Текст книги "Внеслужебный роман (СИ)"

Автор книги: Михаил Антонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

   – Ну что вы, дамы, если это просто вчерашний недоеденный ужин, то нам крупно повезло. Вот посмотрите вокруг, такие знакомые, такие вчерашние лица, никто из нашего дружного коллектива не отравился, не умер и не лежит в инфекционном отделении Тюменской областной больницы. Следовательно, еда эта может и не полезна, и возможно не вкусна, но, по крайней мере, безопасна. Она на нас же самих проверена, на наших желудках – улыбаясь, высказал свое мнение Вологжанинов.

   Дамы снова дружно прыснули над его шуткой.

   – А вы и правда, забавный, – похвалила его блондинка.– Ольга нам говорила, что вы большой шутник.

   – О, оказывается, вы тут меня втихаря обсуждаете?– с нарочито изумленным видом спросил Аркадий.

   Но, чтобы не ставить Эбель в неловкое положение, он тут же добавил:

   – Так вы лучше про меня у меня спросите, я охотно отвечу на все вопросы.

   Мне 53 года, русский, беспартийный, образование высшее. Женат, но не на Ольге Вальтеровне, как думала наша многоуважаемая Тамара Николаевна, у нее свой отдельный муж. Имею дочь. Дочь замужем, но внуков пока нет. А, ну да, работаю главным специалистом в отделе транспортной логистики. Еще что-нибудь?

   Но бухгалтерши спросить ничего не успели. Поскольку в зале появилась Тамара Николаевна и громко объявила программу на день. Про то, что после завтрака желающие могут поехать еще на один источник, на естественный, не такой облагороженный, как тот, на котором они были вчера. А тех, кто накупался досыта, они по дороге могут доставить или к торговому центру, или на рыбный рынок.

   Дамы звали Ольгу на источник, уверяя, что там тоже интересно и не так вонюче, как на вчерашнем, поскольку там хлорку в воду не добавляют. А Вологжанинов скромно от купания отказался, сообщив, что плавание в такой тяжелой воде ему противопоказано, и что он собирается прошвырнуться по торговым центрам Тюмени.

   – Жалко,– произнесла сладеньким голосом одна из подруг, – у нас и так дефицит мужчин, так еще вы купаться не поедете. Не на ком будет взгляд остановить.

   Ольга же раздумывала и колебалась.

   В автобусе, усаживаясь к окну, чтобы Ольге было удобней общаться с Таней-Аней, Аркадий задал ей неожиданный вопрос:

   – Ольга Вальтеровна, ваш муж пиво пьет?

   – Ну да, после бани с друзьями. Традиция в их компании по вторникам ходить в баню, после чего и вкушают этот напиток. А что?

   – Ну, так привезите ему отменный подарок.

   – Здесь в Тюмени какое-то необычное пиво есть?

   – Без понятия, я в пиве не сильно разбираюсь. Это же не коньяк. У меня для пива только две градации имеются: можно пить и лучше не пить. Но зато в Тюмени, говорят, полно очень хорошей закуски к пиву. Здесь чуть не главный рынок речной и озерной рыбы. Вот я и хочу поискать себе и жене на гостинец вяленного или копченого муксуна или нельмы. Так я и говорю, если вы привезете такую закусь своему мужу, то ручаюсь, Ольга Вальтеровна, он сильно обрадуется, будет неделю носить вас на руках и не станет пилить за то, что вы на два дня уезжали из дому, – с хитрой улыбкой добавил Аркадий Анатольевич.

   Он специально говорил погромче, чтобы сидевшим рядом Анне с Таней тоже было слышно.

   Слава богу, Эбель понимала его с полуслова и его последнюю речь оценила, как веский аргумент, чтобы выйти с ним на одной остановке, а не ехать на очередной горячий пруд.

   Как ни странно, но Таня с Аней тоже почему-то перерешили и засобирались к выходу на рынке.

   – Надо же,– искренне удивился Аркадий,– а им – то это зачем?

   – А вы знаете, по-моему, они на вас какие-то виды имеют,– шепотом сообщила Ольга. Вчера весь вечер про вас расспрашивали. Кто вы и с кем вы. И какие у нас с вами взаимоотношения.

