Текст книги "Превратности судьбы. Часть I"

Автор книги: Михаил Анисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ты уже дал обещание сохранить услышанное в тайне.

Атаман подтвердил кивком головы.

– Сутулый и я совершали кражи и грабежи. Помолчи и дослушай до конца, – сказал Диксон, заметив намерение Алексея перебить его. – Тебя, вероятно, интересует: каким образом можно грабить свободных граждан, самому находясь за колючей проволокой? Отвечу. Все намного проще, чем ты думаешь. Нам подыскивает клиентов отрядный, старший лейтенант Мирошниченко, половину денег отдаем ему. Точно знаю, что он делится с начальником колонии, подполковником Сазоновым, но, как говорится, это его личное дело. Остальное наше, за годы заключения я помог матери купить кооперативную квартиру и обставить ее, скопил капитал, которого хватит на несколько лет беззаботной жизни после освобождения. У Сутулого срок закончился полгода назад, с тех пор я без подельника. Скажу честно, что меня в данный момент устраивает подобное положение, но кое-кому не по душе такой поворот событий и они вынуждают продолжить промысел и передать опыт следующему поколению. Мой выбор пал на тебя и я предлагаю тебе стать моим подельником, в накладе не оставлю, все поровну, – Диксон вытер выступивший пот со лба тыльной стороной ладони и подозрительно взглянул на Алексея.

Обескураженный Атаман долго молчал, обдумывая предложение Марата.

– Я жду, – напомнил Марат.

– Но я не могу сразу дать ответ, – признался Казаков. – Из-за меня пострадают невинные люди.

– Невинных людей не бывает, – уверенно высказался Диксон. – Но эту тему мы продолжим в следующий раз, еще будет время для философских разговоров. Лучше подумай о близких: о матери, о маленьком брате, о новорожденной сестре, между прочим, ты лишил их единственного кормильца, – напомнил бугор.

– Да таких кормильцев…

– Неважно каких, – перебил Сайфутдинов. – Важно то, что ты, как старший сын и брат, просто обязан содержать семью. Если не ты, то кто? – давил Диксон на болевые точки.

– Могу ли я немного подумать?

– Думай, – неожиданно согласился Марат. – Решение должно быть твердым и бесповоротным, поэтому даю тебе несколько дней. Только учти важный момент, в случае отказа, тебя переведут скорее всего в другой отряд, а там медленно сгноят.

– Ненавижу, когда оказывают давление и пытаются запугать, – Алексей затушил сигарету и встал на ноги, сжимая кулаки.

– Остынь, – бугор не делал попытки ответить на явный вызов. – Что касается меня, то я симпатизирую тебе. Не люблю хлюпиков и подхалимов, поэтому выбрал тебя. Но и меня можно понять, я всего лишь низшее звено в общей цепочке. Твоя дальнейшая судьба в случае непринятия предложения зависит от других лиц. Поверь, к моему великому сожалению. Лично я как уважал, так и буду уважать тебя. Но… – он развел руки в стороны, показывая бессилие противопоставить что-либо другим звеньям. – Если вступил на скользкий путь, у трясины есть свойство засасывать жертвы.

– Хорошо, – Атаман успокоился и сел на место, доставая из пачки очередную сигарету. – Постараюсь как можно скорее дать ответ, – он прикурил и добавил. – Выходит, я уже угодил в трясину и обратной дороги нет: или медленно погружаться в ее пучину, или захлебнуться сразу? Прекрасный выбор ты мне предоставил, как сам только что сказал – из-за симпатии и уважения, – он выпустил дым и умолк, понимая, что угодил в капкан, благодаря своему же независимому характеру и гордости.

– Не нужно так мрачно смотреть на вещи, – посочувствовал Диксон, вспоминая, как его тошнило после такой же беседы с Сутулым. – Потенциально все человечество преступно. Соблюдая сегодняшние законы, завтра может статься, что это соблюдение превратится в нарушение. Если мыслить теоретически, то мы идем не в ногу со временем, а опережаем его.

