Текст книги "Король Руси (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Оставалось понять, что ждет Элеонору Арагонскую и Катерину Сфорца. Ведь в задуманном раскладе они не жильцы. А раз так, то это, без всякого сомнения, резкое обострение отношений между Святым Престолом и Константинопольским Патриархатом. Оно и без того далеко от благодатного, мягко говоря. А тут еще такой шаг.

Но за кадром разговора Стефана со своим епископом оставался еще один нюанс, который тревожил господаря Молдовы. Он прекрасно знал о том, что Вселенский Патриарх верой и правдой служит своему господину – султану. А тому совсем не интересно, чтобы торговля товарами Великого шелкового пути шла в обход его казны. А значит и компания Персидской торговли, что задумана и ныне развивается Иоанном, ему ни к селу, ни к городу. Очевидный конфликт интересов. Причем, в сущности, непримиримый. Здесь одной взяткой, в форме приданного за Зою, дело не решить. Здесь нужен иной подход к делу.

В любом случае, Стефан III послушал своего епископа. Подумал. И решил вести, как и прежде, свою игру. Игру, нацеленную на укрепление и развитие его державы. И в ней не предусматривалось прибытие Зои ко двору Московскому и сочетания ее браком с Иоанном Иоанновичем. Как и решительная победа назревающей коалиции из Польши и Великого княжества Литовского. Во всяком случае он все взвесил и решил рассматривать сложившуюся ситуацию как возможность. Возможность для него по расширению своих земель…

[1] Стефан III Великий – жил с 1429 по 1504 года, правил Молдавским княжеством с 1457 по 1504 годы. Успешно противостоял более сильным соперникам – Османской Империи, Польше и Венгрии. За время своего правления сумел не только отстоять независимость Молдавии, но значительно ее укрепить.

[2] Здесь идет отсылка к личному гербу Иоанна – золотой восставший лев на красном фоне – герб Ланистеров.

Глава 2

1473 год – 11 апреля, Москва

– Что-то удалось прояснить? – Устало спросил Иоанн.

– Многое. Но… многое из этого тебе не понравиться Государь, – чуть помедлив ответил митрополит Феофил. – С чего начать?

– Начинай с плохого.

– А все плохое.

– Почему я не удивлен? – В некотором раздражении фыркнул Иоанн. – Ладно. Тогда начнем с Казимира. Он там как? Не хворает? Чай уже на войну собрался?

– Он не верил слухам… – осторожно произнес Феофил. – Но слухи подтвердились и теперь шляхта с магнатами бузят. Им всем очень не понравилось, что Папа Римский подтвердил законность претензий твоего покойного отца, да будет земля ему пухом, – перекрестился митрополит, – на титул короля Руси.

– Это предсказуемо. Что-то еще?

– Они собираются пойти войной на тебя.

– Польша и Литва разом?

– Король и примкнувшие к нему магнаты. По слухам, шляхта этим делом очень недовольна. Но не в той мере, чтобы собирать Посполитое рушение[1] и идти карать тебя. Король хотел собирать именно его, но его отговорили.

– Вот те раз. И кто же?

– В Сейме коронном выслушали слова кардинала и нашли их разумными. Он передал им кратко доводы законников Папы. Польская шляхта в праве решать за Польшу, литовская за Литву, а русская за Русь. Казимира даже слушать не стали. Шляхта очень возбудилась, когда кардинал заговорил за их права, а также о том, что противное воли римских законников решение, позволит в будущем ущемлять королю и польскую шляхту.

– В Литве также не услышали желание короля?

– Да, – кивнул митрополит. – Но нам от этого сильной радости нет. Да, сеймы и Польши, и Литвы отказались поднимать Посполитое рушение. Но они порешили выделить королю денег на войну, ибо урон чести не только ему, но и державе. Причем довольно крупную сумму денег. А он сам сумел заручиться поддержкой влиятельных магнатов, которые имели свои виды на твои земли, Государь. Да и свои деньги у него имеются.

– Сколько, кого, куда пока не ясно?

