Текст книги "Орёл (СИ)"

Автор книги: Михаил Ланцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

1365.06.02, Окрестности Ржева

Великий князь Литовский Ольгерд изрядно волновался. Новость о сокрушительном разгроме союзных войск московской пехота оказалась очень некстати. Верить не хотелось. Совсем. Но потом прибыл уставший сын с остатками войска, несколькими союзными князьями и семьями…. У Ольгерда от этой картины засосало под ложечкой. А уж потом, когда они, успокоившись, рассказали о том, что случилось, стали сниться кошмары.

Это был действительно старый легион. В том Великий князь Литовский не сомневался. Конечно, епископ пытался что-то говорить о подражании, дескать, какой легион без больших крепких щитов? Но спустя пару недель и сам замолчал, ибо из Твери пришли новые известия – город пал, и от бунта черни его оградили «кованые пехотинцы с большими красными щитами»….

И вот теперь, после лихорадочного сбора войска, он стоял здесь – под Ржевом, а напротив него, под барабанный бой выступал легион. Ровные ряды, закованной в ладный доспех, пехоты, строились быстро и слажено. Ольгерд оглянулся, окинув взглядом свои неровные ряды, которые спешно пытались выровнять дружинники и тяжело вздохнул.

Что он привел сюда, под Ржев?

Всего восемь сотен конной дружины. Больше просто не нашлось. Чуть за тысячу пехоты, спешно собранной по городам. Да наемников, ушкуйников с готами, пять сотен. И все.

Победит ли он? Уверенности в том у него не было, потому что прежнее войско в тринадцать сотен конной рати легион разбил без особого труда.

Вот замер легион, завершив построение.

Вновь окинув вздором свое войско, Ольгерд нахмурился. Ему еще требовалось время. Нет, дружинники-то были готовы. А вот пехота, непривыкшая воевать в строю выглядела откровенно тускло. Как стадо баранов.

Он тяжело вздохнул и, кликнув своих ближников, поехал вперед – на переговоры. Совершать ошибку сына не хотелось. Да и вообще – драться не хотелось. Ведь расклад не был в его пользу.

Дмитрий Иванович усмехнулся и, взяв золотую пятерку кирасир, выступил навстречу своему противнику. Сражаться здесь и сейчас ему тоже не хотелось. Просто потому, что он не был готов к долгой кампании на территории Литвы. Пока не был. А оставлять без материального закрепления воинский успех – кощунство. По крайней мере, так он считал.

Встретились.

Ольгерд с минуту молчал, внимательно рассматривая доспехи своих противников, под твердым немигающим взглядом Дмитрия. И их лошадей, каждая из которых ощутимо превосходили его любимого боевого коня габаритами. Так, словно тот был жеребенком.

– Ты хотел поговорить? – Наконец первым произнес Дмитрий, прерывая эти смотрины. – Не хочешь драться?

– Не хочу, – честно сказал Ольгерд, встретившись взглядом с Государем.

– У меня нет к тебе никаких вопросов и обид. Твой сын попытался отстоять твои интересы, но проиграл. Бывает. Ступай с миром.

– А Тверь?

– Тверь, и все княжества малые, стоявшие под ее рукой мои. Если тебе нужны эти бояре да князья – забирай. Но без земли. Она моя.

– Они ведь твои родичи.

– И что?

– Ты ими вот так вот жертвуешь? Родная же кровь.

– Я и собой пожертвую ради пользы общего дела, если понадобится. Для меня нет уз крови, если они претят делу. Вспомни жертву Авраама, которому Всевышний повелел принести ему в жертву родного сына – Исаака. Господь Бог нас дает каждому испытания по силе его. Вот и меня спрашивает, готов ли я пожертвовать своими родичами ради благополучия народа, врученного им в мои руки. Я – готов. А ты?

– Я? – Удивленно переспросил Ольгерд, пораженный словами визави.

– Да, ты. Чтобы ты сделал, если бы узнал, что твои дети, братья и дядья рушат созданную тобой державу? Простил бы их? Уступил бы жалостливым мольбам?

