Текст книги "Рыжий дьявол"

Автор книги: Михаил Демин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

В МИРЕ ТАЙН

Я отправился вверх, на закат. И постепенно мне открылся дикий сумрачный мир хвойных зарослей, буреломов, путаных охотничьих тропинок. По ним надо было двигаться осторожно, по большей части ведя коня в поводу. И так я и шел, плутая в зарослях, ночуя где придется. То под открытым небом, то в редких туземных стойбищах.

Никола был прав, говоря, что одному по тем местам шляться рискованно… Одинокого путника в южной тайге ожидают всевозможные сюрпризы. Особенно ночью. Особенно – во время сна!

Там водится лукавый зверь из породы куньих – росомаха. В облике ее есть что-то от небольшого медведя, хотя хвост не медвежий – длинный и лохматый. А спина горбатая, как у гиены. Своеобразная эта таежная гиена необыкновенно зла и всеядна и уничтожает все, что может. Она самая сильная в своем семействе и, бесспорно, самая пакостная. Какая-то даже порочная… Среди сибиряков распространено поверье, что в ней живут злые духи. Росомаха не останавливается перед убийством даже тогда, когда совершенно сыта. И в этом случае она любит такую игру: подкрадется сзади, прокусит затылок и затем уходит, выев у жертвы один только затылочный мозг.

В верховьях Енисея бывали случаи, когда росомахи нападали на людей, ночующих в лесу…

И нехорошей известностью там пользуется ласка, маленькая и юркая родственница росомахи. Они принадлежат к одной фамилии. Но если первая – полный убийца, то вторая – своеобразный тихий вампир. Задушив, к примеру, кролика, ласка обычно не ест его мясо, а только лижет кровь.

Известно, что азиатская разновидность ласок гораздо активнее и кровожадней, чем европейская. Может, потому что здесь их слишком много. И на юге Сибири их считают опасными не только для птиц и кроликов, но также и для спящих путников…

Этого я, впрочем, на личном своем опыте не проверил. И слава Богу! Несмотря на всю мою любовь к приключениям, я все-таки держался настороженно. И старался как можно реже ночевать под открытым небом. А когда это случалось, засыпал лишь под самое утро.

А ведь я вообще-то не из пугливых. И тайгу уже знал достаточно. Но знал я север, а это совсем другое дело. На севере все было проще, понятнее. Здесь же обычная флора и фауна странным образом изменилась, словно бы стала чуждой, враждебной.

Человеку, засыпающему под саянскими звездами, надо помнить о многом и, в частности, – о рыси, об этом сером призраке ночи. Она бесшумно прыгает с деревьев и клыками впивается в шею, а тяжелой кошачьей своей лапой норовит ударить по глазам.

Впрочем, рысь не всегда бывает столь агрессивной и кидается на людей, в основном, лишь зимой – накануне весны…

Но это все известные животные, классические случаи. А есть здесь еще и таинственные монстры, принадлежащие к миру ночных демонов.

В сайонских и алтайских стойбищах рассказывают о каком-то странном оборотне, умеющем превращаться в огромную хищную птицу (но не в сову, а скорее – в орла). Вылетает оборотень в светлые лунные ночи. И горе тому, кто встретится с ним в такую пору. Он обрушивается на человека как черный вихрь… И рассказывают также о загадочном существе, сплошь поросшем шерстью, с волчьими ушами, но имеющем человечье лицо и передвигающемся на двух ногах. Причем появляется и исчезает он внезапно и только во тьме. И зовут этого троглодита по-монгольски Аламасом.

