Текст книги "Подмосковье"

Автор книги: Михаил Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

На одном из холмов города сохранилась церковь Возмищенского монастыря (илл. 115). Она построена в начале XVI в.

В 1545 г. в монастыре была построена другая, надвратная церковь и трапезная (не сохранились). От нее осталась памятная доска, перенесенная на стены существующего храма. В конце надписи назван ее автор «мастер Повелика Тверитин».

Архитектурные формы Возмищенского храма отличаются зрительной тяжестью и массивностью. Лаконизм и суровость его еще гладких стен невольно заставляют вспоминать новгородские памятники. Однако здесь находят себе место и московские черты, что видно по некогда существовавшему трехглавию, тонкому карнизному поясу, членящему стены по середине их высоты, по круглым углублениям в средних закомарах. Внутри интересной деталью следует считать епископское каменное седалище в алтаре.

Бедность Волоколамска памятниками искупается соседством двух прославленных художественных центров – Иосифо-Волоколамского монастыря и Яропольца. И осифо-Волоколамский монастырь (ныне Теряева слобода) расположен в 20 км от города, был основан в 1479 г. известным церковным деятелем того времени Иосифом Саниным – главой «иосифлян», выступавших против учения «нестяжателей», которые отрицали права церкви на владения землями, селами и прочими материальными ценностями. Иван III принужден был принять точку зрения волоцкого игумена, поскольку он обосновал и самодержавную власть московских государей. Иосиф Волоцкий считал, что «пища же, житие, одежда и обужа и келейное устроение и ежели в кельях всяческих нужных вещей доволь, еше же и села и вертогпады, и реки, и озера, и пажати и всякая животная и четвероногая» должны составлять основу монастырского благополучия. Немудрено, что вскоре им основанный монастырь сделался одним из богатейших в московской Руси. Уже через сто лет ему принадлежало до 40 волостей, что превышало 25 тысяч десятин.

119. Надвратная церковь Иосифо-Волоколамского монастыря. Конец XVII. в.

120. Деталь иконостаса собора Иосифо-Волоколамского монастыря. 1688-1692

121. Воскресенская башня Иосифо-Волоколамского монастыря. Конец XVII в.

В год основания монастыря в нем появилась скромная деревянная церковь, замененная в 1486 г. каменным собором, который расписал известный художник того времени Дионисий. Постройка храма, его роспись и иконостас обошлись в сумму, превышавшую 1000 рублей (на эту сумму можно было выстроить 600-700 деревянных домов), что было для того времени баснословными деньгами. Такие большие расходы были обусловлены не только умелой хозяйственной деятельностью игумена монастыря, но и его склонностью к коллекционированию художественных произведений древнерусского искусства. Иосифу Волоцкому принадлежало не одно произведение кисти Рублева и Дионисия, раз, как мы знаем, он мог преподнести ряд икон их письма волоцкому князю.

В 1490 г. рядом с собором был построен восьмигранный храм-колокольня, предвосхищавший архитектуру Ивана Великого в Москве. От этого интересного памятника осталась лишь нижняя часть, поскольку он вместе с надстроенной над ним девятиярусной, необычайно стройной колокольней был взорван в начале войны 1941 г.

В 1504 г. последовала постройка большой монастырской трапезной. Так как она неоднократно достраивалась и перестраивалась позднее, судить о ее внешних формах трудно. Однако сохранившийся одностолпный трапезный зал производит сильное впечатление мощью своих архитектурных форм, тяжестью сводов, силой распалубок и несущих их стен.

В 1543-1566 гг. монастырь был окружен каменными стенами с боевыми башнями. Однако военные действия начала XVII в., когда монастырь был осажден поляками, нанесли его оборонительному поясу сильнейшие повреждения. «Городу и башням впредь стоять будет неможно, – писал в 1645 г. каменных дел подмастерье Иван Неверов, – потому что все осыпалось и во многих местах развалилось… и в литовское разорение город и башни во многих местах разломало». Неверову было поручено восстановление монастырских стен и башен, но вскоре работа перешла к Трофиму Игнатьеву, односельчанину известного русского зодчего конца XVII в. Якова Бухвостова. Трофим Игнатьев отличался большим художественным чутьем и талантом, о чем свидетельствуют как возведенные им башни, надвратная и аналогичная ей трапезная церковь, так и заключенная с ним рядная запись. Зодчему предоставлялось право «… а буде покажется высоко и убавить аршин же, а буде низко – прибавить аршин же». Такая оговорка была сделана для того, чтобы создать сооружение «как мера и красота скажет».