– Нееет, – усмехнувшись и зло сверкнув глазами, ответил Ольгерд. – То ты ведь обижаешь бояр и тех, кто был верен тебе, пока ты сам не пошел против них.

– Выступить с оружием в руках и терзать державу беспорядками или грабежами – одно и то же. Ты ведь сам видишь – они не миром пошли договариваться да разъяснять, а за оружие схватились. Ибо враги всему доброму и светлому, что я делаю. Дай им волю – раздерут земли мои на клочки. Растащат их по углам, грызясь между собой, словно свора голодных собак из-за обглоданной кости. А земли от того пылают пожарами и стенают, умываясь в крови.

– Это холопы… это их доля!

– Чем лучше трудятся эти холопы, тем больше ты сам получаешь зерна, льна и прочего добра. Они основа твоей силы. А дружина – это лишь пенка. Без нее нельзя, но ее роль не так велика, как ты думаешь. Дай своим холопам сытно кушать и спокойно трудится – и ты не узнаешь свою державу. Расцветет как весенний сад.

– Ты сошел с ума… – тихо произнес Ольгерд, покачав головой.

– Может быть, – улыбнулся Дмитрий. – Пусть так. Но ведь ты не хочешь со мной драться?

– А ты?

– Я бы атаковал сходу, если хотел. Твое войско слабо и плохо вооружено. Мои легионеры сомнут его походя. Но я не хочу лишней крови. Ты признаешь за мной права на Тверь и ее уделы?

– Да, – после долгой минуты раздумий, произнес Ольгерд внезапно осипшим голосом.

– Тогда можешь спокойно уходить. Я не стану тебя атаковать или преследовать. Мир тебе.

– И тебе, – произнес Ольгерд чуть погода, в спину отряду Дмитрия….

Войско Великого княжества Литовского ушло с поля боя очень быстро. Наемники разочаровались, но не сильно. Слухи о несокрушимой московской пехоте уже далеко разнеслись по окрестным землям. Тем более что Ольгерд им заплатил вполне честно, надеясь на доброе сотрудничество в будущем.

Легион же так и простоял на позициях до утра. Государь не верил в то, что боярство согласилось уйти без боя. И лишь донесение разведки, подтверждающей уход противника, послужил поводом для отхода легиона на Тверь и далее на Москву. Кампания завершилась. Но не война. Военное столкновение с Литвой теперь становилось просто неизбежным. Через год? Через два? Непонятно. Оставалось понять – какие силы Ольгерд сможет подключить для этой войны. И когда. Скорее всего, будут иметь место большие добровольные контингенты феодалов со всей Европы. Потому как идеи Дмитрия многим окажутся очень уж опасными…

Часть 4 – Литовская партия

– Хороший… Плохой… Главное – у кого ружьё.

к/ф «Армия тьмы»

Глава 1

1368.05.28, Прага

Герхард стоял возле своего Императора, задумчиво листавшего «Новый завет» отпечатанный на латыни в Москве. Удивительно белая и плотная бумага, которую наладились выпускать в тех краях, только придавала ценности книге, наравне с сочными иллюстрациями, индийскими цифрами и московскими правилами письма. Император же, задумчиво листал лежавшую перед ним книгу, не в силах прочесть ни слова – его мысли были бесконечно далеки от духовной пищи….

– Две тысячи книг… – медленно произнес Карл IV. – За сколько их изготовили?

– Меньше чем за год. Совокупно же, с начала печати, в Москве выделали свыше десяти тысяч книг.

– Ого! Это за каких-то пять лет?

– Да, сир, – кивнул Герхард. – «Новый завет» на латинском языке – две тысячи томов. Столько же он напечатал на славянском языке. Еще тысячу – на греческом языке. Сейчас идут переговоры о новых тиражах и издании полного корпуса Библии. Остальные книги, напечатанные им – светские, преимущественно о науках. Например, тысяча томов «Букваря» – книги, предназначенной для обучения чтению.

– Зачем ему столько людей, умеющих читать? Мне говорили, что у него малолюдная марка.

