Текст книги "Ночи дождей и звезд"
Автор книги: Мейв Бинчи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава пятая
В ресторане Томасу дали номер полиции. Фиона слышала, как засмеялся Шейн, когда сообщили, что вызов принят.
– Пустое, Томас, она не станет заявлять на меня. И даже если сделает, то это лишь семейная ссора. Они так и скажут. Еще хуже – ссора иностранцев, зацепиться не за что. – Он потянулся за другим стаканом вина.
Официанты взглянули на Томаса, ища совета, стоит ли остановить Шейна.
Но Томас лишь кивнул слегка. Чем пьянее Шейн, тем худшее впечатление он произведет на Йоргиса, брата Андреаса, и тем труднее будет ему выпутаться.
Он ушел в соседнюю комнату, чтобы позвонить, представился полицейскому, его сразу узнали.
– Вы один из тех, кто сделал щедрое пожертвование семье Маноса.
– На самом деле это сделал ваш брат, он не взял с нас за обед.
– Он сказал, что вы друзья. – Брату Андреаса все было понятно.
– Мы гордимся, что он наш друг, но, сэр, у нас проблема… – Томас объяснил все Йоргису, который мгновенно понял ситуацию. Томас тихо попросил официантов отвести Шейна в подсобное помещение и запереть. Тот даже не сопротивлялся.
– Зря ты это, ложный вызов полиции, поверь. Пожалеешь, когда они уйдут. Томас, вчера сам ныл, что не можешь найти общего языка даже с собственным сыном. Да ты и с кошкой не способен общаться, Томас.
– А ты, конечно, способен, особенно кулаками, – заметил Томас.
– Смешно, просто смешно, в самом деле.
– Они тут не любят, когда избивают женщин, ты скоро это узнаешь.
– Уйду отсюда с этой девкой под ручку, так было и раньше, так будет и теперь. – Он держался уверенно и нагло.
Томаса охватила ярость, и руки самопроизвольно сжались в кулаки.
Шейн заметил и рассмеялся.
– Не пугай меня, что готов поступить как мужчина, – начал дразнить его мальчишка.
Но гнев прошел так же быстро, как возник. Он снова овладел собой.
– Дайте ему вина, я заплачу, – сказал он официантам и сел рядом с Фионой, чье заплаканное лицо показывало, что она еще в шоке. – Все будет хорошо, – успокоил он, погладив ее по руке.
– Хорошо больше не будет никогда, – обреченно произнесла она.
– Мы все способны к выживанию, знаете, именно поэтому мы все коптим небо, а не сгинули.
Пока не прибыла полиция, они сидели молча, слушая шум волн, бьющихся о скалы под рестораном. Взгляд ее был опустошенным, но Томас знал, что одно только его присутствие укрепляло ее.
Приехавший Йоргис сообщил Шейну, что избиение наблюдали три независимых свидетеля, что его арестуют, посадят под замок в полицейском участке на двадцать четыре часа.
– Но она не возражает. – Теперь голос Шейна стал испуганным и нервным. – Спросите ее сами. Я ее люблю, мы вместе, у нас даже будет ребенок… Верно, Фиона? Скажи им.
Она не открывала глаз.
– Это не важно, – объяснил Йоргис. – Эта женщина не сделала заявления, ее слова не принимаются во внимание. – Он надел на Шейна наручники и отвел в полицейскую машину.
Когда в ресторанчике стали собираться посетители на ленч, машина с арестованным уже уехала. Официанты вздохнули спокойно. Они были молоды и неопытны. Ситуация возникла неприятная – драка, полиция, арест, но порядок был восстановлен, и бизнес не пострадал. Утро оказалось напряженным.
За все это время Фиона не произнесла ни слова, но теперь расплакалась.
– Как жаль, что у меня нет друга, Томас, – сказала она.
– Я ваш друг.
– Да, знаю, но я имею в виду подругу, как Барбара дома. Она бы подсказала мне, что делать, посоветовала бы.
– Хотите найти ее? У меня в квартире есть телефон, – предложил он.
– Теперь все иначе. Слишком многое изменилось, часто она предлагала мне помощь, а я не слушала, она не могла понять, как много изменилось. Сколько всего случилось.
– Знаю, надо начать сначала. – Он ей сочувствовал.