– С твоей философией и твоими талантами возглавлять бы какой-нибудь научно-исследовательский центр по изучению человеческих пороков, которые, в результате уже разработанной тобой теории, в конце концов окажутся достоинствами. Слов не нахожу, – Алексей лишь покачал головой.

– Ты меня не совсем верно понял, я только сказал, что в любом неблаговидном поступке легко можно отыскать положительные стороны. Например: пострадает от нас какой-нибудь куркуль, но непроизвольно принесет облегчение женщине с малыми детьми. И наоборот, в любом благородном на первый взгляд деле можно найти недостойные мотивы. Верхушка, которая придумывает законы, с жиру бесится, а плоды их высоких теорий и экспериментов пожинаем мы. – Марат выдержал непродолжительную паузу, затем подвел итог: – Запомни, кореш, если и суждено построить коммунизм, то даже наши правнуки его еще не увидят.

– Меняем тему, – по-своему отреагировал Атаман. – А то прилепят статью за политические дебаты.

– У нас не запрещено высказывать мысли вслух, – не согласился Диксон.

– Думаю, что это временное явление и продлится оно недолго, – высказался Алексей.

– Почему?

– Потому что оно порождает философов и ораторов, подобных тебе, – объяснил Казаков. – Не лучше ли возобновить тренировку и подкачать мышцы, они еще пригодятся.

– Да ну тебя, – Диксон успокоился и направился к штанге…

Казаков три дня ходил сам не свой. Задача перед ним стояла не из легких и он долго прикидывал: за и против, но на исходе третьего дня, подошел к Диксону и решительно произнес одно единственное слово:

– Согласен.

– Камень с души, – облегченно вздохнул Диксон. Он не торопил Атамана и не досаждал напоминаниями. – Такое дело непременно необходимо отметить, – он потянул кореша за рукав, увлекая в каптерку.

Отдых удался на славу. Сбросив с себя тяжесть, давившую последние несколько дней, оба расслабились. В разгар пьянки вошел отрядный.

– Казаков, оставь нас наедине с Сайфтудиновым, – бросил он сдержанно, не реагируя на загул осужденных.

– Все в порядке, начальник, – пьяно ответил ему Диксон.

– Если я правильно понял, – он бросил подозрительный взгляд на Атамана, но моментально перевел его на Марата. – Вы договорились? – в его словах проскальзывали вопросительные нотки.

– Именно по этому поводу и гуляем, – подтвердил бугор догадку старшего лейтенанта.

– Не буду мешать порядочным людям, – улыбнулся офицер и с его хмурого лица слетело напряжение.

– Подробнее поговорим на трезвую голову, – сказал он, уже направляясь к выходу.

Жизнь в колонии у Казакова улучшалась день ото дня. Чувствовалось хорошее расположение к нему отрядного, вертухаи не очень докучали своим вниманием, видно, старлей приложил руку к этому. И все же томительное ожидание чего-то опасного и неизведанного заставляло Алексея задуматься. Диксон не проявлял особого любопытства к состоянию будущего подельника, так как испытал аналогичное в свое время на себе и понимал, что оно пройдет после первого преступления.

Этот день ничем не отличался от предыдущего, напарники сохраняли уже привычное молчание, а Алексей следил за томительным ходом секундной стрелки, подсчитывая в уме, сколько часов, минут, секунд осталось до конца рабочей смены. Занятия спортом забросили, но Марат знал, что это временно.

Как ни ждал Казаков нового посещения старшего лейтенанта Мирошниченко, а все-таки тот появился неожиданно, вызвав трепет в груди подростка и дрожь в ногах. Он с шумом распахнул дверь подсобки, опустил свое массивное тело на табуретку, закинув ногу на ногу, облокотившись о стол, и прикурил сигарету. Атаман старался скрыть волнение и решил не вмешиваться в ход событий, предоставив это Сайфутдинову.

– Ну, граждане осужденные, готовьтесь, – произнес Мирошниченко, с наслаждением втягивая в себя табачный дым. – Подыскал вам непыльную работенку, дело за малым, протянуть руку и взять мани-мани, которые уже лежат на блюдечке, – его самодовольство так и лезло наружу.