– Нет, – покачал головой Феофил. – Очевидно только то, что Тверь и Рязань их поддержат. И ходят слухи, что Новгород также поддержит, ежели Казимир дарует ему Магдебургское право[2].

– Новгород, значит? – Нахмурился Иоанн. – Аль недовольны они тем, что их торговлишка улучшилась от расширения торга Волжского?

– Довольны, – кивнул Феофил. – Но не привычно им жить под рукой короля. К вольностям привыкшие они. Оттого и соблазняет их Казимир россказнями всякими.

– Соблазняет, значит. Хм. Ладно. Подумаю. А на что Казимир деньги на что спускает, полученные от сеймов?

– Мне то неведомо.

– А слухи что говорят?

– Что переговоры с бандами наемников ведет где-то на западе.

– О! Ясно… – нахмурившись, произнес наш герой. И задумался.

На текущий момент, в его руках была небольшая, но вполне эффективная регулярная полевая армия. Полдюжины[3] легких полевых орудий, две сотни аркебузиров, шестнадцать сотен пикинеров и три сотни всадников.

Также он имел доступ к старым, квазирегулярным воинским контингентам. Старой дружине, что досталась ему в наследство от отца в неполные три сотни всадников, ибо потрепало ее в последнюю кампанию. А также ополчение с Москвы, Новгорода и прочих вотчинных земель, которое могло выставить ему несколько тысяч конницы. Неплохой такой линейной конницы в доспехах. Одна беда – совершенно неуправляемой на поле боя и не дисциплинированной, ибо по своей сути средневековой. Да, конечно, не в той дикой степени, как в той же Франции в начале Столетней войны. Но все одно – тот еще хаос на ножках. Причем с гонором немалым. Отец ведь пытался в последний год своей жизни их перевести на «сотенную службу» и принудить к регулярным тренировкам да дисциплине. Но не вышло. Такую поруху старины они терпеть не пожелали. И это не считая того, что подобное «наследное» войско не было в полной мере у него под рукой. Его собирать нужно. А это не просто и не быстро.

Сверх того, Иоанн мог рассчитывать на наемников в случае чего. Как внутренних, так и иноземных. Но тут говорить о каких-то конкретных контингентах было пока сложно. Все уходило на откуп случая.

– Ты бы еще своих пешцев завел себе что ли, – наконец прервал его размышления Феофил.

– Заведу, – кивнул Иоанн несколько раздраженно. – Обязательно заведу. Вот только решу, чем их кормить, вооружать и где им жить – и заведу. А также разберусь, где взять командиров для них.

– Но ты же уже начал набор.

– И тренировку, – кивнул Иоанн. – Но эти пять сотен – максимум, что я могу себе сейчас позволить.

– Сын мой, грядет большая и серьезная война. Король Польши и Великий князь Литовский, при поддержки своих магнатов и Великих князей Тверского да Рязанского попытается разгромить тебя. Ежели ты не сумеешь должно выступить, то многие земли потеряешь. А то и жизнь. Стоит ли сейчас экономить? У тебя ведь есть деньги. Вот и не жадничай. Что тебе эти пять сотен, коли придется драться и на севере, и на юге, и на западе?

– Есть деньги, есть, – нехотя согласился явно недовольный король.

После венчания с Элеонорой Арагонской он получил очень солидное приданное – семьдесят тысяч золотых дукатов[4]. Монетой. Что в переводе на местное серебро было чуть за сорок тысяч счетных рублей. Новгородских, которые были вдвое тяжелее московских.

Сверх того, у него полностью сохранилась от отца контрибуция Новгорода в тридцать пять тысяч рублей. Да еще десять тысяч монетой осталось от добычи, взятой в Казани. И это несмотря на то, что Иван III обильно запускал в казанские трофеи руку, финансируя военные действия.

