Текст книги "Большая волна в гавани"

Автор книги: Михаил Самарский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Слушай, может мы попали на обеденный перерыв? – оттопырив нижнюю губу, спросил фотограф и, сдвинув бейсболку на лоб, почесал затылок.

– Тони, ты о чем? – воскликнул художник, – посмотри, – он показал на розовую вывеску магазина.

На ней синими жирными иероглифами было написано: «Бенто – я». В этой популярной сети магазинов продавалась готовая еда, упакованная в коробочки, которую японцы зачастую берут с собой, чтобы перекусить в дороге, на работе или на учебе. А если человек не хотел покупать уже готовые обеды, то продавец формировал коробочку по его желанию. Японцы очень любят во время приготовления своего бенто не просто наложить разной еды, а украсить его разными способами. Например, сделать осьминога из сосиски. В углу вывески белым шрифтом было написано время работы.

– Здесь все заведения работают с одиннадцати до шести, куда еще обеденный перерыв делать? – продолжил Михаил, выдвинув веский аргумент после которого американец как то сразу сник.

Между домами то тут, то там, словно яркие кляксы, были разбросаны небольшие клумбы, на которых росли деревья причудливых форм и аккуратно стриженные кустарники. Кругом идеальная чистота и ухоженность. Во всем чувствовалась заботливая рука хозяина города. За все время, пока молодые люди шли по улице, они не встретили ни одной живой души, лишь периодически слышали объявления по громкоговорителям, которые были развешены на каждом углу.

– Слушай, русский, тебе не кажется, что они что-то сообщают жителям города? – строил догадки американец.

Напрягая слух, Михаил прислушался к объявлению. Из всего, что произнес механический голос он разобрал одно единственное слово: «вверх». Озвучив его другу, тот в задумчивости потер подбородок.

– Интересно, чтобы это могло значить?

– До чего же непонятно они говорят, никак не могу разобрать, – признался Михаил, от досады цокнув языком.

Вскоре впереди показалась реклама популярного ресторана с разнообразной кухней и вполне себе демократичными ценами. «Kaki no Sato» был и в Сендае, молодые люди не раз бывали в нем. Каждый раз, попадая туда, Михаил, как правило, заказывал блюдо под названием Yakitori – части жареного цыпленка на палочках или что-нибудь из европейской кухни, в основном итальянской. Тони, в отличие от него, отдавал предпочтение Кацудону – свиной котлете, жареной в кляре на подушке из риса, или западному фастфуду. Увидев знакомую вывеску со смешным мультяшным поваренком с хатимаки на голове и палочками в руке, Тони направился ко входу, в надежде, что заведение работает. Но каково же было его разочарование, когда он обнаружил, что дверь заперта.

– Да что за черт, – воскликнул он, всплеснув руками, – вот уж не везет, так не везет. Чувствую, я так и останусь голодным в этой Мацусиме.

– Да не расстраивайся ты, – успокоил Михаил, – мы еще не дошли до центра. Там, наверняка, все будет работать, – хотя в глубине души он уже и сам не верил в свои слова. Шестое или бог его знает какое чувство подсказывало, что так будет везде. И самое главное, он даже не мог предположить, в чем причина происходящего, а спросить было не у кого. Это огорчало его больше, чем внезапно испортившаяся погода. Солнце исчезло, словно его и не было, небо затянули серые тучи.

Тем временем, электронный штурман посоветовал повернуть налево, а затем, через сто метров, направо. Путешественники строго следовали его рекомендациям и вскоре оказались на узкой улице, вдалеке которой плескался Тихий океан. Их удивлению не было предела, когда они увидели на проезжей части громадную пробку, растянувшуюся до самого горизонта.

– Ох, ничего себе, – присвистнул Тони, – Майкл, а ты говоришь город призрак, – усмехнулся он, – да тут движение, как на Манхеттене. Раз океан там, – американец кивнул в нужном направлении и озвучил очевидные вещи, – значит там набережная и тот мост, который нам нужен. Предлагаю идти туда. Уж там мы сто процентов найдем, где пообедать.

– Такое чувство, будто здесь собрался весь город, – заметил художник. В это самое время из громкоговорителя на углу ближайшего здания снова прозвучало очередное сообщение и неожиданно Михаила осенило: – слушай, а может на набережной будет какое-то мероприятие проходить, поэтому они все едут туда.

