Текст книги "Новая заря (СИ)"
Автор книги: Михаил Ланцов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Еще стрельба, метание гранат всей пехотой и гвоздь программы – штурм укреплений. О да! Помня о заветах Суворова, он построил на учебно-тренировочном полигоне пространственную ферму стены высотой в пятнадцать метров и шириной в сорок. После чего сделал так, что его легионеры стали люто ненавидеть эту кучу бревен. Каждая рота не реже раза в неделю ее штурмовала: отрабатывая подход, постановку лестниц, их фиксацию и натиск. Ну и другие приемы…
Иными словами – 1-ый легион не мог расслабиться и погрязнуть в алкоголе, мелком разбое и прочих бесчинствах. После сигнала отбой он тупо вырубался. Исключая часовых, которые бдели, мечтая поспать. Но никто не роптал. Все прекрасно понимали опасность ситуации и то, как в 1605 году они разгромили, казалось бы, непобедимые войска…. Да и на что роптать? Кормили легионеров очень хорошо, обмундирование было добрым, казармы вполне уютными, а жалование солидным. Не каждый ремесленник в Москве таким похвастаться мог.
Но главным направлением деятельности Дмитрия была эрзац промышленность. Эрзац, потому что ничего внятного он пока просто не мог сделать. Ни времени, ни денег, ни людей, ни сил не хватало. А потому все, что он вытворял, было направленно лишь на усиление боеспособности его небольшой личной армии. Что, впрочем, очевидно. Не до жиру.
Направления было ровно два: металл и химия. Ничего необычного, сложного или требующего особых усилий или времени.
Поставил печь, выплавляющую «персидский уклад», то есть, неплохую тигельную сталь. Простая, крайне примитивная технология, появившаяся где-то в начале первого тысячелетия нашей эры. Минимум усилий – максимум результата, то есть, примерно по десять килограмм очень годной стали в сутки. Что позволило улучшить и расширить выпуск плоских пружин, колесных кресал и инструментов.
Чуть в стороне, пыхтела «варочная печь», в которой пудлинговали чугун в сварное железо. Тоже очень простая технология, правда, уже опережающая свое время где-то на пару веков. Просто изучение физики и химии металлов не позволяло раньше понять, как все это работает. Но у Дмитрия-то с этим проблемы не было. Так что, полтонны доброго железа в сутки ему мастеровые выкладывали. На фоне кричного передела – сказка! Мечта! Но главное, Государь теперь смог внедрить новый тип стандартного фургона в обозное хозяйство с большим количеством металлических узлов. Да и железная картечь выходила большой подмогой бюджету, на фоне крайне дорого свинцовой и хрупкой-крошащейся при выстреле чугунной.
Прочие мелочи шли попроще, но разнообразно. Так, например, Дмитрий ввел для своего легиона стандартный «кормовой комплект» из индивидуальной фляги, армейского котелка с крышкой и ложек. Все из луженой меди. Не так чтобы и замечательно. Но от всякой пакости вроде деревянных ложок, накапливающих в себе невымываемые остатки пищи, избавиться удалось совершенно. Да и по сложным вещам хватало диковинок. Тут и паяльные лампы , и керогаз, и ацетиленовые горелки, и керосиновые осветительные лампы и прочее, прочее, прочее. Разумеется, практически все такие вещи шли штучно. Тех же керосиновых ламп было изготовлено всего два десятка. А ацетиленовая горелка была вообще одна. Пока. Не успели просто слепить больше. Но даже она крайне серьезно подняла производительность труда в обработке металла – сварочный аппарат и автоген в одном флаконе, пусть и архаичные.
Химическая деятельность Дмитрия была менее разнообразна – вся она была нацелена на одно – порох. Пороха богу пороха! Много пороха! Много хорошего пороха!
Примитивная коксовальная печь для торфа. Конструкция – чуть сложнее, чем у дегтярной печи. Зато на выходе «вонючая вода», проливая которой удавалось достигать крайне быстрого созревания селитряниц . Пара недель и готово! Причем процент содержания селитры был ощутимо выше обычного. Не по пять кило с куба, а вдвое, а и втрое больше обычного. Параллельно шла выделка поташа из древесной золы. Переделка селитры в калийную. Выжигание правильного угля. И так далее. На выходе же выходил порох отменного качества трех сортов: пушечный, ружейный и пыль. Выходил он не так, чтобы идеальный, но для XVII века просто превосходный. А главное – его было довольно много! За месяц только своей селитры удавалось поднять от двадцати до тридцати килограмм . Плюс привозная.