Кроме того, у самого Иоанна стоял небольшой «свечной заводик», еще с тех пор, как наследником был и в обход казны дела делал. И не один «заводик», а с десяток маленьких мастерских разного толка. Тут и производство кустарное стеариновых свечек с маргарином по методу Меж-Мурье. И выделка бумаги по Самаркандской адаптированной технологии из лыка. И производство тигельного «железа». И работа с костяным фарфором. И с зеркалами стеклянными опыты. И прочее. Но все это делалось буквально по чуть-чуть. «Горсточками» да «на коленке». Потому что людей обученных у Иоанна не имелось ни для работ, ни для руководства. Оттого все и тормозилось как могло. Но даже в таком виде эти мастерскими были в глазах покойного отца золотыми, ибо только чистого дохода давали в год порядка ста тысяч рублей новгородским счетом[5].

Так что, деньги у Иоанна были. И в казне, и в ежегодных доходах. Проблема была не в них…

– Сам же понимаешь, дело не в деньгах.

– В воеводах?

– И в вооружении. Доспехи чешуйчатые я еще наловчился делать. Да и то – тысячу комплектов я за год не сделаю. Но вот с остальным – беда. Ни пищалей годных, ни клинков. Разве что пики клею в достатке. Но там дело не хитрое, ежели с умом подойти.

– Так что тебе мешает покупать оружие? – Удивился Феофил.

– Время… – нехотя ответил Иоанн. И сам тоже задумался.

– На мой взгляд, сын мой, ты просто упрямишься, – назидательно произнес митрополит.

– Может и так, – нехотя согласился Иоанн. – В свое время один очень умный человек сказал, что если народ не хочет кормить свою армию, то скоро он окажется вынужден кормить чужую.

– Мудрые слова.

– Но и мои резоны в этом деле есть. Кроме своей армии из тысячи восьмисот пехоты и трехсот всадников при шести орудиях я ведь могу поднять и иных воинов. Великокняжеский полк…

– Королевский, – поправил его Феофил.

– Да, королевский полк, что достался мне от моего отца. Это конная дружина в три сотни всадников. Московский городовой полк, Новгородский и прочие. Сколько их выйдет совокупно? Пять тысяч по скромному счету.

– А ты можешь им доверять? – Прищурившись, поинтересовался митрополит. – Королевскому полку, допустим можешь. Они верны тебе. Хотя и строптивы. А городовым полкам? Прошлый год показал, что Москва верна тебе. Но только Москва. Здесь много людей, которые имеют выгоды от твоих предприятий. На остальные же крупные города я не стал бы на твоем месте полагаться. Ведь Казимир не стесняется в лести и обещаниях.

– Магдебургское право?

– И его тоже он всем сулит.

– Проклятье… – процедил Иоанн, отвернувшись к окну.

Он в свое время увлекался историей и военно-исторической реконструкцией. Но совсем другой эпохи. И недурно был осведомлен о том, каким тяжелым бременем на экономику страны ложились милитаристские устремления монархов Нового времени. Что Людовики там всякие во Франции, выжимали своих крестьян до состояния мумии, что тот же уарми московские. Да и Петровские реформы на Руси выглядели категорически грубыми, надрывными.

Иоанн не хотел так поступать. Ибо в голове своей все еще оставался не столько правителем, сколько человеком. Раз уж он вляпался в эту всю историю, то он планировал вести реформы аккуратно. С минимальной кровью и общественным сопротивлением. Да и деньги, накопленные в казне, по счастливому случаю, он не спешил спускать на сиюминутные забавы. Поэтому он строил большие планы, планируя что-то вроде пятилетки с обширным инфраструктурным строительством. Вот на него он был готов эти «внезапные» деньги и спустить. А не на войну…

Всю осень он сидел, думал, планировал. Но человек предполагает, а Бог располагает. Поэтому со своими благими намерениями он уже умудрился оказаться в центре мощного международного конфликта военного, экономического и, хуже всего, религиозного толка.

Церковь Северо-Востока Руси оскудела личным составом. Кого-то перебили. Кто-то сбежал. В результате и без того не самая многочисленная религиозная организация оказалась категорически ослабленная. А мир не терпит вакуум.

Но что Иоанну было делать в сложившейся ситуации?