– Да, – кивнул Герхард. – Очень мало людей. И живут они очень бедно, настолько, что прибыв в те края, я сильно удивился. Укрепления в основном из земли и дерева, как у нас было в старину. Дома – тоже. В городах еще хватает крепких построек из рубленых бревен, а вот на селе – все совсем бедно. Землянки да мазанки повсеместно. Построек из кирпича и камня крайне мало даже в самых богатых городах.

– Как же тогда так вышло, что в тех глухих краях придумали столько необычных, дорогих и интересных вещей?

– Димитрий, – развел руками Герхард. – Про него ходит много разных легенд, одна другой чуднее.

– А ты сам что думаешь?

– Он… очень необычен. Я не знаю, с чем его можно сравнить. Беспокоен и напорист. Безжалостен и необычайно образован. Этакий викинг с венцом мудреца на челе. Свободно общается на латинском, греческом, татарском и итальянском языках. Может объясняться на данском, арабском и персидском языках, а также нижних германских говорах. Кроме того разбирается в геометрии, механике, арифметике и алхимии. Недурно знаком с Богословием и философией, риторикой и логикой. По крайней мере, это то, что я смог узнать. Скорее всего, Димитрий знает что-то еще. Ведь новую крепость Москвы строят по его проекту и под личным контролем. Да и про сталь со стеклом и зеркалами, поговаривают, что это через него получилась.

– Удивительно, – покачал головой Император. – Как в той глуши можно было получить такое образование?

– Я не знаю. Да и никто не знает. Отчего плодятся выдумки самых разных фасонов. Враги Дмитрия обвиняют его в продаже души нечистому. Друзья – склоняются к Божественному озарению. Но никто ничего доказать не может.

– А ты сам к чему склоняешься?

– К тому, что любой, вставший на пути у этого человека, будет уничтожен.

– Вот как? Он настолько жесток?

– Отнюдь. В нем нет жестокости. Димитрий не получает удовольствие от уничтожения своих врагов. Но крови не боится и не стесняется.

– И как его еще не отравили? – Фыркнул Император, поражаясь многотерпению дворян Руси.

– Пытались, – улыбнулся Герхард. – Мне известно о семи покушениях, и последнее чуть было не достигло своей цели. Погибли две старшие дочери Димитрий и сын.

– Старшие дочери? Это те, которые он удочерил?

– Да. Сын уже его. Супругу в тот раз едва удалось откачать.

– Судя по всему, скоро его сумасбродство закончиться, – усмехнулся Карл.

– После того покушения Димитрий повел себя как истинный викинг и просто убил всех, кто мог быть причастен. Включая своего дядю, пожалованного незадолго до того в герцоги.

– И многих убил? – Заинтересовался Император.

– Девяносто восемь человек. Расследование длилось около месяца, а потом, в одну ночь вырезали.

– И никто не возмутился?

– Утром следующего дня во всех городах, находящихся под рукой Димитрий, зачитали указ с перечислением заговорщиков. А также сурового приговора. Простой люд и купцы даже обрадовался, начав откровенно рыскать и вынюхивать тех, кто дурное задумывает против Димитрия. За следующие пару месяцев свыше ста человек сами повязали и доставили в Москву для разбирательств. Половину из этих «вязаных» позже обезглавили на «Аннушке». Значит, не просто так их схватили. Аристократия же притихла. Покушений же с тех дней уже два года как не было. Верно, он действительно заговорщиков вырезал. Если же они и выжили, то больше рисковать не стали.

– А кого подозревал ты?

– Я? – Удивился Герхард.

– Да. Ведь ты думал в те дни над тем, кто мог бы пытаться его отравить.

– Много желающих. Тот же дядя – вполне верный кандидат. Я уверен, что они как-то со всем этим был связан.

– Дядя? Но почему? – Удивленно выгнул бровь Император.

