Текст книги "Охотники за мизераблями"

Автор книги: Михаил Каришнев-Лубоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава пятнадцатая

Промокший до нитки, я быстро стал замерзать на ветру, и единственным моим желанием теперь было желание присоединиться к товарищам похитителя яхты. Легко одетые Маришка и Уморушка тоже были не прочь посидеть у костра, но кое-какие сомнения заставляли нас не спешить.

– Лучше давайте еще один костер запалим, – предложила Уморушка после некоторого мучительного раздумья, – еще мы с противными скелетами рядышком не сидели!

– А они на новый огонек не придут? – усомнилась Маришка. – Хотя им, наверное, и у этого неплохо сидится!

– Идея хорошая, кивнул я головой, выбивая от холода дробь зубами, – свой костерок недурно бы разжечь… Да вот беда: спички и зажигалка в хижине остались, и фонарик мизерабльский с ними вместе!

– Это разве беда! – улыбнулась Уморушка. – Из хижины всегда свое добро забрать можно. Идемте скорее, Иван Иванович, а то вы совсем замерзли!

И Уморушка почти бегом припустилась по крутому берегу вверх, туда где пылал наш костер, и где сиротливо стоял, брошенный хозяевами, шалаш-хижина. Мы так торопились забрать свои пожитки и удрать с ними подальше от этого места, что не догадались даже пересчитать сидевших у костра скелетов. А ведь их там теперь грелось не шестеро, а всего только четверо! Двое самых шустрых (если не считать нахала, уплывшего на яхте), понежившись у костра, надумали отправиться в разведку. И вскоре наткнулись на хижину и, разумеется, тут же полезли в нее, надеясь отыскать там что-нибудь ценное для себя. И они нашли эти ценные предметы. Ими оказались мои спички, фонарик и газовая зажигалка. Спички и зажигалку они через минуту выбросили добровольно, а вот за фонарик нам пришлось повоевать со скелетами основательно. Щелкая челюстями и отмахиваясь от нас своими жесткими руками, любители поживиться чужим добром никак не хотели отдавать его нам. И только ловкая подножка Маришки заставила одного из мародеров выпустить из цепких костлявых пальцев мой маусвилльский трофей.

– Хватайте фонарик! Бежим! – скомандовала Маришка, свалившая с ног одной подножкой сразу двоих громил.

Я подобрал с земли фонарик, включил его и помчался от хижины с разозленными скелетами прочь в глубину острова. Маришка и Уморушка кинулись за мною следом. Грохот упавших собратьев заставил других скелетов обернуться на шум. Догадавшись, что с их друзьями что-то случилось, они встали с насиженных мест и, гремя костями, двинулись к хижине.

– Сейчас разберутся что к чему и за нами погонятся! – выговорила на бегу догадливая Уморушка. – Только им нас не догнать: нам удирать не в новинку!

– Не удирать, а ретироваться, – поправил я лесовичку, – удирают трусы, а умные ретируются.

– Вот не знала! – искренне удивилась Уморушка. И тут же деловито предложила: – Давайте поднажмем, братцы. Поверьте мне: от разъяренных скелетов лучше всего во все лопатки ретироваться. А догонят – беды не оберемся!

И мы, согласившись с Уморушкой и ее опасениями, приударили во все лопатки. И минут через десять мы были уже далеко-далеко от нашего костра, разрушенной хижины и шестерых обозленных скелетов.

Глава шестнадцатая

Я проснулся от того, что почувствовал на себе внимательный взгляд чьих-то любопытных глаз. Я приподнял голову и увидел за кустиками неподалеку от нашего нового бивуака пару маленьких вытаращенных глазенок, увлеченно изучающих меня и спящих девочек.

«Аборигены… – подумал я, медленно поднимаясь на ноги и боясь резкими движениями перепугать неизвестного гостя. – Тоже не подарок, однако лучше скелетов…»

«Абориген», догадавшись, что его засекли, робко высунул из-за кустика голову, и я с радостным изумлением признал в нем обезьянку.

– Фить-фить-фить… – ласково посвистел я хвостатому островитянину, пытаясь этим посвистыванием пригласить его подойти к нам поближе и одновременно стараясь успокоить его и выразить ему свои миролюбивые намерения.