– Точно, – радостно закивал американец, – наверное, и объявления звучат по этому поводу.

Успокоенные собственными умозаключениями, парни снова продолжили путь. Те, автомобили, что находились в хвосте пробки, вдруг стали сдавать назад, разворачивались и спешно уезжали. Михаил нисколько не удивился этому.

– Первые, невыдержавшие стояния в пробке, – озвучил он вслух свои мысли.

Парень вспомнил, как однажды в детстве поехал с родителями смотреть салют на день победы, который должен был начаться в десять вечера на Поклонной горе. Они нарочно выехали пораньше, чтобы еще успеть припарковаться, но, свернув с третьего транспортного кольца на Кутузовский проспект, угодили в огромную пробку, что образовалась под эстакадой. В считанные минуты вокруг них собралось невероятное количество таких же желающих посмотреть фейерверк, как они. Только в отличие от здешних водителей, стоявших в конце пробки, у отца уже не было возможности сдать назад и уехать. Он надеялся, что затор по-быстрому рассосется, но не тут то было. Тот салют они так и не увидели, лишь слышали его отголоски. А когда он закончился, они еще какое-то время торчали в той жуткой пробке под эстакадой.

Друзья прошли уже большую часть улицы, до набережной оставалась какая-то сотня метров, как вдруг со стороны океана послышался нарастающий гул вперемешку со странным непонятным звуком, похожим на скрежет металла о металл. Неожиданно налетел сильный ветер, он едва не сорвал с Тони бейсболку, парень вовремя схватил ее за козырек. Из впереди стоящих автомобилей стали выскакивать люди. Охваченные непонятной паникой, они бросали свой транспорт и с испуганными криками мчались в противоположную от океана сторону. Кто-то бежал прямо по дороге, лавируя между автомобилями, другие неслись по тротуарам, расталкивая друг друга. Со стороны все это выглядело так, словно за ними гналось стадо диких животных. Парни остановились, в недоумении наблюдая за внезапно начавшимся безумием.

– Что это с ними? – скривился Тони, провожая взглядом пробегающих мимо людей.

– Не пойму, – Михаил растерянно пожал плечами, – что вообще здесь происходит? – спросил он, понимая, что друг точно так же как и он не знает ответа на этот вопрос.

Пожилая японка, выскочившая из серебристой малолитражки, похожей на холодильник, оббежала машину, вытащила с пассажирского сиденья собаку породы Акита и, с лёгкостью подхватив ее на руки, как будто на ее месте была маленькая болонка, помчалась прочь. Сидя у нее на руках и задрав голову вверх, питомец выл так, словно предчувствовал что-то нехорошее. Какой-то мужчина тоже бежал с собакой неизвестной породы. Та, услышав песнь соплеменника, принялась так громко лаять, что аж захрипела, а потом тоже заголосила. Все смешалось воедино: гул океана, орущая толпа, детский плач, собачий вой. И от всего этого вихря звуков и движений создавалось ощущение вселенского хаоса, который, казалось, никогда не прекратится. Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок, а тело покрылось мурашками.

– Тони, не нравится мне все это, – сказал он, – надо валить отсюда.

– Я тоже так думаю, – согласился приятель.

Толпа уносила ноги, а они еще какое-то время стояли на тротуаре и, в полном непонимании происходящего, смотрели ей вслед. Прижимая к груди портфель, пробегавший мимо них японец, что-то выкрикнул на ходу.

– Что? – настороженно спросил американец, – что он сказал?

– Сказал бегите, – пояснил Михаил, а когда мужчина обернулся и бросил еще одно слово, вот тут уже и Тони понял его смысл.

– В смысле цунами? – нахмурился он.

Парни обернулись и замерли в оцепенении. Прямо на них неслась уже не волна, настоящий вал, стена грязной воды черного цвета, вздымающаяся под самые небеса, на гребне которой покачивались корабли, лодки, автомобили и целые дома. И только теперь до Михаила дошло, что это был за странный звук, похожий на скрежет металла. Пока они с открытым ртом смотрели на разыгравшуюся стихию, большинство людей уже было в конце улицы.

