Текст книги "Войны и битвы скифов"

Автор книги: Михаил Елисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Царь Кир против царицы Томирис

Лучше мужественно умереть, чем жить в позоре.

Сократ

Персидская армия переходила через Окс. По наведённым мостам, отряд за отрядом, войска Кира Великого шли через реку и сразу разворачивались в боевые порядки, опасаясь атаки массагетов. Хотя царица Томирис и обещала дать персам возможность спокойно переправиться, но Кир ей не доверял. И потому дозорные, стоявшие на боевых башнях, прикрывавших мост, до рези в глазах вглядывались в сторону пустыни. Но горизонт был чист, а на огромной равнине не было заметно ни единого движения. Царь столкновения со скифами не боялся, за свою боевую жизнь Кир воевал с самыми разными народами и всегда выходил победителем. Даже лидийская армия, лучшая армия в Малой Азии, не устояла против его бойцов. Ну а чем скифы лучше лидийцев? Персидский царь знал, что главная сила кочевников – в маневренности, и потому придумал, как он считал, довольно хитрый план, чтобы одним ударом покончить со скифами.

А войска шли и шли нескончаемым потоком по мостам через Окс, и казалось, что конца этому движению не будет. Наконец персидская армия закончила сосредоточение на северном берегу, и, убедившись, что его воины готовы к бою, Кир дал приказ выступать на север. По расчётам царя войска массагетов должны были находиться именно там. Ровно сутки он вёл войско вперед, а затем распорядился ставить лагерь – пришла пора приводить в действие царский план по разгрому неуловимых врагов.

По приказу Кира в лагере, словно напоказ были выставлены огромные запасы еды и вина, а также раскидано кое-что из вещей царя и его приближённых. Это должно было создать у скифских военачальников иллюзию того, что лагерь покинут в спешке, словно персы были в большой панике. Персидские разъезды разъехались по равнине в поисках скифских отрядов. Кочевники, узнав о том, что царские войска прекратили движение и остановились, тут же в немалом количестве ринулись к вражескому стану. Персидские наездники вступали в скоротечные бои с массагетами, которых становилось всё больше и больше, а сами тем временем незаметно отходили всё ближе и ближе к своим позициям. Будучи очень опытным военачальником, Кир понимал, что где-то рядом находятся главные силы скифов. Он решил, что пришла пора действовать, и под звуки боевых труб армия персов начала спешно сниматься с лагеря, быстро выдвигаясь в сторону Окса, создавая у врага иллюзию трусливого бегства.

Томирис и остальные скифские вожди клюнули на эту приманку, заглотнув наживку, которую им оставил персидский царь, и отрядили часть войска в погоню. Они не поняли его стратегического замысла, за что и поплатились. Треть войска массагетов под командованием сына царицы Спаргаписа ворвалась в покинутый вражеский лагерь. Но вместо того чтобы продолжить преследование неприятеля, скифы занялись грабежом, а потом, завладев оставленными запасами вина, банально перепились. Причём не просто выпили и поговорили у походных костров, а упились до невменяемости. Одни сразу замертво повалились на землю среди разбросанной добычи и остатков пиршества, а другие пустились в пляс вокруг костров. Ни о каких караулах, выставленных на случай внезапного появления врага, и речи не было, поскольку некому было отправлять бойцов в дозор. Ибо сам молодой предводитель войска спал в хмельном угаре, как и тысячи его воинов.

Пламя костров летело к звёздному небу, дикие выкрики пьяных кочевников оглашали равнину, и лишь когда над горизонтом появилась первая полоска зари, шум в лагере стал постепенно стихать. Тем временем возвратившиеся назад персы стали окружать массагетов. Никто из скифов не почуял опасности, никто не поднял тревогу, и тысячи воинов Великого Кира без боя вошли в оставленный утром лагерь. Туда, где предавалась безудержному разгулу или вповалку лежала на земле треть вражеского войска. Эта атака на рассвете была быстрой и страшной, царские ветераны сотнями резали безоружных и беззащитных врагов. Они пронзали спящих копьями, ударами палиц и топоров разбивали кочевникам головы, кололи не способных к сопротивлению скифов дротиками и мечами. Всё это происходило быстро и стремительно, потому что некому было обратить внимание на врагов, которые молниеносно передвигались по лагерю, собирая кровавую жатву. Иссушённая солнцем земля пустыни превратилась в кровавую жижу, хлюпавшую под ногами царских воинов, продолжавших своё жестокое дело.