– Чиччаки! – воскликнула в ответ обезьяна, слегка уязвленная моим фамильярным «фить-фить». – Чиччаки чип!

«Подойди ко мне сам! – тут же перевел я услышанное из обезьяньих уст. – Подойди ко мне сам и не вздумай драться!»

– Чин чуча чин, – дружелюбно проговорил я, приближаясь к новому знакомому по его просьбе. – Чичи чуп чичча! (Я не стану с тобой драться, я только хочу с тобой познакомиться!)

– Чуу!! – выдохнул пораженный островитянин, когда услышал родную речь из моих уст. – Чуу!!

– Да-да, – подтвердил я, поравнявшись с застывшей в столбняке обезьяной, – я понимаю ваш язык, и мои юные спутницы (тут я показал рукою на спящих Маришку и Уморушку) его тоже хорошо понимают.

– Чуу… Чуччаки чиппа!.. – уже спокойнее проговорил хвостатый незнакомец. (Вы понимаете наш язык… Чудеса!..)

Я решил представиться и протянул обалдевшему хозяину острова правую руку:

– Гвоздиков Иван Иванович. Мы попали сюда случайно, нас прибило течением.

Островитянин внимательно посмотрел на мою протянутую руку и вдруг, догадавшись, быстро показал мне свои пустые ладошки.

– Я Чуччо, – представился он, – камней у меня нет. – Чуччо опустил передние конечности и после некоторого мучительного раздумья сказал с сомнением в голосе: – А прибить течением нельзя. Прибить можно деревом, камнем или большим орехом.

– Но я не обманываю! Нас вынесло к вашему острову коварное море!

– Таких больших и тяжелых? – снова недоверчиво ухмыльнулся Чуччо.

– Можешь не верить мне, но это так, – сказал я обиженно и, желая прекратить глупый спор, спросил обезьяну: – А где твои друзья, Чуччо? Ты ведь здесь не один живешь?

– А зачем они тебе? – тут же поинтересовался хвостатый туземец, и в его глазах мелькнула искорка недоверия и подозрительности.

Я поспешил успокоить обезьяну:

– Мы хотели бы познакомиться с вами, подружиться… Маришка и Уморушка любят хорошую компанию.

– Мы сами к вам придем, – ответил Чуччо слегка успокоившись. И крикнув что-то похожее на «Чао!», он быстро исчез в кустах.

Глава семнадцатая

Когда Чуччо рассказал своим сородичам о появлении на острове трех странных незнакомцев, две самые любопытные обезьянки тут же помчались в ту сторону, где мы сооружили новую хижину. Прискакав к нам, они принялись разглядывать нас и делиться друг с другом впечатлениями.

– У них по две руки и по две ноги! – радостно кричала одна обезьянка. – Это настоящий чучелло!

– Нет, – спорила с ней другая, – это не чучелло, это две чучеллятки и один… один… не знаю кто! У него седая шерсть на голове и хилые лапы, а у настоящего чучелло на голове жесткая черная шерсть и лапы сильные-сильные!

– Руки, ты хотела сказать, – поправила ее подруга. – Но я с тобой не согласна, он – чучелло, он умеет делать из веток норку, и у него есть запасная шкурка. Он такой же чучелло, как Великий Лу!

Услышав последнее утверждение, вторая спорщица разразилась ехидным хихиканьем и чуть было не свалилась с пальмы, на которой сидела держась за ветку только кончиком хвоста.

– Ой, уморила!.. Ой, не могу!.. – запричитала она, давясь от смеха. – Чучелло!.. Как Великий Лу!.. Этот белошерстый хилячок! – И смешливая обезьянка снова ехидно захихикала, раскачиваясь на хвосте и вися вниз головой.

– Стыдно, Чичетта! – строго выговорила подруге серьезная обезьянка. – Да, этот чучелло стар, и его шерсть бела, как мякоть неспелого банана, но он подобен Великому Лу: у него есть запасная шкура, и он умеет делать большую норку!