– Бежим, – закричал Тони.

Парни рванули с места словно спринтеры. Они не просто бежали, они уходили от погони. Вот только преследователь был из тех, от кого уйти невозможно. Михаил обернулся, волна стремительно приближалась к ним, их разделяли считанные метры. Он вдруг понял, что эта узкая улица, по которой вода неслась, как кровь по венам, станет для них ловушкой. Осознание того, что они вступили в неравный бой со стихией, из которого им не выйти победителями, накрыло его с головой. Мысли спутались и заметались в голове, точно лошади в горящей конюшне. Парень стал лихорадочно соображать, что предпринять, как спастись. Взгляд упал на брошенную хонду-джаз, одну из самых популярных легковушек в Японии, и в этот момент пришло решение, которое на долю секунды заставило его засомневаться в его верности. Он вдруг вспомнил, как говорил отец всякий раз когда парень не знал, как поступить: «Сынок, если решил действовать, закрой двери перед сомнениями». Все страхи и опасения тотчас отпали, к тому же времени на раздумья уже не было, вода, что говорится, наступала на пятки. Он дернул за ручку хонды, дверь оказалась открытой. «Кто станет закрывать ее в такой суматохе», – мысленно ухмыльнулся Михаил.

– Тони, давай в машину, – закричал он.

– Ты спятил? – возмущенно заверещал фотограф, в отчаянии всплеснув руками, – мы в ней утонем.

– Мы утонем по-любому, – возразил художник, – только в ней есть хоть какая-то надежда на спасение.

– Майкл, мне кажется это не очень хорошая идея, – друг с сомнением посмотрел на него.

– У нас нет выбора, – снова закричал художник и, тоном, не терпящим возражений, приказал: – быстро в машину.

Тони подчинился и рухнул на переднее пассажирское сиденье, громко захлопнув за собой дверь. Михаил занял водительское место.

– Пристегнись, – приказал приятель, – и на счет три задержи дыхание.

Молодые люди пристегнули ремни и глазами полными ужаса уставились на стену воды, которая неслась на них на огромной скорости вместе со всем «скарбом», что насобирала на своем пути.

– Раз, два, три, – прокричал Майкл.

– Черт, мы так и не пообедали, – все, что успел сказать Тони, прежде чем волна накрыла машину.

Дальше все было, как в кошмарном сне. Хонду закружило в сумасшедшем танце. Невероятная сила швыряла автомобиль, как игрушку, переворачивала, кидала из стороны в сторону, ударяла бортами и крышей о другие автомобили, сталкивала с катерами и лодками, била о здания и фонарные столбы. Все происходящее казалось Михаилу историей из области фантастики, как будто они с Тони стали героями фильма о катастрофах. Он не мог ни о чем думать, все мысли разбежались, и только слова отца, сказанные им в один из дней, когда они возвращались домой из бильярдного клуба, беспорядочно мельтешили в сознании: «Сынок, играть на бильярде с оттяжкой только в начале кажется сложным, как когда-то тебе казался сложным и клапштос, и накат. Со временем ты научишься оттягивать по особенному, это когда целишься вроде бы в центр шара, но ведешь кий вниз, как бы крутишь, скребешь шар, а потом бах… скажу тебе очень резвая оттяжка получается». Михаил на мгновение прикрыл глаза и буквально услышал смех отца. Со временем молодой человек овладел не только оттяжкой, но и всеми остальными ударами, какие-то у него получались неплохо, а какие-то даже очень хорошо. Теперь, находясь в этой болтанке и, бесконечно ударяясь различными частями тела о дверь и руль автомобиля, то и дело врезаясь головой в потолок, он чувствовал себя бильярдным шаром, мечущимся в лузе. Если бы не ремни безопасности, парни летали бы по салону, как космонавты на МКС. Вода постепенно заполняла автомобиль и уже добралась до основания кресел. Михаила всего трясло, зубы выбивали чечетку. Он сам не понимал от чего больше, то ли от холода, то ли от страха. Он отчаянно старался взять себя в руки, не паниковать и попытаться что-нибудь придумать, как им выбраться из этой передряги. Но голова его по-прежнему была пуста. И лишь один единственный вопрос крутился в затуманенном сознании: «Где сейчас Юми?»