   – Ну, надеюсь, вы им сказали чистую правду, что между нами ничего нет?– поинтересовался Вологжанинов заговорщицким тоном.

   Ольга согласно кивнула головой и улыбнулась, и улыбка ее была тоже какой-то заговорщицкой.

   В принципе, это было в какой-то мере правдой. Ведь, действительно, на текущий момент этой парочке даже предъявить было нечего, кроме разговоров и, быть может, помыслов, поскольку пока они друг к другу даже пальцами не прикасались.

   – Что, сразу обе или одна из них?– спросил Аркадий.

   – Не поняла. Таня, вроде, в гражданском браке, но о партнере отзывается не очень, а вот Анечка – в разводе. Так что, может, даже обе.

   – О как, тогда придется где-то отцеплять этот порожняк.

   XIV

   Внешне рыбные ряды Тюмени не сильно отличались от рыбных рядов их родного города. Те же завалы из дальневосточных горбуш, кеты и гольца, норвежской семги, выращенной в неволе, сельди атлантической и тихоокеанской, скумбрии и прочих многочисленных терпугов и минтаев. Но вот пород местных озерных и речных рыб здесь было явно поболее, сказывалось наличие в области многоводной Оби и ее притоков.

   Минут через пять – семь Аркадий Анатольевич нашел, что искал: копченые тушки муксуна и нельмы. Взглянув на цены, дамы, следующие за ним, несколько оторопели.

   Н-да-а, 600-800 рублей за килограмм, это было для них несколько непривычно. Это же не мясные деликатесы, а рыба! А если попадались крупные экземпляры, то вообще, по тысяче и более лежали.

   Вологжанинов с задумчивым видом неторопливо следовал от прилавка к прилавку, порой прикасаясь пальцами к рыбе, где это было возможно, а затем подносил пальцы к лицу. Заинтригованные женщины следовали за ним.

   – Вы по запаху пытаетесь что-то найти? – поинтересовалась Эбель.

   – Ну да, – согласился Аркадий Анатольевич. – Вообще-то, так меня учили рыбины выбирать. Запах гнили издали может не чувствоваться, а рыба, как видите, дорогая, покупают ее не часто, лежит она тут долго. А потом, мне кажется, что так можно отличить тех из них, которых не коптили, а обработали жидким дымом. А зачем нам жидкий дым, а?

   Ольга согласно кивнула головой.

   Спутницы Аркадия тоже дружно принялись трогать копченые тушки руками, а потом нюхать, чем вызвали некоторое недовольство продавцов. Чего трогать, если не покупаете.

   Пришлось Вологжанинову определяться. Он с небрежным видом ткнул в одного из муксунов и попросил его взвесить. Потом выбрал небольшую нельму и тоже ее купил. В общей сложности он отдал за две не самые большие и не самые дорогие рыбины около двух с половиной тысяч рублей.

   Продавщица сразу подобрела и даже стала улыбаться, приговаривая: «И вы, девоньки, берите, рыбка у меня отменная, свежая, вот мужчина же взял».

   Девоньки шиковать не собирались.

   – Купите вот эту нельму,– шепотом предложил Ольге Аркадий. – Или у вас проблемы с наличными? Она и свеженькая, и в меру маленькая, килограмма полтора, рублей на 1000 всего.

   – Да нет, хватит. А, была, не была!

   И Ольга тоже приобрела себе деликатесную рыбку.

   – А я как-то больше красную рыбу люблю, – сказала Татьяна,– горбушу, кету – они более постные. Я не люблю жирную.

   «И дорогую!», – мысленно продолжил ее речь Вологжанинов, но вслух сказал совсем другое:

   – Ну, покупать здесь кету и горбушу несколько бессмысленно. Стоит она столько же, как и дома, да еще тащить ее. Хотя, если получить бонус в виде бесплатной красной икры, то есть смысл рискнуть.

   – Красная икра – это хорошо,– вступила в разговор Анечка, но как же узнать, где она есть.

   – Так давайте я вам выберу,– щедро предложил Аркадий Анатольевич,– хотите? Я видел там пару самочек...