Монастырские власти не просчитались, перепоручив работы по постройке стен и башен Игнатьеву, который закончил всю постройку к 1688 г. (строительство продолжалось почти 18 лет). На берегу небольшого озера, образованного из запруженной речки Сестры, поднялись стены и башни ('илл. 117-119,121), увенчанные острыми шатрами, украшенные затейливыми тягами, ширинками и прочими формами кирпичного «штучного набора», среди которых поблескивают цветные изразцы, сделавшиеся неотъемлемой частью тогдашнего архитектурного убранства. Из суровой обители– крепости монастырь превратился в своеобразный город– сказку, справедливо сравниваемый с легендарным «градом Китежем». Ему мало равных среди прославленных своей декоративностью русских монастырей конца XVII в.

Если южные и восточные башни несколько похожи Друг на друга, то башни западных прясел стенна редкость оригинальны как по общей форме, так и по деталям. Так, угловая юго-западная Старицкая башня поражает сопоставлением широкой и мощной нижней части со стремительно подымающимся вверх острым шатром. Ее стены покрыты «строчками» кирпичного узора, среди которых виднеются «глазки» боевых отверстий для стрельбы. Верх башни заканчивается волнообразной линией, образовавшейся благодаря срастанию крепостных зубцов в форме «ласточкиного хвоста». Так утилитарная оборонительная деталь превратилась в эффектную декоративную форму. Следующая, Германова башня, некогда проезжая, квадратная в плане, увенчана дополнительным ярусом– этажом, над ним поставлен шатер на арках бывшего звона. Этот ярус-этаж имеет красивый сложный перекрывающий его свод (помещение служило в старину местом заключения видных политических узников). Кирпичный убор башни на редкость красив и своеобразен, напоминая своего рода монументальные «прошвы», хорошо выделяющиеся на фоне гладких стен.

122. Усадебная церковь Чернышевых в Яропольце. 1780-е гг.

Но наиболее эффектна крайняя угловая башня – Кузнечная (илл. 117). Она состоит из могучего цилиндрического низа, над которым подымаются ярусами десятигранник, затем восьмерик, увенчанный в свою очередь остроконечным шатром со слухами. На гульбище первого яруса изнутри ведут восемь выходов, украшенных наличниками-порталами. Обильные ширинки с цветными изразцами и разнообразнейшие узорные выкладки из кирпича украшают стены башни. Усиливают силуэт и вносят определенное своеобразие своего рода декоративные, словно точеные, пинакли– вазы, установленные над ребрами граней второго яруса. По декоративности с этой башней может отдаленно спорить лишь воротная башня Спас-Евфимиева монастыря в Суздале. Ведь для убранства Кузнечной башни в Москве были куплены «500 изразцов муравленных ширинчатых на подзоры», «200 желобов муравленных на поясы» и еще «100 изразцов ценинных». Пристрастие к многоцветным изразцам в убранстве монастыря особенно сильно сказывается на главных въездных воротах, части которых сплошь покрыты изразцами, применявшимися для парадных печей в теремах. Надвратная и парная ей трапезная церковь сооружены тем же Т. Игнатьевым.

Нет ничего удивительного, что декоративность монастырского крепостного пояса с его красивейшими для этого времени башнями предопределила постройку нового собора вместо старого – XV в. Он строился с 1688 по 1692 г. с применением архитектурных форм московского барокко. Пятиглавый, окруженный аркадным двухъярусным гульбищем с красивейшим фризом из изразцов «павлиное око», выполненным знакомым уже нам Степаном Полубесом, собор производит сильное впечатление. Монументальность его форм оттенялась выше упомянутой редкой красоты колокольней. Ее стройность, белизну и фигурную золотую главу можно было сравнить с гигантской словно зажженной свечой. Ее гибель – непоправимая утрата для ансамбля этого изумительного по своей красоте монастыря.

Резной ажурный иконостас с витыми прорезными колоннами (илл. 120), покрытыми виноградными лозами, принадлежит мастеру Евсевию Леонтьеву, а живопись икон – Григорию Антонову, Фоме и Василию Потаповым.