Водится тут и еще одно таинствснное животное по имени, олгой-хорхой", что в дословном переводе означает „кишка-червяк". Животное в самом деле похоже на белесую, метровой длины кишку, одинаково ровно закругленную с обоих концов. Олгой-хорхой обладает способностью убивать на расстоянии. Он словно бы чем-то выстреливает во врага. Причем в этот самый момент он темнеет и сворачивается в спираль. Легенды о нем распространены по всей Центральной Азии. Это ужас монгольских пустынь. Впрочем, живет он не только в песках, но и в каменных осыпях, в глубине горных ущелий. Сайоны убеждены, что жуткий этот червяк вообще существо пещерное и не любит яркого света и выползает наружу только в сумерках. И в местных горах есть несколько ущелий, отмеченных табу. Туда нельзя заходить после заката солнца, ибо это равносильно смерти.

Что обо всем это можно сказать? Фольклорные образы бывают порой фантастичными. Но в табуированных местах люди ведь и действительно погибали! Погибали странно, необъяснимо…[17]17
  Если сам олгой-хорхой остается до сих пор загадочным, то один его родственник науке все же известен. Это маленькая червеобразная многоножка из семейства кивсяков, которая обладает железами, вырабатывающими синильную кислоту. И она разбрызгивает смертельный свой яд, именно свиваясь в спираль! И при этом темнеет… Так что разница тут только в масштабах. Многоножка очевидно поздний, выродившийся вид. А где-то в азиатских ущельях сохранилось первоначальное чудовище. Чрезвычайно редкое, но, безусловно, реальное! Как реален, скажем, знаменитый „дракон" острова Комодо, представитель мира древних ящеров.


[Закрыть]

* * *

Здесь имеется немало коварных хищников, призраков ночи и порождений тьмы… Но, конечно же, страшнее всего встретиться в дикой чаще с человеком!

По сибирской тайге бродят личности самого разного сорта. Некоторых можно не опасаться – это простые охотники, оленеводы, лесники. Люди гостеприимные и приветливые. Однако помимо них попадаются там и браконьеры, и бандиты, и беглые каторжники, и контрабандисты.

Вот эти жалости не знают! И с ними лучше не сталкиваться. Они убивают без раздумий, с легкостью. Чаще всего с целью грабежа. А иногда просто так, без видимой причины.

Хотя причина все-таки есть. Стоит вдуматься, приглядеться, и можно понять, в чем тут дело. Для лесных авантюристов опасным представляется всякий незнакомец. Ведь это почти всегда или предполагаемый преследователь, или же нежелательный свидетель!

В тайном этом мире (так же, как и в мире животных) есть свои особенности; пути миграций, локальные места обитания.

К примеру, браконьеры попадаются всюду, во всех концах страны – так же, как и беглецы из лагерей… Бандиты же, крупные их банды, как правило, концентрируются в „богатых" районах, там, где добывают золото и алмазы. А стало быть, дальше к северу – у берегов Енисея, Лены, Алдана. Ну а контрабандисты, наоборот, обитают преимущественно на юге Сибири и Дальнем Востоке, в тех местах, где проходят границы Монголии и Китая.

Оттуда доставляются в Советский Союз наркотики – опиум, тирьяк, гашиш.

Китай во все века был и остается самым крупным в мире поставщиком наркотиков.

Именно там, в провинции Юньнань, в специальных концлагерях и так называемых „школах 7 Мая" выращивается мак и добывается опиум-сырец марки «999». Причем опиумная промышленность Юньнаня огромна, и волшебная цифра 999 известна по всей Азии!

Произнесите ее в присутствии любого южноазиатского бродяги и вы увидите, как радостно и хищно вспыхнут узкие его глаза…

Опиум и тирьяк приготавливают в виде маленьких, меньше ногтя мизинца, шариков. В тюркоязычных странах такой шарик называют „баш", что значит – голова.

Название это мне кажется остроумным. В нем чувствуется юмор. Конечно, черный, ибо за крошечный „баш" любитель нередко платит собственной своей головой или же – чужой! И бог весть сколько таких голов полегло на контрабандных тропах Востока.

Гашиш производится из конопли – это, я думаю, всем известно. И особенно ценные ее сорта произрастают на плоскогорьях Кашгарии. И вот этот кашгарский гашиш – самый знаменитый в Сибири!