– А еще я умею разговаривать, – вмешался я в спор обезьянок, когда почувствовал, что обсуждение моей персоны в присутствии моих подопечных девочек принимает почти оскорбительный характер. – И я докажу Чичетте, что я настоящий чучелло, и, может быть, не уступаю в могуществе даже Великому Лу. Хотя, если честно признаться, я совершенно не знаю, кто он такой.

– Чуу!! – воскликнули обе подруги-обезьянки, когда выслушали речь загадочного пришельца. – Он, и правда, настоящий чучелло!

– И мы чучеллы, а не чучеллятки, – добавила к моим словам обиженная Уморушка, – прошу вас больше не обзываться!

– Чуу!! – еще раз выдохнули изумленные обезьянки и поскакали с ветки на ветку к своим друзьям, чтобы доложить о том, что Чуччо не соврал, и на острове действительно поселились белошерстый чучелло и две маленькие чучелятки.

Через пятнадцать минут все обезьянье семейство сидело на деревьях рядышком с нашей хижиной и наблюдало, как мы готовим себе обед.

А обед обещал быть прекрасным: Маришка и я умудрились изловить в речке, протекающей неподалеку от этого места, большую форель, и теперь, вычистив и облепив ее глиной, мы собирались запечь нашу рыбину в костре. Девочки быстро натаскали хворост, а я, достав из кармана зажигалку высек огонь и подпалил сухие ветки.

И в ту же секунду вопль изумления исторгли все тридцать обезьяньих глоток: еще бы, оказывается, добывать огонь таким способом не мог даже сам Великий Лу!

– Чучелло Чиппо!! – восторженно крикнула смешливая Чичетта, как только немного пришла в себя. – Чучелло, Высекающий Огонь!!.

– Чучелло Чиппо! – подхватили другие обезьяны мой новый титул. – Чучелло Чиппо!

Я улыбнулся, услышав эти слова, и негромко проговорил на обезьяньем языке, слегка подшучивая над самим собой:

– Высекать огонь я умею, а вот добывать очень быстро соль – пока не могу…

– Соль? – переспросила Чичетта. – Это такой белый порошок? Горький-прегорький?

И она скорчила такую уморительную рожицу, что мы с Маришкой и Уморушкой невольно расхохотались до слез.

– Да, Чичетта, это такой белый порошок, – подтвердил я, перестав наконец смеяться, – было бы неплохо посолить им нашу печеную рыбу.

Обезьянки о чем-то взволнованно пошептались, и Чичетта, получив согласие большинства, ринулась к себе домой. А вскоре, как раз когда жаркое было почти готово, вернулась обратно, держа в левой передней лапке маленький деревянный бочоночек.

– Это вам, Чучелло Чиппо, – протянула она мне свой подарок, – ешьте эту гадость и поминайте Великого Лу.

Поблагодарив Чичетту и других обезьянок за сувенир, я внимательно посмотрел на бочонок и увидел, что он состоит из двух частей. Я отвернул верхнюю половинку и убедился, что в нижней, большей половинке бочонка, была насыпана соль.

– Откуда она у вас?! Кто он – этот Великий Лу?! – спросил я обезьянок.

– Такой же, как ты, чучелло, – охотно объяснила мне Чичетта, подбежав поближе, – только он не белошерстый, а черношерстый. И здесь, – она ткнула лапкой себе под нос, – у него тоже растет густая длинная шерсть.

– Великий Лу называл ее «усы», – пояснил Чуччо.

– А где он? Я хотел бы познакомиться с ним и подружиться.

– И мы хотим подружиться с ним! – поддакнула Маришка. – Ваш друг – наш друг!

– Увы, это невозможно! – всхлипнула вдруг Чичетта. – Великий Лу уплыл! Много дней и ночей он мастерил себе плот и вот однажды он покинул нас, рыдая от горя и печали!

– Великий Лу любил нас, а мы любили его, – пояснил Чуччо, опасаясь, что новый чучелло и его юные спутницы не поймут причин всеобщего плача.

– От нашего друга остались нам на память всего три вещи: этот деревянный орех с белым порошком, именуемым «солью», небольшая доска, исцарапанная рукою Великого Лу, и его норка, такая же, как ваша, – сказала Чичетта, вытирая невольно выступившие слезы передними лапами.

– Вы покажете нам доску и норку Великого Лу? – спросил я добрых обезьянок. – Нам очень хочется взглянуть на эти царапины.

