Текст книги "Превратности судьбы. Часть I"

Автор книги: Михаил Анисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

В карцере просидели менее двух часов. После смены караула по личному распоряжению начальника колонии подполковника Сазонова их отправили на уборку одной из комнат для свиданий, а еще через три часа на хозработы в военный городок, передав провинившихся в личное распоряжение старшего лейтенанта Мирошниченко. До поздней ночи подростки отдыхали у отрядного, дома: выспались, посмотрели телевизор. После полуночи со двора Мирошниченко выехал темно-синий «Москвич» и миновав поселок, вырулил на трассу, ведущую в районный центр.

Более полутора часов Диксон и Атаман наблюдали за калиткой интересующего их двора и только когда убедились, что разошлись все поздние посетители, приблизились к забору. С минуту прислушивались к шуму во дворе, потом, помогая друг другу, перелезли через высокое ограждение, бесшумно скользнули к дому и прильнули к стене. Марат осторожно заглянул в светящее окно.

Хозяин и гость, расположившись на удобных, с высокими спинками стульях, пересчитывали деньги и складывали их стопками на столе. Купюры в основном были достоинством в пятьдесят и сто рублей, они заполняли почти все пространство стола и выглядели впечатляюще.

– Вот это да! – разинул рот Алексей, заглянувший следом за подельником.

– Закрой варежку, – предупредил Марат. – Еще не время. Берем доску, высаживаем раму и врываемся, – он кивнул на широкую доску, лежащую горизонтально вдоль дома.

Они аккуратно подняли ее, отошли на несколько шагов и, с разбега, высадили окно.

– Встать! Руки за голову, лицом к стене! – прозвучали команды человека в маске, с пистолетом в руке.

Грохот выбитого окна, звон разбитых стекол и внезапное появление безликих и вооруженных грабителей вызвали ужас в глазах барыг и они непроизвольно подчинились.

Атаман поднял с пола большую хозяйственную сумку и смахнул в нее деньги. В это время в дверной проем в комнату просунулась голова огромной восточно-европейской овчарки с угрожающим оскалом.

– Убери собаку, пристрелю! – блефовал Алексей, направив на нее ствол деревянного пистолета.

– Фу, Рекс! – крикнул хозяин, развернув вполоборота тело. – Иди на место.

Рекс услужливо завилял хвостом и исчез. Казаков моментально захлопнул дверь и щелкнул задвижкой. Затем не сговариваясь, они подошли к спекулянтам и одновременно стукнули по головам рукоятками пистолетов. Оглушенные хозяин и узбек рухнули на пол, а грабители выпрыгнули в окно. Они бежали через двор, когда непонятно откуда, словно призрак, из темноты вылетела овчарка. Атаман успел с сумкой проскочить в Калитку, а его напарника собака зацепила за ногу, и тот грохнулся на землю. Животное пыталось дотянуться зубами до шеи, оседлав жертву.

Диксон удерживал ее на вытянутых руках, теряя последние силы. Когда он уже начал уступать в единоборстве, сгибая трясущиеся руки в локтях, собака неожиданно ослабила натиск, заскулила и завалилась набок. Вовремя подоспел на помощь приятель и вонзил в нее нож. Марат тяжело поднялся, хромая и охая, направился к калитке. Раздался ружейный выстрел, пуля просвистела над головами грабителей, чудом их не задев, они пригнулись и выскользнули со двора. Заняв позицию по бокам калитки, налетчики ждали появления пострадавших. Чуть скрипнув, приоткрылась калитка и показался длинный ствол ижевского ружья двенадцатого калибра, затем просунулась голова обладателя оружия. Атаман что было силы толкнул дверь, зажав ею просунувшуюся голову, а Диксон вырвал ружье и ударил по голове. У хозяина закатились глаза, а когда Алексей отпустил дверь, он рухнул на землю, заслонив своим телом проход. Сайфутдинов перепрыгнул через препятствие и крикнул убегающему узбеку:

– Стоять! Стреляю.

Тот остановился как вкопанный, и только трясущиеся коленки выдавали в нем живое существо, но удар прикладом в затылок прервал дрожь.