Рис. 9. Сакские воины

А когда персов заметили, то было уже поздно, наступило страшное кровавое похмелье, и что-либо исправить было уже нельзя. Напрасно ещё вчера грозные скифские воины пытались схватить своё оружие и вступить в бой с врагом, напрасно они пытались поймать своих коней и покинуть это проклятое место. Персидские лучники сбивали их меткими выстрелами, и поражённые стрелами массагеты снова валились на залитую кровью землю. Остальных, ещё не очнувшихся от хмельного угара, персидские бойцы били древками копий и рукоятками мечей, валили на землю и опутывали верёвками. И лишь когда наступило утро, закончилась яростная бойня. Тысячи тел убитых кочевников лежали в лужах собственной крови, и не меньшее количество пленных сгоняли на окраину лагеря, где в окружении телохранителей сидел на коне победитель скифов – Кир Великий.

С одной стороны, царь мог быть доволен, ведь погибла треть вражеской армии, а он не потерял ни одного бойца! Но с другой стороны, Кир рассчитывал на то, что в ловушку попадёт всё скифское войско, а не какая-то его часть. И теперь ему предстояло решить, что же делать дальше. Однако когда персидский царь узнал, что в плен попал сын царицы Спаргапис, то он быстро сообразил, какая же это невероятная для него удача. Ведь теперь именно Спаргапис становился той приманкой, на которую владыка персов снова попробует поймать вражеских вождей. А если ничего не получится, то такой ценный заложник никогда не будет лишним, поскольку теперь можно будет реально оказывать влияние на непокорных кочевников. Поэтому Кир велел отпустить одного из пленных и отправить его к Томирис, чтобы тот рассказал ей обо всём, что произошло.

Для царицы массагетов всё случившееся явилось страшным ударом, поскольку единственный сын оказался в руках жестокого врага, пришедшего поработить её страну и сделать свободных скифов рабами персов. Но её силе духа мог бы позавидовать любой мужчина, а ответ Томирис Киру был краток: «Не силой оружия в честном бою, а вином и коварством одолел ты моего сына. Выдай его мне, а сам со своим войском убирайся к себе, или, клянусь богом солнца, я напою тебя кровью!» Однако победоносный перс только посмеялся над этими словами. Враг понёс невосполнимые потери, сын Томирис у него в руках, а ему, Киру Великому, ещё и угрожают!

Но дальше всё пошло не так, как хотелось бы завоевателю. Как только Спаргапис протрезвел и пришёл в себя, он сразу же осознал весь масштаб случившейся катастрофы. Мало того что он сам угодил в плен к врагу и стал разменной монетой в отношениях скифов и персов. Как полководец, он нёс личную ответственность за гибель своих воинов, и оправдания подобной безответственности не было. То, что Спаргапис наплевательски отнёсся к своим обязанностям военачальника и вместо того, чтобы заняться делом, напился на радостях, как простой воин, покрывало его несмываемым позором. Он просто не знал, как будет смотреть в глаза матери, вождям и родственникам погибших массагетов. И выход из такой ситуации сын царицы видел только один. Обратившись к Киру, он попросил царя, чтобы его освободили от цепей. Владыка персидской державы после такой сокрушительной победы был настроен благодушно и, будучи уверен, что царевич никуда из его лагеря не денется, велел удовлетворить просьбу пленника. Но едва руки Спаргаписа оказались свободны, как он выхватил меч из ножен царского телохранителя и нанес себе смертельный удар. Мертвый царевич свалился на землю, освободив себя от позора, а мать от зависимости по отношению к Киру, тем самым давая массагетам возможность продолжить борьбу с завоевателями.