В общем – мороки хватало, особенно в силу того, что все приходилось контролировать и направлять лично. А он знал большую часть вопросов больше со слов, чем на деле…. То еще веселье выходило.
Глава 2
2 мая 1607 года, Москва
– Прилетел голубь из Новгорода, – хмуро произнес слуга, – город сдан шведам.
– Ну наконец-то! – Выдохнул с облегчением Дмитрий, вызвав тем у присутствующих явное удивление.
Но его можно было понять. Южное направление находилось в довольно неопределенном положении. Посол Кесаря Священной Римской Империи, прекрасно понимая выгоду своей державы от удачной войны Московии с Крымом, охотно снабжал Дмитрия информацией. Голуби только успевали доставлять оперативные сводки. В общем – время было. Пока. Султан слишком долго телился.
– Выступаем! Немедленно выступаем!
Раннее утро следующего дня.
Легион уходил на север.
Стройный. Красивый. Смертоносный.
Шесть батальонов линейной пехоты, один – тяжелой. Рота егерей. Дивизион кровавых гусар, эскадрон – рейтар . Два дивизиона полковых 3-фунтовых «Единорогов», батарея полевых 12-фунтовых «Единорогов». Вся линейная и тяжелая пехота в кирасах и шлемах, как и гусары. Прекрасный, просто блистательный обоз. Каких усилий требовалось для подбора лошадей в него! Да, с тяжелыми породами проблемы, но он смог их достать в нужном количестве в Прибалтике и Литве. Пусть и не лучших, но все же. Да и лошадей для гусар-рейтар подновил, приведя к единому стандарту.
Город провожал легион молча.
В головах большинства – легион уходил на верную смерть. Шведы – опытный и сильный противник. В ходе недавней Ливонской войны бывали и случаи, когда две тысячи шведов разгоняли шестнадцать тысяч бойцов Ивана Васильевича. А тут всего четыре с половиной тысячи строевых. Это все порождало весьма смешанные чувства. С одной стороны – им сочувствовали, с другой – восхищались. Ведь легионеры не выражали своим видом страха или сомнений. На них глянуть – так местами и рады. И оно действительно было так – тяжелые ежедневные тренировки наконец-то закончились и поход выглядел возможностью отдохнуть….
В Москве под рукой Марины оставался батальон преторианцев, рота егерей, две батареи 3-фунтовых полковых «Единорогов» и рота тяжелой пехоты при ручных мортирах и дробовиках . Они должны были держать кремль. Плюс рота городской полиции, но на них особенной надежды не было.
Государыня-Императрица Марина Георгиевна стояла молча с малышом на руках и провожала легион взглядом. Она все понимала. Но ей было страшно. Дмитрий много раз говорил, что справится. Еще больше раз проговаривал, зачем все это нужно. Что без этой очистительной войны не избавиться от тлетворного проклятья Византии и Золотой орды, которое будет губить раз за разом любые добрые и светлые начинания. Но ей все равно было страшно. Она не хотела этой войны, к которой так стремился ее супруг. Просто не хотела… глупое, иррациональное чувство, которое ее разум с трудом подавлял, загоняя в дальние каморки подсознания.
Глава 3
19 мая 1607 года, Валдай
Карл IX лично возглавил армию для встречи с Дмитрием. Бояре склонили к переходу под его руку и Новгорода, и всех городов, что под ним стояли. Ключевыми, конечно, были сам Новгород и Ивангород. Без них вся эта затея теряла смысл. Пришлось, правда, пойти на ряд уступок и послаблений, но взятие этих городов без боя того стоило. Однако смутные слухи, доходившие о событиях 1605 года, заставляли короля не стремиться к сражению с безумным московитом.
Вчера были замечены разъезды противника. Поэтому король решил остановиться и подготовиться к бою. Глупые недоразумения были ему совершенно не нужны. Повторить «подвиг» Густава Банера ему совсем не хотелось.