– Этот Димитрий… – замялся Герхард. – Поговаривают, что он лишился ума. Безумец. Но, я так не считаю. Он просто… готов идти до конца. Его не останавливают ни традиции, ни кровь, ни… да ничего, если говорить прямо. Объявил себя Императором своих небольших владений. Написал «Имперскую конституцию». Начал наводить свои порядки, безжалостно уничтожая тех, кто выступал против них. Истребляя всю старину. Причем, что примечательно, особой страсти в крови не проявил. Он нередко оставлял своим врагам шанс убежать и спасти свои жизни. Но только один шанс, после чего быстро и без особых мучений умертвлял. – Произнес Герхард и замялся. – Он не безумец. Отнюдь. Он одержимый…

– И что Святая церковь по этому вопросу думает? – Обратился Император к стоявшему подле него кардиналу, молчавшему до того и внимавшего с интересом доклад.

– Он совершил очень важное богоугодное дело, – уклончиво ответил кардинал. – Возможно, Димитрий и одержим, но совсем не обязательно, что каким-то злым духом.

– Неужели ангелом? – С плохо скрываемым сарказмом в голосе и явственно наигранным удивлением, поинтересовался Император Священной Римской Империи.

– Мы не знаем, – пожал плечами кардинал. – Но он носит крест, посещает службы, принимает святую воду и вообще ведет себя так, словно нет в нем никакой богопротивной скверны.

– Тогда как вы все это объясните?

– Неисповедимы пути Господа нашего, – уклончиво ответил кардинал. – Однако помощь Святому Престолу в умножении Святого Писания явно говорит о чуждости его духа богопротивной скверне. Мы склоняемся к тому, что все произошедшее с Димитрием в момент смерти отца – Божье благословение. Но не понимаем, для чего Всевышний оказал этому человеку такую высокую честь….

– Так курия поддерживает этого схизматика? – Удивился Император.

– Он нам интересен, – вновь увильнул от прямого ответа кардинал.

– Из-за того, что напечатал вам две тысячи книг меньше чем за год?

– Это произошло раньше, – сухо усмехнулся кардинал. – В тот день, когда на приступ Твери пошли легионеры с большими прямоугольными щитами красного цвета. И взяли город, сурово подавив волнение черни. Это поставило точку во всех сомнениях – Димитрий возродил древний имперский легион. Не один в один, но развив и дополнив. Кто еще это смог сделать? А главное зачем?

– Вы понимаете, что вы говорите? – Нахмурился Император Священной Римской Империи, поджав губы до такой степени, что они побелели.

– Прекрасно понимаю, – мягко улыбнулся кардинал. – Если мы правильно прочитали знаки, подаваемые нам небом, то Восточная Империя вскоре сменит столицу. Константинополь захирел и уже не может играть ту роль, какую надлежало бы. Магометане вторглись на Балканы, и теснят христианских правителей. В любой момент древний город Константина падет, и над Святой Софией больше не будет возвышаться крест. А Димитрий? Пусть он и схизматик, но с ним всегда можно договориться. Ему не чужд голос разума… и денег.

– Москва не Константинополь, – фыркнул Карл. – Вы же слышали рассказ о бедности и ничтожестве тех мест.

– Слышал, – охотно кивнул кардинал. – Но также слышал о том, что Москву стремительно окружают новой, большой и очень крепкой стеной. Такой, что уже сейчас взятие этого города Ордой становиться невозможным. Так же я слышал об очень доходных делах по выделке стали, стекла и превосходных зеркал, а также иных товаров. Как вы понимаете, это привлекло в руки Димитрия настоящие реки серебра и золота из Европы, Леванта и Персии. И людей. Его столица выросла более чем втрое за неполные десять лет его правления. А ведь там еще и легион стоит, размер которого так же увеличивается. И несложно догадаться о том, что если Димитрий назвал свой легион «первым», то планирует создавать как минимум «второй».

– Вы говорите о каких-то невероятных вещах, – покачал головой Император. – Как город может за десять лет увеличиться втрое?

– «Имперская конституция». Вы ее читали?

– Нет.

– Почитайте. Она ответит на многие ваши вопросы. Например, на тот, что отныне в его землях нет ни рабства, ни крепостного права, ни чего иного похожего. Вообще. Пересекая границу России, любой раб становиться свободным. С Литвы, Новгорода, Рязани, Орды уже к нему бегут люди. А вскоре побегут и из Польши, Венгрии да ваших земель. Сразу, как узнают про такое положение дел.