Грабители спустились в овраг, расположенный недалеко от места нападения и, преодолев метров восемьсот по его дну, поднялись на обратной стороне, где их уже поджидал отрядный…

Около двух часов ночи старший лейтенант Мирошниченко сдал Сайфутдинова и Казакова сержанту внутренних войск и приказал:

– Отведи их в комнаты для свиданий и запри там, пусть всю ночь марафет наводят, утром сам проверю, какой порядок они навели…

Спустя трое суток в барак вошли улыбающиеся Атаман и Диксон в обнимку.

– Что я говорил? – бросил Сотник высокомерный взгляд на Урюка.

– Козе ясно, – парировал тот. – И без тебя знал, что этим все закончится.

В последнюю вылазку подельники принесли сто двадцать тысяч рублей (и в первую двадцать). Семьдесят тысяч чистыми принадлежали им, тридцать пять – Алексею. Он никогда не имел такой суммы и вряд ли заработал бы за всю жизнь, если бы не попал на зону.

Позже отрядный рассказал, что их налет в узких кругах вызвал настоящий переполох, даже провели нелегальное расследование и пришли к выводу, что узбека кто-то пас аж с самого Ташкента. Но об этом Атаман узнал после, а сейчас с задумчивым и сосредоточенным видом выводил буквы в письме матери.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Осень 1963 года отличалась дождливой погодой. Обложные ливни залили город. Но постепенно они сменились теплыми моросящими дождями. Обилие влаги позволило сохранить листву зеленой, всматриваясь в ее свежесть и вдыхая аромат, трудно было понять осень это или весна. Но Ирина Анатольевна знала, что не успеешь оглянуться, придут холода. Уже две недели, как она вернулась на фабрику, устроив трехмесячную Любушку в ясли-сад, продолжая по ночам шить ночные сорочки.

– Зима на носу, но теперь станет полегче, – думала Ирина под монотонный стук швейной машинки. – С первой зарплаты закуплю на зиму угля и дров, а того, что зарабатываю по ночам, должно хватить на жизнь. Сереже справила кое-какую одеженку, сама прохожу в старой, а там видно будет, – строила она планы на будущее.

Требовательный стук в окошко прервал мысли, она взглянула на часы, которые показывали седьмой час утра.

– Надо же, не заметила, как ночь пролетела. Но кто бы это мог быть такую рань? Только почтальоны ходят спозаранку, – промелькнула догадка.

Она накинула платок и вышла на улицу, с удовольствием вдохнула утренний прохладный, влажный воздух, отгоняющий сонливость.

– Ирина Анатольевна, вам два письма, одно из них заказное, – затараторила молоденькая девушка с сумкой, переброшенной через плечо. – Вот здесь распишитесь, – она протянула Ирине ручку.

Казакова расписалась, поблагодарила почтальоншу и вернулась в дом. Вначале вскрыла конверт с письмом от сына и углубилась в чтение. За строчками невольно возник образ сына и на глазах Ирины Анатольевны выступили крупные слезы.

– С углем и дровами придется подождать, зато увижусь со своим Алешей. Нужно в выходной съездить на вещевой рынок, купить шерсть, связать сыну теплые носки и варежки, – одолевали ее радостные и одновременно грустные думы.

Второй конверт содержал официальное разрешение на длительное, внеочередное свидание шестого, седьмого и восьмого ноября за ударный труд и хорошее поведение. Внизу стояла подпись самого начальника колонии подполковника Сазонова.

Мать возгордилась своим мальчиком, сознавая, что не каждому дают свидание на октябрьские праздники, да еще внеочередное. Она просидела несколько минут с задумчивым видом, затем встряхнула головой, отгоняя приятные мысли и отправилась будить Сережу, пора собирать малыша в садик…

Уже после работы, забрав из яслей и садика детей, накормив их, Ирина Анатольевна отправилась с ними к Мухиным.

Ольга Никитична обрадовалась приходу гостей. К Казаковой она относилась с уважением и сочувствием, а к Сереже привыкла за то время, пока он жил у них и любила как собственного сына. Тот, в свою очередь, чувствуя послабления гостеприимных хозяев, вел себя бесцеремонно, как дома.

– Сережа не прыгай на диване, немедленно слезь, – пыталась урезонить малыша мать.

Но за него заступилась Ольга Никитична.

– Пусть порезвится мальчик.

