Текст книги "Малыш Таро"
Автор книги: Миёко Мацутани
Жанры:
Детская проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Глава первая
Поющая тыква
Давно-давно далеко в горах, в деревне, жил старик, и было у него три сына.
Старший силой похвалялся, средний – умом, а младший глуп уродился: ноги в тёплый пепел засунет и спит день-деньской у очага. Вдобавок и ростом не вышел. А потому прозвали его Малыш Тарó.
Однажды выжег старик лес на горе, землю распахал и решил её бобами засадить и просом засеять. Бросает семена в землю, а сам приговаривает:
– Сажаю я боб —
Тысяча вырасти!
Посажу второй —
Десять тысяч вырасти!
Засеял поле, вздохнул с облегчением, стал урожая ждать. Однако не тут-то было. Как зазеленело поле, примчалось из лесу стадо оленей, поле вытоптало, побеги объело.
Собрал старик сыновей совет держать, и решили они построить сторожку – по очереди поле стеречь.
В первый вечер старший сын пошёл в дозор. Залез он в сторожку и спать улёгся. Силач! Что ему олени! Одной рукой повалить может хоть одного, хоть двух.
Но тут налетел вдруг ветер, чуть крышу не сорвал. Выбежал парень из сторожки и оторопел: в тусклом свете луны – будто лес с места сдвинулся – стремительно неслось на него стадо оленей, рога торчком, из ноздрей белый пар валит, вот-вот растопчут.
Задрожал парень от страха, заскочил в сторожку, накрылся циновкой, да так до утра и просидел.
Наступил рассвет. Пора домой идти. Сломал ветку с дерева и, бодро размахивая ею, вернулся в деревню.
– Вот и я! Всю ночь поле сторожил, оленей к нему не подпускал. Есть хочу. Разжигайте скорее очаг, напеките лепёшек, да побольше.
– Славный сын у меня! – обрадовался старик, ласково взглянув на храброго парня.
Снова вечер настал. Средний сын пошёл в дозор. Мелкий дождь моросил, на душе было смутно.
Тьма спустилась.
«Ну и выдалась ночка!» – подумал он и улёгся было спать.
Вдруг налетел сильный вихрь и послышался шум. Вскочил парень на ноги, от страха дрожит, уши руками зажимает, стоит не дышит.
Потом руки с опаской опустил, прислушался – тишина, ни звука не слышно. Откинул циновку, которая вход загораживала, наружу вышел. Пахнуло на него тёплым ветром, и странный тоненький голосок пропел в глубине леса:
– Тярарин, тярарин —
Погремушка гремит…
– Ой! Вот оно! – вздрогнул парень, словно его водой холодной обдали. Забрался в сторожку и просидел там до утра.
Рассвело. Солнце осветило всё вокруг своими лучами-стрелами. Опомнился парень, омыл лицо водой из реки и домой пошёл.
– Были олени, но я их прогнал, – хвастливо сказал он, переступив порог.
Снова вечер настал. Очередь младшему в дозор собираться.
– Где уж ему! Мал да глуп. Не справиться, – сказал отец.
– Пусть идёт, а то совсем обленился! – закричали братья.
Насилу разбудили они пинками дремавшего братца:
– Эй! Вставай! Твоя очередь в дозор идти.
Зевнул Малыш Таро во весь рот, потом ещё зевнул и сказал:
– Ладно!
Вскочил на ноги и пошёл, да не туда спросонья направился. Подбежал к нему старший брат, повернул лицом в другую сторону:
– Поле-то вон где!
– А-а! – сказал Таро.
– Ну как ты, дойдёшь? – спросил отец участливо. – Возьми вот горсть бобов жареных на дорогу.
* * *
Пришёл Малыш Таро в сторожку, развёл огонь в очаге, пожевал бобов. А когда хворост прогорел, сунул ноги в тёплый пепел и заснул глубоким сном.