– Но ведь это война! – Воскликнул Карл, прекрасно понимая, что никакой феодал такого не потерпит.

– Она и так будет, – лукавством во взгляде отметил кардинал. – Или вы не знаете, что Ольгерд Литовский недавно принял католичество в качестве выполнения условия Священного союза? Он рассчитывает, что Польша и Венгрия поддержат его в войне с Россией.

– Это все еще слишком неопределенно, – вяло махнул рукой Карл. – Да и какой резон Венгрии воевать?

– Людовика прочат в короли Польши, после смерти Казимира. Казимир уже стар и слаб здоровьем, потому не считает нужным из-за титула воевать с Димитрием. А вот Людовик будет вынужден начать войну. Rex Russia – это камень преткновений. Ни Людовик, ни Димитрий от него не откажутся.

– Все равно, – вздохнул Карл. – Это слишком неопределенно.

– А вот Димитрий считает иначе. И вполне осознанно подталкивает Людовика к войне.

– Его конфликт с Ольгердом неизбежен, – задумчиво произнес Герхард. – Это верно. Но зачем он осознанно собирает против себя коалицию?

– Сын мой, – мягко улыбнулся кардинал. – Политика этого «дикого викинга», как ты выразился, простирается намного дальше. Уже сейчас люди, представляющие его интересы, ведут дела по всей Европе. И, я уверен, в землях дальнего Леванта – их тоже хватает.

– Так уж и во всей?

– В Англии его люди покупают олово. Во Фризии и Нормандии – лошадей. В Кастилии – земляную соль….

– Наверное, – перебил кардинала Герхард, – это не его люди, а торговые дома Венеции?

– Можно и так сказать. Больше всех, конечно, стараются Дандоло и Морозини, кровные родственники наследников Дмитрия. Старший сын у него погиб, это верно. Но Анна уже родила ему еще двух. Так что, наследник, в жилах которого течет венецианская кровь, так или иначе, взойдет на престол России. Их позиции довольно сильны в Москве.

– И как это связано с попыткой Димитрия вынудить Людовика пойти войной на него? – Спросил Император и осекся, потому что вспомнил о том, как не так давно Венгрия смогла отнять у Венеции Далмацию. – А ведь….

– Именно так, – улыбнулся кардинал. – В курии считают, что в предстоящую войну будет, так или иначе, втянуто половина Европы. Венеция, Генуя, Милан, Венгрия, Польша, Литва, Россия. Возможно еще кто-то. Нам известно, все стороны данного конфликта ведут переговоры с Тевтонским орденом и Новгородом. Если бы французы с англичанами вновь не начали воевать, то и их могли привлечь. Ведь в Париже сильны позиции Генуи.

– Даже так… – подозрительно покосился на кардинала Карл IV, осознавая факт самого, что ни на есть непосредственного участия курии со своими весьма непростыми интересами. А ведь сходу и не понять. Книжки – на виду, но под ними явно просматривалась куда более серьезная игра.

«Все чуднее и чуднее», – подумал он, покачав мысленно головой. И сделав для себя отметку – заказать себе ту самую «Имперскую конституцию» и родовую книгу этого Димитрия. По всей видимости, с этими работами следовало бы ознакомиться.…

Глава 2

1369.05.12, Москва

Мамай грустно ехал по Коломенской дороге, протянувшейся вдоль реки, и хмуро наблюдал за эскортом из центурии кирасир, сопровождающих его уже который день. Превосходные латы выглядели чем-то просто невероятным. Волшебным. Смотря на них, он вспоминал выход, оплачиваемый штопаными кольчугами, и уже совсем иначе его оценивал. Тогда это не выглядело настолько болезненной насмешкой.

Его чистокровный ахалтекинец тоже был не в духе, откровенно нервничая при виде кирасирских коней. Тяжелые дестриэ, выписываемые буквально со всех уголков Европы, были как на подбор – массой чуть за тонну. Задавая этакий кирасирский стандарт. На их фоне даже весьма крупная и высокая по меркам степи ахалтекинская лошадь терялась. А ведь у Мамая была очень хорошая лошадь, за которую он отдал очень много денег. Сопровождающие беклярбека две отборные сотни ехали на куда более худородных конях и рефлексировали значительнее.

