в бокал водки и залпом выпила коктейль. Ее бледное лицо несколько порозовело, и она, вскарабкавшись на вышку для прыжков, красиво изогнулась в воздухе и почти без всплеска вошла в воду.

– Какая, а? – проговорил Китобой и посмотрел на Свиридова. – Ничего девочка, как, Вован?

– Да, – неопределенно ответил тот, – главное, чтобы это вовремя распознать...

Марков, пожав плечами, стер с плеча Свиридова губную помаду.

– А тебе, я посмотрю, уже все равно, – подмигнул он. – Я смотрю, ты парень прыткий. А где это шляется пресвятой отец?

– А у него проблемы, – ответил Владимир. – Пить надо меньше. Он там молитвы возносит.

– Это что же... кончить, что ли, не может? – буркнул Марков и, сняв с себя халат, бодрым шагом проследовал к вышке. Взобрался на нее и, некоторое время помахав руками, сделал довольно приличное сальто и вошел в воду если не так удачно, как Алиса, то уж по крайней мере настолько хорошо, чтобы застраховать себя от возможностей отбить живот и гениталии.

Свиридов взял со стола связку бананов и вместе с ними прыгнул в бассейн – прямо в одежде и обуви.

– Эй! – окликнул его Марков, который настиг Алису и, приобняв ее за талию, втащил на надувной понтон, на котором двумя часами ранее плавала свиридовско-фокинская компания. – Ты что же это загрязняешь мне водоем? Надеюсь, ты не страдаешь недержанием?

Неизвестно, к чему была оглашена эта, откровенно говоря, совершенно несмешная фраза, но только она совпала с довольно нескромным движением Китобоя, от которого многострадальная верхняя часть купальника Алисы наконец лопнула и упала в воду. Китобой поднял брови, обозревая открывшиеся ему прелести, а Свиридов, скроив мину а la «ревнивый супруг», выругался и, выпрыгнув из воды на манер ватерполиста, швырнул в Китобоя связкой бананов.

Бросок был настолько точен и силен, да и произошло это так неожиданно, что сидящий на краю понтона Китобой свалился в воду и погрузился в глубь бассейна примерно метра на два: вероятно, бросок на мгновение оглушил его.

Понтон запрыгал на воде, и Алиса тоже не удержалась на нем и свалилась прямо в руки подплывшему Свиридову.

– Ты что, с ума сошел? – воскликнула она и тут же, хлебнув воды, закашлялась.

– «Наша маленькая Света захлебнулась от минета, и за это наш отряд исключен из октябрят», – продекламировал Владимир. Втащив ее на понтон, он нахально вцепился в сосок на ее обнаженной груди. – Это что же такое, – гнусаво продолжал он, не разжимая зубов, – сначала Грязнов, потом Марков, а на законного мужа ноль внимания!

– Да ты пьян, Влодек! – воскликнула Алиса и шлепнула его по голове. – Пусти!

Свиридов выпустил ее грудь и, меланхолично паясничая, свалился обратно в воду.

И вот тут произошло что-то странное и из ряда вон выходящее.

Владимиру показалось, что тугая волна, накатив из глубины бассейна словно разжатая пружина, рванула его к бортику... Послышался какой-то сдавленный глухой грохот, как будто где-то далеко ворочались гигантские жернова. Промелькнула мысль, что в самом деле следует меньше пить, но в этот момент он больно стукнулся о бортик и понял, что это не галлюцинации.

На поверхность воды вырвался огромный, тускло отливающий пузырь... Он поднял понтон, на котором находилась Алиса, примерно метра на полтора, а потом его прорвала свистящая струя воздуха, и он с плеском и клекотом осел, расшвыривая во все стороны тугие концентрические волны, захлестнувшие борта бассейна и смывшие в воду два шезлонга.

Свиридов вскрикнул, потому что в голове молнией промелькнула чудовищная мысль, и он, выскочив на бортик бассейна и широко открыв рот, заорал во всю мощь глотки:

– Вылезайте из бассейна, мать вашу! Быстрее, быстрее, идиоты!