Долго ли спал, коротко ли – неведомо, только вдруг налетел сильный ветер и задрожала сторожка, закачалась – вот-вот рухнет. Послышался топот копыт. Видно, олени явились. Выскочил Таро наружу, видит: несётся к сторожке стадо оленей, рога колышутся, словно лес с места сдвинулся. Впереди мчится огромный олень необыкновенной красоты, бока золотом отливают. Подбежал Малыш Таро к нему и вскочил одним махом на шею.
– Что это вы повадились на нашем поле пастись! – крикнул он оленю.
Рассердился олень, полетел вперёд ещё быстрей. Но не смог сбросить с себя Малыша Таро. Тогда опустил он голову к земле и стал трясти ею изо всех сил, но крепко вцепился парень – не стрясёшь. Подпрыгнул олень и помчался в глубь леса. Остальные – за ним, словно волны покатились.
– Ах, кораблик, мой корабль!
Белый парус на волнах! —
запел вдруг во весь голос Малыш Таро, качаясь на шее у оленя.
И вдруг из чащи, словно в ответ на его песню, донёсся странный голосок:
– Тярарин, тярарин —
Погремушка гремит…
– Что это? Чей это голос?! – вскричал Таро, не отпуская шею оленя.
Олень вдруг остановился и сказал:
– Таро! Я вижу, ты сильный паренёк, и не избавиться мне от тебя. Хочешь, подарю тебе Поющую тыкву? А ты слезь с моей спины.
– Поющая тыква? Это интересно! Но я не слезу с твоей спины до тех пор, пока ты не пообещаешь больше не разорять наше поле. Обещаешь?
– Обещаю! Обещаю! – сказал Большой олень.
Тогда Таро соскочил на землю.
– Ну вот, я слез. Давай эту Поющую… как её там?
– Следуй за мной, – сказал олень и пошёл в глубь чащи, Таро – за ним.
В темноте голубым светом мерцали ядовитые грибы, а ветви деревьев хлестали по голове. Но глупый Малыш Таро ничего не боялся.
И вдруг снова послышался странный голосок:
– Тярарин, тярарин —
Погремушка гремит.
Пляшет тыква в воде.
Тярарин, тярарин.
– Ага! Поёт! – закричал Таро.
Большой олень оглянулся и сказал:
– Гляди! Вот она. Поющая тыква.
В тёмном омуте под луной забавно плясала маленькая тыква. Она то выпрыгивала из воды, то погружалась в воду.
– Поющая тыква! Теперь ты принадлежишь Таро, – сказал Большой олень.
– В омуте вода темна.
Тярарин, тярарин.
Не достанешь до дна.
Тярарин, тярарин, —
пропела Поющая тыква и, выскочив из воды, прыгнула прямо в руки Таро.
– Ах какая славная тыква! Ты станешь моим сокровищем! – закричал Таро и, крепко прижав тыкву к груди, пошёл обратно к сторожке.
Вернувшись в сторожку, он разжёг огонь в очаге и заснул рядом, не выпуская тыкву из рук.
* * *
Наутро, уж и солнце давно встало, а Малыша Таро всё нет. Позвал старик старших сыновей, и пошли они взглянуть, что там стряслось с Таро. Старший брат помалкивал, а про себя думал: «Не иначе как попал Таро на рога Большому оленю». Средний брат подумал: «Видно, сожрало Таро поющее чудовище». Еле волоча ноги от страха, приблизились они к сторожке. И вдруг слышат:
– Тярарин, тярарин —
Погремушка гремит.
– Ой, чудище!
У среднего брата ноги от ужаса подкосились, а отец со старшим братом ничего не поняли. Заглянули они в сторожку. Видят: сидит их глупый Таро, а перед ним тыква пляшет.
– До старости дожил, а такого ещё не видал! – изумился старик и стал плясать вместе с тыквой.
– Тярарин, тярарин —
Погремушка гремит.
Пляшет тыква в воде.
Тярарин, тярарин.