Отрядный привык загребать жар чужими руками, практически не рискуя. У них с начальником колонии был разработан план, и в случае провала вся ответственность за преступление полностью ложилась на осужденных подростков. Казаков уже догадывался об этом, и бесцеремонное поведение старлея вызывало у него отвращение, но обстоятельства крепко зацепили его и, казалось, что все пути к отступлению перекрыты.

– Выкладывай, начальник, с чем пожаловал? – поторопил посетителя Диксон.

Мирошниченко загадочно ухмыльнулся, играя спичечным коробком на столе, и поделился своими соображениями о предстоящем мероприятии.

– Некто Бондарев Вячеслав Васильевич, со станции 17 разъезда, что в четырнадцати километрах от районного центра, собрался переезжать к родственникам на Кубань. Распродал дом, имущество, скотину – все, что было в наличии, и уже отправил жену с детьми. У самого билет на послезавтра, на утренний поезд. По ходу распродажи все деньги он складывал на сберкнижку в районном центре, поэтому завтра должен их снять.

– Что если он просто переведет их? – ухватив суть предстоящего дела, поинтересовался Марат.

– Думаю, что исключено, – не согласился офицер. – Василич еще тот куркуль и предпочитает, чтоб шуршало в карманах, к тому же, с наличностью легче обосновываться на новом месте жительства.

– Задачу, стоящую перед нами, уловили, – отозвался Диксон. – Переходи к подробностям.

Алексей постепенно успокоился и слушал уже с интересом.

– Точное время поездки указать не могу, скорее всего утром, но, возможно, придется просидеть в засаде несколько часов. Дорога единственная и проходит через небольшой лесок, в четырех километрах от станции, где вы и обоснуетесь, – взялся отрядный излагать план. Он подробно описал внешность Бондарева. – Про технику исполнения дела распространяться не берусь, – он внимательно посмотрел на Марата, давая тем самым понять, что инструктаж новичка лежит на его совести. – После дела доберетесь через лес к местной речушке, переплывете, а в полутора километрах от нее, на трассе, что ведет в родную колонию, я буду ждать вас на машине, – закончил отрядный.

– Он один будет? На машине? – вмешался Атаман, проявив бдительность.

Старший лейтенант одобрительно кивнул головой. – Транспорт – лошадь, а сопровождать наверняка будет кто-нибудь из деревни. Еще есть вопросы? Спрашивай, не стесняйся, – подбодрил он Алексея.

– Все ясно, – деловито ответил Атаман.

– Тогда я вас покидаю. Думаю, что без меня вам будет о чем поговорить.

– Ты главное не суетись, – посоветовал Атаману Диксон после того, как их оставил отрядный. – Припугнем мужиков, заберем филки и поминай как звали.

– Я и не волнуюсь, – сказал Казаков, разминая в руке сигарету. – Просто неприятный осадок на душе.

Остаток дня прошел в сплошных инструкциях Марата, который старался не упустить ни одной мелочи. Вечером в бараке он уже больной темы не затрагивал, предоставив возможность Алексею самому все осмыслить и переварить, морально подготовиться к предстоящему делу…

Следующее утро было обычным. Бригада плотников, как и прежде, сколачивала поддоны под кирпичи, когда появились отрядный, сержант и двое рядовых.

– Вся бригада в срочном порядке снимается на погрузку, – объявил старший присутствующим. – Останутся Сайфутдинов и Казаков.

Солдаты срочной службы увели осужденных и заговорщики остались втроем.

– В тридцати метрах от столярки стоит мой «Москвич», один ложится на пол, другой на заднее сиденье и накройтесь приготовленным покрывалом, – дал старлей ценные указания и вышел из помещения.

Мирошниченко перекурил на свежем воздухе, а когда сел за руль своего автомобиля, подельники уже находились там. При выезде с территории, дежуривший сержант отдал честь и открыл шлагбаум. Они добрались до леса и, не въезжая в него, встали в стороне от дороги. Минут через сорок из лесного массива показалась лошадь, запряженная в деревянную повозку. Отрядный посмотрел в бинокль, затем передал его Диксону.