Он очень популярен среди блатных. И у него есть свое жаргонное название – „план". Упоминание о плане встречается в старинном российском воровском фольклоре. Вот как, например, поется в одной песне:

 
Планчик ты, планчик, ты божья травка,
отрада бродяжьих ночей.
Закуришь, сплануешь, все горе забудешь…
Верти, брат, по плану скорей!
Все подлое, злое, что мы повидали,
теперь поминать ни к чему…
Иные, веселые, светлые дали
откроет нам планчик – в дыму.
 

* * *

Но, конечно, курят план не одни только блатные. Активным потребителем наркотиков является население Кавказа и всей Средней Азии. У Кавказа имеются свои давние связи с Турцией и Ираном. Ну, а Средняя Азия, та во многом зависит от Китая…

Причем с Китаем граничат несколько азиатских республик, а Киргизия, например, непосредственно соприкасается с самой Кашгарией.

Но вся сложность тут в том, что китайская граница всегда (даже в годы самой пылкой дружбы!) охранялась весьма строго. В тех краях советские войска вели постоянную кровопролитную борьбу с басмачами! Особенно яростной борьба эта была в двадцатые и тридцатые годы. Потом поослабла, но вовсе не кончилась. И для черного рынка, а этот промысел требует тайны и тишины, данная ситуация, конечно, не очень-то подходила. Надо было искать иных, более легких путей…

И пути эти нашлись! Они пролегли через Монголию.

Сама Монгольская республика к подпольной торговле наркотиками, в принципе, никакого отношения не имела. Но она являлась как бы дверью в Сибирь! Дверью незапертой, почти не охраняемой… И этим, конечно, воспользовались контрабандисты всех рас и мастей.

Главная, столбовая их дорога шла по краю Гобийской пустыни – ее называют „страною ведьм". Затем проходила по Монгольскому Алтаю. Горная эта область – одна из самых диких и пустынных в мире! Затем пересекала Убсунурский Аймак. И у советской границы разветвлялась.

Основная тропа вела прямиком на территорию Алтайского края. Край этот граничит со Средней Азией, и вот почему он так нужен контрабандистам! Другая же – через Туву – выводила к Таштыпскому району.

Второй этот путь был гораздо более долгим, кружным. Но все же его проложили недаром! Он являлся запасным вариантом. Причем надежным, тихим, спокойным.

Если взглянуть на карту, то сразу видно, как удобно расположен Таштыпский район. Он находится на перекрестке. Неподалеку от него на юге лежит Монголия. Прямо на западе – Алтай. А совсем рядом с Таштыпом протекает Абакан, крупнейший верхний приток Енисея.

И отсюда, таким образом, открывается дорога на все другие стороны света.

В МИРЕ ТАЙН (продолжение)

Контрабандный бизнес, однако, связан был не только с наркотиками; вблизи Монголии встречались, скрещивались два встречных потока. И с севера на юг шли крупные ценности. В основном, это было, конечно, золото. Якутские алмазы в 1955 году на черном рынке еще не появились – добыча их тогда только лишь начиналась…

Главными пунктами, откуда утекал „товар", являлись енисейские и ленские золотые прииски, а также – россыпи Алтая.

Алтай – тюрко-монгольское название. И оно как раз и происходит от слова „золото". Разработки драгоценного металла здесь, пожалуй, самые древние во всей Центральной Азии!

Об этом крае поминал еще Геродот. Великий греческий историк сообщал, что на вершинах Алтайских гор – выше племени „иссидонов" и „одноглазых аримапсов" – обитают огромные хищные „стерегущие золото грифы". (Не об этих ли самых птицах говорится и в нынешних легендах? Помните „ночного черного оборотня"?)

Как бы то ни было, знаменит был Алтай задолго до того, как в Сибири появились славяне… Но потом „золотая" его слава поблекла, потускнела. Многие выработки истощились и теперь заброшены.