   – А вдруг нет...– засомневалась Аня.

   – Если там икры не будет, то рыбину оплачу я. Если есть– то ее покупаете вы. Согласны?

   Женщина неуверенно кивнула головой.

   Они подошли к одному из развалов с горбушей.

   Приглядевшись, Аркадий уверенно показал на одну из них и сказал:

   – Девушка, вот эту взвесьте, плиз!

   – Сто четыре рубля,– через двадцать секунд ответила «девушка» предпенсионного возраста.

   – А можно у вас ножик одолжить на одну минуту, я вот знакомую хочу убедить, что у вас горбуша с икрой.

   – Сначала оплатите, а потом проверяйте,– недоверчиво сказала продавщица.

   Аркадий Анатольевич протянул ей сто рублей одной бумажкой.

   Тетенька ножик ему не дала, но профессионально одним взмахом вскрыла рыбину. Внутри оказалась темно-оранжевая икра.

   – Анечка, брать будете? Здесь икры как раз на банку, если не больше. И всего за сто четыре рубля. Сотню мне, четыре рубля доброй гражданке за прилавком?

   Анна с улыбкой оплатила рыбину.

   – Аркадий... Анатольевич, а мне выберете? – оживилась Татьяна.

   – Давайте попробуем,– добродушно согласился Вологжанинов и вперился взглядом в разложенных на прилавке свежемороженых горбуш.

   Между тем к ним подошли другие покупатели, привлеченные их возгласами.

   – Девушка, а давайте вот эту,– показал Аркадий еще на одну рыбу.

   – Сто двенадцать рублей, – объявила продавщица.

   Аркадий протянул ей привычно сотню, она взмахнула ножом, зрители дружно выдохнули: «Икра!»

   – Татьяна, вы берете? Так берите быстрее! Рассчитаемся по дороге, нам пора на поезд, не будем обижать аборигенов, они тоже любят красную икру, – с интонациями Остапа Бендера заговорил Вологжанинов.– Всем спасибо за внимание!

   И он быстро последовал прочь от прилавка, поскольку возле них уже стали кучковаться другие покупатели с явным желанием тоже приобрести рыбины с икрой. Они даже образовали что-то вроде очереди. Зная, что на прилавке таких горбуш уже не осталось, и, чувствуя, что все может закончиться легким скандалом, Вологжанинов поспешил удалиться с рынка.

   Выйдя из помещения на свежий морозный воздух, Аркадий Анатольевич с удовольствием вдохнул его полной грудью. Подтянулись шедшие за ним женщины. Бухгалтерша Татьяна, протягивая ему сторублевку, спросила:

   – А как вы так рыбу легко отличаете?

   – Ну что вы, это же очень просто, Танечка. Вы же различаете мужчин и женщин на улице, не взирая на то, во что они одеты? Так здесь то же самое. Если лицо у рыбины милое и симпатичное, то, скорее всего, это самочка. Ну а если взгляд наглый, самодовольный, а харя кирпича просит, то, стопроцентно, это – самец.

   Дамы дружно засмеялись.

   – Вы такой остроумный и интересный мужчина...– сказала Татьяна с интригой в голосе.

   Похоже, она решила перейти в наступление.

   – Да нет, я просто порой притворяюсь перед женщинами, – усталым вдруг голосом признался Вологжанинов. – На самом деле я – страшный зануда, особенно в домашнем быту. Я сварлив, капризен и мелочно придирчив. Правда, не повезло, в основном, моей горячо любимой супруге. Весь негатив, что я за день приобретаю от окружающих – не все ведь вокруг меня хорошие люди – я приношу домой и там выплескиваю на близких: жену и дочку. Как они меня терпят? Удивляюсь.

   Голос его звучал абсолютно серьезно, без всякой тени на иронию, так что женщины не знали, верить ему или нет.

   Дамы захотели посетить еще пару магазинов, до автобуса время еще было, но мешала купленная рыба. И Аркадий Анатольевич благородно согласился посидеть с ней на лавочке, дабы они налегке могли заняться дополнительным шопингом.