– Ему только дай волю, – мать ласково потрепала Сережу по голове.

– Я слышала, что в Японии детям до пяти лет ни в чем не отказывают, все прихоти исполняют, – поделилась хозяйка своими познаниями.

– То в Японии, – вздохнула Казакова. – Давно всем известно, что буржуи с жиру бесятся, – она огляделась по сторонам. – Что-то я твоих не вижу.

– Муж, как всегда, на дежурстве, а дочка в магазин за хлебом побежала, вот-вот должна вернуться.

– Я собственно на минутку забежала, по делу, к твоей дочери, – гостья осторожно перешла к причине визита.

– Что ты вечно торопишься, Любушку с рук не спускаешь? Положи девочку на диван, отдохни, все равно она спит. Придет Света, тогда все обговорим.

– Ой, здравствуйте, Ирина Анатольевна, – заполнил комнату девичий голос.

– Здравствуй, Светочка, – обрадовалась Ирина, укладывая грудного ребенка.

– Редко стали к нам заходить, – с легким укором сказала младшая Мухина. – Как Алеша, что пишет? Про меня совсем, наверное, забыл, ни единой весточки, – она надула губки.

– Ты на него не обижайся, он ограничен в правах, не разрешено писать лишних писем, – пояснила Алешина мать. – Но в письмах ко мне только про тебя и спрашивает.

– Я уж думала забыл, – Света удобно расположилась на стуле радом с гостьей.

– Рассказывайте, Ирина Анатольевна, рассказывайте, мне не терпится про него услышать, – заерзала она на стуле.

– Дело в том, что ему разрешили свидание с родственниками, – начала Казакова. – И он просит, что бы ты, Светочка, приехала к нему вместе со мной, – она перевела взгляд на мать. – Вот и все мое дело, Ольга Никитична, решайте.

– Я поеду, мама, поеду, – вскочила, как ужаленная, Света и замельтешила по комнате.

– Кто ж тебя туда пустит? – охладила ее пыл хозяйка.

– Алеша пишет, что договорился с отрядным, нужно только отметить в формуляре, что она двоюродная сестра, – Ирина Анатольевна посмотрела на мать умоляющим взглядом. – Не откажите моему мальчику, он и так ничего хорошего не видит, не сладко ему приходится, не на курорте. Не откажите, Ольга Никитична, вечно благодарить стану, – она собралась встать на колени.

– Совсем рехнулась, подруга, – остановила ее хозяйка. – На «вы» со мной разговариваешь, нечто я враг нашим детям? Пусть едет к своему Алеше, все уши про него прожужжала.

– Спасибо, – Света подскочила и расцеловала мать.

– Сумасшедшая, – отмахнулась та от дочери.

– В должниках у тебя ходить буду, – Ирина Анатольевна смахнула предательскую слезу.

– Прекратите немедленно. Обе, – Ольга Никитична протерла увлажненные глаза. – Сама разревусь.

– А муж возражать не будет? – насторожилась вдруг Ирина.

– Что ты? – замахала руками хозяйка. – Он дочери до сих пор ни в чем не отказывает, не то что японцы, только до пяти лет выдерживают, – все дружно рассмеялись. – Души в ней не чает. Вот только… – она выдержала небольшую паузу. – Не знаю, как из школы отпрашивать. Ты извини, но нужно придумать какую-нибудь другую причину.

– Не надо извиняться, понимаю, не маленькая. Только отпрашиваться не придется, поездка совпадает со школьными каникулами.

– Вот и прекрасно, все вопросы отпадают. Будем пить чай, – предложила хозяйка и отправилась на кухню ставить чайник.

За чаем решили, что Сережа поживет у Мухиных, ну а грудного ребенка придется взять с собой. Покидала Ирина Анатольевна дом соседей в хорошем настроении…

Две недели пролетели, как один день. Но Ирина успела связать теплые носки и варежки, закупить продуктов и собрать кое-какую мелочь. Билеты на поезд купила заблаговременно. И теперь они тряслись в общем вагоне. Света устроилась на краю нижней полки, у самого прохода, наклонившись и подперев голову руками, погрузилась в собственные мысли. Алешиной маме пассажиры уступили место у окна и она, откинувшись назад и машинально покачивая дочурку, дремала. К ней приходили обрывочные сны. Мысли Ирины Анатольевны и думы Светланы удивительным образом совпадали чуть ли не до мельчайших подробностей и касались одного и того же человека, которого каждый из них любил по-своему.