Впрочем, его предупреждения касались только четырех человек: большинство тусующихся в бассейновом помещении находилось вне воды и с аппетитом пожирало ужин, запивая его неумеренным количеством вин и прочих спиртных напитков. А те четыре человека, которые плавали в бассейне, были: два сотрудника марковских фирм, уже вылезающие из бассейна, сам Китобой – все еще где-то там, в глубине – и Алиса на надувном понтоне в самом центре бассейна.

...Уровень воды в бассейне вдруг начал понижаться так стремительно, что все еще не успели понять, что же, собственно, происходит – а ее убыло уже больше чем на полтора метра, а в центре бассейна начали вырисовываться угрожающие круговые контуры водоворота, быстро притягивающего к себе все, что находилось в бассейне.

Словно паук, сидящий в центре гибельной паутины и подбирающийся к угодившим в нее жертвам...

– Господи! – одеревеневшими губами выдавил Свиридов и, одним движением сорвав с себя рубашку, бросился обратно в воду. Туда, где барахтался наконец-то всплывший на поверхность Марков и болталась на понтоне окаменевшая от ужаса Алиса.

Впрочем, последняя быстро поняла, чем грозит ей промедление: она бросилась в воду и поплыла изо всех сил, но единственное, чего она достигла, так это того, что смогла хотя бы оставаться на месте. Слишком близко от нее оказалась страшная воронка водоворота...

Свиридов вцепился в Алису хваткой бешеного питбуля в момент эпилептического припадка в то мгновение, когда ее уже начало затягивать в глубину, и рявкнул:

– Верревку, суки! Быстррро!

Присутствующие вели себя странно: вместо того, чтобы как-то помочь попавшим в беду, они беспорядочно бегали по краю бассейна и что-то вопили. Один даже сорвался в воду, но его тут же вытащили.

Охранники беспорядочно суетились, один зачем-то начал раздеваться, и в этой кутерьме, подавляя все звуки, нарастал глухой сдавленный рев чудовищного водоворота, в воронке которого уже – почти без шанса на спасение – вертелся в смыкающейся в одной точке смертельной поступательной спирали Китобой...

В этот критический момент на арене событий появился Фокин в длинных шортах, с мобильником и почему-то кадилом, все еще распространявшим вокруг себя запах ладана. Он шел с блаженной улыбочкой на лице, поддерживая под руку мертвецки пьяную модель, заплетавшуюся в собственных ножках, пусть даже растущих от ушей.

Вероятно, кризис половой жизни пресвятого отца был удачно преодолен и разрешен.

– Афоня-а-а-а!!

...Фокин повернулся и, увидев отчаянно плывущего к бортику бассейна Свиридова, помахал ему рукой:

– А-а-а... воспослахом-м-м сущщих на небеси... в-в-в... Володька?!!

Надо отдать должное Фокину, соображал он быстро. Пока остальные метались в поисках чего-нибудь мало-мальски смахивающего на веревку, он отпустил руку своей дамы, после чего она свалилась на мокрый кафель и тотчас заснула, и опрометью бросился прямо к пожарному шлангу, находившемуся в живописной сейфовидной коробке, застекленной затемненным тонированным стеклом. Вероятно, шланг находился тут больше для антуража, потому как сложно представить возможность пожара в помещении для бассейна, но сейчас он оказался как нельзя более кстати.

Фокин ткнул локтем в стекло и, вытащив оттуда шланг, молниеносно размотал и кинул его конец Свиридову, который находился всего лишь в двух метрах от бортика. Но сила всасывания водоворота была столь стремительна, что, вероятно, Владимиру и Алисе все-таки не удалось бы достичь борта бассейна, если бы не Фокин.

Свиридов перехватил конец шланга, и Фокин начал с силой тянуть на себя. Уже через две секунды Алиса оказалась вне водной стихии – ухватившийся за спусковой поручень Свиридов буквально вытолкнул ее из бассейна...