Уж очень все-таки стар Алтай! Золотишко там, правда, моют и по сей день, но количество местного песка не идет ни в какое сравнение с северным, например, с енисейским…

И вот когда я подумал обо всем этом, я как-то сразу припомнил Ваньку Жида.

Вы, надеюсь, не забыли рассказ о том, как мы с ним встретились? Он приезжал тогда из енисейских золотоносных районов и имел какие-то дела в Очурах. А ведь село Очуры – это был крупный центр черного рынка.

И чем больше я размышлял, тем отчетливее становилась для меня связь явлений.

Ванька Жид, бесспорно, был причастен к контрабанде. Золотишко, добытое в низовьях Енисея, вывозилось им вверх по реке. Где-то там товар попадал к профессиональным перекупщикам. И дальше, до самой южной траницы, переходил из рук в руки шел, так сказать, "по цепочке".

И у одного конца золотой этой цепочки стоял мой старый приятель Ванька Жид. Ну, а кто находился на другом, – знал один лишь Господь Бог…

Или, скорее всего, дьявол. Рыжий дьявол.

* * *

А, впрочем, некоторые соображения и догадки у меня все же имеются.

Кое-что я узнал здесь, в горах, кое-что вспомнил. И затем сопоставил. Я ведь в прошлом, когда был блатным, немало пошатался по дальневосточным притонам. И побывал в самых темных, тайных местах. И наслушался там всяких историй. Так, например, я давно уже знал о существующей в Индокитае гангстерской организации, братство нищих", которая, судя по слухам, была причастна к торговле наркотиками.

Помнится, во Владивостоке, в окраинном китайском квартале, именуемом „Шанхай", один парень жаловался на трудность работы. Говорил он по-русски скверно и понимал я его с трудом… Но все же понял, что времена теперь не те, и старые чистые пути через Хейлудзян на Уссурийск, Иман, Бикин – засорены, перегорожены заставами. И ходоки горят один за другим. И „Братство" испытывает в связи с этим некоторые затруднения.

Что ж, времена действительно были тогда „не те" – шел первый послевоенный год. И Дальний Восток был битком набит войсками. Но в Южной Сибири и тогда и потом все оставалось мирным, безоблачным. И конечно „Братство" быстро это поняло и преодолело затруднения без особых хлопот.

И немало слышал я также о „пиратской империи", руководимой некоей мадам Вонг.

Империя эта во многом связана с „Братством". У них общие корни. И в сущности, обе эти организации являют собою неодолимую силу. Силу, которой подвластна вся Юго-Восточная Азия!

Люди мадам Вонг – помимо пиратских своих дел – тоже занимаются контрабандой. Они проникают на север, то есть в Монголию и Сибирь. И в основном, скупают золото.

И стало быть, мы теперь можем представить себе и те руки, которые держат Золотую Цепочку… Руки эти женские, изящные, но, судя по всему, вовсе не слабые, отнюдь!

Рыжий дьявол многолик и легко перевоплощается. И если попробовать представить его в виде женщины, то образ этот, безусловно, совпадет с портретом мадам Вонг.

Вот кстати о ее портрете. Полиция многих стран – Японии, Португалии, Таиланда, Филиппин давно уже искала эту дамочку, и за один только ее портрет предлагала в 1955 году пятнадцать тысяч фунтов. Говорят, что с тех пор сумма эта значительно возросла.

Несмотря на то, что мадам Вонг – фигура совершенно реальная, она была и остается существом легендарным, почти мистическим. Поразительное дело – никому из властей не знаком ее истинный облик!

В этом смысле ей, как ни смешно, помогло отсутствие таланта. Начинала-то ведь она в качестве танцовщицы! Выступала в ночных кабаре, но внимания знатоков и журналистов так и не привлекла. И поначалу это ее, наверное, сильно огорчало… Но затем она сменила ремесло, ушла „под землю", и реклама стала для нее уже лишней, опасной.