Ранним утром вновь помелькали разъезды Дмитрия.
И только сейчас, стоя за коробками своих пикинеров и мушкетеров Карл задумался о том, как удивительно быстро подошел этот странный противник. Он-то рассчитывал его встретить под Тверью…
Но поразмыслить ему не удалось – на опушке с противоположной стороны поля началось движение.
Карл достал свою зрительную трубу.
Легионеры двигались быстро и слажено. Выбегали и сразу строились. Любо-дорого посмотреть. Ну оно и понятно. Подобные итерации у них были уже в рефлексах после долгих и мучительных тренировок.
Но вот все прекратилось. Тишина.
Король поймал себя на мысли – решись он атаковать до завершения построения противника – не успел бы. От чего у него по спине пробежал холодок. Это были совсем не те войска московитов, к которым он привык. Впрочем, их было слишком мало. На глазок – вдвое меньше, чем привел Карл. Очевидно проигрышный вариант. Посему выезжать на переговоры первому было бы довольно постыдно…
Дмитрий оглядел свой ордер.
Впереди линия – шесть пехотных батальонов, выстроенных шеренгами. Самое то – принимать плотным ружейным огнем противника. В промежутках между ротами – батареи 3-фунтовых «Единорогов». Страшная сила! Его натренированные расчеты не хуже, чем легендарные канониры Густава II Адольфа, могли давать по шесть выстрелов в минуту! Унитарно-картузное заряжание – вещь! За ними резерв – тяжелый батальон и кавалерия. А самое вкусное – батарея полевых 12-фунтовых «Единорогов», разместилось за ними – на пригорке, вместе со ставкой и группой сигнальщиков. Благо, что стрелять она могла своими картечными гранатами с большими углами возвышения поверх войск.
– Переговоры? – Поинтересовался Петр Басманов, сохранивший пост командира кавалерии при Государе-Императоре.
– А что? А поговорим! – Усмехнувшись, произнес Дмитрий, а потом много громче: – Полевая батарея, картечными гранатами, по противнику, бей!
– Что? – Удивился Басманов.
Бах! Бах! Бах!
Бегло ударили шесть 12-фунтовых орудий. А чуть погодя над боевыми порядками шведской армии вспухли белые облачка. И посыпались первые раненые и убитые. Да и прочие присели, испугавшись. Конечно, точность была так себе, но таки накрыло.
Бах! Бах! Бах!
Отработала вновь батарея полевых орудий.
– Пехотная атака! – Громко крикнул Дмитрий.
Несколько мгновений ожиданий.
Барабаны озвучили вступительный проигрыш. Подключились флейты. И линия из шести линейных батальонов начала движение. Ровно. Аккуратно. Ногу в ногу. А полковые батареи покатились за ними. Благо, что легкие да на больших колесах. Особых усилий в сопровождении мерно шагающей пехоты не было.
Карл IX смотрел на поле выпученным взглядом.
ЭТО были не московские войска!
Нет! Нет! Нет!
Он и сам застал как Ливонскую войну, так и последующую. Он видел стрельцов. Многочисленное и практически неуправляемое войско, способное достигнуть успеха в полевом сражении только от статичных позиций, от обороны. Желательно за скрепленными санями или подводами. Да, их многочисленные пищали могли быть опасны. И даже очень. Но вот так наступать! Невозможно! Такого порядка в движении даже лучшие шведские войска показать не могли!
Бум! Бум! Бум!
Вновь вспухли белые облачка картечных гранат.
– Проклятье! – Процедил сквозь зубы Карл и скосился на перепуганных заговорщиков, что с остатками дружин сопровождали его. По их виду было видно – удивлены. Сильно.
Пехота же шведская дрожала и волновалась.