– Я могла бы поговорить с Эльзой, но мы не знаем, где она, и теперь она, наверное, не захочет выслушать мои жалобы, – грустно сказала Фиона, вытерев слезы салфеткой.
– Можно узнать, где она, видел, как она уезжала в такси с Дэвидом. Не знаю, куда они направились, но почему бы нам не съесть чего-нибудь, чтобы подкрепиться?
– Вы как моя мама. – На ее лице мелькнула слабая улыбка.
– Я хорошая нянька, – пошутил он. – Когда вы сможете идти, мы отправимся на стоянку такси. Такую, как Эльза, не могли не запомнить.
– Право же, я такая неловкая.
– Она добрая и понимающая… именно тот человек, с которым вам следует поговорить, – успокоил он.
– Вы так думаете?
– Да, именно так. О, Фиона, вот еще что.
– Что?
– Это правда, что вы беременны?
– Он это сказал? Я не поняла. – В голосе ее снова прозвучала надежда.
– Он сказал это лишь для того, чтобы избежать неприятностей.
– Я думала, он обрадуется.
– Нет, не хочу быть жестоким, но радости у него не было. Это действительно так?
– Возможно, – глухо произнесла она.
– Возьмем омлет, а потом расспросим таксистов. Если они ее не вспомнят, то с ними вообще не стоит иметь дела.
Он оказался прав. Они все запомнили блондинку из Германии и маленького очкарика. Таксист, который отвез их в Калатриаду, сказал, что они хорошо заплатили.
– Поехали туда, – предложил Томас, и у обрадованного таксиста появилась возможность еще отлично заработать.
Дорога по холмам была извилистая. Как только они добрались до маленького городка Калатриада, найти Эльзу и Дэвида было нетрудно. Место представляло собой большую площадь, окруженную кафе и ремесленными лавками. Заметить белокурую голову Эльзы, склоненную над керамическими тарелками в маленьком магазинчике, удалось сразу. Объяснения не потребовались. Это явно не было совпадением, и Эльза запаниковала.
– Меня кто-то ищет? – испуганно спросила она.
Томас сразу все объяснил:
– В какой-то степени, Эльза. Мы надеемся, что вы поговорите с Фионой. Понимаете, она немного расстроена.
– Это верно, – сказал Дэвид, глядя на кровоподтек на щеке Фионы.
– Второй удар мог сломать ей нос, – мрачно заметил Томас.
– Конечно, мы поговорим. – Эльза обняла Фиону за плечо. – Простите, что в первый миг подумала, это за мной, но у меня тоже некоторые проблемы. Поэтому мы с Дэвидом здесь до утра.
– Остаетесь? – в один голос воскликнули удивленные Томас и Фиона.
– Конечно, здесь мило, не так ли? И есть прелестная маленькая гостиница вон там, на другом краю площади. Сняли два номера. Фиона может остановиться у меня, а вы, мужчины, вместе. Это вас устраивает? – На лице Эльзы снова появилась уверенная улыбка. И всем показалось вполне нормальным, что четверо людей, не знавших друг друга до вчерашнего дня, собрались вместе отдохнуть в маленькой деревушке под названием Калатриада. Все согласились, что так будет лучше.
Еще вчера они впервые повстречались, а сегодня уже принимали друг в друге активное участие.
Завязался непринужденный разговор обо всем, будто они старые друзья, выросшие вместе.
Теперь ситуация была не такая, как прошлой ночью, когда они, слишком встревоженные происшествием и телефонными звонками домой, заговорили о себе, как только ночное небо озарили звезды. Теперь все было по-другому. Надвигался шторм.
Семья, владевшая гостиницей, казалось, не удивилась внезапному появлению людей без багажа. Все выглядели милыми и беспечными, слегка усталыми, но они же из Агия-Анны, где произошла эта страшная трагедия. Возможно, они знали людей, погибших на катере.
Хозяйка гостиницы Ирина, на вид измученная и сгорбленная, дала им полотенца и по кусочку мыла. Она улыбалась устало и грустно и, похоже, выполняла по дому все: от уборки до стряпни, в то время как четверо мужчин играли на доске в углу. Никто из них ей не помогал.
– Думаю, в этом доме работы для феминисток хоть отбавляй, – прошептала Эльза Фионе, когда они поднимались наверх в свою комнату.