Дорога к Иосифо-Волоколамскому монастырю идет через деревню Кашино (В. И. Ленин посетил деревню 14 декабря 1920 г. в связи с открытием первой сельской электростанции). За деревней дорога поворачивает направо. Если же поехать прямо, то через несколько километров мы окажемся в небезызвестной двойной усадьбе Ярополец (в 18 км от Волоколамска). На рубеже XVII и XVIII вв. Яропольцем владел гетман Украины П. Дорошенко. В 1717 г. часть его усадьбы была приобретена Чернышевыми. Известный фельдмаршал 3. Чернышев, взявший Берлин, предпринял в конце 60-х – начале 70-х гг. XVIII в. коренную перестройку усадьбы. Именно в это время был построен дворец. Однако первоначально была сооружена лишь центральная часть, а затем боковые флигели. Обстрел немецко-фашистскими войсками Яропольца в 1941 г. привел к пожару дворца и гибели всего его внутреннего убранства, среди которого находились хорошие скульптуры XVIII в. Д. Рашета и А. Триппеля. В огне погибли и павильоны парка, которые были сооружены по проектам видных архитекторов того времени. Внешняя архитектура дворца при всей своей скромности достаточно нарядна. Это тот классический «пилястровый» стиль, который получил распространение в конце 60-х гг. XVIII в. Лепные детали его убранства как гирлянды по бокам замковых камней окон, подоконные вставки и тонкие по рисунку карнизы необычайно близки к архитектурным формам известного Пашкова дома в Москве.

Весьма оригинальна двухкупольная церковь (илл. 122), сооруженная, видимо, в 80-х гг. того же столетия. По характеру своей архитектуры она напоминает аналогичные здания В. Баженова (ионические портики, круглые и овальные окна и т.д.). Внутри стояло надгробие 3. Чернышева в виде пирамиды с его барельефным портретом, выполненное, как думают, скульптором Ф. Шубиным (ныне в музее Донского монастыря в Москве).

244 123. Усадебный дом Гончаровых в Яропольце. 1780-е гг.

124. Собор в Микулине-Городище. 1559

Рядом с Яропольцем Чернышевых, на берегах той же реки Ламы, расположен Ярополец Гончаровых, сделавшийся их владением с 20-х гг. XIX в. В 1833 г. в Яропольце был Пушкин, женатый на дочери Гончаровых. Эта усадьба значительно скромнее резиденции Чернышевых. Небольшой усадебный дом (также пострадавший в 1941 г.) с оригинальным планом соединен переходами с двумя небольшими флигелями (илл. 123). Коринфские колонны и пилястры с сопутствующими деталями, выполненные с применением штукатурки, выделяются на фоне красно-кирпичных стен, что является необычным в архитектуре 80-х гг. XVIII в. – времени, к которому относятся основные здания усадьбы. Столь оригинальный прием объясняется тем, что усадьба была окружена оградой с башнями, выполненными в псевдоготическом стиле. Лишь отдельные приемы в виде стрельчатых переплетов рам или красно-белой расцветки стен связывали дом с остальными зданиями усадьбы.

Изящные классические формы усадебного дома Яропольца Гончаровых, как и план, свидетельствуют, что его проект был составлен видным и талантливым архитектором. Об этом же говорила архитектура башен въездов и хозяйственных построек, где также встречаются классические мотивы в виде портиков, пилястров и т. д. Такое соединение классики с псевдоготикой заставляет думать, что автор принадлежит к кругу зодчих, работавших скорее с Казаковым, нежели с Баженовым, стремившимся к более цельному и последовательному применению псевдоготических форм.

Внутреннее убранство дома погибло во время пожара усадьбы 1941 г.

Усадебная церковь была сооружена в 1755 г., однако ее сильно перестроили в 1808 г., наделив классическими деталями, среди которых известную роль играют ионические портики и формы позднего классицизма.

Наш маршрут завершает Микулино-Городище – интереснейший памятник древнерусской культуры, расположенный на реке Шоше. Впервые город упомянут в летописи в 1363 г. Основавшие его тверские князья деятельно принялись за его укрепление и развитие. Уже в 1398 г. здесь строится каменный собор, от которого сохранилась памятная доска (копия XIX в.), вмурованная в стены существующего храма. По-видимому, в эти годы насыпаются валы, имеющие почти 600 м в окружности и достигающие высоты в 5,5 м. В город вели трое ворот, башни которых были «встроены» в систему валов. Археологические раскопки установили не только наличие многих изб в городище, но и примыкавших к нему большого посада и торга. Значение Микулина особо возросло в XV в., когда его удельные князья даже чеканили собственную монету.