Пытаться примириться с Патриархом Константинопольским, в епархию которого Русь входила? Так ведь он верой и правдой служил султану османскому, отстаивая его интересы. Как и прочие восточные патриархи древней Пентархии. Вон он какое коленце выкинул с Киевской митрополией. Что здесь, в XV веке, что там, в XXI. Патриарх Константинополя всегда был верен только себе и своим интересам, которые тесно переплетались с его непосредственным сюзереном. То есть, тем, кто крепко держал за яйца и этого иерарха и все руководство патриархата.

Возвращаться под руку этого деятеля тоже самое, что ставить в 30-е – 40-е годы XX века во главе идеологического отдела компартии Советского Союза подчиненных Геббельса. Может поначалу и не станут шалить, но волю своего начальника все одно будут реализовывать. А ведь султану компания Персидской торговли, задуманная Иоанном, как серпом по известному месту. Она ведь подрывает экономику его Империи. В то время как для нашего героя эта компания была очень важным инструментом международной политики. Ну и источником большого бабла в перспективе.

Идти к католикам? Так там тоже не санаторий. Папа Римский был самостоятельным светским правителем, который, как и Патриарх, преследовал свои и только свои интересы. И лавировал между мощными политическими образованиями Западного мира: Францией, Священной Римской Империей, Кастилией с Арагоном и так далее. Не говоря уже про весьма крутые разборки, что кипели непосредственно в Италии не умолкая.

В какой-то мере союз с Папой выглядел интересным делом. Ведь он находился далеко и прямого конфликта интересов, как с теми же «православными» османами, не выходило. Да и ресурсами они обладали куда как большими. Из-за чего можно было получить серьезные преференции в случае грамотно заключенного союза.

Однако Иоанн прекрасно понимал, что уже начались потрясения, в ближайшие век грозящие перерасти в мощнейшую волну религиозных войн и реформацию. Вон – до рождения Мартина Лютера осталось каких-то десять лет. А гуситские войны уже успели отгреметь и перепугать всю Европу. Так что, волей-неволей ему во всем этом гадюшнике придется участвовать, ежели идти к католикам. А этого ему как-то совсем не хотелось.

Пытаться свою церковь построить, как меньше через век попытается сделать Генрих VIII? Так у него для этого тупо не имелось ресурсов.

Достаточно сказать, что к 1473 году на территории Руси не было ни одного учебного заведения от слова вообще. Сказалась политика, которую проводили православные иерархи в отношении Руси. Ни светских школ, ни семинарий для священников. Да и церкви стояли только в городах, в то время как село было все еще в основе своей языческим и встретить там церковь было сложно.

Конечно, со второй половины XIII века на Северо-Востоке Руси начался «взлет на холмы», то есть, освоение земель вдали от речных террас. И этот взлет сформировал новый тип поселения – село. Но оно поначалу не отличалось наличием церкви, а просто представляло собой крупное поселение с какой-никакой, а администрацией, вокруг которого были рассыпаны крохотные деревушки в три-четыре, максимум пять дворов. Из-за чего в дальнейшем именно в селах стали ставить церквушки. Кое-где они и в 1473 году имелись. Но скорее выборочно, чем повально. Шутка ли? Даже в XIII веке под самой Москвой все еще хоронили уважаемых людей по древним языческим обычаям в курганах. В XV веке ситуация с этим делом улучшилась, но не сильно.

Так что, после разборок с Филиппом и его людьми, ресурсов людских у местной церкви стало еще меньше. Конечно, нет худа без добра, и вместе со старым митрополитом удалось вырезать многих его приспешников, которые в будущем легли бы в основу движения «иосифлян». То есть стяжателей, которые вовлекут Русь не только в коллапс самоизоляции, но и в течение XVI века будут буквально высасывать все соки из державы, расширяя свои земли и прочие имущественные владения. А к XVII веку превратят церковь в самого крупного, мощного и влиятельного землевладельца Руси, обогнав в этом плане даже монарха.

Опасные парни. И нерешительность Иоанна III свет Васильевича в борьбе с ними было ничем иным как преступной халатностью. Но, к счастью, основной корпус стяжателей оказался банально и бесхитростно вырезан в 1471–1472 годах. А те, что выжили – бежали из страны.