Мамай смотрел на латные спины эскорта и думал о том, как сильно за последние годы переменилась Русь…

Первым удивлением стала Коломна.

В юности он не единожды посещал Русь и прекрасно представлял себе, как и что там выглядит. Однако новая небольшая деревянная крепость Коломны его смогла поразить. Да, древесно-земляное укрепление было обычным для региона. Но как оно было выстроено!

Геометрически правильный шестиугольник представлял собой сплошную клеть, набранную из хорошо просушенного дуба. Она была заполнена прессованным грунтом, пролитым известковой водой для пущей крепости. Высота основного массива стены составляла около десяти метров, толщина – четырех, при общем охраняемом периметре в шестьсот. Что само по себе было довольно необычно для тех лет. Геометрическая правильность и такая фигура совсем выбивались из парадигмы региона, что имелась у Мамая в голове. Просто инородное тело, которое, словно негр-трансвестит, возглавляло шествие Ку-клукс-клана.

Дальше – хуже. Потому как вместо круглых бревен был применен брус квадратного сечения, собранный без выступающих венцов, да еще и скрепленный дополнительно железными нагелями, идущими вертикально сквозь брусья, и скобами для утяжки. Железа ушла – уйма. Зато взломать такую стенку пороками – привычными для Орды стенобитными орудиями, было нереально. По крайней мере, в разумные сроки. Поверх них вполне закономерно лежали двухъярусные гурдиции с многочисленными, прикрытыми ставнями, бойницами, и высокими, крутыми крышами, покрытыми глиняной черепицей.

Ситуацию осложняли башни, такой же, до зубовного скрежета, правильной шестиугольной формы. Набранные из бруса на нагелях и скобах, они возвышались на два десятка метров, сильно выступая вдоль куртин для надежного их продольного прострела. А учитывая, что пролеты между ними были меньше сотни метров, то и луком, и арбалетом можно было надежно работать с изрядной эффективностью. Ну и малые пушки применять для картечного боя.

Ворота, находящиеся посреди северо-западной куртины, находились в небольшой прямоугольной башне, оснащенной подъемным мостом и кованой решеткой. Просто и со вкусом. Все это великолепие завершал сухой ров, перекрывающий весь периметр крепости.

Дальше – хуже. Крепость уже начали не спеша обкладывать известняком, который охочий люд добывал в каменоломнях по Оке. Рабочих рук последние годы стало достаточно из-за интенсивной иммиграции, вот и привлекли к делу. И это Мамай еще про две добрые пушки не знал, которые позволяли надежно перекрывать Москву-реку, что летом, что зимой прямо с крепостных стен.

А дальше Мамая ждал довольно скорый путь по весьма недурно устроенной Коломенской дороге, идущей условно вдоль реки до самой столицы наместника провинции Русь – Москвы. Для Дмитрия ничего удивительного в этой дороге не было. Простая насыпь с водоотводными каналами и деревянными мостами. Полотно дороги прикатано тяжелой железной бочкой, заполненной водой – катком, что изрядно его уплотняло и защищало в какой-то мере от размывания. Простенько. Очень простенько. Однако даже это сильно повышало коммуникацию на южном направлении. А каждые десять километров стояли малые форты, срубленные из бревен в правильный восьмиугольник. Там имелся постоялый двор, почтовая конюшня и «скелетная» вышка гелиографа. Тот позволял «перемигиваться» с соседями, посредством ацетиленовых фонарей, оснащенных шторками. Этакая импровизация на тему ратьера.

Сотню километров до Москвы прошли буквально за несколько дней. Всюду встречая порядок и устроенность. И это, по словам сопровождавшего Мамая советника из Генуи, еще не «перспективное направление».

– На Тверь дорога много лучше тянется, – отмечал Адриано. – И на Смоленск. Только на Владимир вот такая же времянка положена.

– Времянка? – Удивился Мамай, совершенно неизбалованный дорогами в принципе. В степи в XIV веке с ними была сущая беда.