– Тот, который держит вожжи – Бондарев, а другой его двоюродный брат, – сказал офицер.

Марат рассмотрел лица мужиков и передал бинокль Алексею. Атаман внимательно посмотрел. Теперь сообщники знали свою жертву в лицо.

– Переодевайтесь, – отрядный бросил им сверток.

Парни облачились в легкие спортивные костюмы, серого цвета, в карманах нашли тонкие маски, такого же цвета. После того, как повозка скрылась на горизонте, машина подъехала к самому лесу и, высадив двух пассажиров, удалилась по проселочной дороге, оставляя за собой шлейф пыли. Подельники же скрылись среди деревьев, подыскивая удобное место для засады.

– Нужно подпилить какое-нибудь дерево на обочине дороги, – предложил Казаков.

– Дельная мысль, – согласился напарник, догадавшись о его намерениях.

Они извлекли из сумки, приготовленной для дела заранее, небольшую раскладную пилу, веревку, инструменты. Облюбовали березку, привязали к ней веревку, обратный конец закрепили в зарослях, затем подпилили дерево у основания. Теперь, если ослабить натяжение, то березка наклонялась в сторону дороги, а если отпустить веревку совсем, то можно перекрыть проезд на узкой лесной дорожке. Довольные проделанной работой, Атаман и Диксон расположились в густых зарослях, прислонившись к деревьям и удобно вытянув ноги, сколько придется прождать они не знали.

– Курить хочется, – пожаловался Алексей.

– Кури, – разрешил Диксон. – Только окурки не выбрасывай, а складывай в спичечный коробок. И не забывай прислушиваться к каждому шороху, – предупредил он.

Они просидели в укрытии уже несколько часов, время тянулось мучительно медленно. Нет ничего хуже тягостного ожидания. Любой лесной звук заставлял подельников вздрагивать и озираться по сторонам.

– Не только я, но и ты чувствуешь себя не в своей тарелке, – высказался Казаков.

– Я такой же человек, как и все остальные, – согласился Диксон.

– Почему-то думал, что ты привык, – Алексею понравилось, что напарник был откровенен и не бравировал опытом.

– К такому нельзя привыкнуть, можно лишь смириться, – ответил Марат с грустью в голосе.

– Вспоминаю, что еще недавно ты убеждал в обратном, – напомнил Атаман.

– Я говорил, что в своей сущности человечество преступно, но это вовсе не означает, что к подобному привыкают. Со временем могут притупиться чувства и совесть, но только притупиться, а не исчезнуть, – философски заметил Диксон.

Казакову ответ подельника пришелся по душе и он уже не считал себя трусом, и откуда-то появилась уверенность в собственных силах.

Где-то вдалеке послышался скрип повозки и еле уловимый хруст сломанной ветки, вероятно, под копытом лошади.

– Приготовились, – Марат перешел на шепот.

Атаман взял в руки веревку и ждал команды, сосредоточив все внимание на дороге. Маски на лицах отбрасывали колебания и сомнения в сторону. В просвете между деревьев показалась повозка и подельники узнали жертву. Когда лошадь поравнялась с засадой, Диксон шепнул напарнику:

– Отпускай веревку.

Березка с шумом повалилась на проезжую часть и перекрыла дорогу.

– Тпру, тпру, – раздался мужицкий голос. Путники покинули повозку и подошли к неожиданному препятствию.

– Посмотри, Василич, к стволу веревка привязана, – заметил хромой. – Здесь что-то неладно, – предупредил он, с опаской озираясь по сторонам.

Страх передался и Бондареву. Вместо того, чтобы освободить дорогу, он поспешил к телеге за авоськой с деньгами, но опоздал. Как будто из-под земли вырос человек в маске и схватил матерчатую сумку, в которой находилось все состояние Бондарева.

– Не балуй, – пролепетал Бондарев обескровленными губами и протянул руку в надежде, что преступник одумается и вернет деньги.

