Текст книги "Касание тьмы (СИ)"

Автор книги: Михаил Узланер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Глава 19. Терракт в Иерусалиме

Семнадцатилетняя Айше была четвёртой, самой молодой женой Мохаммада, которому перевалило уже за пятый десяток. Мохаммад имел паспорт гражданина Иордании, в отличие от молодого поколения арабов, живших рядом с ним, но не имевших вообще никакого гражданства, поскольку родились уже после отторжения израильтянами после шестидневной войны Западного берега реки Иордан у иорданцев.

Мохаммад работал садовником в Ботаническом саду при Еврейском Университете в Иерусалиме и соблазнял молоденьких еврейских репатрианток из России и Украины по накатанной схеме. Он предлагал приглянувшейся девушке бесплатную экскурсию по ботаническому саду, катал свою пассию на автокаре, который обычно используют при игре в гольф, рассказывал про заморские растения, затем завозил в уютно обставленный закуток, окружённый экзотическими кустарниками и цветами и делал своё мужское дело.

Несмотря на свой преклонный возраст и наличие четырёх жён, престарелому ловеласу удавалось соблазнять по две, а то и три пассии в неделю. Чем очень гордился, утверждая, что мужская сила для мужчины важнее всего на свете, а без неё лучше сразу умереть.

По мусульманским законам Мохаммад обязан был содержать своих жён в разных домах. Поэтому ему приходилось тяжело работать, чтобы прокормить ораву своих детей и благоверных.

Да вот только с последней самой молодой супругой Мохаммаду явно не повезло. Как он ни старался Айше никак не могла родить ему сына, или хотя бы дочь. Она была бесплодной, поэтому престарелый супруг мог выгнать Айше из дома в любой момент, таким образом разорвав всякие супружеские отношения. Но Мохаммад любил Айше. К тому же она был дочерью его лучшего друга.

Несчастье произошло в тот злополучный вечер, когда Айше возвращалась домой с покупками из ближайшего магазина. Кто-то схватил её на пустынной улочке, скрутив руки и зажав рот рукой, и затащил в заброшенный дом.

Двое молодых арабов, прикрывающих свои лица куфиями, содрали с Айше платье и, приставив к горлу нож, принялись насиловать несчастную женщину. От страха, боли и унижения бедная Айше не могла вымолвить ни слова, и только тихо плакала.

Надругавшись на женщиной насильники выкинули её с разодранным платьем на улицу.

На прощание один из арабов прошипел.

– Будешь кричать – зарежем.

Обруганная и униженная Айше вернулась домой. Теперь она понимала, что жизнь для неё закончена. В деревне стены имеют глаза и уши. Мохаммаду обязательно сообщат, что его молодая супруга облила грязью его мужскую честь, и тот обязательно выгонит падшую женщину из своего дома.

Мохаммад выгнал Айше уже на следующее утро.

– Убирайся вон, грязная потаскуха. Ты надругалась над честью мужа, унизила меня и моих предков. Будь проклято твоё имя. Ты мне больше не жена.

Чтобы развестись с женой мусульманину по законам шариата достаточно было выгнать нерадивую жену из дома, громогласно объявив во всеуслышание, что та ему больше не супруга.

Выброшенная на улицу, презираемая всеми жителями деревни, без средств к существованию Айше побрела в родительский дом. Отец не пустил свою дочь даже на порог, не пожелав разговаривать с мерзкой шлюхой, опозорившей семейный дом и его славное имя.

Айше ничего не оставалось как свести счёты с жизнью. Она решила взобраться на гору и броситься в ущелье со скалы. После долгих поисков бедная женщина наконец нашла подходящее место и встала на краю обрыва. Но как она не пыталась спрыгнуть в бездну небытия, инстинкт самосохранения не пускал её совершить последний отчаянный шаг

Тут Айше услышала сзади шаги и обернулась. Перед ней стояла симпатичная девушка примерно её возраста.

– Решила покончить жизнь самоубийством, а ведь интихар – великий грех и позор/прим. интихар – самоубийство, которое является строго запрещенным в исламской религии/.

– Для меня всё кончено. Меня изнасиловали, муж выгнал, а отец отказался принять в свой дом, – сквозь слёзы промолвила Айше.

– Ты хочешь опозоренной уйти из жизни, чтобы над останками твоего тела, изодранного камнями и пожранного шакалами не совершили намаз-джаназа?/прим. намаз-джаназа – молитва, совершаемая перед погребением тела мусульманина/ – с возмущением проговорила незнакомка.