* * *

И тут я могу признаться: мне ее облик знаком. Знаком, правда, не лично, а с чужих слов. Но описан он был подробно, обстоятельно и сомневаться в истинности портрета нет оснований. Ибо человек, обрисовавший внешность мадам Вонг, хорошо ее знал. И он ненавидел ее и одновременно боялся. И разумеется, он нипочем бы не открыл мне этой тайны, если бы не накурился до одури кашгарским планом.

Произошло это уже не здесь, а в Туве, месяца четыре спустя. Но я сознательно забегаю вперед – чтобы потом не повторяться. Хочу специально подчеркнуть: хотя я и стремлюсь в своих воспоминаниях к достоверности и точности, все же мне приходится организовывать материал, подчиняясь строгим правилам построения сюжета. И потому-то, к примеру, все сведения о тайнах Юга, раздобытые мною в разное время и при различных обстоятельствах, я выкладываю сейчас, ведя вас с собою по тропам Абаканского хребта.

Итак, об этом парне… Имени его я не назову. Могу только сказать, что он – метис. Отец у него русский, белоэмигрант, а мать китаянка. Родился он в Кантоне и молодость провел, шляясь по тамошним притонам. Вот тогда-то – в конце тридцатых годов – он и увидел впервые эту женщину. Она еще не была тогда замужем, танцевала в ночных кабаках и называлась красавицей Шан. Потом в судьбе Шан произошел перелом. Она познакомилась с господином Вонг Кунг-Китом…

Перед Второй мировой войной Кунг-Кит служил чиновником в чанкайшистском правительстве и, кроме того, принадлежал к знаменитому „Братству нищих". В 1940 году он оставил государственную службу, отпочковался также и от гангстерской организации и занялся самостоятельным пиратским промыслом. Несмотря на все трудности „частного" пиратства во время войны, он все же преуспел.

И к 1946 году его состояние достигло десяти миллионов фунтов стерлингов. Ну а вскоре он вдруг погиб – был застрелен. Причем случилось это при обстоятельствах темных, запутанных… И с этого момента на авансцену выходит его молодая жена. Вернее, вдова.

Многие в ту пору думали, что фирма старика Вонга распадется. Но тотчас же распространился слух, что дело взяла в руки сама красотка Шан. И она, действительно, взяла! И когда к ней на дом явились два ближайших сподвижника Вонга и потребовали, чтобы она передала бразды правления им, безутешная вдова мгновенно пристрелила их обоих. Искусство меткой стрельбы, судя по всему, было ей гораздо ближе, чем хореография!

История эта наделала шуму. И желающих спорить с мадам Вонг больше уже не нашлось.

Нет, фирма не распалась – наоборот. Вдова начала активно расширять ее. Флот был обновлен и увеличен. Пиратские базы возникли на разных островах в Южно-китайском, Целебесском и Молуккском морях. И так постепенно образовалась знаменитая „империя мадам Вонг".

Изменились также методы работы. При старике пираты грабили, в основном, только джонки и мелкие суда. Теперь же нападениям стали подвергаться крупные пароходы. И не только в открытом море, как раньше, а прямо в гаванях.

Бандитские налеты стали нередко происходить и просто на берегу – на торговые склады. Мадам Вонг не брезговала ничем. И если хорошей поживы не было, ее суда, снабженные лебедками, вытаскивали ночью с морского дна куски подводного кабеля, соединяющего Гонконг с Сингапуром.