Обезьяны молча переглянулись между собой и все как одна дружно кивнули: покажем!

Глава восемнадцатая

Мы решили не откладывать экскурсию к «норке» Великого Лу и к месту обитания неприкаянных скелетов в долгий ящик, и сразу после обеда было решено отправиться в поход. До жилища таинственного друга обезьян нам пришлось идти не менее часа. Хижина Великого Лу находилась на берегу чудесной лагуны и была точной копией нашей.

– Великий Лу несомненно человек! – обрадовалась Маришка, завидя это архитектурное сооружение.

– Великий Лу – чучелло! – подхватили сопровождавшие нас обезьяны, услышав знакомое слово.

Мы подошли к хижине и на мгновение застыли у входа.

– Заходите, исцарапанная доска лежит внутри норки! – радушно пригласил нас Чуччо.

Мы глубоко вздохнули и зашли в хижину. Самодельные стол и табурет, лежанка с пересохшим сеном вместо матраца – вот и все, что мы увидели в жилище Великого Лу.

В хижину заглянул Чуччо.

– Ну как? – спросил он, ожидая от нас криков восторга и восхищения (у бедняги Чуччо не было и такого «богатства»).

– Норка прекрасная, лучше, чем наша, – сказал я, жалея чувства доброй обезьянки. – Но где же доска с царапинами? Я что-то ее не вижу.

– Она под кроватью, – кивнул на лежанку Чуччо, – сейчас я ее достану.

И он, встав на четыре лапы, в два прыжка оказался у постели Великого Лу.

Бережно приняв из лап услужливой обезьяны кусок корабельной доски, я вытер тыльной стороной ладони слой пыли с нее и стал с волнением всматриваться в корявые строки, нацарапанные загадочным Великим Лу.

И вот что я прочел:

«Я, Луиджи из Палермо, моряк итальянского корабля „Санта-Лючия“, покидаю Остров Обезьян в надежде добраться до своей родины. Все мои спутники погибли в Проклятом Море, но я не боюсь его и бросаю вызов коварной пучине. Неизвестный друг, собрат по несчастью! Не поддавайся унынию, строй плот, плыви вперед! Море отступит перед смельчаком, ты будешь спасен!

И еще: не обижай, пожалуйста, обезьянок, они чудесные существа, они станут тебе настоящими друзьями, если ты сумеешь открыть им свое сердце. Да хранит тебя Бог и Пресвятая Дева Мария!»

– Луиджи из Палермо… – повторил я задумчиво имя храброго моряка, когда закончил читать его послание. – Странно, а почему он не поставил дату своего отплытия?

Чуччо, которому я адресовал свой вопрос, охотно объяснил мне:

– Великий Лу потерял счет дням, пока находился здесь.

– Но зато мы хорошо помним час его появления! – добавила Чичетта, просовывая в хижину свою головку. – Это случилось в обед, клянусь своим хвостом!

Я передал доску с письменами обратно Чуччо и попросил его беречь этот драгоценный кусочек дерева пуще собственного глаза.

– Мы не потеряем, не бойся, – заверил меня Чуччо, – у нас тут всегда находится стража.

– Вот и чудесно, – улыбнулся я, – а теперь нам с Маришкой и Уморушкой пора идти в другое место.

– Куда? – зажглись любопытством глаза Чичетты.

– К неприкаянным скелетам, – ответила Уморушка.

– Чуу!! – поразились Чичетта и Чуччо. – К неприкаянным скелетам!.. Да мы уже лет пять к ним не ходим и вам не советуем! Чучелло капутто – страшные существа, от них всего можно ожидать!

– Но мы должны узнать тайну их оживления, – объяснила обезьянкам Маришка, – иначе мы не сможем спокойно жить здесь.

– К вечеру мы вернемся, а днем скелеты не страшны, – успокоил я добрых обезьянок. – Так что не волнуйтесь!

– Если они нападут на вас, то прыгайте на деревья и удирайте по веткам! – посоветовала нам Чичетта. – Проверенный способ, клянусь своим хвостом!

