Текст книги "Павел Федотов"

Автор книги: Михаил Алленов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Игроки. 1851-1852

Киевский музей русского искусства

Если дар, который знал за собой Федотов, заключался в подметливости и вкусе к мелочам, в предрасположенности, выражаясь гоголевским языком, «забирать в уме своем весь этот прозаический, существенный дрязг жизни... все тряпье до малейшей булавки», то способность Федотова или то, что мы называем талантом, – именно в нахождении способов изобразительного воплощения этого совершенно нового для русского искусства материала в художественно прельстительную форму.

«Я учусь жизнью», – говорил Федотов. Вообще говоря, эта фраза, если придавать ей значение творческого кредо или принципа, – высказывание типичного дилетанта, а Федотов первоначально выступал именно как дилетантствующий талант. В противовес этому можно напомнить довольно известное высказывание Матисса: «Художниками становятся не перед натурой, а перед прекрасной картиной». Разумеется, высказывание Матисса – это высказывание мастера, который знает, что мастерству можно учиться только у мастеров. Согласно этой логике, учеба жизнью не станет искусством, пока эта жизнь не будет увидена в произведении некоего мастера, который преподает художнику уроки мастерства. Такая метаморфоза в отношении к жизненным коллизиям и зрелищам давно известна. Она содержится в знаменитой формуле и метафоре, принадлежащей к разряду «вечных метафор», – «весь мир театр». В сущности, когда мы произносим, не особенно задумываясь, простенькую фразу «сценка из жизни», мы приобщаемся именно к этой метафоре, мы выражаем именно те аспекты отношения человека к действительности, которые свойственны художественному дистанцированию от жизни.

Портрет Елизаветы Петровны Жданович. 1846-1847

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Портрет Анны Петровны Жданович. 1847

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

И такого рода отношение к жизни, такое изъятие себя из-под власти ее законов и ощущение себя в какой– то момент в положении зрителя, который созерцает мирскую карусель, принадлежит к вполне человеческим способностям. Ее-то знал за собой и умел культивировать в себе Федотов.

Особенность русской ситуации состоит в том, что бытовая картина, именуемая иначе просто жанром, возникает в русском искусстве очень поздно, в начале XIX века. В рамках русской художественной традиции жанр не имел прецедента, не на что было опереться, кроме тех образцов европейского искусства, которые можно было видеть главным образом в Эрмитаже. Но помимо исторических форм в конкретных персональных разновидностях, весьма богатых и разветвленных, выработанных европейской живописью, существует такая вещь, как внутренняя логика. И о Венецианове, и о Федотове можно сказать, что они воспроизводят не конкретные исторические прецеденты голландского, фламандского или французского жанра XVII или XVIII века, а развивают и воссоздают эту самую внутреннюю логику жанра.

Портрет Евдокии Петровны Ростопчиной. 1850

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Портрет Марии Павловны Дружининой. 1848-1849

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

С точки зрения этой логики бытовая равнина, изображению которой посвящена жанровая живопись, имеет две отдельные территории или области. Одна – где быт обращен к первооснованиям жизни человеческого рода, таким, как труд, дом, попечение о семье, заботы материнства и т. п. Это тот род человеческих забот и занятий, который имеет отношение к вечному, неизменному, непреходящему, к неотменимым ценностям бытия, существования человека в мире, следовательно, это та часть быта, где он оказывается причастным бытию, где бытовой жанр тяготеет к бытийственному. Именно таков жанр Венецианова.

Основную антитезу, скрытую в природе жанра, можно определить как антитезу «природа – цивилизация». Соответственно, вторая часть этой антитезы представлена наиболее полно в городской среде. И это и есть предмет, обусловивший логику федотовского жанра.