– Господи, ну какой же я идиот, – в отчаянии ругался американец, – зачем я предложил тебе поехать на эту Мацусиму. Русский, мы утонем? – спросил он, посмотрев на товарища.

Заметив ужас и безысходность в его глазах, Михаил постарался ответить, как можно оптимистичней.

– Не знаю, как ты, американец, а лично я не собираюсь здесь оставаться навсегда. Я планирую вернуться в Москву.

Вода стремительно проникала во все щели автомобиля, пробиралась все выше и выше и когда добралась до приборной панели, Тони запаниковал не по детски.

– Майкл, я же говорил тебе, что это не очень хорошая идея залезть в машину, – закричал он, взмахнув руками, разбрызгивая вокруг воду, – надо выбираться из нее, пока не поздно, – он схватился за ручку двери, собираясь открыть ее.

– Даже не вздумай этого делать, – рявкнул Михаил.

– Ты предлагаешь мне стать кормом для рыб? – его губы скривились в недовольной ухмылке, – ну уж нет, я еще жить хочу. Ты как хочешь, а я полез на крышу, – бросил он и снова взялся за ручку.

– Стоять! – закричал Михаил, заставив товарища на мгновение замереть, – Тони, ты с ума сошел? Какая крыша, тебя смоет этим потоком к чертям собачьим. Здесь мы хоть как-то защищены.

– О какой защите ты говоришь, посмотри, – он бегло оглядел салон, – машина уже похожа на смятую консервную банку. Еще один удар и ее полностью…, – американец не договорил.

В этот момент хонду резко крутануло вокруг оси и с невероятной силой швырнуло той стороной, где он сидел о борт корабля, покачивающегося поблизости. С глухим стуком его голова впечаталась в стойку двери и тотчас поникла на грудь, глаза закрылись, а руки безжизненно потонули в воде.

– Нет, Тони, нет…, – истошный крик Михаила взорвал салон автомобиля.

Он потянулся к другу, схватил его грудки и начал трясти, как тряпичную куклу. Тот не подавал признаков жизни: глаза по-прежнему были закрыты, а обмякшее тело всё так же недвижно.

– Тони, умоляю тебя, только не умирай, – в отчаянии причитал Михаил, хлопая товарища по щекам.

Обеспокоенный состоянием друга, он не обратил внимания, что машину перестало швырять из стороны в сторону и теперь она твердо стояла на месте. Он схватил Тони за руку и с замиранием сердца, нащупал пульс, а в голове одна единственная мысль выстукивала барабанную дробь: «Только пусть он будет живой». Почувствовав слабые толчки в подушечку большого пальца, Михаил вздохнул с облегчением и закричал от радости.

– Жив, жив, жив…

Он откинул голову на подголовник, обхватил ее руками и, закрыв глаза, пробормотал: – господи, спасибо тебе, – и неожиданно поймал себя на мысли, что еще ни разу в жизни ни за что не благодарил бога. Он вообще никогда не обращался к нему, серьезных поводов не было, а грузить по пустякам считал неуместным. Наверняка, у него есть дела поважнее.

Чтобы привести товарища в чувство Михаил не придумал ничего умней, чем плеснуть воды в лицо человеку, сидящему по пояс в ней. Он зачерпнул пригоршню, собираясь осуществить задуманное и вдруг заметил, что вода стала постепенно уходить, ее уровень снизился до основания кресел и продолжал опускаться дальше. И только теперь до него дошло, что машина стоит на месте. Он пытался разглядеть в окно, что стало тому причиной, но это оказалось невозможным. Грязь, которую несло с собой цунами, постепенно облепила стекла автомобиля снаружи. В машине стало темно, словно на улице наступили сумерки. Возможно, так и было на самом деле, поскольку Михаил не понимал, сколько прошло времени с тех пор, как их накрыло волной. Ему казалось, что целая вечность. Взгляд упал на бардачок, он отодвинул в сторону ногу товарища, открыл его и, увидев черную коробку с красным крестом, воскликнул:

– Вот олень, и как я сразу об этом не подумал.

Парень вылил воду из аптечки и среди размокших лекарств обнаружил какие то тюбики, флаконы и пузырек с жидкостью. Открутив крышку, молодой человек понюхал содержимое и невольно отпрянул.