– Можешь начать с меня, Эльза, – покорно сказала Фиона. – Не надо долго искать, а лишь взглянуть на меня, чтобы увидеть жертву.
Эльзу переполняло сострадание.
– Поспи немного, – велела она, – часика два сна, и полегчает.
– Хочу рассказать тебе про него и почему он такой, как есть, – начала Фиона.
– Нет, не надо. Хочешь услышать от меня, что будешь совершенно права, если вернешься к нему, и что он не хотел этого?
Фиона сделала большие глаза.
– Возможно, и скажу это, но не теперь. Фиона, ты слишком устала и расстроена, чтобы слушать. Отдохни. Поговорим позже, у нас много времени.
– А ты?
– Я посижу тут и буду смотреть на горы, – сказала Эльза.
К своему удивлению, Фиона почувствовала, как потяжелели веки, и вскоре она заснула глубоким сном.
Эльза сидела в небольшом плетеном кресле и глядела на тени, спускавшиеся в долину.
В эту ночь шел дождь, заслоняя звезды.
– Томас, играете в шахматы? – спросил Дэвид.
– Плохо, – признался Томас.
– Я тоже, но здесь есть шахматы, не откажитесь от партии… не обещаю захватывающих ощущений. – Юноша выглядел усталым, но не похоже, чтобы он хотел поговорить или исповедаться.
Шахматы в этой ситуации подошли лучше всего.
Они поставили маленький стол у окна, и, когда спустилась ночь и начался ливень, они сидели счастливые вместе, играя в шахматы.
Ирина посмотрела на двери их спален.
Придется им поесть не выходя, на улице проливной дождь, но сидеть и глядеть на площадь Калатриады тоже не стоит, сказала им она, проигнорировав синяк на щеке Фионы.
Они собрались за столом со скатертью в бело-синюю клеточку и под стук из угла, где играли в кости, начали есть кебабы с салатом, которые Ирина щедро приготовила для них.
– Ореа, – произнес Дэвид. – Поли, поли кала!
На усталом лице Ирины расплылась широкая беззубая улыбка. Ей всего около сорока лет, подумала Эльза, даже меньше. Жизнь здесь не для нее, но ее окружали люди, которых она знала и любила, и теперь четверо гостей хвалили ее стряпню и говорили, что она красивая.
Когда-то Эльза была такая уверенная и осведомленная во всем. Она бы знала, что в жизни Ирины не так. А теперь уверенности не было. Возможно, для Ирины было лучше жить здесь, в этой красивой деревне среди гор и моря. Один из игравших в углу мужчин мог быть ее мужем, другой – отцом. На веревке у дома сушились детские вещи. Вероятно, у нее была семья, маленькие дети, которые знали всех в деревне.
Может быть, ей лучше уехать, как сыну Андреаса, который соблазнился огнями Чикаго.
Эльза вздохнула. Как легко, когда все ясно. Однажды Эльза заставит Фиону взглянуть на Шейна критически и понять, что он никогда ее не полюбит и вообще он не способен любить кого бы то ни было. Она бы сказала ей, что, хотя ни одна женщина не посоветует другой сделать аборт, Фиона должна подумать, стоит ли вынашивать ребенка Шейна. Но теперь Эльза не знала, что хорошо, а что плохо.
Она вдруг поняла, что слишком увлеклась своими мыслями, и постаралась вернуться к разговору за столом. Она сбежала, чтобы прояснить мысли, а не сидеть унылой и мрачной, как было несколько недель тому назад в гостинице, пока она не купила билет в Афины.
Не стоит поддаваться грустным мыслям снова. Томас говорил про свою хозяйку.
– У нее настоящий характер. Вонни живет здесь, вероятно, много лет, никогда не рассказывает о себе, но по-гречески говорит как местная. Знает это место Калатриаду очень хорошо. Говорила, что бывает здесь раз в несколько недель, чтобы закупить керамику для своего сувенирного магазина.
– Она из Ирландии, Андреас вчера сказал мне, – заметила Фиона. – Сегодня я думала о ней… знаете, если она смогла остаться и жить здесь, я бы тоже смогла. – Ее маленькое бледное личико стало совсем печальным.
– Думаете, она приехала сюда с кем-то? – Эльзе хотелось добавить больше реальности в разговор, пока Фиона не погрузилась в свои фантазии, где бы они с Шейном могли иметь семью, растить детей среди розовых греческих скал.