Портрет Егора Гавриловича (Георга Готфрида) Флуга. 1848

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

В становлении Федотова-жанриста, в определении своего «пространства» внутри жанра существенную  роль играло то обстоятельство, что хронологически Федотову предшествовали Венецианов и его школа. Но не в том смысле, что Федотов учился у Венецианова и наследовал его уроки, а в том смысле, что он отрицательным способом строил свой художественный мир, по всем параметрам противоположный тому, что было у Венецианова.

Прежде всего, у Венецианова – деревня, у Федотова – город; у Венецианова – крестьянский мир, у Федотова – многосословный, разночинный. Венециановской пейзажности у Федотова противостоит интерьерность. У Венецианова преобладает созерцательная статика, длительное, неподвижное равновесие. У Федотова – дискретные фрагменты жизни, подвижность, выводящая мир и человеческое естество из равновесия. Венециановский жанр бесконфликтен, бездейственен.

Портрет Александры Петровны Жданович. 1846-1847

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Портрет Петра Владимировича Ждановича. 1846-1847

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

У Федотова почти всегда присутствует конфликт, действие. Наконец, в самом широком и принципиальном смысле различие состоит в том, что Венецианов воплощает норму существования, которую для него олицетворяет крестьянский мир, лад и склад, тогда как предмет федотовского искусства составляют все возможные отклонения от нормы. И в этой антитезе заключен основополагающий для формирования федотовской изобразительной стилистики момент. Стихия венециановского жанра – это вневременное, вечное, всегда повторяющееся, тогда как стихией федотовского жанра стало время, то, что творится и происходит в быстропреходящем, сию минутном времени. В доступных изобразительному искусству пространственных отношениях он моделировал отношения временные. Соответственно в самой изобразительной стилистике, в стремительности или замедленности линейного рисунка, в чередовании пауз между фигурами, в распределении световых и колористических акцентов чрезвычайно важными становились темпо-ритмические характеристики. Изменения в этой сфере во многом определяют различие между его графическими и живописными  сочинениями и его эволюцию, т. е. те противоположения, которые отделяют одно произведение от другого.

Портрет Надежды Петровны Жданович за фортепьяно. 1849

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Портретного свойства зоркость и наблюдательность, как говорилось прежде, стоят у истоков федотовского жанризма. Однако федотовские портреты полностью, по всем статьям противостоят федотовскому жанру. Во-первых, потому, что портретные персонажи Федотова воплощают именно норму – ту, что некогда, ссылаясь на Шатобриана, сформулировал Пушкин: «Если бы я еще верил в счастье, я искал бы его в единообразии житейских привычек». Имея в виду постоянное скитальчество в чуждом многолюдстве, какого требовало от него ремесло и мастерство бытописателя, Федотов называл себя «одиноким зевакою».

При том скудном обеспечении, которое приносила Федотову его художественная деятельность, он запретил себе мечтать о семейных радостях. Федотовский портретный мир – это мир «идеальный», где царит домашняя атмосфера дружеской симпатии и участливого внимания. Модели Федотова – это его друзья, его ближайшее окружение, как семейство его сослуживца по Финляндскому полку Ждановича, в доме которого, по-видимому, при своей одинокой и бесприютной жизни, Федотов находил уютное пристанище. Это, следовательно, те люди, которые составляют «отраду сердца», которые наполняют память «одинокого зеваки», странника, путника во всех его странствиях.

Портрет Ольги Петровны Жданович. Этюд. 1848

Курская областная картинная галерея

Портрет Петра Семеновича Ванновского. 1849

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Юный художник. 1849-1850 («Нет, не выставлю! Не поймут»)

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Жирный подмалевок. 1849-1851 («Экою ты меня сделал жирною!»