Но грабитель нырнул в заросли. Бондарев не заметил второго, но когда поравнялся с ним, споткнулся о подставленную ногу, с размаху шлепнулся на землю. Кто-то занес увесистую корягу и опустил на голову.

Двоюродный брат ограбленного, поспешно перекидывая больную, негнущуюся ногу, ковы вял в сторону деревни, но его настигли двое в масках.

– Не убивайте, – взмолился хромой. – Я ничего не видел. Отпустите, Христа ради. Никому не скажу.

– Хочешь жить, следуй за нами, – приказал Диксон.

Перепуганный мужик беспрекословно повиновался грабителям. Они привели его к месту, где лежал без сознания брат, и привязали к дереву.

– Мы его только легонько оглушили, – развеял Марат страшные предположения хромого. – Очухается и освободит тебя, – совсем обнадежил он мужика.

Преступники вернулись на дорогу и отпустили лошадь на свободу, та обрадовалась, резво заржала и припустилась галопом в сторону деревни.

– Теперь у нас есть время, пока они до дома пешком доберутся, – сказал Сайфутдинов, сдергивая маску с лица. Дорога тут безлюдная, прохожий редко встретится.

Подельники скрылись в лесу, но уже в ином направлении и через двадцать минут вышли к речушке…

«Москвич», как и было оговорено, стоял на обочине дороги с поднятым капотом, отрядный копошился с двигателем, создавая видимость, для снующих мимо машин, что его автомобиль неисправен. Время от времени старлей бросал взор на лес, откуда должны были появиться Сайфутдинов и Казаков. Он сам проследил за Бондаревым, когда тот выехал из районного центра с полученными деньгами. Мирошниченко прикинул: час, пока повозка доберется до леса, еще час, пока его архаровцы управятся со всеми делами и час для того, чтобы они прибыли в условленное место. Итого: три часа, если в этот промежуток времени никого не будет, то он вернется на кирпичный завод и объявит тревогу, обнаружив, что сбежали двое заключенных. Но пока не прошло и двух часов.

Подельники сидели в лесочке и дожидались, когда дорога будет полностью свободной. Подловив удобную минуту, они выскочили из укрытия, добежали до автомобиля отрядного и шмыгнули на заднее сидение. Офицер хлопнул капотом и втиснул свое грузное тело на водительское место. Равномерно заурчал вполне исправный двигатель и «Москвич» сорвался с обочины, легко набирая скорость. По дороге осужденные переоделись в привычную робу, а перед въездом на завод спрятались под покрывалом. Машина остановилась на том же месте, где и забрала пассажиров. Мирошниченко огляделся по сторонам и коротко бросил: – Пошли.

Через минуту они сидели в подсобном помещении столярки, бригада плотников еще не вернулась с погрузки кирпича. Не прошло и десяти минут, как пришел конвойный, посланный отрядным. Он передал ребятам сверток с двумя бутылками водки и сетку с едой. Диксон дал ему пять рублей за услугу и тот незамедлительно ушел, стрельнув на прощание сигарету. Подельники успели опорожнить поллитровку до возвращения бригады плотников.

– Может пригласим кого-нибудь из них? – спросил Атаман.

– Тебе не нужно мое разрешение, – ответил Марат. – Этот стол мы заработали вместе и права у нас равные.

Алексей пригласил Урюка, Тихоню и Сотника, с которыми постепенно складывались отношения, а обиды первых потасовок забылись. Уставшие подростки с удовольствием угощались и не скрывали своего расположения к Атаману, восседавшему с гордым видом победителя. Несложное дело, где даже для запугивания не понадобились ножи, прошедшее без каких-либо осложнений, вскружило Атаману голову…