Бонус? Бонус. Да вот беда. Оставшихся священнослужителей оказалось так мало, а их квалификация в среднем была столь незначительна, что опираться только на них, чтобы построить «свое казино с блэк-джеком и шлюхами» выглядело совершенно не реальным. Теоретически-то да, конечно, можно было. Потихоньку – полегоньку обучать священников и как-то крутится. Но это время. Много времени. А ни католики, ни православные не будут сидеть без дела, пока какой-то там строптивый монарх станет у них кормушку отбирать. Ведь свято место пусто не бывает…

И Иоанн, вляпавшись в эту историю по неосторожности, не знал, что делать. Куда не кинь – всюду клин.

Феофил прекрасно понимал сложившуюся ситуацию. Будучи бывшим архиепископом Новгорода, он не отличался глубиной веры, компенсируя это трезвым мышлением. Так что юродствовать в подобных вещах даже не пытался. Потому он и давил на Иоанн, настаивая на максимальном укреплении войска, связывая свое благополучие с его. Он еще годом ранее понял, что его уберут с кафедры сразу же, как пошатнется власть Иоанна. Ибо считают его человеком.

– Зима близко… – тихо констатировал наш герой, после очередного спича своего собеседника.

– Что? – Удивился митрополит.

– Зима. – Повторил Иоанн. – Как образ тяжелого испытания.

– Да-да. – Охотно согласился Феофил. – Зима близко. Очень близко. И нам нужно быть готовыми к ней…

[1] Посполитое рушение – тотальная феодальная мобилизация, которая выставляет в поле все доступные ресурсы страны. У потреблялась в королевстве Польша и Великом княжестве Литовском. Несмотря на то, что мобилизация эта была тотальной, на деле она не выставляла больше ¼ части, как правило. Из-за чего такую мобилизацию можно было проводить два-три раза, собирая достаточно представительное войско. По феодальным меркам, разумеется.

[2] Магдебургское право – одна из наиболее известных систем городского права, сложившаяся в XIII веке. В рамках этого права город выступал как коллективный феодал, обретающий юридическую, экономическую, общественно-политическую и имущественную независимость.

[3] В конце 1472 года была проведена ревизия имевшейся дюжины легких пушек и половину Иоанн признал негодной из-за микротрещин и опасности разрыва при выстреле.

[4] Один дукат весил 3,5 грамма золота 980 пробы.

[5] Доходная часть бюджета всего Великого княжества Московского в 1468 году чуть превышал 200 тысяч рублей московского счета, большей частью являясь натуральным (выплаты товарами), а не денежным. После занятия Казани и Новгорода, доход удвоился. Однако львиная доля этого дохода была все также не монетой, а иными товарами. Поэтому в 1472 году в казну поступило всего 108 тысяч рублей московского счета разной монетой.

Глава 3

1473 год – 2 мая, река Ока недалеко от Переяславля-Рязанского [1]

– Березы подмосковные шумели вдалеке, плыла-качалась лодочка по Яузе-реке… – тихо напевал себе под Иоанн, вглядываясь в водную гладь Оки.

– Государь, – также тихо произнес стоящий рядом капитан. – Мы ведь не на Яузе.

– Так про Оку я песен и не знаю, – мягко улыбнулся тот. – А на душе что-то радостно и светло. Гляди как плывут, гребут, стараются, – указал он на приближающиеся корабли рязанского княжества.

Капитан посмотрел туда, куда указывал наш герой, но радости от увиденного не испытал. И у него почему-то на душе светло не стало. Он ведь и сам был родом с Рязани, а потому в предстоящем бою ему «светило» сойтись с земляками…

Иоанн II не стал ждать, когда его враги соберутся и нанесут удар по его владениям. Он решил действовать на опережение, работая по принципу превентивных ударов. Поэтому, как только Москва-река очистилась ото льда, так сразу и выступил в поход на Рязань без всяких промедлений.