«Это еще подмалевок – посмотрели бы, как Брюллов жирно подмалевывает.» «То-то смотри»)

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Нам неизвестны мотивы создания портретов: заказывались ли они Федотову и получал ли он за них гонорары. И сама эта неясность (при относительно большом количестве портретов, созданных художником) указывает на то, что, по-видимому, это были памятники дружеского расположения и участия в большей степени, чем произведения, писавшиеся на заказ ради заработка. И в этой ситуации художник не обязан был следовать общепринятым канонам портретизма. Действительно, портреты написаны так, как если бы они создавались исключительно «для себя», наподобие фотографий для домашнего альбома. В русском искусстве это предельный вариант камерного портрета, малоформатные портреты, приближающиеся к миниатюре, назначение которой – сопровождать человека везде и всегда; портрет-миниатюру брали с собой в дорогу, кладя, например, в шкатулку, или вешали на шею как медальон. Он находится, так сказать, в орбите дыхания, будучи согрет человеческим теплом. И этой сокращенностью расстояния, дистанции собеседования с моделью – тихо, вполголоса, без широких жестов и патетики – задается эстетический кодекс, в рамках которого состоялась сама портретная концепция Федотова.

В федотовских портретах, создававшихся приблизительно с 1846 года, мы можем заметить естественный рост мастерства, живописной изощренности, но не изменение концепции. Это мир сугубо «интерьерных» чувств, где идеализируется дружеское внимание и участие, тот умиротворяющий покой, который заключают дом, уют, тепло привычных, обжитых вещей. Обитатели этого идеального царства в буквальном смысле образы, то есть образа, иконки, или же домашние божки, пенаты, то, чему поклоняются. Поэтому эти изображения обладают главным качеством священных образов – они живут вне времени.

Портрет детей Жербиных: Ольги Ивановны и Федора Ивановича. 1850-1852

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Портрет Ольги Ивановны Демонкаль. 1850-1852

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Это – главный пункт, который отличает портреты Федотова от его жанровых композиций. В последних – мир, движимый временными, преходяще-суетными страстями, тогда как герои федотовских портретов изъяты из-под власти какой-либо событийности, к ним даже трудно примыслить житейские эмоциональные ситуации – задумчивость, радость и т. п. Единственное, что мы можем усмотреть, зная биографические обстоятельства моделей, – это отрешенная грусть. Например, портрет А.П. Жданович в траурном платье (1847) – это траур по смерти брата. Но в портрете изображена не острая скорбь или ситуация оплакивания: это тихое, не бросающееся в глаза безразличие, словно усталость от печали. Главное, что присутствует в этом портрете и что в той или иной степени разлито во всех портретах Федотова, – это равнодушие моделей к внешним проявлениям чувств, к тому, как они выглядят «со стороны». А это именно такого рода состояния, в которых забывается течение времени. Они уводят от сиюминутного. Но кроме того, это застенчивость людей (и художника, наделяющего этим свойством свои модели) не то, что скрытных, но считающих неприличным навязываться кому бы то ни было со своими «чувствами».

В этом ряду выделяется такое странное по замыслу произведение, как портрет Е.Г. Флуга (1848?). Это посмертный портрет, этюдом для которого послужил выполненный Федотовым рисунок Флуга на смертном одре. Сюжет носит явно сочиненный характер. Совершается нечто вроде спиритического сеанса: загораживая листом от зрителя свечу, приставив бумагу близко к пламени, Флуг как будто ожидает проявления какого-то тайного послания, надеется прочитать написанные симпатическими чернилами письмена, когда они проступят в нагретом воздухе.

Другой портрет, где угадывается событийная канва, – Портрет Н.П. Жданович за фортепьяно (1849). Она изображена в форме воспитанницы Смольного института благородных девиц. Она то ли только что сыграла музыкальную пьесу, то ли собирается сыграть, но в любом случае в ее осанке и во взгляде холодноватых глаз с бровями вразлет – какая-то удивительная победительная стать, как если бы Жданович была уверена, что своей игрой она непременно прельстит и покорит того, кого она надеется покорить.