Глава вторая
Веление князя
Дошёл слух о Поющей тыкве до князя.
– Как это так! У простого крестьянина есть сокровище, которого даже у меня, князя, нет. Пусть тотчас принесёт тыкву в замок, – повелел князь.
Помчался гонец с княжеским приказом к Малышу Таро.
Забрался на высокую гору, отдышался, вниз побежал. Потом снова на гору залез, а деревни всё не видно. Устал гонец, ворчит про себя:
– Недаром здесь какие-то поющие тыквы водятся. Совсем глухие места. Того и гляди, оборотни выскочат.
Наконец нашёл он дом старика. Заглянул в дверь, а там – никого. Только Малыш Таро спит, в руках тыкву свою держит.
– Эй, Малыш, вставай! – закричал гонец во всё горло. Пнул Таро ногой и за шиворот поднял. – Слушай приказ князя. Завтра явись в замок и тыкву свою захвати.
Зевнул Малыш Таро во весь рот и сказал:
– Не пойду.
– Как так?
– А так. Обещал я бабке из Хигасияма Поющую тыкву показать.
– Что ты мелешь? – изумился гонец: отродясь не слышал он, чтоб княжеского приказа ослушались. – Наглец! Повтори-ка ещё раз свои слова, сразу голову снесу! – и выхватил меч из ножен.
Тут подскочили к гонцу братья Таро, за руку схватили:
– Простите его! Не убивайте!
– Глупый он у нас. Просто круглый дурак…
Говорят, а сами в ноги гонцу кланяются, как лягушки на полу распластались.
– Ну, если совсем дурак, тогда другое дело. Вам говорю: завтра утром чтоб в замок явился да с Поющей тыквой.
Засунул гонец меч в ножны и, гордо покачивая плечами, удалился.
Тут старик в дом вернулся.
– Хорошо хоть, жив остался. Князя слушаться надо. А то и головы лишиться недолга – сказал он Малышу Таро.
А старший брат, вытирая пот с лица, добавил:
– Отнесёшь князю тыкву, большую награду получишь. Надо быть совсем дураком, чтоб от такого счастья отказаться. И отчего ты у нас такой глупый уродился! Чуть было голову не отрубили.
А Малыш Таро не слушает ни отца, ни брата и знай себе твердит:
– Не пойду – и всё.
И, на тыкву глядя, радуется. А тыква пляшет, напевая:
– Тярарин, тярарин —
Погремушка гремит.
Пляшет тыква в воде.
Тярарин, тярарин.
Переглянулись братья, зашептались.
– А что нам его уговаривать! Вот уснёт этот засоня, отберём у него тыкву, и всё тут.
Стемнело. Наелся Малыш Таро каши просяной до отвала, спать захотел. Повалился на бок и заснул. А тыкву из рук не выпускает.
– Ну, тяни!
– Да никак не вытащу!
Тянули братья тыкву, вырывали из рук Таро, еле вырвали.
А как завладели тыквой, позвали отца и в замок скорей побежали.
Целую ночь бежали и к утру добрались, наконец, до места.
Видят: стоит на горке небольшой замок.
– Как! Это и есть княжеский замок?! – удивился старший брат. – Я думал, у князя замок большой и прекрасный, а тут что…
– Вдобавок вся гора зелёным луком засажена. Ой как воняет! – воскликнул средний брат.
– Тихо вы! – оборвал их старик. – Не простая это горка, хоть и невелика она. Стóит только нагрянуть врагу, как вырастает она до самого неба, и никто не может добраться до замка.
– Да ну! Правду ли ты говоришь, отец?
– Правду, правду. Потому никто и не нападает на него.
– А зачем лук посажен?
– А затем: захотят враги залезть на гору, а ноги скользят, и они обратно съезжают. Говорят, замок этот дедушка нынешнего князя построил. Добрый был человек. Не обижал ни дровосеков, ни лесорубов.
