Текст книги "Поиски графских сокровищ"

Автор книги: Михаил Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Глава 6

Старик задумался, глядя куда-то вдаль поверх ребячьих голов. Возникло такое чувство, что он снова возвратился в прошлое. В те времена, когда живы были его родители, родственники. Опять оказался в тех прошедших годах, в той семейной жизни, к которой он привык, где были свои законы, правила, этикет. И которая рухнула в один миг, рассыпалась на мелкие осколки, разлетевшиеся во все стороны. Одни были раздавлены-расстреляны новой властью, другие пропали в водовороте страшных перемен. Сгинули, растворились, и осталась лишь горькая память о них, и только малая частичка уцелела, укрывшись в местах далеких, но и там покоя им не было. Черные времена настали: беспросветные, непроглядные…

Он обвел затуманенным взглядом притихших ребят и медленно, выдавливая слова откуда-то из глубины души, начал рассказывать:

– Род наш очень древний. Корни его уходят в глубину веков. И предки всегда были на службе царя-батюшки, честь России защищали, не щадя живота своего. Все мужчины службу несли военную и послами были в странах заморских. С детских лет нас обучали военному делу. Лучшие мастера Европы с нами занимались. Потом отправляли в страны другие постигать науку военную, когда становились постарше.

И по женской линии все получали достойное образование. Наилучших преподавателей привозили из-за границы, всяким предметам обучать. Много хорошего наш род сделал для земли русской, и еще больше пользы принесли бы, да времена лихие настали.

Помню, батюшка вернулся домой, заперся в своем кабинете и долго оттуда не выходил. А когда открыл дверь, то не узнали его. Не бравый вояка стоял перед нами, а старик сгорбленный, словно отца нечистая сила в одно мгновение подменила. Сказал нам, чтобы собрались в гостиной для важного разговора и медленно, шаркающей походкой туда направился.

Притихшие, не зная, что случилось, мы за ним последовали.

Батюшка стоял у окна и смотрел на улицу отрешенным взглядом, не замечая, что мы уже все сидели, ожидая его.

Он молчал, и мы не нарушали тишину, опасаясь слово сказать. Долго так просидели. За окном уже сумерки наступили, когда наконец-то он повернулся. Посмотрел на нас и начал говорить:

– Дорогие мои! Большая беда идет, непоправимая. Чтобы спасти семью, спасти то, что веками собирали и сохраняли для потомков, я принял решение – подал в отставку, и мы отсюда уезжаем. Нет, не за границу, не в Париж или Лондон, где есть наши поместья, а в губернию, что Петром нам пожалована за службу верную. Негоже нам Россию оставлять в ее тяжелый час. Верой и правдой служили ей, и коли придет время голову сложить, так лучше на земле родной, русской. Этим наш род и славился веками. Ну, а если кто хочет уехать, того неволить не буду. Думайте. Утром жду вашего решения.

Сказал батюшка и тихо ушел снова в свой кабинет.

Долго в тот вечер все сидели в гостиной. Много обсуждалось вопросов, что теперь нам делать и пришли к единому мнению – всем надо быть вместе, не разлучаясь. Лишь после этого разошлись по своим покоям, но до утра так никто глаз и не сомкнул, думая, что их ждет на новом месте.

Утром, во время завтрака, мы объявили батюшке о своем решении. Он помолчал, посмотрел на всех внимательно и сказал:

– Хорошие мои, я знал, что вы правильный вывод сделаете. Ну, тогда начинаем готовиться к отъезду.

На сборы ушла целая неделя. Часть прислуги, кто много лет в нашем доме прожил, с нами ехать собрались. Остальных отпустили, выдав хорошее пособие за работу.

Почти месяц добирались до губернии. Сначала на поезде, потом на перекладных. Трудно было привыкать на новом месте после городской столичной жизни в глуши лесной, где кроме села большого и монастыря мужского, ничего не было…

Дядя Коля замолчал, думая о чем-то своем.