– Да, конечно, – кивнул Адриано. – На Тверь и Смоленск кладут дороги, покрывая их битым камнем. А потом добро топчут, чтобы крепче все сбилось. Такие дороги от дождя совсем не раскисают, но строятся очень уж долго, да и не дешевы.

– Почему на Коломну проложили времянку, а в Тверь и Смоленск тянут крепкие дороги?

– Торговля, – пожал плечами Адриано. – В сторону Твери идет путь на Новгород. Как дотянет – пойдет дальше, к Торжку, а может и далее. А через Смоленск идет торговля с Венецией, – от этих слов генуэзец поморщился. – Они по Днепру поднимаются до Смоленска и там разгружаются.

– И сильно дороги помогают?

– Изрядно, – не медля ни секунды, произнес Адриано. – Очень доброе дело. Даже по этой, и то много проще подводы с грузами возить. Ведь ни оврагов тебе, ни рытвин на пути неожиданных нет. И земля не вязкая, а сухая да добро потоптанная. Одно удовольствие торговлю вести, коли по таким дорогам ездить придется. Ну и обустройство дорожными фортами дело хорошее…

Так и ехали. Пока не достигли переправы к столице Дмитрия Ивановича.

Большой деревянный мост-ферма возвышался на добрый десяток метров над гладью Москвы-реки. Дубовый брус да сосновые доски, железные нагели да скобы, болты и гвозди. Все технические новинки промышленного комплекса свежеиспеченного Императора были пущены в дело для организации этого моста. Первого, опытного. Потому что в будущем предстояло перекинуть его товарищей через массу рек, включая Волгу в районе Твери и Днепр у Смоленска.

Не успев насладиться и прочувствовать всю невероятность данного сооружения для его средневековой степной ментальности, Мамай, во главе своей колонны вышел на Владимирскую дорогу. И, поднявший по ней на Таганский холм, замер.

Перед ним раскинулась огромная столичная крепость.

Мощные стены из землебита имели у земли толщину около двадцати метров и уходили ввысь на полтора десятка. Причем это – только фундамент, так сказать основа крепостной стены. Поверх ее наспех облицевали красным кирпичом, сформировав дополнительный силовой каркас и явно обозначив объем работ по дальнейшему расширению кладки. Ну и надстраивали потихоньку сверху, благо, что никакой спешки это уже не требовало. Потому как даже сейчас Мамай прекрасно понимал – взять такую крепость совершенно не реально. Настолько крепкие стены нечем было проломить. Даже огромные бомбарды, о которых столько слухов, и то, вряд ли смогли бы осилить их.

В отличие от Коломенской крепости, Москва была окружена стенами не столь изящной конфигурации. Но и тут их возводили, словно по линейке. А каждые двести шагов стояла монументальная башня, сильно выступающая вперед. Скорее даже не башня, а маленький форт шестигранной формы.

Беклярбек смотрел на эту крепость и мрачнел с каждой минутой. Один факт ее существования делал Москву по-настоящему неприступной. И если с Коломной можно было как-то совладать, хоть и большой кровью. То тут «ловить» было нечего от слова вообще.

Впечатление усугублялось от Владимирского форта – одного из трех особенно больших и мощных «башенок», имевших просторные арки, идущие сквозь них. То есть, крепостные ворота. Да такие, что штурмовать их – последнее дело или верное самоубийство.

Совершенно расстроенный Мамай миновал внутреннюю подъемную решетку, въезжая в крепость, и замер, придержав поводья коня.

– РАВНЕНИЕ НА ПРАВО! – Кто-то крикнул зычным голосом и армия Дмитрия, заранее построенная на плацу, последовала приказу, синхронно, словно единый организм.

Узнав о том, что к нему едет сам Мамай, Дима решил подготовиться. Он собрал войска. Не все, конечно. Только те, что могли успеть. Заодно и отрепетировали экстренный сбор на случай катастрофы…

По левую руку от Мамая стояла пехота Империи. Весь легион, кроме артиллеристов и служб обеспечения, а также пешие городские центурии. Суммарно совершенно невероятные для региона двадцать пять тысячи человек. То есть, практически все взрослые мужчины с Москвы, Смоленска, Владимира, Твери, Суздаля, Ростова, Углича и Ярославля, а также малых городков да усадеб. Легион-то едва за две тысячи строевых перевалил.