В какой же ярости находился персидский царь! Он клял себя за мягкотелость, поскольку всё его преимущество развеялось как дым и теперь ему надо было что-то делать, чтобы заставить неуловимых массагетов принять с ним бой. Зато Томирис, узнав о смерти сына, все свои силы направила на то, чтобы отомстить виновнику гибели Спаргаписа и нескольких тысяч скифских воинов. Месть Киру Великому становилась для неё делом чести. С этого момента начиналась война не на жизнь, а на смерть, где пощады никто не просит, а если и просит, то не получает.

Между тем у Кира была надежда, что царица массагетов в ярости от личной потери сразу бросит в бой свою конницу и ему удастся разгромить скифов в правильном сражении. Однако ему доложили, что войско Томирис не стало вступить в битву с персами и начало отступление. Вполне возможно, царь мог посчитать, что скифские вожди после бездарной гибели стольких воинов не надеялись на победу. Но здесь перед Киром Великим во всей остроте встал вопрос: а что делать дальше? Начать преследовать массагетов или же вернуться за Окс?

С одной стороны, он нанёс врагу страшное поражение и преподал кровавый урок, от которого скифы не скоро оправятся. Было захвачено огромное количество пленных, а значит, можно явиться домой победителем и спокойно готовиться к походу на Египет. Но с другой стороны, скифы сейчас ослаблены, как никогда, поэтому у Кира есть все шансы добить их окончательно и навсегда замирить северную границу своих владений. Тщательно взвесив все за и против, царь решил продолжить поход, резонно полагая, что второго такого шанса у него может и не быть. К тому же он понимал, что Томирис всё равно будет мстить персам за сына и война со скифами в этом случае может затянуться до бесконечности. Поэтому огромная армия персов двинулась за уходившими на восток массагетами, а пленных, сковав цепями, отправили за Окс, во владения Кира Великого.

* * *

Скифы отступали, а персы их догоняли, поскольку Кир пребывал в твёрдой уверенности относительно того, что враг сильно ослаблен и боится вступать с ним в бой. Царь знал, что массагеты – прекрасные наездники, отлично владеют луком и вся их тактика строится на массированном использовании конных лучников. Что излюбленным местом боя для скифов являются широкие равнины, где они могут развернуть свою кавалерию. Где возможна свобода широкого маневра большими конными массами и всегда есть пути отступления. А поскольку в данный момент местность вокруг была соответствующая, то по приказу Кира были усилены дозорные отряды, которые рыскали вокруг наступавшей армии. Потому что угроза внезапной атаки со стороны массагетов была вполне реальна, невзирая на то что они отступали. Быстрым кочевникам ничего не стоило неожиданно напасть на персов, обстрелять их из луков, а затем снова скрыться в бескрайних степных просторах.

Рис. 10. Царь Кир Великий

Но скифы и не думали нападать, они по-прежнему уходили на восток, спасаясь от грозного царя и надеясь на быстроту своих лошадей. Конные разъезды массагетов лишь иногда сталкивались с персидскими разведчиками, однако после коротких стычек сразу обращались в бегство, отстреливаясь на скаку от преследовавших их ликующих победителей. Но вскоре на горизонте замаячили вершины гор, и Киру доложили, что вражеские войска уходят через ущелье. Судя по всему, страх скифов перед царём был так велик, что они побросали свою поклажу, лишь бы скорее миновать этот горный проход.

И снова перед Киром дилемма: идти или не идти через горы, проводить армию через ущелье или нет? С одной стороны, этот переход может быть очень опасен, поскольку в случае нападения армия персов будет уязвимой для вражеских атак. Но с другой стороны, как массагеты развернут в ущелье свою знаменитую кавалерию, где их конные лучники будут маневрировать на своих быстрых лошадях? Если враг и постарается дать бой армии Кира Великого, то только на выходе из горного ущелья – там и конных стрелков можно развернуть, да и отступить есть куда в случае неудачи. То, что его армии придётся сложно, поскольку при выходе из теснин на равнину её придется по ходу марша разворачивать в боевые порядки, подвергаясь при этом скифским атакам, Киру было понятно.