Портрет Федора Евдокимовича Яковлева. 1850

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Портрет Ольги Петровны Жданович. 1846-1847

Государственная Третьяковская галерея, Москва

Портреты Федотова не только отрешены от устойчивых форм портретной репрезентации, имевших целью прославить модель, показывая ее, как говорили в XVIII веке, «в наиприятнейшем свете», подчеркивая красоту, или богатство, или высокий сословный ранг. Почти во всех федотовских портретах присутствует интерьерная обстановка, причем, как правило, в этих фрагментах угадываются «дальние покои» дома – не гостиная или зала, не парадные апартаменты, а сугубо домашняя, интимная среда обитания, где люди живут «сами по себе», занятые повседневными заботами. Но при этом его портреты отрешены от декоративно-украшательских заданий быть одной из красивых вещей в интерьерном ансамбле, изобразительный язык федотовских портретов полностью лишен декоративной риторики.

Одной из важных составляющих портретного искусства является реакция художника на возрастные особенности модели. Рассматривая таким образом портреты Федотова, мы с удивлением должны будем отметить, что в них отсутствует специфическая нота, свойственная молодости.В прекрасном портрете О. Демонкаль (1850-1852) модели не больше двенадцати лет, чему почти невозможно поверить. В одном из лучших портретов, портрете П.С. Ванновского (1849), давнему знакомому Федотова по Кадетскому корпусу и сослуживцу по Финляндскому полку – 27 лет. Никак нельзя сказать, что Федотов старит лица. Но возникает впечатление, что этих людей коснулось некое раннее знание, которое лишило их наивной отзывчивости и открытости «всем впечатленьям бытия», то есть той крылатой одушевленности, которая является отличительным свойством молодости.

Специфику федотовской портретное™, таким образом, в большой мере приходится характеризовать отрицательным путем – не наличием, а отсутствием некоторых свойств. Здесь нет декоративной риторики, нет парадного пафоса, не имеет значения социальное амплуа и соответственно не проявляется внимание к ролевому, поведенческому жесту. Но все это – значимые отсутствия. В их числе и следующее: казалось бы, федотовский жанризм, имеющий дело со всякого рода житейскими несуразицами, должен был обострять чуткость к необычному, остро запоминающемуся, характерно особенному в человеческом облике. Но как раз этого в федотовских портретных образах нет, и это, пожалуй, самое удивительное их свойство – художник чуждается всего резко подчеркнутого, броского.

Автопортрет. Мужские головы (четыре наброска). Женская полуфигура (два наброска). 1846-1847

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Федотов многократно изображал себя в образах персонажей своих произведений. Но вряд ли живописное изображение, атрибуируемое как портрет Федотова, является его собственным автопортретом. Скорее всего, оно написано не им. Единственный достоверный автопортрет Федотова, являющийся именно портретом, а не персонажем с чертами Федотова – это рисунок на листе с этюдными набросками к другим произведениям, где Федотов преисполнен глубокой печали. Он не просто прикручинился и «головушку повесил» – это грустная задумчивость человека, искавшего «наслаждение для души» в том, чтобы «подмечать законы высшей премудрости», и постигшего один из них, завещанный Экклезиастом : «Во многой мудрости много печали, и тот, кто множит познания, множит скорбь». Эта интонация, полностью отсутствующая в жанрах Федотова, образует фон, аккомпанемент его портретного искусства.