– Ага! Значит, он и лук посеял на горе. Но что ни говори, воняет он отменно.
Ворча под нос, братья вскарабкались на гору, вошли в замок и смиренно поднесли князю Поющую тыкву.
Обрадовался князь.
– Пусть тыква споёт, – повелел он.
Стали братья просить тыкву спеть. Старший просил – не поёт. Средний просил – не поёт, не пляшет. Так ни звука и не издала – лежит себе на боку и помалкивает.
– Эй, тыква! Ты что это не поёшь, не пляшешь? – говорят ей братья. Они то краснели, то бледнели, шлёпали тыкву по донышку, вертели так и сяк, трясли. А тыква молчит себе, и всё тут.
– Та-ак! – рассердился князь. – Значит, вздумали мне голову морочить? Но это вам даром не пройдёт. Довольно меня дурачить! Не заставите её плясать, всем троим велю голову отрубить!
Задрожали братья, заплакали, боятся, что голову снесут.
Тут старик вышел вперед и говорит:
– Позвольте, князь, слово молвить. По правде говоря, тыква эта моего меньшого сына. Оплошали мы, его с собой не взяли. Прикажите, князь, привести парня.
Вскочили десять слуг князя на коней, поскакали за Таро и верёвок с собой прихватили. Вот уж едут назад и связанного Таро везут.
– Не успели мы отъехать, видим: идёт этот парень, по имени Малыш Таро, по дороге и всё твердит: «Тыква! Тыква!» Схватили мы его и сюда доставили, – сказали слуги князю, а потом велели Таро: – Эй, Малыш Таро! Заставь-ка свою тыкву плясать. Это – желание князя. А не заставишь, лишишься головы. Да не только ты, но и отец твой и братья.
Взглянул Таро на небо, губы горько скривил, молчит. Что может сделать человек, если у него руки связаны!
Рассердился тут князь не на шутку:
– Эй ты, Таро! Надоело мне тебя уговаривать. Отрубить ему голову!
– Зачем же вы связали Таро? Он ничего плохого не сделал, – молвила вдруг ласково дочь князя, сидевшая рядом с отцом.
Подошла она к Таро, взяла меч у слуги и разрезала верёвки, которыми был скручен Таро.
– Ну вот, Таро! Прошу тебя: заставь плясать тыкву.
Взглянул на неё Таро, видит – славная девочка, красивая, как цветок персика.
– Ладно! Для княжны только попрошу тыкву сплясать.
Не успел он эти слова произнести, как тыква подпрыгнула и пошла плясать, припевая:
– Тярарин, тярарин —
Погремушка гремит.
Пляшет тыква в воде.
– Забавно, забавно! – обрадовался князь, а слуги в такт песенке в ладоши захлопали.
Маленький замок затрясло, словно землетрясение началось.
– Забавно! – сказала княжна. – Отец, отныне Малыш Таро и тыква будут моими друзьями. Ты, конечно, позволишь?
Взяла она Таро за руку и убежала с ним в дальние покои замка.
Раздобрился князь.
– Ну что с ней поделаешь! Придётся наградить вас, – сказал он старику и сыновьям его и бросил горсть золотого песка на поднос.
Сто раз поклонились братья князю, подобрали золотой песок до последней крупинки и пошли со стариком в свою деревню в глухие горы.
Глава третья
Ямамба с горы Убагаминэ
И стал Малыш Таро жить в замке, играть с маленькой княжной. Она была похожа на озорного мальчишку – ни минуты не сидела на месте: то на макушку дерева залезет, то на лошади ускачет. А больше всего любила она съезжать с Луковой горы, на вершине которой стоял замок. Как вы уже знаете, гора эта вся была засажена зелёным луком и была очень скользкой. Таро нравилось всё, что делала княжна, и они день-деньской играли вместе.
Только нянька княжны, которая воспитывала её с младенчества, была недовольна.