   Но, как известно, мало кто из женщин способен реально оценивать время, проведенное в магазинах. Поэтому, когда экскурсионный автобус подкатил за ними на остановку, Вологжанинов в гордом одиночестве сидел на лавочке в окружении четырех пакетов, из которых торчали пять рыбьих хвостов.

   – Вы, вроде, наш? – спросила у него вышедшая Тамара Николаевна.

   – Да, да! Ваш!– согласился Аркадий, поднимаясь и подхватывая все сумки.– Моя фамилия Вологжанинов.

   – А, помню, этот тот, который не муж,– усмехнулась экскурсовод.– А где все ваши не жены? С вами же еще девочки выходили?

   – Сейчас будут! Шоппинг, однако!

   – Так позвоните им, нам ждать особо некогда.

   Успевший подняться в салон Вологжанинов только развел руками и рыбьими хвостами.

   – Сие невозможно. Во-первых, у меня нет сотового, а во-вторых, я и номеров-то их не знаю,– ответил он.

   Но у кого-то из сидящих в салоне был забит телефон Татьяны, и им позвонили.

   Когда запыхавшиеся женщины прибежали к автобусу, Аркадий Анатольевич увлеченно беседовал с Гофманом о Таиланде. Вчера же он его так и не дослушал, уснул на половине рассказа.

   XV

   После обеда отправились в обратный путь.

   В автобусе опять сделали перекличку и убедились, что никто не отстал.

   Народ вел себя шумно, делясь впечатлениями о Тюмени и ее горячих источниках. Но, по прошествии часа, все заметно успокоились и, разглядывая мелькающую за окнами сибирскую тайгу, стали потихоньку подремывать, особенно те, кто и во второй день ездил на горячий источник.

   Вологжанинов и Эбель опять сидели в дальнем конце салона и тихо беседовали.

   – Кстати, Ольга Вальтеровна, а знаете, я нынче ночью видел вас во сне. Не верите? Напрасно, и вы не догадаетесь, чем во сне моем мы вместе занимались.

   Эбель смущенно улыбнулась, прикусив нижнюю губу, но, надеясь, что Аркадий не испортит все какой-нибудь пошлостью.

   – Не знаю,– произнесла она.

   Чувствуя ее напряжение, хитро улыбнулся и с заговорщицким видом начал говорить. В его фразах не было рифм, но построение их содержало какой-то внутренний ритм, словно в стихах.

   – Я долго мучить вас не стану – расскажу:

   В какой-то комнате большой под люминесцентным светом

   Всю ночь дежурили мы у  какой-то установки.

   Не знаю для чего она, и что за опыт шел в ее глубинах.

   Но помню, что порою смотрели вы в трубу,

   Что из устройства этого торчала.

   Я ж к той трубе совсем не подходил,

   И что вы видели через нее – не знаю.

   В тетрадь какую-то я заносил отчеты.

     И так всю ночь мы сообща трудились.

   Затем под утро я с отчетами ушел,

   Представить их я должен был начальству.

   А вот когда вернулся, вас уж не застал,

   Сидела там уже другая смена.

   Я огорчен был, вас не увидав.

   Но все-таки и  рад, что довелось нам вместе поработать.

   С надеждой,  что еще не раз  трудиться рядом доведется,

   Проснулся я.... И понял, это – сон!

   Никто в ночную смену нас с вами не пошлет...

   Вот такой грустный сон приснился мне сегодня, дорогая Ольга Вальтеровна. Представляете?

   Эбель от души рассмеялась.

   – Забавно. Интересные Вам снятся сны....

   – Надеюсь, Ольга Вальтеровна, вам трудовая деятельность не снится, да еще и неизвестно где.

   – Мне тоже снятся иногда всякие......и про работу тоже. Я вот тут задумалась ... Аркадий Анатольевич, а почему тогда, на корпоративе, вы ни разу не пригласили меня танцевать?

   – Не понял. Насколько я помню, последний корпоратив вы пропустили, поменяв безудержную скуку нашего праздника на предрождественские распродажи в Германии, – удивился Вологжанинов.

   – Нет, я имею в виду предыдущий раз.

   Аркадий Анатольевич поморщил лоб, соображая, о каком времени идет речь, а потом переспросил:

   – Это когда мы отмечали праздник в ресторане на берегу озера Смолино?