– Он самый, – пробормотал он и сунул его товарищу под нос.

Тот встрепенулся, открыл глаза и в недоумении уставился на него.

– Что случилось? – простонал Тони.

– Ничего особенного, просто ты решил с дверью пободаться.

– Я так понимаю, она меня сделала? – американец снял бейсболку, провел рукой по ушибленному месту и, посмотрев на ладонь, заметил кровь на пальцах, – причем основательно. Черт, как же башка болит, – прошептал он и сжал голову у висков.

– Тони, не гони, голова пройдет, а царапина до свадьбы заживет, – пошутил парень, – главное, мы выжили в этом аду.

Несмотря на всю серьезность ситуации парни общались в привычной манере, продолжая юморить и подкалывать друг друга.

– Все закончилось? – американец огляделся вокруг, но ничего не увидев, в недоумении посмотрел на товарища и только открыл рот, собираясь что-то спросить, как Михаил опередил его.

– Я еще не знаю, – ответил он, – но судя по тому, что машину больше не колбасит, надеюсь, что это так. Ты пока посиди, а я посмотрю куда нас занесло.

Михаил осторожно приоткрыл дверь, вода тотчас устремилась в появившуюся лазейку, а он попытался покинуть салон. Хонда стояла на какой-то поверхности. Еще не до конца понимая, где она «припарковалась», парень выставил сначала одну ногу и, убедившись в твердости поверхности, вышел из машины. После мореплавания, она выглядела так, словно какой-то умелец решил сделать ей новый дизайн с помощью кувалды.

«Не понимаю, как мы остались целы в ней», – подумал Мизаил.

– Русский, что там? – спросил Тони.

Михаил чуть не потерял дар речи, когда понял, что хонда стоит на крыше разрушенного здания. Аккуратно ступая, он подошел к краю и посмотрел вниз. Как ему показалось, до земли было метров десять не меньше. Оглядевшись по сторонам, молодой человек застыл в оцепенении, не в силах пошевелить ни одной конечностью.

Перед ним предстало жуткое зрелище, глядя на которое невольно вспомнилась картина «Последний день Помпеи».

Солнце клонилось к закату, в его кроваво-красном свете Мацусима выглядела, не лучше, чем древнеримский город, погребенный под слоем вулканического пепла. По одежде Михаила стекала вода, но в тот момент он не чувствовал холода. Завороженный страшным видом последствий катастрофы, парень стоял в ошеломлении и смотрел на полностью затопленный город, на торчащие из под воды линии высоковольтных передач, верхушки деревьев, фонарные столбы и крыши домов. На соседней многоэтажке, завалившись набок, «пришвартовался» белоснежный катер. Вдалеке виднелся пожар, столбы черного дыма взмывали ввысь, повсюду плавали автомобили, разбитые шлюпки, обломки строений, трупы людей и животных. От увиденной картины, парня охватил ужас. Ему стоило больших усилий справиться с тошнотой, комом подкатившей к горлу.

«До чего же коварна вода. Сначала помогает человеку выжить, а потом с легкостью убивает его».

Руки так и чесались взять карандаш и запечатлеть то, что осталось от одного из красивейших городов Японии. Он полез во внутренний карман куртки и вытащил оттуда утонувший телефон и промокший блокнот. Пролистав размытые рисунки, похожие на кляксы, парень чуть не взял от досады. Он дорожил каждым из них, но больше всего ему было жаль те, на котором была изображена Юми…

– Майкл, что там? – голос товарища вернул его в реальность.

– Тут, тут…, – бормотал он, не в силах выдавить из себя ни слова.

– Русский, ты можешь нормально объяснить, что ты там увидел? Что с городом?

– Его больше нет, – покачал головой Михаил.

Он постоял еще с минуту, глядя на то зло, что сотворила стихия, потом обошел машину и открыл дверь со стороны Тони. – Долго ты собираешься тут сидеть? Выходи.

Американец сделал попытку привстать, но снова обессиленно рухнул на сиденье.

– Не могу, – скривился он и схватился рукой за левый бок, – у меня тут что-то болит. Тони откинулся на спинку кресла, поднял куртку вместе с футболкой и, ощупав больное место, посмотрел на окровавленную руку, – Майкл, я ни фига не вижу, а наклониться не могу, боль адская. Посмотри, что там у меня?