Томас не знал и сказал, что, хотя Вонни казалась открытой и дружелюбной, расспрашивать ее было бессмысленно.
Дэвид бывал в магазине Вонни и разговаривал с ней. У нее был неплохой товар, как ему показалось… Ей приходилось непросто при выборе туристических безделушек сохранить хороший вкус.
– А мне действительно нравится, что она не одержима наживой, но нельзя сказать, что у нее много денег, – заметил Дэвид.
– Нет, думаю, на жизнь у нее денег немного, – согласился Томас. – Она преподает английский и спит в каком-то сарае на задворках, что дает ей возможность сдавать мне квартиру.
– Сколько ей лет? – спросила Эльза.
– Пятьдесят или шестьдесят, – ответил Дэвид.
– Сорок или пятьдесят, – одновременно с ним произнес Томас, и все рассмеялись.
– Тогда стоит принарядиться, чтобы порадовать мужчин, – с кривой улыбкой сказала Эльза.
– Нет, Вонни не любит наряжаться, носит футболки, цветастые юбки и открытые сандалии. Не думаю, что она когда-либо пользовалась косметикой. – Томас задумался. – В этом есть нечто странное. – Казалось, в этот момент он был где-то далеко-далеко, словно думал о другой женщине, которая умела ухаживать за собой.
– А вам нравится эта встревоженная женщина неопределенного возраста? – съязвила Эльза.
– Нет, нисколько, но она мне интересна. Я зашел к ней перед обедом вечером, чтобы она не беспокоилась, что у меня нет света.
– Это было предусмотрительно с вашей стороны, – задумчиво произнесла Фиона. – Шейн об этом не подумал.
– Она сказала, что о такси обратно мечтать не стоит, лучше сесть на автобус на площади, он ходит каждые два часа. Обещал ей, что, возможно, мы вернемся все вместе завтра к похоронам. Я проверил, мы не опоздаем. Она заверила, что все будут благодарны. Вы согласны?
– Я вполне, – ответил Дэвид.
– Да, а я смогу зайти в полицию и поговорить с Шейном, – с воодушевлением произнесла Фиона. – Он наверняка сожалеет и сильно расстроен, у него было время все обдумать.
Каждый постарался не встретиться с ней взглядом. Эльза продолжала молчать.
– Эльза? – тихо спросил Томас.
– Хотелось бы остаться здесь еще дня на два, понимаете, могу присоединиться к вам потом. – Казалось, что требуется объяснение. Она колебалась, стоит ли объяснять свои намерения, и вдруг решилась заговорить. – Как-то неловко, понимаете, я пытаюсь избежать кое-кого, и хочется скрыться, пока он не уедет. – На нее смотрели три недоуменных лица. – Знаю, звучит нелепо, но тут ничего не поделаешь. Я сбежала из Германии от друзей, от хорошей работы, которую любила… только чтобы не видеть его. Было бы глупо снова с ним встретиться в таком маленьком местечке, как Агия-Анна.
– А вы уверены, что он там? – деликатно спросил Томас.
– Да, это ему свойственно. Никто так не знает людей, как он, поэтому я убежала сюда с Дэвидом. – И она с благодарностью посмотрела на Дэвида.
– Мы все могли бы оградить вас от него. – Дэвид старался играть роль героя в этой истории.
– Могли бы сказать Йоргису, брату Андреаса… он бы его осадил, если тот начнет преследовать вас или угрожать, – успокаивал Томас.
Эльза переводила взгляд с одного на другого.
– Нет, это не то, я не боюсь его, я боюсь себя, что могу вернуться к нему, тогда все это… все это бегство сюда… станет пустой затеей. – Губы ее дрожали. Эльза, холодная, уверенная Эльза.
Все были в недоумении.
– Эльза, я останусь с тобой, – начала Фиона. – Только мне надо сходить в полицию и проведать Шейна.
– Нет, не стоит, Фиона, ты просто хочешь его увидеть, – сказала Эльза.
– Я люблю его, ты должна понять. – Фиона была потрясена ее словами. – Серьезно, Эльза. Ты, должно быть, любишь этого человека, иначе не боялась бы его.
Вмешался Томас. У женщин назревал слишком серьезный разговор.