На станцию назначения поезд прибыл рано утром. Загруженные хозяйственными сумками, всевозможными пакетами и свертками, с трехмесячной девочкой, женщина и совсем молоденькая девушка вышли на привокзальную площадь.

– Подержи, – Ирина Анатольевна передала дочку Светлане. – Схожу на вокзал и узнаю расписание автобусов.

Любаша, пока не было матери, проснулась и закричала, привлекая внимание немногочисленных ротозеев. Света сунула соску малышке в ротик, покачивая ее, принялась расхаживать вокруг груды вещей, которые они сложили в кучу. Ребенок притих и засопел.

– Простите, – окликнул Мухину грузный мужчина в форме старшего лейтенанта внутренних войск.

– Вы ко мне обращаетесь? – обернулась изумленная девушка.

– К вам, – подтвердил офицер. – Вы случаем не на свидание с Казаковым приехали?

– К нему, – пролепетала несмело Светлана.

– Мне Алексей так подробно описал твою внешность, что я сразу узнал тебя, – перешел Мирошниченко на «ты», стирая всякую официальность. – Это, – он кивнул на ребенка, – сестра Казакова, насколько разбираюсь в родстве. А где же его мама?

– Она пошла узнавать расписание автобусов, – ответила Света. – А Вы Алешин начальник?

– Отрядный, – уточнил новый знакомый. – Догадливая, – похвалил он. – Вот только маршрутный автобус вам не понадобится, я на машине.

– Похоже Алеша на хорошем счету, раз его родственников офицер на машине встречает, – сказала Света первое, что пришло в голову, лишь бы не молчать.

– Он у нас передовой, – поддержал Мирошниченко разговор.

– Вот и Ирина Анатольевна, – представила девушка офицеру приближающуюся к ним женщину.

– Тарас Поликарпович, – сказал отрядный. – Прошу в машину, – он поднял самые тяжелые хозяйственные сумки и направился к «Москвичу».

Света на ходу объяснила Ирине Анатольевне, что их встречает Алешин отрядный, собственной персоной.

В машине почти не разговаривали, каждый погрузился в свои мысли и не нарушал внутреннего уединения других. Когда уже подъезжали к месту, Светлана с интересом и затаенным страхом рассматривала зону, обнесенную высоким забором с колючей проволокой.

Машина мягко затормозила у ворот, рядом с которыми стояла вышка для наблюдения. Мирошниченко достал вещи из багажника и помог отнести их в комнату для свиданий.

– Устраивайтесь, – он опустил сумки в одной из комнат. – В конце коридора направо – кухня, налево – туалет.

– А где же Алеша? – всполошилась Ирина Анатольевна, пропуская слова отрядного мимо ушей.

– Он скоро придет, – успокоил ее офицер. – Кстати, вторая комната тоже в вашем распоряжении, – предупредил он.

– Благодарим, – Казакова почтительно склонила голову. – Но нам бы и одной хватило.

– Это с какой стороны посмотреть? – отрядный бросил быстрый взгляд на Светлану и загадочно улыбнулся, девушка покраснела и отвернулась. – Как говорится: пора и честь знать, – он козырнул и вышел.

Неожиданно на пороге появился Алексей.

«Возмужал, подрос, в плечах раздался, только чуть похудел», – пронеслось в голове у матери и она, протянула руки к сыну, который бросился в ее объятия.

Алексею не понравилось осунувшееся лицо матери и мешки под глазами. Он увидел перед собой старуху, а не тридцатишестилетнюю женщину, но не стал высказывать мысли вслух, чтобы не расстраивать близкого человека, прекрасно понимая, сколько ей пришлось всего вынести. Подросток уткнулся лицом в ее плечо и сразу почувствовал себя маленьким и беззащитным, но спокойным, сердце подсказывало, что мать защитит от всех напастей и неприятностей. На душе сделалось тепло и уютно, он так давно не испытывал такого спокойствия.

– Так бы и стоял, не отрываясь, – мечтательно произнес осужденный.