– Что же это! Какой-то Малыш, неизвестно откуда родом, пролез в замок и играет с княжной! Это моя забота воспитывать княжну. Девочке не пристало играть с крестьянским сыном. Уж я его выживу из замка! – ворчала она, недовольно хмурясь.
Прошло лето, наступила пора осенних ветров. Однажды вечером на небе взошла красивая луна. Князь и вся челядь вышли из замка полюбоваться луной.
И вдруг небо потемнело и подул ветер. По небу летели клочья чёрных туч. Загремел гром, и град застучал по крыше.
– Ах, горе какое!
Все всполошились, побежали в замок, стали закрывать двери. Большая суматоха поднялась. Потом все притаились за дверями, сидят, огня не зажигают. Вдруг слышат, кто-то скачет с крыши на крышу, топает ногами и кричит страшным голосом:
– Эй, слушайте все! У Ямамбы на горе Убагаминэ сын родился. Пеките лепёшки! Пеките лепёшки! А то снесу замок и людей погублю.
– Эй, ты! Невежа! Пошёл прочь! – храбро закричал князь, не высовываясь из замка и весь дрожа.
Слуги выдернули мечи из ножен, выскочили наружу. Огляделись – никого. Небо ясно, светит луна.
Поднялся в замке переполох. Одни кричат: «Какая наглость! Надо убить Ямамбу!» Другие: «Нельзя Ямамбу убивать, она хранительница здешних мест. И если уж у неё дитя родилось, надо отнести ей лепёшек». Всю ночь галдели, думали, как быть. Князь раз сто зевнул, спать ему захотелось.
И тут нянька тихонько шепнула князю:
– Простите, князь, если не так скажу. Но только живёт у нас не по праву крестьянский сын, по имени Малыш Таро, княжне приятелем стал. Что, если послать этого Таро с лепёшками в горы? Может, Ямамба его съест, а может, и так отпустит, там видно будет. А мы потом сообразим, что дальше делать.
Закивал князь головой, согласился с нянькой:
– Ловко ты придумала. Очень не по душе мне, что княжна водится с крестьянским сыном. Делай, как сказала. Да поживее!
– Я мигом, князь, лепёшек испеку.
Утром растолкала нянька крепко спавшего Таро:
– Эй, Таро! Знаешь гору Убагаминэ?
– Конечно, знаю. На вершине её всегда снег лежит.
– Так вот, у Ямамбы, которая живёт на той горе, дитя, говорят, родилось. Отнеси-ка ей лепёшек в подарок. А вернёшься жив-здоров, князь тебе самурайское[1]1
Самурай — воин, состоящий на службе у феодала.
[Закрыть] звание пожалует. Так князь изволил сказать.
– Ладно, схожу.
– Вот невежа! Разве так нужно отвечать? Сложи руки и скажи: «Слушаюсь, всё исполню». Понял?
– Понял.
Нянька уложила лепёшки в коробку и отдала Таро.
– Пойду с княжной прощусь, – сказал Таро.
– Не надо. Княжна ещё спит. Я ей передам. Иди же скорее.
И нянька вытолкала Таро за ворота и засов задвинула.
Стоит Таро за воротами, в затылке чешет.
– Но мне нужно хоть не надолго повидаться с княжной. Да и тыкву надо бы оставить…
Достал Таро тыкву из-за пазухи, взглянул на замок: крепко закрыты высокие ворота – не откроешь.
– А… Ладно! Всё равно скоро вернусь…
И беззаботный Таро, не страшась Ямамбы, не боясь дороги, пошёл к горе Убагаминэ, лепёшки понёс.
Однако чуть стало светать, услышал он позади себя шаги.
– Вот как! А говорили: на эту гору никто не ходит, – удивился Таро.
Оглянулся, видит – идут следом за ним два самурая. Один самый сильный в замке, по прозванию Дайрики Дзимпэй, другой всех лучше мечом владеет, Цуёно Цуётаро прозывается.
– Куда это вы? – спросил Малыш Таро.