– У всех был долгий день… Увидимся завтра здесь в восемь. Тогда успеем на девятичасовой автобус… Те, кто собирается ехать, согласны? – Голос у него был мягкий, но за долгие годы преподавания в нем появились повелительные нотки.
Все решили, что он прав, и разошлись.
– Еще минуту, – остановила их Эльза. – Очень сожалею, Фиона, что была груба с тобой, ты имеешь полное право увидеться с тем, кого любишь. И простите, что эгоистично поставила свои проблемы выше других. Конечно, я буду на похоронах с вами и буду рада принять защиту таких добрых друзей, как вы. – Она посмотрела на каждого горящими глазами, и улыбка ее не могла скрыть подступившие слезы.
Глава шестая
Шейн сидел в камере заключения позади полицейского участка, обхватив голову руками. Ему хотелось холодного пива, но от тупого грека, брата занудного Андреаса из таверны, получить его было маловероятно.
Где же Фиона? Он надеялся, что она давно должна была появиться здесь. Он послал бы ее к пристани за тремя холодными банками пива. Конечно, пришлось бы изображать «прости, прости», объяснять, что сильно расстроился и не справился с собой.
Он швырнул миску с черствым хлебом в дверь камеры.
Йоргис отодвинул заслонку и заглянул в камеру.
– Да?
– Моя подружка, я уверен, она приходила ко мне, вы ее не пустили? Вы не должны этого делать, нельзя так с людьми в заключении. Мы тоже имеем право видеться с близкими и друзьями.
Йоргис пожал плечами:
– Никто не приходил.
– Я вам не верю.
– Не было никого. – Йоргис собрался уйти.
– Послушайте… я сожалею, я не хотел. Но вам совсем не верю. Дело в том, что, видите ли, мы очень близки, и я ожидал… – Голос его умолк.
– Вчера не было заметно, что вы очень близкие люди, – возразил Йоргис.
– Нет, вы не понимаете. У нас очень страстные отношения, естественно, что иногда случаются взрывы.
– Эндакси, – сказал Йоргис.
– Что это значит?
– Это значит «верно, ладно», все, что вы желаете. – Йоргис ушел.
– Где она? – крикнул Шейн.
– Слышал, что она уехала из Агия-Анны вчера, – бросил Йоргис через плечо.
– Я не верю вам! – кричал Шейн.
– Верьте или не верьте, мне сказали, что она взяла такси и уехала.
Шейн сидел в недоумении. Этого просто не могло быть. Фиона ни за что бы не уехала без него.
– Калимера сас, Йоргис. Ты встревожен. – Вонни прислонилась к стене полицейского участка.
– Еще бы, у нас полно людей с камерами, снуют повсюду по поводу похорон, понаехали разные следователи и страховщики, мне надо написать одиннадцать разных рапортов, а тут еще этот юнец за решеткой. Не знаю, что с ним делать.
– Парень, который избил ирландку? – спросила Вонни. Она знала обо всем, что происходит.
– Да. Жаль, что он не за сотни миль отсюда.
– Тогда вышли его.
– Что?
– Мы делали так в Ирландии. Много лет тому назад. Если кто-то доставлял слишком много хлопот и неприятностей блюстителям правопорядка, то их высылали на почтовом корабле в ту же ночь в Англию, и никаких дальнейших действий.
Йоргис улыбнулся в недоумении.
– Действительно, это правда, ужасная выходка в отношении англичан – отсылать наши отбросы туда, но мы думали, что Англия больше и как-нибудь справится.
– Понимаю.
– Допустим, ты посадишь его на одиннадцатичасовой паром в Афины. Серьезно, Йоргис. Его не будет здесь уже до похорон, и всем станет легче.
– Афины действительно большой город, чтобы справиться с ним. – Йоргис задумчиво потер лоб.
Загорелое, в морщинах лицо Вонни расплылось в широкой улыбке.
– Верно, Йоргис, Афины достаточно большой город, – согласилась она.
– Вы не можете выслать меня с острова, – возмутился Шейн.
– Как хотите. Нам некогда заниматься вами, держать под стражей неделю, а потом суд, возможно, тюрьма. Это с одной стороны. С другой – у вас будет бесплатный билет до Афин. Выбирайте. У вас десять минут.
– А как насчет моих вещей? – спросил он.
– Один из моих людей отвезет вас в дом Элени. Можете забрать вещи, и успеете на паром в половине одиннадцатого.