Ни о каком боевом порядке речи и не шло – строили для пыли в глаза. Чуть ли не вручную выравнивая. Слишком рыхлой была подготовка городских центурий.

Впереди легионеры в полу-латах с пиками да алебардами. За ними располагались легионеры в стальных латинских доспехах при арбалетах. Городская пехота в кожаных латинских доспехах с пиками, ну и стрелки в стеганых кафтанах при длинных луках.

По правую руку от Мамая разместилась кавалерия Дмитрия. Полторы сотни кирасиров, три сотни гусар, три сотни рейтар да двадцать сотен городских конных центурий.

Гаркнул, значит, командир.

Повернули бойцы голову к Мамаю. И замерли, установив вокруг тишину.

Он тоже помалкивал. Очень уж впечатлила его эта армия….

Выждав небольшую паузу, дабы его гость проникся моментом, Дмитрий тронул коня и неспешно направился к этому влиятельному эмиру Орды.

– Рад видеть тебя у себя дома, – едва обозначив поклон, поприветствовал Мамая Государь. – Тут бардак, стройка. Принять сообразно положению не могу. Хоромы снес – перестраиваю. Прошу, – указал он на дорогу, что вела сквозь строй к небольшому, но опрятному домику.

Мамай не перечил и, нервно кивнув, тронул коня, направившись куда приглашали.

Цирковое представление переходило к следующей стадии.

– Присаживайся, – приглашающе махнул Дмитрий на кресло возле небольшого столика. А сам пристроился рядом.

В помещение никого, кроме них не осталось.

– Ты меня удивил, – неохотно произнес Мамай, не зная, с чего начать разговор.

– Это приятно слышать. Но ведь ты приехал просить денег. Это так?

– Так, – на автомате кивнул Мамай, сразу не отреагировав на формулировку.

– Сколько?

– Вдвое от прежнего.

– Понимаю, – кивнул Дмитрий. – Синяя Орда волнуется?

– Да… – неуверенно кивнул Мамай, а потом прищурился и поинтересовался. – Ты что-то знаешь?

– Я много чего знаю. Но готов ли ты это услышать?

– Говори!

– За Синей ордой стоит Чагатайский улус. Даже если я дам тебе выхода вдвое – это не спасет тебя от разгрома. Поначалу удача может тебе, и способствовать, но силы уж больно не равны. Тебя сточат как камень. Истощат и уничтожат.

– Ты… – начал было возмущаться Мамай, но осекся, понимая, что Дима прав.

– Ты видел мои крепости, – продолжил Государь. – Скажи, разве их может захватить Орда?

– Может, – чуть помедлив произнес беклербек.

– Не лукавь. Коломенскую крепость еще есть какие-то шансы, но Москву – нет. Вся тут и поляжет. Ведь так?

– Так, – после долгой, вязкой паузы согласился его визави.

– Ты видел мое войско. Поверь, я могу выйти сейчас в поле против объединенных сил Орды и разбить их. Тут стояло двадцать восемь тысяч, закованных в добрые доспехи и прекрасно обученных воинов. Если потребуется – я могу выставить еще столько же.

– Кхе… – поперхнулся Мамай. ТАКОЕ войско было за пределами добра и зла даже для Белой Орды. А уж тем более при таком дорогом снаряжении. Ведь большинство воинов степи – общинники не имеющие даже кольчуги.

Конечно, Дима врал, нагло и беззаветно. Но Мамай не мог проверить его слова, а так, на улице была реальная мощь, пусть и бутафорская. Степь вряд ли сходу бы поверила в какие-то особые качества малочисленной армии. Но количество уважала всегда. Вот от него Государь и играл, устраивая эту инсценировку.

– Этих я собрал, – продолжил он, – дабы уважить тебя достойным приемом. Сразу, как услышал.

– Откуда у тебя столько воинов? – Хрипло поинтересовался Мамай.