   Ольга согласно кивнула.

   – Так это от скромности, мы тогда с вами даже переписки не вели. Я стеснялся, – с улыбкой заявил Вологжанинов. Я не уверен, что и сейчас бы рискнул к вам подойти с такой просьбой.

   – Почему?

   – Ну, вы такая молодая, красивая, а я старый, на десять лет вас старше, неказистый, подержанный, можно даже сказать, побитый молью. И я подумал, что если подойду к вам с таким предложением, то поставлю вас в неловкое положение, когда и отказать неудобно и соглашаться не очень хочется. А я стараюсь не ставить женщин в неловкие ситуации. У красивой женщины в танце должен быть и партнер достойный.

   Так что, я не приближался к вам не потому, что вы мне не нравились, а потому что нравитесь очень сильно.

   – У вас как-то занижена самооценка. А вот мне про вас рассказывали совсем другие вещи. Дескать, в молодости вы были тот еще кавалер...

   И Эбель внимательно поглядела ему в глаза.

   Аркадий Анатольевич взгляд этот выдержал и хорошо рассмотрел, что глаза у Ольги серые с зеленоватым отливом.

   – Давайте разберемся, Оленька, кто вам что мог рассказать про мою молодость? Тех, кто работает в нашей конторе давно и помнит меня в молодости, полтора человека. Вряд ли вы с ними настолько близки, чтобы они стали делиться с вами подвигами моей юности. Тем более, что я пришел в наше управление уже женатым человеком и через год стал отцом. Здесь просто нечего рассказывать. Я долгие годы ходил на работу посменно по железнодорожному нашему графику и большинство сотрудников не видел, если не месяцами, то неделями. Так что этих знакомых вычеркиваем.

   У соседей есть еще женщины, которые помнят меня молодым, вроде той же Зюлькиной, но и им меня обвинить не в чем. Не она же вам про меня говорила? Вы меня страшно заинтриговали, Ольга Вальтеровна, расскажите, ради бога, какие – такие слухи бродят про меня в нашем здании? А то иногда ловлю взгляды незнакомых женщин и девушек и никак не пойму, почему они такие многозначительные.

   – Значит, про вашу французскую любовницу, графиню и ее ребенка, все это – неправда?

   – Любовницу француженку?

   Вологжанинов наморщил лоб, соображая, о чем речь, потом заливисто рассмеялся. Причем так громко, что даже в середине салона его услышали и обернулись посмотреть, кто там так искренне хохочет.

   – Это про Ирочку рыжую, значит,– сказал он, заметно успокоившись. – Да был такой персонаж в моей жизни...

   И после мастерски выдержанной паузы добавил:

   – ...литературный. Признаюсь, Оленька, в молодости я действительно был большой затейник, и как-то сочинил несколько романов. Главным героем одного из них действительно была рыжеволосая девушка Ира, ставшая французской баронессой и родившая ребенка. В этом смысле я, действительно, отец этого ребенка, поскольку придумал и произвел его на свет.

   Ну что мне было делать долгими ночными сменами во время дежурств? Вот сидел и сочинял повести и романы, иногда про любовь.

   Вологжанинов улыбнулся спутнице.

   – Вам кто-то пересказал сюжет моей повести от «Весны до весны». Неужели Татьяна или Анна?

   Ольга кивнула головой.

   – Интересно, а они – то откуда про неё узнали. Вряд ли сами её читали, она ведь только в интернетской библиотеке болтается. Я так понял, что поскольку в каждом литературном герое есть что-то от автора, девушки решили, что эта любовная история каким-то боком относится к моей личной жизни. Нет, увы! У меня только одна дочь, других детей на стороне, а тем более в Европе, у меня нет. Давайте лучше о танцах. В танцах я не участвую еще и по причине того, что модные ныне быстрые танцы мне противопоказаны по медицинским показаниям. Другое дело – медленные, когда можно, крепко держась за партнершу, переступать ножками почти на месте. Особенно, если партнерша мила, стройна и полна иных женских прелестей и достоинств. Против таких танцев я ничего не имею. А вот современные энергичные, требующие резких телодвижений и всяких иных подпрыгиваний, вызывают у меня повышенное сердцебиение и другие неприятные симптомы. Я ведь смертельно болен, Оленька. И болезнь моя неизлечима. Называется она ишемическая болезнь сердца.