Глава девятнадцатая

Совет Чичетты был очень хорош, но нам не пришлось им воспользоваться: все скелеты мирно лежали в открытых могилах, скрестив на груди руки, и вовсе не собирались бросаться на нас. Рядом с могилами лежали поваленные деревянные кресты, и чуть в стороне от них валялась ржавая металлическая лопата.

– Какое безобразие! – возмутился я, увидев такую плачевную картину. – Разве можно тревожить покой умерших! Это святотатство, друзья мои, настоящее преступление!

– Наверное, кто-то искал клад в могилах, – сказала Маришка, с грустью глядя на поврежденные кресты, – пираты часто прятали в них золото.

– А по-моему, пираты здесь ни при чем, – заявила вдруг Уморушка, – во всем виновато Проклятое Море! – и она показала рукою на бившиеся о берег, совсем неподалеку отсюда, волны. – Был шторм, и могилы размыло, разве не так?

Уморушка посмотрела на меня и Маришку торжествующим взглядом.

– Пожалуй, ты права, – согласился я, – но почему тогда шторм не унес деревянные кресты?

– Он бы унес, но Роковое Течение все возвращает к острову, – догадалась Маришка. – Бедные скелеты! Им нет успокоения ни в земле, ни в море!

– Придется нам поработать, друзья мои, – сказал я после некоторого раздумья, – судя по крестам, это христиане, и они должны быть погребены как полагается. Печальное занятие и совсем не детское, но что поделаешь…

И не договорив до конца свою фразу, я взялся за ржавую, но еще довольно крепкую лопату и принялся закапывать могилы.

Девочки кинулись мне помогать, ставя на место кресты. На наше счастье, могилы были неглубокие, и эта грустная работа длилась недолго. Не прошло и часа, как все бедняги были погребены.

– Пусть покоятся с миром… – прошептал я, когда последний – шестой – крест украсил небольшой холмик.

– Где-то сейчас куролесит их товарищ? – вздохнула Маришка, глядя затуманенными глазами в океанскую синь. – Тоже мне, Летучий Голландец нашелся… Наверняка уже яхта о рифы разбилась…

– Не будем думать о грустном, друзья мои, – произнес я бодрым тоном, – сейчас нам нужно приниматься за выполнение главного завета Великого Лу.

– Это какого такого завета? – удивилась Уморушка.

– Мы начинаем строить плот! Сидеть сложа руки не в наших правилах. За мной, друзья мои, нас ждут великие дела!

И мы, подхватив лопату, бодро зашагали к Райской Лагуне, уже не волнуясь о том, что к нам могут нагрянуть среди ночи незваные гости – неприкаянные скелеты.

Глава двадцатая

В этот день мы так и не успели приступить к постройке плота. Единственное, что мы сумели сделать, так это справить еще одно новоселье – третье по счету за последние сутки. Поразмыслив хорошенько, мы приняли решение перебраться в хижину Луиджи: Райская Лагуна была прекрасным местом для нашего славного начинания.

– Завтра нужно встать пораньше, – сказал я Маришке и Уморушке, когда мы закончили наводить порядок в нашем новом жилище. – Пока нет жары, выполним самую трудную работу – заготовим бревна.

– А чем пилить деревья? У нас же нет ни топора, ни пилы, – напомнила мне Маришка.

– Но у нас есть огонь, будем пережигать стволы.

– А это не грех? – испугалась Уморушка. – Дед Калина не заругается?

– Для доброго дела не грех, – успокоил я побледневшую лесовичку.

Мы поужинали, попили чай, заваренный душистыми травами, и улеглись спать в новой хижине, надеясь, что хоть эта ночь будет у нас спокойной.

Но наша подружка Чичетта спутала нам все карты и превратила сладкий сон усталых путешественников в очередной кошмар.

А произошло все так.

Вечером, когда все обезьяны усаживались поудобнее на деревьях, готовясь отойти ко сну, Чичетте взбрело в голову еще раз навестить нас и проверить, хорошо ли мы устроились на новом месте.

– Я быстро, Чуччо, – сказала она брату, спрыгивая на землю, – только слетаю туда и обратно и сразу вернусь!

– Они спят, ты потревожишь их сон! – крикнул с дерева умный Чуччо.