Пожали презрительно плечами храбрые самураи.
– Ясное дело куда! На гору Убагаминэ, – говорят они.
– Ямамба грозится снести замок и людей погубить, а ей лепёшки подавай. Не будет ей никаких лепёшек!
– Мы решили расправиться с Ямамбой. Понял?
– Ага, – сказал Таро. – Но Ямамба с горы Убагаминэ пока ничего плохого нам не сделала. Так что, я думаю, можно ей и лепёшек снести.
– Замолчи, ты, козявка! Жди нас тут. Вот прикончим Ямамбу, на обратном пути съедим лепёшки. Как раз есть захотим…
И отважные самураи зашагали дальше в гору.
«Нет уж, я всё же понесу лепёшки», – решил Таро и, поправив тяжёлую ношу на спине, стал взбираться на тору. Княжеский замок казался уже величиной с фасолинку и вскоре вовсе исчез из виду. Малыш Таро был совсем один в глухих горах. Но ему не было ни страшно, ни одиноко. Он упорно карабкался вверх. И вдруг сильный порыв ветра чуть не сбил его с ног.
– Вот так ветер!
Пошатнулся Таро со своей ношей, ухватился за стоящее рядом дерево, стал ждать, когда ветер стихнет. Снова загремели горы и подул ветер во сто раз сильнее прежнего, шумно зашелестели листья на деревьях.
И тут он услышал жалобный крик:
– Ай! Помогите!
И два самурая кубарем скатились с горы. Они тяжело шлёпнулись недалеко от Таро и поначалу не могли и рта раскрыть.
– Ой! Что это с вами, Дайрики-сама?[2]2
Сáма — особо почтительная форма обращения.
[Закрыть] Что случилось, Цуёно-сама?
– Ничего особенного! Просто туда пути нет.
– Хочешь жив остаться, возвращайся.
И, натыкаясь друг на друга, самураи побежали дальше, вниз с горы.
Таро с изумлением глядел на жалких беглецов. Такие заносчивые и спесивые всегда, а тут вон каковы!
«Что же делать? Нет, я всё же пойду дальше, ведь Ямамба просила лепёшек. Надо идти».
И Малыш Таро стал взбираться со своей ношей в гору.
Уж и дороги-то никакой не было, лишь узкая звериная тропа, по которой ходили медведи и олени, вилась меж скал. Иногда сверху падали камни и преграждали ему путь, но Таро вырос в горах, и его ничто не пугало. Потный и красный, как стручок перца, он продолжал свой путь.
К заходу солнца Таро добрался почти до самой вершины горы. Перед его глазами предстала пещера. У пещеры, что-то бормоча себе под нос, играл огромный младенец. Он хватал большие камни, подбрасывал их, радостно смеясь, и покрикивал: «Хэ-хэй!»
Глава четвёртая
Нетленная парча Ямамбы
Остановился Малыш Таро, вытер пот со лба, голову склонил в раздумье. «Кто же это? Дитя Ямамбы? Но ведь оно только вчера родилось и не может быть таким огромным…» – подумал он и закричал что было мочи:
– Эй! Я – Малыш Таро! Принёс лепёшек из замка. Не скажешь, где Ямамба?
– Добро пожаловать! Добро пожаловать! – раздалось из пещеры. – Донгара! Иди-ка сюда, зачерпни воды гостю ноги вымыть.
– Сейчас!
Мальчик, которого назвали Донгара, поднялся и принёс Таро воды. Таро вымыл ноги и вошёл в пещеру. Там сидела Ямамба. Спутанная копна волос цветом была похожа на пеньку. Тёмно-рыжие глаза её искрились смехом.
– Спасибо, что пришёл. Я вчера сына родила, и очень захотелось мне лепёшек. Послала его сказать, чтоб лепёшек принесли, и всё волновалась, принесут ли.
– Вот как! Значит, дети Ямамбы такие огромные и сразу, как родятся, могут по небу летать?