Ребята, притихшие, не шевелились, опасаясь, что старик прервет воспоминания и тогда они ничего не смогут узнать.

Немного погодя дядя Коля словно очнулся. Посмотрел задумчиво на ребят и продолжил:

– Наша жизнь стала потихоньку налаживаться. Батюшка запустил в работу небольшой лесопильный завод, благо, что леса и рабочих рук вполне хватало. Матушка занялась благотворительностью: помогала монастырю, в уездном городишке открыла больницу, ночлежный дом, передала в библиотеку часть книг, в селе построили школу. Думаю, что вы ее заметили: одноэтажное здание старой постройки, которое около сельмага находится. Вот, как раз это и есть та школа. До сих пор в ней учатся ребятишки. Что? О своей сестре рассказать? Почему она заинтересовала вас? Так просто? Ну-ну…

– Ох, своенравна была Софиюшка! Если что-нибудь надумает, никто не сможет ее переубедить. Все по-своему делала. Недолго думая, собралась и уехала в Англию медицине обучаться. А когда вернулась, не посоветовавшись ни с кем, пошла работать простой санитаркой в больницу, ухаживать за стариками и старухами. Где это видано, чтобы молодая девица портки грязные меняла простолюдинам? Батюшка с матушкой ее уговаривали, стращали, что если не прекратит, тогда они наследства ее лишат. Софиюшка лишь смеялась в ответ. Говорила, что свою долю она любым способом заберет и спрашивать никого не будет.

Вскоре так оно и вышло. Вскружил ей голову горный инженеришка, живущий в уездном городишке. Это был твой дед, Сережа. Надумала Софиюшка замуж за него выйти. Ох, как осерчал батюшка! Стал на нее кричать:

– Не получишь нашего благословения! Прокляну, если своевольничать будешь, наследства не увидишь. Голышом по миру пущу, но не дам выйти замуж за человека без рода-племени!

Софиюшка лишь усмехнулась в ответ, обвела всех взглядом, словно обожгла, и ушла в свою комнату.

Наступило утро. Мы сидим за столом, дожидаемся, когда она к завтраку спустится, но Софиюшка не появлялась. Горничную за ней послали. Та вернулась и слова не может сказать.

Помню, батюшка побледнел, кинулся в ее комнату, а там никого нет. Он быстрее в свой кабинет. И застыл в дверях… Сейф стоял открытый, ключи валялись рядом с ним, и половина полок, где находились драгоценности, были пустыми. Кроме всего прочего, она забрала с собой и мундир нашего предка со всеми орденами, кто у самого Кутузова служил. Мы хранили этот мундир, как зеницу ока.

Батюшка понял, что Софью нужно искать у горного инженера. Запрягли лошадей, и он помчался в уездный городок. Приехал, но ни ее, ни его не нашел. Они успели перед самым приездом отца уйти с экспедицией в горы. Он хотел броситься в погоню, но разве найдешь их среди нагромождения скал да глубоких ущелий? Быстрее сам сгинешь, чем беглецов разыщешь.

Сам не свой вернулся батюшка домой. Несколько дней не выходил из кабинета. А потом с какой-то целью стал ездить в монастырь. Нам ничего не рассказывал, что у него на уме. Мы уж подумали, что он постриг решил принять, чтобы грехи Софьюшкины замаливать. Но, слава Богу, обошлось. Опять начал все дни пропадать на лесопильном заводе, да по вечерам уезжал к монахам. Пришлось свыкнуться с его причудами.

Месяца через два-три, уже под осень, батюшка позвал меня в кабинет. Сел в кресло, а он руки за спину заложил и ходил, о чем-то думая. Потом остановился и говорит – Николай, я надумал тебя женить.

Своим ушам не поверил, когда его слова услышал.

Батюшка продолжил:

– Присмотрел для тебя невесту. Не скажу, что красавица, но ума на троих хватит. С ней будешь жить, как у Христа за пазухой. И не перечь мне! Завтра же сватов отправим и, не откладывая в долгий ящик, свадьбу сыграем. Затем ты должен уехать в Италию, а супруга тут останется. Почему? Как я сказал, так и будет.