Медь, сталь, свинец, снятые с этого кабеля, продавались на черном рынке. Вообще контакты со спекулянтами и контрабандистами всяких мастей и рас разрослись и укрепились необычайно. Начиная приблизительно с пятидесятого года, мадам Вонг приняла участие в торговле белыми рабами, а также стала владелицей публичных домов и опиекурилен… В ту самую пору как раз и попал в ее организацию мой знакомый метис! Но карьеры там не сделал. В пятьдесят третьем году что-то с ним стряслось нехорошее. Он, видимо, провинился в чем-то… В чем именно – я так и не выяснил. Знаю одно: ему срочно пришлось бежать из Кантона. Он перебрался в Харбин и какое-то время скрывался там среди русских… А когда после смерти Сталина советское правительство разрешило харбинским белоэмигрантам вернуться на родину, он сразу же, одним из первых, воспользовался этой возможностью… Все-таки ведь он по отцу принадлежал к старой русской дворянской фамилии!

„Возвращенцев", как известно, встретили радушно, но большой воли им не дали. В центральные города попали немногие. Большинство же осталось в Сибири. Кое-кто угодил в лагерь – за старьте грехи. Кое-кто был отправлен на принудительное поселение в глухие районы Хакассии и Тувы. В Туве я с ним и познакомился. Мы оказались в одной шумной компании. И крепко выпили. А потом пошли с ним побродить. Я пригласил его к себе в гостиницу. И там он вдобавок ко всему еще накурился плану. И от этой жуткой смеси наркотика и алкоголя метис как-то вдруг ослаб, отключился… Незадолго до того я расспрашивал его об Индокитае, о легендарной мадам Вонг, и метис что-то невнятно бормотал, уклонялся от темы. Но вот теперь он внезапно заговорил! В нем как бы прорвалось, выплеснулось наружу все самое сокровенное…

* * *

Так какова же она на вид, эта пиратская императрица? Ее еще называют иногда „царицей ночи". И в народной молве она, таким образом, давно уже приравнена к сатане… Или, может быть, отдана ему в жены? Она элегантна, стройна, но склонна к полноте. Рост имеет средний, лицо продолговатое с небольшими скулами. Глаза азиатские, раскосые, длинные, но уголки их не приподняты к вискам, а наоборот – чуть скошены вниз. Рот у нее яркий, крупный. И улыбается она, не разжимая губ. И когда задумывается или нервничает, то обычно прикусывает уголок нижней губы. А также имеет привычку часто нервно потирать одну о другую маленькие свои ладони. Есть и другие приметы. Но стоит ли их перечислять? Ведь то, о чем я пишу, происходило в пятьдесят пятом году. Мадам Вонг тогда было сорок с небольшим. А теперь ей уже за шестьдесят.

Воды с тех пор утекло много. И многое изменилось и в облике мадам, и в окружающем ее мире. Изменилось, конечно, не к лучшему, нет. Азиатский хаос продолжается, растет. И у стареющей „царицы" сейчас, по слухам, появляются новые, напористые соперники.

Но как бы то ни было, она пока еще держится, она еще опасна. И организация ее по-прежнему сильна.

И кроме того, у мадам имеются информаторы в полицейских управлениях всех юго-восточных стран. И даже кое-где в Европе. Кто-то ее постоянно прикрывает, кто-то все время поддерживает. И это еще одна нераскрытая тайна…

Вот, например, характерный случай, приобретший на востоке широкую известность.

Как-то раз японская полиция почти напала на след мадам Вонг.

Некий тип из ее окружения согласился достать портрет вдовы, а также разведать адреса всех ее резиденций. Переговоры происходили на конспиративной квартире с соблюдением всех мер предосторожности. Был назначен день и час свидания и место, куда должны были быть доставлены фотографии и прочие материалы.

И человек этот прибыл точно в срок. Но как он на сей раз выглядел! У него были отрублены руки и напрочь вырван язык. Полицейские подобрали его в полубессознательном состоянии, истекающего кровью. И спустя несколько дней он умер в больнице. Умер, так и не сумев рассказать ни о чем – ни о своей госпоже, ни о том, кто же и как сумел его разоблачить.

Так что портретный жанр, как видите, иногда бывает делом сложным и рискованным.