Михаил присел на корточки и, увидев между его ребер рваную рану, из которой сочилась кровь, мысленно присвистнул: «Ох, ни фига себе».

– Что там? – переспросил приятель.

Язык не повернулся сказать ему, как есть.

«Если Тони будет знать правду, он начнет паниковать. А паника нам сейчас ни к чему», – подумал Михаил.

– Да так, небольшая царапина, – как можно спокойней ответил он, – видимо, кожу стесал, пока мы кувыркались.

Молодой человек бегло осмотрел салон, пытаясь понять обо что мог пораниться товарищ и заметил в обшивке двери сквозную дыру размером с пятирублевую монету, глядя на которую не трудно было догадаться, что дверь что-то пробило. А судя по тому, что дыра находилась на одном уровне с раной друга, стало понятно, что это что-то зацепило и бок Тони. Скорей всего это случилось в тот момент, когда хонду кинуло на корабль, и американец потерял сознание. Все это время он находился в грязной воде, а это чревато тем, что может начаться заражение крови со всеми вытекающими последствиями. Михаил понимал, что его надо срочно везти в больницу. Вот только как это сделать? Когда находишься на крыше здания, а вокруг затопленный город и нет связи.

– Что-то слишком больно для небольшой царапины, – понуро произнёс приятель, словно прочитав его мысли, и опустил одежду.

– Давай я помогу тебе выйти из машины, – предложил художник, – надо одежду просушить, да подумать, как нам теперь отсюда выбраться, иначе будем ночевать на крыше.

– Ты хочешь сказать, что нас занесло на крышу? – вытаращил глаза американец.

– Не хочу, а уже говорю, – хмыкнул он, – цепляйся за мою шею.

Тони сделал, как велел друг и с его помощью выбрался из машины.

– Офигеть, – протяжно произнес он, в растерянности озираясь по сторонам, – вот это мы сгоняли на Мацусиму, – пробормотал американец и несколько минут ошарашено смотрел на то, что осталось от города, – не знаю, как ты, русский, а я эту поездку запомню на всю жизнь, – наконец придя в себя, сказал он.

– Я тоже, – согласился Михаил.

– Эх, как жаль, что у меня нет фотоаппарата, – приятель вздохнул с сожалением, – а даже если бы и был, что толку? – спросил Тони и тут же ответил: – он утонул бы, точно также, как и телефон.

Пока американец глядел на весь этот ужас, художник открыл двери машины, чтобы салон просох. «Вдруг и правда придется ночевать в машине», – подумал он и обратился к Тони: – давай отойдем вон туда, – парень кивнул в сторону уцелевшего участка ограждения крыши, – пока там посидишь.

Фотограф попытался сделать шаг, но потерял равновесие, закачался и не упал только лишь потому, что товарищ вовремя подставил плечо.

– Черт, боль такая, что идти не могу, – скривился Тони, держась рукой за бок.

Не долго думая, Михаил обхватил его за спину, приподнял и дотащил до места.

– Американец, ты вроде худой, но до чего же тяжелый, – усмехнулся он, помогая тому сесть, – говорил тебе, ешь поменьше гамбургеров, а ты лопаешь их ведрами.

– Русский, ты как скажешь что-нибудь, – хохотнул товарищ и поморщился от боли, – интересно, я когда-нибудь привыкну к твоему разговору? Да и разве три гамбургера это много? – по-прежнему держась за бок, он оперся спиной на ограждение и вытянул ноги, – мои друзья в Америке по пять, а то и по шесть съедают за один присест, – он грустно вздохнул и вспомнил: – эх, а мы ведь так и не поели. А теперь уже и не хочется.

– Ничего, скоро захочется, – бросил Михаил и направился к машине. Он забрал аптечку и вернулся обратно, – сними куртку и майку, их надо выжать и заодно обработаем твою болячку.

Освободившись от мокрой одежды, бледная кожа Тони покрылась мурашками и стала похожа на корку апельсина.

– Как же холодно, – воскликнул он, – с утра такая замечательная погода была, а сейчас такое чувство, будто зима опять вернулась.