Но Чичетта, задрав хвост кверху и держа его пистолетом, уже мчалась во весь дух к нашему жилищу. Когда она прискакала к хижине, то убедилась, что ее брат оказался прав: новые островитяне чучеллы, уже крепко спали, безмятежно разбросав по травяной постели натруженные за день руки.

Она хотела было уже бежать обратно, но в этот момент ее внимание привлек блеск электрического фонарика, лежащего у меня в изголовье. Свет луны проникал в хижину и матово отражался в его металлическом корпусе.

«Какой странный светлячок, – подумала любопытная обезьянка, – никогда не видела такого!»

Она полезла поглубже в хижину и робко протянула правую переднюю лапку к фонарику. Почувствовав в жилище постороннего, я подскочил, словно подброшенный сильной пружиной.

– Кто здесь?! – крикнул я по-русски, забыв спросонья перейти на обезьяний язык. – Немедленно отвечайте!

От страха и неожиданности Чичетта остолбенела и на мгновение превратилась в живую статую.

Я схватил фонарик и, нажав кнопку, направил луч света на непрошеную гостью. Чичетта издала какой-то странный, непереводимый ни на один язык вопль и рухнула в обморок.

Прямо на моих проснувшихся и перепуганных подопечных.

Глава двадцать первая

Луч фонарика так перепугал Чичетту, что она придя в себя после глубокого обморока, стала заикаться и, как ни пыталась, не могла нормально связать даже двух-трех слов. Лишь какие-то жалкие бессвязные звуки да отдельные бессмысленные слоги вырывались из ее судорожно раскрывающегося ротика.

– Ччи… ччи… чиччи… чу… чуччу… чап… пап… пап… – бормотала она, глядя жалостным взглядом на своих собратьев, прискакавших к нашей хижине на ее перепуганный вопль. – Чччупап… пап… ччи… чи… ччи…

– По-моему, она хочет рассказать нам о том, что с ней приключилось, – догадался умница Чуччо. И, обратившись к сестре, ласково промолвил ей: – Мы тебя слушаем, Чичетта, рассказывай.

Но Чиччета в ответ на его просьбу снова разразилась бестолковыми вскриками и всхлипами.

Наконец обезьяны не выдержали и попросили меня и Маришку с Уморушкой поведать им о том, что произошло с их любимой Чичеттой.

– Ничего особенного, – ответил я, удивленно разводя руками, – просто она залезла в нашу хижину посреди ночи, и мне пришлось включить фонарик, чтобы посмотреть на незваного гостя.

– Пришлось что сделать? – переспросил любознательный Чуччо.

– Включить фонарик, – повторил я и продемонстрировал хвостатым аборигенам свои недавние действия.

– Чучелло Чаппа!! Чаппа Чучелло Чиппо!! (Чучелло, Посылающий Свет!! Посылающий Свет и Высекающий Огонь Чучелло!!) – раздались восхищенные возгласы.

– Обыкновенный фонарик, ничего особенного, – пояснил я ошарашенным обезьянам. – А ваша Чиччета свалилась в обморок и стала заикаться… Но не волнуйтесь: мы ее вылечим! В школе мне приходилось иметь дело с такими ребятками.

– Вылечи ее, пожалуйста, Чучелло Чаппа! – умоляюще посмотрел на меня добросердечный Чуччо. – Мы и раньше плохо понимали, что она хочет сказать, а теперь… – и он грустно махнул лапкой и тяжело вздохнул.

– Вылечим-вылечим! – успокоила его Уморушка. – Через денек ваша Чичетта будет сыпать без запинки и остановки хоть три часа!

Услышав ее слова, Чуччо задумался.

– А может, не нужно лечить? Может, само пройдет? – неуверенно спросил он меня.

– Само не пройдет, – сказал я строго, – а после курса лечения Чичетта будет разговаривать ровно так же, как разговаривала до лечения. – И, желая прервать ненужную дискуссию, произнес на прощанье Чуччо: – Ступайте домой, а завтра приходите снова. Спокойной ночи!

– До завтра, Чучелло Чаппа! До скорой встречи, чучеллиты! – попрощались с нами обезьянки и, взяв под передние лапки Чичетту, поволокли обессиленную страдалицу к себе домой.