– Я пока не готов ехать.
– Постарайтесь. – Йоргис повернулся, чтобы выйти из камеры.
– Нет… обождите, вернитесь. Думаю, что я уеду.
Йоргис вывел его к полицейской машине. Шейн залез в нее неохотно.
– Странный способ управления делами, – ворчал он.
В доме Элени он заметил, что вещи Фионы на месте.
– Вы, кажется, сказали, что она уехала.
Элени объяснила по-гречески, что девушка должна вернуться в тот же день. Молодой полицейский предпочел не переводить. Его босс хотел, чтобы этот бешеный парень был на борту парома в одиннадцать и подальше от них. Не стоило менять планы из-за того, что эта дурочка скоро вернется, да и парень не сильно интересовался ею.
Он следил, как Шейн собирал свои вещи в сумку. Заплатить Элени за постой он не попытался и, усевшись в полицейскую машину, даже не попрощался с ней.
Медленно направляясь в сторону Агия-Анны из Калатриады, автобус трясся по дороге мимо деревушек на холме.
Старушки в черном входили и выходили из автобуса на остановках, приветствуя всех. Некоторые из них везли овощи на продажу, у одной были две курицы. Молодой человек играл на бузуке.
Они остановились возле часовни со статуей Богородицы, вокруг которой были возложены букеты цветов.
– Это замечательно, – восхитился Томас. – Выглядит так, будто подготовлено централизованно.
– Да, или греческим туристическим комитетом, – согласилась Эльза.
Воцарилось молчание. Каждый думал о своем и о том, что принесет им грядущий день.
Эльза размышляла, как избежать встречи с Дитером и телевизионной группой, появившейся в этой маленькой деревушке, где она хотела спрятаться от него.
Фиона надеялась, что Шейн уже успокоился. Возможно, она сумеет уговорить Андреаса замолвить слово за парня, или даже они выпустят его на похороны.
Томас обдумывал, как уговорить Вонни спать в свободной спальне ее собственной квартиры, а не в ужасном сарае. Он не хотел опекать ее, но просто вразумить.
Дэвид смотрел на стайки ребятишек, махавших проезжавшему автобусу, и жалел, что у него нет ни братьев, ни сестер, которые могли бы разделить с ним бремя семейного долга. Если бы у него был брат, выучившийся на бухгалтера, сестра, выучившаяся на юриста, и еще брат без высшего образования, но способный занять место отца в его бизнесе с шестнадцати лет и постигший бы дело с азов, тогда бы Дэвид был счастлив заняться керамикой где-нибудь в Калатриаде.
Глядя на холмы, покрытые оливковыми рощами, он вздохнул. Его мучило чувство вины. Прошлой ночью Фиона упомянула о вине католика. Она даже не представляла, что такое вина еврея!
Вонни учила детей английскому языку в большой комнате позади сувенирной лавки. Она предложила им выучить куплет из английского церковного гимна, который они споют на похоронах. Это могло бы стать большим утешением англоговорящим родственникам, прибывающим на место трагедии с каждым рейсом за последние тридцать шесть часов. Можно было бы найти что-то и на немецком. Она разузнает. Каждый согласился, что идея хорошая. И детей это отвлечет, уведет их от скорби в доме хотя бы на время.
Родственники пострадавших были необычайно благодарны Вонни, как и все годы с тех пор, как она впервые появилась на Агия-Анне совсем юной девушкой. Она состарилась вместе с ними, говорила на их языке, учила их детей, делила с ними радости и невзгоды. Многие даже не помнили, почему она сюда приехала.
Поднимаясь по выбеленной лестнице, Томас в недоумении остановился на пороге своей комнаты.
Детские голоса распевали «Господь, мой пастырь, я не смею…».
Он не был в церкви очень давно. Возможно, в последний раз только на похоронах отца, именно тогда и слышал этот гимн. Он замер от изумления. Эти похороны могут оказаться печальнее, чем он думал.
Андреас с братом Йоргисом стояли у парома.
Шейн не смотрел им в глаза.
– Не хочешь ли что-то сделать перед отплытием? – спросил Андреас.
– Например? Поблагодарить вас за легендарное греческое гостеприимство? – фыркнул Шейн.
– Например, оставить записку своей подруге, – коротко ответил Андреас.
– У меня нет ни бумаги, ни ручки.