Но дело в том, что и сами персы являлись прекрасными лучниками, а ещё в состав царских войск входили отряды метателей дротиков, пращников и копьеметателей. Поэтому у Кира было кого противопоставить конным стрелкам массагетов. Понимая, что другого шанса вступить в битву с убегающим врагом может и не представиться, царь распорядился продолжить преследование скифов. Персидское войско двинулось в горы.

* * *

Гигантской лентой, словно огромная змея, втягивалась в ущелье армия Кира. Посланные вперёд разведчики докладывали, что путь пока свободен и врага не видно. Эти донесения ещё больше укрепляли царя в мысли, что бой будет на выходе из горных теснин. Персидское войско шло через горы, двигаясь по следам отступающих скифов, но вскоре темп движения резко замедлился, поскольку ущелье было довольно узким. Армия Кира перемещалась через горный проход уже добрую половину дня, когда прискакавшие разведчики доложили, что путь дальше перегорожен завалами. В принципе, царь удивлён не был, он даже ожидал чего-то подобного, поскольку предполагал, что массагеты постараются всячески замедлять продвижение его войск. Поэтому Кир остановил армию и отправил передовой отряд разбирать неожиданную преграду, рассудив, что, пока одни трудятся, другие пусть отдохнут от трудного перехода. Но передохнуть не удалось.

Над ущельем раздался громкий рёв боевых рогов массагетов, и тысячи вражеских воинов появились на гребнях гор, окружающих теснину. Это было настолько неожиданно, что растерялись не только простые воины и командиры персидской армии – растерялся сам Кир. В это время скифы натянули свои тугие луки и ливень стрел со всех сторон обрушился на завоевателей. Не успевшие изготовиться к битве персы тысячами повалились на камни, и первая кровь оросила землю. От второго залпа персы попытались прикрыться щитами и укрыться за камнями, но смертельный дождь, падающий с неба, вновь нанёс им страшные потери, поскольку воины Кира стояли слишком плотной массой. Но царь уже оправился от растерянности, ибо за свою боевую жизнь навидался всякого. Он начал действовать быстро и решительно.

Кир сразу сообразил, что если армию разворачивать назад и начинать выводить из долины, то вряд ли кто из его воинов выйдет отсюда живым: их всех просто перестреляют при отступлении. Потому и принял единственное возможное решение – вступить в навязанный ему бой, чтобы разгромить скифов. В конце концов, он сам к этой битве стремился. Правда, произошло это не так, как царь планировал, но выбора у него не было, сейчас всё решала быстрота действий. Раздались громкие команды, и сразу же из рядов персидского войска выдвинулись тысячи лучников, взбежав вверх по склону, они вступили в перестрелку со скифами, прикрыв беззащитную колонну. Подоспевшие пехотинцы закрыли своих стрелков большими плетёными щитами, а отряды пращников и метателей дротиков пошли в атаку на массагетов. Лучники Кира были прекрасными стрелками, скифы один за другим стали падать, сражённые стрелами, и скатываться вниз по каменистым склонам. В это же время легковооружённые персы взобрались на горы и забросали врагов дротиками и камнями. Царю на какое-то мгновение показалось, что кочевников удастся сбросить с гребня. Но персидская атака захлебнулась, скифы прицельно перестреляли большинство не защищённых доспехами пращников и метателей дротиков, и те из них, кто уцелел, в панике покатились назад, под защиту плетёных щитов.

Но самое худшее произошло чуть позже, когда массагеты зажгли свои стрелы и открыли прицельную стрельбу по большим щитам персидской пехоты. Сплетённые из прутьев и иссушённые знойным солнцем Азии, щиты ярко полыхнули в руках своих хозяев. В панике воины Кира бросали их на землю, но тут же становились беззащитными от падавшего с неба смертельного дождя. Один за другим валились персы на тела своих павших товарищей. А ливень стрел не прекращался ни на минуту, чёрный дым от горевших щитов поднимался к небу, и царские воины стали разбегаться по узкой долине, надеясь спастись от неминуемой смерти. С гор на них скатывали огромные валуны, которые, устремляясь вниз, десятками давили людей и калечили лошадей. Войскам Кира было негде развернуться, и потому редкий камень или стрела не находили своей цели. А несколько атак вражеской тяжелой пехоты вверх по склону скифы легко отразили, расстреливая, не сходя с места, набегавших на них царских воинов.