Краткая летопись жизни П.А. Федотова

1815	4 июля. Родился в Москве, в семье титулярного советника Андрея Илларионовича Федотова.
1819	январь. Признание Московским дворянским собранием прав А.И.Федотова на дворянское достоинство.
1826	Отдан в 1 Московский кадетский корпус.
1830	Произведен в унтер-офицеры.
1833	13 декабря. В чине прапорщика окончил обучение и в чине прапорщика выпущен в лейб-гвардии Финляндский полк, квартировавший в Петербурге.
1834	3 января. Прибыл в Петербург. Начинает посещать вечерние классы Академии художеств.
1837	август-декабрь. Проводит отпуск в Москве. Исполняет ряд акварелей.
1840	март. Николай I предоставляет Федотову право оставить военную службу для художественных занятий. Федотов испрашивает время для решения.
1841	декабрь. Произведен в штабс-капитаны.
1844	3 января. В чине штабс-капитана уволен от службы. Продолжает посещать классы Академии художеств.
1844-1846	Выполняет сепией ряд композиций с бытовыми сюжетами.
1846	Начинает работать в технике масляной живописи. Пишет картину Свежий кавалер.
1847	Пишет картину Разборчивая невеста. Делает рисунки для Иллюстрированного альманаха, готовящегося к изданию Н.А. Некрасовым. Предположительное знакомство с Ф.М. Достоевским.	апрель—май. Показывает К.П. Брюллову картины Свежий кавалер и Разборчивая невеста и получает высокую оценку мэтра.
1848	сентябрь. Представляет на годичную выставку в Академии художеств картины Свежий кавалер, Разборчивая невеста, Сватовство майора. Из-за эпидемии холеры выставка осталась закрытой для широкой публики.	30 сентября. За картину Сватовство майора получает звание академика по живописи домашних сцен.
1848-1849	Совместно с гравером Е.Е. Бернардским и другими задумывает и готовит издание художественного Сатирического листка. Вследствие ареста Бернардского по делу петрашевцев издание не осуществлено.
1849	сентябрь—октябрь. На трехгодичную выставку в Академии художеств представляет три картины: Свежий кавалер, Разборчивая невеста, Сватовство майора. К Сватовству майора пишет стихотворное пояснение.
1849-1850	Сочиняет поэму Поправка обстоятельств, или Женитьба майора. Поэма распространяется в списках.	февраль-май. Пребывание в Москве. Экспонирует свои произведения в галерее Ростопчиных. Закончена картина Не в пору гость. Весной четыре картины и восемь сепий показываются на выставке в Московском училище живописи и ваяния. Успех в среде московской интеллигенции. Знакомство с А.Н. Островским, историком М.П. Погодиным, поэтессой Е.П. Ростопчиной.
1850	июль—сентябрь. Вынужден продать за полцены (петербургскому коллекционеру И.М. Прянишникову) картины Свежий кавалер и Сватовство майора. Безуспешные хлопоты об издании литографии с картины Свежий кавалер. Работа над картиной Вдовушка.	октябрь-декабрь. Ходатайство Совета Академии художеств перед министерством Императорского двора об увеличении отпускаемой Федотову ежемесячной суммы, поскольку «он находится в затруднительном и даже крайнем положении». В декабре министерство сообщает о прибавке к содержанию Федотова трехсот рублей в год. Выполняет ряд рисунков с намерением издать их в литографиях для продажи.
1850-1851	Исполняет варианты картины Вдовушка и повторение Сватовства майора.
1851-1852	Работает над картинами «Анкор, еще анкор!» и Игроки.
1852	Психическое расстройство. Помещение в лечебницу психиатра Лейдесдорфа. сентябрь. Переводится в казенную больницу Всех скорбящих.	14 ноября. Умер в больнице. Погребен на Смоленском кладбище в Петербурге.

Указатель произведений П.А. Федотова

Автопортрет. Мужские головы (четыре наброска). Женская полуфигура (два наброска). 1846-1847 – 46

«Анкор, еще анкор!».1851-1852 – 34-35

«Ах, папочка, как тебе идетчепчик!». Автошарж. 1848-1850 – 24

«Бедной девушке краса – смертная коса» (Мышеловка). 1844-1846 – 15

«Бельведерский торс». Пьянство академистов. 1841-11

Бивуак лейб-гвардии Гренадерского полка (Установка офицерской палатки). 1842-1843 – 9