Московский флот был слаб и мал. Василий II Темный, дед Иоанна, не уделял ему должного внимания. Не до того было. А отец, Иоанн Васильевич, просто не успел толком им заняться. Рязанцы же имели большие торговые интересы по Оке и средней Волге, оттого флот держали представительный. И, выступая союзниками Москвы, немало ей в речных маневрах помогали. Но флот не военный, а торговый. Ибо не было как такового военного флота в те годы ни на Москве, ни на Рязани. Поэтому в случае войны шла мобилизация торговых судов.

Так или иначе, но выступая в поход, Иоанн сумел собрать всего два десятка относительно больших купеческих кораблика. Не вооруженных, разумеется.

Хуже того, осмотр показал, что они настолько хлипкие, что даже легкие полевые орудия, что использовал наш герой в сражениях, не поставить. Один-два выстрела и жди беды. Или кусок борта отвалится, или крепления расшатаются и пойдут большие течи. Впрочем, даже если бы и были эти кораблики крепкими, такого количества нормальных, пусть и легких орудий у него попросту не имелось. И, судя по тому, что половина из дюжины отлитых годов ранее «саламандр» вышла из строя из-за трещин, так быстро их не восстановишь. А даже если и наделаешь – не ясно, как они себя в речном бою покажут. Ведь трещины у них пошли уже после дюжины – другой выстрелов. Поэтому он пошел по не совсем очевидному пути.

Мастеров-литейщиков у него пока не имелось нормальных. Те три веселых парня, что лихо отлили «саламандры» потихоньку экспериментировали, все давя на то, что слишком тонкие стенки. Но Иоанн то знал, что хорошая бронза вязкая и не трескается как яичная скорлупка. Поэтому что-то не то было с пропорциями сплава или еще с чем. Вот и заставлял их работать над собой. Расти, так сказать.

Из своих мастеров хотя бы средней руки у него имелись только кузнецы. Такие, что в каком-нибудь Нюрнберге их даже хорошими подмастерьями бы не назвали. А тут… сойдут.

Конечно, наш герой оговаривал с герцогом Милана высылку ему специалистов кузнечного дела экстра-класса. Но пока тот тянул, отправив своему несостоявшемуся зятю всего десяток подмастерьев. Причем не самых лучших, ибо его советники уверяли – для Москвы сойдут и такие. Тем более, что Катерина Сфорца все еще даже не помолвлена. А у короля Неаполя таких специалистов не имелось. Во всяком случае в таком количестве, чтобы поделиться.

Так вот. Взяв тот самый десяток итальянских кузнецов-подмастерьев, он посадил их лепить кованные тюфяки. Раскованные в полосы куски железа скручивались на оправке и проковывались, скрепляясь промеж себя кузнечной сваркой. А потом укреплялись обручами снаружи.

Да – архаика, хотя и вполне употребляемая в те годы. Но Иоанн не собирался использовать их по обычаям тех лет.

Прежде всего, все он сделал единым калибр таких тюфяков, установив его в два дюйма. Ну и прочие их размеры стандартизировав, принимая работу кузнецов по лекалам. А потом делал пробный выстрел удвоенным зарядом с последующим осмотром и простукиванием, отбирая через то более-менее приличные экземпляры. Но на этом Иоанн не останавливался. Так как оснащал прошедшие первичный отбор тюфяки крюком у среза стола, деревянным плечевым упором и двумя ручками для переноски – этакими импровизированными дельфинами.

Получались на выходе у него такие своеобразные затинные пищали с довольно приличным калибром и коротким стволом. Хотелось и длинный сделать, да «хотелку» свою пришлось обратно убирать, скручивая со всей возможной спешкой. И так брака шло много, а с длинными совсем бы ничего не вышло. Не успел бы. Просто не успел…

Чтобы упростить и ускорить перезарядку он подготовил для них картузы из льняной ткани, в которые был сразу увязан и пороховой заряд, и приличный пыж, и картечь. А сами картузы разместил по небольшим зарядным ящикам, обитыми изнутри вощеным войлоком, защищающим эти выстрелы от влаги. По десять картузов на ящик, что позволяло его легко переносить одним человеком за веревочные ручки. Сам же тюфяк транспортировался парой бойцов или одним при острой необходимости.