– Ну да! Если подкинуть меня в небо, я тут же и полечу, – похвастал Донгара. – Да, я сильный. Хэ-хэй! Это я по крышам бегал и кричал: «Не станете слушать, что вам говорят, снесу замок и людей погублю!»
– Вот как! Значит, ты зря людей пугал. Ну-ка иди сюда. Вот тебе! Вот тебе! Не смей больше этого делать.
И Ямамба нашлёпала Донгара, а он, вырываясь из её рук, кричал:
– Этот замок и надо было снести с горы! Хэ-хэй! Только что два самурая были. Хотели расправиться с тобой. А я на них ветер нагнал и сдул с горы.
– Ну что за ребёнок! Если тебе силу некуда девать, пойди поймай медведя.
– Ладно!
Донгара выскочил из пещеры и сразу же вернулся, волоча за собой медведя. «Вот так силища!» – изумился Таро. А Ямамба как ни в чём не бывало сказала:
– А теперь вырежь жир с затылка медведя и свари суп сумаси.[3]3
Сумáси — прозрачный бульон из овощей с соей.
[Закрыть] Поедим супу с лепёшками. Не забудь бросить туда травы, что даёт силу. И Таро супу дай.
– Ладно! Таро, поможешь мне? – спросил Донгара.
– Помогу, – ответил Таро.
Донгара с помощью Таро палил воды в огромный котёл, с него ростом, разжёг огонь в очаге, и скоро суп был готов. Наелся Таро супу, спать захотел – глаза так и слипаются. Но тут Ямамба спросила:
– Таро! А что это у тебя выглядывает из-за пазухи?
– А! Это? Это Поющая тыква. Она умеет плясать.
И он легонько постучал по тыкве. Поющая тыква сразу же пустилась в пляс.
– Тярарин, тярарин —
Погремушка гремит.
Пляшет тыква в воде.
Тярарин, тярарин.
В омуте вода темна…
– Вот здорово! Я тоже спляшу. Э-хэй! Э-хэй!
Донгара вскочил на большую скалу около очага и стал топать ногами. И скала загудела, как барабан:
– Дон-дон, до-дон-га-дон,
Дога-дога-дон…
– Это моя скала-барабан. Спляши и ты, Таро.
– Ладно.
Таро сразу расхотелось спать. Он вспрыгнул на скалу. Но сколько ни топал ногами, скала не издала ни звука.
– Ха-ха-ха! Ты ещё слаб для этой скалы. Пляши-ка лучше с тыквой.
– Вот жаль, сил не хватает.
Таро изо всех сил топал ногами, но скала молчала. Донгара громко засмеялся и затопал:
– Дон-дон, до-дон-га-дон,
Дога-дога-дон!
Тыква и Таро пустились в пляс под эту музыку. И казалось, что на горе, освещённой ярким пламенем очага, расцвёл красный цветок.
* * *
Княжна целый день ждала Малыша Таро. Без Таро замок сразу опустел, словно никого в нём не было. Одной играть неинтересно.
– Няня! А когда Таро вернётся? – спросила она.
– Не знаю, – сердито ответила нянька.
Прошло десять дней.
– Няня, что же Таро так долго нет? – забеспокоилась княжна.
– Таро в горах вырос. Что ему сделается, горы ему родной дом. Гостит у Ямамбы, наверно.
– Тогда и я пойду к Ямамбе.
– Как можно! Съест тебя Ямамба вместе с косточками. У неё клыки изо рта торчат. Говорить и то страшно.
Ещё десять дней прошло.
– Княжна! Говорят, Таро Ямамба съела. Вот беда! – сказала нянька.
Не поверила княжна няньке, подумала: «Пойду-ка я на гору Убагаминэ, сама узнаю, правда ли это».
На следующее утро, когда ещё темно было, выскользнула она незаметно из замка, вскочила на лошадь и поскакала к горе Убагаминэ.