Эти смертоносные облачка были слишком опасны. В основном они вспухали далеко и лишь слегка задевали боевые порядки. Хоть и весьма болезненно – пяток-десяток бойцов падало. Но парочка гранат легла удачно. Даже слишком! Полчаса такого обстрела оставит от его пехоты только гору трупов! Если она, конечно, не сбежит раньше…
Карл нервно дернулся и взмахом руки отправил кирасиров в атаку. Эта жидкая линия стрелков прямо напрашивалась под удар кавалерией. Однако, когда до решительного удара оставалось шагов триста – многочисленные малые орудия обрушили на шведских кирасир град дальней картечи! Досадная неприятность. Тем более на такой дистанции. Но семи ударов сердца не прошло, как эти «единороги» вновь извергли из себя картечь. А потом ударила первая линия стрелков.
– Ого! – Восхитился, стоящий рядом с королем опытный капитан наемников из Германии. Его рота кирасир была личной охраной короля, а потому в атаке не участвовала.
Карл скосился на него, сверкнув глазами, но промолчал. Это действительно впечатляло… если бы это была не его кавалерия.
Пока король рефлексировал – отстрелялась третья линия легионеров. И вслед за этим вновь ударили эти маленькие зловредные пушки, которые Карл уже возненавидел! Впрочем, это было лишним. Кирасиры бежали! Его кирасиры бежали… Ну, то, что от них осталось.
Бум! Бум! Бум!
Вновь вспухли белые облачка над шведской пехотой, собирая кровавую жатву.
Пехота подошла на триста шагов к противнику. Дмитрий сделал отмашку, и батарея полевых орудий замолчала. Изрядно разогревшиеся стволы начали охлаждать и чистить от нагара. Но мягко, бронза все-таки, не ровен час и развальцуешь чисткой.
Пауза.
Московские легионеры застыли напротив шведских наемников.
Секунд на десять, не больше.
Именно это времени было необходимо для того, чтобы зарядить 3-фунтовые «Единороги» дальней картечью.
Бах! Бах! Бах!
Окутался весь фронт беглым залпом трех с гаком десятков орудий.
Далековато для картечи. Но она дальняя… да по пехоте.
Пауза.
Полковые орудия стали перезаряжаться.
– Атакуйте! Атакуйте! Чего вы ждете? – Крикнул Карл, достаточно громко, чтобы его услышали. – Они же расстреляют вас!
Мгновение. И шведская пехота пришла в движение. Коробки пикинеров и мушкетеров медленно пошли вперед, ощетинившись пиками. Но выйти на дистанцию действенного огня им не удалось. Линейная пехота легиона открыла огонь. Компрессионные пули давали довольно существенное преимущество в дальности, а бумажные патроны – в скорострельности.
Залп.
Залп.
Залп.
Залп….
Перемежаемые беглой стрельбой 3-фунтовых «Единорогов».
Шведская пехота замерла.
Заколебалась.
Психологически очень сложно идти по трупам своих товарищей, многие из которых еще не совсем умерли. А местами даже стонут и матерятся. Да еще под таким плотным обстрелом.
Залп.
Залп.
Залп.
Работали легионеры, словно механизмы.
Очередной удар полковых орудий.
И шведская пехота побежала. Даже у ее высокой стойкости есть технические пределы. Карл же молча развернулся и поскакал прочь – в Новгород. Битва была проиграна.
Глава 4
28 мая 1607 года, Новгород
Новость о разгроме Карла взбудоражила город до самых его основ. Тем более что король не стал задерживаться и, собрав остатки собственно шведского гарнизона, отправился к Нарве. Как говорят – собирать новую армию. На хозяйстве осталось только три князя: Иван Михайлович Воротынский, Андрей Васильевич Трубецкой и Андрей Васильевич Голицын. Яркие и видные представители Смутного времени. Те самые, что состояли в Семибоярщине. Впрочем, это знал только Дмитрий. Для остальных они были либо предатели, либо оппозиционеры, сражающиеся за правое дело. Тут все зависело от личных воззрений того, кто оценивал.
Вот эти трое и сели в крепости Новгорода при личных дружинах. Плюс – кое-кто из числа новгородских сторонников. Небольшие силы, прямо скажем. Отступать было некуда. Карл ясно дал понять – не удержат город – потеряют голову. А после того, что они увидели там, под Валдаем, уверенности в своих силах у них не было…. Совсем…. Особенно теперь, когда ушли шведы. С ними-то они может и продержались. Без них – оборона превращалась в прекрасный способ разозлить медведя перед обедом. Его обедом.