Крепко ухватив шланг, он скользнул обратно, туда, где в трех метрах ниже обычного уровня бассейна бился губительный водоворот.

В толще воды уже вырисовался смерчевидный спиральный хоботок, и клокотание, похожее на сморкание и харкание безнадежно простуженного великана, свидетельствовало о том, что между воздушным пространством бассейна и бункером внизу образовался прямой воздушный канал.

Водоворот достиг максимальной силы.

Он засосал понтон, на котором еще недавно плавала Алиса...

Китобой что-то крикнул, но его голос потонул в грохоте бушующей воды, низвергающейся с более чем двадцатиметровой высоты на бетонный пол огромного подземного зала в большой, вытянутой формы пробой. Дыра на глазах расширялась за счет того, что листы, прилегающие к ней, прогибались под чудовищным давлением проносящихся по ним кубометров.

Свиридову осталось буквально два-три метра до мечущегося на гребне спиральной волны Китобоя, как послышался металлический хруст и скрежет... И тяжеленный фрагмент металла, выворотившись из креплений, рухнул вниз, в бункер.

Закричала и захрипела вода, словно кромки металла больно полоснули ее туго спеленутое тело. Хрипнул водоворот, со страшной скоростью глотая остатки воды, и Марков, даже не успев крикнуть, скрылся в клокочущем зеве пролома.

...Свиридов только чудом избегнул той же участи. Его с непреодолимой силой повлекло в водоворот, но несколько человек, вцепившись в пожарный шланг, не отпускали. К счастью, расстояние, отделяющее Свиридова от воронки, было не так уж мало – иначе не помогли бы никакие усилия.

Вода слепила, рвала, неистовствовала. Последние конвульсии уходящего в провал водоворота швырнули Владимира об обнажившееся дно бассейна...

Когда он открыл глаза, то обнаружил, что лежит на самом краю пролома. Листы толстенного металлического дна на самом краю провала погнулись, словно жесть консервной банки. Так велика была сила, бушевавшая здесь.

Свиридов, с трудом преодолевая неистовое головокружение и острую боль в правом плече, глянул вниз, туда, где в двацати с небольшим метрах под ним в тускло отливающей свинцовой воде распростерлась неподвижная фигурка.

– Как же так? – пробормотал Свиридов. С кончика его носа несколько раз капнула кровь, пятная серебристый металл. – Ну... ну как же так?

– Ты сам уцелел только чудом, – грустно проговорил стоящий над ним Фокин.

Владимир поднял голову, вытер кровь с рассеченного лба и увидел в пяти шагах от себя – точно так же на дне бассейна – неподвижную Алису. Она стояла, как-то по-детски запрокинув голову и опустив руки, и это несмотря на то что ее грудь все так же ничего не прикрывало.

– Проворонили, – проговорил Владимир и, приблизившись к Алисе, накинул ей на плечи фокинскую рубашку. – Проворонили... суки!

Он поднялся по узкой вертикальной лестнице на бортик бассейна и произнес:

– Вниз!

И в тот же момент раздался чей-то сдавленный вопль, и на кафель, лицом вниз, был с силой брошен какой-то человек. Он упал, вытянув вперед окровавленные руки.

Человек поднял на Свиридова распухшее, в ссадинах, лицо, и Владимир с трудом узнал в нем Грязнова.

Кот Базилио!

Свиридов подскочил к нему и, схватив за шиворот, легко поднял в воздух и зашипел в лицо:

– Что там было? Почему твои руки в крови? А ну-ка пойдем!

– Не-е, погоди, – начал было один из охранников, вероятно, после трагической и нелепой смерти своего босса и явного подозрения, падающего на одного из руководителей охраны Китобоя Сергея Грязнова, почувствовавший свою значимость. – Ты это постой, брателло. Ты что тут командуешь, типа? Мы тебя вообще в первый раз видим.

Свиридов отпустил Базилио. Скривив угол рта, он приблизился к оратору и неожиданно коротким взмахом кулака опрокинул детину на мокрый пол.