После чего он разбил всю свою пехоту на звенья, состоящие из одного аркебузира и двух пикинеров. Первый руководил заряжанием и выстрелом, а остальные помогали. И даже немного потренировал бойцов, дав каждому звену сделать по несколько выстрелов, спуская на это несколько ручниц.

И таких «гаковниц» у Иоанна к началу похода оказалось шестьдесят семь штук. Хотел больше, чтобы всех своих аркебузиров задействовать. Но, увы, не получилось. Даже это количество удалось получить с огромным трудом из-за кривых рук мастеров, плохого железа и недостатка нормальных технологий.

Впрочем, никто особых надежд на эти ручницы не возлагал. Старый опыт показывал – шуму от них больше, чем дела. Поэтому опытные бойцы полагали, что основная часть битвы будет носить характер абордажа. А там шансы Москвы выглядели не так уж и радужно. Да, имелось много чешуйчатых доспехов ламеллярного типа. Но она давали далеко не абсолютную защиту, уступая даже клепано-пришивной чешуе старых образцов. А бойцов у Рязани больше, так как они еще по снегу начали вести мобилизацию да подтягивать наемников…

– Сколько их? – Спросил Иоанн, протирая глаза. – Что-то все расплывается.

– Тьма, – констатировал капитан корабля, видимо даже пытаясь никого считать. Потому что Рязань вышла весьма значительным числом и кораблей, и лодок. Хотя, наверное, это были все же ушкуи, а не крупные лодки, издалека, да и по сути мало отличимые.

– Откуда они вообще столько людей набрали?

– А чего бы им не набрать? – Удивился капитан. – По Москве слухи ходили, что сосланные тобой на Юрьев-Камский бояре новгородские все как один выступили. Да и прочие рязанских поддержали.

– Прочие это кто?

– Да татары с Хаджи-Тархана, кое-кто из бояр малых новгородских, что в вотчинах своих сидел во время твоего взятия. На Руси хватает людей, кому ты не мил. Особенно теперь, когда ты взял в жены бабу папежной веры и даже не перекрестил.

– И ты тем не недоволен?

– А я что? Мое дело торговое. – Пожал плечами капитан, который по совместительству был и владельцем этого корабля, подряженный за фиксированную ставку звонкой монетой ему или его наследникам по окончанию сделки.

– Ой ли?

– А чего мне кривляться? Коли с ними нам татар побить получится, так и что в том дурного? Вон – Казань взяли и торг их себе прибрали. То и мне прибыток. Ежели и дальше, как ты сказываешь, по Волге станем двигаться, то и больше радости мне с того. Чего же горевать?

– А как же спасение души?

– Так это ты бабу папежной веры себе взял, не крестя, да живешь во блуде. На тебе грех, не на мне. Я-то со своей чин по чину обвенчался, с детства ее зная и ведая, какой она веры.

– Не боишься мне такое говорить? – Нахмурился Иоанн.

– Коль желаешь, то и помолчу, – резко как-то осел капитан и чуть побледнел даже. Он как-то привык за время похода, что Государь с ним накоротке общается и вроде как за своего признает.

– Не робей, – через силу улыбнулся Иоанн и хлопнул капитана по плечу. – Все правильно делаешь. Коли я правды знать не будут, то как державой править? По тем сказкам, что мне бояре в уши лить станут? А ну как обманывают ради выгоды своей? Нет. Так дело делать невместно. Так и до беды недалеко. Так что не робей. Ну? Что еще сказывают?

– Да много чего, – куда осторожнее произнес капитан, косясь на короля.

– Ладно, клещами тащить не буду. Да и не время сейчас. Пора к бою готовиться. Все ли по местам? – Уже намного громче спросил он.

И кораблик этот речной словно ожил. Все ведь прислушивались к этому разговору. И на ус мотали. Оттого и замерли, ловя буквально каждое слово.