   Все это Вологжанинов рассказывал спокойным голосом и с улыбкой на губах.

   – Несколько лет назад случился у меня обширный инфаркт миокарда, но тогда мне повезло, я попал в заветные сорок процентов. Знаете, не ведаю как сейчас дела с кардиологией в нашей стране, а тогда нам врачи говорили, что все «подхватившие» инфаркт делятся на три группы: сорок процентов гибнет сразу, двадцать процентов умирает после инфаркта в течение года, и оставшиеся сорок процентов живут долго и счастливо. До следующего инфаркта. Если соблюдают диету, систематически проходят обследования и следуют рекомендациям врачей. Вылечить меня нельзя, рубец на сердце остался навечно, к тому же я еще и аневризму аорты получил. Но можно несколько облегчить мое существование операцией. В моем случае это будет коронарное шунтирование. Но как представлю, что мне для этого распилят грудную клетку, то почему-то совсем не хочется ложиться на операцию. Поэтому я жду прорыва в медицине, когда шунтирование будут делать без вскрытия грудной клетки, через пару– тройку проколов. Либо медицина сделает рывок, либо я сыграю того...Кстати, Оленька, я поделился этими сведениями не с целью вас разжалобить, а исключительно с намерением предупредить, что однажды могу исчезнуть из вашей жизни так же внезапно, как и появился. Между прочим, от болезни имеется и польза, как ни странно это звучит. Если бы не этот инфаркт, я бы, наверное, до сих пор работал совсем в другом отделе, и мы бы с вами не встретились. Меня ведь в службу, где я сейчас работаю, перевели, вроде как, на легкий труд. До этого я ходил на работу по сменам, по круглосуточному графику, и мог не встречать вас месяцами и годами, поскольку на ваш второй этаж не поднимался. Мне тогда это было без надобности на той должности. Теперь же я могу встречаться с вами более-менее регулярно.

   За разговорами незаметно подъехали к первому остановочному пункту, где наши путешественники вышли из салона и некоторое время дышали воздухом. Мимо, вздымая снежную пыль, мчались машины.

   Проводив одну из них взглядом и направляясь уже к автобусу, Ольга вздохнула и сказала:

   – Такая же, как моя. Как она там дома, моя ласточка...

   – Настолько любите свою бибику, что даже скучаете по ней?– с улыбкой поинтересовался Вологжанинов, следуя за ней.

   – Что вы, конечно, я свою машинку бесконечно люблю, – ответила Эбель, идя по проходу салона.– Она мне даже часто снится. Что я на ней еду.

   – Правда?– удивился Аркадий, усаживаясь с ней рядом в кресло, – а мне такое не снится. Мне вообще поездки редко снятся, даже в качестве пассажира. Хотя вру, однажды приснилось, что я рулю. Так я сильно досадовал по этому поводу. Я держусь за руль, еду куда-то и нервничаю, что, не имея ни навыков вождения, ни особого желания быть шофером, вынужден сам управлять автомобилем.

   Я с большим удовольствием пробудился от этого сна и больше таких кошмаров не хочу.

   – Какой же это кошмар? И вы никогда не сдавали на права и не хотели иметь машину?

   Изумление Эбель было неподдельным.

   – А зачем? К машинам я абсолютно равнодушен. В марках и достоинствах моделей не разбираюсь. Не, ну «Волгу» от «Жигулей» я отличаю, а вот современные иномарки с их обтекаемыми формами – только по габаритам: большая, маленькая. А точнее могу определить, если увижу эмблему спереди или надпись на багажнике. Мне просто это не интересно. А потом с машинами столько мороки: обслуживание, парковки, ремонты, гаишники... Не мое это все. К тому же опять – здоровье. Между прочим, это тоже одна из причин, по которой я не рвусь за руль. Из-за недостатка кислорода в крови – сердце-то работает вполсилы – я часто отключаюсь на мгновенье, словно погружаюсь в сон, клюю носом. Представляете, что будет с машиной, водитель которой может задремать за рулем? Сердечникам, вроде меня, полагается много и неспешно ходить пешком, а с машиной разве походишь. У нас все норовят даже в киоск за сигаретами ехать на авто.