125. Серебряная чаша из Микулина-Городища. Начало XV в. (Москва, Исторический музей)

126. Церковь на погосте Пески. XVIII в.

Существующий пятиглавый собор (илл. 124), по утверждению некоторых историков, относится к 1559 г./ чему не противоречат его торжественные формы и архитектурные детали, как порталы, профилировка закомар и декоративное убранство барабанов. Храм по стройности своих общих форм может быть отнесен к группе наиболее видных сооружений подобного типа. Построенный на ныне пустом городище с его вековыми березами, он обращает на себя внимание среди живописного пейзажа поймы реки Шоши.

Из Микулина-Г ородища происходит известная серебряная чаша (илл. 125) начала XVв.,хранящаяся в Историческом музее в Москве. Она была найдена в осыпи вала свыше ста лет тому назад. Великолепно вычеканенные орнаменты вместе с символами евангелистов и конной фигурой святого Георгия, помещенной в центре, образуют узор, масштаб и формы которого хорошо связаны с самой чашей. Наличие греческих букв заставляет предполагать, что ее выполнял приезжий с Балкан незаурядный мастер. Повидимому, она служила заздравной чашей, из которой на торжественных пирах пили русские князья. Есть предположение, что она могла принадлежать князю Юрию Звенигородскому.

В окрестностях Волоколамска находится еще один интереснейший памятник, правда, несколько на отлете (в 32 км к югу от города). Это погост Пески. Здесь сохранился редчайший для настоящего времени деревянный многоярусный храм (илл. 126). Низкий широкий четверик венчают три друг на друга поставленные и уменьшающиеся кверху восьмерика. Храм, как и примыкающая к нему с запада высокая деревянная же колокольня, завершается полусферическими куполами с небольшими главками. Именно эта деталь, как и тяжелые формы восьмериков, заставляет относить этот храм к XVIII столетию. Некогда подобные ярусные церкви встречались несравненно чаще. Появившись, по-видимому, в XVII в., они послужили прототипом ярусным храмам московского барокко. Более поздняя обшивка тесом этой церкви скрыла первоначально хорошо видные венцы бревен, из которых были сложены ее стены. Исследование этого недавно открытого памятника, нет сомнения, обогатит наши знания в области русской деревянной архитектуры.

9. По Дмитровской дороге

Путь на Дмитров – один из наиболее интересных. Здесь можно любоваться красивыми пейзажами, познакомиться с памятниками, некоторые из них относятся даже к XV в. Хорошо представлены и последующие столетия вплоть до XVIII в.

Одной из первых усадеб по этой на редкость красивой дороге следует назвать В и н о г р а д о в о, «что на Долгом пруду» (в 1,5 км направо от станции Долгопрудная, Савеловской линии Московской ж.д.). Она, часто меняя своих владельцев, не сохранила ни старого дома, ни служб. Лишь остатки большого парка, сбегающего к действительно длинному долгому пруду, говорят о том, что когда-то этому месту уделялась большая забота. Но за прудом, по другую сторону Дмитровского шоссе, на пригорке, высится церковь – один из интереснейших памятников раннего классицизма (илл. 127). Она построена в 1772-1777 гг. по заказу тогдашнего владельца Виноградова А. Глебова. Архитектор церкви неизвестен, но ее особенности позволяют думать, что проект был составлен известным московским зодчим– М. Казаковым. Храм необычен по своему плану: его нижняя одноэтажная часть вписана в трехугольник. Центральная же часть представляет собой высоко поднимающийся цилиндрический объем. Все, вместе взятое, создает красивый ступенчатый силуэт. Архитектура памятника пластична, что достигалось некогда открытыми лоджиями, расположенными на каждом фасаде. Особенно выразительны парные колонны, украшающие верхнюю, цилиндрическую часть храма. Выступающий над колоннами антаблемент – его креповка – обостряет силуэт здания, вносит в рисунок архитектурных линий беспокойство и напряженность. В то же время двухколонные небольшие портики тесно прижаты к скругленным углам нижней части здания.