Вот так я и женился, ребята. Прожил жизнь и не жалею. Не супруга мне досталась, а кремень. О чем я говорил? Да…

Будучи в Италии, я узнал, что в России произошла революция. Свергли царя-батюшку. Бросив все дела, сел на первый попавшийся пароход, который шел в Россию, и отправился домой.

В ужас пришел, когда увидел, что творится в стране. Не буду рассказывать, что повидал и испытал, пока был в дороге, тяжело вспоминать, но до родных мест я добрался лишь к лету.

А еще тяжелее стало, когда добрался до усадьбы. Руины остались вместо дома. Только ветер в них свистел, да воронье кружилось в небе надо мной. Сел на поваленную колонну и заплакал…

Дядя Коля опять замолчал, глядя покрасневшими глазами…

Ребята затаили дыхание. Сидели, не шевелясь, опасаясь спугнуть воспоминания прошлых лихих лет, которые казалось, витали в воздухе вокруг них. Тихим, поникшим голосом старик продолжил:

– Долго сидел я у развалин. Если бы вы знали, как я себя корил! Зачем, для чего уехал? Будь дома, может, все по-другому вышло. Хотел уже на себя руки наложить да услышал голос Аглаюшки. Думал, что померещилось. Ан, нет! Вижу: бежит, торопится ко мне. Обняла меня крепко и шепчет, что не чаяла уже со мной встретиться, а сама тихо-тихо, но стала уводить от родительского дома. Привела меня в избу, что на краю села стояла. Накормила, напоила, лишь после этого стала отвечать на мои вопросы.

Слушал ее, и страшно на душе становилось. Вся наша жизнь перевернулась с ног на голову. За один день потерял всех, кроме Аглаюшки и Софьи с мужем. Да-да! Софиюшка вернулась вскоре после моего отъезда, но в родной дом так и не зашла. Отец запретил, хоть и жалел ее очень сильно, но не смог простить ее побега. А потом пришло в дом большое и непоправимое горе…

Утром всех разбудил громкий стук в дверь. Затем затрещали выламываемые доски, и в дом ворвались пьяные мужики во главе с несколькими солдатами-дезертирами. Стали кричать, что царя свергли и они стали хозяевами России. Все добро, награбленное буржуями, теперь им принадлежит, а экспроприаторов к стенке поставят. Начали они в доме искать ценности, но ничего не нашли. Все вверх дном перевернули. Обозленные, связали отца с матушкой и увезли в неизвестном направлении. С тех пор никто и ничего о них больше не слышал. Сгубили наших родителей душегубы.

А через день-два нагрянули к Софиюшке. Знали, что она половину драгоценностей забрала. Твой прадед, Сергей, начал ее защищать, но не пожалели старика – застрелили… Потом за Софиюшку взялись. Ох, как над ней измывались, как били! Отольют водой и начинают коваными сапожищами топтать. Но ни слова она не сказала. Тогда вытащили ее во двор да шашками полоснули несколько раз. Думали, что убили, но она выжила. Аглаюшка все видела. Только ушли солдаты, она во двор кинулась, смотрит, а Софья-то дышит! К себе забрала, по огородам тащила, чтобы никто не заметил. Выходила мою сестрицу…

Меня допрашивали много раз новые власти, а что я мог им сказать? Приехал-то к разбитому корыту. И стращали меня, и в холодную сажали, чтобы вспомнил, да все без толку. Отстали от нас со временем, только из дома все позабирали и хотели отправить, как раскулаченных, да опомнились, что кроме меня, никто не сможет запустить в работу лесопильный завод. Это нас и спасло.

Год за годом пролетали. Мы так и жили в избушке. С провизией туго было. Опухали от голода. Но Аглаюшка умудрялась хоть чем-то да накормить. Ничего, выжили.