– А что ты хотел? Март месяц на дворе, – ухмыльнулся художник, забирая у него вещи, – в Москве в это время еще снег идет. Хотя у нас он может и в мае пойти, а бывало, что и в июне.

– Как вы живете в таком холоде? – удивился приятель, – у нас в Орегоне даже зимой температура ниже плюс десяти не опускается.

Михаил выжал куртку и футболку друга и развесил их на ограждении.

– Да так и живем, – пожал плечами он и, посмотрев на него, спросил: – а как люди живут на Чукотке или на Аляске?

– Не представляю, – стуча зубами от холода, сказал товарищ, – я бы не согласился там жить ни за какие…, – он замолчал, вспоминая нужное слово, – ну как ты их там называешь?

– Коврижки, – напомнил парень.

Он присел рядом с другом и еще раз прошерстил аптечку. На одном из флаконов, помимо иероглифов, обнаружил надпись на английском: «hydrogen peroxide».

– То что нужно, – пробормотал Михаил. Он поставил медицинский ящичек на крышу, предварительно забрав из него нужный пузырек и скомандовал: – не шевелись, я обработаю рану.

– А ты уверен, что этой фигней, – товарищ кивнул на склянку в его руках, – можно это делать?

– Не-а, – состроив серьезную гримасу, пошутил он и чуть не прыснул со смеху, увидев округлившиеся глаза товарища. Он уже собрался поливать болячку, как Тони заверещал, точно резаный.

– Стоп, Майкл, стоп, – он отодвинул его руку, – если не уверен, тогда зачем ты собираешься…, – не договорил он.

– Тони, да успокойся ты, – перебил его художник, – это перекись водорода. Почитай этикетку, – он повернул флакон надписью к нему, – она предназначена для этого.

– А ты откуда знаешь? – приятель с сомнением посмотрел на него.

– Видел, как мать обрабатывала отцу палец, когда он порезался.

– Ну ладно, «коза ностра», я тебе верю, – американец отвернулся, чтобы не видеть, как товарищ будет это делать и приготовился к экзекуции, – аааа, – заверещал он, когда перекись покрыла рану, образовав белую пену на ее поверхности, – да почему же так щиплет? Майкл подуй, – попросил Тони.

Наблюдая, как друг дует на рану, он попытался улыбнуться. Но из-за боли улыбка вышла бледной и вымученной.

– Так легче? – спросил Михаил, посмотрев на приятеля, и добавил: – не вздумай ее трогать грязными руками. Ты меня понял?

– Да понял я, понял, я же не дурак, – ухмыльнулся он и неожиданно признался: – ты знаешь, русский, я когда только увидел тебя, в тот день в общаге, сразу понял, что ты нормальный чувак. С тобой не страшно и на необитаемом острове оказаться. Если ты меня не съешь, значит, и в обиду не дашь, – его голос осекся, и он охнул, плечи нервно передернулись, а лицо стало белее простыни.

Невооруженным глазом было заметно, что состояние друга оставляет желать лучшего. Михаил надеялся, что в ближайшее время спасатели начнут искать пострадавших, и он сможет отправить его в больницу. Несмотря на то, что тогда был подростком, он до сих пор помнит, как смотрел по телевизору репортажи из Таиланда, когда там произошла такая же катастрофа. Так вот там спасательная операция началась буквально через пару часов после цунами.

– Можешь быть спокоен, – сказал художник. Он поднялся с колен и привычным жестом отряхнул мокрые джинсы, – я суповыми наборами не питаюсь. Так что тебя я есть не стану, найду кого-нибудь поупитанней.

Парень продолжал шутить, чтобы хоть как то разрядить обстановку и не давать товарищу повода унывать.

– Это ты меня суповым набором назвал? – превозмогая боль, Тони улыбнулся, тыча пальцем себе в грудь, и резко сменил тему: – чует мое сердце, если мы не выберемся с этой крыши, я загнусь здесь к чертовой бабушке.

– Не загнешься, – успокоил Михаил, – я не дам тебе этого сделать.

– Русский, ты же умный, придумай, как нам выбраться отсюда, – американец с надеждой посмотрел на него.

Если раньше Михаил размышлял об этом, то после того, как увидел, что друг не может самостоятельно передвигаться, отбросил эту мысль.