– Но что же мне делать: жить я больше не могу, а умереть никак нельзя?

– Есть смерть, которая губит душу, а есть смерть, которая её спасает и возвеличивает. Если ты погибнешь как герой в борьбе с кофрами, захватившими нашу землю, ты обретёшь славу на земле и блаженство на небе.

– Я не умею убивать, и мне некуда пойти, – грустно произнесла Айше.

– Тебе есть куда пойти! Я отведу тебя в убежище для женщин, пострадавших от насилия. Там ты найдёшь кров, еду и понимание. Меня зовут Абрар. Пошли.

Айше последний раз посмотрела в пропасть и нехотя ухватилась за протянутую Абрар руку.

Когда Айше и Абрар спустились к шоссе, ведущей в Иерусалим на обочине стоял новый мерседес. Их поджидали два молодых парня. Испугавшись двух мужчин Айше остановилась.

– Не бойся, – успокоила Абрар свою спутницу, – это мои браться Ахмад и Абдалла, – они отвезут нас в приют.

Усевшись в мерседес и направившись в Рамаллу все четверо молчали до самого приюта, не произнеся ни слова.

Приютом оказался довольно большой, хотя и весьма скромный дом на обочине арабского города Рамаллы, что неподалёку от Иерусалима. Там временно обитало несколько женщин, которые занимались мелкими делами по дому и шитьём.

Накормив Айше Абрар отвела её в небольшую комнату, где на полу валялись матрас, подушка и тонкое одеяло.

– Поспи пока, а завтра придёт мой брат Ахмад и поговорит с тобой как решить все твои проблемы.

***

Машина с израильскими номерами припарковалась на стоянке возле огромного супермаркета. В пятницу перед наступлением шаббата здесь всегда толпился народ. Семьи делали предпраздничные покупки, было шумно и суетливо.

– Самое главное не нервничай. Помни, что тебя ведёт Аллах, Иншаллаа, Он поможет исполнить свою волю уничтожать проклятых кофров в любом месте, где бы они не находились. Твоя цель: унести с собой как можно больше жизни. Чем больше убьёшь неверных, тем больше почёта на земле, и блаженства на небесах ты получишь. – Ахмад, инструктировавший Айше перешёл на возбуждённый шёпот – Тобой будут гордиться родители, тебя будут ставить в пример детям, твои фотографии будут красоваться в учебниках по истории и на рекламных плакатах. Своим подвигом ты сотрёшь позор, который аннесла своей семье.

Шёпот показался Айше знакомым, но она никак не могла припомнить, где раньше его слышала. Тем временем, Ахмад завёл механизм пояса шахида, спрятанного под муляжом последнего месяца беременности, вытолкнул Айше из машины со словами.

– Иншаллаа, Аллаху акбар!

Айше направилась ко входу в супермаркет, вспоминая где же она слышала этот зловещий шёпот. И тут за несколько шагов до шомера/"шомер" – иврит. "охранник"/, проверяющего сумки посетителей на наличие бомбы или оружия, вспомнила "Будешь кричать – зарежем." Именно так шипел на неё насильник. На рыдания уже не было слёз, только ненависть, жгучая ненависть на этот несправедливый мир, на проклятую жизнь, втянувшую её в это безумие.

– Оружие есть? – спросил шомер, растерянно пялясь на большой живот Айше. Его никто не инструктировал как действовать в подобных ситуациях. Шомером оказался новый репатриант Яков, приехавший из небольшого городка, что раскинулся неподалёку от Тихвина.

Яков, несмотря на своё библейское имя, не имел к евреям никакого отношения, зато являлся обладателем широких русских корней из своего генеалогического дерева с небольшими татарскими ответвлениями. Но наступивший в России экономический коллапс с отсутствием на прилавках магазинов продуктов первой необходимости, подступающим голодом и отчаянием заставил обратится к приятелю, работавшему в местном отделении милиции. Тот, на оставшиеся деньги будущего репатрианта и двухлитровый самогон, который гнала его мать-алкоголичка из растущей в огороде свеклы, оформил в отделении милиции новый паспорт, подделав пятую графу. А в фамилии Якова "Портнов" подправил последнюю букву. После чего фамилия превратилась во вполне еврейскую "Портной".