Корабли Московского флота построились широким фронтом, по старинному обычаю для абордажных схваток. Обычаю, заведенному еще у викингов, что некогда завоевали земли по Днепру, утвердив державу свою, Русью прозванную. И надвигались корабли московские на своих супротивников. Те, впрочем, не мудрствуя лукаво поступали также, ибо кровь от крови, семя от семени. Только выдвинув вперед крупные суда, дабы малыми схватку поддержать. Их задумка была проста и вполне прозрачна. Сойтись лоб в лоб. Сцепиться абордажной схваткой. Да подкрепления подтягивать с подходящих сзади меньших лоханок. Чтобы иметь локальное численное превосходство в нужных местах.

Иоанн же посадил на корабли не только весь свой регулярный полк, но и спешенную королевскую дружину. Распределив ее, вместе со спешенными всадниками своими из сотен[2] по кораблям. Ведь эти ребята, упакованные в чешую, имели определенный опыт рубки, превосходя в том и пикинеров, и аркебузиров Иоанна, которые по сути были вчерашними крестьянами. Да, откормленными мало-мало и кое-чему обученными. Но потомственные дружинники тупо были крупнее, крепче и опытнее. Отчего каждый из них в собачьей свалке стоил двух-трех, а то и пятерых солдатиков.

Ну вот – полсотни метров.

С рязанских кораблей посыпался просто град стрел, вынуждая москвичей поднимать щиты и укрываться за фальшбортом. Стрелы ведь били слабо. Но их было много, оттого обстрел давил на психику неслабо. Да и в ответ мешал стрелять. Хотя, конечно, никто не пытался, ибо Государь не велел тратить стрелы попусту.

Тридцать метров.

Московские корабли все также тихо и безответно сближались с рязанскими, подкрепленными многочисленными союзниками. Ни выстрела. Ни выкрика. Только скрип уключин, по которым елозили весла, приводимые в движение гребцами. Да перестук стрел, что продолжали бессильно биться о щиты да борта корабельные.

Двадцать метров.

Обстрел прекратился. Видно опустели колчаны у стрелков на кораблях. Их недолго и пополнить, да только всем не до того – изготовились уже к абордажу. Вон – оружие выхватили, да сгрудились ближе к носовым оконечностям.

– Труби, – скомандовал Иоанн. И стоящий рядом служивый, пригнувшийся под щитом, набрав в легкие как можно больше воздуха, дунул в рог. Протяжный, громкий звук разнесся по округе.

И расчеты ручниц бросились вперед.

У них все уже было готово. Картуз в ствол они уже загнали. Прибили. Шилом оный продырявили и мелкого пороха подсыпали, прикрыв отверстие затравочное крышечкой сдвижной. В руках у аркебузира был подпаленный фитиль, пропитанный селитрой, который он осторожно раздувал время от времени, не давая потухнуть. А оба пикинера, выделенные ему вторым и третьим номером в расчет, держали ручницу за те кованные дельфины. Само собой, прикрывшись щитами, которые удерживали над ними их «коллеги по опасному бизнесу».

Рывок вперед.

Бойцы с ручницами вынырнули из-под щитов и поставили ее на специальную площадку, которые у каждого корабля на носу соорудили. Да не просто так, а цепляя крюком за внешнюю часть борта.

Аркебузир тут же прижался к плечевому упору, наводя свое оружие на цель. Левой рукой откинул крышку с затравочного отверстия. И, отворачиваясь, что сноп искр в глаза не попал, приложил туда фитиль.

Бах!

И метров с пятнадцати эта ручница выплюнула пригоршню свинцовой картечи. Каждую размером с греческий горох, также называемый нутом.

Бах! Бах! Бах! Посыпались выстрелы с кораблей отовсюду.

И тут же пикинеры, не дожидаясь лишних приказов, подхватили свою ручницу, да потащили обратно. Под защиту бойцов, прикрывающих их щитами. Уже как бы и не обязательно, но вдруг начнут вновь стрелы пускать? Им требовалось отойти. Прочистить ствол влажным банником, благо, что тот коротким и особых проблем в том не было. Потом зарядить свое оружие. И приготовиться к выстрелу, заняв свое место в общей очереди.