– У меня есть, – предложил Андреас.
– А что писать? Что вы и ваш гестаповец-брат вышвырнули меня? Это ее не сильно обрадует, не так ли? – Шейн выглядел очень воинственно.
– Возможно, она захочет знать, что ты здоров, и в порядке, и свободен… и что свяжешься с ней, когда устроишься.
– Она это знает.
Андреас все еще держал в руке бумагу и ручку.
– Всего несколько слов? – призвал старик.
– О, ради бога… – Шейн отвернулся.
Они свистнули, чтобы паром отчалил. Молодой полицейский проводил Шейна на борт и вернулся к Андреасу и Йоргису.
– Даже лучше, что он ей не написал, – сказал он братьям.
– Возможно, – согласился Андреас. – В конечном итоге лучше, но прежде это разобьет сердце несчастной девушке.
Дэвид и Фиона направились вместе с Эльзой в ее гостиницу.
– Смотрите, никого вокруг, – огляделся Дэвид. И действительно, улицы, прежде переполненные прессой и чиновниками, теперь опустели.
– Жаль, что не могу остаться дольше, мне только надо проверить, все ли в порядке с Шейном, – извинилась Фиона, направляясь вверх по холму в сторону полиции. Снизу, из гавани, до них долетел гудок одиннадцатичасового парома, направлявшегося в Афины. В полдень прибудет еще паром с пассажирами на похороны.
– Хотите, чтобы я остался с вами здесь, Эльза? – спросил Дэвид.
– Всего на пять минут, чтобы я снова не сбежала, – засмеялась она.
– Вы этого не сделаете. – Он похлопал ее по руке.
– Надеюсь, что нет, Дэвид. Скажите, вы любили когда-нибудь кого-нибудь бешено, глупо?
– Нет. Вообще никого не любил, – признался он.
– Уверена, это не так.
– Боюсь, что так. Хотя этим не стоит гордиться в двадцать восемь лет, – произнес он виноватым тоном.
– Мы же с тобой ровесники! – воскликнула она с удивлением.
– Ты расходовала свои годы лучше, чем я, – загрустил он.
– Нет, ты бы так не говорил, если бы знал. Лучше бы я никогда не любила. Возможно, я и смогу вернуться туда, где была до всего этого. Хотела бы больше всего на свете. – Взгляд ее был где-то далеко.
Дэвид ругал себя, что не находил слов. Хорошо бы сказать что-нибудь правильное, чтобы эта печальная девушка улыбнулась. Если бы он знал какой-то анекдот или смешную историю, чтобы поднять настроение. Он ломал голову, но вспомнил только шутки про гольф, которые слышал от отца.
– Вы… ты играешь в гольф, Эльза? – вдруг спросил он.
Она удивилась.
– Немного. Ты думал об игре?
– Нет, нет, я не играю в гольф, просто вспомнил шутку про него, чтобы развеселить тебя немного.
Это ее тронуло.
– Давай рассказывай.
Дэвид напрягся и вспомнил одну про человека, чья жена умерла во время игры в гольф. Его друзья выразили ему соболезнования, а мужчина сказал, что это не самое худшее, гораздо ужаснее, что теперь ему придется таскать ее тело по полю от лунки к лунке до конца игры.
Эльза в ожидании смотрела на него.
– Боюсь, что это все, – смутился Дэвид. – Понимаешь, считается, что гольфисты такие заядлые игроки… до такой степени любят гольф, что готовы скорее таскать за собой труп, чем прервать игру… – Он замолчал от отвращения к себе. – Послушай, Эльза, мне очень жаль, так шутить глупо. Какой я дурак.
Она протянула руку и погладила его по щеке.
– Нет, это не так, милый, дорогой человечек. Я просто счастлива, что ты здесь. Давай покушаем вместе?
– О, могу пригласить тебя на омелета триа авга… они любят, когда это заказывают… знаешь, впечатляет, омлет из трех яиц. – Он воспрянул духом.
– Не хотела бы никуда выходить, если не возражаешь, Дэвид. Здесь мне спокойнее. Поедим на террасе и все увидим, оставшись невидимыми. Ты не возражаешь?
– Конечно нет, с удовольствием, – обрадовался Дэвид и поспешил к холодильнику Эльзы, чтобы достать сыр фета, помидоры и накрыть на стол.