Не то чтобы Яков шибко любил евреев и стремился в Израиль, но именно эта страна обеспечивала наиболее лёгкую и надёжную эмиграцию с автоматическим присвоением звания гражданина Израиля и вполне приличной "корзиной абсорбции" в виде нескольких тысяч шеккелей.

Яков относительно недавно окончил школу и никак не мог найти себя в новой жизни, где на предприятиях зарплата не выплачивалась месяцами, а коммерция никак не хотела делиться своими секретами для обеспечения безбедного существования.

Эйфория и деньги из корзины абсорбции быстро иссякли и Яков судорожно принялся искать хоть какой-то заработок, который позволил бы сводить концы с концами. Безвыходность привела его в охранную контору, которые после начавшихся терактов расплодились по всей стране как грибы. Работа охранником считалась самой тупой и не престижной. В охранную контору стекались все неудачники и бездельники. Сюда принимали даже арабов, правда христианского вероисповедания с израильском гражданством.

Постреляв в тире и получив разрешение на несения оружия, без какого либо инструктажа Якову вручили израильский Галь, клон американского кольта и поставили в качестве смертника проверять на входе подозрительных посетителей. Смертниками называли себя сами охранники. Ведь за минимальную оплату, часто заниженную после махинаций работодателей со срезанием рабочего времени, приходилось каждый час и даже минуту рисковать своей жизнью.

Айше сразу показалась Якову подозрительной с её животом, явной арабской внешностью и нервной улыбкой, растянувшейся на напряжённом лице.

Яков попытался провести металлоискателем по выступающему животу арабки. Та нервно сунула руку в карман. Яков потянулся за Галем.

– Не смей, – грозно прошептала Айше. – Только попробуй! Я тебя сейчас разнесу на мелкие кусочки!

Айше подрабатывала в Иерусалиме на одной из швейных фабрик ашкеназского бизнесмена и не плохо владела ивритом.

Яков был типичным "ани-ульпан-иврит-катаном"/намеренно искажённое выражение со множеством грамматических ошибок: "Я учусь в ульпане и ивритом владею очень слабо", придуманное новыми репатриантами в насмешку над своим слабым знанием иврита/, но красноречивый жест террористки и её решительный взгляд говорили сами за себя:" Или ты меня пропустишь, или вместе со мной взлетишь на воздух".

Яков оцепенел. Он, потеряв всякую волю, превратился в живого манекена. Ведь его никто не обучал и не практиковал, как действовать в подобных ситуациях. К тому же, Яков часто повторял про себя, что штрафбатником в качестве человеческого мяса, пущенного по минным полям, не записывался.

Айше, поняв, что может пройти мимо незадачливого охранника, вошла вовнутрь магазина. В зале супермаркета царила возбуждённая суета. В предпраздничном настроении, на кануне праздника шаббат люди забивали свои большие телеги разнообразным товаром.

Среди покупателей находилась и семья Давида Ашера, чьи два сына Юдале и Офер особенно докучали соседу-инвалиду Илье, этому "руси масриах", который мог заразить всех окружающих неизвестной инопланетной болезнью.

Айше понимала, что у неё осталось совсем мало времени. Ведь охранник может объявить всеобщую тревогу. Войдя в толпу террористка запустила взрывной механизм.

Громкий хлопок сотряс зал супермаркета. Из эпицентра взрыва полетели осколки стекла, фрагменты покупок и куски человеческого мяса. Начинённые взрывчаткой острые болты и стружки для предания бомбе большей поражающей способности резали, царапали и разрывали человеческую плоть. После наступившей зловещей тишина шока и растерянности зал огласился стонами и испуганными криками. Вскоре раздались сирены скорой помощи и полиции.

Среди жертв оказались и члены семьи Давида Ашера. Юдале получил множественные ранения от осколков, в области спины, но, пролежав несколько недель в госпитале Адасса, без каких-либо телесных повреждений и с тяжёлой душевной травмой был выписан домой.

Его брату Оферу досталось куда больше. Помимо многочисленных ожогов, его левая нога превратилась в кровавое месиво из кусков мяса и осколков костей. Ногу ниже колена пришлось ампутировать.

Главу Ашеров Давида спасло крепкое здоровье. Перенеся несколько сложных операций он был выписан, но уже не смог более работать на своём прежнем месте.

Супруга в момент взрыва задержалась в отделе косметики и осталась совершенно цела.