   Хотя один раз я автовладельцем все же был.

   И Вологжанинов заулыбался, вспоминая прошлое.

   – Владел я, Оленька, настоящим японским джипом, как сейчас помню, трехдверным «Ниссан Патрол». Тогда Китай еще не был мастерской мира, и мой автомобиль был европейской сборки.

   – Ого!

   – Но владельцем я был номинальным, эту машину на мое имя оформил брат, когда ему по каким-то его делам надо было скрыть часть имущества от каких-то дотошных людей. Так вот, когда с оформлением этой машинёшки я попал в ГАИ, а там намаялся в очередях, я и решил, что мне автотранспорт не нужен. Между прочим, даже с этим единственным автомобилем у меня приключилась преинтереснейшая история...

   И Вологжанинов в лицах увлекательно рассказал Эбель детективно– судебную историю, связанную с его джипом, пересказ которой может и в самом деле был бы занимательным и поучительным, но сильно бы удлинил наше повествование.

   Потом была еще одна остановка где-то в бескрайней глуши Курганской области. А после нее предстоял последний этап поездки.

   XVI

   На улице заметно смеркалось. К тому же небо обложили темные низкие тучи, и из них неспешно посыпал пушистый белый снег. Водитель, устраиваясь на своем месте, включил свет в салоне.

   – Ольга Вальтеровна, я все забываю спросить, а карьеру во втором квартале вы делать собираетесь?– спросил Вологжанинов, как только автобус тронулся.

   – Какую карьеру? Я не в курсе, как всегда.... Расскажите, пожалста...– жалобным тоном произнесла Эбель.

   – Вообще-то, карьера – это для тех, кто ищет что-то новое, – издалека начал Аркадий Анатольевич. – Ходят упорные слухи, что с апреля месяца у нас в очередной раз будут устраивать гонения на пенсионеров. Их не хотят брать в светлое будущее, которое открывается перед нашей компанией. В результате в некоторых службах появятся вакансии ведущих специалистов и, возможно, даже главных специалистов с окладами, согласно штатному расписанию.

   Последнюю фразу он произнес с заговорщицким тоном.

   – Так вот, некоторые, знающие про эти обстоятельства, уже сейчас претендуют на эти должности и оклады.

   И дальнейшие минут тридцать они живенько шепотом обсуждали открывающиеся перспективы служебного роста гражданки Эбель.

   А потом водитель автобуса, заметив, что пассажиры его перестали болтать, измученные долгой дорогой и водными процедурами, взял да и отключил свет в салоне, оставив только дежурные лампочки. Воцарился интимный полумрак.

   Вологжанинову возникший сумрак понравился, поскольку он полностью соответствовал его настрою и его дальнейшим планам.

   «Какой, однако, молодец!» – подумал он о шофёре.

   Говорить о работе больше не хотелось, и разговор на профессиональную тему сошел на нет.

   Полутьма в салоне как бы скрывала их от окружающих, создавая впечатление, что они здесь вдвоем. К тому же, она поневоле вынудила их сблизить лица, чтобы лучше видеть собеседника. Им хотелось и дальше сидеть вот так вот рядом, им обоим нравилось слушать друг друга.

   Эта близость приятно щекотала их нервы, чувствовалось в ней что-то пагубное и привлекательное одновременно. Казалось, что балансируешь на тонкой нити. Еще немного и отношения зайдут в ту область, в которой они оба еще ни разу не были.

   – Ольга Вальтеровна, я давно хочу сделать вам предложение, от которого...

   Здесь Аркадий Анатольевич выдержал театральную паузу, за которую даже Константин Сергеевич поставил бы ему пятерку и сказал бы: «Верю!»

   Но, вопреки сложившейся традиции, последнюю часть крылатой фразы Вологжанинов несколько изменил:

   – ... от которого, вы всегда сможете отказаться.

   Ольга заинтригованно улыбнулась, она понемногу уже привыкала к парадоксальным шуткам Вологжанинова, но сердечко все же немножко сжалось от того,

   что она не знала, что ей собираются предложить.