– Здравствуйте. Пожалуйста, могу ли я поговорить с начальником полиции?
Йоргис устало поднялся.
Перед ним стояла Фиона, в маленьком платье из голубого ситца, с белой войлочной сумкой на плече. Волосы ниспадали на лицо, прикрывая синяк. Она казалась хрупкой и неспособной выдержать удары судьбы.
– Входите, кирия, садитесь. – Он предложил ей стул.
– Видите ли, мой друг находится здесь со вчерашней ночи, – начала она, словно у Йоргиса был не полицейский участок, а гостиница при тюрьме Агия-Анны.
Йоргис простер перед собой руки. Ей так хотелось увидеть этого парня, простив его за все, что он с ней сделал. Как подобным ублюдкам удается находить таких замечательных женщин? И как ему теперь сказать этой девушке, что он отбыл час тому назад на пароме, даже не оглянувшись? Он никак не мог найти подходящих слов.
– Шейн очень сожалеет, он не мог вам этого сказать, но это так, – продолжала она. – Да и я сама виновата, я неправильно ему сказала, вместо того, чтобы объяснить…
– Он уехал в Афины, – выпалил Йоргис.
– Нет, он не мог, без меня, не сказав мне. Нет, нет, это невозможно. – Ее лицо исказилось.
– На одиннадцатичасовом пароме.
– Разве он не оставил мне записку? Скажите, куда он направился? Где я могу увидеться с ним? Он не мог уехать вот так.
– Когда устроится, сообщит вам. Уверен, он поступит именно так.
– Но куда? Куда ему писать?
– Думаю, может написать сюда, – задумчиво произнес Йоргис.
– Нет, знаете, он не сделает этого!
– Или туда, где вы остановились.
– Нет, он не сможет вспомнить дом Элени и ее адрес. Нет, я должна отправиться за ним следующим же рейсом. Я найду его, – твердила она.
– Нет, милая барышня, нет. Афины огромный город. Оставайтесь здесь. У вас тут хорошие друзья. Обождите, пока не окрепнете.
Она заплакала:
– Но я должна быть с ним….
– Сегодня больше рейсов не будет, из-за похорон. Пожалуйста, пожалуйста, успокойтесь. Хорошо, что он уехал.
– Нет, нет, что тут хорошего?
– Потому что иначе он был бы в тюрьме, под замком. Сейчас хотя бы на свободе.
– Он оставил мне записку?
– Все случилось так быстро, – ответил Йоргис.
– Вообще ничего?
– Он действительно спрашивал о вас, интересовался, где вы.
– О, зачем я уехала? Никогда не прошу себя до конца жизни…
Йоргис неловко похлопал ее по спине, пока она рыдала. За ее спиной вдали, у подножия холма, он видел, как Вонни вела группу детей, и у него возникла идея.
– Андреас сказал мне, что вы медсестра? – спросил он.
– Была. Да.
– Нет, вы всегда медсестра… Не могли бы вы помочь? Видите там Вонни, она занимается с детишками во время похорон. Убежден, ей нужна ваша помощь.
– Не уверена, что смогу ей помочь теперь… – начала Фиона.
– Лучше всего помогать другим, – сказал Йоргис. Он крикнул что-то на греческом, Вонни ответила, и Фиона воспрянула духом.
– Знаете, если бы мы могли здесь жить и воспитывать ребенка, то выучили бы греческий и стали бы частью этой жизни, как Вонни. – Она говорила почти себе самой, но у Йоргиса от ее слов в горле застрял комок.
Томас не находил себе места, ему хотелось, чтобы похороны начались и закончились как можно скорее. Над маленьким городком воздух, казалось, был переполнен тяжелым ожиданием. Он не мог успокоиться, пока жертвы не будут преданы земле, пока жадные до новостей журналисты не уедут. Тогда жизнь вернется в прежнее русло.
Но нет, как прежде уже не будет никогда. Не будет так для семьи Маноса и других погибших. Некоторые из туристов будут похоронены здесь, других в гробах увезут обратно в Англию и Германию.
Но лучше для всех, чтобы этот день закончился как можно скорее.
Он обещал забрать Эльзу из ее гостиницы и проводить до маленькой церкви. Он надеялся, что она не столкнется со своим мужчиной, которого избегала и, похоже, боялась. Когда она говорила о нем, лицо ее искажалось от боли.