А в тридцать восьмом году меня ночью забрали. Приписали, что я хотел завод из строя вывести. Присудили десять лет и отправили на Соловки, но отсидеть больше пришлось. Не хочу вспоминать, как старались выжить, но вернулся домой лишь после смерти Сталина.

Аглаюшка, дорогая моя, верила, что я смогу вернуться. Дождалась, родная…

Так и стали потихоньку с ней жить. Дом построил на отшибе. Видеть никого не хотел. Когда закончил строительство, Аглая начала откуда-то нашу мебель привозить, что в усадьбе стояла. Сколько ни спрашивал, так и не ответила, где столько лет ее прятала…

– Дядь Коля, а мы знаем, где клад спрятан! – перебив старика, неожиданно для себя, сказал возбужденно Славик и понял, что проговорился…

Глава 7

В беседке наступила тишина…

Ребята сидели, затаив дыхание, и молчали. Старик тоже перестал говорить и переводил тяжелый взгляд из-под насупленных бровей, останавливаясь подолгу на каждом из ребят, будто хотел заглянуть в их души. Затем медленно поднялся, оперся крепкими руками о стол, наклонился к Славику и сказал… Нет, не сказал, а выдохнул свистящим нутряным голосом:

– Что ты промолвил, юноша? Повтори…

Не поднимая головы, Славик чувствовал обжигающий и притягивающий взгляд дяди Коли и тянул время, думая, как обмануть старика и выкрутиться из ситуации, в которую они попали по его вине. Наконец решившись, Славик поднял голову и взглянул на дядю Колю, стоявшего перед ним и смотревшего, не моргая, пронзительным взглядом своих черных глаз. – О чем, дядь Коль? – удивленно спросил Славик.

– Ты глазки мне не строй – я не девушка, – сказал старик, не шевелясь, – повтори, что сказал.

– Когда? – опять спросил Славик, чувствуя, как дрогнул голос. – Я же слушал, что Вы рассказыва…

– Хватит мне тут Ваньку валять! – повысил голос дядя Коля. – Таких, как ты, я насквозь вижу. Ну…

Славик понял, что если он будет дальше продолжать упираться, тогда от этого станет только всем хуже.

– А-а-а, это когда Вы о мебели говорили? – сказал Славик, словно лишь сейчас догадался о чем идет речь.

– Да, о ней, но ты перебил меня и сказал… Вспомнил о чем? – уже не сдерживаясь, во весь голос, басом, спросил старик.

– Ну… Это…, – Славик решил перевести разговор в другое русло, а потом свести его к шутке. – Конечно! Я говорил, что знаю, где спрятан клад. Ха! Зачем его искать, если он в пещере лежит? Спокойненько иди и бери. Дядь Коль, а что Вы так разозлились и побледнели, а? – спросил он, состроив удивленное лицо, будто ничего не случилось.

Старик смотрел, не отрывая взгляда от лица Славика.

– Дитятю малого нашел, чтобы его обманывать? – дед погрозил пальцем. – Не выйдет! Ты можешь малыша провести, но меня не получится.

– Дядь Коль, правду говорю! Где же ему быть, как не в пещере?

– Николаша, что к ребятам пристал? – спросила тетка Аглая, незаметно подходя к беседке. – О чем их пытаешь?

– Так, – буркнул старик, ткнув пальцем в сторону ребят, – и эти говорят о кладе. Всю плешь мне проели сокровищами, которых не существует. Каждый год толпами сюда приезжают. Скоро на месте гор лишь равнина останется. Лезут, куда их не просят. А с горами шутки плохи. Сколько уже людей погибло, а они все равно прут и прут. Я думал, что ребята приехали о прошлой жизни узнать, а они тоже собрались на поиски. Ишь вы…

– Откуда ты взял, что ребятишки…

– Оттуда, – перебил ее старик и показал за спину. – Посмотри, что в их рюкзаках лежит, а потом будешь защищать. Кладоискатели! Сейчас возьму вожжи и вмиг уму-разуму научу. Завтра же домой! Чтоб духу вашего тут не было. Понятно? Самолично отведу на остановку и посажу в автобус.