   Ей, вообще-то, предложения в такой интимной обстановке и таким интимным тоном не делали уж очень давно. Последним, да и первым, пожалуй, был собственный муж, когда просил ее руки. С тех пор больше с чужими мужчинами она в такие ситуации не попадала, поскольку их просто не допускала.

   А сейчас вот допустила. И почему-то об этом не сожалела. Вологжанинов внушал ей какое-то странное доверие, и ей казалось, что ничего постыдного и неприличного он не предложит. Хотя в голове почему-то среди промелькнувших в мозгу вариантов чаще всего были варианты с предложениями интимной близости. И она, если честно, не знала сама, как она к такому предложению отнесется и как на него ответит. Это раньше на все поползновения мужчин она уверенно говорила «нет», в зародыше убивая у них всякое желание к таким предложениям. А сейчас вот почему-то сомневалась, что предложение ей не понравится.

   – Я слушаю ваше предложение, Аркадий Анатольевич,– тихо произнесла она.

   Предложение Аркадия оказалось настолько неожиданным, что слегка озадачило ее.

   – Оленька, недавний разговор наш о литературе навел меня на мысль. А давайте мы с вами вместе создадим роман... В смысле, напишем книгу, – пояснил Вологжанинов после еще одной паузы.

   – Но я не умею, я по жизни – технарь, мне слова на ум не идут для того, чтоб что-то писать.

   – Да и ладно, самое простое – сочинять текст и записывать его, я беру на себя, а вам, Ольга Вальтеровна, я доверю самое сложное. Вы будете моим первым читателем. Я просто буду высылать вам по электронной почте написанный мною текст, а вы будете его читать и, при желании, высказывать свое возмущение написанным.

   Да, умел Аркадий Вологжанинов балансировать на тоненькой нити. Пиши даме, что хочешь, любые любовные признания и фантазии, а со стороны это – просто творческий процесс– написание романа...

   Узнав про такой расклад прав и обязанностей, Ольга сразу решила согласиться с предложением Вологжанинова. А что? Она ведь ни чем не рисковала, ни репутацией, ни честью, а романтическая игра продолжится. Быть простым почтовым ящиком ей показалось не слишком обременительным. Тем более, что до этого она никогда не присутствовала при рождении книги и никогда не была первым ее читателем ни у кого из писателей.

   – В принципе, я согласна и готова принять ваше предложение, благосклонно ответила она. – Но, как соавтор, выполняющий самую сложную и ответственную часть работы, хотелось бы узнать, про что же будет наша книга?

   Ольга включилась в предложенную игру и интонационно отметила в этой фразе слова: «сложную и ответственную», а также слово «наша».

   Она почему-то была уверенна, что он ответит: «Про любовь».

   – Про жизнь и людские судьбы,– ответил Аркадий. – Вы навели меня на мысль, а почему бы мне не воскресить моего старого героя– Сережку Меньшова. Прошло чуть не двадцать лет с тех пор, как я упоминал его в последний раз. Почему бы ему на старости лет не влюбиться в прекрасную женщину. Тем более, что найдет он ее у себя на работе.

   – Служебный роман?

   – Нет, скорее внеслужебный роман. Кстати, вот и название для истории: «Внеслужебный роман». Отличное название. Поскольку на службе наши герои будут только работать, а все свои отношения они будут строить вне служебных помещений.

   – А семьи у них будут?

   – Конечно. Они взрослые состоявшиеся люди. Если они оба будут свободными, не обремененными ничем людьми, это будет просто байка на тему «Вот и встретились два одиночества». Я не хочу писать про неудачников. Если мужчина прожил 50 лет, а женщина 40, то как-то странно, что у них нет прошлого. А разрабатывать в очередной раз тему «он был титулярный советник, она – генеральская дочь», мне скучно.

   – А как будут звать Дульсинею вашего героя?

   – В благодарность за вашу титаническую помощь в будущем я решил наделить вас правом выбора имени, отчества и фамилии героини нашего будущего произведения. Я ничего не буду иметь против, если у главной героини будет красивая немецкая фамилия.