Доходы еще больше упрочили лидирующее положение Атамана среди осужденных. Парнем он был не жадным и, не задумываясь, делился всем, что сам имел. За ним прочно закрепилось второе место, после Диксона. Только Тюлень сторонился Алексея. Квадратного телосложения, с бычьей шеей и крупными чертами лица, с низким, морщинистым лбом, он уже дважды боролся за лидерство в бараке, с Сутулым и Диксоном, но оба раза проиграл и теперь находился в тени. Про таких обычно говорят: сила есть, ума не надо. Мозгов-то ему как раз и не хватало, иначе давно бы ходил на вторых ролях, а не сидел в вечном подполье. Как бы там ни было, но если бы не колючая проволока, Казаков бы чувствовал себя лучше, чем на свободе, где был вынужден отказывать себе в любой мелочи. Но нельзя сказать, что он был всем доволен. Алексей очень переживал за мать, братишку и сестренку, сильно скучал по ним. Нередко к нему во сне приходила и Света – первая любовь подростка, но этой тайной он ни с кем не делился, даже с Маратом, которому доверял во всем остальном…

Через неделю, после преступления, отрядный принес ребятам газету «Сельская жизнь», выпускаемую местной редакцией. В небольшой заметке упоминалось об ограблении Бондарева Вячеслава Васильевича. Милиция считает, что это дело рук заезжих гастролеров. Пострадавший заверил, что местных непременно узнал бы по голосу, потому что знает всех.

– Вот видишь? Не все преступления раскрываются, – гордо заявил Диксон. – Особенно, если они тщательно продуманы и подготовлены.

– Пострадавшему теперь не сладко приходится, – задумчиво произнес Алексей.

– Родственники помогут, – обрезал Марат. – Давай не будем забивать головы сочувствием к нами же ограбленным, – посоветовал он.

Сайфутдинов оказался прав, шло время, сочувствие и совесть притуплялись. Атаман понимал, что совершил преступление, но уже не переживал по этому поводу.

На время ребят оставили в покое, и Мирошниченко не баловал своими визитами. Парни занялись тренировками. Гибкость Алексея позволила ему достичь неплохих результатов, он без видимых усилий садился на шпагат и профессионально наносил удары ногами, получались даже двойные. Лежа, отжимал десять раз штангу в девяносто килограммов. Хороший результат для юноши в неполные пятнадцать лет. Время шло своим чередом, отстукивая секунды, минуты, часы, дни, недели. Но через шесть недель их вновь навестил отрядный.

– Обленились, – он застал их отдыхающими после тренировки. – Соскучились по настоящему делу? Оба нехотя повернули головы в сторону старшего лейтенанта.

– Что, филки кончились? – ехидно спросил Диксон.

– Нет. Последняя операция принесла солидный доход и мне, и вам, – не стал лукавить Мирошниченко. – Но тут случай уникальный.

– Ладно, выкладывай, – согласился Марат. – Никуда от тебя не денешься, – глубоко вздохнул он. – Ну не дадут спокойно освободиться.

Мирошниченко пропустил последнюю реплику Сайфутдинова мимо ушей и продолжил:

– На окраине районного центра проживает один барыга. Раз в полгода ему завозит товар узбек из Ташкента. Но поставка товаров огромная и один барыга не в состоянии закупить все, поэтому в течение четырех-пяти дней, всякий раз идет распродажа мелким оптом другим спекулянтам. Представляете, какие капиталы собираются в одном месте? – загорелись глаза у старлея.

– Представляем, – безразличным тоном подтвердил Диксон, уже чувствующий запах свободы.

Атаман вообще не принимал участия в беседе, но по выражению его лица невозможно было догадаться о его мыслях.

– В настоящее время поставщик из Узбекистана находится здесь, – отрядный внимательно посмотрел на Марата. – Обещаю, что это твое последнее дело, – затем перевел взгляд на Алексея. – У тебя с какого времени срок?

– С июня, – встрепенулся Алексей.

– Значит, только три месяца, – Мирошниченко ненадолго задумался. – Длительное свидание с родственниками положено через полгода, но думаю, начальник колонии разрешит и подпишет, как внеочередное: за ударный труд и хорошее поведение, – его губы исказила лукавая улыбка.

– Почему до сих пор не арестовали барыгу и поставщика? Неужели про них никто ничего не знает? – Атаман уже не собирался оставаться безучастным.