– Николаша, угомонись…

– Цыц, матушка! Как сказал, так и будет! – старик ударил кулаком по столу.

Тихо звякнув, разлетелись на мелкие осколки блюдце и чайная чашка. Конфеты рассыпались по столу из упавшей вазочки.

– Николаша…, – очень тихо, но с металлическими нотками в голосе, произнесла тетка Аглая, – быстро иди в дом. Там поговорим. А вы, ребятки, пейте чай и не обращайте внимания на батюшку. С ним такое случается. Пейте…

И, не оглядываясь, она пошла по тропинке в сторону дома.

Старик еще раз посмотрел на ребят сердитым взглядом, вышел из беседки и, грузно шагая, направился вслед за Аглаей.

– Ну, Славка, ты и балабол! – тихо сказал Саша, дождавшись, пока старик не отошел подальше. – Он же догадался, что мы о чем-то знаем. Теперь нам шагу не даст ступить. Ох, хитер! И в рюкзаках успел пошарить. Да-а-а, влипли мы в историю!

– Хорошо, что за вожжи не схватился, – зашмыгал носом Сергей.

– Что ты заладил: вожжи, вожжи! – перебил его Саша. – Здесь такое дело сорвалось. Можно сказать, что из-под носа драгоценности уплыли. Все, тю-тю! Вот вам и Москва и Сочи на три ночи! Придется теперь все лето во дворе загорать. Эх, Славка, Славка!

– Хватит ныть! – разозлился Славик. – Ну, не сдержался, не заметил, как слова выскочили. Но я ему не проговорился, что мы нашли карту и мундир…

– Неужели? – с ехидцей произнес Саша. – Сам слышал, как дядя Коля своей Аглаюшке бурчал, чтобы она в рюкзаки заглянула. Он в них успел поковыряться. Вдруг нашел?

– Ха! Напугались? Пусть он наизнанку вывернет наши вещи, нас обыщет, но ничегошеньки не найдет. Понятно, салаги? – Славик усмехнулся, глядя на расстроенные лица ребят. – Я карту так смог запрятать, что ее никто и никогда не разыщет, хотя она находится с нами.

– Где? – в один голос спросили Саша с Сергеем.

– Скажу, когда время придет, – сказал Славик. – С нами, значит, с нами. Ты, Санька, всю ночь дрыхнул, а я делами занимался…

– Какими? – не удержавшись, перебили ребята.

– Копии с плана снимал на всякий случай, – сказал Славик. – Да с одной учудил, не подумавши. Глядите…

– Он осмотрелся по сторонам, сунул руку во внутренний карман штормовки и вытащил сложенный кусок материала, на котором были заметны линии, и бросил его ребятам.

Они стали внимательно рассматривать тряпицу. Потом Саша произнес:

– Ничего не понимаю. И рисунок такой же, и линии соединяются, и ответвления есть, но карта какая-то странная.

– Не догадался? – засмеялся Славик.

– Нет. Все правильно. Я же видел ее, но не соображу, что ты с ней сделал, – сказал Саша.

– Вчера, когда ты уснул, решил заняться копи…

– О чем шепчетесь, ребята? – спросила незаметно подошедшая к беседке тетя Аглая.

– Мы… Нет… Так просто…, – зашмыгал Сергей и, схватив тряпицу с нарисованным планом, вытер нос и сунул ее в карман. – Сидим, разговариваем.

– О чем, если не секрет? – снова спросила она и присела у стола на лавку. – Все продолжаете думать о спрятанном кладе?

– Не-е-ет! – махнул рукой Славик, – сказали же, что его не существует. Вон как разозлился дядя Коля. Один разочек хлопнет сверху и вобьет по пояс в землю.