Света тихо стояла в сторонке и только тогда, когда сын высвободился из объятий матери, тихо произнесла:

– Здравствуй, Алеша.

– Здравствуй, Фиалка, – наедине он часто называл ее так. – Все цветешь?

Атаман подошел к девушке, взял ее лицо в руки и поцеловал в лоб. Успел заметить, как загорелись ее глаза, но она быстро опустила ресницы.

– Как хорошо, что ты приехала вместе с мамой, – Алексей приподнял ее лицо и заглянул в светло-зеленые глаза, на которые, по-прежнему, падала непослушная челка. – Чтобы ни случилось, ты навсегда для меня останешься цветущей фиалкой.

Он запустил руку в светлые, каштановые волосы и послушная головка доверчиво прижалась к его груди.

– Я на кухню, – предупредила Ирина Анатольевна. – Вам без меня есть о чем потолковать, – и уже обернувшись, в дверях добавила. – Алеша, следи за сестренкой.

Оставшись наедине с девушкой, он нежно поцеловал ее в яркие, словно спелые вишенки, губы. Света прижалась к нему и обвила руками. Долгий и искренний поцелуй вновь соединил Свету и Алексея. Стеснение и неловкость от первого мгновения встречи улетучились. Они опустились на койку, взявшись за руки, и не могли налюбоваться друг другом. Но детский плач вернул влюбленных к действительности.

– Что ж ты ревешь, дуреха? – Алексей аккуратно взял сестренку на руки.

– Мокрая, вот и ревет, – пояснила Света. – Давай я ее перепеленаю.

– Я сам.

Алексей неуклюжими движениями развернул девочку, та засучила ножками, вызвав у него улыбку. Он огрубевшими руками, но очень старательно, завернул сестру в сухую пеленку и сунул соску, она успокоилась. Едва Алексей проделал эту непривычную для него работу, как малышка выплюнула соску и уже сосала пальчики своих крошечных ручек.

– Сам, сам, – пожурила Светлана. – Кто ж так пеленает?

– Посмотри, какая сильная, – удивился Алексей. – Если бы меня так завернули, ни за что бы не высвободил руки.

– Завернул неправильно, – рассмеялась девушка и на ее щеках заиграли симпатичные ямочки. – Не умеешь, так и скажи.

Света вновь перепеленала Любашу, и Алексей невольно залюбовался ею.

– Ты у меня красивая и ловкая, с тобой не страшно иметь своих детей, – быстро сказал Алексей, смутив девушку.

Выручила ее Ирина Анатольевна, вернувшаяся из кухни.

– Минут через тридцать – сорок можно будет накрывать на стол, – объявила она.

– На сухую не годится, – спохватился Алексей. – Сколько времени не виделись, да еще накануне великого праздника.

Он выскользнул из комнаты и направился по коридору, в противоположную от кухни сторону, к массивной железной двери, с небольшим, зарешеченным окошком. Алексей несколько раз постучал по ней кулаком, и в отверстии появилось лицо конвойного.

– Слушай, служивый, не в службу а в дружбу, раздобудь вина. Не каждый день удостаивают чести свидания с родственниками, – он протянул в окошко купюру красного цвета. – Сдачу можешь себе оставить.

– Старший лейтенант Мирошниченко просил ни в чем тебе не отказывать, – расплылось лицо солдата в улыбке, когда он брал деньги.

«Молодец отрядный, – мелькнуло в голове осужденного. – Даже караул из своих бойцов выставил».

– Куда ты ходил? – поинтересовалась мать, как только он вошел в комнату.

– Скоро узнаете, – ушел он от прямого ответа.

– Смотри, Алексей, как бы не пошел ты по стопам отца, – и она протерла глаза, сдерживая слезы от нахлынувших воспоминаний.

– Нашла с кем сравнивать, – обиделся сын.

Он до сих пор ненавидел отца, считая его виновным во всех своих злоключениях. Алексей подошел к окну, открыл форточку, извлек из кармана пачку болгарских сигарет с фильтром, спички и закурил.

– Он еще и курит, – всплеснула руками мать. Алексей выбросил сигарету в форточку и повернулся.

– Тут все курят, мама. А пью я в редких случаях, – он выдвинул стол в проход между койками и добавил.

– Как раз сегодня такой случай.