Горожане волновались.
«Шведский выбор» уже не выглядел таким интересным и перспективным. Да и угрюмое настроение князей было прекрасно видно. Люди предвкушали страшный разгром, который учинит сын Ивана Грозного. И думали, как поступить. Бежать ли из города или пойти – повиниться? Так и колебались….
Выбор помог сделать сам Дмитрий.
У него еще остались верные люди в Новгороде, которые вышли навстречу и сообщили об обстановке. Поэтому, Государь-Император выводил войска к городу не в боевом порядке, а в походном. Да с песнями. Словно не на приступ идут, а к своим владениям подходят. Но в сам Новгород входить не стали. Даже в посад. Разместились лагерем в наиболее удобном месте.
Спустя три часа прибыли переговорщики.
Три угрюмых князя и пять крупных купцов.
Подъехали. Спешились. И понурив голову, направились к тому месту, где отдыхал Дмитрий.
В силу нежелания отягощать обоз излишним хламом, там было только самое необходимое. Даже для Государя-Императора везли минимум. Личный повар с изящной посудой и резным обеденным столиком? К чертям! Вместо этого Дмитрий питался от походных кухонь, заодно снимая пробу. В какой сегодня откушает – поди, угадай. И отравить крайне сложно, и повара с интендантами в напряжении, и легионерам приятно. И так во всем. Единственным преимуществом была просторная штабная платка, да то, происходящая из должностных особенностей, а не права крови. Вот туда и вошли эти горемыки.
Спартанские условия. Минимум мебели, да и та вся складная, чтобы легче и проще перевозить.
– Ну что, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы… – начал было говорить Дмитрий и осекся. Все семеро выпучили глаза. Что и не удивительно. Ведь Дмитрий вроде и на русском говорил, а кроме междометий не сказал ни одного понятного им слова. – Явились, значит, – продолжил он, решив не завершать напрашивающуюся фразу.
– Явились, – тихо сказал Голицын, вздохнув.
– Сдаваться?
– Сдаваться.
– Это хорошо. Это правильно. Воевать со своими – тухлое дело. А ведь реши Новгород принять бой, я был бы обязан отдать его своим легионерам на три дня для разграбления и насилия. Представляете, что от него осталось бы? Одна польза – детей через девять месяцев народилось много. Вряд ли хоть одна подходящая женщина ушла бы без внимания. Но не гоже так поступать со своими… если они, конечно, свои, а не притворяются.
– Свои, свои, – охотно закивали купцы, проигнорировав хмуры лица князей. Описанные Дмитрием перспективы их совершенно не обрадовали. И ладно бы жен да дочерей всех обесчестили. Это хоть и обидно, но не смертельно. Но ведь и все, что нажито непосильным трудом разграбят. По миру пустят! А вот это уже смерти подобно!
– А вы что такие хмурые? – Усмехнулся Дмитрий, глядя на князей. – Али не рады доброму возвращению города в лоно родной державы?
– Рады, – произнес Трубецкой. – Но мнится мне, нам ты измены не простишь.
– Ты прав. Не прощу. Любое дело должно награждать: доброе – добром, злое – злом. Вы изменили и мне, и державе. Врага на землю нашу привели. Ворота убедили открыть. За такое надобно на кол сажать или на суку вешать. Как разбойников, коими вы и являетесь. Слышали ли, что я лишил вас всех титулов и имущества, конфисковав его в пользу казны?
– Слышали, – хрипло шепнул Воротынский.
– По уму вас и весь ваш род надлежало бы вырезать и бросить в овраге. Дабы стали уроком для тех, кто впредь попытается смуту в державе мутить да людей баламутить. От этой византийской скверны надобно избавляться самым решительным образом. Но я все же хочу дать вам шанс. Вам и вашим людям. Впрочем, все по порядку. Итак. Город. Он совершил предательство. За это на него накладывается вира – двести тысяч рублей серебром.
– Сколько! – Ахнули купцы.
– Пятьдесят тысяч в течение трех дней. Остальное будете завозить мне на три последующих Рождества равными долями. Вопросы?
– Но… почему так много ?