– Не обижайтесь на него, ребята. Он правду говорит, – тихим ласковым голосом проговорила тетя Аглая и внимательно взглянула на ребят. – Нет никаких сокровищ. Это обман. Много лет его ищут да найти не могут. Много душ из-за него погибло-пропало, а, сколько еще сгинет – одному Богу известно. Распустили слух, и с тех пор никому покоя нет. Едут и едут. Ищут да ищут. Только смертушку себе находят в горах и пещере. А здешние места не любят чужаков. Заманят, закружат, в тупик заведут, и нет человека – пропал. Выбросьте из своих голов дурные мысли и завтра отправляйтесь-ка домой.

– Баб Аглая, ты же сказала…

– Домой, домой, – перебила она Сергея. – Сами видели, как батюшка разбушевался. Теперь его нужно успокаивать, а вам отсюда лучше уехать. Переночуете, а утречком Николаша вас проводит. Договорились?

– Да… Угу… – вразнобой ответили ребята.

– Вот и ладушки, – сказала баба Аглая, выходя из беседки, и добавила, – Спать будете на веранде. Утром разбужу, позавтракаете и в путь.

– Слышали? – сказал Славик. – Ох, чует мое сердце, что специально отсюда нас выпроваживают. Кстати, а вы помните, о чем проговорился старик?

– Что-то внимания не обратил. – Подумав, ответил Саша.

– Эх, вы! В одно ухо влетает, а в другое вылетает, – разгорячился Славик. – Он рассказывал, что после того, как их не будет, все достанется Сергею. Вспомнили?

– Ну… Смутно… а что?

– То, что после этого он сказал, будто еще много у него спрятано. Понимаете, к чему я речь веду?

– Не очень… – неуверенно ответили ребята.

– Ох, и тугодумы! – вскочил Славик и, наклонившись к ним, тихо начал шептать. – Старик-то думает, что мы приехали искать его сокровища, но ошибается. В наших руках план Серегиной бабки. Делайте из этого вывод. Получается, что существуют два клада, а не один. Теперь-то дошло до вас?

– Как, два? – удивленно посмотрели ребята.

– Вот так! Софиюшка сперла половину драгоценностей и сразу же смылась отсюда с Серегиным дедом в горы. А вернулась-то без ничего! Куда они могли их деть? Потеряли? Не верю! Отняли? Тоже ерунда! Об этом давно стало бы известно всему селу. Остается одно – спрятали! И бабка о них всю жизнь молчала, даже брату родному не сказала. Когда начали искать клад? После того, как в их дом ворвались солдаты, а сейф-то пустым оказался. Старик же в то время был в Италии. С его родителями оставалась лишь Аглая. Солдаты родичей с собой забрали, а о ней почему-то забыли. Думайте, думайте… И еще странным показалось одно дело. Какое, спрашиваете? Когда в новом доме стала появляться мебель из усадьбы, и кто ее привозил? После того, как дядя Коля вернулся после заключения, а возила-то Аглаюшка! Где она столько лет ее прятала? Сейф пустой. Мебель исчезла и снова появилась. Куда могли испариться драгоценности? Получается, что есть еще один тайник, кроме бабкиного. Теперь до вас дошло?

– Как сказать… Что-то начало проясняться…

– Наконец-то! Выходит, что ехали сюда за одним кладом, а узнали, что существует еще и второй. Не зря бабка нас домой отправляет. Они опасаются, что можем наткнуться на их тайник, а о другом они не знают. Нет, пацаны! Вы, как хотите, но я любым способом тут останусь. В лепешку расшибусь, но найду спрятанное. Мне их клад не нужен. Буду искать другой, что на карте указан.

– Слышь, мы тоже хотим остаться, – загомонили ребята. – Только как это сделать? Утром нас дед под конвоем к автобусу доставит, и будет стоять до тех пор, пока мы не уедем.

– Ерунда, что-нибудь да придумаем, – сказал Славик, поднимаясь. – Сейча, как ни в чем не бывало, идем спать на веранду, а завтра посмотрим, как деда обмануть. Все, пошли…