– Все очень просто, многие руководители района из-за дефицита пользуются их услугами, – пояснил отрядный. – В милицию они обращаться не станут. А если и обратятся через покровителей, то официального хода дело все равно не получит. Если подозрения и падут на нас, в колонию без письменного разрешения властей не сунутся. Так что сами должны понимать, что дело верное.

Казаков посмотрел на Диксона и тот еле заметно кивнул.

– Договорились, – сказал Алексей. – Только у меня имеется еще одна щекотливая просьба.

– С удовольствием выслушаю, – офицер расслабился и закурил, считая, что по основным вопросам уже договорился.

– Света Мухина. Она…она… – Алексей покраснел и опустив голову, совсем тихо закончил. – Как родственница мне, даже ближе.

– О-о-о, – весело произнес отрядный с высокой интонацией. – Как все это знакомо. Молодая кровь бурлит, гормоны. Понимаю, понимаю.

– Я только хотел узнать… – взъерошился подросток.

– Можно ли и ей приехать на свидание? – перебил Мирошниченко. – Нужно, – он заметил, как вспыхнуло лицо юноши, излучая невидимые импульсы благодарности. – Запишет в формуляре, что двоюродная сестра, а я, в свою очередь, постараюсь, чтоб тебе предоставили две комнаты, для трехсуточного свидания.

– Трехсуточного? – недоверчиво переспросил Алексей.

– Трех, трех, – блуждала самодовольная улыбка покровителя. – Но мы отвлеклись от главного, награду необходимо сначала заслужить, – вернул он заговорщиков к действительности, и теперь все сосредоточили внимание на предстоящей операции, каждый имел определенную заинтересованность. – До сих пор мы все мероприятия проворачивали днем. Тактика уже отработана. В этот раз намного выгоднее действовать ночью, застать толстосуммов врасплох.

– И я придерживаюсь этого мнения, – вставил Марат. – Днем там может оказаться много народу.

– Да-а-а, – протянул офицер. – Но как без подозрений извлечь вас из барака?

– Единственный вариант – отправить обоих в карцер, – пошутил Атаман. – Только у меня не возникает желания там прохлаждаться, испытал на собственной шкуре преимущества курортной жизни.

– А ведь он прав, – уцепился отрядный за подсказку.

– В чем? – удивился Сайфутдинов.

– Нужно спровоцировать драку, и я отправлю вас в карцер, после дела вернетесь в барак, – объяснил Мирошниченко. – Не волнуйтесь, я поселю вас в комнате для свиданий. Отоспитесь, отъедитесь, от безделья еще никто не умирал, – он потер руки, довольный, что нашел простой выход.

– С организационными вопросами покончили, – согласился Диксон. – Но как быть с техникой исполнения?

– Что именно тебя интересует? – не понял старлей. – Обычное ограбление.

– Сам же говорил, что тут замешаны огромные бабки, – Марат кинул проницательный взгляд на офицера. – Кто ж с ними добровольно расстанется?

– Не пойму, к чему клонишь? – развел руки в стороны Мирошниченко.

– К тому, что барыги не деревенские мужички и будут защищать свои кровные до последнего.

– Вполне естественно, что спекулянты, ворочающие большими деньгами, запросто их не отдадут.

– Я думаю, что операцию можно облегчить, – Марат выдержал короткую паузу. – Если припугнуть их огнестрельным оружием, сами все выложат.

– Вот оказывается в чем дело, – словно прозрел отрядный. – Где я его возьму, не могу же одолжить свой, табельный. А вдруг провал, сразу на меня выйдут, пистолет зарегистрирован. Нет, не могу. Я уверен, что все пройдет гладко, как всегда, но рисковать до такой степени… Даже если вы заберете деньги и скроетесь, но кого-нибудь подстрелите, такой шум пойдет! Не могу, – решительно заявил он.

– Никто никого убивать не собирается, – вновь пришел на помощь Алексей. – Нам не обязательно настоящий пистолет. Нужен пугач.

Своей смекалкой он опять удивил заговорщиков.

– Такое добро найдется, – хлопнул отрядный Атамана по плечу. – Какие только специалисты не прошли через мои руки.