Не меньший интерес представляет храм и внутри. Иконостас, в котором легко обнаруживаются барочные элементы, подымается до купольного свода. Изящество его архитектурных линий, криволинейность форм, эффектные спирали волют, зрительно связывающие нижнюю часть с верхом, – все говорит об артистизме зодчего. Вместе с тем мы не найдем здесь барочной резьбы. Отдельные части иконостаса просты и ясны, предвещая строгие классические формы. В боковом приделе имеется иконостас, в котором сказываются мотивы московской архитектуры начала XIX в.

127. Усадебная церковь в Виноградове. 1772-1777

128. Церковь в селе Киёво-Спасском. 1769

По сторонам церкви в глубине территории видны две постройки, напоминающие часовни. Одна из них некогда служила колокольней, а другая была предназначена для хозяйственных нужд. Выстроенные наподобие садовых беседок с глухой задней стеной (тем самым колокольный звон доносился лишь до усадьбы), они своей расстановкой образуют с церковью новый треугольник общего генерального плана. Когда-то все три здания соединяла ограда, состоявшая из кирпичных столбов с решеткой. Ограда образовывала в плане прихотливый рисунок, близкий стилю барокко. Справа от церкви уцелел одновременный ей дом церковного причта, которому соответствовал такой же слева (не сохранился). Вся группировка зданий свидетельствует о продуманности композиции, о желании создать законченный ансамбль. Подобная планировка, как и общее построение храма, подготовила появление круглых ротондальных построек, столь излюбленных в архитектуре русского классицизма.

Рядом со станцией Лобня, на шоссе, ведущем в Рогачево, расположено село Киёво-Спасское, ныне почти слившееся с пристанционным поселком. В селе сохранилась церковь (илл. 128), построенная в 1769 г. Она принадлежит к тому интересному типу зданий, сложившемуся в Москве еще в начале XVIII в. на основе архитектуры московского барокко. Ее высокий подклет превратился в самостоятельный цокольный этаж. На стенах появились ордерные пилястры. Однако по традиции более высоко расположенные части здания обильно и богато украшены различными деталями.

Несмотря на то, что церковь в Киёве-Спасском была построена в годы, когда стиль барокко уступал место классицизму, наличники ее окон, парные пилястры коринфского ордера на высоких пьедесталах и завершающая церковь главка с небольшими волютками – все свидетельствует здесь о не изжитых еще формах барокко середины XVIII в. Внутри церкви сохранилась чудесная елизаветинская хрустальная люстра.

Следует также сказать, что на примере этого сельского храма с его небольшой колокольней, увенчанной шпилем, можно видеть бесспорное влияние городской архитектуры первой половины столетия, а также наблюдать своеобразное «запаздывание» ее развития. В то время как в Москве появлялись все новые по облику произведения, тут же рядом в Подмосковье продолжали строиться здания, повторявшие формы недавнего прошлого.

129. Усадебная церковь Нарышкиных в селе Чашникове. XVI-XVII вв.

Налево от станции Лобня, в 5 км, на берегу небольшой речки Албы расположено село Чашниково (Нарышкиных), сохранившее древний, оригинальный памятник (илл. 129). Храм привлекает к себе внимание группой больших шаровидных глав, кокошниками, в которые вставлены раковины, напоминающие словно раскрытые большие веера, а также ажурными крестами и прочими деталями, столь характерными для конца XVII в. Но стоит вглядеться в эти декоративные формы, как становится ясно, что они прикрывают более древние стены, относящиеся, можно думать, к XVI в. Действительно, писцовые книги 1585 г. упоминают сельский храм как каменный «о пяти верхах». Его любопытной особенностью следует считать отсутствие во вне полукружий апсид. Они вобраны в основной массив здания, имеющий внутри четыре столба, несущие центральную световую главу. Боковые главы некогда также были световыми. Отсутствие апсид придало храму вид гражданского здания, словно приспособленного под церковь. Это впечатление усиливается благодаря наличию на восточной стороне пилястров с антаблементом, в состав которого включены терракотовые плитки со стилизованным растительным орнаментом. Такие редкие в русской архитектуре детали убранства, встречающиеся лишь на рубеже XV-XVI вв., позволяют отнести время постройки церкви даже к началу XVI столетия. Однако позднейшие перестройки препятствуют с должной точностью судить о его первоначальном виде.