– Если город не доволен, я отдам его на разграбление легионерам. Предательство требует сурового наказания. Чтобы впредь вам не хотелось вот так вот бегать. И я еще милостив. Изначально я планировал потребовать пятьсот тысяч и женщин моим легионерам на три дня, да каждому свою, да чтобы не старше двадцати лет . Но, решил смягчить свой гнев. Еще вопросы?
– Какими монетами платить?
– Все равно. Можете и не монетой, а серебряными изделиями, посудой или еще чем. Главное – серебром. И постарайтесь не сильно мухлевать. Если примесей в серебре будет больше четверти, я удвою ваш долг. А если больше трети – утрою. Вы поняли меня?
– Да.
– Если решить заплатить золотом, то это приемлемо. Я хочу возобновить чеканку золотой монеты в купеческих же интересах. Поэтому потихоньку накапливаю его для дела, и ваша помощь в этом деле будет неоценима. Настолько, что золото будет приниматься по курсу один к десяти против серебра. А если закроете долг до ближайшего Рождества, то я готов простить вам четверть. Но это все, что я могу для вас сделать.
– Благодарствуем, – поклонились купцы с серыми лицами. Расставаться с ТАКИМИ деньгами было сложно.
– Теперь князья… бывшие князья. Все ваше имущество отписано в казну. Новгород должен его выкупить за половину стоимости. Серебром или золотом. Не далее, чем через три месяца. Что землю, что здания, что иное имущество.
– Но… – попытались было возмутиться купцы.
– Вам что-то не нравится?
– Нельзя ли отложить выкуп?
– Чтобы дома да рухлядь и прочее погнило и стало совсем бросовым товаром? – Усмехнулся Дмитрий. – Можно. Но цену вы назовете сейчас. И она будет полной.
– Ох…
– Но выплата в этом случае будет отложена на три года. Само собой, всем имуществом вы сможете пользоваться уже сейчас, не дожидаясь его порчи. О том мы заключим договор. Так же укажем в том документе, что в случае задержки выплаты, вам станет начисляться долг – в одну сотую за каждый день просрочки. Кстати, по вире – все также. Одна сотая за каждый просроченный день.
– А как же нам дальше? – Жалостливо спросил Воротынский. – Ты нас в одних подштанниках на улицу выгонишь?
– Нет. Как уже сказал – я дам вам шанс. Поговорите со своими людьми. Отберите всех, кто, несмотря ни на что сохранил вам верность. Они пойдут с вами в экспедицию в Пермские земли. До своего отъезда жду вашего ответа. Всем потребным вас снабдят за казенный счет. И ружьями новыми с колесными затворами. И порохом. И свинцом. И кирасами. И одеждой. И фуражом. И инструментом. С вами я пошлю несколько рудознатцев, что англичане прислали в уплату долга. Да двух картографов, оных сам учил. Вам надлежит всю округу тех мест облазить, найти месторождения меди, золота и прочего.
– А если их там нет? – Повел бровью Воротынский.
– Они там есть, – твердо произнес Дмитрий. – Мне неизвестно только их точное местоположение.
– Но откуда…
– Не нужно задавать вопросы, на которые вам не ответят, – усмехнулся Дмитрий. – Если вы выполните мое поручение, то я дарую вам прощение. Старые титулы и владения не верну. Полагаю, это очевидно. Но награжу новыми. И дам новое интересное поручение. А вы, – Дмитрий скосился на понурых купцов, – не кручиньтесь. Как закончится война, я начну строить большую имперскую дорогу от Москвы до Новгорода с твердым покрытием. То есть, по ней можно будет проехать груженой повозкой в любую погоду. Город станет важным транспортным узлом северо-запада державы с большими складами и торгом. Дорога на Нарву. Дорога на Псков. Водный путь до Ладоги и далее в Неву, а также волока на Белое море. Кроме того, вы, не знаете, но Борис Годунов послал Василия Шуйского в Испанию не просто так. Возможно, в Новгороде поставим большие литейные мастерские по выделке пушек для Испании, да и прочие производства, связанные с выделкой парусины, канатов, досок и прочего. Но только после войны. Сейчас не до вас.
– Понимаем, – произнесли с должным почтением оживившиеся купцы.