Бивуак лейб-гвардии Павловского полка (Отдых на походе). 1841-1844 – 8

Вдовушка (с зеленой комнатой). 1850 – 29

Вдовушка (с лиловыми обоями). 1851-1852 – 30

Вдовушка. 1850-1851 – 30

Вдовушка. 1851-1852 – 28

Встреча в лагере лейб-гвардии Финляндского полка великого князя Михаила Павловича 8 июля 1837 года – 7

Жена-модница (Львица). Эскиз. 1849-1850 – 31

Жирный подмалевок. 1849-1851 – 42

Зимний день. 20 линия Васильевского острова. 1850 – 2-3

Игроки. 1851-1852 – 37

Игрок, сжимающий голову руками. Два этюда. 1851-1852 – 36

Игрок, сидящий за столом. Игрок, разминающий поясницу. Этюд. 1851-1852 – 36

Как люди ходят. 1846-1847 – 8

«Как хорошо иметь в роте портных». Шарж. 1835 – 8

Квартальный и извозчик. 1848 – 24 Кончина Фидельки. 1844-1846 – 1 2

Крестины. 1847 – 15

«Маменька домой сбирается». 1849-1851 – 31

Модный магазин. 1844-1846 – 14

Молодая девушка перед портретом офицера (Вдовушка). 1849-1851 – 30

Молодой человек с бутербродом. 1849 – 26

Молодой человек, играющий с собакой. 1851 – 33

Не в пору гость. Завтрак аристократа. 1850 – 27

Неосторожная невеста. 1849-1851 – 25

Николай I среди институток. Эскиз. 1850-1851 – 10

Офицер и денщик. 1850 – 32

Первое утро обманутого молодого. 1844-1846 – 13

Передняя частного пристава накануне большого праздника. 1837 – 11

Портрет П.С. Ванновского. 1849 – 42

Портрет О.И. Демонкаль. 1850-1852 – 44

Портрет М.П. Дружининой. 1848-1849 – 39

Портрет А.П. Жданович. 1847 – 38

Портрет А.П. Жданович. 1846-1847 – 40

Портрет Е.П. Жданович. 1846-1847 – 38

Портрет Н.П. Жданович за фортепьяно. 1849 – 43

Портрет О.П. Жданович. Этюд. 1848 – 42

Портрет О.П. Жданович. 1846-1847 – 45

Портрет П.В. Ждановича. 1846-1847 – 40

Портрет детей Жербиных. 1850-1852 – 44

Портрет поручика Финляндского полка П.Е. Львова. 1846-1847– 32

Портрет Е.П. Ростопчиной. 1850 – 39

Портрет А.И. Федотова. 1837 – 6

Портрет Е.Г. (Г.Г.) Флуга. 1848 – 41

Портрет Ф.Е. Яковлева. 1850 – 45

После умывания. 1846-1847 – 6

Потягивающийся игрок. Этюд. 1851-1852 – 36

Прогулка. 1837 – 5

Продажа страусового пера. 1849-1851 – 25

Прошу садиться. 1846-1847 – 7

«Пятница – опасный день» (Федотов, разрываемый страстями). 1843 – 15

Разборчивая невеста. Фрагмент – 1 8

Разборчивая невеста. 1847 – 18-19

Сватовство майора. 1848 – 20-21

Сватовство майора. 1848. Фрагменты – 22-23

Сватовство майора. 1850-1851 – 23

«Свежий кавалер». Утро чиновника, получившего первый крестик. 1846 – 17

Следствие кончины Фидельки. 1844-1846 – 13

«Теперь невест сюда, невест». Автошарж. 1848-1850 – 24

Уличная сцена в Москве во время дождя. 1837 – 4

Утро чиновника, получившего накануне первый крестик. 1844-1846 – 16 П.А.

Федотов и его товарищи по лейб-гвардии Финляндскому полку. 1840-1842 – 10

Художник, женившийся без приданого в надежде на свой талант. 1844-1846 – 14

Юный художник. 1849-1850 – 42

Л.М. Жемчужников. Портрет П.А. Федотова. 1861 – 4

ISBN 5-7793-0256-1