– Молоток, – отпустил комплимент и Диксон.

– Наконец-то, – Мирошниченко поднялся. – Вроде обо всем переговорили. До вечера. Устраивайте в бараке дебош, свидимся, – и он вышел из подсобки…

Для правдоподобности Диксон и Атаман опустошили бутылку водки, пригласив Урюка и Сотника разделить трапезу. Во время застолья вели себя возбужденно, постоянно спорили между собой, цепляясь ко всякой мелочи.

– Помяни мое слово, не закончится все это добром, – шепнул Сотник Урюку.

Позднее, его пророческие слова сбылись. Когда напарники находились уже не в каптерке, а в своем углу барака, Марат спросил, лежа на койке:

– У тебя спичек нет?

– Кончились, – ответил Алексей, сидя на табуретке и листая книгу.

– Спроси у кого-нибудь, – его спокойный тон не предвещал бури.

– Тебе надо, сам и спрашивай, – в голосе Атамана появились недовольные нотки. – Нашел шестерку.

– Я тебя по-дружески попросил, – придрался Диксон, начиная нервничать.

– Отвали, – вскипел Атаман. – Добром прошу. Нет настроения.

– Плевать мне на твое настроение, – бугор опустил ноги на пол и сел. – Я сказал, принеси быстренько спички, – теперь уже и в голосе, и в позе проскальзывала явная угроза.

Осужденные притихли и сосредоточили внимание на лидерах. Казаков захлопнул книгу, бросил ее на тумбочку и повернулся в сторону оскорбителя.

– Кажется, я доходчиво объяснил, но для тупых могу повторить. Пошел ты… – процедил Атаман сквозь зубы.

Оба вскочили и набычились, размолвка дошла до крайности и никто оскорблений прощать не собирался. Алексей, наблюдая за действиями противника, попятился в широкий проход, Марат следовал за ним, слов уже никто не произносил. Диксон попытался нанести удар прямой правой, но Атаман успел поставить блок и ответил боковым хуком слева, соперник вовремя отреагировал. Игра шла по разыгранному заранее сценарию, днем они несколько раз репетировали десятиминутный бой. В ход пошли удары ногами, все известные им приемы и уловки. Перед любопытными разыгрывалось настоящее шоу, никто не мог предсказать победителя. Подельники придумали еще одну хитрость, они искусали губы и когда казалось, что кто-то из противоборствующих пропускал неплохой удар соперника, он незаметно пускал кровь на лицо. Никто не вмешивался в драку лидеров, хотя зевак собралось немало, их окружили осужденные всего барака. Вот Марат сделал удачную подсечку, Алексей упал и ударился головой о чугунную батарею, он прикрыл веки и на лице отобразилась боль. Этот трюк они отрабатывали более десяти раз. Сайфутдинов сел верхом на соперника и взял того за грудки, пару раз встряхнул и сказал:

– Проси, сволочь, прощения при всех, иначе за себя не отвечаю, – голос звучал грозно, и наблюдатели уже были уверены в его победе.

Атаман медленно раскрыл глаза и прошептал окровавленными губами:

– Не дождешься.

Диксон занес кулак над головой поверженного, но заключительного, завершающего удара нанести не удалось.

– Разойдись, – конвойные расталкивали осужденных. – Отставить, – один из них в самый последний момент поймал руку Марата.

Ротозеи не торопясь разошлись, на запястьях драчунов захлопнулись наручники.

– Что за шум, а драки нет, – в зоне внимания появился отрядный.

– Была, товарищ старший лейтенант, – доложил младший сержант, который был старшим среди солдат.

– Они? – Мирошниченко кивнул на поникших противников.

– Так точно, – старший из конвойных приложил руку к виску.

– В карцер, – объявил отрядный без особых раздумий. – Обоих.

Нарушителей режима увели, а осужденные еще долго судачили по поводу случившегося, но ни одному из них не пришла мысль, что перед ними разыграли спектакль.

– Ты оказался прав, что добром у них не закончится, – вспомнил Урюк слова Сотника.

– Помирятся, – выдал Сотник новое предсказание…