– Леня тоже начинал по праздникам, – Ирина Анатольевна не выдержала и выпустила скупую слезу.

– Если бы ты знал, Алеша, какую ненависть он испытывал к своему отцу-пьянице.

– Ну что ты заладила, не время вспоминать плохое, – он сел на койку рядом с матерью и обнял ее за плечи. – Я легкое вино заказал, выпьем за встречу, чисто символически.

– Неужели у вас такие порядки, что так запросто можно раздобыть спиртное, – изумилась мать и подозрительно посмотрела на сына.

– Не всем делают поблажки, но об этом у нас еще будет время поговорить.

– Ладно уж, – уступила Ирина Анатольевна. – Пора опять идти на кухню, – она поднялась. – Светочка, ты не поможешь мне?

– С удовольствием, – откликнулась девушка, довольная, что тягостный разговор между ними закончился…

Они сидели за праздничным столом и Алексей с аппетитом уплетал домашние блюда. Дверь осторожно приоткрыл солдат, предварительно постучав.

– Заходи, – пригласил Атаман. – Садись с нами.

– Ты же сам знаешь, что нельзя, – проглотил слюну служивый и поставил на стол две бутылки портвейна.

– Ты с собой возьми, – засуетилась Ирина Анатольевна, накладывая в целлофановый пакет домашних пирожков, кусок жареной курицы и прочую снедь. – Вот, возьми. И ребят угостишь, – она протянула ему полный пакет еды.

Солдат от души поблагодарил женщину и удалился, предупредив Атамана, чтоб не церемонился, если что понадобится, пообещав предупредить следующую смену караульных. Ему от Алексея перепала неплохая шабашка, в виде сдачи от вина.

Алексей разлил красное вино в стаканы.

– За встречу и за сорок шестую годовщину Великой Октябрьской Социалистической Революции, – он первым поднял свой стакан. – И за то, чтобы на юбилейную, пятидесятую годовщину мы опять смогли собраться за одним столом, но уже дома, после моего освобождения.

Ирина Анатольевна подняла свой стакан и чокнулась с сыном. Света долго раздумывала, пить или не пить, но в конце концов решилась. Они закусили и уже без уговоров выпили вновь. Женщинам с непривычки вино вскружило голову и они разговорились, перебивая друг друга и перескакивая с одной темы на другую. Таким образом Алексей, более стойкий к спиртным напиткам, узнал все новости, но своими делиться не торопился. За разговорами прошел весь день. Только изредка отвлекалась Ирина Анатольевна: бегала на кухню, кормила и пеленала дочурку, наотрез отказываясь от чьей-либо помощи. В десятом часу вечера Ирина Анатольевна неожиданно для всех собралась уходить в другую комнату.

– Воркуйте тут без нас, – сказала она, складывая вещи Любаши. – А то мы вам только мешаем, да и вы нам спать ночью спокойно не дадите.

– Но еще рано, мам.

– Для вас рано, а для нас в самый раз. Правда, дочка? – она поцеловала ее в щечку.

После ухода матери Алексей покурил, выпуская дым в форточку, затем предложил Свете:

– Давай еще вина выпьем, за нас с тобой?

– Что ты, Алеша, я и так уже пьяная, – улыбнулась девушка.

– А я выпью, – он налил себе полстакана.

– Была не была, – Света бросила на Алексея лукавый взор, но тут же, прикрыв глаза длинными ресницами, тихо добавила. – Мне тоже плесни.

Очередная доза спиртного совсем опьянила Светлану. Она строила Алексею глазки, без причины смеялась и в конце концов потребовала выпить на брудершафт. От выпитого у девушки сильно закружилась голова.

– Мне дурно, – освободилась она из объятий Алексея и выбежала из комнаты.