130. Церковь в селе Пояркове. 1665

В XVII в. Чашниково перешло во владение брата царицы Натальи Кирилловны-Льва Кирилловича Нарышкина, по заказу которого была выстроена прославленная церковь в Филях. В Чашникове был срублен боярский двор, к храму пристроили два придела и колокольню. Ее шатровое покрытие было выполнено из деревянных стропил – первый известный случай такой конструкции в Подмосковье, ранее всегда выполнявшийся из сужавшихся кверху венцов бревен. Над арками ее звона были устроены своеобразные декоративные козырьки, сильно повысившие декоративность этой незначительной по масштабу части здания. Обновлению подвергся и основной храм. Именно в это время его украсили шаровидные купола глав, появились раковины в кокошниках, восьмигранные окна и ажурные кресты. Четырехскатная кровля скрыла древнее покрытие. В результате всех этих переделок храм стал похож на церковь конца XVII в., когда уделяли столь большое внимание декоративным формам архитектуры. Лишь отдельные видные под штукатуркой и побелкой детали говорят о его древнем происхождении.

Далее к западу в 4 км на реке Клязьме или в 7 км от станции Сходня расположено село Поярков о. В середине XVII в. оно принадлежало известному деятелю того времени боярину Артамону Матвееву, который в 1665 г. построил здесь небольшую церковь (илл. 130). Этот памятник по обычаю того времени богато украшен различными декоративными архитектурными деталями из кирпича и камня. В нем много оригинального и занимательного. Так, колокольня установлена на толстые столбы входного крыльца. Вместо одного восьмерика звона их целых два. Подвесные гирьки в пролетах верхнего звона как бы перекликаются с такими же деталями пролетов крыльца.

Следует обратить внимание на порталы храма. В основании украшающих их колонок поставлены перевернутые верхом вниз капители, что крайне знаменательно для понимания мастерами середины XVII в. ордерных форм, рассматривавшими их лишь как декоративные элементы. Разнообразны и красивы наличники окон, украшающие стены храма. Под его высокой крышей можно предполагать ярусы дополнительных кокошников, что, естественно, повышало декоративность этого небольшого, но примечательного храма, сохранившего на северной стене красиво орнаментированную белокаменную памятную доску.

131. Усадебный дом в Середникове («Мцыри»). 1780-е гг.

Еще дальше на запад, уже по другую сторону Октябрьской железной дороги, расположено С е р е д н и к о в о (в 4 км от станции Фирсановка), получившее благодаря находящемуся тут санаторию новое современное название – «Мцыри», что связано с пребыванием здесь в юные годы Лермонтова. Усадьба выстроена в 80-х гг. XVIII в. Уже при входе на двойной парадный двор в глаза бросается гармоническое расположение хозяйственных корпусов и в особенности четырех флигелей с бельведерами, как бы подготовляющих восприятие центрального дома (илл. 131,), увенчанного также небольшим бельведером. Архитектурная обработка стен всех зданий до крайности проста. Это слегка утопленные в стены вертикальные филенки, в которых размещены окна, римско-дорические пилястры, небольшие фронтоны и другие детали строгой классической архитектуры. Масштаб и даже известный уют создают низкие, в высоту всего лишь одного нижнего этажа, колоннады, объединяющие центральную группу зданий. По названным особенностям архитектуры усадебных построек можно думать, что их автором был И. Старов. К сожалению, внутри мало что напоминает XVIII в., так как дом и флигели не раз подвергались переделкам и перестройкам.

Достопримечательностью Середникова является его парк. Сильно изрезанная оврагами местность была использована опытным садовником для устройства прудов, расположенных террасами у речки Горетовки. Ель, сосна, лиственница явились теми породами деревьев, которые по преимуществу занимают живописные склоны. От дома к пруду спускается эффектная лестница-пандус с охватывающими ее по бокам полукруглыми в плане дорожками. У верхнего пруда располагается трехарочный мост с небольшими муфтированными колоннами и красивой решеткой между каменными столбами парапета. Среди редких теперь подобных сооружений мост Середникова по красоте своих эллипсовидных арок и монументальности форм является одним из лучших.