* * *
А в это время Малыш Таро сидел подле Ямамбы и будто заворожённый смотрел, как Ямамба ткёт на станке парчу.
– Кикотан-пататон —
Стучит станок, и ткань плетётся.
Откуда ж ниточка берётся?
Кикотан-пататон,
Тон-тон-карари.
Ямамба ткала, а нитей на шпульках не было. Иногда только она протягивала руку к окрестным горам, покрытым разноцветными листьями: красными, жёлтыми, золотистыми, медными… Ага! Вот откуда она берёт свои нарядные нити! Из осенних лесов. Кикотан-пататон… – стучал станок, и сходила с него ослепительная парча. Таро и Донгара, забыв про свои шалости, молча любовались, чудесной тканью. Вскоре Ямамба закончила работу и сняла со станка прекрасную парчу.
– Малыш Таро! Ты хоть и маленький, а храбрый. Не побоялся, принёс мне лепёшек. И с сыном моим поиграл. Возьми в подарок эту парчу. «Нетленная парча» – зовётся она. Останется маленький кусочек, и снова будет её сколько хочешь. Такое это сокровище.
Удивился Таро, а потом воскликнул:
– Вот обрадуется княжна! А вы, бабушка, примите от меня Поющую тыкву.
Прищурилась Ямамба хитровато и сказала:
– Ну что ж, оставь пока свою тыкву, а как понадобится, приходи за ней. И когда худо будет, приходи… Донгара! Отнеси-ка Таро вниз!
– Не беспокойтесь, я и так дойду! – сказал Таро, но Донгара уже подставил ему спину:
– Э-хэй! Садись. Поехали!
Ухватился Таро за шею Донгара, засвистел ветер в ушах, и скоро оказались они у подножия горы. Взглянул Таро вниз и закричал:
– Княжна!.. Донгара, спустись-ка на землю.
Оставив коня у подножия горы, девочка шла пешком, и уже соломенные сандалии её протёрлись о камни. И вдруг с неба свалился Таро. Испугалась княжна, слова вымолвить не может.
– Ты жив, Таро! – прошептала она наконец. – Нянька сказала – тебя Ямамба съела…
– Вот ещё! Наоборот, у меня силы по её милости прибавилось. Как стану плясать на скале-барабане, так она гудит: дон-дон…
– На скале-барабане?
– Ага! Это у Ямамбы такая скала есть, вместо барабана. Сначала она не гудела, сколько я ни прыгал на ней. Потом наелся до отвала грибов, которые силу дают, – загудела как барабан. Донгара! Правда, я силачом стал? А где же Донгара?
Оглянулся Таро, а Донгары и след простыл. Наверно, увидел красивую, как цветок, девочку, смутился и убежал.
– Был бы здесь Донгара, смогли бы мы к Ямамбе слетать. Взгляни, княжна, какая парча. Ямамба подарила. Волшебная. Сколько ни отрезай от неё кусков, не убавится.
– Чудесная парча! Знаешь что? По дороге сюда я видела деревенских детей. Давай раздадим им по кусочку!
– Это ты хорошо придумала. Пошли скорее в деревню!
Но вышло не так, как они задумали. Только спустились с горы, видят: бегут навстречу им десять самураев. Впереди в паланкине нянька восседает.
– Княжна! А мы вас давно ищем. В замок! В замок! – Нянька одним глазом злобно взглянула на Таро: – Ага! Живой вернулся? Что это? Парча Ямамбы? Дай-ка её мне. В замок! В замок! Все в замок!
И они вернулись в замок.
Увидел князь парчу, очень обрадовался. Произвёл Таро в самураи. Недовольны лишь нянька да самураи Дайрики Дзимпэй и Цуёно Цуётаро, которые с горы убежали, – от злости места себе не находят.
– Надо бы этого Таро спровадить куда-нибудь. Ведь он один знает про то, как мы в горах оплошали, – шептались они. И стали ждать удобного случая.