Пока девушка отсутствовала, Алексей постелил ей постель, потушил свет, а сам лег в одежде на неразобранную кровать. Он долго лежал с открытыми глазами, изучая потолок, но волнения первого дня свидания брали свое, медленно слипались веки, и когда вернулась Светлана, он уже спал. Светлана обмотала мокрую голову полотенцем, скинула платье, нырнула под одеяло и, не успев коснуться подушки, уснула…

Чуть забрезжил рассвет, освещая беленый потолок, крашеные стены и одинокую, засаленную лампочку в казенной комнате для свиданий, Светлана распахнула глаза. Она осмотрелась по сторонам и остановила взгляд на спящем Алексее. Светлана выскользнула из-под одеяла и на цыпочках подкралась к Алексею. Она склонилась над ним и долго рассматривала знакомые черты. Затем, в момент нахлынувшей благодарности, за то, что он не стал вечером докучать ей своими ухаживаниями, нежно коснулась своими губами его горячих губ. Алексей проснулся и, ничего еще не соображая, уставился на нее.

– Тс-с-с, – она приложила указательный палец к губам. – Не говори ничего, а только слушай. Я очень признательна тебе, что ты вчера отнесся ко мне с пониманием и не стал приставать, – она погладила его по щеке и подбородку, ощутив между пальцами пробивающийся пушок. – И чтоб ты окончательно поверил в мою любовь, готова принадлежать тебе.

Девушка поднялась во весь рост и скинула ночную сорочку. Перед Алексеем предстало юное, еще не полностью сформировавшееся тело. Голубые жилки просвечивались сквозь тонкую кожу. Маленькие груди призывно торчали.

– Нравится? – улыбнулась она Алексею, смущенно.

Алексей не нашелся, что ответить, ошеломленный увиденным, а Света, не давая ему возможности опомниться, юркнула к нему под одеяло. Возбуждающая близость обнаженного женского тела, его тепло и присущий только ему запах буквально парализовали юношу. Девушка прижалась к нему всем своим существом и обожгла губы порывистым, горячим дыханием. Подступившее возбуждение отодвигало робость. Он неуверенно принялся ласкать желанное тело скованными движениями. Но постепенно руки становились послушными, а движения твердыми. Он ласкал руки, шею, плечи, но не решался спуститься ниже. Девушка взяла его руку в свою и положила на грудь. Он почувствовал ее упругость и ощутил твердость возбудившегося соска. Все это вызвало в нем неописуемый восторг. Он принялся целовать желанное тело, одновременно лаская его кончиками пальцев. Света охотно отзывалась на его ласки и тоже старалась доставить любимому как можно больше наслаждений. Ее действия и движения нельзя было назвать неумелыми, хотя она впервые испытывала близость с мужчиной. Алексей почувствовал, что не может больше бороться с собой.

– Фиалка! Ты хорошо подумала? – сказал он срывающимся от непреодолимого желания голосом. – Потом не будешь жалеть?

– Алеша, милый, я все решила, когда ты еще спал. Все равно в моей жизни не будет другого парня, даже если ты когда-нибудь бросишь меня. Пойми же, я хочу испить с тобой чашу до дна. Сама хочу, сама, – и она притянула его к своему податливому телу, закрывая глаза и готовая провалиться в бездну…

Они привели комнату в порядок, убрали со стола и теперь сидели на заправленной койке, плотно прижавшись друг к другу и мечтали о будущей совместной жизни. Мечтали, что у них будет своя квартира со всеми удобствами и трое детей: два мальчика и одна девочка, что дети никогда и ни в чем не будут знать нужды, что они станут крупными учеными и уважаемыми людьми и обеспечат родителям долгую, спокойную и счастливую старость…

– Не рано ли рассуждаете о преклонном возрасте, – на ходу спросила Ирина Анатольевна, прерывая мечты влюбленных.

– Доброе утро, мама.

– Доброе утро, Ирина Анатольевна.

Они одновременно поднялись, приблизились к женщине с двух сторон и чмокнули ее в щеки.

– Доброе, доброе, – ответила Ирина Анатольевна, удовлетворенная проявленным к ней вниманием и передавая грудного ребенка в протянутые руки девушки. – И убраться уже успели. Молодцы! Посидите с девочкой, а я завтрак приготовлю.

– Я помогу, – вызвался осужденный. – С моей сестренкой Света и одна неплохо справится.

Света утвердительно кивнула, догадавшись, что сыну необходимо переговорить с матерью без свидетелей.

Мать крутилась у плиты, а Алексей наблюдал за ней, не решаясь начать нужный разговор.

– Что же ты молчишь? – поинтересовалась мать. – Не для того ведь увязался за мной на кухню, чтоб в молчанку играть.