– Увы, Тони, – молодой человек развел руками, – в нашей ситуации ничего не придумаешь. Как ты собираешься спускаться с крыши, если ты ходить не можешь? – спросил он.

– Согласен, – кивнул фотограф, – я не смогу спуститься, значит тебе надо выбираться отсюда, а я буду ждать, когда меня найдут спасатели. Когда-то же они начнут искать пострадавших?

– Американец, я понимаю, что ты ударился головой, – ухмыльнулся художник, – но, надеюсь, умом ты не тронулся? – он бросил на него хмурый взгляд, – мы вместе приехали в Мацусиму, вместе и уедем отсюда.

– Спасибо, Майкл, – поджав губы, закивал Тони и добавил: – ты настоящий друг.

Михаил хоть и понимал, что покинуть крышу с раненным товарищем не получится, но все же пошел обследовать ее, так, на всякий случай, мало ли, вдруг где-то есть какой-то безопасный выход. Он заглянул в багажник машины, проверить нет ли там веревки, но увы, кроме запасного колеса, огнетушителя, аварийного знака и омывателя для стекол больше ничего не нашел. Обойдя со всех сторон крышу, он еще раз убедился, что спуститься с нее без помощи спасателей не получится. Парень вернулся туда, где сидел Тони. Держа руку на боку, товарищ откинул голову на ограждение и закрыл глаза. Со стороны казалось, что он спит. Но это только так казалось, стоило Михаилу подойти, как он, не открывая глаз, спросил:

– Ну что там?

– Даже если бы ты мог самостоятельно ходить, у нас бы все равно не получилось отсюда спуститься, – сообщил он.

– Почему? – Тони поднял голову и посмотрел на него затуманенным взглядом.

– Я не знаю, что это за здание, – Михаил пожал плечами и развел руками, – здесь нет ни балконов, ни уличных подоконников, за что можно было бы зацепиться. Стены без единого выступа, как будто по ним прошлись бритвой. А под нами, как минимум четыре-пять этажей. Если бы у нас была веревка, ее не к чему было бы привязать. Но, – парень сделал паузу и продолжил, – даже если допустить такую мысль, что нам удалось спуститься, что дальше? – он посмотрел на товарища.

– В смысле? – насупил брови американец.

– Вплавь поплывем? – вопросом на вопрос ответил Михаил и добавил: – Тони, кругом вода, город затоплен. Тут без лодки не обойтись. Так что нам по любому придется ждать спасателей, – он замолчал и, оглядевшись вокруг, добавил: – надеюсь, ждать придется недолго.

– Я точно здесь окочурюсь, – сказал американец, – Майкл, дай мою одежду, – попросил он, – может на мне она быстрей высохнет.

Когда солнце незаметно исчезло за горизонтом и на затопленный город опустились сумерки, а кругом по прежнему не было видно спасателей, парни окончательно убедились, что эту ночь им придется провести на крыше. Природа продолжала испытывать их на прочность и преподнесла очередное испытание в виде снега. От мокрой одежды и наступившего холода, зуб на зуб не попадал и все кости сводило судорогой. К тому же состояние Тони ухудшалось с каждым часом. Он думал, что его трясет от холода, но Михаил понимал, что основная причина его лихорадки кроется в ранении. Он еще раз обследовал машину, надеясь найти в ней хоть что-нибудь с помощью чего они могли бы согреться. Но увы, кроме подушки, что валялась на полу между задними и передними сиденьями, ничего не было. Толку с нее, как с козла молока, тем более она была насквозь мокрая. Под передними креслами Михаил нашел начатую бутылку воды и фонарик, который как нельзя кстати им пригодился. На удивление молодых людей, после морского путешествия он оказался в рабочем состоянии. С его помощью художник еще раз обследовал аптечку и на одном из флаконов прочитал знакомые иероглифы: アスピリン, а под ними надпись на английском языке: «aspirin». Он дал Тони сразу две таблетки, в надежде, что это хоть немного принесет ему облегчение и, на всякий случай, одну выпил сам. Ближе к ночи снег разошелся ни на шутку, повалил густыми хлопьями, вынуждая парней перебраться в машину. Кресла хоть и не высохли до конца, но теперь сидеть на них было гораздо приятней, по крайней мере вода больше не хлюпала…