Но хуже всего было то, что у персидских лучников стали заканчиваться стрелы, а массагеты, подготовившись заранее, в них недостатка не испытывали. Кир понял, что если сейчас он не найдёт решения, которое кардинально изменит ход битвы, то вся его армия будет обречена на смерть, а вместе с ней и он сам. Царь стоял в окружении телохранителей, закрывавших владыку щитами от стрел, и наблюдал, как сотнями гибнут его ветераны. Персы были бессильны нанести врагу какой-либо существенный урон, зато всё ущелье было завалено их мёртвыми телами. Шансы на спасение таяли с каждой минутой. И тогда Кир Великий вытащил из ножен меч и, прикрываясь щитом, лично повёл войска в атаку, надеясь, что теперь никто назад не побежит. Вся персидская армия, словно гигантская приливная волна, в едином порыве хлынула на горный склон. Но массагеты не дрогнули, они остались на позициях и, стоя во весь рост, продолжали меткими выстрелами выбивать царских воинов. Мало того, теперь с противоположного склона гор скифы поражали в спину поднимающихся по откосу персов. Но те, ведомые своим легендарным царем и полководцем, продолжали идти вперёд. Последний залп массагеты дали почти в упор, скосив передние шеренги атакующих, а затем, отбросив в сторону луки, схватили копья, секиры, короткие мечи и лавиной ринулись вниз, навстречу персам.

Два потока столкнулись на горном склоне, и началась страшная рукопашная схватка. Скифов сжигали чувство мести и праведный гнев, персы бились за свою жизнь. Рубились долго и упорно, никто не уступал, но, когда исколотый копьями Кир повалился на землю, его воины дрогнули. Сначала тоненькие ручейки беглецов потекли вниз по склону, постепенно их становилось всё больше и больше, а затем словно рухнула плотина, и остатки некогда грозной армии обратились в бегство. Вся эта толпа бросилась бежать в сторону выхода из ущелья в надежде выбраться из проклятых теснин, где погибла слава персов. За ними с боевым кличем гнались массагеты, сумевшие обратить доселе непобедимого врага в бегство.

Пленных не брали, безжалостно вырезая всех подряд – и персидскую знать, и простых воинов. Пришельцам мстили за всё: за наглое вторжение на свою землю, за погибших и уведённых в плен родичей, за свою царицу. Надежда на спасение покинула беглецов, когда теснины содрогнулись от грохота копыт тяжёлой конницы массагетов, которая вошла в ущелье с другой стороны и теперь мчалась им навстречу. Для персов всё было кончено.

* * *

Царица Томирис стояла на склоне горы и смотрела вниз, на заваленное человеческими телами и конскими трупами ущелье. Десятки тысяч персов, истыканных стрелами, исколотых копьями, изрубленных мечами и секирами, станут добычей хищников, которые терпеливо ждали своего часа, чтобы наброситься на мертвечину.

Рис. 11. Царица массагетов Томирис опускает голову Кира в наполненный кровью кожаный мех. Рис. А. Цик, грав. Р. Бонг

Двое скифских воинов, сгибаясь под тяжестью ноши, тащили вверх по склону грузное тело персидского царя. Бросив его к ногам повелительницы, они отошли в сторону, и Томирис наконец увидела того, кто убивал её народ, того, кто лишил её самого дорогого на свете – сына. Она долго смотрела на поверженного врага, а затем кивнула своему телохранителю. Рослый массагет наступил ногой на тело владыки Азии и, несколько раз взмахнув акинаком, отделил его голову от туловища. Царица взяла её за спутанные окровавленные волосы и, высоко подняв, показала стоявшим рядом скифам. «Ты хотел крови, – крикнула она, глядя в мёртвые глаза повелителя персидской державы, – так напейся её досыта!» И с этими словами, под восторженный рёв тысяч своих воинов, она опустила в наполненный кровью бурдюк голову Кира Великого.