Однако наше отклонение от основного пути зашло слишком далеко. Следует подумать о возвращении на Дмитровскую дорогу. По пути обратно осмотрим на Ленинградском шоссе старинную усадьбу Собакиных-Чашниково (в 4 км от станции Алабушево, Октябрьской ж.д.). Ее остатки в виде парка с прудами, церкви и других зданий типичны для усадеб начала XIX в. Однако ее конный двор (илл. 132) стоит того, чтобы остановиться на нем подробнее. Видимо, из-за прихоти владельцев это сооружение значительно превышало в свое время барский дом. В центре здания расположен двухсветный корпус с четырехколонными портиками дорического ордера и верхними полукруглыми окнами. Некогда он был, как и остальные части, окрашен в темно-красный цвет, на котором хорошо выделялись белокаменные детали. Особенно интересны боковые колоннады (дорические), идущие к угловым флигелям. Правый из них получил кубическую надстройку, украшенную с каждой стороны ложными арками. Их архивольты членятся камнями, расположенными по радиусам, что обостряет декоративные особенности этого интересного, ныне почти полуразру^– шенного сооружения. Мягкий по очертанию невысокий купол венчает эту часть здания, придавая ей известную самостоятельность. Нетрудно заметить, что общая композиция конного двора в Чашникове близка зданию императорских конюшен, построенных В. Стасовым в Петербурге в 10-20-х гг. XIX в. Видимо, это здание понравилось владельцам скромной подмосков^– ной, поскольку оно послужило образцом, на который ориентировался неизвестный нам зодчий.

132. Конный двор усадьбы Собакиных в Чашникове. Начало XIX в.

Вернувшись на Дмитровскую дорогу, следует ознакомиться с широкоизвестным Марфиным (в 4 км от станции Катуар). Свое имя усадьба получила в конце XVII в., когда она принадлежала «дядьке» Петра – Б. Голицыну – владельцу Дубровиц. По его заказу крепостной архитектор В. Белозеров построил в 1701 – 1707 гг. церковь (илл. 134). Легенда повествует, что она не понравилась владельцу, поскольку для поддержки купола внутри были "поставлены массивные столбы – пилоны. Белозеров был засечен насмерть.

Церковь Марфина весьма оригинальная для московской архитектуры начала XVIII в. Если в общей ее композиции и отдельных деталях убранства можно найти отголоски приемов древнерусского зодчества конца XVII в., известного под именем московского барокко, то в характере замысла, в трактовке отдельных форм, как и в применении ордера, видно то новое в архитектуре, которое прокладывало себе путь в те годы. Крестообразный план церкви в какой-то мере повторяет композицию Дубровицкого храма. Однако вместо округлых форм последнего здесь строгие, четкие объемы, стены которых украшены коринфскими пилястрами с занятными по рисунку капителями. Вместе с тем над входами помещены восьмигранные окна, обрамление которых очень похоже на соответствующие детали церквей в Уборах и Троице-Лыкове. Поэтому можно думать, что для белокаменных работ в Марфине была привлечена та же артель мастеров– резчиков.

Белозеров внес большое оживление в облик здания, поставив пилястры на пьедесталы так, как это рекомендовалось в изданном в те годы на русском языке руководстве по архитектуре итальянца Виньолы, где описывались правила пользования ордерными формами. Действительно, коринфские пилястры придали церкви и большую стройность и нарядность. Выступы– притворы, крытые на два ската, получили на торцах простые, несколько резкие по форме фронтоны. Средокрестие увенчано высоким цилиндром барабана, купол которого несет небольшую главку, столь типичную для московской архитектуры первой половины XVIII в. В порталах входов и наличниках окон, оттененных гладью стен, предвосхищена та строгость рисунка, которая получила распространение в последующей архитектуре русского классицизма.

В конце XVIII в. Марфино перешло во владение Салтыковых и, как большинство подмосковных усадеб, было заново перепланировано и отстроено. Появились новый большой усадебный дом, обширные службы, два театра и прочие увеселительные строения в парке. В 1812 г. Марфино было разграблено и сожжено отрядом французских войск. Но не все погибло в огне. Сохранились, например, два корпуса псарен за парком, украшенные восьмиколонными портиками. По ним можно судить о былом великолепии классической усадьбы. Уцелели также две беседки -одна– полуциркульная, служившая, видимо, музыкальным павильоном; другая – двухъярусная, исключительно оригинальной формы (илл. 135). Ее восьмигранный низ состоит из массивных рустованных стен, прорезанных со всех сторон проемами входов. За ними виднеются римско-дорические колонны, несущие арки, на которые опирается перекрытие. Вверху же высится восьмиколонная ионическая беседка, увенчанная небольшим куполом. Гармоничность, легкость и воздушность ее форм как бы противостоят тяжелому низу. Такое противопоставление, такая игра архитектурных форм невольно заставляет вспомнить одного из оригинальнейших и одареннейших архитекторов второй половины XVIII в. – Львова.