– А теперь, раз все прояснилось, – произнес Дмитрий, доставая из тубы пергаменты, – оформим слова на бумаге. Да в двух экземплярах. Один вам, другой мне.
– Так почто не на словах? Или не веришь нашему слову?
– Слова – это слова. Не так поняли, не то услышали. Всякое бывает. Пусть даже и из добрых побуждений, а какую важную деталь забыли. С договором такого не будет. Бумага внимательна и терпелива. Что записали, то и запомнит. Ни одной буквы не пропустит. Прошу, – кивнул Дмитрий писцу, сиротливо ждавшего в сторонке.
Пока возились с оформлением бумаги, Государь-Император думал, прикидывая баланс войны. Сколько стоил каждый день войны для его шести с малым хвостиком тысяч человек с одной стороны, а с другой – сколько удалось поднять денег и прочих трофеев. Лошадей там или оружия. Пока он был в сильном плюсе. Походная казна Карла IX, взятая в обозе, была скудна. Но только ее хватило бы на год войны его легиону. Еще и с трупов сняли монеты и ценности на приличную сумму. Теперь вот вира новгородская, да выкупные платежи по имуществу конфискованному. Он был уверен – новгородцы постараются заплатить все досрочно, дабы уменьшить суммы.
Что дальше?
Сложно сказать. Его задача-минимум включала в себя освобождение Ивангорода и, возможно, взятие Нарвы. Ну и, скорее всего, еще одну полевую битву со шведами. То есть, на баланс кампании должна капнуть минимум одна вира, взысканная с города. А, скорее всего, две виры и еще одна скудная походная казна. На выпуклый глаз выходило что-то около миллиона счетных рублей. И это только деньгами и драгоценными металлами. Трофейные кони и оружие тоже денег стоят и не малого. Особенно тяжелые породы и бронзовые пушки. Шведы, как он надеялся, таки выкатят в следующую битву пушки. Они, по идее, вообще все, что найдут в Прибалтике, постараются выкатить и вывести.
О да! Выгодная война – это очень хорошо! Это просто Клондайк! Главное – не проигрывать и громить врага малыми силами. Прямо-таки манящая перспектива. На свое хозяйство положить с прибором и сосредоточиться на грабежах соседей. Пройтись огнем и мечом по Речи Посполитой. Потом заглянуть, например, на просторы Священной Римской Империи в рамках каких-нибудь союзнических обязательств. В ту же Богемию, на которую можно предъявить права. О, как от этого запылают «пятые точки» у всего клана Габсбургов! А главное – после серии побед над поляками и шведами эти претензии не будут выглядеть насмешкой или глупой шуткой. Да и союзников он легко найдет, чтобы Габсбургов пощипать. Многим они не по нутру. Правда, испанский проект в этом случае придется забыть. Но и пусть! Главное – казна окажется недурно наполненной – хоть дороги строй, хоть индустриализацию проводи.
Дмитрий усмехнулся, мотнул головой, отгоняя мечты, и сосредоточился на договоре. Мысль интересная, но не время о таком думать.
Глава 5
25 июня 1607 года, окрестности Ивангорода
Карл IX стянул из Прибалтики и Южной Финляндии довольно значительные по шведским меркам силы – около двадцати тысяч строевых. Это внушало! Особенно, если учесть их изрядную искушенность в военных кампаниях. Вместе с пехотой имелись и пушки. Ну и кавалерия – подтянулось около тысячи: шведские кирасиры да финские рейтары. Видимо для Карла стало делом чести разбить московитов в полевом сражении. То, как легко и непринужденно Дмитрий разгромил его в прошлый раз, задевало. Даже больше – оскорбляло шведского короля.
Войско же Дмитрия больше не стало.
Но оно и ему и не требовалось.
Построились.
Осмотрелись.
– Атакуем? – С едва заметной насмешкой в голосе, поинтересовался Басманов.
– Нет. Поговорим, – проигнорировал эту подколку Государь.
– Государь… это так на тебя не похоже…
– Не дерзи, – фыркнул Дмитрий. – Я хочу их разозлить. Вывести из себя. Чем больше эмоций, тем меньше разума. Можно атаковать сходу. И я одержу победу. Но я не хочу нести лишние потери. Мне дороги мои легионеры, – и, тронув поводья, направился вперед. А вслед за ним последовал эскорт и старшие командиры.