– Какой первый взнос за трехкомнатную кооперативную квартиру? – напрямую спросил он, чем ввел мать в некоторое замешательство.

– Почему это тебя заинтересовало? – пришла в себя она, еще не понимая, к чему клонит сын.

– Ну сколько? – добивался своего Алексей.

– Малогабаритной или полнометражной? – она бросила на сына любопытный взгляд, желая знать до какой степени дошли его утренние фантазии со Светой.

– Полнометражной. – Серьезно ответил Алексей.

– Полностью, по-моему, она стоит семь тысяч двести рублей, но а первый взнос где-то в районе трех тысяч, – она улыбнулась и добавила. – Уж не собираешься ли ты приобрести квартиру, для совместного проживания со Светой?

– Собираюсь, – и по выражению его лица можно было прочесть, что он действительно решил поступить именно так.

– Послушай, сынок, что мать думает по этому поводу, – она выдержала короткую паузу. – Света честная, не избалованная, с открытой душой девушка, и я твой выбор целиком и полностью одобряю, планы ваши на будущее тоже, но сначала необходимо доучиться, отсидеть срок, освободиться, жениться, устроиться на хорошую работу и только потом можно будет вести разговор о кооперативной квартире, если конечно отыщутся для нее средства.

– Ты совершенно права, – согласился сын. – О себе мы еще успеем позаботиться. Но в данную минуту я веду речь о тебе и о моих младших братишке и сестренке. Достаточно уже ютиться в полуразвалившемся домике предков, пора жить в нормальных условиях.

– Алеша, мальчик мой, сам хоть соображаешь, что несешь? – женщина ласково потрепала его по голове, взлохматив непослушные, темные волосы, короткой стрижки. – Откуда у твоей матери деньги, хотя бы на однокомнатный кооператив?

– Они у меня есть, по крайней мере на первый взнос. После свидания ты заберешь их с собой.

– Ты серьезно? – мать не могла поверить в услышанное.

– С какой стати мне шутить?

– Если все, что ты говоришь – правда, то объясни мне, откуда у тебя такие большие деньги? – мать как-то вся подобралась и приготовилась выслушать сына.

– Мне посчастливилось попасть на строительство дома одному большому начальнику из районного центра, – принялся рассказывать Алексей заранее придуманную историю. – Нас, несколько человек, в течении двух месяцев возили на это строительство и в результате заплатили по пять тысяч. Но заработок не совсем официальный, от частного лица, поэтому ты никому про эти деньги не рассказывай.

– Ты хочешь все их отдать мне? – удивилась мать.

– Себе ничего не оставишь?

– У меня, мама, прекрасные отношения с руководством колонии, и они ещё дадут возможность подзаработать. Только я тебя очень прошу держать все в тайне и ни с кем не делиться, иначе ни начальству, ни мне не поздоровится, а я не вижу тут ничего плохого.

– Обещаю, – заверила Ирина Анатольевна, не ожидавшая такого широкого жеста со стороны старшего сына. – Ты хоть учебу не забросил, – перевела она тему в другое русло.

– Как и большинство осужденных учусь в вечерней школе, которая находится на территории зоны, – удовлетворил он любопытство матери и, помолчав, обратился с последней просьбой. – Ты купи моей Фиалке золотое колечко, ничего не объясняй ей, просто подари от моего имени. Хорошо?

– Конечно, Алеша, – и она прильнула к груди сына…

Следующие два дня пролетели незаметно. Ирина Анатольевна никак не могла свыкнуться с ошеломившей ее новостью и большую часть времени молчала, любовалась сыном и думала, какой он у нее стал взрослый и самостоятельный. Светлана неотрывно крутилась около Алексея и щебетала, не переставая. Они до поздна просиживали за разговорами, после того, как их покидала Ирина Анатольевна, но спали на разных койках. Атаман заметил, что первая близость с мужчиной девушке не доставила особой радости и даже разговора не заводил на эту тему, несмотря на то, что очень хотел прижать к себе свою Фиалку. От своего подельника он знал, что после первого раза девушки нередко не только не испытывают удовольствия, а даже наоборот – питают отвращение к парням, которые помогли им превратиться в женщину. Именно такого исхода Алексей опасался больше всего. Но он также знал, что пройдет время и все встанет на свои места.