Карл IX не заставил себя ждать и охотно выехал вперед.
Дмитрий выглядел довольно эпатажно для эпохи. Не только одеждой, но и форматом волосяного покрова на лице. Чисто выбритый череп стал стандартной уставной стрижкой легионеров, в том числе и потому, что такую прическу предпочитал сам Государь-Император. Впрочем, эту сверкающую красоту, прикрывала слегка потертая кожаная треуголка. А вот волосяной покров на нижней части лица претерпел некоторые изменения. Роскошные бакенбарды в стиле «Росомахи» превратились в крепкую, переплетенную бороду в духе дварфа или викинга, да с массивным серебряным кольцом ближе к окончанию. Колоритно. Для завершенности образа остро не хватало доброй кубинской сигары, но где ее найти в 1607 году на просторах Восточной Европы?
Съехались.
Представители шведов сразу же уставились на Государя-Императора. Его вид эпатировал. Он и на словах не подвел в этом деле…
– Я Дмитрий, сын Ивана Государь-Император Руси и глава старшей ветви рода Рюриковичей, что выделилась из древнего дома Скьёльдунг при создании Русской марки ее главой – Хрёриком Дорестадским, Рустрингенским и Ютландским. Хотя на Руси его обычно зовут Рюриком. Сверх того, по праву крови я наследник родов Мунсё Шведских, Годвинсонов Уэссекских, Пршемысловичей Богемских, Мономахов, Комнинов и Палеологов византийских, а также Гедиминовичей литовских. А кто ты, что вторгся как вор на мои земли?
Карл IX скривился.
Разговор сразу пошел наперекосяк. Дмитрий же только что назвал его самозванцем и сравнил с вором. Хуже того, он говорил на весьма неплохом шведском языке – успел подучить, зная о том, какими будут его противники. Из-за чего многие офицеры, сопровождавшие Карла, напряглись и заволновались. Да, это всего лишь обидные слова. На первый взгляд. А если призадуматься над ними, то выходило все очень неоднозначно и крайне неприятно.
– Перед тобой Его Величество король Швеции Карл IX из дома Ваза, – наконец произнес один из офицеров, сопровождавших короля, заполняя затянувшуюся паузу. Не он должен был его представлять. И не так. Но что получилось, то получилось.
– Король Швеции? – Усмехнулся Дмитрий. – Ну, хорошо. Ваза, я позволю тебе и твоим людям уйти под знаменами. Но ты должен освободить мой Ивангород, названый в честь отца, и в качестве виры отдать Нарву.
– А ты наглец… – наконец-то Карл смог найти в себе силы хоть что-то сказать.
– Возможно. Но не я убегал с Валдая, сверкая копытами. Жаль, у меня не было времени подловить тебя так же, как твоего племянника под Смоленском. Ему явно благоволит Провидение, иначе бы ему из той ловушки не вырваться.
– А тебе? Благоволит ли оно тебе? – С раздражением, поинтересовался Карл.
– Давай проверим, – оскалился Дмитрий с озорным блеском в глазах. – Но ты не бойся. Даже если ты снова убежишь – стыда в том не будет. Это за мной наблюдает Ауд Богатая со своим отцом Инваром Широкие объятья. Это за мной наблюдает Рагнар Лодброк с сыном Бьёрном Железнобоким, а также пращурка моя – Ингегерда Шведская, приходящаяся им прямым потомком. Ведь она оказалась тем единственным человеком, что оставил после себя потомство среди всего дома Мунсё, вымершего в пределах Швеции. Здесь, на землях Ингерманландии, пошедших ей в приданное при выходе замуж за Ярослава Мудрого, это особенно ценно. Сначала их завоевал Рюрик, а сын его укрепил власть свою через брак с единственной дочерью ярла Альдейгьюборг. Потом, ненадолго потеряв, род мой все одно вернул их. Теперь же вновь старая песня. Мне здесь проигрывать будет стыдно. А тебе? Хотя какая тебе разница? Кто ты такой, чтобы этого стыдиться?
